Текст книги "Соколиная охота"

Автор книги: Роберт Линдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 52 страниц)

IV

Спотыкаясь, Геро шел по двору крепости, конвоируемый солдатом с обнаженным мечом в руке, и украдкой посматривал на заспанных людей, выглядывающих из дверей построек. Потом стражник втолкнул его в другие ворота, и они пошли вверх по замковой насыпи, ведущей к лестнице у основания цитадели. За деревянными стенами мычали коровы. «Вот где, значит, закончилось мое путешествие, полное открытий, – подумал он, – в нормандском коровнике».

Поддав коленом, его направили вверх по ступенькам, и Геро взбирался, ничего не видя из-за густого снегопада. Затем его впихнули в помещение, и дверь за ним тут же захлопнулась. Хватая ртом воздух, он вытер глаза от снега. В дальнем углу комнаты, перед гобеленовой ширмой, слабо освещенной пламенем свечей, вставленных в настенные канделябры, в ожидании сидели люди. Находящийся в центре дородный мужчина с круглой головой и коротко остриженными волосами, всем своим весом опершись на трость, оторвался от своего сиденья. Геро вздрогнул. Ужасный шрам, который проходил от виска до подбородка, разделил лицо мужчины на две неравные части, и сицилиец с ужасом взирал на рассеченный рот и глаз, сузившийся в полусонном прищуре. Здоровым глазом он пристально изучал незнакомца.

Леди Маргарет сидела рядом с ним, беспокойно теребя в руках перчатку сэра Вальтера. На ее губах, напоминавших маленький цветочный бутон, застыло выражение непреклонной решимости, что совсем не сочеталось с ее девичьими чертами.

Шаркая, явился священник с отвисшими щеками; он сжимал в одной руке какие-то бумаги, а в другой вертел распятие. Позади всей этой компании стоял еще один человек, лицо которого было совершенно скрыто густой тенью.

Мимо широким шагом прошел Дрого. Когда он снял шлем, открылось мясистое лицо, на котором отпечатались следы холодного металла. Его глаза из-под белесых ресниц сверкали яростью. Но вместе с тем в них читалось опасение, как бы события не пошли в невыгодном для него направлении. Даже представ перед отцом, он не мог стоять спокойно, постоянно притопывал и похлопывал ладонью по рукоятке меча. Этой машине смерти явно не хватало самообладания.

– Милорд, я собирался привести вам этих людей сразу же после допроса.

Ольбек жестом приказал ему сесть и вперил свой единственный зрячий глаз в лицо Валлона.

– Ты говоришь, что сэр Вальтер жив, – сказал он, слегка кривя рот.

– Он жив, сыт, тепло одет и размещен со всеми удобствами. – Валлон провел рукой, приглаживая свою накидку, которая к этому времени больше напоминала крысиный, а не соболий мех. – Будь это в моей власти, я с радостью поменялся бы с ним местами.

Маргарет хлопнула в ладони.

– Принесите еду. Приготовьте им ночлег.

Геро рухнул на скамейку, которую ему подсунули сзади. Ольбек опустился на свое место, кряхтя от боли и вытянув одну ногу вперед. Валлон и Дрого остались стоять. Геро рассмотрел, что лицо человека позади всех было темным из-за большого родимого пятна, а не игры света. Это, должно быть, Ричард, сын-неженка.

Слуги принесли чуть теплый бульон и хлеб грубого помола. Геро тут же с жадностью все проглотил. Когда он уже выскреб остатки пищи из своей миски, Валлон все еще продолжал неторопливо поглощать пищу. Ольбека явно раздражала его медлительность, и, как только Валлон отставил посудину в сторону, он сразу же перешел к делу.

– Теперь рассказывай все.

Валлон ополоснул пальцы в чаше для мытья рук.

– Не раньше чем ваш сын вернет наши вещи и извинится за свою неучтивость.

Дрого едва не набросился на Валлона.

– Остановись!

Вытянутая вперед голова графа напоминала безобразную черепаху.

– Вы вторглись в мои владения под покровом ночи. Эта пограничная область кишит шотландскими разбойниками и английскими мятежниками. Благодарите Бога, что Дрого не прикончил вас на месте.

– И вы благодарите Бога за это. Ведь в таком случае к осени сэра Вальтера не было бы уже в живых.

– Вы получите свои вещи! – вскрикнула Маргарет, осаживая мужа. – Где держат моего сына?

– Когда я последний раз видел его, он занимал приличное жилище в неделе пути верхом от Константинополя.

– Приличное? – невнятно проговорил Ольбек. – Турки не из Адамова племени. Они, недолго думая, утоляют голод собственными детьми. Разрушив город, они отстраивают стены из черепов его защитников.

– Эти басни они сами же и распространяют, чтобы устрашать врагов. Верно, для простых солдат цивилизация – пустой звук. Но их правители завоевали империю, и они понимают, что для удержания власти нужно учиться управлять, а не только разрушать. Поэтому они нанимают персидских и арабских чиновников.

Валлон кивнул в сторону священника.

– Один из них изложил на бумаге условия, гарантирующие освобождение вашего сына.

Ольбек повернулся:

– Эй ты, тупая скотина, долго еще ждать?

Священник застонал.

– Если бы писарь был более грамотным человеком…

– Я же сказал, – резко выпалил Дрого. – Документы – фальшивка.

Валлон вырвал рукопись из рук священника и отдал ее Геро.

– Давай без церемоний.

Геро встал. У него дрожали руки. Открыв рот, он издал жалостный писк. Откашлявшись, начал снова:

– Приветствуем тебя, благородный господин, да благословит тебя Аллах. Знай, что Сулейман ибн Куталмыш, защитник ислама, правая рука вождя правоверных, эмир Рума, непобедимый командир в армии Храброго Льва…

Ольбек стукнул палкой по полу и сердито сплюнул:

– Я не желаю слушать эту варварскую ахинею! Ближе к делу.

– Милорд, эмир обещает освободить сэра Вальтера в обмен на следующее: пункт 1. Одна тысяча золотых номизм или равная им по весу сумма.

– Каких еще к черту «номизм»?

– Византийские монеты, милорд. Семьдесят две номизмы составляют либру – один римский фунт, что равняется двенадцати английским тройским унциям или шестидесяти фунтам.

Ольбек вцепился пальцами в колени.

– Пункт 2. Десять фунтов чистого балтийского янтаря. Пункт 3. Шесть кусков…

Геро осекся. На лице Ольбека застыло мученическое выражение, какое бывает у человека, борющегося с жестоким запором.

Дрого хихикнул.

– Похоже, Вальтер не пожалел красок, расписывая эмиру наше состояние. Он всегда любил преувеличивать.

Шрам на лице Ольбека стал багровым.

– Шестьдесят девять фунтов золота! Да мое имение не стоит и двадцатой части этой суммы. Боже мой, сам король Вильгельм с трудом бы собрал такие деньги.

– К тому же, – заметил Дрого, – Его Величество не стал бы истощать казну ради освобождения рыцаря, который воевал на стороне еретиков, в то время как его преданные вассалы сражаются за его интересы в Англии.

Маргарет метнула в него злобный взгляд.

– Ты желаешь Вальтеру смерти.

– Он позорит наше имя. Клянусь Богом, если бы я принимал участие в той битве, то скорее бы перерезал себе глотку, но не позволил бы дикарям, пьющим молоко своих кобыл, взять меня в плен.

– Мой сын обречен умереть, – запричитала она.

– Есть другой вариант, – сказал Геро.

Все снова подались вперед.

Геро начинало нравиться быть центром всеобщего внимания.

– В мирное время эмир любит развлечься охотой, в том числе соколиной. Он гордится тем, что обладает самыми лучшими соколами в исламском мире. Он готов заменить предыдущие требования на две пары одинаковых кречетов, столь же белых, как перси девственниц или первый зимний снег.

Леди Маргарет первая прервала всеобщее молчание:

– А что такое кречет?

– Самый крупный, редкий и благородный из соколов. Оперение кречетов бывает от темно-серого до чисто-белого цвета. Наиболее светлые и, соответственно, ценные живут в самом северном краю света, в Гиперборее, на островах Исландии и Гренландии. Португальцы называют их «летрадос», благодаря узорам на их перьях, похожим на буквы. В Византии они известны под названием…

Валлон пнул его ногой.

– То есть мой слуга хочет сказать, что четыре белоснежных кречета обеспечат свободу вашему сыну.

Лицо Ольбека озарилось надеждой.

– Четыре сокола – звучит не так страшно. И сколько же они стоят?

– Наилучшие образцы по цене равняются стоимости двух боевых коней.

Граф поморщился.

– Что ж, я могу пойти на такие траты, чтобы моя леди была счастлива.

– Траты будут намного больше, – сказал Дрого.

В улыбке, с которой он обернулся к Геро, таилась скрытая угроза.

– Скажи-ка нам, грек, а как мы достанем четырех кречетов, белоснежных, как девичья грудь, если они водятся на краю света?

– Сэр, некоторые из них отлетают южнее с наступлением зимы, и их ловят в Норвегии. Король норманнов дарит их другим монархам.

– Тогда я обращусь к Вильгельму с просьбой запросить королевский презент. – Ольбек потер руки. – На том и порешим.

Маргарет, пристально посмотрев на Геро, дернула мужа за рукав.

– Я вижу сомнения в его глазах.

Ольбек тоже их увидел. Улыбка сошла с его лица.

– В чем проблема? Мы что, воюем с Норвегией?

– Кречеты прилетят в Норвегию только в октябре, – вмешался Валлон. – Это слишком поздно. Эмир и его соперник, другой правитель, решили выяснить, чей сокол лучше. Состязание назначено на эту осень.

– И если кречеты не будут доставлены вовремя?

– Полагаю, ваш сын будет продан в рабство. Поскольку эмир хорошо к нему относится, то он, скорее всего, не сделает его евнухом.

Маргарет упала в обморок, но Ольбек успел ее подхватить. Открыв глаза, она посмотрела ему в лицо.

– Мы должны послать свою собственную экспедицию на эти острова.

– Я даже не знаю, где они находятся.

– До Исландии неделя пути от северного побережья Британии, – сказал Геро. – Переход в Гренландию займет еще неделю.

– Они, должно быть, ведут торговлю с цивилизованными странами, – настаивала Маргарет.

– Вы правы, миледи. Каждое лето суда уходят из Норвегии в Исландию, возвращаясь до осенних штормов. Обычно среди прочих товаров есть и кречеты.

– Вот и решение! – воскликнула Маргарет.

– А как переправить кречетов в Анатолию? – спросил Дрого.

Маргарет указала на Валлона.

– Тем же путем, каким пришел этот человек.

– Ему понадобилось полгода, чтобы принести нам кусок пергамента. Только подумайте, сколько времени нужно, чтобы доставить кречетов в Анатолию по суше.

– Есть и другой путь, – заметил Геро. – Его открыли ваши предки, древние скандинавы. Это путь из варяг в греки.

Ольбек нетерпеливо махнул рукой.

– Продолжай.

– Из Норвегии кречеты могут быть доставлены по Балтийскому морю в Новгород, северный торговый центр Руси. Далее по рекам и волоком между ними – на юг, в Киев. Там, в столице русского государства, их можно будет разместить на одном из многочисленных торговых судов, идущих вниз по реке Днепр в Черное море. А от побережья они будут доставлены морем в Константинополь.

Геро видел, как слушатели теряют интерес к его повествованию.

– А уже оттуда, – закончил он слабеющим голосом, – их привезут в Анатолию.

Повисла тягостная тишина. Геро понял, что нарисованные им картины лежат за пределами их воображения. Исландия, Гренландия, Русь, Черное море, таинственные города и государства со странными чужими названиями, разбросанные по четырем сторонам света. Даже Дрого ошеломленно молчал.

– Путешествие займет три месяца, – добавил Геро. – Так мне сказали.

Леди Маргарет указала на Валлона.

– Тебе знаком этот путь?

– Только по рассказам. В Кастилии я слышал о его опасностях от одного старого викинга, ходившего по нему пятьдесят лет назад. Он отправился из Новгорода вместе с товарищами, закаленными в боях воинами. Их было более сорока человек. Они везли рабов. Через несколько дней они уже были втянуты в войны между враждующими русскими князьями. Не дойдя до столицы, они лишились корабля вместе с командой. К югу от Киева река несколько раз прерывалась порогами. Старый викинг поведал мне названия самых опасных из них. Один именуется Лоханским, второй – Звонецким, а третий – Ненасытным или Ревущим. В бурных потоках погибло шесть человек. Добравшись до тихих вод, викинги очутились на территории, кишащей дикими кочевниками. День за днем они отбивали атаки конных лучников. Из сорока викингов, вышедших из Новгорода, только одиннадцать добрались до Черного моря. Из рабов не уцелел никто.

Валлон умолк и, пожав плечами, заключил:

– Удача не сопутствовала этому воину. Спустя несколько месяцев его захватили в плен берберские пираты.

– Это было пятьдесят лет назад, – тихо промолвила Маргарет. – Возможно, с тех пор обстановка изменилась к лучшему.

– Дело ведь не только в опасностях, – со стоном возразил ей Ольбек. – Подумай о расходах.

– Мы можем занять деньги у ростовщиков из Йорка.

– Мы сожгли этот город позапрошлой зимой, – заметил Дрого.

– Ну, тогда в Линкольне или Лондоне. А если нужно, то в Париже и Милане. Какое это имеет значение!

Маргарет схватилась за голову.

– Миледи, ссуду предоставят только под залог нашего имущества, движимого и недвижимого, – сказал Ольбек. – Мы можем лишиться нашего имения.

Леди Маргарет гневно накинулась на графа:

– А я могу потерять своего сына! Умоляю тебя, спаси его. А если ты не сделаешь этого, то я вернусь в Нормандию и уйду в монастырь. – Она поднесла руки к горлу. – Нет, лучше я приму яд. Я не смогу жить, зная, что моя семья ничего не сделала ради спасения моего первенца.

– Даже если мы соберем эти деньги, кто пойдет в такую экспедицию? Кто ее возглавит? – воскликнул Ольбек. – Мне не осилить такое путешествие, а Дрого обещал помощь Вильгельму в шотландской кампании.

Маргарет ничего на это не ответила. Валлон переглянулся с Геро.

– Судя по всему, сегодня вам не удастся достичь согласия, – сказал он, обратившись к Ольбеку. – Мы свою миссию выполнили. С вашего позволения мы бы отдохнули.

Дрого преградил ему дорогу:

– Я с тобой еще не закончил.

– Пусть идут, – приказал Ольбек.

– Он наемник и вряд ли бы ввязался в это дело только из любви к Вальтеру.

– Ты прав, – сказал Валлон. – Твой брат пообещал, что мои труды будут щедро вознаграждены. Он хвастался своим богатым наследством. – И франк, окинув внимательным взглядом пустые деревянные стены, добавил: – Если бы я знал правду, то оставил бы его гнить в неволе.

Ольбек, сделав над собой усилие, встал на ноги.

– Ты заслуживаешь награды, но ты слышал, как обстоят дела. Послушай, я сразу понял, что ты хороший боец. Поезжай с нами на войну в Шотландию. На севере мы возьмем богатую добычу, и я клянусь, что тебе достанется щедрая доля трофеев.

Валлон склонил голову.

– Вы мне льстите, но здешний климат делает мой удар мечом медленным и слабым. Я последую за ветром, как только он подует на юг.

Граф сел на место, раздраженный отказом.

– Тогда все, что я могу тебе предложить, – это слова благодарности и охранная грамота.

Валлон поклонился.

Дрого толкнул его всем телом.

– Я лично позабочусь о твоей неприкосновенности.

– Не жалейте, что отказали старику, – сказал солдат, который повел их из замка. – В Нортумбрии дела не очень, но в Шотландии гораздо хуже. Местные жители жрут то же, что и их лошади, и живут в таких халупах, куда я бы и свинью не поместил…

– Дрого и Вальтер – сводные братья, – оборвал его Валлон.

Солдат хохотнул.

– Как будто сэр Вальтер забыл вам сказать об этом.

– Да, – с деланным негодованием произнес Валлон. – Он говорил, что является единственным наследником.

– В общем, так оно и есть. Дрого – старший сын графа от первой жены, крестьянки из соседней деревни. Она умерла при родах Ричарда. Считай, взглянула на него всего один-единственный раз и отдала Богу душу. Леди Маргарет тоже была замужем. Овдовела в четырнадцать лет, будучи беременной Вальтером. Она куда более благородных кровей. Ее семья владеет землями возле Эвре. Но вот что удивительно: Вальтер и Дрого родились в один и тот же день. Вроде как близнецы.

– И соперники…

– …которые начали враждовать с тех пор, как научились ползать. И уже давно поубивали бы друг друга, если бы леди Маргарет не убедила Вальтера поехать за границу.

Нормандец засмеялся.

– Итак, золотой мальчик жив. Впрочем, это неудивительно. Этот и черту зубы заговорит. Впрочем, не мне вам рассказывать, какой он краснобай. Ну, вот мы и пришли, – сказал он, театральным жестом распахивая дверь убогой лачуги. – Гостевые апартаменты к вашим услугам.

Пол был устлан свежим камышом. На жаровне, испуская пар, стоял таз с водой. Одежда была разложена на двух спальных настилах. Солдат стоял, привалившись к двери.

– Вы не сказали, откуда вы.

– Из Аквитании, – ответил Валлон, выпроваживая его. – О которой ты вряд ли когда-либо слышал.

Геро рухнул на свою постель. В его теле не осталось ни одной косточки или мускула, которые бы не взывали к отдыху. Сквозь слипающиеся глаза он наблюдал, как Валлон разделся и помылся. Там, где одежда скрывала его тело от солнечных лучей или холода, оно было белым, как сметана. Геро вспомнились воины, высеченные из камня на стенах собора в Салерно.

Валлон разбудил его, встряхнув.

– Ты, случайно, не обделался, когда напали нормандцы?

Геро невнятно пробормотал:

– Нет, сэр.

– Все равно нужно помыться, ты грязен. Почувствуешь себя намного лучше.

Юноша, шатаясь, пошел к жаровне. Валлон зевнул.

– С Дрого, похоже, будут проблемы.

Сицилиец содрогнулся.

– Он дикий зверь.

Франк засмеялся.

– Что дикий, то дикий. Но ты поставь себя на его место. Мы принесли новость, хуже которой для него и придумать невозможно.

Геро обернулся. Валлон лежал на спине, а его меч – рядом.

– Сэр, учитывая, что мы находимся в его власти, вы кажетесь в высшей степени невозмутимым.

Валлон минуту не отвечал.

– Леди Маргарет – решительная женщина, ты не находишь?

– Да, сэр. А откуда вы знали, что она в числе людей, которые пришли к нам на выручку?

– Потому что я написал, предупредив о нашем прибытии.

Обидевшись на то, что Валлон ничего ему не сказал, Геро отважился на критику.

– Вы пошли на слишком большой риск, сэр. Вам следовало оставаться в Дареме, ожидая, пока она не пришлет за нами.

– Я не знал, насколько влиятелен Дрого. Предположим, мы бы ждали, а явился бы Дрого, чтобы сопровождать нас. Он бы вернулся в замок с печальными известиями – засада на пустынной дороге, чужестранцы убиты… – Валлон махнул рукой.

Геро мешком повалился на свою постель. Он настолько устал, что поначалу не осознал смысла услышанного. Потом подскочил как ужаленный.

– Так вам было известно и о Дрого тоже?

– Я навел справки об этой семье в Лондоне. Я не настолько безрассуден, чтобы без оглядки бросаться в неизвестность.

Геро, обиженный, скрестил руки на груди и надул губы.

Валлон взглянул на него.

– Я не хотел умножать твои страхи. Ты и без того был на пределе.

– Спасибо за вашу предупредительность, – натянуто произнес Геро.

Валлон улыбнулся.

– Если это сможет тебя утешить, скажу: ты проявил себя лучше, чем я ожидал. По правде говоря, не думал, что ты дойдешь до Ла-Манша.

Губы Геро задрожали от этого двусмысленного комплимента.

– Значит, вы на меня не сердитесь.

– За что?

– За то, что втянул вас в эту жуткую и невыгодную авантюру.

– Да никуда ты меня не втягивал, – сказал Валлон.

Он потянулся к свече и затушил ее пальцами.

– Если кого и нужно винить, так это одноглазого колдуна, похороненного в Альпах.

V

Вэланд открыл плетеный ставень, чтобы посмотреть на чужаков, шедших в замок. С тех пор как они прибыли сюда, снег, не переставая, шел уже второй день. В небе сияли звезды, и тени, отбрасываемые путниками, были чернильно-черного цвета.

Резко затренькали колокольцы. На левой руке Вэланда, затянутой в перчатку, сидел ястреб-тетеревятник, на его ногах были обножи [7]7
  Обножи – специальные путы на ногах ловчей птицы.


[Закрыть]и должик [8]8
  Должик – кожаный ремешок, соединяющий обножи с перчаткой хозяина.


[Закрыть], а веки зашиты [9]9
  Один из способов временного ослепления ловчей птицы, без которого невозможна ее правильная дрессировка.


[Закрыть]. Вэланд поймал его четыре дня назад сетью, приманив голубем. Это была перелетная птица, еще не утратившая своего молодого оперения. Темно-желтые перья на ее груди украшали коричневые бороздки. Надев на нее обножи и ослепив, Вэланд не тревожил птицу, пока ее остро выступившая грудная кость не подсказала ему, что ей пора уделить внимание. С тех пор как он взял птицу на руку вчера вечером, она не покидала его кулак. Она не уснет, пока не поест. Пока не поест она, не уснет и он.

Когда иностранцы скрылись в замке, Вэланд закрыл ставень и обернулся. Ареной противостояния воли – его и птицы – являлась конюшня, сложенная из дубовых брусьев и освещенная единственным фонарем. На противоположной стороне помещения за холщовой занавеской дремали два сапсана – самец и самка, неподвижно сидевшие на деревянных нашестях [10]10
  Нашесть – специальный насест для ловчих птиц.


[Закрыть]. Вэланд принялся расхаживать по земляному полу: четыре шага вперед, четыре назад. Косматый пес лежал возле тюфяка, который служил Вэланду постелью, и наблюдал за его перемещениями сонными глазами. Пес был невероятно огромен и весил больше самого крупного человека. Он был помесью мастифа, волка и борзой, и в его предках числились боевые псы кельтов, которых высоко ценили римские завоеватели Британских островов.

Наблюдая за реакцией ястреба, Вэланд коснулся кусочком голубиного мяса его лапы. Птица не обратила на нее никакого внимания. Она не могла видеть и не различала запахи. Прикосновения только раздражали ее. Сокольник погладил ее пером по спине и плечам. На это она тоже никак не отреагировала. Ущипнув ястреба за средний палец лапы, он добился от него только слабого шипения, ничуть не похожего на те сердитые крики, которые поначалу вызывало малейшее прикосновение. Вэланд понял, что птица готова принять пищу. Некоторые ястребы начинают есть в первую же ночь, но большинство отказываются от еды в течение одного-двух дней, и лишь один-единственный раз Вэланду попалась птица, которая была готова умереть от голода, но не подчиниться его воле. Это тоже был ястреб-тетеревятник – дикий и настолько старый, что его глаза приобрели цвет голубиной крови. Он сутки бился у него на руке, кидаясь вниз головой, пока Вэланд в конце концов не снял с него обножи и не отпустил упрямца на свободу.

Однако Вэланд, как ни старался, не мог сосредоточиться на своем занятии. Гарнизон полнился слухами о незнакомцах. Какой-то таинственный франк, участник далеких сражений, сломал Фальку запястье и приставил меч к горлу Руссэля. И это сошло ему с рук! Его слуга, а кое-кто утверждал, что он делит с ним свое ложе, был астрологом, говорившим на всех известных языках и принесшим с собой снадобья, которые благословил сам Папа Римский. Вэланда распирало от желания взглянуть на них поближе, но он не мог покинуть этот барак прежде, чем приручит ястреба. Решив ускорить дело, он взялся большим и указательным пальцами за правую лапу птицы и потянул вниз, пока ястреб не наклонил голову к его руке, уткнувшись клювом в голубиное мясо. Воображая, что перед ним жертва, он вырвал из него кусок и отбросил в сторону, но успел ощутить вкус мяса. У птицы началось слюноотделение, и она постаралась занять уравновешенное положение на руке Вэланда. Он затаил дыхание, глядя, как, распушив перья, ястреб надулся, будто собирался с силой чихнуть. Он громко затрещал, ударил хвостом, сжал когти и наклонил голову.

Пес открыл глаза. Он поднял свою морщинистую морду, прислушиваясь, а затем неожиданно вскочил. С перепугу ястреб так яростно замахал крыльями, что от поднятого им ветра потух фонарь. В наступившей темноте Вэланд не мог уследить за его хаотичными движениями. Он открыл ставень, и при свете звезд ему удалось усадить птицу обратно на кулак и освободить запутавшиеся лапы. Раскрыв клюв, птица учащенно дышала, словно перепуганный цыпленок. Вэланд понимал, что этот прокол означал еще одну бессонную ночь. Но если сейчас поторопить события, можно лишиться достигнутого, и тогда придется начинать всю утомительную процедуру заново. Пес не обратил никакого внимания на укоризненное ворчание хозяина, он смотрел на дверь, угрожающе обнажив клыки величиной с небольшие бивни.

В дверь постучали кулаком.

– Тебя требуют в замке. Немедленно!

Вэланд приоткрыл дверь. За порогом стоял германский наемник Радульф, запыхавшийся от быстрой ходьбы. Вэланд указал на ястреба, затем на его насест.

– Бери его с собой.

Сокольник потянулся к наморднику, висящему на гвозде. Из барака пес должен был выходить только в нем.

Радульф дернул его за руку.

– Нет времени.

Вэланд вышел в ночь вслед за нарочным, оскальзываясь на подмерзших лужах. Звезды, застывшие на зимнем небе, освещали контур цитадели. Пес шел рядом, касаясь холкой бедра хозяина; птица, оцепенев от избытка впечатлений, сжалась на его кулаке.

Радульф взволнованно оглянулся.

– Они поговаривают об экспедиции в Норвегию. Если они собираются за соколами, им понадобится сокольник. – Он вдруг остановился. – Это, возможно, наш шанс.

Он имел в виду шанс сбежать. И вернуться домой. Радульф был родом из Саксонии, с побережья Северного моря, главным кормильцем в быстро растущей семье, которая лишилась своего хозяйства во время наводнения. В поисках счастья Радульф отправился за границу, но на суше и на море его преследовали неудачи, и в конце концов он поступил на службу к нормандцам арбалетным стрелком. Это был бородатый коротышка с широкой бочко-образной грудью, питающий слабость к вину, женщинам и душещипательным песням; его поведение вне поля сражения было совершенно непотребным. Будучи старше Вэланда на десять лет, он почему-то тянулся к нему, молодому высокорослому англичанину, хотя ничего общего, кроме того, что оба были здесь изгоями, между ними не было. Сокольник отстранил его рукой. Когда они подошли к замку, пес без приказания лег у входа, а Вэланд прошел внутрь.

– Эй! – крикнул Радульф. – Если им понадобятся добровольцы, замолви и обо мне словечко.

Большинство присутствующих в комнате с высоким потолком уже спали. Несколько изрядно подвыпивших человек подняли глаза, оторвавшись от пивных кружек и игры в кости. Через ширму, отделяющую общее помещение от приемного покоя графа, слышался голос Дрого.

– Будь осторожен, – сказал ему кто-то из солдат. – Они спорят уже несколько часов. Старик зол.

Вэланд отодвинул занавеску. Ольбек и Маргарет восседали в креслах, поставленных на помост. Перед ними расхаживал Дрого с красным, как вареный рак, лицом и бил кулаком в ладонь, пытаясь им что-то втолковать. Иностранцы стояли спиной к Вэланду – франк, ссутулившись, однако явно настороже, а сицилиец, застыв в нервном напряжении. Вэланд заметил Ричарда, одиноко сидящего в углу.

– С этим не спорю, – сказал Дрого. – Мне мало что известно о ястребах. Как по мне, так ястребиная охота не мужское занятие. Где тут риск, где опасность? Но я знаю одно; соколы подвержены многим хворям, они гибнут от малейшей невнимательности. Поймав здорового сокола вечером, можно обнаружить наутро горстку перьев. Купи дюжину кречетов в Норвегии, и тебе еще повезет, если хоть одна птица переживет путешествие.

Маргарет подтолкнула Ольбека.

– Не слушай его! Его устами говорит злоба.

Дрого сокрушенно развел руками.

– Миледи, хоть раз в жизни отбросьте свои предубеждения и посмотрите на вещи с практической точки зрения. Чем вы собираетесь кормить ястребов во время путешествия?

Щеки Маргарет покрылись пунцовыми пятнами.

– Голубями, чайками, бараниной, рыбой!

Вэланд совершенно забыл о своем ястребе, вдруг шумно встрепенувшемся на его руке и привлекшем тем самым всеобщее внимание. Все повернулись в тот момент, когда птица осторожно отщипнула кусок мяса. Вкус плоти развеял ее страх. Она с жадностью набросилась на голубя, отрывая большие куски и громко их проглатывая.

Прожив достаточно долго в окружении дикой природы, Вэланд привык каждое явление оценивать по степени опасности, им представляемой. Взгляд франка, пронзающий и безучастный одновременно, свидетельствовал о чрезвычайной опасности этого человека. Сицилиец же, напротив, не таил в себе никакой угрозы. Его вытаращенные глаза напомнили Вэланду глаза испуганного зайца.

– Сокольник, – объявил Ольбек.

– Я ожидал увидеть более зрелого человека, – сказал Валлон.

Ольбек вскинул голову.

– Зато парень крепок и искусно обращается с животными. К примеру, вот этот ястреб. Он попал в ловушку всего несколько дней назад, а уже кормится так же смирно, как домашний голубь. Готов поклясться, что мальчишка способен околдовывать зверей. – Граф, причмокивая, выпил пиво. – Если кто и может благополучно доставить кречетов к месту назначения, то только он.

– А он знает, что такое кречет? – спросил Геро.

У Дрого вырвался презрительный смех.

– Даже если и знает, не скажет. Он нем как рыба.

– Это правда, он не разговаривает, – подтвердил Ольбек. – Эльфы или другая нечисть лишили его дара речи, когда он дикарем жил в лесу. Вальтер поймал его, охотясь в верховьях реки. Гончие настигли его возле пещеры. Одетый в шкуры и перья, он больше походил на зверя, чем на христианина.

Глаза Геро округлились.

– И сколько же он жил в дикой природе?

– Одному Богу известно. Возможно, с самого рождения.

– Вскормленный молоком волчиц, – выдохнул Геро. – Вы, наверное, зовете его Ромулом?

– Ромулом? Нет, мы зовем его Вэландом, поскольку это имя было вырезано на кресте, висевшем у него на шее. Датское имя, но написанное на английском языке. С ним был пес, лютый зверь, величиной с бычка. Он по-прежнему при нем. Первоклассная охотничья собака. Он тоже немой.

Дрого повернулся к Геро:

– Потому что Вэланд перерезал ему голосовые связки, чтобы тот не выдал его, когда он незаконно охотился на наших оленей. Если бы я схватил его, он бы лишился не только дара речи.

– А почему Вальтер проявил милосердие? – спросил Геро, обращаясь к Ольбеку.

– О-о-о! – протянул Ольбек, наслаждаясь предстоящим повествованием. – Вальтер говорил, что все произошло, как в сказке. Подъехав, он ожидал увидеть волка, загнанного гончими. Но вместо этого обнаружил собак, которые сидели вокруг мальчика. Он их просто околдовал.

– А его пес перегрыз глотку главной гончей в своре. Его надо было бросить на растерзание собакам.

Дрого обвел взглядом присутствующих.

– Понятно? Сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит. Клянусь Богом, когда увижу тебя в следующий раз – выпорю.

Вэланд опустил глаза. Его сердце бешено стучало.

– Посмотри на меня, – сказал Геро. – Вэланд, посмотри на меня.

– Делай, что тебе велят, – скомандовал Ольбек.

Вэланд медленно поднял голову.

Геро нахмурился.

– Он понимает речь.

Ольбек чертыхнулся.

– Было бы бессмысленно давать ему кров, если бы он был не только немым, но и глухим.

– Да, но если он когда-то и говорил, то на английском или датском. Однако он понимает и французскую речь, которую, должно быть, выучил среди вас.

– Ну а где же еще?

– То есть я хочу сказать, что, хотя он и не может говорить, у него есть способность к языкам.

– Да кому какое дело? – бросила леди Маргарет. – Просто скажи ему, что надо делать.

Ольбек протянул свой кубок, чтобы его наполнили снова.

– Слушай внимательно, парень. Сэр Вальтер, твой господин, находится на чужбине в плену у варваров. Ты должен отплатить ему за доброту, помогая его вызволить. Для его освобождения из тюрьмы нужно предоставить четырех соколов. Но эти соколы крупнее, светлее и красивее всех тех, что ты видел. Они обитают на далеком севере, в стране льдов и огня, и у них соответствующий нрав. Каждый год несколько их представителей прилетают в Норвегию. Этим летом ты в составе экспедиции отправишься в ту землю, выберешь самых лучших особей и позаботишься о них по пути на юг.