Текст книги "Соколиная охота"

Автор книги: Роберт Линдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 52 страниц)

– Ждите здесь, – скомандовал Валлон.

Он вылез из оврага и направился к дому. Не успел франк пройти несколько ярдов, как вдруг из-за излучины реки появилась маленькая девчушка, которая пасла двух коров с впалыми боками. Вскрикнув, она стала хлестать их по костлявым спинам и побежала вниз по течению. Куры с отчаянным квохтаньем взлетели на крышу. Мужчины стремглав бросились к дому.

Валлон дал сигнал остальным, чтобы они показались. Крестьяне выскочили наружу, вооруженные мечами. Валлон, не останавливаясь и не вытаскивая свой меч из ножен, шел вперед, пока они угрожающе не подняли оружие. Это были молодые парни, вероятно близнецы. Валлон указал назад на беглецов, затем, наклонив голову, положил ее на сложенные ладони, изображая сон. Парни замахали на него руками. Видя, что он не уходит, они пошли на него, подняв мечи, переглядываясь друг с другом для храбрости. Но Валлон не отступил. Он протянул руку, показав им серебряный пенни.

Хмурясь, они посмотрели друг на друга. Один из них отрицательно замотал головой, но другой, что-то сказав, приблизился к Валлону и взял монету. Затем они отошли назад. По тому, с каким почтением, словно это был магический талисман, они передавали монету друг другу, Валлон заключил, что деньги не имели практического значения в их жизни.

Парни расступились и жестами предложили ему идти вперед. Он дал знак остальным ждать и пошел. Братья последовали за ним.

Наклонившись, Валлон прошел в дверной проем и очутился внутри темной комнаты, единственным источником света в которой был тлеющий в очаге торф. Привалившись к дальней стене, стояла женщина со скрещенными на груди руками. Вдоль стен были устроены четыре каменные полки, служащие кроватями. Завершал меблировку жилища грубый стол со стоящими рядом колодами вместо стульев.

Мужчины стали о чем-то его спрашивать. Единственное слово, которое он смог понять, было «нормандцы».

– Я не нормандец, – сказал он. – Нормандцы… – Он провел ребром ладони по шее.

Выйдя наружу, Валлон махнул беглецам, приглашая их подойти. Они уложили Ричарда на каменную лежанку и укрыли одеялами. Свои промокшие одеяла путники развесили на прокопченных потолочных балках над очагом, а затем, сгорбившись и вытянув руки вперед, сели у огня, словно отправляя некий религиозный обряд.

Девочка вошла внутрь и уставилась на незнакомцев в безмолвном изумлении. Валлон передал хозяйке остатки их провианта – немного бобов и пшеничной муки, олений окорок, полгоршка меда и кусок каменной соли. Женщина хлопнула потянувшуюся было девочку по руке и унесла припасы как величайшую ценность. Ульф и Хакон, так звали ее сыновей, были потомками викингов, захватчиков Ирландии. Мечи, которые они при себе носили, были тем же самым оружием, с которыми их предки высадились на берег. Но сейчас их лезвия стали тупее лемеха плуга, которым они с трудом добывали себе пропитание. Ульф рассказал им, что нормандцы редко наведываются так далеко на запад. В последний раз их тут видели два года назад, когда король Вильгельм после разорения Нортумбрии повел свою армию через Пеннинские горы [18]18
  Пеннинские горы – невысокие горы, отделяющие северо-запад от северо-востока Англии.


[Закрыть]. Ближайшие их крепости находились на востоке, в Йорке и Дареме, на расстоянии более дня езды верхом.

Комната стала наполняться дымом горящего торфа. Валлон вышел наружу и, сев на камень, наблюдал, как горы становятся бархатно-черными на фоне вечернего неба. Геро тоже вышел и пристроился возле него.

– Ричард говорит, что вы согласились возглавить экспедицию в Норвегию.

– Я расскажу о своих намерениях завтра, когда мы отдохнем и сядем за стол.

Валлон увидел, как Геро закусил губу. Сменив тему разговора, он непринужденно произнес:

– Скажи мне, что ты думаешь о наших попутчиках?

– Ричард оказался более смышленым, чем я о нем думал поначалу. В самом деле, он удивительно сообразительный парень.

Валлон согласно кивнул и добавил:

– А также решительный. Он сказал, что скорее пустится с нами в опасные приключения, чем вернется в замок. А что ты скажешь насчет сокольника?

Геро еще больше оживился.

– Таких людей не часто встретишь! – воскликнул он. – Смотрит на вас вызывающе, словно ястреб.

– Он ведь приручал хищных птиц. Я еще никогда не встречал более дерзкого простолюдина.

– Возможно, он более благородных кровей, чем кажется. Если его отмыть и одеть поприличнее, он произведет хорошее впечатление в любом обществе. Да, и еще. Он к тому же умеет читать, и, кроме него, никто из графской челяди на это не способен. Вчера утром он взял одну из страниц, что мне отдал Ольбек, и по его губам было видно, что он понимает написанное. Если бы он умел говорить, то наверняка смог бы рассказать увлекательную историю.

– Зачем ему иметь дар речи, когда у него есть ты, способный так приукрасить его жизнь?

Лицо Геро покрылось румянцем.

– Я думаю, что он англичанин знатного происхождения, чьи земли были отняты нормандцами. Сэр, не смейтесь надо мной. История знает немало случаев, когда аристократов лишали наследства и оставляли на милость дикой природы. Кроме Ромула и Рема, были еще Амфион и Зеф, сыновья Зевса и Антиопы, которых злокозненный дядя бросил в горах на произвол судьбы. А еще история рассказывает про сына Посейдона, Гиппофоя, вскормленного дикими кобылицами в Элевсине. Не говоря уже о Ясоне и Ахилле, воспитанных на горе Пелион кентавром Хироном. По правде говоря, когда я вижу, как бежит Вэланд, мне вспоминается эпитет Гомера, данный им Ахиллу, – «быстроногий».

Валлон засмеялся.

– Ну хватит. Ты провел столько времени, зарывшись в книжки, что теперь не можешь отличить реальность от фантазии. —

Он дружелюбно похлопал Геро по колену. – Я буду скучать по тебе.

– Скучать по мне?

В этот момент из дверного проема высунулась голова Радульфа, и он крикнул им, что ужин готов. На востоке появилась первая звезда. Поднявшись, Валлон потянулся.

– Да, а вот чтобы превратить в цивилизованного человека нашего арбалетного стрелка, его мало будет отмыть и причесать.

– Он грубый, как медведь, но у него доброе сердце.

– Петля по нему плачет. Под моим командованием побывало сто таких, как Радульф, и я многих из них отправил на виселицу. Таких, как он, любой дурак заведет хоть в ад, пообещав пенни в день и возможность пограбить. Где-то на краю земли его уже ждет могила. Ну ладно, пойдем ужинать.

Когда они вошли в дом, все уже сидели за столом. Ульф, склонив голову над едой, бормотал молитву. Этот простой обряд застал Валлона врасплох. К горлу подкатил комок, но он быстро справился со слабостью. Нет, те, кто легко проливает слезы, плачут только от жалости к самим себе.

Ричард, уже вполне пришедший в себя, сидел за столом и хлебал из миски жидкое варево. Остальные ели овсяную кашу с бобами, в которой попадались кусочки хрящей неизвестного происхождения. Хлеб на столе представлял собой плохо пропеченную и скрипящую на зубах смесь размолотого гороха и ячменя.

Девочка, затаив дыхание, молча наблюдала за путниками.

Геро поковырялся в своей миске.

– Что это? – прошептал он. – Как, по-твоему, это свиное ухо?

Радульф рассмеялся.

– Это свиное, но кое-что другое.

Геро отставил миску.

– Я съем, если ты не хочешь.

– Они поделились с нами последним, – сказал Валлон, – так что прояви немного уважения.

После ужина Ульф повел путников в коровник. Валлон тут же повалился, заснув под жевание скотины и куриное квохтанье, но через какое-то время проснулся от шепота одного из братьев, стоящего в дверях. Он услышал, как Вэланд, переступая через тела спящих беглецов, вышел с луком из хлева, а пес последовал за ним. Валлон, пожав плечами, снова уснул.

Франк провел утро, стоя в дозоре, пока Радульф помогал Хакону чинить каменную стену. Геро не выходил из дома, обучая Ричарда письму. Вэланд и Ульф вернулись ближе к обеду с парой тетеревов, подстреленных на токовище, и зайцем, которого загнал и поймал пес сокольника. Они выложили добычу на стол, и все собрались вокруг полюбоваться натюрмортом.

В тот вечер они ужинали дичью, приправленной ягодами можжевельника и тимьяном. Братья принесли бочонок пива, и настроение у всех сразу стало праздничным. Девочка сидела на коленке у Радульфа, наблюдая, как монетка, исчезнув с его руки, снова появлялась у него за ухом. И сколько бы он ни демонстрировал этот фокус, она хотела видеть его снова и снова.

– Нам бы следовало сейчас блюсти Великий пост, – сказал Ричард.

Радульф осушил кружку и стукнул ею о стол.

– За последние дни я достаточно претерпел, чтобы искупить вину на всю свою оставшуюся жизнь.

Валлон похлопал ладонью по столу. Все взгляды устремились на него. Радульф ссадил девочку с колена.

– Пора мне кое-что сказать вам. Все наше предприятие настолько сильно зависит от счастливого стечения обстоятельств, что я не берусь предположить, что принесет нам завтрашний день, не говоря уже о следующей неделе. Наша первоочередная цель состоит в том, чтобы добраться до ростовщика. Я не скажу, где он ведет свои дела, ибо кто-то из вас, возможно, попадет в плен. Если мы решим эту задачу, то потом я намерен возглавить морскую экспедицию в Норвегию за кречетами. Птиц нужно будет доставить через русские земли в Анатолию. Есть надежда, что мы даже извлечем прибыль из этой рискованной затеи. И если это произойдет, то каждый из вас получит свою долю. Но ты не сильно радуйся, Радульф. Если сейчас и можно что-то сказать наверняка, так это только то, что не все, кто пойдет в поход, дойдут до его конца. Это все, что вам надо знать на сегодня.

Геро сидел, опустив голову. Вэланд смотрел в пространство, думая о чем-то своем. Радульф осклабился и поднял кружку.

– Или пан, или пропал!

– Пропасть нам будет совсем не трудно. Всадники разнесут описания нашей внешности в гарнизоны всех городов на севере.

Валлон обвел взглядом сидящих за столом.

– Давайте посмотрим правде в глаза, нас ведь трудно не узнать. Ульф предложил нас завтра проводить. Через день-другой мы доберемся до более густонаселенного района. При необходимости будем идти и ночью. Как только дойдем до равнин, где придется двигаться по большим дорогам, мы разделимся. Вэланд и Радульф пойдут на разведку вперед и постараются подыскать убежище, где мы могли бы поесть и переночевать. Ричард и Геро будут идти со мной. Каждый вечер мы будем встречаться.

Стояла глубокая ночь, но Валлон все еще не спал. Его одолевали мысли столь же беспокойные, как и мышь, шуршащая в соломе, разбросанной вокруг него. Геро тоже не мог уснуть. От леденящего кровь крика он резко сел, ахнув от ужаса. Призрачная белая фигура, вспорхнув с балки под крышей, вылетела сквозь узкое окно над дверью. Геро перекрестился.

– Это всего лишь сова, – сказал Валлон.

– Птица, предвещающая беду.

– Лучше скажи мне, что тебе не дает покоя.

– Сэр, вы действительно намерены возглавить экспедицию в Норвегию?

– Именно это и собираюсь сделать.

– Простите меня, сэр. Просто после всего, через что нам пришлось пройти, предпринимать новый, даже более опасный, поход представляется безумием.

– Не таким уж и безумием. Когда наши пути впервые пересеклись, я направлялся в Константинополь. И это по-прежнему остается моей конечной целью. Просто кречеты приведут меня туда несколько другим маршрутом.

– Но на Руси так опасно. Косьма говорил мне, что эта страна погружена в анархию. И потом еще кочевники в южных степях. Вы знаете, что они сделали с русским князем, попавшим к ним в плен?

– Думаю, убили, медленно и мучительно.

– А потом из его черепа сделали кубок.

– Геро, меня арестуют, как только я вернусь во Францию. Я предпочитаю встретиться с дикарями, чем в третий раз появиться на родине.

– Нет необходимости возвращаться через Францию.

У Валлона появилось слабое подозрение, что последует дальше.

– Да неужели?

– Вы ничем не обязаны семье Ольбека. Все как раз наоборот. Мы проделали весь этот путь ради Вальтера, и как они отблагодарили нас? Мало того, что Дрого пытался нас убить, так еще и Ольбек готов был отпустить нас без гроша в кармане.

– То есть ты хочешь сказать, что мне следует украсть деньги, предназначенные для экспедиции.

– Это будет не более чем плата за услуги, которые вы уже оказали.

– Значит, по-твоему, я должен оставить Вальтера гнить в неволе и дальше?

– Именно так, сэр, вы и сказали, когда поняли, что он лгал, говоря о богатстве своей семьи.

– Будь я в его положении, то поступил бы так же.

– Извините меня, но я не верю, что вы бы пошли на такое.

Валлон взвился.

– Да что ты вообще можешь знать о жестоких ударах судьбы?! Ты не представляешь, как это – быть пленником! Ты понятия не имеешь, что чувствует узник, когда недели идут за неделями, месяцы за месяцами, а он не знает, суждено ли ему еще когда-нибудь снова увидеть свой дом.

– Сэр, вы были в плену?

Валлон упал на спину.

– Издержки войны. А теперь ложись спать. Скоро начнет светать, а у нас впереди трудный день.

Геро поудобнее устроился на соломе. Валлон знал, что его тревожит. Они странствовали уже почти полгода, но настоящее путешествие еще только начиналось.

– Ты, должно быть, скучаешь по дому?

– Не так по дому, как по медицинской школе. А вы, сэр? Сегодня я впервые услышал, что вы заговорили о доме.

– У меня нет дома. Я изгой.

– Да, знаю. Но что-то же было до этого.

– Не было никакого «до этого».

Валлон уставился в темноту, вспоминая грустную балладу о рыцаре-изгнаннике, который обернулся, чтобы последний раз взглянуть на дом, и увидел открытые двери и ворота без замков, опустевшие конюшни: люди ушли, кони разбежались, соколы улетели.

Валлон вздохнул. У него нет пути назад. Как бы далеко он ни отправился, дорога всегда будет уводить его еще дальше.

– Сэр, кажется, у вас тяжело на сердце.

– Скорее, в желудке. Я слишком плотно поужинал.

Время шло. Валлон, наверное, даже вздремнул.

– Ты помнишь последние слова своего господина?

– О том, что вы посланы, чтобы указать мне путь?

Валлон приподнялся на локте.

– Он действительно так сказал?

– Да, сэр.

Валлон снова лег.

– Но я не о том, что-то он сказал до этого… что-то о тайне рек…

– Реки, ни начало, ни конец которых никто не видел. Есть река в Азии, по которой он всегда хотел пройти, та, которая ведет в сказочную землю. По правде говоря, сэр, я собирался признаться в том, что…

Но Валлон погрузился в собственные раздумья.

– Я давно размышляю об этом. Нет никакой тайны рек. Они рождаются в горах, появляясь из родника, как ребенок из материнской утробы. Они начинают жизнь бурно, мчась и бесцельно расточая энергию. Постепенно они становятся глубже и спокойнее, раздаются вширь, обретая величавую гордость. А еще позже они обретают неторопливость и усталость, иногда отклоняясь в тихую заводь. В конце концов они теряют свою былую силу и сливаются с морем.

IX

Спустя четыре дня пути горы плавно перешли в равнинную местность. Стоя на последнем одиночном холме, Валлон, Геро и Ричард смотрели на юг, на лес, все еще окутанный снежным покровом. Тонкие нити дыма тут и там поднимались над верхушками деревьев.

– Должно быть, это Шервудский лес, – произнес Валлон. – Радульф говорит, что это одно из последних пристанищ участников английского сопротивления.

– В таком случае мы можем немного ослабить нашу бдительность, – сказал Геро.

– Как раз наоборот. С этого момента мы должны быть особенно осторожны. Внимательно наблюдайте за людьми, с которыми придется иметь дело. Смотрите, что скрывается за их улыбкой. Не доверяйте никому.

Они спустились по изрезанной колеями дороге, поблескивающей лужами. Постепенно лес плотно обступил их: огромные, увенчанные раскидистыми куполами крон древние дубы с узловатыми корнями и дуплистыми стволами. Деревья стояли просторно, а земля под ними была почти лишена растительности. Беглецы взирали на пустынные аллеи, разбегающиеся в разные стороны. Путники молчали.

Солнце опускалось за горизонт, словно пламя в задымленной кузнице, когда они подошли к мельничному каналу и, следуя вдоль него, оказались в лесной деревне, расположенной вокруг лужайки. Весь день с утра дождь то припускал, то прекращался, и телеги взбили грязь на дороге до полужидкого состояния. Ноги путников застревали в месиве. К дверям некоторых домиков были привязаны соломенные куклы [19]19
  По языческим поверьям дохристианской Англии, в соломенных куклах (corn dollies) зимовал дух хлебных злаков.


[Закрыть]. Валлон прошел мимо таверны с выцветшей от времени вывеской, на которой был изображен мужчина, улыбающийся из-за веток деревьев и винограда, но, присмотревшись внимательнее, Валлон понял, что вся эта зелень растет из его глаз, носа и рта.

Из таверны доносился веселый галдеж. Геро и Ричард с надеждой смотрели в освещенные окна.

– Это может быть опасно, – сказал Валлон и устало потащился вперед.

Подняв крылья, на него зашипели гуси. Он уже дошел до следующего дома, когда услышал знакомый голос, приглушенный смехом и недоброжелательными возгласами. Нахмурившись, он вернулся и, наклонившись, вошел в низкую дверь таверны.

Помещение было битком набито, но никто не заметил его появления. Всеобщее внимание было сосредоточено на происходящем у очага. Глянув через головы собравшихся, Валлон увидел Радульфа, сидящего на корточках; его рука лежала на полу, и на ней стоял, удерживая равновесие разведенными в стороны руками, парнишка лет десяти. От напряжения лицо Радульфа сделалось багровым, на висках узлами раздулись вены. Мальчик, стоя на полностью выпрямленной руке германца, стал медленно подниматься над полом, достигнув уровня согнутых в коленях ног Радульфа. От еще большего усилия лицо Радульфа исказилось. Он рывком выпрямился и встал в полный рост, одновременно поднимая руку со стоящим на ней ребенком над головой. Парень не удержался и упал. Но Радульф вовремя подхватил его и, опустив на пол потрепал по голове.

Валлон протиснулся вперед под бурные аплодисменты и свист.

– Что, черт возьми, за представление ты тут устроил?

Столпившиеся люди тут же обратили к нему лица. Но, увидев решительный взгляд Валлона и эфес меча, висящего на боку, быстро разошлись, вернувшись к своим пивным кружкам. Радульф пьяно поприветствовал его:

– Капитан, я всего лишь отплатил этим добрым людям небольшим развлечением за гостеприимный прием, который они нам оказали.

Валлон заметил Вэланда, сидящего за столом, и пса в наморднике, который лежал у его ног.

– Я предупреждал, чтобы вы держались подальше от общественных мест.

– Мы не можем прятаться от всех встречных. В этих краях не так опасно, и будет лучше, если мы смешаемся с толпой.

– Это, по-твоему, называется «смешаться с толпой»?

Мальчик, который принимал участие в выступлении Радульфа, принес ему кружку эля. Радульф поднял ее и кивнул человеку, облокотившемуся на прилавок, отделяющий зал для посетителей от частных помещений хозяина заведения. В ответ мужчина поднял свою кружку тоже. Валлон смерил его оценивающим взглядом. Это был тощий, жилистый человек, одетый в короткую запачканную зеленую куртку и узкие штаны. По бокам его лысого черепа свисали слипшиеся пряди волос, отчасти скрывая торчащие уши.

– Кто это?

– Его зовут Леофрик. Мы повстречали его на дороге. Он углежог.

– Что ты рассказал ему о нас?

Радульф дернул себя за серьгу.

– Я сказал ему, что мы группа бродячих артистов.

– Каких таких артистов?

– Странствующих артистов, дающих представления на ярмарках и праздниках. Я сказал, что в провинции у нас дела не пошли и теперь мы возвращаемся в Лондон на пасхальные торжества.

– Надо полагать, ты выступил с номером силача.

Радульф осклабился.

– Неплохо, да? – Он указал на Вэланда. – А это человек-волк и его дрессированный пес.

– Но ведь Вэланд немой.

– Так в этом вся соль!

Геро едва сдержал смех.

– А в чем состоит моя роль?

– Ты – рассказчик историй, – заявил Радульф. – А вы, капитан, непревзойденный фехтовальщик, лучший французский воин, который бок о бок сражался с Эль Сидом [20]20
  Эль Сид Кампеадор (наст, имя Родриго Диас де Вивар) – национальный герой Испании XI в., воспетый в поэмах и народных преданиях.


[Закрыть]в Кастилии. Вы бросаете вызов всем желающим, трем одновременно, – пенни, если они победят вас.

Германец подавил икоту.

– Конечно же, у вас будут ненастоящие мечи.

Валлон покачал головой, выслушав всю эту чушь, и пошел к Вэланду. Усевшись рядом с сокольником и дав наконец отдых натруженным ногам, он подумал, что вновь подняться будет тяжеловато.

– Раз уж мы здесь, может, сходишь за элем для нас?

Радульф вернулся с тремя кружками в руках.

– Хозяин заведения спрашивает, не хотим ли мы поужинать. – Германец поднял брови. – Может, по хорошей миске соленой трески?

Владелец трактира, занятый заточкой ножа, стоял за прилавком и широко улыбался им. На прилавке, болтая ногами, сидел мальчик.

– Ладно, – сказал Валлон. – Но мы уйдем отсюда, как только поедим.

– А разве нельзя остаться здесь на ночь? – спросил Ричард.

– Нет. Мы уже привлекли к себе достаточно внимания.

Ричард выглядел так, словно вот-вот расплачется.

– Сэр, но прошло целых три дня с тех пор, как мы последний раз спали под крышей.

Радульф легонько похлопал его по руке.

– Не расстраивайся. Я уже нашел для нас кровати. Леофрик пригласил нас переночевать к себе домой. Он живет в лесной чаще, вдали от большой дороги, капитан.

Валлон принялся снова разглядывать углежога. Тот стоял к ним спиной, перекидываясь шутками с хозяином. Потянувшись через прилавок, он отрезал себе кусок бекона ножом, похожим на фленшерный [21]21
  Нож для свежевания и разделки туш морских животных.


[Закрыть]. Франку очень бы хотелось принять предложение. Суставы ломило от сырости и холода.

– Поблагодари своего приятеля и скажи ему, что мы сами позаботимся о своем ночлеге.

– И что это будет за ночлег? Очередная канава?

Геро взбунтовался.

– Мы не можем и дальше вести образ жизни животных. Даже хуже, чем у животных. Птицы и звери и те имеют гнезда и норы.

Ричард в знак согласия слегка кашлянул. Валлон посмотрел на них поверх своей кружки.

– Мы не принимаем приглашений от незнакомцев.

Бормоча себе что-то под нос, Радульф направился к углежогу, чтобы сообщить ему их решение. Валлон внимательно за ними наблюдал. Мужчина, похоже, был обижен отказом, но не больше, чем любой другой, оказавшийся бы на его месте. Он не стал долго упрашивать и возмущаться. Он лишь чокнулся с Радульфом и на прощание пожал ему руку. Когда хозяин таверны принес деревянную миску, полную трески, Валлон тут же выкинул его из головы. Съев несколько кусков рыбы, он отставил блюдо в сторону. Его лихорадило. Снова пошел дождь. Франк сидел, слушая, как капли падают с крыши, и от спертого воздуха его стало клонить в сон. Валлон начал клевать носом.

Очнувшись от тяжелого сна, он увидел, что таверна заметно опустела. Его состояние ухудшилось, свет раздражал глаза. На противоположной стороне стола, уронив голову на руки, крепким сном спали Ричард и Геро. Радульф дремал, подперев рукой подбородок.

Дождь уже закончился, и в зале почти никого не было. Трое местных сидели на скамье возле угасающего очага, тихо беседуя друг с другом. Когда Валлон посмотрел на них, двое отвели взгляд. Третий был слепым старцем. Валлон выдернул руку Радульфа из-под подбородка. Германец очнулся и, хлопая глазами, пробормотал что-то бессвязное.

– Сколько я проспал? – спросил его Валлон.

Радульф потер лоб.

– Не знаю, но вы так крепко заснули. Я подумал, что вам не помешает немного отдохнуть. – Он приобнял Геро и Ричарда и, понизив голос, добавил: – И этих двоих тоже не хотел будить.

Когда Валлон встал, он почувствовал пронзающую раскаленной иглой боль в ноге. Стиснув зубы, он схватился за край стола. Радульф, забеспокоившись, подался вперед.

– С вами все в порядке, капитан? Вы неважно выглядите.

– Что углежог? Когда он ушел?

Радульф потянул себя за бороду.

– Точно не знаю.

– Что он ответил, когда ты сказал ему, что мы не останемся у него на ночлег?

– В общем, повел себя сдержанно. Пожелал мне доброй ночи и заявил, что завтра разыщет нас на дороге.

Валлон выпрямился, резко выдохнув.

– Нас подставили.

– Капитан, вы даже не говорили с этим человеком. Вы ничего о нем не знаете.

Франк наклонился, опершись о стол.

– Объясни, зачем понадобилось нищему углежогу предлагать приют пятерым путникам?

– Я сказал ему, что мы заплатим.

– Ты хвастался, что у меня кошелек набит серебром?

– Да что с вами, капитан? Я только пообещал, что он не будет внакладе.

– О да! – воскликнул Валлон. – Он бы заставил нас заплатить.

Его шатало. Улыбка, словно приклеенная, не сходила с лица владельца таверны. Он был похож на карикатуру на вывеске заведения. Мальчик все так же сидел на прилавке и болтал ногами.

– Попроси хозяина устроить нас на ночлег.

– Капитан, я подумал…

– Делай то, что я велю.

Хозяин ответил на просьбу Радульфа вежливым отказом.

– У него нет места. Он говорит, что в ближайшей деревне есть постоялый двор.

– Скажи ему, что ночь темная, а мы очень устали. Мы заплатим за место в его конюшне.

Эта просьба, очевидно, исчерпала запасы добродушия трактирщика. Улыбка исчезла с его лица, а Радульф скорчил рожу.

– Он спрашивает, почему мы отклонили предложение Леофрика, если так отчаянно нуждаемся в месте для ночевки.

Мальчик перестал болтать ногами. Возможно, Валлону и померещилось от лихорадки, но в угольно-черных глазах ребенка он увидел злобу.

Хозяин начал прибираться, нарочито громыхая посудой. Засидевшиеся выпивохи уже ушли. Валлон растолкал Геро и Ричарда.

– Просыпайтесь. Пора идти. – Он огляделся. – А где Вэланд?

– Он не любит душных нор, – сказал Радульф. – Наверное, пошел подышать свежим воздухом.

Света растущей луны было вполне достаточно для того, чтобы Вэланд не терял углежога из виду. Мужчина бодро шел по дороге, тихонько напевая себе что-то под нос. Сокольник с собакой держались поближе к обочине, заросшей травой. Вэланд как раз был снаружи, когда углежог вышел из таверны, а вслед за ним мальчишка. Эти двое стояли близко друг к другу, о чем-то беседуя, и производили впечатление скорее заговорщиков, а не давних приятелей, которые вышли попрощаться. Наконец они разошлись, даже не пожелав друг другу доброй ночи.

У Вэланда не было времени сообщить о своих подозрениях Валлону. К тому моменту как мальчишка вернулся в таверну, углежог уже почти скрылся из виду, быстро удаляясь по одной из дорог, лучами расходящихся в конце деревни. Поначалу у Вэланда возникло ощущение, что интуиция на этот раз его подвела. Углежог вполне походил на человека, спешащего домой. «Если он оглянется, – подумал Вэланд, – значит, я был прав в своих подозрениях». Любой человек, идущий через темный лес с недобрыми намерениями, хоть изредка, но будет поглядывать назад.

Но углежог смотрел только вперед. За спиной у Вэланда осталась уже не одна пройденная миля. Он с рассвета был на ногах и с тяжестью на сердце размышлял о предстоящем утомительном возвращении в деревню. Деревья стояли не шелохнувшись, слышны были только его собственные мягкие шаги да изредка стук лука о ремень. Чем дальше Вэланд углублялся в лес, тем более он сам себе казался заметным. Это было странно. Притом что он выслеживал другого человека, Вэланд не мог отвязаться от неприятного ощущения, что сам является объектом пристального внимания. Наблюдая за мелькающей в свете луны фигурой, он подумал, что углежог, скорее всего, знает о присутствии преследователя и умышленно заманивает его. В голове мелькнула еще одна странная мысль: если он нагонит его и развернет к себе лицом, то увидит совсем не углежога.

Вдруг мужчина остановился. Вэланд замер. На таком расстоянии он был всего лишь тенью, затерявшейся среди прочих теней, и ни один ночной путник не стал бы возвращаться, чтобы получше ее разглядеть.

Углежог пошел назад, затем вернулся. Он вел себя как человек, случайно пропустивший нужный поворот. Он оглядывался по сторонам, подходил к обочине, потом к противоположной.

Облако заслонило луну. Когда месяц появился снова, углежога на дороге уже не было. Вэланд последний раз видел его возле огромного дуба с раскидистой кроной.

Вэланд подождал, чтобы удостовериться, не появится ли углежог снова. Пес, дрожа, смотрел на него. Он кивнул, и зверь, словно привидение, метнулся через дорогу.

Сокольник блуждал взглядом по сторонам, пытаясь выявить особые приметы этого места. Он не увидел никакой тропинки, уходящей в сторону от дороги. Единственной привлекающей внимание особенностью был старый дуб. Взгляд Вэланда все чаще к нему возвращался, и чем больше он смотрел на дерево, тем больше ему казалось, что и оно смотрит на него. Сокольник невольно поежился, ибо это не было плодом его воображения. У дуба было лицо – две пустые глазницы над зияющим ртом. Вэланд нащупал крестик, висящий на шее. Бесшумное возвращение собаки заставило его вздрогнуть. Пес повел его через дорогу и стал обходить вокруг дуба, искоса поглядывая на него, словно лиса на огородное пугало.

Погоди.

Когда Вэланд поближе рассмотрел дерево, он улыбнулся, сообразив, какой фокус сыграл с ним лунный свет. От старости внизу ствола образовалось большое дупло, а два глаза были всего лишь ранами, оставленными давно обломившимися ветвями. Он заметил что-то свисающее с верхнего края дупла. Подумав, что это оставил углежог, он потянулся, но потом резко отдернул руку. На веревке висел дохлый кот с застывшим навсегда оскалом открытого рта. Вэланд оглянулся, прежде чем снова посмотреть на дыру. Темная полость казалась достаточно глубокой, чтобы человек мог спрятаться в ней. Вэланд похолодел от ужаса при мысли о том, что кто-то или что-тозловещее, притаившись, ждет, когда он подойдет ближе.

Он попятился и чуть было не споткнулся о собаку. Пес схватил его за рукав и оттащил от дерева подальше.

Они вошли в лесную чащу. Со всех сторон их обступили толстые стволы деревьев. Подлесок состоял из небольших зарослей орешника и кое-где разбросанных падубов. Вэланд пошел меж деревьев вниз по пологому склону. Спокойное поведение собаки говорило о том, что углежог уже ушел далеко вперед. Сокольник ускорил шаг.

Вероятно, они преодолели уже больше мили, когда пес вдруг прижался к земле. Вэланд присел на корточках рядом. Он почувствовал запах дыма и свиного помета. Осторожно пробираясь вперед, он вдруг подумал о том, что у углежога тоже может быть собака. Но об этом уже было слишком поздно беспокоиться. Деревья спереди расступились, и на поляне показалась лачуга. Над крышей еле заметно поднимался дымок, а сквозь щели в ставнях, закрыва-ющих окно, пробивалась полоска света. Где-то на дальнем краю поляны хрюкали свиньи. Сокольник услышал приглушенные голоса, а затем звук закрывающейся двери.

На цыпочках подкравшись к дому, Вэланд приблизился к окну. Он ожидал, нет, скорее очень надеялся увидеть, как углежог, сняв сапоги, сладко зевает возле очага в окружении своей семьи. Вэланд прижался к щели, и от увиденного у него перехватило дыхание.

В помещении, освещенном раскачивающимися масляными лампами, было полным-полно мужчин с длинными нечесаными волосами и бородами. Они были одеты в грубо сшитые шкуры и зеленые куртки, которые, как понял Вэланд, служили униформой для людей, связанных едиными зловещими целями. Он знал, кто это такие, Ульф его предупредил о них. «Лесные люди», бывшие участники сопротивления, которые теперь стали разбойниками и головорезами.