Текст книги "Бегущая могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 58 страниц)

Наконец они подошли к закрытой двери, из-за которой доносился гул разговоров. Девушка постучала, открыла дверь и посторонилась, чтобы Страйк мог войти.

В помещении находилось не менее двадцати человек, все они были одеты в синее. Джонатан Уэйс сидел на стуле в центре группы, в руке у него был стакан с прозрачной жидкостью, на коленях лежало скомканное полотенце, а вокруг него группировались молодые люди в спортивных костюмах. Присутствовало также большинство директоров церквей в одеяниях.

Тишина повисла в комнате, как стремительно надвигающийся мороз, когда те, кто был ближе всех к двери, поняли, что пришел Страйк. Последним он дошел до Джайлса Хармона. Он разговаривал с парой молодых женщин в дальнем углу.

– …сказал ему: “То, что ты не ценишь, это неправославные….”

Видимо, поняв, что его голос одиноко звенит по комнате, Хармон прервался на полуслове.

– Добрый вечер, – сказал Страйк, проходя дальше в комнату.

Если Джонатан Уэйс хотел запугать Страйка, встретив его в толпе, он сильно ошибся в своем противнике. Страйк находил позитивным стимул встретиться лицом к лицу с людьми, которых он больше всего презирал: фанатиками и лицемерами, как он мысленно окрестил их всех, каждый из которых, несомненно, был убежден в собственной исключительной важности для грандиозной миссии Уэйса, слеп к собственным мотивам и безразличен к наносимому иногда необратимо ущербу человеком, которому они поклялись в верности.

Уэйс поднялся, отпустил полотенце, лежавшее на коленях, на подлокотник кресла и подошел к Страйку с бокалом в руке. Его улыбка была такой же обаятельной и самоуничижительной, как и тогда, когда он только поднялся на пятиугольную сцену.

– Я рад – искренне рад – что вы здесь.

Он протянул руку, и Страйк пожал ее, глядя на него сверху вниз.

– Не стойте за спиной мистера Страйка, – сказал Уэйс рядовым членам, которые двинулись окружать пару. – Это плохие манеры. Или, – он снова посмотрел на Страйка, – я могу называть вас Корморан?

– Называйте меня как хотите, – сказал Страйк.

– Мне кажется, у нас немного тесновато, – сказал Уэйс, и Страйк должен был отдать ему должное: за несколько секунд он понял, что детективу безразлично количество людей в комнате. – Директора, останьтесь, пожалуйста. Остальные, я знаю, не откажутся покинуть нас… Линдси, если Джо все еще на улице, скажи ему, чтобы он присоединился к нам.

Большинство молодых привлекательных женщин вышло из зала.

– Есть туалет? – спросил Страйк. – Я бы не отказался пописать.

– Конечно, конечно, – сказал Уэйс. Он указал на белую дверь. – Вон там.

Вымыв руки, Страйк с легким удивлением обнаружил, что Уэйс, похоже, захватил с собой собственные туалетные принадлежности. Поскольку детектив очень сомневался, что в “Олимпии” регулярно выдают мыло от Hermès или халаты от Armani. Страйк сунул руку в карманы последнего, но они оказались пустыми.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил Страйка Уэйс, когда тот вышел. Кто-то пододвинул стул напротив руководителя церкви. Когда Страйк выполнил просьбу, в комнату вошел Джо Джексон и направился к остальным директорам, которые стояли или сидели позади главы церкви.

– Она ушла, – сообщил Джексон Уэйсу. – Она хотела, чтобы эта записка была у вас.

– Я прочту ее позже, – легкомысленно ответил Уэйс. – Сейчас меня интересует Корморан. Вы не будете возражать, – спросил Уэйс у детектива, – если моя жена послушает наш разговор? Я знаю, что она с удовольствием послушает вас.

– Вовсе нет, – сказал Страйк.

– Бекка, – сказал Уэйс, указывая на смарт-ноутбук, лежащий на стуле рядом, – не могла бы ты подключить Мазу к FaceTime? Будь добра. Воды? – спросил Уэйс у Страйка.

– Это было бы здорово, – сказал Страйк.

Ноли Сеймур смотрела на Страйка так, словно он только что сказал ей, что в его отеле не было ее брони. Бекка Пирбрайт была занята ноутбуком и не смотрела на Страйка. Остальные директора выглядели по-разному: беспокойно, презрительно, по-подростковому незаинтересованно или, как в случае с Джо Джексоном, определенно напряженно.

– Как поживает ваш партнер? – серьезно спросил Уэйс, откинувшись в кресле, когда Бекка протянула Страйку бутылку с холодной водой.

– Робин? Намного лучше, чем будуче в коробке, – сказал Страйк.

– В коробке? – сказал Уэйс. – В какой коробке?

– Помните ли вы ящик, в который заперли моего партнера, мисс Пирбрайт? – спросил Страйк.

Бекка не подала вида, что услышала его.

– Мисс Эллакотт – это деловой партнер или что-то большее, между прочим?

– Ваших сыновей здесь нет? – спросил Страйк, оглядываясь по сторонам. – Я видел на улице одного.

– Папа Джей, – тихо сказала Бекка, – Мазу.

Она отрегулировала ноутбук так, чтобы Мазу могла видеть своего мужа, и впервые за тридцать лет Страйк взглянул в лицо девушки, которая увела его сестру с футбольного матча на ферме Форгеман и закрыла ее с педофилом. Она сидела перед полками, загроможденными китайскими статуэтками. Длинные черные волосы спадали двумя крыльями на лицо, подчеркивая бледный заостренный нос. Ее глаза были в тени.

– Это Корморан Страйк, любовь моя, – сказал Уэйс, обращаясь к лицу на экране. – Напарник нашей мисс Эллакотт по детективному делу.

Мазу ничего не ответила.

– Ну что, Корморан, – сказал Уэйс, улыбаясь, – будем говорить начистоту?

– Я не собирался говорить по-другому, но продолжайте.

Уэйс рассмеялся.

– Очень хорошо: вы не первый и не последний, кто расследует деятельность Всеобщей Гуманитарной Церкви. Многие пытались вскрыть скандалы, заговоры и правонарушения, но ни у кого ничего не получилось, по той простой причине, что мы являемся именно теми, кем исповедуем себя: люди веры, живущие так, как, по нашему мнению, требует от нас Благословенное Божество, преследующие те цели, которые хотят видеть достигнутыми, борющиеся со злом везде, где бы мы его ни обнаружили. Это неизбежно приводит нас к конфликту как с невежественными людьми, которые боятся того, что не понимают, так и со злонамеренными, которые понимают нашу цель и хотят помешать нам. Знакомы ли вы с работами д-ра К. Шри Дхаммананды? Нет? “Борьба должна существовать, ибо вся жизнь – это борьба в той или иной степени. Но убедитесь, что вы не боретесь в интересах себя против истины и справедливости”.

– Видимо, мы по-разному понимаем, что такое говорить прямо, – сказал Страйк. – Скажите, мальчик, которого Робин видела умирающим на чердаке фермерского дома, еще жив?

Из уст Джайлса Хармона вырвался тоненький звук, нечто среднее между ворчанием и глотанием.

– Ветер? – спросил Страйк у романиста. – Или вы хотите что-то сказать?

– Джонатан, – сказал Хармон, не обращая внимания на детектива, – мне пора идти. Завтра в одиннадцать я вылетаю в Париж. Нужно собираться.

Уэйс поднялся, чтобы обнять Хармона.

– Ты был великолепен сегодня вечером, – сказал он писателю, отпустив Хармона, но держа его за руки. – Я думаю, что мы обязаны тебе по крайней мере половиной новобранцев. Я позвоню тебе позже.

Хармон прошествовал мимо Страйка, не взглянув на него, дав последнему время поразмыслить о том, какой ошибкой было для низкорослых мужчин носить мантии.

Уэйс сел обратно.

– Ваша партнерша, – тихо сказал он, – придумала историю, чтобы скрыть инкриминируемое положение, в котором она оказалась с Джейкобом в ванной. Она запаниковала и солгала. Все мы хрупки и подвержены искушениям, но я хочу вас успокоить: несмотря на видимость, я не верю, что мисс Эллакотт хотела напасть на маленького Джейкоба. Возможно, она пыталась выудить из него информацию. Как бы я ни осуждал попытки выудить из детей ложь, мы готовы снять с нее обвинения, если она принесет извинения и сделает пожертвование в пользу церкви.

Страйк рассмеялся, разминая правую ногу, которая все еще болела. Серьезное выражение лица Уэйса не дрогнуло.

– Не приходило ли вам в голову, – сказал Уэйс, – что ваша партнерша придумывает умирающих детей и другие подобные драматические происшествия, потому что за время нашей работы она не заметила ничего примечательного, но ей нужно было оправдать гонорары, которые вы берете со своих клиентов?

– Знаете, – сказал Страйк, – я всегда считал, что диверсификация слишком далеко от основного бренда – это ошибка. Я уверен, что доктор Чжоу согласится с этим, – добавил он, глядя на доктора. – Если человек знает, как продавать клизмы идиотам, это еще не значит, что он знает толк в свиноводстве – это так, для примера.

– Я уверен, что в этом загадочном высказывании есть смысл, – сказал Уэйс, выглядя заинтересованным, – но, должен признаться, я не могу его найти.

– Допустим, неудачливый продавец автомобилей обнаружил, что у него отлично получается впаривать массам всякое дерьмо. Будет ли он умнее, если попробует влезть в мои дела?

– А, вы умнее всех в этой комнате, да? – сказал Уэйс. Хотя он по-прежнему улыбался, его большие голубые глаза как будто стали немного более непроницаемыми.

– Напротив. Я такой же, как и вы, Джонатан, – сказал Страйк. – Каждый день я встаю, смотрю на себя в зеркало и спрашиваю: “Корморан, являешься ли ты праведным сосудом правды и справедливости?”

– Вы отвратительны! – вскричала Ноли Сеймур.

– Ноли, – сказал Уэйс, сделав небольшую версию жеста, которым он заглушил аплодисменты толпы. – Помни о Будде.

– Победить гнев с помощью не-гнева? – спросил Страйк. – Лично я всегда считал, что из этого получилось бы довольно некачественное печенье с предсказаниями.

Бекка смотрела на него с легкой улыбкой, как будто уже видела много таких, как он. В изрезанном шрамами уголке рта Чжоу дрогнул мускул. Джо Джексон сложил свои длинные руки и, слегка нахмурившись, смотрел на Страйка. Мазу была так неподвижна, как будто видео зависло.

– Я первый признаю, что не смогу быть хорошим специалистом в том, что вы делаете, Джонатан, – сказал Страйк. – Но вы, кажется, считаете, что у вас есть талант к моей игре.

– Что это значит? – спросил Уэйс, озадаченно улыбаясь.

– Наблюдение за нашим офисом. Слежка за нами на машине.

– Корморан, – медленно произнес Уэйс, —я не могу сказать, осознаете ли вы, что это воображение, или нет

– Как я уже говорил, – сказал Страйк, – все дело в диверсификации основного бренда. Вы отлично подбираете людей, которые счастливы быть высосанными досуха или работать на ферме за бесценок, но не так хорошо, если позволите, подбираете людей для слежки за помещениями или незаметного преследования целей. Ярко-красные Воксхолл Корса не бывают незаметными. Если только вы не хотели дать нам знать, чем вы занимаетесь, я хочу сказать вам: это не ваша сильная сторона. Вы не можете просто выбрать какого-то случайного парня, который в этом году испортил урожай моркови, чтобы он стоял напротив моего офиса и пялился в окна.

– Корморан, мы за вами не следим, – улыбнулся Уэйс. – Если это действительно произошло, то вы, должно быть, обидели кого-то, кто относится к вашей деятельности менее терпимо, чем мы. Мы выбираем – как Будда…

– Пуля, пробившая мозг Кевина Пирбрайта, была выпущена без гнева, не так ли?

– Боюсь, я понятия не имею, какие эмоции испытывал Кевин, когда стрелял в себя.

– Есть интерес к тому, кто убил вашего брата? – сказал Страйк, повернувшись к Бекке.

– Чего вы, возможно, не понимаете, мистер Страйк, так это того, что Кевина мучила совесть, – мило сказала Бекка. – Я простила его за то, что он сделал со мной, но, видимо, он не мог простить себя.

– Как вы выбираете людей, которые делают звонки? – спросил Страйк, оглядываясь на Уэйса. – Понятно, что женщина должна была притвориться женой Рини, чтобы убедить власть разрешить звонок, но кто говорил с ним после того, как он взял трубку? Вы?

– Я буквально не представляю, о ком или о чем вы говорите, Корморан, – сказал Уэйс.

– Джордан Рини. Проспал утро, когда должен был ехать за овощами, удобно оставив место для Дайю в передней части грузовика. – Краем глаза Страйк заметил, как улыбка исчезла с лица Бекки. – В настоящее время находится в тюрьме. Ему позвонили после того, как я допросил его, и, похоже, это стало причиной попытки самоубийства.

– Все это звучит очень обидно, прискорбно и более чем странно, – сказал Уэйс, – но я обещаю вам, что у меня нет ни малейших сведений о телефонных звонках в какую-либо тюрьму.

– Вы, конечно, помните Шери Гиттинс?

– Вряд ли я ее забуду, – тихо сказал Уэйс.

– Почему вы так тщательно следили за ней, когда она уехала?

– Мы ничего такого не делали.

Страйк снова повернулся к Бекке и получил некоторое удовлетворение от ее внезапного панического взгляда.

– Мисс Пирбрайт знает, что у Шери были дочери. Она сказала об этом полиции. Почему-то добровольно выдала эту информацию. Сразу же пошла по сценарию, рассказывая о том, что то, что кажется дьявольским, на самом деле может быть божественным.

Некоторые женщины краснеют вполне уместно, но Бекка была не из их числа. Она стала пурпурно-красной. В наступившей тишине и Ноли Сеймур, и Джо Джексон повернули головы, чтобы посмотреть на Бекку.

– Сколько, по вашему мнению, важных религиозных деятелей было повешено? – спросил Страйк. – Навскидку я могу вспомнить только Иуду.

– Шери не была повешена, – сказала Бекка. При этом ее взгляд метнулся в сторону Уэйса.

– Вы имеете в виду это в метафизическом смысле? – спросил Страйк. – То же самое, что Дайю не утонула, а растворилась в чистом духе?

– Папа Джей, – неожиданно сказал Джексон, отталкиваясь от стены, – я думаю, есть ли в этом смысл…?

– Спасибо, Джо, – тихо сказал Уэйс, и Джексон немедленно вернулся в строй.

– Вот это я понимаю, – одобрительно сказал Страйк. – Военная дисциплина. Жаль, что она не распространяется на рядовых.

Дверь за Страйком открылась. Он оглянулся. В комнату вошел Тайо, крупный, седовласый, с крысиным лицом, одетый в спортивный костюм ВГЦ, который обтягивал его живот. Увидев Страйка, он остановился.

– Корморан здесь по моему приглашению, Тайо, – сказал Уэйс, улыбаясь. – Присоединяйся к нам.

– Как голова? – спросил Страйк, когда Тайо занял стоячее положение рядом с Джексоном. – Нужно ли накладывать швы?

– Мы говорили о Шери, – сказал Уэйс, снова обращаясь к Страйку. – На самом деле – я знаю, что вам, возможно, будет трудно это понять, Бекка совершенно права в своих словах: Шери сыграла божественную роль, неизбежно трудную роль, в вознесении Дайю как пророка. Если она действительно повесилась, это тоже, возможно, было предначертано.

– Вы же не будете в честь праздника вешать в храме вторую соломенную фигурку для порки?

– Я вижу, вы из тех, кто гордится тем, что не уважает ритуалы, таинства и религиозные обряды, – сказал Уэйс, снова улыбаясь. – Я буду молиться за вас, Корморан. Я говорю это искренне.

– Я расскажу вам об одной книге, которую я прочитал, и которая как раз по вашей части, – сказал Страйк. – Она попалась мне на глаза в христианской миссии, где я ночевал, недалеко от Найроби. Это было, когда я еще служил в армии. Я выпил слишком много кофе, а в комнате было всего две книги, было уже поздно, и я не думал, что успею прочесть Библию, поэтому я выбрал “Кто сдвинул камень?” Фрэнка Морисона. Вы читали ее?

– Я слышал о ней, – сказал Уэйс, откинувшись в кресле и продолжая улыбаться. – Мы признаем Иисуса Христа как важного эмиссара Пресвятого Божественности, хотя, конечно, он не единственный.

– Очевидно, у него ничего не было на вас, – сказал Страйк. – В любом случае, Морисон был неверующим человеком, поставившим перед собой цель доказать, что воскресения не было. Он провел глубокое расследование событий, связанных со смертью Иисуса, опираясь на все исторические источники, какие только мог найти, и в результате обратился в христианство. Понимаете, к чему я веду?

– Боюсь, что нет, – сказал Уэйс.

– Как вы думаете, на какие вопросы хотел бы получить ответ Морисон, если бы задался целью опровергнуть легенду об Утонувшем Пророке?

Три человека отреагировали: Тайо, который издал низкий рык, Ноли Сеймур, которая задыхалась, и Мазу, который впервые заговорила.

– Джонатан.

– Любовь моя? – сказал Уэйс, повернувшись, чтобы посмотреть на лицо на экране.

– Мудрец изгоняет все низменное и деградировавшее, – сказала Мазу.

– Хорошо сказано.

Это заговорил доктор Чжоу. Он поднялся во весь рост и, в отличие от отсутствующего Хармона, выглядел в своей мантии несомненно внушительно.

– Это из И-Цзин? – спросил Страйк, переглядываясь с Чжоу на Мазу. – Как ни странно, у меня есть несколько вопросов на тему деградации, если вы хотите их услышать? Нет? – сказал он, когда никто не ответил. – Тогда вернемся к тому, о чем я говорил. Предположим, что мне захотелось написать новую книгу “Кто сдвинул камень?” Под рабочим названием “Зачем грести в Северное море в пять утра?” Как скептически настроенный исследователь чудесного вознесения на небо Дайю, я думаю, что начал бы с того, как Шери узнала, что Джордан Рини проспит то утро. Затем я стал бы выяснять, почему на Дайю было платье, которое делало ее максимально заметной в темноте, почему она утонула точно на том же участке пляжа, что и ваша первая жена, и – параллели с “Кто сдвинул камень?” здесь налицо – я хотел бы знать, куда делось тело. Но, в отличие от Морисона, я мог бы включить в книгу главу о Бирмингеме.

– Бирмингем? – повторил Уэйс. В отличие от остальных присутствующих, он все еще улыбался.

– Да, – сказал Страйк. – Я заметил, что в Бирмингем часто ездили примерно в то время, когда Дайю исчезла.

– И снова у меня буквально нет…

– Вы должны были быть в Бирмингеме тем утром, но отменили поездку, верно? Вы отправили свою дочь Эбигейл в Бирмингем вскоре после смерти Дайю. И, кажется, вас тоже сослали в Бирмингем, не так ли, мисс Пирбрайт? На три года, не так ли?

Прежде чем Бекка успела ответить, Уэйс наклонился вперед, сцепив руки между коленями, и тихо сказал:

– Если упоминание о моей старшей дочери должно меня встревожить, то вы попали в точку, Корморан. Самое большее, в чем меня можно упрекнуть относительно Эбигейл, это в том, что я избаловал ее после ужасной смерти ее матери.

Невероятно, по крайней мере, для Страйка, которому было трудно плакать в крайних случаях, тем более по заказу, но глаза Уэйса теперь наполнились слезами.

– Жалею ли я о том, что Эбигейл покинула церковь? – сказал он. – Конечно, но только ради нее, а не ради меня. Если вы действительно с ней общаетесь, – сказал Уэйс, положив руку на сердце, – передайте ей от меня: “Попсикл скучает по тебе”. Так она меня называла.

– Трогательно, – равнодушно сказал Страйк. – Идем дальше: вы помните Роуз Фернсби, я полагаю? Хорошо развитую пятнадцатилетнюю девочку, которую собирались отвезти в Бирмингем в то утро, когда умерла Дайю?

Уэйс, вытиравший глаза скомканным полотенцем, не ответил.

– Вы собирались “показать ей кое-что”, – продолжал Страйк. – Какие вещи он показывает молодым девушкам в Бирмингеме? – спросил он Бекку. – Вы, наверное, видели некоторые из них, если пробыли там три года?

– Джонатан, – повторила Мазу, уже более настойчиво. Муж проигнорировал ее.

– Вы говорите о “порче”, – сказал Страйк, оглядываясь на Уэйса. – Это слово с двойным значением, если только оно вообще существует… что приводит нас к свиным маскам.

– Корморан, – сказал Уэйс усталым тоном, – я думаю, что услышал достаточно, чтобы понять, что вы намерены написать какую-нибудь грязную разоблачительную статью, полную недосказанности, скудную на факты и приукрашенную любыми вымышленными деталями, которые вы и мисс Эллакотт сможете придумать вместе. Я с сожалением вынужден констатировать, что мы будем вынуждены принять меры против мисс Эллакотт в связи с жестоким обращением с детьми. Будет лучше, если впредь вы будете общаться через моих адвокатов.

– Очень жаль. Мы так хорошо ладили. Возвращаясь к свиным маскам…

– Я ясно выразил свою позицию, мистер Страйк.

Исчезли обаяние и непринужденность Уэйса, его улыбка и теплота. Однажды Страйк уже сталкивался с убийцей, чьи глаза под воздействием стресса и волнения, вызванным описанием его преступлений, становились черными и пустыми, как у акулы, и теперь он снова наблюдал это явление: глаза Уэйса грозили превратиться в пустые скважины.

– Эбигейл и других заставили надеть маски свиней и ползать по грязи, чтобы выполнять свои обязанности, по приказу вашей очаровательной жены, – сказал Страйк.

– Этого никогда не было, – презрительно сказала Мазу. – Никогда. Джонатан…

– К сожалению для вас, миссис Уэйс, у меня есть конкретные доказательства того, что эти маски носили на ферме Чепмена, – сказал Страйк, – хотя в ваших интересах было бы отрицать, что вы знали обо всех способах их использования. Может быть, мистер Джексон сможет вас просветить?

Джексон взглянул на Уэйса, затем сказал на своем странном гибридном наречии,

– У вас какие-то фантазии, мистер Страйк.

– Тогда позвольте мне еще немного поговорить начистоту, прежде чем я уйду. Полиция не любит слишком частых совпадений. Дважды за последние пару месяцев после телефонных звонков с незнакомых номеров предпринимались попытки самоубийства, одна из которых была успешной. Я не думаю, что кто-то, кроме моего агентства, связал их, но это может скоро измениться.

В конце прошлого года Кевин Пирбрайт был запечатлен на пленке, когда говорил, что у него назначена встреча с кем-то из церкви. Пять дней спустя он был убит. Это две неестественные смерти и одна близкая смерть для трех человек, которые были на ферме Чепмена, когда Дайю утонула – если, конечно, она вообще утонула.

У Бекки открылся рот. Мазу начала кричать, но, к несчастью для нее, это делали и Тайо, и Ноли Сеймур, которые, находясь в комнате, легко перекрывали проклятия, лившиеся с тонких губ Мазу.

– Ты ублюдок…

– Вы мерзкий, злой, отвратительный человек, как вы смеете говорить такие вещи о мертвом ребенке, у вас нет совести…

Страйк возвысил голос над шумом.

– Есть свидетели того, что Роуз Фернсби находилась на ферме Чепмена, когда были сделаны некоторые полароидные снимки. Роуз была опознана Шери Гиттинс как одна из героинь этих фотографий. Я знаю, что вы пытаетесь найти ее, поэтому предупреждаю вас, – сказал он, глядя прямо в лицо Джонатану Уэйсу, – если ее найдут мертвой, будь то от ее собственной руки, или случайно, или в результате убийства, будьте уверены, я покажу эти полароиды полиции, обращу их внимание на то, что у нас уже четыре неестественные смерти бывших членов ВГЦ в течение десяти месяцев, попрошу их перепроверить некоторые телефонные записи и позабочусь о том, чтобы мой журналистский контакт поднял как можно больше шума по этому поводу.

– По правде говоря, я не такой скромный, как вы, Джонатан, – сказал Страйк, поднимаясь на ноги. – Мне не нужно спрашивать себя, справляюсь ли я с этой работой, потому что я знаю, что я чертовски хорош в ней, так что имейте в виду: если вы сделаете что-нибудь, что повредит моему партнеру или Роуз Фернсби, я сожгу вашу церковь дотла.

Глава 113

…можно провести полный цикл времени с родственным по духу другом, не боясь совершить ошибку.

И-Цзин или Книга Перемен

Провести ночь, свернувшись калачиком на том, что она ранее считала довольно удобным диваном, который обнаруживал неожиданные щели и жесткие края, когда его использовали в качестве кровати, было достаточно плохо. К травме добавилось оскорбление, когда, наконец-то проспав пару часов, Робин была грубо разбужена громким восклицанием “Что за…?” от мужчины, находившегося в непосредственной близости от нее. Какую-то долю секунды она понятия не имела, где находится: в своей квартире, в общежитии на ферме Чепмен, в спальне Райана, и во всех этих помещениях двери располагались по-разному. Она быстро села, сбитая с толку; пальто соскользнуло с нее на пол, и только потом она поняла, что находится в офисе и затуманенным взором смотрит на Страйка.

– Господи, – сказал он. – Я не ожидал найти тело.

– У меня чуть сердце не остановилось…

– Что ты здесь делаешь?

– Кажется, наш стрелок вернулся вчера вечером, – сказала Робин, наклоняясь, чтобы поднять пальто.

– Что?

– Черная куртка, капюшон поднят – он затаился на ступеньках подвала напротив, а когда улица освободилась, перешел ее и попытался войти через нашу входную дверь, но на этот раз ему это не удалось.

– Ты вызвала полицию?

– Все произошло слишком быстро. Наверное, он понял, что замок сменился, и ушел. Я смотрела ему вслед до конца Денмарк-стрит, но боялась, что он может поджидать меня на Черинг-Кросс-Роуд. Я не хотела рисковать, поэтому заночевала здесь.

В этот момент на мобильном телефоне Робин сработал будильник, заставив ее снова подпрыгнуть.

– Хорошо, – подумав, сказал Страйк. – Очень хорошо придумано. Когда он приехал, свет был включен?

– Пока я не заметила на противоположном тротуаре черную куртку и капюшон, тогда я его выключила. Возможно, он не заметил и подумал, что офис пуст, но, возможно, он знал, что здесь кто-то есть, и все равно решил проникнуть внутрь. Не смотри так, – сказала Робин, – замок сработал, и я не стала рисковать, ведь так?

– Нет. Это хорошо. У тебя, наверное, нет фотографий?

– Есть, – сказала Робин, выведя их на экран своего мобильного телефона и передав его Страйку. – Это был сложный ракурс, потому что он был прямо подо мной, очевидно, когда пытался проникнуть внутрь.

– Да, похоже, что это один и тот же человек… та же куртка, во всяком случае… лицо тщательно скрыто… Я передам это в полицию тоже. Если повезет, он снял капюшон и попал на камеры видеонаблюдения, когда уходил отсюда.

– Ты получил мое сообщение об Уилле, Флоре и Пруденс? – спросила Робин, безуспешно пытаясь распутать пальцами волосы. – Пат не против, чтобы мы поехали туда сегодня утром, и это очень мило с ее стороны, учитывая, что сегодня суббота.

– Да, это так, – сказал Страйк, переходя к чайнику. – Отличная работа, Эллакотт. Хочешь кофе? У нас есть время. Я зашел сюда только для того, чтобы положить в папку свои записи, сделанные вечером.

– О Боже, конечно! – сказала Робин, которая в изнеможении забыла, где находился Страйк. – Что произошло?

Пока они пили кофе, Страйк подробно рассказал Робин о встрече с ВГЦ и последующей беседе с Уэйсом. Когда он закончил, Робин сказала:

– Ты сказал ему, что “сожжешь его церковь дотла”?

– Возможно, я немного увлекся, – признал Страйк. – Я был в ударе.

– Не кажется ли тебе, что это немного… объявление тотальной войны?

– Не совсем. Да ладно, они уже знают, что мы работаем по ним. Иначе почему все, с кем мы хотим поговорить, получают предупредительные звонки?

– Мы не знаем наверняка, что за этими звонками стоит церковь.

– Мы не знаем наверняка, что люди в свиных масках жили на ферме Чепмена, но, думаю, можно рискнуть предположить. Я бы хотел сказать гораздо больше, чем сказал, но утопление Дейрдре Доэрти тянет за собой Флору Брюстер, выход Дайю из окна инкриминируется Эмили Пирбрайт, а если бы я сказал Хармону, что знал, что он трахает несовершеннолетних девочек, это поставило бы Лин на линию огня. Нет, единственной новой информацией, которую они получили от меня вечером, было то, что мы считаем смерть Дайю подозрительной, и я сказал это намеренно, чтобы посмотреть на реакцию.

– И?

– Шок, возмущение; именно то, чего ты ожидала. Но я предупредил их о том, что произойдет, если Роуз Фернсби окажется мертвой, что и было главной целью. И я сказал им, что мы знаем, что они следят за нами, пусть и неумело, так что, насколько я понимаю, работа сделана. Если ты хочешь принять душ или что-нибудь еще, можешь подняться наверх.

– Это было бы здорово, спасибо, – сказала Робин. – Я быстро.

Ее отражение в зеркале в ванной комнате Страйка выглядело так же плохо, как и самочувствие: на лице образовалась большая складка, глаза были опухшими. Стараясь не представлять себе Страйка, стоящего голым точно на том же месте, которое она сейчас занимала в крошечной ванной комнате, Робин приняла душ, отщипнула немного его дезодоранта, надела вчерашнюю одежду, расчесала волосы, нанесла помаду, чтобы выглядеть менее неухоженной, стерла ее, потому что ей показалось, что она стала выглядеть еще хуже, и вернулась вниз.

Обычно Робин вела машину, когда они выезжали вдвоем, но сегодня, учитывая ее усталость, Страйк вызвался сам. БМВ с автоматической коробкой передач был не так сложен для человека с протезом, как лендровер. Робин подождала, пока они доедут до Килберна, и только потом сказала:

– У меня самой вчера вечером было несколько мыслей, когда я просматривала файл ВГЦ.

Робин изложила свою версию о том, что Роуз Фернсби была другим подростком в общежитии в ночь перед тем, как Дайю утонула. Страйк на минуту задумался.

– Мне это довольно нравится…

– Только довольно?

– Я не могу представить, чтобы Шери не проверила кровать Роуз, если она не хотела убедиться, что все выбыли из игры, прежде чем дать всем детям их специальные напитки, а затем вышвырнуть Дайю из окна.

– Может быть, она проверила, и ее устроило, что Роуз там нет?

– Но откуда ей знать, что Роуз не вернется позже? Подушки могли быть там, чтобы Роуз могла, не знаю, устроить встречу в комнате Уединения или пойти в лес покурить косяк.

– Если бы ты был на ферме Чепменов, то знал бы, что единственная допустимая причина для уединения – это поход в туалет. Если Роуз должна была дежурить с детьми, то именно там она и должна была находиться… Что, если Роуз сказала Шери, что она, ее отец и брат уезжают в тот вечер?

– Она пробыла на ферме Чепмена всего неделю или около того. Она бы очень доверяла Шери, говоря ей, что они сбегают.

– Может быть, Роуз и Шери пережили вместе что-то такое, что быстро их сблизило?

– О, – сказал Страйк, – вспомни “Полароиды”. Да. Это, конечно, есть… И все же Роуз, по словам ее брата, было жаль покидать ферму.

– Девочки-подростки бывают странными, – тихо сказала Робин. – Они все рационализируют… говорят себе, что все было не так уж плохо, но в глубине души они знают, что так оно и было… Она была сильно влюблена в Джонатана Уэйса, помнишь. Может быть, она добровольно пошла в амбар, не зная, что произойдет. А потом, если Уэйс будет говорить ей, какая она замечательная, какая красивая, смелая и свободолюбивая… Говорить, что она как-то проявила себя… Но я знаю, что это все домыслы, пока мы ее не найдем, о чем я и хотела тебе сказать. Есть шанс – только шанс, не слишком радуйся, – что я нашла ее.

– Ты шутишь?

– Рано утром у меня возникла идея. Точнее, две идеи, но эта – первая. Я совершенно не нашла сведений о собственности, но потом подумала: приложения для знакомств. Чтобы получить доступ, мне пришлось зарегистрироваться примерно в полудюжине. В общем, на сайте mingleguru.co.uk-.

– Mingle Guru?

– Да, Mingle Guru – там есть одна Бхакта Даша, тридцать шесть лет, то есть как раз подходящий возраст для Роуз, и совсем не азиатка, в отличие от всех остальных на сайте.