Текст книги "Марш Обреченных. Финал"

Автор книги: Вадим Климовской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 59 страниц)

А снег все шел.

Сначала мелкий. Щекочущий нос и уши, затем крупный, густым валом, заметая заметанные доселе сугробы новыми порциями мягкого, холодного и пушистого хлопья. Безразрывнная картина красоты и очарования. Красоты и умиления.

Они утопали по шеи в нескончаемых кучугурах, Барс проламывал новую тропу в заснеженных топях. Гризолоиды вереницей следовали за своим вожаком, надеясь, что их предводитель ни в чем не ошибается, знает что делает. Знает куда и на что ведет группу?

Запах оборотней он ощутил интуитивно и чувствовал, что цель путешествия подходит к концу, остались жалкие сотни метров, и они увидят…

Что?? Что они увидят? – Кричал полуразум Барса.

Терпение!

Легкий шум.

Барс даже на несколько секунд останавливает отряд, прислушивается. Показалось? Или нет?

До слуха все-таки долетают неясные звуки: странные и полуотчетливые. Значит, они у цели? Рик и Рысь тоже прислушиваются, до них докатывается звуковая волна, заострил ушки и лосенок. Одному Недомерку все по барабану. Чешется и плюется. Ну, идиот! Снова собрался рыгать?

"Осторожно!" – в который раз повторяет Барс.

Теперь внимательны и собраны все.

Степь. Люди называют эту местность степью. Голая полухолмистая равнина, негде зайцу спрятаться, но Барс видит дефект снежного вала на земной коре – явное смещение породы, скорее всего небольшую впадину и за ней снова степь. Туда!

Они крадутся и замирают на краю неглубокого котлована, под защитой снега и неровностей земли. Их мощные тела тонут в шарах сугробов, видны заостренные, клыкастые головы. Лосенок чувствует разлитую в воздухе опасность от страха его усилено трясет на спине Рыся. Барс пристально вглядывается вниз, его примеру следует собратья и даже Недомерок.

Шатры. Десятка три шатров. Ни одного костра. Возле шатров согбенные, коренастые существа, бродят и творят неясные для полуразума гризолоида вещи. Барс всматривается в дикие движения, вслушивается в доносящийся до его слуха лающий лепет. На существах ни одежды, ни доспехов. И они с трудом похожи на людей. Шерсть покрывала их тела с ног до головы. Буро-серая с нечетким оттенком шерсть. Короткая и всклокоченная. Дикое тварье. А где же оборотни? Практически сразу он увидел чудовищ. Те ютились в одном месте: в южной части лагеря. Как ручные собачки ждали приказов от своих хозяев. Вполне понятно, что здесь творится. Вся злоба исходила не от зверья, а от их мерзкого руководства, то есть – мохнатых созданий. Кто они Барс мог догадываться? Но разгадка – дело времени. Значит, враг найден! Осталось уяснить их мотивы и цели.

"Эй, Недомерок?"

Скулеж.

"Ты хотел еды – смотри сколько ее".

Невнятное клацанье пастью.

Идиооот!

"Выбирай любую, придурок!" – не вытерпел, гаркнул Барс.

Рик и Рысь залязгали челюстями, смеясь. И о чудо! До Недомерка, кажись, дошло и он жалобно, тихо завыл.

Придурок!..

* * *

"241 год правления рода Альвинских, летописец Алькир Черствый, одиннадцатый день пути. Приграничье Свергилля.

…Мы на подходе к хутору Дикое. Дорога настолько паршивая и заброшена, что у меня невольно складывается предположение, что по ней не то что торговые обозы, но и одинокие всадники редко проскакивают. А как объяснил мне лесничий Валек в эти суровые периоды зимы, останавливалось все: торговля, разведка, любое сообщение с внешним и пограничным мирами. А это как никак тяжелый камень в их жалкое экономическое существование. Какое там, пусть меня простит читатель, к демонам, экономическое существование, когда читать и писать по слогам умеет один тока староста, да и чародей Ворк, обученный грамоте в столичной гимназии. Нищета да убожество. Разруха.

И вот мы покинули поселок Вольный в количестве чертовой дюжины в пятый месяц зимы. Предпоследний. Хотя зима в этих краях держится до глубокой весны, и даже лета – дождливого и холодного. Собрав припасенные у Руфа манатки-обновки, двинулись в дальнейший путь. Лесничий Валек еще на скором совете предложил гнать аж до хутора Дикое без стоянок и перекусов, и уже на день-два заночевать на последнем посту перед Гранитной Балкой, конечно, он еще раз напомнил, что после хутора они скоренько с нами расстанутся, и дороги наши расходятся на неизвестное никому время. Я ни стал никого, ни о чем упрашивать и подкупать, денег и так осталось на дне мешка горсть, а впереди поджидал форт Балки с аппетитным на поживу капитаном Рогвиком. На мое усмотрение Валека с ребятами и за это стоило горячо поблагодарить, что не преминул я осуществить. К такому ходу событий остался беспристрастным десятник наш Рейван, скорее всего, берег свое самолюбие и репутацию. Хальма еще с самого начала пути я не замечал. Нет, конечно, он высказывался, но делал это тайно и тет-а-тет…

И снова скачка: аллюром, рысью, галопом – как хочешь! Выбирай и гони вперед! Одно нас останавливало: треклятая дорога. Снег и мороз. Мороз и снег. Сумасшедшие условия и много-много… очень много снега.

Снежные сугробы опротивели мне на всю оставшуюся Аллоном жизнь. Метровые и двухметровые навалы снега. Жаль рядом нет герцогских писак из канцелярии, вот бы они удивились, понаблюдав, откуда я черпаю "материалы" для своих хроник. Естественно не с потолка и не после ночных попоек на светских приемах. История дается мне через трудности и борьбу. А в Свергилле – через отмороженные конечности и постоянную дрожь в теле от каждодневных переохлаждений. Перо скачет в пальцах как очумелое, и только магия справляется с судорогами и параличом. Я борюсь с непогодой силой воли, а в крайних случаях призвав на помощь жалкие ростки внутренней силы. В моем теле ее осталось совсем немного. Старость накатывает на мое дряблое тело с упорством морской волны. С каждым ударом сердца я опасаюсь, что меня не хватит пережить этот поход, что меня сломят не стрелы и вид страшных гоблинов, "серых" тварей, а каждодневная боязнь замерзнуть или попасть в поле "колючих" морозов. Старуха-Смерть! Она ждет, не дождется, когда я отброшу копыта, словно мой шатающийся от усталости конь и упаду в ее костлявые, жадные объятия… Аллон спаси и сохрани меня от столь губительного ужаса!

Наши переживания и страхи – наши первые враги!

Валек мимоходом на третий день пути от поселка Вольный притормозил посреди раздолбанной и придавленной со всех сторон снегом дороги нашу группу и, дождавшись, мое величество со спокойствием указал на северо-запад. При этом сообщив: "Вон!" – я слегка испугано на него вылупился, он же продолжал с тем же хладнокровием указывать кожаной перчаткой направление, объяснил: "Там хутор Радушный". Я с печалью проследил за его ориентиром. Мда. Что с этой колокольни увидишь? А ничего! Дорога шла в гору, как по косогору и если когда-нибудь отсюда, с худого тракта вела к хутору, то сейчас в ненастную погоду ее по горло завалило снежищем. А что было дальше за тем самым косогором не только меня, но и всех остальных членов моего отряда мало интересовало. И я просто полюбопытствовал, чтоб хоть что-то сказать: "Дикое – это, случаем не от названия повелось? А Радушное звучит более обнадеживающе". (Я понимал, что к временной стоянке все мы чертовски устанем, а кони свалятся с копыт). Валек изобразил на лице полукислую улыбочку и промолвил: "Радушный за географией расположен более удачливее чем Дикий, возле кольца реки Сорки, в менее суровые зимы мы добирались до него на лодках, но в последние годы их охотники перестали расчищать дорогу, а реку затянуло льдом и сугробами, – связь оборвалась с хутором на два месяца. Поэтому приходится сообщаться с Диким. Он на прямом пути, тракт разрезает хутор на две улочки по центральной, так сказать, магистрали (ага, как в вашем поселке), затем идет ровная дорога до самой Балки. Миль двадцать-двадцать пять. (О, за день можно пройти!) Это сообщение меня обрадовало и несколько приободрило. С нами поравнялся Рейван с Хальмом на пару, озадаченные и чем-то встревоженные, я почувствовал растущую в груди тревогу, ну не бывает, чтоб постоянно везло! Чтоб было все гладко!

"Рыжик с Юлом насторожены, говорят уж больно на дороге подозрительно…"

Я таращился на Рейвана не отрываясь, ожидая продолжения его догадок.

"А Юл, что говорит?" – посерьезнел мгновенно предводитель лесничих.

"А что… молчит". "Понятно" – Валек пришпоривает жеребца, я гоню за ним, мне до смерти интересно, что же все-таки стряслось? Авангард отряда притаился в седлах, словно партизаны, затаились и мы. Невесть что ожидало нас впереди? Я ждал самого худшего, но надеялся естественно на удачу и как говорится, накликал на задницу беду.

День близился к концу. Сумерки опускались на Приграничье Свергилля, будто темные шторы на окна. В миг – и хоть глаза выколи! Ни хрена не видно! Лесничие и наемники то понятное, дорогу по нюху чуют, а мы с Хальмом и резервистами, как девственницы в портовом квартале после полуночи – срам!

Но через пару десятков минут я пожалел, что судьба надо мною не смилостивилась и что ночь медлила, вступая в свои законные права. Первым следы посреди узкого тракта увидел Рыжик, свесился с седла и внимательно до настырности впивался очами в громадные пятерни. Юл ему аккомпанировал, то есть всячески подсказывал и поддакивал. Остальные бойцы нашего отряда застряли за их спинами, как велели следопыты, я продрался на передок, расталкивая собравшихся в кучу господ. Лучше б мне запретил тогда высовываться Рейван или Валек, так нет остолопы, наверное, успели порядком замерзнуть в седлах и только тупо пялились на следопытов…

И тогда я тоже различил те самые, чудовищно-пугающие следы и в который раз за день ужаснулся всем кошмарам Свергилля. Оборотни! Зверюги где-то рядом? Я остро почувствовал, как по спине галопом промчался рой мурашек. А Рейван с Валеком не сговариваясь, в унисон скомандовали: "Оружие к бою!" Лесничие и наемники, как один вооружились шустро и торопливо. Лязг хорошо смазанного оружия и стрекот арбалетных механизмов. Наш отряд ощетинился, изготовившись к поединку. Веселье начинается!..

"Юл, зверье ушло или рядом?" "Ушло, Валек". "Далеко?" "К хутору. Еще утром".

Хм, а кто-то говорил, будто оборотни охотятся лишь по ночам? Или это особенные оборотни? Околдованные до мозга и костей?

"Значит, можем продолжать путь?" "Вполне". "Тогда вперед и тихо". Рейван, конечно же, с Валеком был согласен. Хоть в чем-то они сошлись – так это уступать друг другу в командовании отрядом.

Через полчаса стемнело, и дорогу не видели не только Рейван с Валеком, но также Юл с Рыжиком. Юл тут же порекомендовал сделать привал, при этом отозвав меня, Рыжика, Валека и Рейвана в сторону, объявив следующее: "Следы уходят прямо к Дикому, не сворачивая, Валек. Что делать будем, господа?"

Мы остолбенели. Рыжик не проговорил ни слова, скорее всего он знал о передвижениях тварей на дороге с тех же следов. А мы… а мы просто офигели! Дела!

Взял ответ за всех Рейван:

"Утром нагрянем в хутор, а сейчас – привал. Днем зверье слабое…"

С ним согласились все, даже Юл с Валеком.

Заночевали на обочине узкоколейки.

Ночью снились одни кошмары. И не только одному мне. Дозоры усилили вдвое, боялись малейшего постороннего шороха… вздоха.

А утром, как и обещал мне внутренний голос, нас поджидали сюрпризы, ну и естественно… неприятности".

В хутор Дикий мы зашли с ветряной стороны, так что внезапных засад и ловушек особо не боялись. Безусловно, оборотни – это не обычные волки, а продукт злой магии и уже потом, заключительный финал – проклятие природы. Мне почему-то казалось, что все происходящее дурной сон, больная фантазия спятившего человека. Разве может здравый человек верить в существование оборотней и жутких «серых» тварей? Я и в существование гоблинов, если говорить откровенно, с трудом верил, а тут, волки-переростки. Чепуха и нелепость!

Тем ни менее завидев первые хаты убогого хуторка на двадцать пришлых построек, мессир Рейван полустальным тоном скомандовал:

– Оружие к бою, господа!

Хутор Дикий предстал перед нашими очами, я на секунду побеспокоился, чтобы наш отряд ненароком не проскочил мимо разбросанных изб и не вылетел на небольшой клапоть поля, не затоптал посевы зимней пшеницы или еще какой культуры. В такой обстановке было очень трудно разобрать границы скромного селения северян. Я, например, склонен думать, что изначально местному старосте строго соблюдать территориальность каждого соседа и не "гнездиться" на каждом пятаке рядом с другом и тем более занимать лишь одну улицу. Тем ни менее избушки стояли и жались тесно друг к другу, словно хозяйственные сараи, но я точно видел обветшалые заборы и ограды меж каждого хозяина перед двором. Грустную картину местности довершали лед и снег. Снег, который изолировал всякое передвижение и отрезал пути сообщения. Снег, превративший хуторян в узников своих жалких домов. Погода, воцарившая в этом крае свои права и законы.

Юл и Рыжик не спускали глаз с дороги, следили за трактом и округой. След оборотней расходился у самых подступах к Дикому и наши зоркоглазые на минуту замешкались.

– Ну, чего стали? – занервничал Валек, крутясь в седле.

Юл промолчал, зато Рыжик, скребя пятерней заросший подбородок, ответил:

– Здесь вчера прошли три твари, а на этом месте, – он кивнул в снег в трех шагах от жеребца впереди, – они разошлись и если верить следу, зашли в Дикое с трех сторон. Далеко не расходились, но брали через три хаты, а там… кто их знает?

Валек помрачнел, Рейван сжал поводья в кулаках, лесничий глянул на Юла, но тот с интересом всматривался в виднеющиеся за пригорком из снега избам. Тишина!

– Ай, ладно! – В гневе махнул рукой Валек и обернулся к нам, давая рекомендации. – Дурное дело разбегаться, надо держаться вместе, может твари, побоятся нападать на нас скопом? А там… Аллон поможет!

Я хмыкнул. Таких слов я за свою жизнь столько наслушался, что перестал в них не то что верить, а понимать. Поможет? Поможет – когда башка будет висеть на суку!

Тогда я за те нервные минуты и боевую тревогу впервые совершил запоминающееся всем действие: извлек старый, но верный еще с Эльсдарской Сечи клинок и длинный армейский нож. Звон стали, отрезвил всех и даже тех, кто до этого момента держал в руках оружие, успевшее ему отяготить руку. Мне показалось, но при виде моего вооружения у господина Крученя задергались щека и ухо, а Рейван вопросительно задрал к верху левую бровь, милорд Черствый неужели вы "этими" штуками умеете пользоваться? – Я готов поклясться уже собирался воскликнуть в голос он, но почтение к моей персоне и скромность сдержали его первый порыв. Пауза прошла, и Валек оборвал неловкое молчание:

– Не расходимся господа, соблюдаем дистанцию! В избы носа не совать! Только легкая разведка.

Сэм с Родриком тяжело сглотнули – для них охота на оборотней "легкой разведкой" не назовешь. Как впрочем, и мне.

Подул легкий морозный ветерок, с деревьев слетала мелкая метель и, кружась, оседала на кусты, деревянные заборы, одинокие горшки на жердях, воткнутых горлышками вниз. Также попадали искорки нам в лицо и щекотали за щеки. Лошади храпели и тихо фыркали. Мы поравнялись с первой избой, покосившейся и въехавшей левым боком в снежный кучугур по самую крышу. Я с интересом рассматривал сие курьезное обстоятельство, сетуя, отчего у хозяина хаты за все время не нашлось времени и рук, чтобы разобрать и достроить постройку? Странные люди? Плюнули на свои судьбы и жизни? Или просто-напросто смирились с полудиким существованием? Кто их поймет? Стольких, как эта хата, почитай каждая в этом захолустном хуторке. Дикое! Дикие нравы и представления на обитание. Я скривился, мне не нравилось это место, как многое другое на Дальнем Севере и как многое другое, что еще ждало нас по пути вперед…

Руки заныли, я не привык сжимать рукояти клинков без дела, так же как не люблю пускать смертоносное железо в расчет, но что поделаешь, ситуации в походах бывают разные, каждая схватка и битва непохожа на одну и ту же.

Мы въехали неширокой шеренгой в хуторок. Неторопливым шагом, чтобы не пропустить атаки скрывающихся тварей, я еще втайне надеялся, что твари покинули хутор, ушли прочь. Но внутреннее чувство подсказывало – звери прячутся неподалеку! Первые как обычно скакали Рыжик и Юл, потом: Рейван и Валек, лесничие (я так и не запомнил, как кого звать) и уже за ними: Кручень, Волчара, Сурок, я, Сэм и Родрик, последние нервничали и дрожали. Я замечал, как дергались в их руках армейские сабли. У Крученя и Волчары небольшие, но прицельные двухзарядные арбалеты, а у Сурка – грозного вида шестопер. Солнце, выглянувшее из-за низких снежных туч, заиграло на стали, мы пускали лезвиями друг другу "зайчики". Конечно же, ненароком и не специально. Никто из нас не носил лат, потому как в такие морозы, железные панцири превращались в могильные склепы, из которых с трудом получалось извлечь скорченное и обледеневшее тело. Рыжик остановил отряд, когда мы добрались до середины хутора, я видел за последней изгородью избы, просторы вольного и необъятного Свергилля.

– Одна из гадин свернула вон к той избе! – Мы мигом повернулись в указанное направление: ни чем не приметная избушка и…

И тут я увидел кровь… и не только я!

Кто-то чересчур громко и нервно ахнул. Бряцнуло оружие еще в неумелых ручонках. Тишина затем заполнила Дикое. В наших грудных клетках бешено бились сердца. Адреналин подымался в крови.

Двое лесничих направили лошадей к избушке, к кровавому пятну у самих входных дверей. Покосившаяся пристройка, имевшая подобие веранды – больше похожая на камору и возле нее кровь. Темные сгустки кармина. Я четко рассмотрел въевшиеся потеки на дереве, когда тварь настигла жертву. Брызги летели во все стороны: на снег и обледенелую дверь. Странно нигде не видно останков? Ни костей? Ни мяса? Значит, чудище утянуло добычу с собой и уже в другом месте с нею разделалось?

Лесничие спешились, присели над ужасным местом, к ним присоединились Валек и Рейван, они переговаривались в пол голоса, я толком не слышал их мнений, подъехал к хате, оставив наемников и солдат одних посреди улицы. Бедняги резервисты жались в седлах и дико озирались по сторонам.

– Арольд, загляни в дом! Рыщь, прикрой его! – Долетели до меня последние распоряжения командира лесничих. Осторожно следопыты скрылись внутри постройки – без шороха и шума. Над застывшей лужицей крови остались Валек и Рейван, придерживая своих жеребцов и лошадей лесничих.

– Господин Рейван? – Полукриком воззвал Рыжик, десятник мигом обернулся на голос. – Мы с Юлом обследуем соседние избы?..

Рейван сперва озадачился, затем молча, согласно кивнул.

– Только поосторожнее там!

Два наших зоркооких следопыта скрылись за изломанной изгородью, что размежевывала границы двух участков. Взводный Хальм опасливо взирал им в спины. Наверное, борясь с противоречивыми чувствами – ему нисколько не улыбалось занятие сидеть и дожидаться результатов, когда вокруг происходили роковые события. Как ни как он тоже командир и тоже имел право показать себя. Гарцующим на месте я очень вовремя успокоил его от чрезмерной поспешности, пока дружище Хальм не успел натворить глупостей.

– Хальм остепенись! Что с тобой?

Его лицо исказилось гримасой возмущения и борьбы. Внутри него все рвалось и клокотало. Я озадачено схватил его за плечо. Аллон всемогущий, что с ним? И тут я понял! Почувствовал тонкий, едва уловимый, разлитый в воздухе поток магии. Необычной и противоестественной всякому пониманию… волшбы.

Чародейство!

На нас воздействовали со стороны!

И первой жертвой чар стал на удивление взводный Хальм.

– Хальм закрой глаза! Закрой глаза! – Загорланил я ему. К моему глубочайшему изумлению он не подчинился, забился судорогой в моих руках. Святой Аллон, нас атаковали!

Сэм с Родриком таращились по сторонам и на нас перепуганными глазищами. Кручень с Волчарой направили скакунов в нашу сторону, а лошадь Сурка затанцевала на месте, норовя его скинуть с седла.

– Хальм!

Жеребец взводного взбрыкнул, поднял седока выше наших голов и, заржав на весь хутор, бросился в галоп.

Меня больно ударило по левому боку, а мой конь опрокинулся на забор, я и сам, чудом удержался в седле. И спасло нас одно – на нашем пути оказалась изгородь. До слуха докатилась волна возгласов и ругани. Я заметил мелькнувшие в воздухе ноги Хальма и в следующий миг, он уже кувыркался в снегу, плюясь и остывая от колдовского гипноза.

Я задрал голову к небу, шапка сползла на глаза и я, практически ничего не видел и не слышал. Голоса звучали размыто, перед глазами скакала картинка неясного мира. Что творилось вокруг не разглядеть и не понять? На нас напали? На нас напали – это однозначно. Магическая атака! Пускай характер этих заклятий я и не смог установить с первого раза.

– Милорд Черствый, вы живы?

Кто это?

– Жив я, Аллон всех забери, что стряслось? – Кричу я гневно.

Рядом паника:

– Хальм! Хальм!!

У меня учащено забилось сердце.

– Хальм сломал руку!

Сэм помогал мне подвестись на ноги. Я был весь в снегу, но нет времени отвлекаться на такие пустяки. Слава Аллону все живы!

Хруст снега под подошвами тяжелых сапог, от избы к нам бежали: Рейван, Валек, Арольд и Рыщь. Волчара и Сурок хлопотали над беднягой Хальмом, перевязывая того и фиксируя поломанную руку. Кручень ускакал вдогонку сбежавшей лошади, Рыжик с Юлом до сих пор не вернулись.

У меня гудела голова и нарастала ноющая боль в затылке.

Звон заглушал все звуки, я не слышал, что кричал мне Рейван, что с удивлением на лице подмечал Валек. Падение. Прострация. И вдруг… все закончилось! Я словно выплыл из тумана. Вынырнул из глубокого омута. Звон и гудение отступили, а вот ноющая боль в затылке напротив, усилилась.

– Алькир, бес вас побери, что с вами? Вы меня слышите?

К нам подходили все, и я расслышал удивительное заключение лесничего Юла:

– Странно, в избе никого нет?.. В соседней тоже? Куда подевались жители хуторка?

Голова просто раскалывается.

Я с присвистом дотрагиваюсь до затылка, такое впечатление, будто кто оглоблей огрел по башке. Что за напасть?

Рейван дергает меня за воротник, встряхивает, приводя в чувство.

– Алькир!

Я отмахиваюсь от него и в тот же момент догадываюсь, в чем же дело – чертова магия! Ни кто не ослаблял атаку по нашему отряду. А так как профессионал в области внутренней силы в нашей группе считается только я, то…

О Аллон, меня блокируют, чтобы разделаться с остальной группой! Вот она, правда. Причина!

– Рейван стреляй! – Ору я во всю глотку, неожиданно и громко. Физиономия моя застывает маской.

События разворачиваются быстро и очень стремительно, и я не собирался оставаться в стороне от них, и тем паче, становиться жертвою сих злоключений.

Я подскакиваю к остолбеневшему Крученю, он отшатывается назад, но мои руки уже выдергивают из его пальцев удобный и смертоносный арбалет. Резко разворачиваюсь и делаю два точных выстрела в густые наросты рябинового молодого кустарника, обросшего задний двор покинутой избушки. Мое чутье подсказывало – недруг прятался именно там.

Одна стрела за другой – точно уходят в цель. Ветви содрогаются, и водопад снежинок кружится в сугробы. Тут же, с долей полусекунды, мы замечаем резкое движение в глубине рябин, чудовищная тень пришла в движение и, ломая заиндевевшие ветки, вылетела на дорогу, звучно ревя и оскаливаясь.

– Оборотееее… – крик утонул во всеобщем гвалте.

Я оцепенел, впервые увидев такую нечисть, а за свою прожитую жизнь успел, поверьте, насмотреться гадин.

Чудовище покрывала серо-рыжая пятнистая шерсть, сгорбленная спина – я предполагал, эффект резкого метаболизма и мутагенных реакций организма. Задние лапы до ужаса кривые с острыми когтями, передние ноги длинные, выдерживающие громадный вес мутанта. Уши торчат торчком, да и заостренное рыло. Явно над этим созданием поработала не природа, а магия. И чьих же рук это дело? Или я с самого начала неправильно поставил вопрос? А надо: чьих лап это уродство?

Мутант приземлился в трех метрах от Рыжика и Юла, кони спаниковали и зашлись ржанием, их заглушил яростный рев чудища. Волчара разрядил свой арбалет в гадкую тварь, монстр дико завопил ему в ответ. Четыре стрелы торчали в боку. Я швырнул в руки оторопевшему Крученю разряженный арбалет и снова выхватил из ножен верный меч. Чем я руководствовался в тот момент, и какой из меня мечник против столь могучего берсеркера? Я видел противника, остальное для меня неважно.

– Валек заходи справа! – Орал Рейван.

– Рыжик! Рыжик, плюнь на лошадь, бери меч и помогай Юлу!

Арольд с Рыщем готовились метать боевые топоры.

Мы зажимали тварюгу в кольцо.

Солдатики Сэм и Родрик мельтешили за нашими спинами.

Мышцы зверя бугрились и играли под мощной шкурой. Гад рычал и скалился. С глотки подымался пар. Слюна скатывалась с клыков. Омерзительное зрелище до ужаса. Как я устоял перед этим кошмаром? Да еще отважился выскочить с клинком в руках?

Над ухом просвистел топор, я невольно вжал голову в плечи, шапка съехала на левое ухо. Снег разлетался под моими сапогами – я взбивал кучугуры носками.

Тварюга щетинясь отступала, заостряя внимание на моей персоне, голова монстра наклонилась вниз, а уродливая спина еще больше сгорбилась. Чудище готовилось к броску. Цель наверняка определила гадина четко и молниеносно. Топор отлетел от ее шкуры, как стрела от каменной стены. Ну и шкура!

В левой руке у меня интуитивно возник армейский нож.

Рейван и Валек тоже рядом, с другой стороны я замечаю лесничих, наемники за моей спиной – готовые к бою. А вот резервисты вообще пропали из виду.

– Арольд, гляди, сзади еще одна тварь! – Крик докатил до моего подсознания погрязшего в боевой транс.

Еще одна тварь?!

Горе нам! Я совсем забыл, что тварей может быть несколько!

Секундное замешательство: я с трудом отвел взор, чтобы сориентироваться на другую нечисть…

Первая стремительно ринулась в воздух. Прыжок четкий и смертоносный. Пасть раскрыта и готова вцепится мне в горло. Мои глаза округляются от ужаса, когда я замечаю летящую на меня тень. Сильный удар в спину бросает меня вперед, валит на истоптанный лапами и сапогами снег. Я с хрипом кричу, плююсь и откатываюсь. Вал ветра проносится надо мною, я слышу гул ударов, треск одежды, хруст костей и грохот деревянных жердей. Творится неладное…

– Валек бей ее!

– Рейва-аннн!!

– Мочи ее, братцы!

Свист арбалетных болтов. Свист клинков и сабель. Ругань и вопли. Рев и рык. Какофония боли и ярости!

Алькир переворачивается на спину, находит глазами рукоять ножа и протягивает к нему руку. Мечущаяся тень твари у приплюснутой постройки. Сейчас! Он подводится, и широко взмахнув рукой, пускает нож в полет, навстречу размытому пятну цели. Скулящий визг в ответ – он попал! Тварь воет и, врезаясь в стену избы, проламывает хилую хату, стенка вламывается внутрь, монстр, визжа, как порося, загребает лапами воздух и снег. Кручень умудряется всандалить в ее брюхо еще парочку "шершней". Но я уже знаю причину, конечно, мой удар армейским ножом сыграл ключевую роль – сталь, отлитая серебром! Серебро – вся нечисть боится этого металла. Оборотни, естественно не исключение.

Еще одна тень маячит справа, между убогим сарайчиком и соседской халупой, я не могу то убожество назвать избой, в том коровнике место для животных не для людей.

Мой удар делает кульминационный поворот, оборотни принимают решение – избежать схватки. Раненый монстр устремляется в бегство, уворачиваясь от обломков дерева и мерзлой глины, мы не успеваем добить врага. И я не уверен, что у кого-то, даже у лесничих, кроме меня есть в арсенале обогащенное серебром оружие. С мечом я не собирался расставаться, ну и успеть за мчащей прочь по улице тварью тоже не хотел.

Полубесплотные тени – и от монстров остаются следы на снегу. Я тяжело и затравлено озираюсь, дыхание разрывает мне грудь, здоровье далеко не то, чтобы выдерживать такие нагрузки, я слишком стар.

Ко мне подбегает Рейван с серым от напряжения лицом.

– Все бесы севера, проблема, Алькир!

Я непонимающе и вопросительно глянул на него.

– Арольд в плечо ранен. Тварь прошлась по нему когтями. И Родрик… – он запнулся.

Я задрожал всем телом.

– Родрик… тварь откусила ему голову…

Я на закоченевших ногах сдвинулся с места, оттолкнул скованного десятника и зашагал к ограде, туда, где застыли наемники и лесничие. Хальм сидел на сваленной изгороди, а Арольд придерживал левое плечо куском разорванного мехового плаща, из-под пальцев сочилась кровь. Его немного лихорадило и шатало. Мне пришлось растолкать парализованных ужасом людей и протолкаться к месту убийства.

Ноги бедняги Родрика торчали из обломков старой огорожи, лужа крови пропитала и растопила снег, я присел над трупом, из развороченных артерий уже перестала толчками бить карминовая влага, судороги свели коченеющее на холоде тело, пальцы мертвеца бледнели и синели на морозе. Меня душила слепая горечь и обида. Почему он? Ведь он еще так молод и юн? Когда же это все закончится? Зачем я взял его и Сэма в этот поход? Нужно было оставить их в Вольном. Как несправедлива судьба. Я взмахнул с головы шапку и закрыл ее лицо, борясь со слезами.

– Мы должны его похоронить.

– Спалить тело, – очень тихо поправляет меня Валек.

Я содрогаюсь. СПАЛИТЬ РОДРИКА?!

Но осознание доходит до меня через помутневший рассудок: Родрика умертвил оборотень! В их слюне опаснейший яд! Проклятие! Укушенное оборотнем существо может под воздействием заклинаний и проклятий превратиться в цикл полнолуния в такого же монстра, как и чудовищные сородичи, с которыми мы столкнулись.

– К-конечно спали-ить…

– Юл. Рыщь. Сложите… – он хотел сказать останки Родрика, но осекся: – тело Родрика в плащ и взвалите на одну из свободных лошадей.

Ха! Свободные лошади!

О чем говорить! Какие лошади? Половина отряда осталась без коней. Мимолетная схватка с нечистью не только унесла жизнь резервиста и покалечила Хальма с Арольдом, но оставила нас без способа быстрого передвижения. Я с паникой думал, что мы навеки застряли в этой Аллоном забытой дыре!

Три лошади мы отыскали у замызганного черствой грязью сарае, а еще три поймали на улице в ста метрах от временного лагеря. К тому времени Хальм и Арольд еле переставляли ногами, взводный не мог пошевелить рукой, а Арольда знобило и лихорадило. Я занервничал, как бы царапины оборотней не привели к фатальным последствиям.

Мы собрали то немногое, что осталось от первоначальной группы. Вещи и раненых перенесли на спины жеребцов, а окоченевшее тело покойного Родрика на вьючную лошадь. Сэм вызвался вести скакуна лично, без посторонней помощи. Мы ощетинились оружием и шарахались от каждого жалкого толчка.

За все время блуждания по хутору я ни разу не услышал, ни кудахтанья птицы, ни лая собак – полная тишина, немая тишина. До боли в сердце захотелось заорать, но я поник душой и телом, смерть Родрика выбила у меня почву из-под ног.