Текст книги "Бегущая могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 58 страниц)

Когда ужин закончился, Робин вместе с остальными женщинами пошла в сторону общежития. Когда они вошли во двор, некоторые из тех, кто шел впереди, издали удивленные возгласы.

Шестнадцать девочек-подростков, одетых в длинные белые одежды и держащих в руках горящие факелы, поднимались в сумерках по ступеням храма. Когда зрители замерли, девушки попарно расположились на восьми каменных ступенях, ведущие к дверям храма, повернулись лицом к внутреннему двору и молча стояли, освещая лица огнем. Глаза каждой девушки были накрашены темными тенями, имитирующими растушеванный макияж, что придавало им жутковатый вид.

– Обратный отсчет до Манифестации, – услышала Робин слова женщины, стоявшей позади нее.

– Как долго они там стоят? – спросил голос, в котором Робин узнала голос Пенни.

– Только сегодня. Завтра будет очередь мальчиков. Потом директора.

Робин вошла в общежитие, пораженная. Если в течение трех последующих ночей члены церкви будут дежурить на ступенях храма, то у нее не будет ни малейшего шанса выскользнуть из общежития незамеченной. Схватив пижаму, Робин направилась в ванную, заперлась в той же кабинке, где нашла истекающую кровью Лин, села на крышку унитаза и поборола желание разрыдаться. Неизвестность того, что будет дальше, пугала ее.

Дверь в ванную комнату возле ее кабинки с грохотом распахнулась, и Робин услышала звуки чистящихся зубов и текущих кранов. Зная, что кабинка нужна кому-то другому, Робин встала, отперла дверь, прошла в общежитие и стала переодеваться в пижаму.

– О Боже, смотри!

Крик раздался с другой стороны общежития: группа женщин бросилась к окну. Кто-то задыхался, кто-то прижимал руки к рту.

– Что это? – воскликнула Мэрион Хаксли, бросившись посмотреть. – Это она?

– Да – да – смотри!

Робин забралась на кровать так, чтобы видеть над их головами.

Маленькая светящаяся фигурка неподвижно стояла посреди поля, которое Робин так часто пересекала ночью, одетая в мятое белое платье. Она ярко сияла еще несколько секунд, затем исчезла.

Женщины у окна отвернулись, переговариваясь испуганным, потрясенным шепотом. Одни выглядели испуганными, другие – восхищенными. Марион Хаксли, улыбаясь, направилась обратно через общежитие и, дойдя до своей кровати, бросила на Робин взгляд, полный злобного торжества.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

К’ан / Пропасть

Вперед и назад, пропасть на пропасть.

В случае подобной опасности сначала сделайте паузу и подождите,

Иначе вы упадете в яму бездны.

Не действуйте таким образом.

И-Цзин или Книга Перемен

Глава 78

В жизни человека… Действовать по первому капризу неправильно и, если продолжать, ведет к унижению.

И-Цзин или Книга Перемен

Если бы Страйк знал, что произошло с его напарником-детективом за предыдущие двадцать четыре часа, он бы уже мчался на полной скорости в сторону Норфолка. Однако, оставаясь в неведении относительно событий на ферме Чепмена, он поднялся в среду утром с мыслью о том, что заберет Робин вечером следующего дня, сообщив своим субподрядчикам, что хочет выполнить эту работу сам.

Весы в ванной показали нежелательный прирост в пять фунтов, что, несомненно, связано с недавним появлением в его рационе гамбургеров, чипсов и булочек с беконом. Поэтому Страйк позавтракал кашей, сваренной на воде, решив снова стать сильным. Во время еды он проверил Pinterest на своем телефоне, чтобы узнать, ответил ли Город Мучений на его вопрос о Дейдре Доэрти. К своему ужасу, он обнаружил, что вся страница удалена. Множество гротескных рисунков, включая безглазого Дайю и светловолосую женщину, плавающую в пятигранном бассейне, исчезли, оставив Страйка в неведении, кто их нарисовал, но с сильным подозрением, что именно его вопрос вызвал удаление, что позволило предположить, что блондинка в бассейне действительно изображала Дейрдре.

В тот самый момент, когда он пробормотал “Черт”, зазвонил мобильный телефон, и он с нехорошим предчувствием увидел номер Люси.

– Что случилось? – спросил он. Люси не стала бы звонить в половине седьмого утра без веской причины.

– Стик, извини, что так рано, – сказала Люси, в голосе которой слышались слезы, – но мне только что звонили соседи Теда. Они заметили, что его входная дверь открыта, они пошли туда, а он пропал, его там нет.

Казалось, на Страйк опустился ледяной туман.

– Они вызвали полицию, – сказала Люси, – и я не знаю, что делать, ехать ли туда…

– Оставайся пока на месте. Если через пару часов его не найдут, мы оба поедем.

– Ты сможешь поехать?

– Конечно, – сказал Страйк.

– Я чувствую себя такой виноватой, – сказала Люси, разрыдавшись. – Мы знали, что он в плохом состоянии…

– Когда они найдут его, – сказал Страйк, – мы обсудим, что делать дальше. Мы составим план.

Он тоже испытывал чувство вины при мысли о том, что его растерянный дядя отправился на рассвете в неизвестном направлении. Вспомнив старый парусник Теда, “Джоанет”, и море, в котором исчез прах Джоан, Страйк понадеялся на Бога, что ему померещилось, что старик отправился именно туда.

Первая встреча за день не была рассчитана на то, чтобы отвлечь его от личных проблем, и он был возмущен тем, что вообще вынужден заниматься этим делом. После нескольких дней проволочек любовник Бижу, Эндрю Хонболд КА, прислал Страйку по электронной почте отрывистое письмо, в котором приглашал его к себе на квартиру для обсуждения “вопроса, который находится на рассмотрении”. Страйк согласился на эту встречу, так как хотел навсегда замять осложнения, в которые его вовлекла непродуманная связь с Бижу, но, подойдя к дуплексу Хонболда незадолго до девяти часов вечера, он был не в самом мирном настроении и все еще думал о своем дяде в Корнуолле.

Позвонив в колокольчик предположительно недавно арендованной резиденции барристера, которая находилась всего в двух минутах ходьбы от палаты Лавингтон Корт, Страйк успел подсчитать, что это жилье, вероятно, обходится Хонболду в сумму до десяти тысяч фунтов стерлингов в месяц. У Бижу было много выгодных причин небрежно относиться к контролю над рождаемостью.

Дверь открыл высокий, надменного вида мужчина с челюстями, как у ищейки, лицом в прожилках, внушительным брюшком и белоснежными волосами, которые поредели, обнажив старческую лысину. Хонболд провел Страйка в гостиную открытой планировки, оформленную в дорогом, но безвкусном стиле, который не подходил ее обитателю, чей хогартовский облик вопиюще выделялся на фоне бархатных портьер и полированного красного дерева.

– Итак, – громко сказал Хонбольд, когда оба мужчины сели напротив друг друга, поставив между собой стеклянный журнальный столик, – у вас есть для меня информация.

– Да, есть, – сказал Страйк, вполне довольный тем, что обошлось без любезностей. Достав свой телефон, он положил его на стол, на котором красовалась фотография Фары Наваби на Денмарк-стрит. – Узнаете ее?

Хонбольд достал из кармана рубашки очки для чтения в золотой оправе, затем взял телефон и подержал его на разном расстоянии от глаз, как будто изображение могло превратиться в другую женщину, если он найдет нужное количество дюймов, с которых на него можно смотреть.

– Да, – сказал он наконец, – хотя она, конечно, не была так одета, когда я с ней познакомился. Ее зовут Айша Хан, она работает в компании Тейт и Брэнниган, занимающейся управлением репутацией. Джереми Тейт позвонил мне и спросил, не могу ли я встретиться с ней.

– Вы ему перезвонили?

– Что я сделал? – прогремел Хонболд, повысив голос, словно пытаясь докричаться до задних рядов зала суда.

– Вы перезвонили Тейту и Брэннигану, чтобы убедиться, что это действительно Джереми Тейт звонил вам?

– Нет, – сказал Хонболд, – но я ее искал. Обычно я не встречаюсь с людьми вот так просто, без клиента. Она была на их сайте. Она только что присоединилась к ним.

– Была ли ее фотография на сайте?

– Нет, – сказал Хонбольд, теперь выглядевший обеспокоенным.

– Ее настоящее имя, – сказал Страйк, – Фара Наваби. Она детектив под прикрытием, работающий на Паттерсон Инк.

Наступила секундная тишина.

– Сука! – взорвался Хонбольд. – Работает на какой-то таблоид, да? Или это моя чертова жена?

– Может быть и так, и так, – сказал Страйк, – но в течение последних нескольких месяцев Паттерсон подсаживал кого-то в мое агентство. Цель могла заключаться в том, чтобы посадить меня на скамью подсудимых за то, что я подслушивал вас. Наваби была одна в вашем офисе?

– Да, – простонал Хонбольд, проводя рукой по редеющим волосам. – Я провел ее внутрь, но мне нужно было в туалет. Она была там несколько минут, одна. Черт, – снова взорвался он. – Она была чертовски убедительна!

– Актерство – явно ее сильная сторона, потому что она не очень-то умеет вести скрытое наблюдение.

– Митчелл, мать его, Паттерсон… Как ему это удалось, после всех этих гребаных телефонных взломов, которые он совершил… Я его за это пришибу, если это будет последнее, что я…

Зазвонил мобильный телефон Страйка.

– Извините, – сказал он, взяв его со стола. – Люси?

– Они нашли его.

– Слава Богу, – сказал Страйк, чувствуя, как облегчение омывает его, словно теплая вода в ванной. – Где он был?

– На пляже. Говорят, он очень растерян. Стик, я сейчас же поеду туда и уговорю его вернуться со мной, просто навестить, чтобы мы могли поговорить с ним о том, чего он хочет. Он не может так больше жить.

– Хорошо. Ты хочешь, чтобы я…?

– Нет, я справлюсь одна, но не мог бы ты прийти к нам, когда я приведу его сюда, чтобы помочь мне поговорить с ним? Завтра вечером?

– Да, конечно, – сказал Страйк, – его настроение немного упало. Кто-то другой должен будет забрать Робин с фермы Чепмена.

Вернувшись в гостиную, он застал Хонбольда с кофейником в руках.

– Хотите? – рявкнул он на Страйку.

– Было бы здорово, – сказал Страйк, снова садясь за стол.

Когда оба мужчины снова уселись, воцарилось немного неловкое молчание. Учитывая, что оба они занимались сексом с одной и той же женщиной примерно в течение одного и того же периода времени и что Бижу была беременна, Страйк полагал, что это неизбежно, но он не собирался поднимать эту тему.

– Бижу сказала мне, что вы выпивали, – буркнул барристер. – Ничего больше.

– Верно, – соврал Страйк.

– Встретились на крестинах, как я понимаю? Ребенок Ислы Герберт.

– Илсы, – поправил его Страйк. – Да, Илса и ее муж – мои старые друзья.

– Значит, Бижу не…?

– Она никогда не упоминала о вас. Я не обсуждаю работу вне офиса, и она никогда не спрашивала об этом.

Это, по крайней мере, было правдой. Бижу говорила только о себе. Хонбольд теперь задумчиво смотрел на Страйка. Отпив кофе, он сказал:

– Вы очень хороши в своем деле, не так ли? Я слышал восторженные отзывы клиентов.

– Приятно слышать, – сказал Страйк.

– Не хотите ли вы помочь мне накопать что-нибудь на мою жену?

– Боюсь, что список наших клиентов переполнен, – сказал Страйк. Он не для того выбирался из переделки Бижу-Хонбольда, чтобы снова в нее погрузиться.

– Жаль. Матильда жаждет мести. Месть, – буркнул Хонболд, и Страйк представил себе, как он в парике барристера бросает это слово в присяжных. Хонболд начал перечислять множество возмутительных поступков своей жены, один из которых заключался в отказе предоставить ему доступ в винный погреб.

Страйк дал ему выговориться, желая лишь раз и навсегда разрядить враждебность Хонболда к себе. Хотя акцент, претензии и объекты их гнева могли быть совершенно разными, выслушивая Хонболда, он вспоминал Барри Саксона. Как и водитель метро, королевский адвокат выглядел недоумевающим и возмущенным тем, что женщина, которую он обидел, может захотеть в свою очередь сделать ему неприятно.

– Что ж, спасибо за кофе, – поднимаясь на ноги сказал Страйк, когда возникла удобная пауза. – С нетерпением буду ждать встречи с Паттерсоном в суде.

– Так тому и быть, – процитировал Хонбольд, тоже поднялся и, повысив и без того громкий голос, продекламировал: – “Где преступление, там да падет топор”.

Глава 79

Шесть на третьем месте означает:

Человек обогащается благодаря несчастью.

И-Цзин или Книга Перемен

С облегчением вычеркнув одну проблему из своего списка, Страйк вернулся в офис, поедая и презирая рожковый батончик, который он купил по дороге в знак своего нового стремления к похудению. Он наполовину надеялся, что Литтлджон не сдержит своего обещания предоставить запись Пирбрайта сегодня, тем самым дав Страйку возможность выплеснуть свое раздражение на достойную цель.

– Литтлджон подбросил это, – таковы были первые слова Пат, когда он вошел в офис.

Она указала на лежащий рядом с ней обычный коричневый конверт, внутри которого находился небольшой продолговатый предмет. Страйк хмыкнул и направился к чайнику.

– И Мидж только что приходила, – продолжила Пат. – У нее не особо хорошее настроение. Она говорит, что ты ее оскорбил.

– Если она считает, что начальник, задающий законные вопросы о ее методах работы, оскорбляет ее, то она вела очень защищенную жизнь, – раздраженно сказал Страйк, добавляя в кружку еще один пакетик чая, чувствуя, что ему необходим весь кофеин, который он может получить.

По правде говоря, за последние несколько дней его гнев на Мидж несколько поутих. Хотя ему и не хотелось бы признавать этого, он понимал, что слишком остро отреагировал на то, что ее засняли на камеру в доме Таши Майо, из-за собственных переживаний по поводу последствий развода Хонболда. Он уже подумывал о том, чтобы сказать Мидж, что она может вернуться к делу Фрэнка при условии, что не будет больше общаться с клиентом, но новость о том, что она пожаловалась Пат, только усугубила его раздражение.

– Однажды я знала другую лесбиянку, – сказала Пат.

– Да? – сказал Страйк, когда крышка чайника зазвенела. – Она тоже так себя вела за спиной своего босса?

– Нет, – сказала Пат. – Она была боссом. Милая женщина. Люди считали ее жесткой, как гвоздь, но она была мягкой. Очень доброй, когда я разводилась.

– Это тонко завуалированное предложение, чтобы я унизился за то, что задел чувства Мидж?

– Никто не говорил о том, что надо унижаться.

– Все равно, потому что этого не произойдет, – сказал Страйк.

– Не надо язвить, – сказала Пат. – В любом случае, Рода сделала то, что ты просил.

Страйку потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что это дочь Пат.

– Ты шутишь? – сказал он, обернувшись к ней.

– Нет, – сказала Пат. – Она попала на страницу Кэрри Кертис Вудс в Facebook.

– Лучшая новость за весь день, – сказал Страйк. – Хочешь чашечку чая?

После того, как оба выпили чаю, Пат вошла в Facebook, используя данные дочери, и перешла к аккаунту женщины, которая, как надеялся Страйк, двадцать один год назад была Шери Гиттинс. Повернув монитор так, чтобы Страйк мог его видеть, Пат затянулась электронной сигаретой, наблюдая за тем, как он просматривает страницу.

Страйк медленно пролистывал страницу, внимательно изучая многочисленные фотографии двух маленьких светловолосых девочек Кэрри Кертис Вудс. На фотографиях самой Кэрри была изображена более грузная женщина, чем на ее фотографии в профиле. Не было никаких указаний на то, что у нее есть работа, но было много упоминаний о том, что она работает волонтером в школе своих дочерей.

– Это она, – сказал Страйк.

На фотографии, размещенной в честь годовщины свадьбы Кэрри Кертис Вудс, был изображен день ее свадьбы, когда она была, по крайней мере, на два размера меньше. На ней безошибочно можно было узнать блондинку с улыбкой, которая когда-то была на ферме Чепмен: более взрослая, с менее яркой подводкой для глаз, в облегающем кружевном платье, с вьющимися светлыми волосами, собранными в пучок, рядом с худощавым мужчиной с тяжелыми бровями. Чуть ниже на странице был указан номер телефона: Кэрри Кертис Вудс предлагала уроки плавания для малышей.

– Пат, ты сыграла просто великолепно.

– Это была Рода, а не я, – хрипловато сказала Пат.

– Что она пьет?

– Джин.

– Я принесу ей бутылку или две.

Еще через пять минут пролистывание страницы помогло Страйку определить мужа Кэрри Кертис Вудс, Натана Вудса, который был электриком, и город ее проживания.

– Где, черт возьми, находится Торнбери? – пробормотал он, переключаясь на карту Google.

– Глостершир, – сказала Пат, которая мыла кружки в раковине. – Там живет двоюродный брат моего Денниса.

– Черт, – сказал Страйк, читая последние сообщения Кэрри Кертис Вудс. – Они уезжают в Андалусию в субботу.

Проверив еженедельное расписание, Страйк позвонил Шаху и попросил его забрать Робин с фермы Чепмена на следующий вечер.

– Думаю, – сказал Страйк, повесив трубку, – в пятницу я поеду в Торнбери. Поймаю Кэрри, пока она не ушла в отпуск. Робин будет измотана, она не будет готова к поездке в Глостершир сразу после выхода.

Втайне он думал о том, что если ему удастся уложиться в один день, то у него будет повод зайти к Робин вечером, чтобы все обсудить, и эта мысль очень радовала, учитывая, что он знал, что Мерфи все еще находится в Испании. Почувствовав себя немного счастливее, Страйк вышел из Facebook, забрал чай и направился в свой офис, неся в руках коричневый конверт, оставленный Литтлджоном.

Внутри находилась крошечная диктофонная кассета, завернутая в лист бумаги с нацарапанной на нем датой. Запись была сделана почти через месяц после того, как сэр Колин и Кевин поссорились из-за того, что последний насмехался над книгой Джайлса Хармона, и за пять дней до убийства Кевина. Страйк достал из ящика стола диктофон, вставил кассету и нажал кнопку воспроизведения.

Он сразу понял, почему Паттерсон не передал пленку сэру Колину Эденсору: трудно было представить себе более неудачную рекламу навыков наблюдения его агентства. Во-первых, для такой работы существовали гораздо лучшие устройства, чем диктофон, который приходилось прятать. Запись была крайне низкого качества: в том пабе, куда Фара привела Кевина, было многолюдно и шумно – ошибка новичка, за которую Страйк строго отчитал бы любого из своих субподрядчиков. Именно так, по его мнению, поступил бы его ныне уволенный, никем не оплакиваемый наемник Натли.

Голос Фары звучал более отчетливо, чем голос Кевина, возможно потому что диктофон лежал ближе к ней. Насколько Страйк мог разобрать, она дважды предлагала уйти в более тихое место в первые пять минут, но Кевин патетично заявил, что они должны остаться, поскольку знал, что это ее любимый бар. Судя по всему, Кевин был полностью уверен, что симпатичная Наваби заинтересована им в сексуальном плане.

Страйк увеличил громкость до максимума и внимательно слушал, пытаясь разобрать, о чем идет речь. Фара постоянно просила Кевина говорить или повторять, и Страйк был вынужден многократно перематывать и переслушивать текст с ручкой в руках, пытаясь расшифровать все, что было слышно.

Изначально, насколько смог понять Страйк, их беседа не имела никакого отношения к ВГЦ. В течение десяти минут Фара невнятно рассказывала о своей предполагаемой работе стюардессой. Наконец, была упомянута церковь.

Фара:… способы заинтересовали ВГ…

Кевин:… не делай этого… сестры… еще в б… может быть, ожет, оставить одну…

Где-то неподалеку от места, где сидели Фара и Кевин, раздалась шумная песня, которая, конечно, была громка, как колокол.

И мы пели гимны и арии,

Земля моих отцов, м.. спр..

– Черт побери, – пробормотал Страйк. Группа пожилых валлийцев, как предположил Страйк, поскольку он не был уверен, кто еще может петь песню Макса Бойса, в течение следующих десяти минут пыталась вспомнить все слова, периодически срываясь на обрывки куплетов, которые снова обрывались, делая разговор Кевина и Фары совершенно неслышным. Наконец валлийцы вернулись к простому громкому разговору, и Страйк снова смог уловить слабую нить того, о чем говорили Фара и Кевин.

Кевин: …злые люди. Злые.

Фара: Как они…?

Кевин: … имею, жестоки… лицемер… я пишу к…

Фара: Ух ты, как здорово…

Один из валлийцев снова завел песню:

Но Уилл очень счастлив, хотя все его деньги пропали:

Он обменял пять фотографий своей жены на одну фотографию Барри Джона.

Аплодисменты приветствовали эти запомнившиеся строки, и когда крики стихли, Страйк снова услышал Кевина: ‘…звини, нужен….

Судя по отсутствию разговоров с Фарой, Страйк предположил, что Кевин пошел в туалет.

Следующие пятьдесят минут записи оказались бесполезными. Мало того, что шум в пабе становился все громче, так еще и голос Кевина становился все более невнятным. Страйк мог сказать Фаре, что предлагать неограниченную выпивку молодому человеку, который с детства не притрагивался к спиртному, было ошибкой, и вскоре Кевин стал невнятно и бессвязно говорить, а Фара изо всех сил пыталась уследить за тем, о чем он говорит.

Кевин: …и она утонула… сказали, что утонула…

Фара: (громко)… Говоришь о Дай…?

Кевин: … ранная вещь случилась, которую я продолжаю… вспомин… тыре из них…

Фара: (громко) Четыре? Ты сказал “четыре”?

Кевин: … больше, чем просто Шри… милая с детьми, и она… Бек заставила Эмл… невидим… лное дерьмо…

Фара: (громко)… экка заставила Эм..и солгать, ты с…?

Кевин:… под наркотиками… ей разрешали выходить… она могла доставать вещи… проносить их… .. не заботилась о настояще… Однажды у нее была шоколадка, а я украл немного… хулиганка, однако…

Фара: (громко)… кто был… ганкой?

Кевин: ..вали льготы… собираюсь поговорить с ней… встретится со мной….

Фара: (очень громко) Кто-нибудь из церкви собирается встретиться с тобой, Кев…?

Кевин: …и ответить…

Страйк нажал на паузу, перемотал и снова прослушал.

Кевин:… обираюсь поговорить с ней… встретится со мной…

Фара: (очень громко) Кто-нибудь из церкви собирается встретиться с тобой, Кев…?

Кевин: ….и ответить за это… часть…

Фара: (настойчиво) Ты собираешься встретиться с кем-то из…?

Кевин: ..она сказала, ей было тяжело… и эти свиньи…

Фара: (раздраженно) Забудь о свиньях…

– Пусть говорит про этих чертовых свиней, – прорычал Страйк в диктофон.

Кевин:… любил свиней…известно, что тогда случилось… вот почему… и я был в лесу… и Бек…сказала мне, чтобы я перестал… ведь дочь… я не доносчик…

Фара:… Дайю в лесу?

Кевин:… не… был……думаю… там был заговор… в нем… все… если я прав… но… лес… не… шторм дул… но слишком мокро… странно… я…. должен был… для наказания… экка сказала мне… извини, должен…

Страйк услышал громкий стук, как будто упал стул. У него возникло ощущение, что Кевин неуклюже направился в туалет, возможно, чтобы его вырвало. Он продолжал прислушиваться, но в течение последующих двадцати пяти минут ничего не происходило, кроме того, что валлийцы становились все более буйными. Наконец он услышал, как Фара сказала:

– Извините… вы… в туалете? На нем синяя…

Через пять минут громкий валлийский голос произнес,

– Он в ужасном состоянии, милая. Тебе придется отвести его к себе.

– О, ради бога… спасибо, что проверили, что…

Раздался шорох, звук дыхания, и запись закончилась.

Глава 80

Внешние условия препятствуют продвижению вперед, подобно тому, как потеря спиц колеса останавливает продвижение повВГЦи.

И-Цзин или Книга Перемен

Шах отбыл в Норфолк в полдень в четверг, захватив с собой письмо от Страйка, в котором Робин предписывалось оставаться рядом с пластиковым камнем после прочтения, потому что Шах будет ждать поблизости с выключенными фарами своей машины и кусачками наготове, чтобы обеспечить безопасный проход через колючую проволоку. В тот вечер Страйк отправился ужинать к Люси, чувствуя себя на удивление бодрым, учитывая, что на следующий день ему предстояло встать в шесть утра, чтобы ехать в Глостершир, и предстоящий вечер его не радовал.

Хотя Тед был рад видеть своего племянника, Страйку сразу стало ясно, что состояние его дяди ухудшилось даже за те несколько недель, что он его не видел. Появилась какая-то неясность, чувство разобщенности, которого раньше не было. Тед улыбался и кивал, но Страйк не был уверен, что он следит за ходом разговора. Дядя с недоумением наблюдал за тремя сыновьями Люси, суетящимися на кухне и выходящими из нее, и оброщался к ним с формальной вежливостью, которая говорила о том, что он не уверен, кто они такие.

Попытки Страйка и Люси выпытать у Теда, где и как он хочет жить, ни к чему не привели, поскольку Тед был склонен соглашаться с любым предложением, даже если оно было противоречивым. То он соглашался с тем, что хочет остаться в Корнуолле, то с тем, что лучше было бы переехать в Лондон, то с тем, что ему нужно больше помощи, То, внезапно вспомнив прежнего Теда, спонтанно заявлял, что он прекрасно справляется и никто не должен о нем беспокоиться. В течение всего ужина Страйк чувствовал напряжение между сестрой и зятем, и, конечно, когда Тед устроился в гостиной перед телевизором с чашкой кофе без кофеина, состоялся неловкий разговор втроем, в ходе которого Грег высказал свое чувство обиды.

– Она хочет, чтобы он жил с нами, – сказал он Страйку, нахмурившись.

– Я сказала, что если мы продадим дом в Корнуолле, то сможем построить к дому пристройку, – сказала Люси своему брату.

– И потерять половину сада, – сказал Грег.

– Я не хочу, чтобы он попал в дом престарелых, – со слезами на глазах сказала Люси. – Джоан была бы противна сама мысль о том, что он может оказаться в доме престарелых.

– Ты что, собираешься бросить работу? – спросил Грег у своей жены. – Потому что если ему станет хуже, он будет работой на полный рабочий день.

– Я думаю, – сказал Страйк, – нам нужно провести полное медицинское обследование, прежде чем что-то решать.

– Это просто откладывание дела на потом, – сказал Грег, чье раздражение, несомненно, объяснялось тем, что Страйк вряд ли будет испытывать дискомфорт от каких-либо изменений в условиях жизни Теда.

– Есть разные места, – сказал Страйк Люси, не обращая внимания на Грега. – Если бы мы устроили его в какое-нибудь приличное место в Лондоне, мы могли бы обеспечить ему регулярные встречи. Брать его с собой на прогулки…

– Тогда Люси будет бегать за ним, как будто он живет здесь, – сказал Грег, явно намекая на то, что Страйк вообще не будет бегать. – Он хочет остаться в Корнуолле, он так и сказал.

– Он сам не знает, что хочет, – пронзительно сказала Люси. – То, что случилось во вторник, было предупреждением. Ему больше небезопасно жить одному, с ним могло случиться что угодно – что, если бы он попытался уплыть на своей лодке?

– Именно это меня и беспокоило, – признался Страйк.

– Так продайте лодку, – сердито сказал Грег.

Разговор закончился, как и предполагал Страйк, без принятия какого-либо решения, кроме того, что Теда нужно показать специалисту в Лондоне. Поскольку Тед был измотан неожиданной поездкой в Лондон, он лег в девять, а Страйк вскоре после этого уехал, надеясь максимально выспаться, прежде чем встать и поехать в Торнбери.

Он решил не предупреждать Шери, или Кэрри, как она теперь называлась, о своем приезде, поскольку у нее была хорошо отработанная схема бегства и перевоплощения: у него было ощущение, что если он позвонит ей вначале, то она убедится, что ее не будет на месте. Страйк сомневался, что женщине, выкладывающей на Facebook бесконечные фотографии семейных выездов в Лонглит и Полтонс Парк для участия в школьных распродажах выпечки и маскарадных костюмов, которые она сшила своим маленьким дочкам, понравится напоминание о ее неблаговидном прошлом.

Страйк ехал по автостраде уже два часа, когда ему позвонила Таша Майо и спросила, почему Мидж больше не присматривает за ней, и попросила переключить Мидж на ее дело. Словосочетание “присматривать” никак не рассеяло слабые подозрения Страйка, что Мидж слишком сдружилась с актрисой, и ему не очень понравилось, что их клиент диктует ему, какой персонал они хотят закрепить за собой.

– Просто для меня более естественно, когда меня видят с другой женщиной, – сказала ему Майо.

– Если бы то, что предоставляло мое агентство, было частной охраной, и мы хотели сохранить это в тайне, я бы согласился, – сказал Страйк, – но не должно быть никаких совместных прогулок, учитывая, что то, что мы предоставляем, – это наблюдение…

К своему ужасу, он понял, что Таша плачет. У него сжалось сердце: похоже, в последнее время ему приходилось иметь дело с бесконечной вереницей плачущих людей.

– Послушайте, – всхлипывала она, – я не могу позволить себе и частную охрану, а она мне нравится, с ней я чувствую себя в безопасности, и я бы предпочла, чтобы рядом был кто-то, с кем я могла бы посмеяться…

– Хорошо, хорошо, – сказал Страйк. – Я верну Мидж на работу.

Хотя Страйку и не нравилось то, что он считал миссионерской жутью, он не мог притворяться, что со стороны Майо было неразумно хотеть телохранителя.

– Берегите себя, – неубедительно закончил он, и Таша отключилась.

Связавшись с замерзшей Мидж и сообщив ей новости, Страйк продолжил движение.

Через двадцать минут позвонил Шах.

– Ты ее нашел? – спросил Страйк, улыбаясь в предвкушении услышать голос Робин.

– Нет, – сказал Шах. – Она не появилась, а камень исчез.

Второй раз за две недели Страйк почувствовал себя так, словно по его кишкам проскользнул сухой лед.

– Что?

– Пластиковый камень исчез. Никаких следов.

– Черт. Оставайся там. Я на М4. Я буду так скоро, как только смогу.

Глава 81

Верхняя триграмма К’ан обозначает Абисмальное, опасное. Ее движение направлено вниз…

И-Цзин или Книга Перемен

Уже три ночи бдения проходили на ступенях храма, из-за чего Робин не могла покинуть свою кровать. В среду на смену девочкам пришли мальчики-подростки в длинных белых одеждах, а в четверг вечером у входа в храм заняли свои позиции настоятели храма. Мерцающее пламя их факелов освещало раскрашенные лица Джонатана и Мазу Уэйс, Бекки Пирбрайт, Тайо Уэйса, Джайлса Хармона, Ноли Сеймур и других, все они были с чернотой, намазанной вокруг глаз. Дайю появлялась ночью еще дважды, ее светящуюся фигуру было видно издалека из задних окон общежитий.

Призрак, бдительные фигуры на ступенях храма, постоянный страх, невозможность убежать или позвать на помощь – все это заставляло Робин чувствовать себя как в кошмарном сне, от которого она не могла проснуться. Никто не спросил ее о том, кто она на самом деле, никто не говорил с ней о том, что произошло в комнате уединения с Уиллом, никто не стал оспаривать ее объяснения, почему ее лицо распухло и покрылось синяками, и все это казалось ей скорее зловещим, чем обнадеживающим. Она была уверена, что расплата наступит в то время, которое выберет церковь, и боялась, что именно в этот момент произойдет Манифестация. Утонувший пророк разберется с тобой.

Она видела Уилла издалека, он с пустым лицом занимался своими повседневными делами, а иногда видела, как беззвучно шевелятся его губы, и понимала, что он напевает. Однажды она заметила, как он присел на корточки, чтобы поговорить с малышкой Цин, а затем поспешил прочь, когда Мазу пронеслась по двору с малышкой Исинь на руках. Робин по-прежнему сопровождали везде, куда бы она ни пошла.