Текст книги "Бегущая могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 58 страниц)

– Что? – вздохнула Робин, поднимаясь за ним по лестнице на чердак.

– Дюжина копов, полиция и местные силы. Уордл с ними. Он позвонил мне в два часа. Долго говорить не мог, потому что они все еще опрашивают людей. Они уже освободили сильно обезвоженную и травмированную Эмили Пирбрайт из запертого деревянного ящика в подвале фермы.

– О нет.

– С ней все будет в порядке. Они отвезли ее в больницу. Дальше лучше, – сказал Страйк, когда они вошли в мансарду. – Шах только что видел примерно такое же количество полицейских в центре Бирмингема. Про Глазго пока ничего не слышно, но я предполагаю, что там тоже такое происходит.

Он провел ее в свою спальню, такую же спартанскую, как и остальные комнаты в маленькой квартире. Телевизор у изножья кровати был поставлен на паузу на Sky News: Женщина-репортер застыла с открытым ртом в месте, которое Робин узнала как Львиную Пасть. За ее спиной виднелся вход на ферму Чепмена, у которого теперь стояли два офицера в форме.

– Кто-то из Метрополитен-службы слил информацию, – сказал Страйк, беря в руки пульт. – Я же сказал, что за этим последует слава, не так ли?

Он нажал кнопку воспроизведения.

– … Уже видели, как уезжала машина скорой помощи, – сказала репортер, показывая на переулок. – Полиция пока не подтвердила причины расследования, но мы знаем, что полицейские находятся здесь в большом количестве, а группа судебно-медицинских экспертов прибыла чуть более часа назад.

– Дженни, некоторые называют деятельность ВГЦ спорной, не так ли? – сказал мужской голос.

– Осторожно, – сказал ухмыляющийся Страйк, когда женщина-репортер кивнула, прижав палец к наушнику.

– Да, Джастин, в основном в отношении своей финансовой деятельности, хотя надо сказать, что церковь никогда не была осуждена за какие-либо правонарушения.

– Дай им время, – одновременно сказали Страйк и Робин.

– И, конечно, в ней состоят несколько очень известных членов, – сказал невидимый Джастин. – Писатель Джайлс Хармон, актриса Ноли Сеймур – кто-нибудь из них сейчас находится на территории, вы не знаете?

– Нет, Джастин, мы не получили подтверждения того, кто сейчас находится на ферме, хотя, по оценкам местных жителей, здесь проживает не менее ста человек.

– А было ли какое-нибудь официальное заявление от церкви?

– Пока ничего…

Страйк снова поставил репортаж на паузу.

– Просто подумал, что ты хотела бы это увидеть, – сказал он.

– Ты был прав, – сказала Робин, сияя.

– Почти достаточно, чтобы поверить в Бога, не так ли? Я сообщил Фергюсу Робертсону, как только узнал от Уордла. Я дал ему несколько советов, где можно получить информацию. Думаю, настало время, когда можно сильнее нагнетать обстановку в отношении Джонатана Уэйса. Есть время на кофе?

– Только быстро, – сказала Робин, сверяясь с часами. – Могу я одолжить зарядное устройство?

Приготовив кофе, они сели за небольшой стол из керамики.

– Бекка все еще находится в храме Руперта Корта, – сказал Страйк.

– Откуда ты знаешь?

– Она вела сегодня службу, на которую я отправил Мидж в парике.

– Я думала, Мидж смотрит за Хэмпстедом?

– О, да, я забыл – она получила фотографии его с парнем на вересковой пустоши прошлой ночью.

– Когда ты говоришь “фотографии”…

– Сомневаюсь, что они подойдут для семейной рождественской открытки, – сказал Страйк. – Я сообщу клиенту об этом в понедельник, поскольку он сейчас дома с ней и детьми.

– Продолжай о Бекке.

– Она не ушла в конце службы. Мидж все еще наблюдает за Рупертом Кортом, очевидно, без парика. Она уверена, что Бекка все еще там. Двери заперты.

– А полиция не приезжала?

– Предположительно, их больше интересуют группы.

– Бекка одна?

– Не знаю. Вполне возможно, что она собирается сбежать – если, конечно, не хочет воспользоваться путем Украденного Пророка.

– Не говори так, – сказала Робин, вспомнив о Кэрри Кертис Вудс, висящей в семейном гараже. – Если мы знаем, где она находится…

– Мы ничего не делаем – ничего, – твердо сказал Страйк, – пока не получим известия от Барклая.

– Но…

– Ты меня слышала?

– Ради Бога, я не школьница, черт возьми!

– Извини, – сказал Страйк. Остатки часового волнения еще не рассеялись. – Слушай, я знаю, ты считаешь, что я все время только и говорю о пистолете, но мы до сих пор не знаем, где он, и это заноза в заднице, – добавил он, сверяясь с часами, – потому что мы на часах, а полиция уже вошла в дом. Люди начнут прикрывать задницы или делать вид, что не могут прийти на интервью. У них будет оправдание, что теперь они общаются только через адвокатов.

– Как ты думаешь, у них есть Уэйсы? – спросила Робин, мысли которой неудержимо возвращались к ферме Чепмена. – У них должна быть, по крайней мере, Мазу. Она никогда не покидает это место. Боже, как бы я хотела оказаться там, когда они начнут ее допрашивать…

Воспоминания о людях, с которыми она познакомилась за четыре месяца пребывания на ферме, вертелись в ее голове, как карусель: Эмили, Шона, Амандип, Кайл, Уолтер, Вивьен, Луиза, Марион, Тайо, Цзян… Кто заговорит? Кто солжет?

– В обед мне звонила чертова Роуз Фернсби, – сказал Страйк.

– Что она хотела?

– Сегодня идет на занятия йогой. Очарование быть объектом охоты уже улетучилось.

– Что ты сказал?

– Что ей придется остаться на месте и очистить свои чертовы чакры. Она решила принять это за шутку.

– Как раз хорошо. Нам нужно, чтобы она дала показания.

– То, что она должна рассказать, займет три минуты, если дело дойдет до суда, – сказал Страйк. – Я пытаюсь спасти ее от чертовой пули.

Робин проверила свои часы.

– Я лучше пойду.

Когда она поднялась на ноги, зажужжал мобильный телефон Страйка.

– Ни хрена себе!

– Что?

– Барклай сделал это, он в деле.

Страйк тоже поднялся.

– Я собираюсь поговорить с Эбигейл Гловер о Бирмингеме.

– Тогда, – сказала Робин, чувствуя, как внутри нее вспыхивает огонь, – я поговорю с Беккой.

– Нет, ни хрена подобного, – сказал Страйк, остановившись на месте. – Мидж не знает, кто еще может быть в храме.

– Мне все равно, – сказала Робин, уже направляясь к своему телефону. – Ты понимаешь, что она может планировать отправиться в Сан-Франциско или Мюнхен? Райан, привет… нет, послушай, тут кое-что случилось… Я знаю, я видела в новостях, но я не смогу поужинать. Извини… нет… Это просто свидетельница, которая может скрыться, если я не увижу ее сейчас, – сказала Робин, встретив хмурый взгляд Страйка своим ледяным взглядом. – Да… Хорошо. Я позвоню тебе позже.

Робин повесила трубку.

– Я сделаю это, – сказала она Страйку, прежде чем он успел заговорить. – Она не выкрутится. Только не чертова Бекка.

– Хорошо, – сказал он, – но ты пойдешь туда с Мидж, хорошо? Не одна.

– Хорошо, – сказала Робин. – Дай мне свои отмычки на случай, если она не откроет, когда я постучу. Я думаю, это будет то, что называют закрытием.

Глава 126

На королевских охотах в Древнем Китае было принято загонять дичь с трех сторон, но на четвертой у животных была возможность убежать.

И-Цзин или Книга Перемен

Робин рассталась со Страйком на Тоттенхэм-Корт-роуд и через десять минут оказалась на Уордур-стрит. Она была заполнена посетителями китайского квартала в субботу вечером, но Мидж она не увидела. Зарядив телефон так, чтобы хватило хотя бы на один звонок, Робин набрала номер субподрядчика.

– Где ты? Страйк сказал мне, что ты следишь за храмом на Руперт-Корт.

– Я была там, – сказала Мидж, – но Бекка ушла. Я иду за ней.

– Черт, – сказала Робин, второй раз за последние часы. – Нет, я имею в виду, что это хорошо, что ты все еще следишь за ней, но – она одна? У нее нет сумки или что-нибудь еще? Она выглядит так, как будто собирается в путешествие?

– Она одна, и у нее нет сумки, – сказала Мидж. – Возможно, она просто покупает еду. Она часто смотрит на свой телефон.

– Не сомневаюсь, что это так, – сказала Робин. – Держи меня в курсе, где вы находитесь. Я нахожусь неподалеку от храма. Дай мне знать, если она вернется.

– Будет сделано, – сказала Мидж и отключилась.

Лишившись в короткий срок добычи, разочарованная и напряженная, Робин отошла от группы пьяных мужчин. Перебирая в кармане отмычки, она размышляла о красно-золотых существах над дверью храма: драконе, фазане, овце, лошади, корове, собаке, петухе и, конечно же, свинье.

Глава 127

Небо имеет то же направление движения, что и огонь, но в то же время оно отличается от огня…

И-Цзин или Книга Перемен

Страйку потребовалось сорок пять минут, чтобы добраться до пожарной части, где в этот вечер работала Эбигейл. Это было большое здание в стиле ар-деко из серого камня с привычными большими квадратными проемами внизу для пожарных машин.

Войдя внутрь, Страйк обнаружил мужчину лет сорока, который писал записку за столом в безлюдной приемной. Когда Страйк поинтересовался, находится ли в данный момент в здании Эбигейл Гловер, тот ответил, что да, она наверху. Когда Страйк сказал, что у него срочное дело, пожарный позвонил наверх по настенному телефону с довольным выражением лица. Страйк задумался, не приняли ли его снова за одного из бойфрендов Эбигейл.

Она спустилась по лестнице через несколько минут, выглядя растерянной и раздраженной, за что Страйк не мог ее винить – он тоже предпочитал, чтобы его не беспокоили на работе. Она была одета в положенный по регламенту комбинезон пожарного, но без куртки. Черный топ был плотно облегающим, и он предположил, что она уже переодевалась, когда он ее вызвал.

– Почему ты здесь?

– Мне нужна твоя помощь, – сказал Страйк.

– Люди обычно набирают номер 999, – сказала Эбигейл под смешок своего коллеги.

– Это касается Бирмингема, – сказал Страйк.

– Бирмингема? – повторила Эбигейл, нахмурившись.

– Да. Это не займет много времени, но я думаю, что ты единственный человек, который может прояснить пару моментов.

Эбигейл оглянулась через плечо.

– Навострил уши, Ричард?

– Нет, – сказал мужчина. Он исчез наверху, возможно, немного быстрее, чем сделал бы это в другом случае.

– Хорошо, – сказала Эбигейл, снова повернувшись к Страйку, – но тебе придется поторопиться, потому что моя смена закончилась, и у меня свидание.

– Справедливо, – сказал Страйк.

Она провела его через дверь справа в комнату, которая, очевидно, использовалась для проведения переговоров и совещаний, поскольку в углах стояло несколько пластиковых стульев на стальных ножках. Эбигейл прошла к небольшому столу у доски в дальнем конце, по пути придвинув к себе стул.

– Это ты, да? – сказала она Страйку через плечо. – Тот кто вызвал бурю дерьма на ферме Чепмена?

– О, ты видела, – сказал Страйк.

– Это во всех гребаных новостях, конечно же, видела.

– Я бы с удовольствием приписал себе эту заслугу, – сказал Страйк, также подхватывая стул и поднося его к столу, – но в основном это заслуга моей напарницы.

– Она вывела родственника вашего клиента, прежде чем поджечь дом? – спросила Эбигейл, когда оба сели.

– Да, это так, – сказал Страйк.

– Черт возьми. Ты же не хочешь позволить ей слишком торопиться.

– Я не собираюсь, – сказал Страйк.

– Но ведь это означает, что за мной придет пресса, не так ли? – сказала Эбигейл с напряженным видом доставая из кармана пачку никотиновой жвачки и кладя кусочек в рот.

– Наверное, – сказал Страйк. – Прости по поводу этого.

– Когда Дик только что позвонил, я подумала: “Вот оно. Пришел журналист”… Ну, давай. А что Бирмингем?

– Мы выяснили, что твой отец должен был отвезти Роуз Фернсби в Бирмингем в то утро, когда исчезла Дайю, но у него изменились планы.

– Роуз кто..?

– Она недолго пробыла на ферме, – сказал Страйк. – Красивая девушка. Смуглая, фигуристая – она была там с отцом и братом-близнецом.

– О, да… близнецы. Да, я их помню, – сказала Эбигейл. – Я никогда раньше не встречала близнецов. Я не знала, что у вас может быть мальчик и девочка… Никакого, блин, образования, – добавила она с горечью. – Как я тебе уже говорила.

– Когда мы брали интервью у Шери Гиттинс, она немного запуталась относительно местонахождения твоего отца.

– Нашел Шери, да? Черт возьми.

– Да, она была замужем и жила в Вест Кантри. В общем, она придавала большое значение вопросу о том, был ли твой отец на ферме в момент исчезновения Дайю.

– Ну, я не знаю, почему она была в замешательстве. Он точно был там, когда полиция пришла и сказала, что Дайю утонула. Я помню, как Мазу закричала, упала, и он ее поднял.

– Когда именно тебя отправили в Бирмингем? – спросил Страйк.

– Точно? Не знаю. После дознания по Дайю.

– Стоял ли вопрос о твоей поездке в Бирмингем до исчезновения Дайю?

– Вероятно, они обсуждали это, когда меня не было рядом, – сказала Эбигейл, слегка пожав плечами. – Мазу давно хотела от меня избавиться, и смерть Дайю дала ей повод это сделать. Мне лично все равно. Я полагала, что будет проще сбежать из одного из других мест, не думала, что из любого из них будет так трудно попасть в дом или выбраться из него, как на ферме Чепмена, и я оказалась права.

– Да, один из моих оперативников без особых проблем попал в Бирмингем по устаревшему полицейскому удостоверению.

– Нашли что-нибудь интересное?

– Много детей, – сказал Страйк.

– Думаю, сейчас их много, – сказала Эбигейл. – Нет контроля рождаемости.

– Как долго ты находилась на ферме с момента исчезновения Дайю до отъезда в Бирмингем?

– Не знаю. Неделю или две. Что-то в этом роде.

– А когда тебя перевели в Бирмингем, кто-нибудь с фермы Чепмен поехал с тобой?

– Да, парень по имени Джо. Он был старше меня и был одним из любимчиков моего отца и Мазу. Однако он собирался туда не потому, что его наказывали, а потому, что он должен был стать вторым человеком в бирмингемском центре.

– И в тот день перевели только тебя и Джо, не так ли?

– Да, насколько я помню.

Страйк перевернул страницу в своем блокноте.

– Ты помнишь семью Алекса Грейвса? Отец, мать и сестра?

– Да, я же говорила тебе, – сказала Эбигейл, нахмурившись.

– Отец Грейвса считает, что твой отец приказал Шери Гиттинс убить Дайю.

Эбигейл несколько секунд молча жевала резинку, затем сказала:

– Ну, такие глупости люди говорят, да? Когда они злятся. Почему мой отец должен был убить ее?

– Чтобы получить четверть миллиона фунтов, которые Грейвс оставил Дайю в своем завещании.

– Ты гонишь. У нее была четверть миллиона?

– Если бы она выжила, то унаследовала бы и дом семьи Грейвс, который, вероятно, стоит в десять раз больше.

– Господи!

– Ты не знала, что у нее столько денег?

– Нет! Грейвс выглядел как бродяга, я никогда не знала, что у него есть собственные деньги!

– Как ты думаешь, четверть миллиона – достаточный мотив для твоего отца, чтобы желать смерти Дайю?

Эбигейл энергично пожевала жвачку, все еще хмурясь, а потом сказала:

– Ну… ему бы понравились деньги. Разве нет? Но, конечно, он, блядь, не сказал Шери, чтобы она это сделала. Он не хотел расстраивать Мазу.

– Твой отец передал тебе послание, когда я его встретил.

– Ты с ним встречался?

– Да. Он пригласил меня за кулисы после своего выступления в Олимпии.

– И он передал мне сообщение? – недоверчиво спросила она.

– Да. “Попсикл скучает по тебе”.

Эбигейл скривила губы.

– Ублюдок.

– Он или я?

– Он, конечно. Все еще пытается…

– Что…?

– Дергать за ниточки. Двадцать лет, блядь, ни слова, и он знает, что я растаю, если он скажет “Попсикл”.

Но он мог сказать, что ее взволновала мысль о том, что отец послал ей сообщение, хотя трудно было определить, что в ней преобладает – гнев или боль.

– Я понимаю, почему тебе не нравится мысль, что твой отец топит людей, – сказал он. – Даже Дайю.

– Что ты имеешь в виду, говоря “даже Дайю”? Да, она была избалована, но она все еще была чертовым ребенком, не так ли? И что значит “людей”? Он не утопил мою маму, я уже говорила тебе об этом в прошлый раз!

– Ты не первый человек, которому трудно поверить, что его собственная плоть и кровь могут совершать ужасные поступки.

– У меня нет никаких проблем с верой в то, что мой отец делает ужасные вещи, спасибо ему большое! – сердито сказала Эбигейл. – Я была там, я видела, что там творится, я знаю, что они делают с людьми в этой чертовой церкви! Они и со мной так поступали, – сказала она, ударяя себя в грудь. – Так что не говори мне, что я не знаю, что такое мой отец, потому что я, блядь, знаю, но он не стал бы убивать членов своей…

– Ты была семьей, и, как ты только что сказала, он делал ужасные вещи и с тобой тоже.

– Он не делал… или нет… он позволял плохому происходить со мной, да, но это все Мазу, и в основном, когда его не было. Если это все о Бирмингеме…

Она попыталась встать.

– Еще пара моментов, если ты не возражаешь, – сказал Страйк, – и первый из них очень важен. Я хочу спросить тебя о Бекке Пирбрайт.

Глава 128

Повторяя опасность, мы привыкаем к ней. Вода показывает пример правильного поведения в таких обстоятельствах… Она не уклоняется ни от опасного места, ни от погружения, и ничто не может заставить ее потерять свою сущность. Она остается верной себе в любых условиях…

И-Цзин или Книга Перемен

Робин простояла в ожидании на Вардур-стрит уже почти час. За десять минут до этого Мидж написала сообщение, что ждет Бекку из аптеки. Уордур-стрит по-прежнему была полна людей, входящих и выходящих из китайских ресторанов и супермаркетов. Красные и золотые фонари плавно покачивались на ветру, пока солнце медленно опускалось за здание.

Робин рассчитывала, что Мидж предупредит ее о том, что Бекка возвращается в храм, и она сможет найти менее заметное место для наблюдения, но чем дольше Робин ждала, тем сильнее разряжалась батарейка в ее телефоне.

Она боялась, что если Бекка заметит ее, она испугается и сбежит. Лучше, подумала она, подождать Бекку в храме. В конце концов, это было безопасное место Бекки и ее конечный пункт назначения; там ей будет гораздо труднее отказаться от разговора, чем на улице. Постояв еще несколько минут в нерешительности, Робин написала Мидж сообщение о своем намерении и направилась в Руперт-Корт.

Никто из прохожих не обращал на нее ни малейшего внимания, пока она доставала из кармана отмычки. В конце концов, это Лондон: каждый занимается своим делом, если только оно не становится настолько шумным, бурным или иным, что прохожие считают своим долгом вмешаться. Робин понадобилось пять попыток, чтобы найти отмычку, которой можно было бы отпереть двери храма, но наконец ей это удалось. Проскользнув внутрь, она тихо закрыла за собой двери и снова заперла их.

Бекка оставила освещение храма на самом низком уровне, несомненно, для того, чтобы ей было легче ориентироваться, когда она вернется. В храме было пустынно. Гигантский экран кинотеатра, обращенный к Робин, был черным, что придавало ему какой-то отталкивающий вид. Диснеевские фигурки, держащиеся за руки, которые бегали по стенам, слились с тенями, но фигуры на потолке были смутно различимы: Раненый Пророк в оранжевом, с кровью на лбу; Пророк-целитель в синем одеянии, с бородой и посохом, обвитым змеей; Золотой Пророк в желтом, разбрасывающая драгоценности; Похищенный Пророк в алом, с петлей на шее; и, наконец, Утонувший Пророк, весь в свадебном белом, со стилизованными волнами, вздымающимися позади нее.

Робин прошла по алому проходу и встала перед изображением Дайю со злобными черными глазами. В этот момент Робин услышала то, что никак не ожидала и от чего волосы на ее затылке встали дыбом: где-то внутри храма раздался крик ребенка.

Она быстро повернулась, пытаясь найти источник звука, и направилась к сцене. Справа от нее находилась дверь, так хорошо замаскированная в золотой стене храма, что Робин не заметила ее во время службы, отвлекшись, несомненно, на изображение богов и благотворительной деятельности церкви, демонстрируемые на экране. Робин нащупала ручку двери и потянула.

Дверь открылась. За ней находилась лестница, ведущая наверх, в спальные комнаты, как поняла Робин. Плач ребенка становился все громче. Робин начала подниматься.

Глава 129

Судьба огня зависит от дерева; пока есть дерево внизу, огонь горит вверху.

И-Цзин или Книга Перемен

– Итак, – сказал Страйк, делая паузу в своих записях, чтобы перечитать то, что только что рассказала ему Эбигейл, – за те две или три недели, которые ты провела в Бирмингемском центре, ты точно не помнишь ни одного одиннадцатилетнего ребенка, переведенного с фермы Чепмен?

– Нет, – сказала Эбигейл.

– Это совпадает с моей информацией, – сказал Страйк, – потому что мой оперативник в Бирмингеме навел справки о Бекке Пирбрайт. Они знают, кто она такая, потому что она теперь большая шишка в церкви, но они сказали, что она никогда не жила там в детстве.

– Какая разница, жила ли она вообще в Бирмингеме? – недоуменно спросила Эбигейл.

– Потому что именно туда, по мнению брата и сестры, она отправилась после исчезновения Дайю. Бекка вернулась на ферму три года спустя, и она изменилась.

– Ну, она должна была быть бы, после этих лет, – сказала Эбигейл, все еще выглядя озадаченной.

– Но ты не можешь вспомнить детей-Пирбрайтов?

– Нет, они, наверное, были намного моложе меня.

– Бекка была на пять лет моложе.

– Тогда бы мы разминулись в общежитии.

– Темноволосая, – подсказал ей Страйк. – Достаточно привлекательная. Блестящие волосы.

Эбигейл пожала плечами и покачала головой.

– Их мать звали Луиза.

– Ох – сказал Эбигейл медленно. – Да… Я помню Луизу. Очень симпатичная женщина. Мазу влюбилась в нее, как только она приехала на ферму.

– Правда?

– О да. Все это было по любви, не по собственничеству, но Мазу, блядь, трахала всех женщин, с которыми трахался мой отец.

– Называл ли он их в те дни духовными женами?

– Не при мне, – сказал Эбигейл беспокойно. – Слушай, ты можешь перейти к делу? Я должна встретиться с Дэррилом, а он сейчас на меня злится, потому что считает, что я не уделяю ему достаточно внимания.

– Ты не похожа на того, кого беспокоят подобные жалобы.

– Он очень хорош в постели, если хочешь знать, – холодно сказала Эбигейл. – Значит, это все, что касается Бекки и Бирмингема?

– Не совсем. Я бы попросил Шери уточнить следующие пару моментов, но, к сожалению, не могу, потому что она повесилась через несколько часов после того, как я ее опросил.

– Она… что?

Эбигейл перестала жевать.

– Повесилась, – повторил Страйк. – По правде говоря, это было некоторой особенностью этого дела. После того как я пошел допрашивать Джордана Рини, он тоже пытался покончить с собой. Я показал им обоим…

Он сунул руку в карман пальто, извлек мобильный телефон и вывел на экран фотографии полароидов.

– Это. Ты можешь листать вправо, чтобы увидеть их все. Их шесть.

Эбигейл взяла телефон и просмотрела фотографии, выражение ее лица было пустым.

– Это такие свиные маски, которые тебя заставляли носить в наказание по приказу Мазу?

– Да, – тихо сказал Эбигейл. – Это они.

– Тебя когда-нибудь заставляли делать что-то подобное?

– Господи, нет.

Она вернула телефон на стол, но Страйк сказал:

– Сможешь ли ты опознать людей на фотографиях?

Эбигейл снова притянула к себе телефон и еще раз, хотя и с явной неохотой, осмотрела их.

– Высокий похож на Джо, – сказала она, некоторое время разглядывая фотографию, на которой Пол Дрейпер подвергался содомии.

– У него была татуировка?

– Не знаю. Я никогда не была с ним в комнатах уединения.

Она посмотрела на Страйка.

– Полагаю, твоя напарница узнала о Комнатах Уединения, не так ли?

– Да, – сказал Страйк. – Как ты думаешь, это произошло в одной из них?

– Нет, – сказала Эбигейл, снова опуская взгляд на телефон. – Место выглядит слишком большим. Больше похоже на сарай. В комнатах для уединения никто не фотографировался, не собирался в группы, ничего подобного. То, что вы там делали, должно было быть “духовным”, – сказала она, кривя рот. – Только один мужчина и одна женщина. А это, – сказала она, указывая на фотографию маленького мужчины, которого содомировали, – было прямо на улице. Мой отец и Мазу не любили геев. Они оба были против.

– Можешь ли ты опознать кого-нибудь из остальных? Человека поменьше?

– Похож на “Допи” Дрейпера, беднягу, – тихо сказала Эбигейл. – Девочки, не знаю… наверное, это может быть Шери. Она была блондинкой. А та, темненькая, да, это Роуз, как бы ее ни звали. На ферме Чепменов было не так много пухленьких девочек.

– Ты не помнишь, чтобы у кого-нибудь была камера Полароид? – спросил Страйк, когда Эбигейл снова протянула ему телефон через стол.

– Нет, это было запрещено. Ни телефонов, ни камер, ничего такого.

– Оригинальные полароиды были найдены спрятанными в старой жестянке из-под печенья. Я знаю, что это было давно, но не припомнишь ли ты, чтобы у кого-нибудь на ферме было шоколадное печенье?

– Как ты думаешь, смогу ли я вспомнить о шоколадном печенье спустя столько времени?

– Было бы необычно увидеть печенье на ферме, не так ли? В условиях запрета на сахар?

– Да, но… ну, я думаю, что кто-то на ферме мог их прихватить…

– Возвращаясь к тому, где находился твой отец, когда пропала Дайю: незадолго до того, как Шери вышла из моря, очевидцы видели на пляже человека, который бегал трусцой. Он так и не объявился, когда история с утоплением попала в прессу. Было темно, поэтому единственное описание, которое мне удалось получить, это то, что он был крупным. Твой отец любил бегать по трусцой?

– Что? – сказала Эбигейл, снова нахмурившись. – Ты думаешь, что он притворился, будто собирается в Бирмингем, приказал Шери утопить Дайю, а потом отправился на пробежку по пляжу, чтобы проверить, что она там делает?

– Нет, – сказал Страйк, улыбаясь, – но мне интересно, упоминала ли Шери или кто-нибудь другой на ферме о присутствии бегуна на пляже, когда Дайю исчезла.

Эбигейл на мгновение нахмурилась, жуя свою жвачку, а затем сказала:

– Почему ты продолжаешь это делать?

– Что делать?

– Говорить, что Дайю “исчезла”, а не “утонула”.

– Ее тело так и не нашли, не так ли? – сказал Страйк.

Она смотрела на него, ее челюсти все еще работали над жевательной резинкой. Затем она неожиданно сунула руку в карман своих рабочих брюк и достала мобильный телефон.

– Не заказываешь же такси? – сказал Страйк, наблюдая за ней.

– Нет, – сказала Эбигейл, – я говорю Дэррилу, что могу немного опоздать.

Глава 130

…текучая вода, которая не боится никаких опасных мест, но срывается с обрывов и заполняет ямы, лежащие на ее пути…

И-Цзин или Книга Перемен

Робин стояла очень неподвижно на тускло освещенном верхнем этаже храма. Она находилась там уже почти пять минут. Насколько она могла судить, ребенок, который сейчас молчал, плакал в самом конце коридора в комнате, выходящей на Руперт-Корт. Вскоре после того, как плач ребенка прекратился, она услышала звук, который приняла за звук включенного телевизора. Кто-то слушал репортаж о событиях на ферме Чепмена.

– …на аэрофотоснимке видно, Джон, что в палатке на поле за храмом и другими зданиями работает команда криминалистов. Как мы сообщали ранее…

– Извините, Анжела, что прерываю вас, но только что поступило сообщение: для прессы было сделано заявление от имени главы ВГЦ Джонатана Уэйса, который в настоящее время находится в Лос-Анджелесе.

– Сегодня Всеобщая Гуманитарная Церковь подверглась беспрецедентной и неспровоцированной полицейской акции, которая вызвала тревогу и беспокойство у членов Церкви, мирно живущих в наших общинах в Великобритании. Церковь отрицает любые уголовные преступления и решительно осуждает тактику, использованную полицией против безоружных и невинных верующих. В настоящее время ВГЦ обращается за юридической помощью, чтобы защитить себя и своих членов от дальнейших нарушений их права на свободу вероисповедания, гарантированного статьей 18 Всеобщей декларации прав человека ООН. В настоящее время никаких дополнительных заявлений не будет.

Насколько Робин могла судить, комната с телевизором была единственной занятой. Дверь была приоткрыта, и свет от экрана лился в коридор. Робин начала осторожно продвигаться к ней, звук шагов заглушали голоса журналистов.

– … началось здесь, в Великобритании, не так ли?

– Верно, Джон, в конце восьмидесятых. Сейчас, конечно, она распространилась на континент и Северную Америку…

Робин подкралась к двери в обитаемую комнату. Скрываясь в тени, она заглянула в щель.

В комнате было бы совершенно темно, если бы не телевизор и похожая на луну лампа за окном, которая свисала с потолка Руперт-Корта. Робин разглядела угол чего-то похожего на детскую кроватку, в которой, предположительно, сейчас лежал ребенок, угол кровати с синим покрывалом, детскую бутылочку на полу и край чего-то похожего на наспех упакованную сумку, из которой торчала какая-то белая ткань. Однако ее внимание было приковано к женщине, которая стояла на коленях на полу спиной к двери.

У нее были темные волосы, завязанные в пучок, она была одета в толстовку и джинсы. Ее руки были чем-то заняты. Когда Робин посмотрела на отражение женщины в окне, то увидела, что та держит перед собой раскрытую книгу и быстро пересчитывает стебли тысячелистника. На шее у нее висел белый предмет на черном шнуре. Только когда Робин сосредоточилась на отраженном лице, ее сердце начало бешено колотиться в груди. С привычным страхом и отвращением, которые она испытала бы, увидев ползущего по полу тарантула, она узнала длинный острый нос и темные кривые глаза Мазу Уэйса.

Глава 131

Как вода льется с неба, так и огонь пылает из земли.

И-Цзин или Книга Перемен

Пока Страйк и Эбигейл разговаривали, в комнате становилось все темнее. Теперь она поднялась на ноги, включила свет, затем вернулась к детективу и села обратно.

– Как она может быть жива? Это безумие.

– Допустим, твой отец и Мазу хотели сделать Дайю недоступной для семьи Грейвс, чтобы не дать им возможности взять у нее образец ДНК и доказать, что она дочь Александра, а не твоего отца. Помимо того, что Мазу хотела сохранить свою дочь, четверть миллиона вернулись бы под контроль Грейвсов, если бы они получили опекунство.

Что, если твой отец и Мазу инсценировали смерть Дайю, а Шери была их добровольной сообщницей? Допустим, вместо того чтобы утонуть, Дайю увезли с фермы на достаточное время, чтобы она успела достоверно изменить свою внешность. А через три года она вернулась под другим именем, уже ребенком, который якобы отправился в Бирмингем, чтобы получить образование как будущий церковный лидер. Воспоминания становятся туманными. Зубы можно исправить. Никто не знает точно, сколько кому лет. Что, если твой отец и Мазу выдали Дайю за Бекку Пирбрайт?

– Перестань, – сказала Эбигейл. – Эх, сестра бы знала, что она не Бекка! И отец бы знал! Люди не так уж сильно меняются. Им бы это никогда не сошло с рук!

– Ты же не думаешь, что людям можно настолько промыть мозги, что они будут соглашаться с тем, что им говорят церковные старейшины? Даже если контрдоказательства смотрят им в лицо?