Текст книги "Марш Обреченных. Финал"

Автор книги: Вадим Климовской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 59 страниц)

– Стреляй! – завопил во всю глотку на весь край Виктор.

Дрожащими руками Хмурый прицелился, а Себастьян поймав момент, когда палец стрелка ляг на спусковую скобу, подставил под прицел трепыхающего в руках Бобра. Струйка крови уже текла по его подбородку, и тяжелая стрела врезалась в легкие латы, прошла навылет плечо солдату, с выпученными от боли глазищами, раненый завалился на песок и заголосил, Себастьян толкнул тело на летевшего в атаку Виктора, тот в последний миг умудрился не заколоть бедолагу.

Наверное, Хмурый выпустил самострел из рук и дико закричал, не тише подстреленного Бобра, поступок обессилил его перед фактом ситуации, Виктору пришлось воевать с Себастьяном один на один.

Себастьян не прислушивался к брани и угрозам, он летел с холма в жаркое дно и силуэт Виктора заслонил сумеречное небо. Сверкнуло железо. Полукровка мгновенно выставил энергетический щит: с шипением лезвие пробилось сквозь оборону и плашмя опустилось на плечо полукровки. Тело Себастьяна прошила адская боль, он во всю мощь легких заорал.

– Твоя гадостная магия не спасет тебя, так и знай!

Превозмогая боль, Себастьян ударил. И снова магией.

Рубящий клин срезал Виктора с ног, но лезвие успело кончиком острия рассечь плечо, после чего сталь полетела к ногам полуэльфа, а Виктор через курган по скату холма. Плюясь и матерясь, оставляя за собой свежий кровавый след, командир разведчиков на карачках подымался на ноги. Лицо было его в крови.

– Ах, паскудная тварюга! Нечисть! Хмурый! Хмурый, засранный вылупок, добивай его! Добивай! – верещал дико Виктор.

Перед носом Себастьяна плясали круги. Кто б мог подумать, что у солдат найдется заговоренное оружие? Больно! Ох, как все болит!

– Хму-уры-ий!!

Далеким звуком чьи-то быстрые шаги и шорох крыльев.

Крыльев?!

Себастьян неожиданно для себя самого потерял сознание…

– …А твой братец тяжеловат, еле дотащили! – пожаловались из кромешной темноты.

Себастьян застонал и задвигал пальцами. Веки задрожали.

– Очухивается. Это хорошо. Ты за него ручаешься? – наверное, собеседнику надоели все вопросы, и знакомый голос просто отрезал:

– Ручаюсь.

Молчание.

Пахло костром. Уютом. Они точно под крышей. В стенах уютного дома. Себастьян, наконец, разомкнул веки.

Как долго хотелось спать и не просыпаться. Не возвращаться в жестокий и нечестный к нему мир, но мозг работал против его воли, вернув в бренную, телесную оболочку.

– Ну, здравствуй! Как себя чувствуешь?

Себастьян не мигая, смотрел перед собой, не ведая как себя повести, перед ним стояли двое, один из них Шост, второй… а вот второй… Себастьян уже неоднократно видел людей в такой форме, даже воевал с ними. Храмовник! Каким-то чудом он оказался в стенах храма и кажется в плену храмовников? Судьба распоряжается с ним крайне беспринципиально, без доли жалости!

Он попробовал подвестись и тихо застонал от боли. Плечи и руки пронзила невыносимая боль.

– Лежи-лежи, не вставай! Нет необходимости подыматься… Окрепнешь, тогда познакомимся.

С кем именно человек не закончил, в поле зрения Себастьяна явилось чудо. Крылатое и воинственное. Себастьян широко распахнув глаза, таращился на сильфида. А Рихтор абсолютно не обращал на полуэльфа ни малейшего внимания. Их патруль сделал дело и на этом хорошо. Они вовремя пришли на выручку Шосту и полукровке…

– Меня зовут Войчек. Я старейшина храма. Возрождающего храма! – щека Войчека дрогнула. – Цитадель в Откосых горах навеки потеряна, а вместе с нею много… старых дорог. Мы выбрали Необжитые земли. Нашли этот заброшенный форт и наполнили его древней магией, теперь Хизельмаш здесь. Теперь и ты здесь. И тебе выбирать – быть нашим другом. Или быть нашим врагом?

Себастьян приходя в себя, молчал, оказывается кроме боли, судьба способна преподнести ему и такой сюрприз?

– Я думаю, ему необходим еще отдых. Он не готов сделать выбор, – вмешался Шост Брамт.

– Согласен. Пускай отдыхает.

Они ушли. Комната наполнилась полумраком, и никто не увидел, как по щекам обессиленного Себастьяна покатились слезы. Слезы нераскрывшегося наполную счастья. Надежды на будущее. Неужели он за столько лет нашел семью, способную его приютить?..

* * *

Хрипы и стоны Сурка не смолкали, мне пришлось оторваться с Желудем от сосредоточенных исследований и вернуться к расположившемся на ночлег товарищам. Волшебный свет бросал на наши лица блеклые, неживые тени. Становилось моторошно от одного вида изможденных, перекошенных гримас. О Сурке страшно и говорить, парень вовсе сдал. Кожа на скулах ввалилась, пролегли темные круги, набухли свинцовые мешки под очами и даже в искусственном свете стали характерно видны мертвенно-бледные пятна на щеках и руках. Сурок готовился нас покинуть и явно навсегда. В тот день, когда мы оторвались от настигающих нас гоблинов, Башня доброжелательно приоткрыла перед нами свои ворота, мы даже забыли в панике их запечатать, отрезать путь шаманам в рукотворное чудо. Но через несколько дней, в меру, очухавшись от бега и усталости, выяснили, что аборигены и их твари, даже и не думали проникать в святилище древних эльфов, их полчища сосредоточились вокруг круглого реликта, и до слуха постоянно долетали пронзительные вои и визги шакалов, рычания оборотней и лайка между собой шаманов. Оказывается путь в Башню мохнатым закрыт. Табу! Что в некотором роде нас и успокоило, вселило надежды на выживание.

Отставший ото всех Бородавка подпал под шаманские чары и погиб, мне с особым трудом пришлось в тот день осознать, что "колючие" морозы на самом деле оказались не природным явлением, а наоборот, детищем шаманского колдовства. Рукотворной, нацеленной стихией. Я мысленно ужаснулся. Выходит, нет реальной защиты от ужасающей угрозы, превратиться в холодный, промерзший кусок льда? Мне понадобилось немедленно обо всем побеспокоиться у специалиста свергилльского быта Борнаса. Желудь ответил мне без утаек, ибо нас в тот момент никто не слышал, и его слова мне ранили сердце очень и очень глубоко. "В годы освоения Рудень, комендант запросил у Академии и орденцов помощи, и архимаги прислали ведущих адептов. Началась масштабная операция по освоению пещер и штолен. Копались до тех пор, пока не уперлись в гранитные скалы и не в конец не растревожили гоблинское отродье. Вот тогда и в полную потребовалась самоотдача магиков. Сперва ввязались в скоротечные бои с шаманами, а когда с жертвами, но переломным исходом люди начали теснить гоблинов к Позвонку, шаманы включили в свой главный арсенал переломный козырь – магию "колючих" морозов. Уже тогда маги поняли природу черного колдовства, но абсолютно не представляли, как с ним бороться. Ведь те морозы били сверхлокально, обтекали всевозможные щиты и доставали наши шеренги с разных сторон. Ясно одно: "колючие" морозы – это низкотемпературное облако-волна, устремляющаяся в направленные точки с предельно-высокой скоростью. Спасает от этой ужасии лишь быстрые, очень быстрые ноги. Что с нами и произошло в прошлый раз".

А Сурок? – тут же спросил я.

А Сурок, к сожалению, умудрился замешкаться, чем и поплатился.

Что с ним будет?

Желудь не спешил отвечать и мне его скептицизм совсем не понравился, мы теряли людей, а еще предстоял, Аллон побери, переход назад. Чем меньше прикрытия, тем больше шансов не дойти до Гранитки, чего тут не ясного?

Попытаюсь помочь, – обронил, вконец задумавшийся магик.

Мы бросили, наконец, всякие попытки обшаривать холл Башни в отсветах магии и вернулись к парням. Крики Сурка стали отрывистыми, а мольбы неразборчивыми, кажется, он впадал в бред? Тем лучше для него, будет, меньше мучится.

– Кручень, дай я осмотрю его руку!

– Ему совсем плохо, – на физиономии наемника застыло скорбное выражение. Я содрогнулся изнутри, всемилостивый Аллон, я навлек на этих ребят столько горя!

И зачем я согласился на эту операцию? Можно ведь было отказаться. Отправили б к Башне армию, может, что и получилось бы? Больше шансов прорваться с помощью численности и силы. Видение скользнуло в воспаленном бессонницей мозгу: груды кровавого льда – все, что осталось от бравых солдат и магиков. Меня аж передернуло всего. Я едва не задохнулся от кошмара. Ну не стоят! Не стоят какие-то раздолбанные, сранные писульки остроухих умников человеческих жертв – не стоят!!

Бледные Рейван и Рыжик, неугомонный и надорванный горем Кручень, Сурок ведь ему самый близкий друг и товарищ. И в самой крайней черте света: скрюченная на полу, прислоненная к стене Башни фигурка Конька, – тускло горящие маслянисто-влажные глазки. Предательски сонные глазки.

Вот кто должен был сотню раз подохнуть – Конек! Головорез Конек! А не тот же Бородавка и, конечно же, не Волчара! По-сравнению с этим интриганом, тихоня Бородавка был юным подростком, еще толком, не повидавшим жизни. Но смерти просто наплевать, кого убирать с дороги, ей подавай побольше да повкусней!

– Переверните его на спину! Размотай, Кручень, бинты!

Сурок моментально очнулся, осторожные движения товарища, прикосновения к ранам задели и разбудили его. Сперва он полубредово зашипел, а затем в голос запричитал, что-то бессвязное.

Желудь возложил на его влажный от пота лоб руку и зашептал слова заклинания. Сурок мгновенно притих, несколько угомонился, закрыл глаза и провалился в нервный сон. В свете шара мы взглянули на увечья. Раны.

Кручень подавил вопль.

Рейван с Рыжиком пошатнулись.

Мертвенно-бледная кисть. Обмороженная кожа с проморозью по всей конечности, мне показалось, но ледяное заражение подступало к верху, захватывая кость, мышцы, кровеносные сосуды. Не мудрено, отчего так Сурка одолевают боли. Ужасная участь. Но хуже всего досталось ладони и пальцам, вернее сказать, тем обрубкам, что остались от фаланг. Начиная от мизинца и заканчивая указательным пальцем – начисто изъеденными колдовством шаманов, оставив жалкие дробленые кончики заледенелой кости и мяса. Целым, но также обмороженным остался большой палец, который примерз в одном изогнутом положении. Я считал, что с обрубками палец и ладонью, вплоть до кисти Борнас при нажиме смог бы справиться, но то обстоятельство что чары аборигенов методично подбирались к плечу Сурка, наводило на нехорошие мысли… Муки Сурка вполне могли закончиться, когда колдовство вцепится в важный орган, и поглотит его льдом, и нет гарантий, что Желудь здесь поможет.

Жалко Сурка. Жалко Волчару. Жалко Родрика и того ж, устыдившегося своей боязни Хальма. Не без жертв заканчиваются такие походы, кому, как не мне это известно, лучше других.

– Ну, как он, Желудь?

– Паршиво, Кручень. Сам же видишь. Я постараюсь приостановить… боль.

Я понял, что Борнас сначала хотел сказать нечто другое, но вовремя взял себя в руки, с этим не стоило спешить, понервничать мы всегда успеем. Я отошел в темноту, надо все хорошенько обдумать, как поступать дальше, не сидеть же сложа руки, и чего-то ждать в этих долбанных стенах? Вспомнился отчего-то скелет предка эльфийских выродков, такого добра мы отыскали у лестницы с десяток. Кости и истлевшая за века одежда, трудно и предположить к какому дому они принадлежали при жизни? И когда в действительности жили? Но теперь это не важно, мы в Башне и пора ей открывать свои секреты. Столько усилий потрачено ради того, чтобы попасть сюда! Дотянуть до мерзких и неприступных человеку стен! И застрять в ее недрах, у самой лестницы! Лестницы?! Меня как громом поразило, а ведь, правда, лестницы! Борнас, конечно же, прав, первой наперво необходимо разведать, куда ведут спиральные ступени наверх? Вполне возможно и в библиотеку? От таких мыслей меня пронзило внутри энергетическим разрядом. В архивах Серой Башни в моей библиотеке точно такая же планировка – книги находились на самых верхних этажах. Помещения поддерживались в чистоте, секретари контролировали температуру в залах. Точно также по той же схеме могла быть устроена и библиотека в Одноглазой Башне, а почему и нет?

Борнас поднимался на ноги, всем, чем мог он уже помог, осталось уповать на милость Аллона, я с нервной поспешностью подскочил к магику.

– Мы не можем медлить, Борнас, вы были правы если в Башне и может существовать архив, то в библиотеке, а она на верху. На верхних этажах цитадели. Нужно взобраться наверх! Разведать лестницу!

Он смотрел на меня с тревогой, наверное, беспокоясь о моем душевном здоровье, но мой натиск побеждал, и я это видел.

– Сурок…

– Пускай кто-нибудь с ним останется, – опередил я его высказывание.

– Идите! Я останусь с ним, – тихо проговорил из темноты Рейван. Рыжик стоял на твердых ногах, готовый следовать за нами, Конек напротив, делал вид, что спал, а Кручень бережно гладил Сурка по голове. Свет Борнаса то затухал, то разгорался, и нам очень тяжело было определить, кто и как отнесся к предстоящему испытанию? Естественно все измотаны и уставшие, но работа есть работа. Выполнять миссию надлежало до конца.

– Кручень, – тихо. – Кручень!

Наемник не реагировал и не отвечал, продолжая держать на коленях голову Сурка.

Рейван опустил на его плечо ладонь.

– Кручень, ты нужен Алькиру, ступай с ним!

Солдат рассеяно повел головой, очнулся от дремоты.

– Ступай с Алькиром! Чем быстрее мы выполним задание, тем быстрее Сурок вернется в Мейдрин. Двигайся!

Бережно Кручень возложил затылок Сурка на плащ и встал рядом с нами, мне было особенно тяжело, обидно и стыдно на душе, они шли за мной ради денег, а идеи и цели эти призрачные и теперь не важные. Выполнить миссию стало всеобъемлемой задачей для всех нас.

…Борнас первый, я – второй, Рыжик, Конек с обычной для него неохотой, но деваться дальше не куда, подавленный вовсю Кручень – так мы начали подъем по крутой спирали в шпиль грозной и покинутой Башни. На душе пусто и давяще, мне мерещилось, будто мы не поднимаемся, а медленно погружаемся в пропасть, в ад кромешного мрака и кошмаров. Нас затягивало в пучину черноты и вселенской тишины. Ни единого звука. Ни единого постороннего шороха – только наши шаги и дыхание. Шаги и дыхание.

Лестница занимала четверть пустоты Башни, каким образом и к чему крепилась? С помощью, каких сил держалась в воздухе? Полнейшая тайна. Впрочем, глубокую любознательность объясняло одно и самое правдивое определение – древняя магия остроухих.

Ноги на сотом марше закоченели, затекли мышцы, и стало трудно дышать. Аллон всемилостивый, на какой мы высоте? Где мы? Может под самыми небесами?

Так с тремя остановками мы добрались до полного истощения, рухнули на последних ступеньках. Прочные перила обезопасили все наше продвижение, иначе кто-нибудь по-любому свалился бы вниз. Задрав голову, Борнас раскалил шар до максимального света и начал в одиночку обследовать предстоящий путь. Мы жмурились от яростного столпа, успев привыкнуть к полумраку. Через десяток минут Желудь вернулся, вернулся с переполняющими через край эмоциями.

– Через четыре марша начинаются помещения! Мы добрались до жилых этажей!

Я мгновенно почувствовал победу. Наконец-то!

Слабо кивнул и улыбнулся, а наши сотрудники лишь вяло постанывали. Оптимизм остался внизу, в холе Одноглазой Башни.

– Вставайте! Отдохнем на месте!

На каком таком месте мы может спокойно отдохнуть, если кругом нам не рады?

Вместо слов я первым подвелся на свои старые костыли, за мной неохотно потянулась вся наша банда.

Эти четыре марша я не забуду никогда, для нас они выявились сущим испытанием, труднее всех досталось Крученю, его мысли сосредоточенные на раненом друге не концентрировались на скором успехе, а сознание бултыхалось на волнующей поверхности реальности, готовое уйти в глубину – в самого себя.

С предельной осторожностью, я с Борнасом выползли в запыленные и заброшенные комнатушки. Пустые полки, полупустые столы, если раньше кто-то тут и обитал, то давно покинул эти стены. В одной из трех комнат, я увидел на столе книгу, на раскрытой посреди тома страницах в палец пыли, – дотронулся до нее и ошпарено отскочил, меня ждало полное разочарование и огорчение: талмуд растаял на глазах в пух и прах, даже не показав своих сокровенных тайн. Я в глубоком шоке подавил стон.

– И за этим мы сюда пхались? – за столько времени подал голос Конек, тон его никому из нас не понравился, но никто не нашел в себе силы ему нагрубить.

Мы с очумелым видом бродили по запустению, с разочарованием взирали на разбросанные вещи и домашний скарб.

– Эльфы, – прокомментировал ситуацию Кручень, вороша носком сапога ворох тысячелетнего тряпья. – Привет с глубин веков.

– Паскудство! – процедил сквозь зубы неуемный Конек, закипая.

Шар Борнаса висел у нас над головой, словно пророческое откровение Аллона.

– А ну стой! Не лезь! – в темноту закричал Желудь, и его грозный, резкий окрик отразился от стен.

Мы насторожено закаменели, хватаясь при всем при том за свое оружие, следя краем зрения, как Борнас медленно с осторожностью подходит к замершему и окаменевшему Рыжику и рукою отодвигает его в сторону. Наши глаза поднимаются к верху, и мы видим слабые контуры люка и застываем с разинутыми ртами.

– Магия! Лаз запечатан магией! – сообщает Желудь.

– Кажись, мы кое-что нашли, мессир Черствый?

Тут уже смолчал ради Аллона и Конек.

Мы гурьбой собрались над окошком в неизвестность.

– И как нам туда попасть?

Борнас оглянулся.

– Тяните сюда стол!

Мы сдвинули раритет с места, удивительно вправду, как он не рассыпался в наших дрожащих от волнения руках?

– Я первый! – никто естественно не стал перечить Желудю. Его подсобили и он, нейтрализовав древние чары, распахнул люк, влез в потайное… Мы затаено стали ждать, и через несколько ударов сердца услышали:

– Мать честная! Алькир, подымайтесь быстрее сюда! Быстрее! Вы обязаны это увидеть!

Меня живо подбросили и впихнули в окно, я влетел в затхлое помещение, поднялся на коченеющие конечности и застыл, закаменев. Наверное, мне тогда напрочь перехватило дыхание, я забыл о том, что чтобы жить необходимо, дышать.

– Мы нашли, Алькир! Мы нашли!

Их было совсем не много. Может какая-то жалкая сотня? Стеллажей три, но стоило лишь взглянуть на их размеры и корешки, как дух забирало, бешено начинало биться сердце.

Нашли!

Мы наконец-то нашли древнюю библиотеку эльфийских предков!

Нашли!..

"…241 год правления рода Альвинских.

Мы в поднебесной Одноглазой Башни, я пытаюсь вспомнить, какой день пути мы проводим в краю холода и снега? Вечного льда и камня. Трудно сосчитать. Двадцать шестой или двадцать седьмой? А может, давно прошел целый месяц? Неизвестно сколько мы собирались с силами в Башне? Но ясно одно: мы добрались до цели! После того, как мы наткнулись на книгохранилище, люди воспрянули духом. Борнас, пока не разрешает мне прикасаться к книгам, говорит, что помещение плотно опечатано магией, в целом он прав, я тоже чувствовал эманации воздуха и прикосновения чуждой волшбы, но долго такой запрет продолжаться не мог. Желудь и остальные прекрасно видели мои мучения. Я терзался разгадками тайн, мои ручонки тянулись к узорчатым и инкрустированным драгоценностями корешкам. Плетение за плетением – мы приближались к полкам и вот, наконец, измученный работой чародей слабо дал кивок на согласие, и я устремился к заветным, запретным плодам…"

……………………………………………………………………………………

"Разочарование! Жуткое разочарование ждало меня! Я приставал к Борнасу, требовал всяческих действий, но он бездумно качал головой. Нет! Нет! И еще раз – нет! Огромное: НЕТ!!

Кто мог подумать о таком простом факте? Какое чудовищное невезение? Об этом стоило поразмыслить еще в начале путешествия на север? Простофиля! Блеск желаемого затмил мой старческий рассудок. Конек в темноте, забившись в самый уголочек, попискивал от смеха. Рыжик не выдержал, чуть не вцепился тому гаду в горло. Борнас и я во время их разняли, разняли друг от друга. Хватит! Достаточно крови и жертв. Нас и так мало осталось.

Что делать? Я с тупой отстраненностью, глазел на заливистую вязь древнеэльфийских строк. На слившиеся в одно сплошное предложение письмена. Дико и представить, кто из ведущих магов в Мейдрине или в каком-нибудь другом человеческом обществе мог прочесть закрученные каракули? Наверняка никто. Я бы о таких личностях всенепременно знал. Получалось в наших руках бесполезная история древности. Загадки без разгадок. Загадки, которые никогда не будут разгаданы?.."

……………………………………………………………………………………

"Мне слышался в эту ночь далекий, вкрадчивый шепот…

Неужели мы потихоньку сходим с ума? Борнас настаивает, чтобы я, наконец, определился. Возложил свой профессионализм рядом с выбором и принял единственно-правильное решение: отобрать самое ценное! Пришло время прощаться с архивом и его, не раскрывшимися тайнами. Спускаться вниз и подумать, как нам возвращаться в Гранитку? Я выпросил у Желудя и ребят еще один день на подготовку, на так называемый, окончательный отбор, следовало определиться, сколько и какие фолианты я возьму с собой в Мейдрин? Если не я, то может, хоть Академия с орденцами расшифруют древний язык эльфов? Стоило пойти на это, другого шанса у меня просто нет…"

"Мы нашли Рыжика в одной из нижних комнат, он постоянно к чему-то прислушивался? Вслушивался в тишину. Первым очнулся от безмолвия Желудь и сообщил всем, что тоже что-то слышит? Мне почему-то вспомнился странный голос в ночи, но то скорее гул, чем разборчивые нашептывания в сознание. Пожав плечами, мы вернулись к своим обязанностям. То есть мучительно терзался дилеммой я, а ребята выжидательно поглядывали на мою персону, ждали, когда же я соизволю подать сигнал к отходу? Самым терпеливым среди всех оказался Борнас, наверное, он до последнего мига был мне благодарен за то, что я его освободил от штрафных пут. За что и себе благодарен – ведь Желудь неоднократно спасал нам жизни. От безделья быстро устаешь, и глаза слипаются сами по себе, за стенами Башни точно ночь, а может, мы отсыпаемся за пройденные в тягости деньки? Веки опустились, заволокло черной пеленой, сонным покрывалом окутало сознание, и сквозь дремоту мне в ту ночь вновь пробился далекий, таинственный голос…

Голос…"

– Алькир! Алькир! Альки-и-ир!

Я широко распахнул глаза и замотал головой, сон как рукой сняло, не в одном глазу. Чудеса!

Световой шар Борнаса давно погас и нас обволокло легким холодным облачком, Рыжик оказался прав в Одноглазой Башне явно не одна бойница, хотя мы не нашли то самое широкое, кровавое окно сияющее в Свергилле до самого дальнего предгорья Драконьего Позвонка. Может, есть в Башне забитые окна, в которые и задувает свергилльский мороз? Но я совершено проснулся не от холода, привыкая постепенно к мраку, озирался по архиву, пока не впился, в спящего казалось Борнаса, но чародей недвижимо лежал с открытыми очами, водя по сторонам выискивая опасность, разбудившую его и меня. Неужто и ему приснился тот же кошмар, что и мне? Необъяснимое и коварное зло?

Я слегка пошевелился, и рука чародея неуловимо быстро скользнула к губам, указательный палец приник, показываю красноречивый жест – жест к полному молчанию. Меня с ног до головы пробрала дрожь – это смахивало на колоссальную неприятность. Значит, мы влипли в беду?

Пошевелился Рыжик – наш пресловутый следопыт. Учуявший шестым чутьем приближающую опасность.

– Алькир! – жестко разнеслось в моей голове, и я свалился с лежака, покатился по полу, подымая товарищей на ноги.

– А демоны севера, что стряслось? Гоблины? Мохнатозадое отродье снова нас подстерегло? – запричитал спросонья Кручень.

– Засветите свет! Кто-нибудь разбудите Желудя! – требовательно взвыл Конек.

Рыжик шарился на плаще и в сумке, выискивая ножны короткого меча.

– Алькир! – звучным шепотом раздалось по всему помещению, и наша братия окоченела без движения. Что ж теперь все понимают, что неприятность близка, и надо шевелиться.

Один Борнас катался по меховой куртке, хватаясь за голову и скуля. Я напрягся, поднимаясь с колен, воздух вибрировал от чуждой человеку силы, и это нечто плясало по архиву между стеллажей и пыли. Оно не спешило добираться до наших тел и душ, оно наслаждалось мгновением величия и власти. Ударами времени с могуществом и непобедимостью…

– Я рядом Алькир! Очень рядом. Вскорости ваш мир откроет мне и моему войску дорогу и тогда… тогда…

Звериный хохот.

Вряд ли перед нами скакал привидением человек и тем более эльф, скорее нечто неземное, пришедшее из другого страшного мира?

– Борнас, сделай хоть что-нибудь! – это умолял Рыжик.

Существо-призрак зашевелилось, захохотало и туманом вновь растеклось по библиотеке.

– Зачем вы сюда пришли люди? Вам не возвратиться назад, вы все погибнете…

Кручень выхватил из ножен меч и рванулся вперед, махая и наседая выпадами. Истеричный смех тайного визитера, затем Крученя охватило черным облаком. В темноте его накрыло черной кляксой густой тени. Наемник истошно запричитал, Рыжик и я отчаянно бросились на помощь храбрецу, но человека совершено необъяснимыми, резкими движениями, перекрутило и сжало в тугой узел на месте, до нас с отчетливостью донеслись ужасающие хруст костей и сдавленные вопли жертвы, – тело несчастного Крученя рухнуло в центре библиотеки. Аллон всевышний, сейчас тварь займется мною или Рыжиком?

Ослепительный фонтан света разорвал катастрофическую темень, по глазам ударило нещадно магией, но не это заставило нас пошатнуться, а безгранично далекий, глубокий визг нелюдской нечисти. Мне показалось, что визитер убрался туда, откуда соизволил явиться, но с шаром в одной руке и с молнией раскаленной в другой – Борнас присоединился ко мне и Рыжику.

– Оно еще здесь! Тварь… рядом! – зашептал, возбуждено он, преодолевая откатную боль.

Я во все бельма пялился на изувеченное тело Крученя, в груди разрасталась буря жгучей ненависти. Да что ж это такое, сколько нас будут умерщвлять, как котят?

– Алькир стойте! Не двигайтесь! – приказал взявший себя в руки Желудь.

– Аль-кир! Альки-ир! – снова закружило по архиву.

– Что тебе нужно? – ель сдержано выпалил я.

– Чтобы ты меня выслушал. Хорошенько выслушал. Ты явился сюда за знаниями, так? Ты их получишь. Но знай, вашим потугам не будет цены. Пока тебе мерещится в мечтах сказочное будущее, я буду вволю наслаждаться воздухом и теплом. Моя поступь станет для Зоргана сокрушительной. Вам не остановить меня! Вы проиграли глупые дайкины! Слишком мелочными и эгоистичными оказались ваши душонки, я вас купил, одного за другим. Сначала Лестора, а потом и Хорвута. Все началось с этих бунтарей, пешек. Ну и конечно, мои неугомонные потомки! Их продажность и тщеславие нельзя ставить в один ряд с вашими пристрастиями, эльфы бунтуют веками… Тысячелетиями. Дни Зоргана сочтены!..

Борнас оказался самым сильным духом, потому спокойно обратился к призраку с вопросом:

– Пусть и суждено с тобой сойтись в бою, так будь добрым, назовись!

Глумливое подсмеивание из пустоты.

– Баркл! Я – Бремиан Баркл! Вы ведь столько ради этого прошли? Столько вымучили ради правды? Вас бросили в горны пламени ради чего? Всего лишь отворить сокрытую в веках правду. А разгадка так проста. Разве для истины необходимы такие жертвы? Вы хотели узнать, кто такой Бремиан Баркл? Но ведь вам уже давно известна истинная правда моей судьбы, да я – эльф! Древний предок династии Эльсдинов! Я жил и правил в эпоху Императора Лилиафа. Меня изгнали и обрекли на вечное существование в чужом для живого существа мире. Я существую так долго, что успел устать от бессмертия и жажду мирского покоя. Жажду вернуться в мир тепла и жизни. Моя нога вскорости ступит на родную землю, наконец-то я покину этот проклятый туман! Эту проклятую тысячелетиями пещеру! Мои силы растут. Остались жалкие преграды… хрупкие стены, и я вернусь в родную обитель. Я обещал Зорган своим слугам!..

– Кто б вы ни были, но доверия вы нам не внушаете, и за гибель Крученя ты тварь ответишь! – Борнас широко размахнулся и выпустил искрящуюся молнию по голым стенам библиотеки, в самые потаенные уголки.

Энергия заплясала по вековым стенам. Вспышка! Треск грома и запах разреженной магии. Шар Желудя запылал на полную мощность.

Я схватил Борнаса за рукав и потянул его к себе, нужно немедленно отсюда убираться, хватит с нас бесполезных поисков. Свои шеи дороже.

Утробный, приглушенный хохот коснулся наших ушей. Завибрировал по барабанным перепонкам.

– И это все на что ты способен, человек? Я управлял Рубиновым Кругом и стихийной магией, когда вас, черви, еще на свете не было! Я ваш творец! Я ваш, насекомые, создатель! И вы еще смеете на меня подымать руку?! – орала дико пустота.

Кровь леденела в жилах, так ощутимо, как сегодня я еще не чувствовал крадущейся к нам смерти, она нависла над нами в смертоносном прыжке самого опасного и непредсказуемого хищника.

Загорланил за спиной Конек, сорвался с места и в два прыжка очутился у откинутого люка, двумя ногами вперед прыгнул в четырехугольник провала, с треском приземлился на стол и покатился на пол, с перепуганной поспешностью, с белым от испуга перекошенным лицом, за ним последовал Рыжик. Мы с Борнасом остались вдвоем – один на один с непобедимой, казалось, призрачной тварью.

С хриплым криком Желудь сплел в воздухе еще одну молнию и всадил ее в те же закоулки, по библиотеке пронеся звериный рык и туман, что казался сперва холодным паром, сгустился в долговязую, худущую тень. Получеловеческая-полузвериная фигура. Это нечто, оттолкнувшись от стены, волчьим прыжком устремилось на Борнаса, но тот отпрыгнул в сторону, готовя еще одно такое же плетение. Гад налетел на меня, меня ощутимо и болезненно сковало за шею и свалило на стеллажи, – грохот и шум падающих книг, крики моего придушенного сознания и нереальные визги пришельца. Перед глазами стала проясняться чудовищно уродливая человеческая голова с остроконечными ушами. Абсолютно лысый овальный череп с легкими наростами, глубокопосаженные бездонно черные неестественные щелочки-глаза, вместо носа – крючковатый горбок с ноздревыми впадинами, а рот… нет, даже ртище с кривыми изогнутыми клыками. И эта нечисть еще считает себя разумным существом? Чудовище! Мутант!

– Куда вы бежите Алькир? Зачем отворачиваете свое лицо? Посмотрите, во что превращает нас вечность! Посмотрите, вот он я – будущий покоритель и властитель Зоргана!

Я с беспредельным отвращением отмахнулся, попробовал разомкнуть стальные хваты, но нежить вцепилась крепко, истошно завизжала смехом мне в физиономию. На меня дохнуло замогильным холодом. Кожу пронзили сотни, тысячи и миллионы иголочек. Я едва не закричал, но чудовище вдавливало меня всем телом в эльфийские фолианты, не щадя драгоценных рукописей.

– Расскажите, что именно вы хотели здесь найти? О чем вы хотели узнать? Как повелевать природой? Растить в инкубаторах тварей? Создавать покорных себе слуг? Властвовать и разделять? Этого сейчас хочет человек? Вы устали жить в спокойствии и здоровой жизнью? Вам захотелось на указательном пальчике крутить целой планетой? Жалкие муравьи! Ты увидишь, как твой мир станет на колени!! – адская боль пронзила мой мозг. Я вылетел из объятия монстра и покатился по раскиданным повсюду томам, налетая в болезненной судороге на другие стеллажи, и сваливая увесистые фолианты в одну, сплошную кучу. Боль острым огнем концентрировалась в моих глазных яблоках, я, что силы зажмурился и с трудом себя заставил не вцепиться в боль грязными ногтями. Как хотелось разодрать глаза и избавить себя от немыслимых мучений. Вокруг что-то происходило, но я понятия не представлял, что именно? Одна надежда, что Желудь каким-то чудом устоит перед столь чудовищно проворной нежитью?