Текст книги "Бегущая могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 58 страниц)

– Спасибо, – задыхаясь, сказала она и тут же отошла к бару, чтобы купить себе бокал вина.

Она вернулась через пару минут, сбросила свое черное пальто, обнажив темно-зеленое шелковое платье, перетянутое на талии тяжелым черным поясом, и села на место, которое только что освободил Генри. Она была худее, чем он когда-либо видел ее, но как всегда красива, даже в возрасте сорока одного года. Длинные темные волосы ниспадали до плеч, ее зеленые глаза в золотистую крапинку были окаймлены густыми натуральными ресницами, а если она и пользовалась косметикой, то слишком легкой, чтобы ее можно было заметить.

– Я знала, что ты здесь будешь, как ты, наверное, уже догадался, – сказала она, улыбаясь, желая, чтобы он улыбнулся в ответ, посмеялся над ее хитростью. – Я посоветовала этот паб Хену. Он милый, не так ли?

– Что тебе надо?

– Ты потерял тонну веса. Выглядишь отлично.

– Что, – повторил Страйк, – тебе надо?

– Поговорить.

– О…

– Это трудно, – сказала Шарлотта, делая глоток вина. – ХОРОШО? Мне нужна минутка.

Страйк проверил часы. Шарлотта смотрела на него поверх бокала с вином.

– Ладно, хорошо. Я только что узнала, что у меня рак.

Что бы Страйк ни ожидал, это было не то. Как бы неприятны и, возможно, необоснованны ни были эти подозрения, он подумал, не лжет ли она. Он знал, что она была не только крайне манипулятивной, но и безрассудной – иногда до саморазрушения – в погоне за желаемым.

– Мне очень жаль это слышать, – сказал он формально.

Она смотрела на него, медленно краснея.

– Ты думаешь, что я лгу, не так ли?

– Нет, – сказал Страйк. – Это было бы чертовски подло – врать.

– Да, – сказал Шарлотта, – это было бы так. Ты собираешься спросить меня, какой именно, или как…?

– Я думал, ты собираешься мне рассказать, – сказал Страйк.

– Грудь, – сказала она.

– Понятно, – сказал Страйк. – Ну… Надеюсь, ты в порядке.

Слезы наполнили ее глаза. Он сотни раз видел, как она плачет – от горя, конечно, но и от ярости, и от того, что ей мешают, – и его это не трогало.

– Это все, что ты можешь сказать?

– Что еще я могу сказать? – сказал он. – Я надеюсь, что с тобой все в порядке. Не только ради детей, но и ради всего остального.

– И это… это все? – прошептала Шарлотта.

Когда-то она могла бы начать кричать, не обращая внимания на присутствие свидетелей, но теперь, когда он не был связан с ней, она понимала, что такая тактика неразумна.

– Шарлотта, – сказал он тихим голосом, наклонившись к ней, чтобы убедиться, что его не подслушивают, – я не знаю, каким образом я могу тебе это объяснить. Между нами все кончено. Я желаю тебе добра, но мы закончили. Если у тебя рак…

– Значит, ты считаешь, что я лгу?

– Позволь мне закончить. Если у тебя рак, ты должна сосредоточиться на своем здоровье и своих близких.

– Моих близких, – повторила она. – Понятно.

Она откинулась на спинку кожаной скамьи и вытерла глаза тыльной стороной ладони. За ней наблюдали несколько мужчин у бара. Возможно, Шарлотта тоже почувствовала, что у нее есть зрители, потому что теперь она закрыла лицо руками и начала всхлипывать.

Ради всего святого.

– Когда тебе поставили диагноз? – спросил он, чтобы она перестала плакать.

Она сразу же подняла голову, вытирая свои сверкающие глаза.

– На прошлой неделе. В пятницу.

– Как?

– Во вторник я пошла на плановый осмотр, и… да, в пятницу мне позвонили и сказали, что что-то нашли.

– И они уже знают, что это рак?

– Да, – сказала она слишком быстро.

– Ну, как сказать… Надеюсь, с тобой все в порядке.

Он попытался встать, но она протянула руку через стол и крепко схватила его за запястье.

– Корм, пожалуйста, выслушай меня. Серьезно. Пожалуйста. Пожалуйста. Это жизнь и смерть. Я имею в виду, что это делает человека… Помнишь, – прошептала она, глядя ему в глаза, – после того, как тебе оторвало ногу… Боже мой… Это заставляет тебя понять, что важно. После этого ты захотел меня. Разве не так? Разве я не была единственным человеком в мире, которого ты тогда хотел?

– Разве? – спросил Страйк, глядя в ее прекрасное лицо. – Или я просто взял то, что мне предложили, потому что это было проще всего?

Она отшатнулась, отпустив его запястье.

Все отношения имеют свою собственную мифологию, и в их с Шарлоттой отношениях центральное место занимала общая вера в то, что в самый плохой момент его жизни, когда он лежал на больничной койке с половиной ноги и его военной карьере пришел конец, ее возвращение спасло его, дало ему то, за что можно было держаться, ради чего можно было жить. Он знал, что только что разрушил священное табу, осквернив то, что было для нее не только предметом гордости, но и основой ее уверенности в том, что, как бы он ни отрицал это, он продолжает любить женщину, которая была достаточно великодушна, чтобы полюбить искалеченного мужчину, оставшегося без карьеры и без средств к существованию.

– Надеюсь, с тобой все будет в порядке.

Он поднялся на ноги, прежде чем она успела прийти в себя и предпринять ответные действия, и вышел, наполовину ожидая, что пивной бокал ударит его по затылку. По счастливому стечению обстоятельств, когда он вышел на тротуар, в поле его зрения попало свободное черное такси, и спустя всего две минуты после того, как он оставил ее, он уже мчался прочь, в сторону Денмарк-стрит.

Глава 19

Девять сверху означает:

Застой заканчивается.

И-Цзин или Книга Перемен

– …Заговор настолько огромен, что его буквально невозможно увидеть, потому что мы живем внутри него, потому что он формирует наше небо и нашу землю, и поэтому единственный способ – единственный способ – спастись, это шагнуть в буквальном смысле в другую реальность, истинную реальность.

Было субботнее утро. Робин сидела в храме Руперт-Корт уже три четверти часа. Сегодняшним лектором был человек, которого она видела читающим лекцию Уиллу Эденсору на Бервик-стрит. Он представился как сын папы Джея, Тайо. Это вызвало бурные аплодисменты, к которым присоединилась и Робин, вспомнив, как Кевин Пирбрайт назвал Тайо “нестабильным силовиком” ВГЦ.

У Тайо, носившего темные растрепанные волосы, были такие же большие голубые глаза, как у его отца, и, возможно, квадратная челюсть Джонатана, если бы он не имел несколько килограммов лишнего веса, из-за чего второй подбородок оказался ниже первого. Он напомнил Робин перекормленную крысу: длинный и острый нос, необычно маленький рот. Речь Тайо была убедительной и назидательной, и хотя изредка в зале раздавался ропот согласия, никто не плакал и не смеялся.

В первом ряду храма сидел известный романист Джайлс Хармон, которого Робин узнала, когда он проходил мимо нее на входе. Невысокий мужчина с длинными серебристыми волосами, Хармон обладал тонкими, почти нежными чертами лица и вел себя сдержанно, как человек, ожидающий, что за ним будут наблюдать. Его сопровождал в храм эффектный мужчина лет сорока, у которого были черные волосы, евразийские черты лица и глубокий шрам, идущий от слегка искривленного носа к челюсти. Пара медленно продвигалась по проходу, махая знакомым и служителям храма. В отличие от Ноли Сеймура, эти двое не демонстрировали смирения, а лишь одобрительно улыбались, когда прихожане уступали им дорогу, и переходили на ряд назад.

За дело, устало подумала Робин, пока Тайо продолжал говорить. Накануне вечером Райан остался у нее ночевать, и после секса было много разговоров, в основном о рисках, связанных с работой под прикрытием. Робин не была ни настолько невежественной, ни настолько самонадеянной, чтобы считать, что не нуждается в советах, но последней ее мыслью перед тем, как заснуть, было: слава богу, что я не рассказала тебе о духовной связи.

Наконец-то Тайо Уэйс закончил свое выступление. Аплодисменты, хотя и были достойными, но не такими восторженными, как в адрес его отца или Бекки Пирбрайт. Свет в храме стал ярче, и Дэвид Боуи снова начал петь. Робин нарочито медленно поднималась со своего места, копаясь в сумочке от Gucci, надеясь, что светловолосая служащая снова подойдет к ней. Джайлс Хармон прошел мимо, величественно кивая налево и направо. Его более высокая спутница осталась возле сцены, в центре скопления людей.

Робин задержалась в проходе, неопределенно улыбаясь и разглядывая нарисованных на потолке пророков, словно видела их впервые. Она была почти под Утонувшим Пророком в белой мантии, со злобными черными глазами, когда знакомый голос произнес,

– Ровена?

– Привет! – сказала Робин. Появилась блондинка, которая ранее подходила к ней, сияя, как и прежде, и держа в руках кипу брошюр, толще тех, что обычно лежали на полках в задних рядах скамей. – Как здорово, что ты снова здесь!

– Я знаю, – сказала Робин, улыбаясь в ответ, – мне кажется, что я не могу остаться в стороне, не так ли?

Когда блондинка рассмеялась, Робин заметила, что кто-то стоит прямо за ее спиной. Обернувшись, она оказалась почти лицом к лицу с Тайо Уэйсом и испытала приступ неприязни. Она не помнила, чтобы когда-нибудь испытывала такую сильную, непосредственную антипатию к мужчине, и ей потребовалась вся ее самодисциплина, чтобы улыбнуться ему в ответ, широко раскрыв глаза и дружелюбно сказав:

– Это было так вдохновляюще. Ваша речь, я имею в виду. Мне очень понравилось.

– Спасибо, – сказал он, самодовольно улыбнувшись и положив руку ей на спину. – Очень рад, что тебе понравилось.

– Это Ровена, Тайо, – сказала блондинка. – Мне кажется, что она…

– Очень восприимчивая, – сказал Тайо Уэйс, его рука все еще лежала на бретельке бюстгальтера Робин. – Да, это очевидно.

Робин почувствовала сильное желание оттолкнуть его руку, но осталась на месте, улыбаясь

– Не хотела бы ты приехать на один из наших выездных семинаров? – спросил Тайо.

– Именно это я и хотела сказать! – сказала блондинка, сияя.

– Что это значит? – спросила Робин, каждый нерв которой протестовал против продолжающегося давления руки Тайо Уэйса на ее спину.

– Неделя твоего времени, – сказал он, глядя ей в глаза. – На ферме Чепменов. Чтобы изучить все более глубоко.

– О, ничего себе, – сказала Робин, – звучит интересно…

– Я думаю, что это очень вдохновит тебя, – сказал Тайо.

– Это действительно здорово, – заверила Робин юлондинка. – Просто быть с природой, исследовать идеи и медитировать…

– Ух ты, – снова сказала Робин.

– Ты можешь взять отгул на работе? – спросил Тайо, его рука по-прежнему лежала на спине Робин.

– Вообще-то в данный момент я как бы ни при делах, – сказала Робин.

– Как раз вовремя! – пропела блондинка.

– Когда это будет? – спросила Робин.

– В ближайшую пятницу в 10 часов утра от вокзала Виктория отправляется микроавтобус, – сказала блондинка. – В этот день на ферму Чепмена приедут три группы. Вот…

Она предложила Робин одну из брошюр, которые держала в руках.

– Это вся информация, которая тебе понадобится, что взять с собой…

– Большое спасибо, – улыбнулась Робин. – Да, я с удовольствием приду!

Тайо Уэйс провел рукой по спине Робин, прежде чем разорвать контакт.

– Тогда увидимся в пятницу, – сказал он и удалился.

– Это так здорово, – сказала блондинка, обнимая Робин, которая удивленно засмеялась. – Только подожди. Честно говоря, у меня просто предчувствие. Ты очень быстро станешь чистой духом.

Робин направилась к выходу. Другая служительница храма протягивала одну из брошюр худому смуглокожему молодому человеку в очках и футболке с изображением Человека-паука. Высокий красивый мужчина со шрамом на лице сейчас разговаривал с одним из сборщиков благотворительных пожертвований, стоявших на входе. Когда Робин проходила мимо него, его взгляд переместился с ее лица на брошюру в ее руке, и он улыбнулся.

– С нетерпением жду встречи с вами на ферме, – сказал он, протягивая большую сухую руку. – Доктор Чжоу, – добавил он в тоном тоне, который говорил: “Но, конечно, вы это знали”.

– О, да, я не могу дождаться, – сказала Робин, улыбаясь ему.

Она вернулась на Уордор-стрит прежде, чем позволила своему лицу избавиться от застывшей улыбки. Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что поблизости нет служителей храма, Робин достала из сумочки мобильный телефон и позвонила Страйку.

– В третий раз повезло… Я в деле.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Shêng/Выдвижение вверх

В земле растет дерево:

Образ ВЫдвижение вверх.

Таким образом, высший человек с преданным характером

Накапливает мелочь

Для того чтобы достичь чего-то высокого и великого.

И-Цзин или Книга Перемен

Глава 20

Над землей, озером:

Изображение СОБРАНИЕ ВМЕСТЕ.

Так высший человек обновляет свое оружие

Для того чтобы встретить непредвиденные обстоятельства.

И-Цзин или Книга Перемен

– Хорошо, – сказала Мидж, которая уже неделю как вернулась из отпуска в Калифорнии, но темный загар, подчеркивающий ее серые глаза, не проявлял никаких признаков увядания. Она разгладила карту на столе партнеров. – Вот она. Ферма Чепмен.

Было утро среды, и Страйк опустил жалюзи во внутреннем кабинете, чтобы заслониться от жидкого апрельского солнца, которое ослепляло, но не грело. Настольная лампа освещала карту, на которой красными чернилами были сделаны многочисленные пометки.

Барклай, Мидж и Дэв провели предыдущие семь дней, перемещаясь между Лондоном и Норфолком, тщательно осматривая окрестности базы ВГЦ и следя за тем, чтобы камеры не слишком часто фиксировали конкретные лица. Мидж использовала несколько разных париков. Они также установили фальшивые номерные знаки на каждую из своих машин, чтобы объехать ферму по периметру.

– Это, – сказала Мидж, указывая на ряд красных крестов, которые три субподрядчика поставили по периметру территории фермы Чепмена, – камеры. Они серьезно относятся к безопасности. Весь периметр находится под наблюдением. А вот здесь, – она указала на обведенную красным метку, которая находилась на краю лесного массива, – мертвая зона. Барклай нашел ее.

– Ты уверен? – спросил Страйк, оглядывая шотландца, который пил чай из кельтской кружки, сидя в кресле, которое обычно занимал Страйк.

– Да, – сказал Барклай, наклоняясь вперед, чтобы указать на них. – Две камеры по обе стороны закреплены на деревьях, и они находятся на небольшом расстоянии друг от друга. Они заметили, что он был не прикрыт как следует, и укрепили его. Добавили колючую проволоку. Земля внутри забора была заросшей крапивой и камышом.

– Была? – сказала Робин.

– Да. Я прорубил тропинку. Вот как я убедился, что они там ничего не видят: никто не пришел сказать мне, чтобы я убирался, а я пробыл там пару часов. Я пробрался через колючую проволоку, чуть не кастрировал себя на хрен – не за что, – и выкосил все начисто. Теперь там есть небольшая полянка, у дороги. Если бы я этого не сделал, – сказал Барклай Робин, – тебе пришлось бы объяснять, почему ты все время покрываешься ожогами и ранами.

– Чертовски хорошо сделано, – сказал Страйк.

– Спасибо, Сэм, – тепло сказала Робин.

– Последнее, что мы сделали, – проверили, что происходит, когда на камере наблюдения видно, как кто-то заходит за ограждение по периметру, – сказала Мидж, указывая на обведенный голубой крест. – Я перелезла через забор здесь. Через пять минут ко мне подбежал парень с косой. Я вела себя как идиотка. Типа я бездомная, которая подумала, что на ферме может быть хороший магазин. Он мне поверил. Ферма находится в стороне от местной тропы, Львиная пасть. Красивое место.

– Хорошо, – сказал Страйк, поднимаяс со стула на стол реалистично выглядящий пластмассовый камень, – это будет в “мертвой зоне”, прямо у ограждения по периметру.

Он открыл его, чтобы показать Робин содержимое.

– Фонарик, ручка и бумага – на случай, если внутри тебе ничего не дадут. Ты пишешь нам записку, кладешь ее обратно в камень и ставишь в таком месте, чтобы камеры тебя не видели. Мы забираем ее каждый четверг вечером в девять часов, вкладываем ответное послание, которое ты можешь прочитать на месте, а затем уничтожить.

Если ты пропускаешь письмо в четверг, один из нас остается поблизости и продолжает проверять камень. Если до вечера субботы от тебя нет вестей, мы выходим на связь.

– Слишком рано, – сказала Робин. – Пусть это будет воскресенье.

– Почему?

– Потому что если я буду беспокоиться о том, чтобы уложиться в срок в каждый четверг, я рискую все испортить. Я просто хочу иметь больший запас времени.

– Какие инструкции они тебе дали? – Мидж спросила Робин.

– Никаких телефонов и электронных устройств. Они говорят, что ты можете проверить их, когда…

– Не бери их, – одновременно сказали Мидж и Барклай.

– Нет, ты точно не хочешь, чтобы ВГЦ завладел твоим телефоном, – согласился Страйк. – Оставь его здесь, в сейфе в офисе. Ключи от дома тоже. Не бери с собой ничего, что связывало бы тебя с реальной жизнью.

– И я должна взять с собой непромокаемый плащ, – сказала Робин, – три смены белья, и все. По прибытии вам выдадут спортивные костюмы, а дневную одежду вы оставите в камере хранения. Никакого алкоголя, сахара, сигарет или наркотиков, отпускаемых по рецепту или иным способом.

– Они заставляют оставить лекарства? – спросил Барклай.

– Тело исцелится само, если дух достаточно чист, – сказала Робин с непроницаемым лицом.

– Черт возьми, – пробормотал Барклай.

– Признай, что ВГЦ не нужны люди, нуждающиеся в лекарствах, – сказал Страйк. – Ни один диабетик долго не выдержит такого режима голодания.

– И никаких туалетных принадлежностей. Все это предоставляется, – сказала Робин.

– Ты даже не можешь взять свой дезодорант? – возмущенно сказала Мидж.

– Они не хотят, чтобы ты вспоминал о своей жизни дома, – сказала Робин. – Они не хотят, чтобы ты думал о себе как о личности.

После этой реплики на несколько секунд воцарилось молчание.

– Ты будешь в порядке, не так ли? – сказал Барклай.

– Да, со мной все будет в порядке. Но если что-то пойдет не так, у меня есть вы, правда же? И мой верный камень.

– Дэв собирается подъехать туда сегодня вечером и установить камень на место, – сказал Страйк. – Возможно, придется немного пошарить вокруг, чтобы найти его. Мы хотим сделать так, чтобы казалось, что он лежит там вечно.

– Хорошо, – сказал Барклай, хлопнув себя по ляжкам, прежде чем подняться на ноги, – я отправляюсь сменить Литтлджона. Фрэнк-1 будет готов к небольшому преследованию, как только пообедает.

– Да, мне нужно пойти сменить Дэва, – сказала Мидж, сверяясь с часами. – Посмотрим, чем занимается Бигфут.

– Он еще никого не встретил? – спросила Робин, которая была так глубоко погружена в подготовку к работе на ферме Чепмена и изучение бывших членов ВГЦ, что у нее не было времени прочитать досье по Бигфуту.

– Он был в Стрингфеллоуз, – пренебрежительно сказала Мидж, – но жена не получит половину его бизнеса только потому, что у него танцевали на коленях… Не то чтобы меня очень волновало, что она получит, сопливая корова.

– Мы – команда клиента, даже если он ублюдок, – сказал Страйк.

– Я знаю, знаю, – сказала Мидж, направляясь во внешний офис, где висела ее кожаная куртка, – но надоедает помогать людям, которые ни дня в жизни не работали, черт возьми.

– Когда я найду голодающего сироту, который сможет позволить себе нанять нас, я сразу же передам его тебе, – сказал Страйк.

Мидж ответила сардоническим приветствием, затем обратилась к Робин,

– Если я не увижу тебя до того, как ты войдешь, удачи.

– Спасибо, Мидж, – сказала Робин.

– Да, желаю удачи, – сказал Барклай. – А если случится худшее, и ты окажешься на грани промывания мозгов, возьми ржавый гвоздь и вбей его в ладонь. Сработало с Гарри Палмером в “Досье Ипкресс”.

– Хороший совет, – сказала Робин. – Я попробую пронести один.

Оба субподрядчика покинули офис.

– Я хотела сказать тебе кое-что еще, – сказала Робин Страйку, который теперь сидел на своей обычной стороне стола партнеров. – Кажется, я нашла Джордана Рини. Того парня, которого заставили хлестать себя по лицу кожаной плеткой? Он использовал свое второе имя на ферме Чепмена. Его настоящее имя Курт.

Она набрала “Курт Рини” и развернула экран своего компьютера так, чтобы было видно Страйку, перед которым предстала фотография сильно татуированного мужчины. На его левой щеке был наколот туз пик, а на горле – татуировка тигра.

– Он был приговорен к десяти годам за вооруженное ограбление и нападение при отягчающих обстоятельствах. Курт Джордан Рини, – сказала Робин, прокатывая свой стул вокруг стола, чтобы рассмотреть фотографию рядом со Страйком. – Когда Шейла его знала, ему было около двадцати лет, что вполне подходит. Я просмотрела все обычные записи в Интернете и нашла столько адресов, сколько смогла. В онлайновых записях есть пробел с 93-го по 96-й год, затем он снова появляется в квартире в Каннинг-Тауне. Мы знаем, что Джордан из ВГЦ боялся полиции, потому что Кевин Пирбрайт сказал, что именно этим угрожала ему Мазу, когда заставляла его бить себя кнутом.

– Похоже на нашего парня, – сказал Страйк, – но ты не можешь просто так позвонить человеку в тюрьму.

– Может быть, письмо? – сказала Робин, хотя и без особой уверенности.

– Уважаемый мистер Рини, увидев вашу фотографию, вы показались мне человеком, который очень хотел бы помочь уголовному расследованию….

Робин рассмеялась.

– А как насчет ближайших родственников? – спросил Страйк.

– По его последнему адресу живет женщина с такой же фамилией.

– Я попытаюсь добраться до него через нее. А как насчет другого ребенка, которого избили. – сказал Страйк. – Тот, у кого низкий IQ?

– Пол Дрейпер? Пока не нашла никаких его следов. Шери Гиттинс, похоже, тоже исчезла с лица земли.

– Хорошо, я продолжу копать, пока ты будешь на ферме Чепмена. Я также оставил сообщение на пожарной станции Эбигейл Гловер.

– Дочь Уэйса?

– Точно.

Теперь Страйк подошел к двери, отделяющей внутренний кабинет от внешнего, где сидела Пат и печатала, и закрыл ее.

– Послушай, – сказал он.

Робин напряглась, стараясь не выглядеть раздраженной. Мерфи сказал “послушай” именно таким тоном в пятницу вечером, через пять минут после эякуляции и непосредственно перед тем, как начать свою подготовленную речь о рисках, связанных с глубоким прикрытием.

– Я хотел тебе кое-что сказать, прежде чем ты пойдешь туда.

Он выглядел серьезным, но нерешительным, и Робин почувствовала крошечный электрический разряд в животе, как тогда, когда Пруденс сказала, что Робин – самый важный человек в жизни Страйка.

– Есть небольшая вероятность – очень небольшая, но все же лучше, чтобы ты знала, – что кто-то там может сказать что-то обо мне. Поэтому я хотел предупредить тебя, чтобы ты не выглядела шокированной и не выдала себя.

Теперь Робин знала, что ее ждет, но ничего не сказала.

– В 1985 году я с мамой и Люси полгода жил в общине Эйлмертон. Не скажу, что люди меня помнят, я был еще ребенком, но моя мама была небольшой знаменитостью. Ну, во всяком случае, о ней писали в газетах.

Несколько секунд Робин размышляла, что лучше сказать, и остановилась на честности.

– Вообще-то Шейла Кеннетт помнила тебя и твою маму. Я не хотела ничего говорить, – добавила она, – пока ты сам мне не расскажешь.

– А, – сказал Страйк. – Хорошо.

Они посмотрели друг на друга.

– Ужасное место, – прямо сказал Страйк, – но со мной там ничего не случилось.

Он невольно сделал небольшое ударение на словах “со мной”.

– У меня есть еще одна причина, чтобы рассказать тебе об этом, – сказал Страйк. – Эта женщина Мазу. Не доверяй ей.

– Я не буду, она звучит очень…

– Нет, я имею в виду, что не надо думать, что здесь есть какое-то чувство… – Он подыскивал подходящее слово, – ну, знаешь, сестринства. Не тогда, когда речь идет о духовной связи. Если она захочет отвести тебя к какому-нибудь парню…

Раздался стук в дверь.

– Что? – воскликнул Страйк с нетерпением.

Появилось обезьянье лицо Пат, она нахмурилась и сказала Страйку своим глубоким, скрипучим голосом,

– Звонит женщина, хочет с вами поговорить. Имя Нив Доэрти.

– Соединяй, – сразу же сказал Страйк.

Он пересел на свою сторону стола, и через несколько секунд зазвонил телефон.

– Корморан Страйк.

– Здравствуйте, – произнес неуверенный женский голос. – Меня зовут Нив Доэрти. Вы оставили сообщение моему мужу, спрашивая, не отвечу ли я на несколько вопросов о Всеобщей Гуманитарной Церкви?

– Да, – сказал Страйк. – Большое спасибо, что перезвонили мне.

– Все в порядке. Могу я спросить, почему вы хотите поговорить со мной?

– Да, конечно, – сказал Страйк, не сводя глаз с Робин. – Мое агентство нанято для расследования заявлений о церквях, сделанных бывшим членом. Нам нужно подтверждение, если мы сможем его получить.

– Ох – сказал Нив. – Хорошо.

– Это будет разговор без протокола, – заверил ее Страйк. – Просто для истории. Насколько я понимаю, вы были довольно молоды, когда оказались там?

– Да, я была там с восьми до одиннадцати лет.

Возникла пауза.

– Вы не пробовали обратиться к моему отцу? – спросила Нив.

– Да, – сказал Страйк, – но он отказался говорить.

– Он бы… Я понимаю, если вы не можете сказать, но почему вы пытаетесь подтвердить эти заявления? Вы работаете в газете или…?

– Нет, не в газете. У нашего клиента есть родственник в церкви.

– О, – сказала Нив, – понятно.

Страйк подождал.

– Хорошо, – наконец сказала Нив, – я не против поговорить с вами. Вообще-то, если бы вы смогли завтра или в пятницу…

– Завтра будет без проблем, – сказал Страйк, у которого были свои причины отдать предпочтение четвергу.

– Спасибо, это было бы здорово, потому что я не работаю – мы только что переехали. И, может быть, это немного нагло, но не могли бы вы приехать ко мне? Я недалеко от Лондона. Чалфонт-Сент-Джайлс.

– Нет проблем, – сказал Страйк, доставая ручку, чтобы записать ее адрес.

Повесив трубку, Страйк повернулся к Робин.

– Хочешь завтра поехать со мной в Чалфонт-Сент-Джайлс?

– Она согласилась поговорить?

– Ага. Было бы хорошо, если бы ты послушала, что она скажет, прежде чем вступить.

– Определенно, – сказала Робин, поднимаясь на ноги. – Не возражаешь, если я пойду домой? Мне нужно уладить несколько дел, прежде чем я отправлюсь на ферму Чепмена.

– Да, без проблем.

Когда Робин ушла, Страйк сел за компьютер, настроение у него было гораздо лучше, чем после пробуждения. Он только что сорвал возможность того, что Робин проведет с Райаном Мерфи весь свой последний свободный день перед работой под прикрытием. Если его действия и напоминали, хоть и слабо, махинации Шарлотты Росс в отношении себя, то совесть его оставалась на удивление спокойной, пока он искал в гугле приятные места для обеда в Чалфонт-Сент-Джайлсе.

Глава 21

Опасность неба заключается в том, что на него нельзя подняться. Последствия времени опасности поистине велики.

И-Цзин или Книга Перемен

Утром следующего дня Страйк и Робин въехали в прелестную сонную английскую деревушку, расположенную в часе езды от Лондона. Когда они проезжали мимо фахверковых зданий, возвышающихся над деревенской площадью, Страйк, принявший предложение Робин сесть за руль его БМВ, посмотрел на каменно-серую нормандскую башню приходской церкви и заметил табличку, сообщающую, что они находятся в самой сохранившейся деревне Бакингемшира.

– Все это обойдется недешево, – прокомментировал он, когда они свернули с Хай-стрит на Боустридж-лейн.

– Мы приехали, – сказала Робин, остановившись возле квадратного, отдельно стоящего дома из темного кирпича. – Мы приехали на десять минут раньше, нам подождать или…?

– Подождать, – сказал Страйк, которому не хотелось торопиться с интервью. Чем дольше оно длилось, тем больше вероятность того, что Робин захочет перекусить перед возвращением в Лондон. – Ты все собрала и готова к завтрашнему дню?

– Я положила свою непромокаемую куртку и нижнее белье в дорожную сумку, если это можно назвать сборами, – сказала Робин.

Она не сказала Страйку, что вчера впервые осознала, что не сможет взять с собой на ферму Чепмена противозачаточные таблетки. Проверив мелкий шрифт на брошюре, которую ей дали, она обнаружила, что они входят в список запрещенных препаратов. Она также не собиралась рассказывать Страйку, что накануне вечером между ней и Мерфи произошло нечто близкое к ссоре, когда Мерфи объявил, что в качестве сюрприза взял выходной, чтобы провести его с ней, а она сказала ему, что едет в Букингемшир со Страйком.

Зазвонил мобильный телефон Страйка. Идентификатор абонента был скрыт.

– Страйк.

– Привет, – сказал женский голос. – Это Эбигейл Гловер.

Страйк сказал Робин “дочь Джонатана Уэйса” и переключил свой мобильный на громкую связь, чтобы она могла слышать, что происходит.

– О, отлично, – сказал он. – Вы получили сообщение, которое я оставил на станции?

– Да, – сказала она. – В чем дело?

– Во Всеобщей Гуманитарной Церкви, – сказал Страйк.

После этих слов наступила абсолютная тишина.

– Вы еще там? – спросил Страйк.

– Да.

– Я подумал, не захотите ли вы поговорить со мной, – сказал Страйк.

Опять тишина: Страйк и Робин смотрели друг на друга. Наконец из телефона донеслось односложное слово.

– Зачем?

– Я частный…

– Я знаю, кто вы.

В отличие от акцента ее отца, акцент Эбигейл был чисто лондонским.

– Ну, я пытаюсь расследовать некоторые заявления, сделанные о церкви.

– Чьи заявления?

– Человека по имени Кевин Пирбрайт, – сказал Страйк, – который, к сожалению, уже умер. Он когда-нибудь вступал с вами в контакт? Он писал книгу.

Наступило молчание, самое долгое.

– Вы работаете в газете? – подозрительно спросила она.

– Нет, для частного клиента. Я подумал, не будете ли вы рады поговорить со мной. Это может быть не для протокола, – добавил Страйк.

Последовало еще одно продолжительное молчание.

– Алло?

– Я не знаю, – сказала она наконец. – Мне нужно подумать. Я перезвоню вам, если… Я перезвоню вам позже.

Связь прервалась.

Робин, осознав, что задержала дыхание, выдохнула.

– Ну… не могу сказать, что я удивлена. Если бы я была дочерью Уэйса, я бы тоже не хотела, чтобы мне об этом напоминали.

– Нет, – согласился Страйк, – но она была бы очень полезна, если бы согласилась поговорить… Кстати, вчера, после твоего ухода, я оставил сообщение для жены Джордана Рини. Отследил ее до места работы. Она маникюрша в заведении под названием Kuti-cles.

Он проверил время на приборной панели.

– Нам, наверное, пора.

Когда Страйк нажал на звонок, они услышали собачий лай, а когда дверь открылась, жесткошерстный фокстерьер вылетел из дома так быстро, что пролетел прямо мимо Страйка и Робин, поскользнулся на мощеной площадке перед домом, развернулся, побежал обратно и начал подпрыгивать на задних лапах, истерично лая.

– Успокойся, Бэзил! – крикнула Нив. Робин поразилась ее молодости: ей было лет двадцать пять, и уже второй раз за последнее время Робин обнаружила, что сравнивает свою квартиру с чужим домом. Нив была невысокого роста, плотная, с черными волосами до плеч и очень яркими голубыми глазами, одетая в джинсы и толстовку с цитатой Шарлотты Бронте, напечатанной спереди: “Я бы всегда предпочла быть счастливой, чем достойной”.