Текст книги "Бегущая могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 58 страниц)

Через минуту или десять Страйк осознал, что все еще стоит возле стола Пат, и все мышцы его рук и шеи напряглись. В свете верхнего света офис выглядел странным, почти чужим, а за окнами царил полумрак. Когда он направился к двери, на которой были выгравированы имена обоих партнеров, единственным холодным утешением, который он мог извлечь из сложившейся ситуации, было то, что Шарлотта не сможет устроить засаду на Робин, пока она находится на ферме Чепменов.

Глава 62

Девять на втором месте…

Доброжелательное отношение к дуракам приносит удачу.

И-Цзин или Книга Перемен

В машине по дороге к дому Хитонов в Кромере Страйк узнал, что Великобритания проголосовала за выход из ЕС. Он выключил радио после часа слушания комментаторов, рассуждающих о том, что это будет означать для страны, и вместо этого стал слушать песню Тома Уэйтса “Swordfishtrombones”.

Он мог бы забрать последнее письмо Робин на обратном пути из Кромера, но поручил эту работу Мидж. Проделав это однажды, он на собственном опыте убедился, как трудно человеку с отсутствующей половиной ноги перебраться через стену и колючую проволоку, не поранившись и не упав в заросли крапивы на другой стороне. Тем не менее он сознательно решил проехать мимо входа в Львиную Пасть и фермы Чепмена, хотя при обычных обстоятельствах это было последнее место, куда он решился бы приблизиться. Когда он проезжал мимо электрических ворот и видел на горизонте диковинную башню, похожую на гигантскую шахматную фигуру, на него неизбежно нахлынули неприятные воспоминания; он помнил, как в одиннадцать лет его убедили, что она как-то связана с братьями Кроутер, что это какая-то сторожевая башня, и хотя он никогда не знал, что именно происходит в домиках и палатках, скрытых от глаз, его внутренняя антенна зла представляла себе детей, запертых там. Тот факт, что Робин на мгновение оказалась так близко, но вне досягаемости, ничуть не улучшил его настроения, и он поехал прочь от фермы Чепменов. Настроение его было еще хуже, чем за завтраком, когда его мысли были заняты угрозами Шарлотты, прозвучавшими накануне вечером.

Он был корнуолльцем и близость к океану обычно поднимала ему настроение, но, въехав в Кромер, он увидел множество старых стен и зданий, покрытых округлым кремнем, которые неприятно напомнили ему фермерский дом, в котором Леда периодически пропадала, чтобы обсудить философию и политику, оставляя своих детей без присмотра и защиты.

Он припарковал БМВ на стоянке в центре города и вышел из машины под пасмурным небом. Хитоны жили на Гарден-стрит, которая находилась в нескольких минутах ходьбы и по мере приближения к набережной сужалась до пешеходной аллеи, а океан, обрамленный старыми домами, выглядел как маленький бирюзовый квадрат под пасмурным серым небом. Их дом находился на левой стороне улицы: солидный дом с террасами и темно-зеленой входной дверью, выходящей прямо на тротуар. Страйк представлял себе, что это будет шумное место для жизни, с пешеходами, снующими взад-вперед от пляжа к магазинам и пабу “Веллингтон”.

Когда он постучал в дверь молотком в форме подковы, изнутри раздалось яростное тявканье собаки. Дверь открыла женщина лет шестидесяти, платиновые волосы которой были коротко подстрижены, а кожа была в морщинах и как будто выцветшая. Собака, маленькая, пушистая и белая, была прижата к ее огромной груди. На долю секунды Страйк подумал, что, должно быть, пришел не в тот дом, потому что из-за ее спины раздались раскаты хохота, слышимые даже сквозь повизгивающий лай собаки.

– К нам пришли друзья, – сказала она, сияя. – Они хотели познакомиться с вами. Все в восторге.

Вы, наверное, шутите.

– Я так понимаю, вы…?

– Шелли Хитон, – сказала она, протягивая руку, на которой звенел тяжелый золотой браслет. – Заходите. – Лен там, с остальными. Заткнись уже, Дилли.

Тявканье собаки стихло. Шелли провела Страйка по темному коридору и вышла в уютную, но не слишком большую гостиную, которая, казалось, была полна людей. За сетчатыми занавесками сновали туда-сюда смутные тени отдыхающих: как и ожидал Страйк, шум с улицы доносился постоянно.

– Это Лен, – сказала Шелли, указывая на крупного, румяного, лысоватого мужчину с зачесанными на лысину волосами. Правая нога Леонарда Хитона, заключенная в хирургический ботинок, покоилась на приземистом пуфе. Стол рядом с ним был завален фотографиями в рамках, на многих из которых была изображена собака на руках у Шелли.

– Вот он и здесь, – громко сказал Лен Хитон, протягивая потную руку с большим кольцом-печаткой. – Кэмерон Страйк, я полагаю?

– Это я, – сказал Страйк, пожимая руку.

– Я только заварю чай, – сказала Шелли, жадно глядя на Страйка. – Не начинай без меня!

Она посадила маленькую собачку и ушла, звеня украшениями. Собака рысью побежала за ней.

– Это наши друзья Джордж и Джиллиан Кокс, – сказал Леонард Хитон, указывая на диван, где тесно примостились три пухлых человека лет шестидесяти, – а это Сьюзи, сестра Шелли.

Жадные глаза Сюзи казались изюмом на ее пышном лице. Джордж, чье пузо почти упиралось в колени, был совершенно лысым и слегка хрипел, хотя и сидел неподвижно. Джиллиан, у которой были вьющиеся седые волосы и которая носила очки в серебристой оправе, гордо сказала:

– Я та, с кем вы говорили по телефону.

– Садитесь, – удобно расположился Хитон, указывая Страйку на кресло, стоящее спинкой к окну, напротив его собственного. – Довольны референдумом?

– О, да, – сказал Страйк, который по выражению лица Лена Хитона понял, что это был правильный ответ.

За несколько минут, пока жена Хитона входила и выходила из кухни с чаем, чашками, тарелками и лимонным пирогом, регулярно причитая: “Подождите, я хочу все услышать!”, Страйк успел понять, что три блондинки, загнавшие его в угол на крестинах крестника, были просто любительницами поразвлечься. Обитатели дивана завалили его вопросами не только о самых громких делах, но и о его родословной, о его отсутствующей половине ноги и даже – тут его решительная доброта чуть не дала сбой – о его отношениях с Шарлоттой Кэмпбелл.

– Это было очень давно, – сказал он так твердо, как только позволяла вежливость, и повернулся к Леонарду Хитону. – Так вы только что вернулись из Испании?

– Да, точно, – сказал Леонард, у которого шелушился лоб. – У нас есть небольшое местечко в Фуэнхироле, где я открыл свой бизнес. Обычно мы работаем там с ноября по апрель, но…

– Он сломал свою чертову ногу, – сказала Шелли, усаживаясь, наконец, на стул рядом с мужем, поднимая маленькую белую собачку на колени и жадно глядя на Страйка.

– Только без слова “чертову”, – сказал Леонард, ухмыляясь. У него был вид шутника, привыкшего командовать в зале, но, похоже, он не возмущался тем, что Страйк временно занял центральное место. Возможно, потому, что им с женой нравилось играть роль импресарио, привезших этот впечатляющий экспонат на потеху друзьям.

– Расскажи ему, чем ты занимался, когда ее сломал, – наставляла мужа Шелли.

– Ни туда, ни сюда, – ухмыльнулся Леонард, явно желая получить подсказку.

– Давай, Леонард, расскажи ему, – сказала Джиллиан, хихикая.

– Тогда я расскажу, – сказала Шелли. – Минигольф.

– Правда? – сказал Страйк, вежливо улыбаясь.

– Чертов минигольф! – сказала Шелли. – Я спросила его: “Как, черт возьми, ты умудрился сломать ногу, занимаясь мини-гольфом?”

– Споткнулся, – сказал Леонард.

– Разозлился, – сказала Шелли, и зрители на диване захохотали еще громче.

– Заткнись, женщина, – сказал Леонард с лукаво-невинным видом. – Споткнулся. Это могло случиться с кем угодно.

– Забавно, как это все происходит с тобой, – сказала Шелли.

– Они все время такие! – сказала Страйку хихикающая Джиллиан, приглашая его насладиться сумасбродным юмором Хитонов. – Они никогда не останавливаются!

– Мы оставались в Фуэнхироле до тех пор, пока он не смог лучше ходить, – сказала Шелли. – Ему не нравилось лететь на самолете и пытаться преодолеть ступеньки на эспланаде дома. Нам пришлось отказаться от нескольких летних туров, но такова цена, которую приходится платить за брак с человеком, который ломает ногу, пытаясь попасть мячом для гольфа в рот клоуну.

Троица на диване разразилась хохотом, бросая на Страйка нетерпеливые взгляды, чтобы убедиться, что его развлекли должным образом, а Страйк продолжал улыбаться так искренне, как только мог, доставая блокнот и ручку, и в этот момент в комнате воцарилась тишина, звенящая от волнения. Перспектива пережить случайную гибель ребенка, похоже, не только не омрачила настроения, но и подействовала на всех присутствующих стимулирующе.

– Очень хорошо, что вы согласились встретиться со мной, – сказал Страйк Хитонам. – Как я уже сказал, мне действительно нужен рассказ очевидца о том, что произошло в тот день на пляже. Это было давно, я знаю, но…

– Ну, мы уже встали, – с нетерпением сказала Шелли.

– Ах, рассвет, – сказал Леонард.

– Перед рассветом, – поправила его Шелли. – Еще было темно.

– Мы должны были ехать в Лестер…

– На похороны тети, – вставила Шелли.

– Нельзя оставлять мальтийцев, – сказал Леонард. – Они воют на весь дом, если их оставить, так что нам нужно было прогуляться, прежде чем ехать. Вы не должны брать собак на пляж в сезон отпусков…

– Но Бетти была похожа на Дилли, она была совсем крошечной, и мы всегда подбирали мусор, – спокойно сказала Шелли. После секундного замешательства Страйк понял, что она имела в виду собачье дерьмо.

– Мы пошли вдоль берега, вон туда, – сказал Леонард, указывая налево. – И тут из темноты выбегает девушка и кричит.

– Меня почти пришибло, – сказала Шелли.

– Мы думали, что у нее был сексуальный приступ или что-то в этом роде, – сказал Леонард не без некоторого удовольствия.

– Вы можете вспомнить, что она сказала?

– Помогите мне, помогите мне, она ушла под воду, – сказал Леонард.

– Я думала, что она утонула, – сказала Шелли.

– Мы подумали, что она имела в виду собаку. Кто ходит купаться в пять утра в Северном море? Она была в одних трусах. Вся мокрая, – сказал Леонард, ухмыляясь и вздергивая брови. Шелли отвесила мужу подзатыльник тыльной стороной руки.

– Веди себя прилично, – сказала Шелли, ухмыляясь Страйку, а сидящие на диване снова захрипели от смеха.

– Она не была в купальнике?

– В одних трусах, – повторил Леонард, ухмыляясь. – Было холодно.

Шелли снова ударила его, пока сидящие на диване смеялись.

– Я сначала подумала, что она разделась, чтобы зайти к собаке, – сказала Шелли. – Никогда бы не подумал, что она плавала.

– И она сказала: “Помогите мне, она ушла под воду?” – спросил Страйк.

– Ах, что-то типа того, – сказал Леонард. – Потом она говорит: “Мы были там” – и убегает…

– Нет, не так, – сказала Шелли. – Она попросила нас срочно вызвать береговую охрану.

– Нет, это не так, – сказал Леонард. – Она показала нам все сначала.

– Нет, не так, – сказала Шелли, – она сказала: “Вызовите береговую охрану, вызовите береговую охрану”.

– Как же так получилось, что я увидел эту вещь?

– Ты видел, что было там после твоего возвращения, дремучий жеребенок, – сказала Шелли, под дальнейшие смешки с дивана.

– Что там было? – спросил Страйк.

– Полотенца и одежда – платье и туфли маленькой девочки, – сказала Шелли. – Она отвела меня к ним, и когда я увидела ботинки, то поняла, что это ребенок. Ужасно, – сказала она, но ее тон был бесстрастным. Страйк мог сказать, что утопление отошло для Хитонов в далекое прошлое. Потрясение, которое оно могло вызвать у них два десятилетия назад, уже давно улеглось.

– Я бы не пошел звонить, – упрямо сказал Леонард. – Я не собирался вызывать береговую охрану из-за собаки. Я был там, я видел ботинки…

– Ладно, Леонард, ты был с нами, делай по-своему, – сказала Шелли, закатив глаза.

– И тогда я иду звонить в береговую охрану, – удовлетворенно сказал Леонард.

– И вы остались с Шери, миссис Хитон?

– И я сказала ей: “Какого черта вы делали в воде в этот час ночи?”

– И что она сказала? – спросил Страйк.

– Сказала, что девочка хотела плавать на веслах.

– Я сказал Шелли еще тогда, – вмешался Леонард, – вот для чего нужно слово “нет”. Мы видим таких детей, как эта, каждое лето, они чертовски избалованы. У нас своих не было…

– Как я должна справляться с детьми? У меня все руки заняты тобой, ломающим свои чертовы ноги, играя в минигольф, – сказала Шелли, вызвав еще большее хихиканье с дивана. – Я должна чаще говорить тебе “нет”.

– Ты говоришь мне, что у нас нет детей, – сказал Леонард, чем вызвал взрывы смеха Джорджа, Джиллиан и Сюзи и еще один подзатыльник от ухмыляющейся жены.

– Шери рассказала вам, что произошло в море? – Страйк терпеливо расспрашивал Шелли.

– Она сказала, что девочка зашла слишком глубоко и ушла под воду, что она пыталась достать ее, но не смогла, и поплыла обратно к берегу. Потом она увидела нас и прибежала.

– И как вам показалась Шери? Расстроенной?

– Скорее напуганной, чем расстроенной, я думаю, – сказала Шелли.

– Шелли не понравилась она, – сказал Леонард.

– Ему понравилась, потому что он получал удовольствие от прекрасного утреннего вида, – сказала Шелли, а хор на диване захихикал. – Она сказала мне: “Я чуть не утонула, течение очень сильное”. Искала сочувствия к себе, а этот ребенок умер.

– Ты была очень напряжена…

– Лен, это не у меня были проблемы, – сказала Шелли.

Троица на диване разразилась скандальным хохотом, а оба Хитона бросили на Страйка торжествующий взгляд, как бы говоря, что сомневаются, что его когда-нибудь так развлекали во время расследования. У детектива начала болеть челюсть от всех этих фальшивых улыбок.

– Она хихикала и все такое, – сказала Шелли Страйку под смех остальных. – Я сказала ей, надевай одежду, не стоит так стоять. “О да” сказала она и захихикала.

– Нервы, – сказал Леонард. – Шок.

– Тебя не было там, когда это случилось, – сказала Шелли. – Ты звонил.

– Вы же не думаете, что она не искренне расстроилась из-за того, что Дайю утонула, миссис Хитон? – спросил Страйк.

– Ну, она немного плакала, но если бы это была я…

– Ты заговорила против меня, – сказал Леонард Шелли.

– Она наклонилась к Бетти и стала ее гладить, – сказала Шелли. – Что она делает, играя с собакой, когда там тонет маленькая девочка?

– Шок, – твердо ответил Леонард.

– Как долго вы отсутствовали, мистер Хитон? – спросил Страйк.

– Двадцать минут? Полчаса?

– И как быстро выехала береговая охрана?

– Они появились вскоре после того, как я вернулся на пляж, – сказал Леонард. – Мы видели, как лодка уходила, видели огни, и вскоре после этого на пляже появилась полиция.

– Она была чертовски напугана, когда туда приехала полиция, – сказала Шелли.

– Естественно, – сказал Леонард.

– Она бежала вприпрыжку, – сказала Шелли.

– Она так не делала, – насмехался Леонард.

– Она сделала, – сказала Шелли. “Что это там?” Она пошла смотреть что-то на пляже. Гальку, траву или что-то еще. Солнце к тому времени только-только взошло. Это было оправдание, – сказала Шелли. – Она хотела выглядеть занятой, когда они приедут, копаясь в траве.

– Это не бегство, – сказал Леонард.

– Комок водорослей, семилетняя девочка? Она разыгрывала полицию. “Посмотрите, как я пытаюсь найти ее.” Нет, мне она не понравилась, – без всякой необходимости сказала Шелли Страйку. – Безответственная, правда? Это была ее вина.

– Что произошло, когда приехала полиция, вы можете вспомнить? – спросил Страйк.

– Они спрашивали, как они с маленькой девочкой туда попали, ведь она не местная, – сказала Шелли.

– Она отвела нас к разбитому грузовику с грязью и соломой на стоянке, – сказал Леонард. – Сказала, что они с той фермы, с той церкви, где полно чудаков, в Эйлмертоне.

– Вы уже знали о Всеобщей Гуманитарной Церкви, не так ли?

– Друзья из Фелбрига рассказывали нам об этом месте, – сказала Шелли.

– Чудаки, – повторил Леонард. – Стоим мы, значит, на парковке, а полиция требует, чтобы мы все поехали в участок, делать заявления. Я говорю: “Нам надо на похороны”. Девушка заплакала. Потом из кафе вышла старушка Мюриэл, чтобы посмотреть, что происходит.

– Это Мюриэл Картер, которая видела, как Шери взяла Дайю на пляж?

– Вы свое дело знаете, не так ли – спросила Шелли, столь же впечатленная скрупулезностью Страйка, сколь Джордан Рини был сбит с толку. – Да, это она. Раньше у нее было кафе на том берегу.

– Вы ее знали?

– До того, как все это случилось, мы не разговаривали с ней, – сказала Шелли, – но мы знали ее потом. Она рассказала полиции, что видела, как Шери вынесла девочку из грузовика и шла по пляжу. Она посчитала, что это было глупо, когда утром увидела Шери с полотенцами и прочим.

– Мюриэл была в своем кафе очень рано, – прокомментировал Страйк. – Должно быть, все это было в пять утра?

– Кофемашина не работала, – сказал Леонард. – Она и ее муж пытались починить ее до открытия.

– А, хорошо, – сказал Страйк, делая пометку.

– Мюриэл сказала, что ребенок был сонный, – сказала Шелли. – Я сказала Леонарду: “Значит, она не приставала к ней с просьбой о веслах, это просто отговорка”. Я думаю, что это Шери хотела поплавать, а не малышка.

– Единственная причина, по которой Мюриэль считала, что ребенок спит, заключалась в том, что Шери несла ее на руках. Детям нравится, когда их носят на руках, это еще ничего не значит.

– Как насчет того, что выяснилось на дознании? – Шелли резко спросила Леонарда. – О плавании? Расскажи это. – Но прежде чем Леонард успел это сделать, Шелли сказала:

– Шери была чемпионкой по плаванию. Она сказала это на дознании, на скамье подсудимых.

– Чемпионка, – сказал Леонард, закатив глаза, – она не чемпионка, она просто хорошо плавала, когда была ребенком.

– Она была в команде, – сказала Шелли, все еще разговаривая со Страйком. – Она выигрывала медали.

– И что? – сказал Леонард. – Это не преступление.

– Если бы я была чертовым чемпионом по плаванию, я бы осталась там, чтобы помочь маленькой девочке, а не ушла обратно на пляж, – решительно заявила Шелли под ропот согласия с дивана.

– Неважно, сколько у тебя медалей, но прилив есть прилив, – сказал Леонард, теперь уже с недовольным видом.

– Это интересно, – сказал Страйк, и Шелли выглядела взволнованной. – Как на дознании зашла речь о плавании Шери, вы не могли бы вспомнить?

– Я могу, – сказала Шелли, – потому что она пыталась показать, что не была безответственной, взяв маленькую девочку в море, потому что сама была сильной пловчихой. Я потом сказала Лену: “Медали помогают видеть в темноте, да? А медали позволяют взять в Северное море девочку, которая не умеет плавать?”

– Итак, в ходе дознания было установлено, что Дайю не умела плавать, не так ли?

– Ах, – сказал Леонард. – Мать сказала, что она никогда не училась.

– Мне не понравилась эта мать, – сказала Шелли. – Выглядела типа ведьмы.

– В халате, Шелл, не так ли? – проговорила Сюзи с дивана.

– В длинной черной мантии, – кивнула Шелли. – Если бы вы собирались в суд, то оделись бы как следует. Простое уважение.

– Это их религия, – сказал Леонард, забыв, что он только что назвал членов церкви чудаками. – Вы не можете остановить людей, следующих своей религии.

– Если хотите знать, это Шери хотела поплавать, – сказала Шелли Страйку, не обращая внимания на реплику мужа. – Ребенок был сонный, она не просилась. Это была идея Шери.

– Ты этого не знаешь, – сказал Леонард.

– Никто не говорит, что я это знаю, – надменно сказала Шелли. – Подозреваю.

– Можете ли вы вспомнить какие-нибудь подробности, которые Шери рассказывала о своей карьере пловчихи? – спросил Страйк. – Название клуба? Где она тренировалась? Я пытаюсь разыскать Шери, и если бы мне удалось найти старых товарищей по команде или тренера…

– Подождите, – сказал Леонард, оживившись.

– Что? – сказала Шелли.

– Я могу вам помочь.

– Как? – скептически спросила Шелли.

– Потому что после суда я разговаривал с ней. Она плакала на улице. Один из семьи маленькой девочки как раз разговаривал с ней – наверное, придирался. Он быстро ушел, когда я подошел к ней, – сказал Леонард, немного выпрямляясь. – Мне стало ее жаль, и я ей сказал: ‘Знаю, дорогая, ты сделала все, что могла’. Тебя там не было, ты была в туалете, – опередил Леонард Шелли. – Она сказала мне, плача, вроде бы, ‘Но я могла бы остановить это’, и…

– Погодите, – сказал Страйк. Она сказала: “Но я могла бы это остановить”?

– Да, – сказал Леонард.

– Именно эти слова? “Я могла бы это остановить”, а не “Я могла бы спасти ее”?

Леонард колебался, рассеянно приглаживая седеющие волосы, которые так плохо скрывали его лысину.

– Да, это было “Я могла бы это остановить”, – сказал он.

– Ты не можете помнить точные слова, не после стольких лет, – презрительно сказала Шелли.

– Ты что, женщина, – сказал Леонард, во второй раз уже не улыбаясь. – Я могу, и я скажу тебе почему, потому что я сказал ей в ответ: “Ничто на земле не остановит прилив”. Вот что я сказал. А потом она сказала: “Я, наверное, снова начну плавать” или что-то в этом роде, а я сказал: “Это просто глупо, после всех этих медалей”, и она вроде как засмеялась…

– Смеялась! – возмущенно сказал Шелли. – Смеялась, а там ребенок умер!

– Она начала рассказывать мне о своих победах, а потом ты вылезла из туалета, – сказал Леонард Шелли, – и сказала, что нам нужно вернуться к Бетти, и мы ушли. Но я знаю, что она занималась под открытым небом, потому что…

– Потому что ты снова начал представлять себе ее в трусах, наверное, – сказала Шелли, оглядывая аудиторию, но никто не захихикал: всех теперь интересовала история Леонарда.

– Потому что она сказала, что тренировалась в обшественном открытом бассейне. Я это помню. Ты, наверное, сильно нагрубила этой девушке, – сказал он, косо глядя на жену. – Она была не так плоха, как ты думаешь.

– Это была ее вина, – непримиримо сказала Шелли, и две женщины, сидевшие на диване, поддержали ее ворчанием. – Чертова глупость – взять ребенка, который не умеет плавать, на пляж в такое время. Я поговорила с тетей малышки в ванной, – добавила она, возможно, чтобы свести счеты с Леонардом, который только что вызвал такой интерес у Страйка, – и она согласилась, что вина лежит на ней, и поблагодарила меня и Леонарда за то, что мы сделали, вызвали береговую охрану и все такое, и сказала, что очень рада, что все закончилось. Красивая женщина, – рассудительно добавил Шелли, – но очень милая.

– Почти все, осталось задать еще несколько вопросов, – сказал Страйк, просматривая свои записи, чтобы убедиться, что он ничего не упустил. – Видел ли кто-нибудь из вас еще кого-нибудь на пляже до приезда полиции?

– Нет, там не было… – начала Шелли, но Леонард перебил ее.

– Там был один. Это был тот самый бегун.

– О, да, там был он, – нехотя сказала Шелли. – Но он не имел к этому никакого отношения.

– Когда вы его видели? – спросил Страйк.

– Он пробежал мимо нас, – сказал Леонард. – Вскоре после того, как мы вышли на берег.

– Бежал к тому месту, где вы встретили Шери, или от него? – спросил Страйк.

– От него, – сказал Леонард.

– Вы можете вспомнить, как он выглядел?

– Большой парень, я думаю, – сказал Леонард, – но было темно.

– И он был один? Бежал трусцой, с собой ничего?

– Нет, у него ничего не было с собой, – сказал Леонард.

– Учитывая время, он мог пройти мимо Шери и Дайю, когда они еще были на берегу, как вы думаете? Или после того, как они вошли в воду?

Хитоны посмотрели друг на друга.

– После, – сказал Леонард. – Прошло не более пяти минут после того, как мы его увидели, когда она с криком выскочила из моря.

Страйк сделал пометку, а затем спросил,

– Видели ли вы или слышали какие-либо суда в этом районе – я имею в виду до появления береговой охраны?

Оба Хитона покачали головами.

– И фургон был пуст, когда вы туда пришли?

– Да, пустой и запертый, – сказал Леонард.

– А как долго береговая охрана искала тело, вы знаете?

– Да, они выделили на это несколько дней, – сказал Леонард.

– На дознании сказали, что ее, наверное, потащило вниз и она где-то застряла, – сказала Шелли. – Очень жаль, правда, – сказала она, поглаживая ушки своей маленькой собачки. – Как подумаешь об этом… бедная маленькая девочка.

– И последнее, – сказал Страйк, – вы случайно не помните еще один случай утопления на пляже в 1988 году? У женщины случился приступ в воде, недалеко от берега.

– Подождите минуточку, – прохрипел Джордж с дивана. – Восемьдесят восьмой? Я помню это. Я был там!

Все его спутники удивленно оглянулись на него.

– Да, – взволнованно сказал Джордж, – если это та, о которой я говорю, то она тоже была с маленькой девочкой!

– Похоже на правду, – сказал Страйк. – Утопленница была там с мужем и дочерью. Вы видели, что произошло?

– Я видел, как парень с длинными волосами бежал в море, а потом он и еще один парень тащили ее по берегу. Маленькая девочка плакала и кричала. Ужасное зрелище. Первый мужчина делал ей искусственное дыхание, пока не приехала скорая помощь, но от этого не было никакого толка, она умерла. Об этом написали в газете. Эпилепсия. Ужасное дело.

– Какое отношение это имеет к нашей маленькой девочке? – спросила любопытная Шелли.

– Человек, чья жена умерла от припадка в воде, был отчимом Дайю, – сказал Страйк.

– Нет! – сказали Шелли и Сюзи вместе.

– Да, – сказал Страйк, закрывая блокнот.

– Странное совпадение, – сказала широко раскрывшая глаза Шелли.

– Это так. – сказал Страйк. – Ну. Я думаю, что это все. Вы мне очень помогли, спасибо. Не могли бы вы подсказать мне, как добраться до того места на пляже, где вы встретили Шери?

– Прямо в конце нашей улицы, поверните налево, – сказал Леонард, указывая. – Старое кафе и автостоянка все еще там.

– А где? – начал Страйк, обращаясь к Джорджу, но тот предвосхитил вопрос.

– На том же месте, – сказал он, и все три женщины вздохнули. – Точно на том же месте.

Глава 63

Сердце постоянно думает. Этого не изменить, но движение сердца, то есть мысли человека, должны ограничиваться сиюминутной ситуацией. Все мысли, выходящие за эти рамки, только усугубляют состояние сердца.

И-Цзин или Книга Перемен

Страйку потребовалось еще двадцать минут, чтобы откланяться от Хитонов и их друзей, но он сделал это так тактично и приятно, как только мог, на случай, если ему снова придется с ними разговаривать. Оказавшись на улице, он с облегчением расслабил мышцы лица, дошел до конца Гарден-стрит и вышел на эспланаду.

Небо было ровного серого цвета с одним серебристым пятном, сквозь которое пыталось пробиться солнце. Прогуливаясь по высокой набережной, Страйк достал из кармана вейп. Даже после того, как он сильно похудел за последний год, конец его культи болел, а мышцы правого бедра были напряжены. Наконец он заметил короткий ряд домиков, где продавали кофе, гамбургеры и пляжные игрушки, а рядом с ними – небольшую автостоянку.

Именно здесь двадцать лет назад Шери Гиттинс припарковала старый фермерский грузовик и понесла Дайю к морю.

Соленый ветерок жалил усталые глаза Страйка, когда он, облокотившись на перила, смотрел вниз, на пляж. Несмотря на плохую погоду, по песку, усыпанному округлыми кремнями, подобными тем, что украшали старые городские стены, все еще ходили люди. Несколько чаек, устроившихся на ночлег, появились между изъеденными морем камнями, похожими на большие утесы. Страйк не видел ни водорослей, ни ракушек, не было развевающихся флагов опасности; море выглядело довольно спокойным, и его соленый запах вкупе со знакомым звуком ритмичного набега и отступления волн усиливали подспудную меланхолию, которую он изо всех сил старался подавить.

Сосредоточься.

Здесь с разницей в семь лет утонули два человека, связанные с Джонатаном Уэйсом. Что сказала рыдающая Шери Леонарду Хитону? Я могла бы это остановить. – Не “я могла остановить ее”, а “я могла остановить это”. Что это было? Заговор, как написал Кевин Пирбрайт на стене своей спальни? И если да, то чей?

От внимания Страйка не ускользнуло, что, хотя трое свидетелей видели, как Шери и Дайю отъезжали от фермы Чепмена, а еще один видел, Как Шери несла Дайю на руках до пляжа, свидетелей того, что произошло после того, как они добрались до моря, не было вообще. Ни Хитоны, ни пробегавший мимо них бегун (который не фигурировал в прессе) не могли ничего сказать по этому поводу. В тот критический отрезок времени, когда Дайю исчезла навсегда, мир располагал только неподтвержденными словами Шери Гиттинс и мифами, которые были созданы вокруг Утонувшего Пророка.

Когда они добрались до пляжа, была еще ночь, подумал Страйк, глядя вниз на изрытый кремнями берег. Может быть, Шери встречалась здесь с кем-то тайно, по договоренности? Она была очень сильной пловчихой: может быть, это было частью плана? Может быть, Шери погрузилась в черную воду с Дайю, держась за плечи, чтобы отнести Дайю к лодке, пришвартованной у берега, где ее кто-то ждал? Этот человек забрал Дайю, возможно, убил ее и похоронил в другом месте, оставив Шери плыть обратно к берегу и разыгрывать трагедию случайного утопления? А может быть, Дайю еще жива и живет под другим именем? Ведь некоторые похищенные дети не погибали, а оставались в плену или воспитывались в семьях, не связанных с ними кровными узами.

Или, возможно, Шери понесла Дайю на пляж, потому что ребенок был под кайфом во время путешествия? Она должна была быть жива и бодра, когда покидала ферму Чепмена, учитывая, что она помахала рукой людям, наблюдавшим за проезжавшим мимо фургоном. Могла ли Шери дать Дайю в пути напиток с наркотиками (“Была ночь, когда всем детям дали напитки, вкоторые, как я теперь думаю, было что-то подмешано”, – писал Кевин Пирбрайт), и Дайю утонула не потому, что по неосторожности зашла на большую глубину, а потому, что была почти без сознания, пока Шери удерживала ее под водой? В таком случае плавательные способности Шери потребовались для того, чтобы затащить тело на глубину, в надежде, что оно навсегда исчезнет, и никто не сможет провести вскрытие?

Или же истина лежала между этими двумя теориями? Тело перетащили на лодку, где его привязали к грузам, и выбросили на берег, где береговая охрана и не подумала бы его искать, потому что приливы должны были унести Дайю в совершенно другом направлении? Однако если бы лодка была пришвартована у темного берега, ей бы исключительно повезло, если бы она не попала в поле зрения береговой охраны: временные рамки были слишком малы для того, чтобы любое другое судно, кроме большого и мощного, успело вовремя покинуть этот район, и в этом случае Хитоны наверняка услышали бы звук мотора в тишине рассвета.

Конечно, существовала еще одна возможность: это случай двух подлинных несчастных случаев, произошедших в одном и том же месте с разницей в семь лет.

Подходило это холодное море к Кромеру, как бегущая могила…

Страйк уставился на безмерную массу воды, гадая, было ли то, что осталось от Дайю, где-то там, возможно, ее кости давно обглоданы дочиста, запутались в порванной рыболовной сети, ее череп мягко перекатывался по морскому дну, когда волны накатывались далеко наверху. В этом случае “я могла бы остановить это” означало “Я могла бы остановить ее требование поехать на море” или “Я могла бы перестать делать все, что она мне говорила”.