Текст книги "Бегущая могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 58 страниц)

– Страйк, – с облегчением сказала Робин, заметив его.

– Здравствуйте, – сказал Страйк, протягивая руку Майклу Эллакотту, высокому мужчине в очках в роговой оправе. – Извините, что не ответил раньше. Я был занят тем, что не мог бросить.

– Что случилось? – спросила Робин.

– Фрэнки сделали свой ход. Что происходит?

– Мы собираемся забрать Робин домой, – сказала Линда. – Она прошла через…

– Ради Бога, мама, – сказала Робин, отстраняясь от рук Линды, – я должна рассказать Корморану о том, что только что произошло.

– Он может вернуться с нами в квартиру, – сказала Линда, как будто это было одолжение, которого Страйк не заслуживал.

– Я знаю, что он может вернуться ко мне в квартиру, – сказала Робин, которая быстро выходила из себя, – но это не то, что произойдет. Мы с ним пойдем выпьем. Возьми мои ключи.

Она вложила их в руки отца.

– Ты можешь взять такси, а Корморан подвезет меня позже. Смотри – вот такси.

Робин подняла руку, и черное такси затормозило.

– Я бы предпочла… – начала Линда.

– Я иду выпить с Кормораном. Я знаю, что ты волнуешься, мама, но ты ничего не можешь с этим поделать. Я сама должна разобраться с этим.

– Нельзя винить маму за беспокойство, – сказал Страйк, но, судя по холодному выражению лица Линды, его попытка втереться в доверие не увенчалась успехом. Когда родители были успешно усажены в салон, Робин с облегчением вздохнула и подождала, пока машина отъедет.

– Чертовски неправдоподобно.

– Справедливости ради…

– Мне очень, очень нужно выпить.

– Там есть паб, я только что его проезжал, – сказал Страйк.

– Ты хромаешь? – спросила Робин, когда они отправились в путь.

– Все в порядке, я немного подвернул колено, когда ударил Фрэнка-1.

– О Боже, неужели…?

– Все в порядке, полиция их уже забрала, Майо в безопасности – расскажи мне, что произошло в участке.

– Сначала мне нужно выпить, – сказала Робин.

В пабе было многолюдно, но через минуту после их прихода освободился небольшой угловой столик. Массивность Страйка, всегда полезная в таких ситуациях, позволила им занять этот столик раньше, чем другим желающим.

– Что ты будешь? – спросил он Робин, когда она опустилась на банкетку.

– Что-нибудь крепкое – и не мог бы ты принести мне чипсы? Я как раз собиралась есть пиццу, когда приехала полиция. Я ничего не ела с середины дня.

Через пять минут Страйк вернулся к столу с аккуратной порцией двойного виски, полпинтой пива для себя и шестью упаковками чипсов с солью и уксусом.

– Спасибо, – горячо сказала Робин, потянувшись за своим стаканом.

– Ладно, рассказывай, что случилось, – сказал Страйк, опускаясь на неудобный табурет, но Робин так быстро выпила половину неразбавленного виски, что немного попало ей в дыхательное горло, и ей пришлось с минуту кашлять, прежде чем она снова смогла заговорить.

– Извини, – задыхалась она, глаза ее слезились. – На ферме побывала полиция Норфолка. Джонатан и Мазу были в полном недоумении, почему полиция хотела обыскать верхний этаж фермы, но привели их туда…

– И никакого Джейкоба не было, – догадался Страйк.

– Правильно. В торцевой комнате не было ничего, кроме старых чемоданов. Они обыскали весь верхний этаж, но его там не было, а когда полицейские спросили, где Джейкоб, Джонатан сказал: “О, вам нужен Джейкоб”, и отвел их к нему… Только это был не Джейкоб.

– Они показали им другого ребенка?

– Именно так. Он назвался Джейкобом и рассказал о неприятной женщине по имени Робин…

– Он использовал твое настоящее имя?

– Да, – безнадежно сказала Робин. – Вивьен, наверное, сказала. Однажды я случайно отозвалась на “Робин”, я выдала это за прозвище, и я уверена, что она мне тогда поверила, но я полагаю… В любом случае, фальшивый Джейкоб сказал полиции, что я затащила его в ванную и… и делала с ним всякие вещи.

– Какие вещи?

– Попросила его спустить штаны и показать мне свой член. Он утверждает, что когда он этого не сделал, я ударила его по голове.

– Черт, – пробормотал Страйк.

– Это еще не все. У них есть два взрослых свидетеля, которые утверждают, что я была груба с детьми на ферме и постоянно пыталась увести их за собой. Полиция не сказала мне, кто они такие, но я сказала, что если это Тайо или Бекка, то у них есть веские причины, чтобы обвинить меня в жестоком обращении с детьми. Я объяснила, что приехала, чтобы расследовать деятельность церкви. У меня возникло ощущение, что Хардинг – это тот самый человек – считает меня самоуверенной или что-то вроде того, что я пришла из нашего агентства.

– В этом есть что-то, – сказал Страйк. – Паттерсон – старый приятель Карвера, как я выяснил у Литтлджона. Полиция записывала допрос?

– Да.

– Чем все закончилось?

– Они сказали мне, что у них нет больше вопросов на данный момент, – сказала Робин. – Думаю, женщина-офицер поверила мне, но я не уверена в Хардинге. Он все время возвращался к одним и тем же вопросам, пытаясь заставить меня изменить свою историю, и в какой-то момент начал действовать довольно жестко. Я спросила их, собирается ли кто-нибудь вернуться на ферму и найти настоящего Джейкоба, но, очевидно, поскольку я теперь под подозрением, они не собирались мне об этом говорить. Что, черт возьми, Уэйсы сделали с этим мальчиком? Что если…?

– Ты уже сделала для Джейкоба все, что могла, – сказал Страйк. – Если повезет, ты достаточно обеспокоила полицию, чтобы заставить их провести еще один обыск. Ешь свои чипсы.

Робин вскрыла один из пакетов и сделала то, что ей было сказано.

– Я уже знал, что церковь должна была нас опознать, – сказал Страйк. – Мне только что звонил Фергус Робертсон. Очевидно, моя страница в Википедии была переделана ВГЦ.

– О нет, – сказала Робин.

– Это было неизбежно. Кто-то нашел тот пластиковый камень, и Тайо успел хорошо рассмотреть меня у ограждения периметра, прежде чем я ударил его. Теперь мы просто должны попытаться ограничить ущерб.

– Ты читал материал о себе в Википедии?

– Пока нет, у меня не было времени, но Робертсон дал мне хорошее представление о том, что там находится. Возможно, мне понадобится юридическое письмо, чтобы это убрать. Кстати, я знаю человека, к которому могу обратиться за советом.

– Кого?

– Эндрю Хонболда. Он адвокат. Партнер Бижу.

– Я думала, что вы с Бижу…?

– Господи, да нет, она просто чокнутая, – сказал Страйк, забыв, что притворялся, будто все еще встречается с Бижу, когда они с Робин были в Фелбридж-Лодж. – Хонболд сейчас довольно благосклонен ко мне, а поскольку клевета – его специальность…

– Он хорошо к тебе относится? – спросила Робин, окончательно запутавшись. – Даже если…?

– Он думает, что мы с Бижу просто выпили, и она не собирается говорить ему обратное, не тогда, когда она беременна его ребенком.

– Точно, – сказала Робин, для которой этот наплыв информации показался головокружительным.

– Мерфи уже заказал ранний рейс? – спросил Страйк, который надеялся, что нет.

– Нет, он не успел, – сказала Робин. – Значит, он будет в воскресенье.

– И он не будет возражать против того, чтобы ты отправилась в Торнбери в понедельник, не так ли?

– Да, конечно, – сказала Робин, открывая вторую пачку чипсов. – В понедельник утром он снова на работе. Не исключено, что он бросит меня, когда узнает, что меня обвиняют в жестоком обращении с детьми.

– Тебе не предъявят обвинения, – твердо сказал Страйк.

Легко сказать, подумала потрясенная Робин, но вслух сказала:

– Надеюсь, что нет, потому что сегодня днем я узнала, что у меня скоро появятся еще двое племянников. Я бы не хотела, чтобы мне запретили их видеть…

Глава 95

Это начинание требует осторожности… Мрачный характер нынешней линии позволяет предположить, что она умеет заставить замолчать тех, кто хотел бы поднять тревогу.

И-Цзин или Книга Перемен

К огромному облегчению Робин, ее родители уехали в Йоркшир в полдень в воскресенье. Это позволило ей, наконец, закончить отчет о ферме Чепменов, который она подготовила для Страйка. Теперь он прислал ей аналогичный документ, содержащий всю информацию, которую ему удалось выяснить за время ее отсутствия. Робин как раз читала этот документ, когда прибыл Мерфи, прямо из аэропорта.

Она забыла не только о том, как он красив, но и о том, как он добр. Несмотря на то, что Робин пыталась отодвинуть на задний план все свои переживания, стараясь сделать встречу счастливой, вопросы Райана, заданные, к счастью, без обвинительного и возмущенного подтекста ее матери, позволили ему получить гораздо больше информации, чем получила Линда о длительном пребывании дочери на ферме Чепменов. Робин также рассказала Мерфи о том, что произошло, когда ее допрашивали констебли Хан и Хардинг.

– Я выясню, что там происходит, – сказал Мерфи. – Не беспокойся об этом.

Слегка подвыпившая – после долгого воздержания и потери веса алкоголь действовал на нее гораздо сильнее – Робин вошла в спальню. Она купила презервативы еще до приезда Райана, поскольку последние четыре месяца вынужденно не принимала противозачаточные таблетки. Секс, который на ферме Чепменов был почти постоянной опасностью, а не удовольствием, стал такой же желанной разрядкой, как и вино, и на время снял ее тревогу. Когда после этого она лежала в объятиях Мерфи, ее мозг слегка затуманился от алкоголя и усталости, которую она чувствовала с тех пор, как вернулась в Лондон, он опустил свои губы к ее уху и прошептал,

– Пока тебя не было, я кое-что понял. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Застигнутая врасплох, она произнесла эти слова автоматически, как делала сотни раз за годы, проведенные с Мэтью. Она произносила их даже тогда, когда это уже не было правдой. Потому что так ты поступаешь когда на пальце обручальное кольцо и ты пытаешься наладить брак, хотя осколки рассыпаются в руках, и ты не знаешь, как собрать их обратно. В ее затуманенном алкоголем мозгу зашевелилось беспокойство. Она только что солгала, или она слишком много думает?

Мерфи еще крепче прижал ее к себе, бормоча ласковые слова, а Робин обняла его в ответ. Несмотря на то, что Робин была одурманена вином и усталостью, она не спала еще полчаса после того, как Мерфи уснул. Любила ли она его? Сказала бы она это без приглашения? Она была по-настоящему счастлива его видеть, у них только что был отличный секс, и она была безмерно благодарна ему за чуткость и такт в разговоре о ферме Чепмен, даже если она опустила некоторые наихудшие моменты. Но было ли то, что она чувствовала, любовью? Возможно, так оно и было. Все еще размышляя, она погрузилась в мысли о ферме Чепменов и, вздрогнув, проснулась в пять утра, полагая, что вернулась в коробку.

Мерфи, который не собирался оставаться на ночь, поскольку на следующий день ему предстояло вернуться на работу, должен был покинуть квартиру в шесть часов, чтобы вернуться домой и переодеться. Робин, которая договорилась заехать за Страйком на лендровере, чтобы отправиться в долгий путь до Торнбери, была встревожена тем, какое облегчение она почувствовала, что у нее не так много времени для разговоров со своим парнем.

Когда она подъехала к станции Уэмбли, где договорилась встретиться со Страйком в восемь часов, то увидела, что он уже там и курит в ожидании.

– Доброе утро, – сказал он, садясь в машину. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – сказала Робин.

Хотя она выглядела несколько более отдохнувшей, чем неделю назад, она все еще была бледной и осунувшейся.

– Мерфи вернулся в порядке?

– Ну, его самолет не разбился, если ты это имеешь в виду, – сказала Робин, которой сейчас совсем не хотелось говорить о Мерфи.

Хотя Страйк и был удивлен столь язвительной реакцией, он, напротив, воодушевился: возможно, взаимное влечение Робин и Мерфи угасло за четыре месяца вынужденной разлуки? Желая подчеркнуть, что, хотя Мерфи, возможно, и не ценит ее, но он безусловно делает это, он сказал:

– Итак, я прочитал твой отчет. Чертовски хорошая работа. Хорошо поработала также по Фернсби и Хаксли.

За время, прошедшее с отъезда родителей до приезда Райана, Робин успела отправить Страйку длинный список университетов, в которых работал Уолтер, имена его бывшей жены и двоих детей, а также названия двух его книг, вышедших из печати.

Что касается Марион, то Робин выяснила, что она была воспитана квакершей и принимала активное участие в жизни церкви, пока не ушла из нее в ВГЦ. Робин также узнала имена и адреса двух ее дочерей.

– Фернсби кажется неугомонным парнем, – сказал Страйк.

– Я знаю, – сказала Робин. – Академики обычно не так часто переезжают, не так ли? Но даты начала и окончания работы не указаны, поэтому трудно сказать, был ли период между работами, который он мог бы провести на ферме.

– И Марион ушла из семейного похоронного бюро, – сказал Страйк.

– Да, – сказала Робин. – Она немного жалкая. Она совершенно очарована Джонатаном Уэйсом, но большую часть времени проводит в прачечной и на кухне. Думаю, ее мечта – стать духовной женой, но не думаю, что это возможно. Тела там не должны иметь значения, но поверь, Уэйс не спит ни с одной женщиной своего возраста. Во всяком случае, не со вдовами гробовщиков – может быть, если появится другой Золотой Пророк, он так и сделает.

Страйк опустил окно, чтобы продолжить курить.

– Не знаю, видела ли ты, – сказал он, не желая вступать в разговор, но чувствуя, что это необходимо, – но ВГЦ стал больше времени уделять Википедии. У тебя теперь есть своя страница.

– Я знаю, – сказала Робин. Она нашла ее вчера. Там утверждалось, что она ложится в постель с любым мужчиной, от которого хочет получить информацию, и что ее муж развелся с ней из-за этих многочисленных измен. Она не стала говорить Мерфи о существовании страницы в Википедии. Может быть, это и неразумно, но необоснованные обвинения все равно заставили Робин почувствовать себя неловко.

– Но я этим занимаюсь, – сказал Страйк. – Хонболд мне очень помог. Он связал меня с адвокатом, который собирается отправить несколько писем. Сегодня утром я проверил еще раз, и Википедия уже отметила обе страницы как недостоверные. Это и хорошо, потому что ВГЦ продолжает добавлять новые. Ты видела вчерашнее сообщение о том, что мы сотрудничаем с мошенниками и фантазерами, которые хотят откупиться?

– Нет, – сказала Робин. Очевидно, это было добавлено уже после того, как Мерфи приехал в ее квартиру.

– Там есть ссылки на несколько сайтов, где перечислены все подонки, которые помогают атаковать благородные благотворительные предприятия. Там перечислены Кевин Пирбрайт, семья Грейвс, Шейла Кеннетт и все три брата и сестра Доэрти. Они утверждают, что семья Грейвс пренебрегала Александром и плохо с ним обращалась, Шейла издевалась над своим мужем, а Доэрти – пьяницы и бездельники. Они также утверждают, что Кевин Пирбрайт подвергал своих сестер сексуальному насилию.

– Почему они напали на Кевина именно сейчас?

– Наверное, переживают, что мы говорили с ним перед смертью. На Джордана Рини они клеветать не стали; полагают, что он и сам неплохо справился с этой задачей, да и за Эбигейл Гловер они не взялись. Предположительно, Уэйс не хотел бы привлекать внимание прессы к тому факту, что его собственная дочь сбежала из церкви в шестнадцать лет, но вероятность того, что пресса заинтересуется всеми этими бывшими членами церкви, только что стала намного выше, и я подумал, что лучше позвонить и предупредить их.

– Как они это восприняли?

– Шейла была расстроена, и я думаю, что Нив теперь жалеет, что заговорила с нами.

– О, нет, – грустно сказала Робин.

– Она беспокоится о том, как это отразится на ее брате и сестре. Полковник Грейвс сказал мне, что хотел бы “всыпать проклятому ВГЦ со всех сторон”, но я сказал ему, что ответные действия через прессу только привлекут больше внимания к этой сетевой ерунде, и что я занимаюсь этим законными методами. Он доволен тем, что мы собираемся брать интервью у Шери-слеш-Кэрри. И я не знаю, как себя чувствует Эбигейл, потому что она не взяла трубку.

Зазвонил мобильный телефон Страйка. Вытащив его из кармана, он увидел незнакомый номер.

– Алло?

– Николас Делоне, – сказал холодный голос представителя высшего класса.

– Привет, – сказал Страйк, переключаясь на громкую связь и обращаясь к Робин со словами “зять Грейвса”. – Извините за шум, мы…

– Вы едете допрашивать Шери Гиттинс, – сказал Делоне. – Да. Мне сказал тесть. Очевидно, вы не слушали ни слова из того, что сказала моя жена в Холле.

– Я выслушал все слова вашей жены.

– Но вы все равно намерены сеять хаос?

– Нет, просто решил сделать свою работу.

– И плевать на последствия, так что ли?

– Поскольку я не могу предсказать последствия….

– Последствия, которые были вполне предсказуемы, уже в этом чертовом интернете! Вы думаете, я хочу, чтобы мои дети видели, что пишут о семье их матери, об их семье…?

– Регулярно ли ваши дети гуглят мое агентство или ВГЦ?

– Вы уже признали, что полностью по вашей вине пресса, скорее всего, будет в курсе…

– Это возможность, а не вероятность.

– Каждый раз, когда появляется эта клеветническая ложь, есть риск, что ее увидят журналисты!

– Господин Делоне…

– Я подполковник Делоне!

– О, мои извинения, подполковник, но ваши свекры…

– Они, черт возьми, могли бы согласиться на все это, но мы с Филиппой – нет!

– Мне странно, что я должен говорить об этом человеку вашего ранга, но вы, подполковник, не входите в эту цепочку командования.

– Я участвую, моя семья участвует, и я имею право…

– Я отвечаю перед своим клиентом, а мой клиент хочет знать правду.

– Чью правда? Чью правда?

– А их несколько? – сказал Страйк. – Лучше бы мне обновить философскую библиотеку.

– Ты, чертова прыгучая обезьяна, – крикнул Делоне и повесил трубку. Ухмыляясь, Страйк вернул телефон в карман.

– Почему он назвал тебя обезьяной? – спросила Робин, смеясь.

– Сленг военной полиции, – сказал Страйк. – Все же лучше, чем то, как мы называли флот.

– И как?

– Пиздами, – сказал Страйк.

Он заглянул на заднее сиденье и увидел там хозяйственную сумку.

– Никакого печенья, – сказала Робин, – потому что ты сказал, что все еще сидишь на диете.

Страйк вздохнул, поднимая сумку и доставая из нее флягу с кофе.

– Неужели Делоне так зол только из-за своих детей? – спросила Робин.

– Без понятия. Может быть. Не понимаю, почему он и его жена просто не рассказали им, что произошло. Такая ложь всегда возвращается и кусает тебя за задницу.

Несколько минут они ехали молча, пока Робин не сказала:

– Ты уже говорил с Мидж о работе под прикрытием в клинике Чжоу?

– Нет, – сказал Страйк, который теперь наливал себе кофе. – Я хотел обсудить это с тобой в свете этой истории с Википедией. Я думаю, мы должны предположить, что церковь будет пытаться идентифицировать всех наших оперативников. И ты заглядывала на сайт клиники Чжоу? Видела, сколько стоит даже трехдневное пребывание?

– Да, – сказала Робин.

– Ну, даже если они еще не опознали Мидж как одну из наших, я не уверен, что она так уж хорошо впишется. Она не похожа на женщину, которая готова тратить деньги на сумасшедшие методы лечения.

– Какие именно методы лечения ты называешь “сумасшедшими”?

– Рейки, – сказал Страйк. – Знаешь, что это такое?

– Да, – сказала Робин, улыбаясь, потому что знала неприязнь своего партнера ко всему, что связано с мистикой. – Практикующий накладывает на вас руки, чтобы исцелить вашу энергию.

– Исцелить вашу энергию, – усмехнулся Страйк.

– Моей старой школьной подруге сделали эту процедуру. Она сказала, что чувствовала тепло по всему телу, куда бы ни направлялись руки, и после этого ощущала настоящий покой.

– Скажи ей, что если она даст мне пятьсот фунтов, то я наполню ей грелку и налью джина.

Робин рассмеялась.

– Ты еще скажи, что я не дароносица-воительница.

– Не что?

– Чжоу сказал мне, что я именно такая, – сказала Робин. – Вы должны были заполнить анкету, и вас типировали в соответствии с вашими ответами. Категории совпадали с пророками.

– Господи, – пробормотал Страйк. – Нет, нам нужен кто-то, кто выглядит соответствующим образом, в дизайнерской одежде и с правильным отношением к деньгам… Пруденс была бы идеальным вариантом, если подумать, но поскольку она сейчас серьезно на меня злится…

– Почему она злится? – спросила Робин обеспокоенно.

– Разве я не…? Черт, я забыл добавить Город Мучений в обновление.

– Город… что?

– Город мучений. Есть такой.. или был, анонимный аккаунт на Pinterest. Я искал картинки с Утонувшим пророком и нашел целый тайник рисунков в стиле ужасов, все на тему ВГЦ. Рисунок Дайю привлек мое внимание, потому что он действительно был похож на нее. Я похвалил художника, он поблагодарил меня, затем я сказал: “Вы ведь не любите ВГЦ, не так ли?” или что-то в этом роде, и он замолчали.

– Но была одна картинка, которую нарисовал Город Мучений: женщина, плавающая в темном бассейне, над которым нависает Дайю. Женщина была светловолосой, в очках и очень похожа на старую фотографию Дейрдре Доэрти, которую мы получили от Нив. Не получив ответа на свой вопрос в ВГЦ в течение нескольких дней, я подумал, что к черту все это, и спросил художника, знал ли он когда-нибудь женщину по имени Дейрдре Доэрти, после чего вся история исчезла.

– Перенесемся в ночь, когда тебя доставили на допрос: Мне звонит Пруденс и обвиняет меня в том, что я выследил ее клиентку и угрожал ей.

К удивлению Страйка, Робин вообще ничего не сказала. Взглянув на нее, он подумал, что она выглядит еще бледнее, чем когда садилась в машину.

– Ты в порядке?

– Какой формы был бассейн? – спросила Робин.

– Что?

– Бассейн на рисунке Города Мучений. Какой формы?

– Э… пятиугольник.

– Страйк, – сказала Робин, у которой звенело в ушах, – мне кажется, я знаю, что случилось с Дейрдре Доэрти.

– Не хочешь остановиться? – спросил Страйк, потому что Робин побелела.

– Нет, я… – сказала Робин, чувствуя легкое головокружение, – да.

Робин свернула и съехала на твердую обочину. Когда они остановились, она повернула к Страйку потрясенное лицо и сказала:

– Дейрдре утонула в храме во время Манифестации Утонувшего Пророка. Бассейн в храме на ферме Чепменов пятигранный. У Дейрдре было слабое сердце. Наверное, они хотели наказать ее за то, что она написала о том, как Уэйс ее изнасиловал, но все зашло слишком далеко. Она либо утонула, либо у нее случился сердечный приступ.

Страйк некоторое время сидел молча, обдумывая вероятности, но не мог найти изъянов в рассуждениях Робин.

– Черт.

У Робин голова шла кругом. Она точно знала, какими должно быть были последние минуты жизни Дейрдре Доэрти, ведь она пережила то самое, в том же бассейне. Перед Дейрдре тоже мелькали обрывки ее жизни – дети, бросивший ее муж, возможно, кадры давно ушедшего детства, – а потом вода вытеснила воздух из ее легких, и она наглоталась в смертельных количествах и захлебнулась в темноте…

– Что? – оцепенело произнесла она, потому что Страйк говорил, но она не слышала ни слова.

– Я сказал: Значит, у нас есть свидетель того, что церковь совершила непредумышленное убийство, а возможно, даже убийство, а этот свидетель находятся на свободе?

– Да, – сказала Робин, – но мы не знаем, кто он, не так ли?

– Вот тут ты ошибаешься. Я точно знаю, кто он – ну, – поправил себя Страйк, – во всяком случае, я готов поставить на это штуку баксов.

– Откуда ты это знаешь?

– Разобрался с этим. Во-первых, Пруденс стоит недешево. Она очень известна в своей области и написала успешные книги. Ты видела дом, в котором они живут, – она принимает клиентов в комнате для консультаций, расположенной напротив гостиной. Она очень сдержанна и никогда не называет имен, но я прекрасно знаю, что в списке ее клиентов полно чертовых знаменитостей и богатых людей, у которых случился срыв, так что, кем бы ни был Город Мучений, у него или у его семьи должны быть деньги. Кроме того, он, скорее всего, живет в Лондоне или недалеко от него. Пруденс проговорилась, что клиент – женщина, и мы знаем, что Город Мучений должен был находиться на ферме Чепмена в то же время, что и Дейдре Доэрти.

– Итак…

– Это Флора Брюстер, наследница жилищной империи. В переписи 2001 года она значилась проживающей на ферме Чепмен. Друг Флоры Генри сказал мне, что она оставалась в церкви в течение пяти лет, а Дейрдре исчезла в 2003 году.

По словам Фергюса Робертсона, семья его знакомой после попытки самоубийства выдворила ее в Новую Зеландию, Но Генри Уортингтон-Филдс утверждает, что Флора уже вернулась в страну, хотя ее психическое здоровье по-прежнему оставляет желать лучшего. Он умолял меня не подходить к ней, но я знаю, где она живет, потому что навел о ней справки: Строберри-Хилл, в пяти минутах ходьбы от дома Пруденс и Деклана.

– Ох – сказала Робин. – Но мы не можем пойти к ней, не так ли? Если она такая хрупкая, то нет.

Страйк ничего не сказал.

– Страйк, мы не можем, – сказала Робин.

– Ты не хочешь правосудия для Дейрдре Доэрти?

– Конечно, хочу, но…

– Если Брюстер хотела сохранить то, чему она была свидетелем, в тайне, зачем было рисовать это и размещать на публичном форуме?

– Я не знаю, – рассеянно сказала Робин. – Люди по-разному воспринимают происходящее. Может быть, для нее это был способ выплеснуть все наружу.

– Лучше бы она сообщила об этом в чертову полицию, вместо того чтобы заниматься рисунками и стонать Пруденс о том, насколько несчастной она себя чувствует.

– Это несправедливо, – горячо возразила Робин. – Говорю как человек, испытавший на себе, что происходит на ферме Чепмена…

– Я не вижу, чтобы ты сидела на заднице, жалея себя, или решила, что будешь просто рисовать картинки всего, чему была свидетелем…

– Я пробыла там всего четыре месяца, а Флора – пять лет! Ты сказал мне, что она была лесбиянкой и ее заставляли ходить с мужчинами – это пять лет исправительного изнасилования. Ты понимаешь, что, насколько нам известно, у Флоры там могли быть дети, которых она вынуждена была оставить, когда ее выгнали?

– Почему она не вернулась за ними?

– Если бы у нее было полное психическое расстройство, о котором тебе рассказал Генри, она могла бы поверить, что они находятся в самом безопасном месте: там, где они вырастут с одобрения Утонувшего Пророка! Все выходят оттуда измененными, даже те, кто на первый взгляд выглядит нормально. Как ты думаешь, вышла бы Нив замуж за человека, достаточно взрослого, чтобы быть ее отцом, если бы ее семья не была разрушена церковью? Она пошла за безопасностью и отцовской фигурой!

– Но ты счастлива, что Нив никогда не узнает, что случилось с ее матерью?

– Конечно, я не счастлива, – сердито сказала Робин, – но я не хочу, чтобы это было на моей совести, если мы склоним Флору Брюстер ко второй попытке самоубийства!

Теперь, сожалея о своем тоне, Страйк сказал:

– Слушай, я не хотел…

– Не говори, что ты не хотел меня расстроить, – процедила Робин сквозь зубы. – Мужчины всегда так говорят, когда… я зла, а не расстроена. Ты не понимаешь. Ты не знаешь, что это место делает с людьми. Я знаю, и…

Снова зазвонил мобильный телефон Страйка.

– Черт, – сказал он. – Эбигейл Гловер. Лучше ответить.

Робин смотрела на проезжающий мимо транспорт, сложив руки. Страйк ответил на звонок и переключил его на громкую связь, чтобы Робин могла слушать.

– Привет.

– Я, – сказала Эбигейл. – Я получила твое сообщение о прессе.

– Хорошо, – сказал Страйк. – Извини, что сообщаю плохие новости, но, как я уже сказал, я не думаю, что есть какие-то срочные…

– Я хочу спросить тебя кое о чем, – перебила Эбигейл.

– Спрашивай.

– Баз Саксон приходил к тебе?

– Да, – сказал Страйк, решив, что честность – лучшая политика.

– Вот урод!

– Он сам тебе рассказал или…?

– Патрик, блядь, сказал мне! Мой квартирант. С меня хватит. Я сказала Патрику, чтобы он убирался из моей квартиры. Для них это все игра, ублюдки, – добавила она, и Страйк услышал в ее голосе не только гнев, но и страдание. – Мне до смерти надоело быть их гребаным реалити-шоу!

– Я думаю, что новый жилец – это хороший ход.

– Так что тебе сказал Баз? Я готова трахать все, что движется, кроме него, так?

– Он определенно произвел на меня впечатление человека, который затаил обиду, – сказал Страйк. – Но раз уж ты на линии, не могли бы ты ответить еще на пару вопросов?

– Ты не…

Ее голос на мгновение затих, когда мимо остановившегося лендровера с ревом пронеслись два сцепленных грузовика.

– Прошу прошения? – сказал Страйк, повысив голос. – Я на A40, я пропустил большую часть.

– Я сказала, – прокричала она, – не верь ничему, что этот ублюдок говорит обо мне, кроме того, что я его напугала. Я его напугала. Я выпила пару стаканов, и он стал приставать ко мне и к Дэррилу, парню из моего спортзала, и я потеряла голову.

– Понятно, – сказал Страйк, – но когда ты сказала Саксону, что в церкви есть оружие, это было сделано, чтобы напугать его, или это правда?

– Напугать его, – сказала Эбигейл. После некоторого колебания она добавила: – Но я могла бы… они могли бы быть ненастоящими. Я не знаю. Я не могла бы поклясться в суде, что это то, что я видела.

– Так ты видела не пистолет, а пистолеты?

– Да. Ну, так они выглядели.

Теперь Робин повернула голову и посмотрела на телефон в руке Страйка.

– Где было это оружие? – спросил Страйк.

– У Мазу они были. Однажды я зашла к ней в кабинет, чтобы рассказать о чем-то, и увидела, что сейф открыт, а она захлопнула дверцу. Это было похоже на два пистолета. Она странно относится к ферме Чепменов, я говорила. Она часто рассказывала о том, как приезжала полиция, когда там были Кроутеры. Когда я увидела эти пистолеты, я подумала, что ее больше не поймают, но не знаю, может, они и не настоящие, я их только на секунду увидела.

– Нет, я ценю это, – сказал Страйк. – Пока ты здесь, я также хотел спросить…

– Баз рассказал тебе о моем кошмаре?

Страйк колебался.

– Да, но я не об этом хотел спросить, и позволь мне подчеркнуть, что, насколько я понимаю, тот факт, что ты и твой друг пытались предотвратить порку, говорит гораздо больше…

– Не делай этого, – сказала Эбигейл. – Не надо, блядь… не пытайся делать… ублюдки. Мне даже не позволено видеть личные гребаные кошмары.

– Я ценю…

– О, черт побери, – сказал Эбигейл. – Просто отвали. Ты не “ценишь”. Ты ничего не знаешь.

Страйк мог сказать, что она сейчас плачет. Вследствие негромких звуков, доносящихся из телефона, и каменного взгляда напарницы, сидящей рядом с ним, он чувствовал себя не лучшим образом.

– Извини, – сказал он, не очень понимая, за что он извиняется, если только не за то, что впустил Барри Саксона в свой кабинет. – Я не собирался упоминать ничего подобного. Я хотел спросить тебя о сестре Алекса Грейвса, Филлипе.

– А что с ней? – сказала Эбигейл осипшим голосом.

– Ты сказала мне, что твой отец заставил ее есть из его рук, когда мы встретились.

– Да, – сказала Эбигейл.

– Она тогда немного побродила по ферме, да?