Текст книги "Бегущая могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 58 страниц)

– Я вас не виню, – сказал Страйк, который только что узнал, что Барклай и Мидж в настоящее время находятся в гостях у Фрэнков. – Было бы неплохо получить приблизительное представление о том, когда, по вашему мнению, она могла появиться, потому что мы постоянно следим за братьями, и они не приближались к вашей входной двери с тех пор, как старший из них подбросил вам поздравительную открытку. Я просмотрел видеозапись, и в его руке точно не было змеи.

– То есть вы хотите сказать, что за мной идет третий псих?

– Не обязательно. Вы были дома вчера вечером?

– Да, но…

Она прервалась.

– О. Вообще-то я помню, что слышала вчера вечером, как упало письмо.

– Во сколько?

– Наверное, около десяти. Я принимала ванну.

– Проверяли ли вы, не засовывали ли что-нибудь в дверь?

– Нет. Я как бы зарегистрировала, что там ничего нет, когда спустилась вниз, чтобы выпить. Я подумала, что, наверное, приняла шум снаружи за почтовый ящик.

– Вам нужна помощь, чтобы избавиться от змеи? – спросил Страйк, который считал, что это самое меньшее, что он может сделать.

– Нет, – вздохнула она, – я позвоню в RSPCA или еще куда-нибудь.

– Хорошо, я свяжусь с людьми, которые следят за братьями, выясню, где они были вчера вечером в десять часов, и свяжусь с вами. Рад слышать, что вы не слишком потрясены, Таша, – добавил он, вспомнив ее имя.

– Спасибо, – сказала она, успокоившись. – Хорошо, я буду ждать ответа.

Когда она повесила трубку, Страйк позвонил Барклаю.

– Ты ведь был на Фрэнке-1 прошлым вечером?

– Да, – сказал Барклай.

– Где он был около десяти?

– Дома.

– Ты уверен?

– Да, и его брат тоже. Фрэнк-2 вообще не появлялся в последние несколько дней. Возможно, он заболел.

– Никто из них в последнее время не приближался к дому этой, как ее там?

– Фрэнк-1 прогуливался там в понедельник. Мидж была с ним.

– Хорошо, я позвоню ей. Спасибо.

Страйк отключился и позвонил Мидж.

– Он точно ничего не просовывал через входную дверь, – сказала Мидж, когда Страйк объяснил причину своего звонка. – Просто затаился на противоположном тротуаре, наблюдая за ее окнами. Последние несколько дней он был дома, как и его брат.

– Так сказал Барклай.

– У нее не может быть другого преследователя, не так ли?

– Именно об этом она меня только что спросила, – сказал Страйк. – Полагаю, это может быть неожиданным подарком от какого-нибудь заблуждающегося фаната. Видимо, у нее раньше была кукурузная змея.

– Мне все равно, сколько у тебя было змей, ты же не хочешь, чтобы одна из них просунулась в твою чертову дверь ночью, – сказала Мидж.

– Согласен. Ты уже видела полицейских, приезжавших к Фрэнкам?

– Нет, – сказала Мидж.

– Хорошо, я свяжусь с клиентом. Это может означать, что придется оставить кого-то на время у нее дома, а также у Фрэнков.

– Черт возьми. Кто бы мог подумать, что эта парочка уродцев окажется такой трудоемкой?

– Не я, – признался Страйк.

Положив трубку, он достал свой вейп и, слегка нахмурившись, вдыхал никотин, на минуту погрузившись в раздумья. Затем он вернулся к еженедельному расписанию.

У Литтлджона и Шаха был выходной. Внебрачная жизнь Бигфута ограничивалась дневными часами, и он каждый вечер возвращался домой к своей подозрительной и раздражительной жене. Страйк все еще задавал себе вопрос о том, насколько нелепой была его идея, когда снова зазвонил его мобильный, переадресованный, как и прежде, из офиса. Ожидая увидеть свою клиентку-актрису, он с опозданием понял, что говорит с Шарлоттой Кэмпбелл.

– Это я. Не вешай трубку, – быстро сказала она. – В твоих интересах услышать, что я хочу сказать.

– Тогда скажи это, – раздраженно сказал Страйк.

– Мне позвонил журналист из Мейл. Они пытаются написать о тебе какую-то грязную статью, мол, ты спишь с клиентками. Как отец, так и сын, и все такое.

Страйк чувствовал, как напряжение охватывает каждую часть его тела.

– Я сказала ей, что не верю, что ты когда-нибудь спал с клиентом, что ты очень благородный и что у тебя строгая этика в отношении подобных вещей. И я сказала, что ты совсем не похож на своего отца.

Страйк не мог бы сказать, что он чувствовал, кроме тусклого удивления, смешанного с каким-то призрачным остатком того, что он когда-то испытывал к ней, воскрешенным горестным голосом, который он иногда слышал в конце их самых страшных ссор, когда даже неистребимая любовь Шарлотты к конфликтам оставляла ее издерганной и нетипично честной.

– Я знаю, что они были и у нескольких твоих бывших, – сказала Шарлотта.

– Кто? – спросил Страйк.

– Мэдлин, Сиара и Элин, – сказала Шарлотта. – Мэдлин и Элин заявили, что никогда не нанимали частного детектива, и отказались давать какие-либо другие комментарии. Сиара говорит, что просто рассмеялась, когда ей позвонили из “Мейл”, а потом повесила трубку.

– Как, черт возьми, они узнали, что я был с Элин? – спросил Страйк, скорее для себя, чем для Шарлотты. Эта интрижка, которая закончилась весьма плачевно, была проведена, как ему казалось, с полной осмотрительностью с обеих сторон.

– Дорогой, люди говорят, – вздохнула Шарлотта. – Ты должен это знать, ведь это твоя работа – заставлять их говорить. Но я просто хотела, чтобы ты знал: никто не сотрудничает, и я сделала все, что могла. Мы с тобой были вместе дольше всех, так что… так что это должно что-то значить.

Страйк пытался найти, что сказать, и, наконец, выдал из себя: – Ну, спасибо.

– Все в порядке, – сказала Шарлотта. – Я знаю, ты думаешь, что я хочу разрушить твою жизнь, но это не так. Не хочу.

– Я никогда не думал, что ты хочешь разрушить мою жизнь, – сказал Страйк, потирая лицо рукой. – Я просто думал, что ты не против немного попортить мне ее.

– Что ты…?

– Всякое дерьмо, – сказал Страйк. – С Мэдлин.

– Ох, – сказал Шарлотта. – Да… Я это сделала, немного.

Ответ заставил Страйка неохотно рассмеяться.

– Как ты? – сказал он. – Как твое здоровье?

– Я в порядке.

– Правда?

– Да. Я имею в виду, что они поймали его на ранней стадии.

– Хорошо, спасибо, что сделала все возможное с Мэйл. Мне остается только надеяться, что у них не хватит денег.

– Блюи, – сказала она, и его сердце сжалось.

– Что?

– Можно нам выпить? Просто выпить. Чтобы поговорить.

– Нет, – устало сказал он.

– Почему бы и нет?

– Потому что, – сказал он, – все кончено. Я уже неоднократно говорил тебе об этом. Мы закончили.

– И мы даже не можем остаться друзьями?

– Господи, Шарлотта, мы никогда не были друзьями. В этом-то и была вся беда. Мы никогда не были друзьями, черт возьми.

– Как ты можешь так говорить..?

– Потому что это правда, – решительно сказал он. – Друзья не поступают друг с другом так, как поступали мы. Друзья прикрывают друг друга. Они хотят, чтобы у друга все было хорошо. Они не рвут друг друга на части каждый раз, когда возникает проблема.

Ее дыхание было неровным в его ухе.

– Ты с Робин, не так ли?

– Моя личная жизнь тебя больше не касается, – сказал Страйк. – Я сказал это в пабе на той неделе, я желаю тебе добра, но я не…

Шарлотта повесила трубку.

Страйк положил мобильник на кухонный стол и снова потянулся за сигаретой. Прошло несколько минут, прежде чем он смог унять свои беспорядочные мысли. Наконец, он вернул свое внимание к расписанию на экране перед собой, его взгляд остановился на фамилии Литтлджон, и, поразмыслив еще немного, он снова взял свой мобильный и позвонил Штырю.

Глава 48

…Злодеяние низшего человека навлекается на него самого. Его дом распадается на части. Здесь действует закон природы.

И-Цзин или Книга Перемен

Вскоре после полудня во вторник Страйк поднимался по эскалатору на станции Слоан-сквер, готовый взять на себя наблюдение за Бигфутом, который в очередной раз предавался своему любимому занятию в большом отеле, переполненном работниками секс-индустрии. Среди небольших плакатов в рамочках на стенах эскалатора, многие из которых рекламировали шоу в Вест-Энде и средства для ухода за собой, Страйк заметил несколько, на которых красовался снимок головы “Папы Джея”, логотип ВГЦ в форме сердца и подпись “Допускаете ли вы такую возможность?”

Детектив только вышел из здания вокзала на дождливую улицу, как зазвонил его мобильный телефон, и он услышал странно охрипший голос Шаха.

– Я пойм ег.

– Ты что?

– Поймл его на кмеру, выходящим из комнаты, девчонка за ним в трусах и обнажила еще.. чрт, прости, у меня течет кровь.

– Что случилось? – спросил Страйк, хотя ему казалось, что он знает.

– Он нахрен ударил мня по лицу.

Через пять минут Страйк вошел в «Роуз энд Краун» на Лоуэр-Слоун-стрит и обнаружил, что его самый симпатичный субподрядчик сидит в углу с разбитой губой, опухшим левым глазом и распухшим носом, а на столе перед ним стоит пинта пива.

– Я норм, он не слман, – сказал Шах, указывая на свой нос и предупреждая первый вопрос Страйка.

– Лед, – так ответил Страйк и направился к бару, вернувшись с безалкогольным пивом для себя, стаканом льда и чистым пивным полотенцем, которое он выпросил у любопытной буфетчицы. Шах высыпал лед на полотенце, завернул его и прижал сверток к лицу.

– Отлчно. Держи, – сказал Шах, толкая свой мобильный через стол. Экран был разбит, но изображение Бигфута было четким и ясным за разбитым стеклом. Он был пойман в момент крика, рот широко открыт, кулак поднят, за спиной испуганно смотрит почти голая девушка.

– Вот это, – сказал Страйк, – и есть то, что я называю доказательством. Отличная работа. Значит, прикрытие инженером по отоплению сработало?

– Не было нужды. Зашел за толстым парнем внутрь, пошел за Бигфутом. Спрятлся в коридоре. Дождался, когда выйдет. Он был довольно быстрым для такого большого парня.

– Чертовски хорошо сделано, – сказал Страйк. – Ты уверен, что не хочешь обратиться к врачу?

– Ннт, я в подядке.

– Я буду рад, если это дело закончится, – сказал Страйк. – Мидж права, клиентка – та еще заноза в заднице. Полагаю, теперь она получит свое многомиллионное соглашение.

– Да, – сказал Шах. – Новый случай, да? В листе ожидания?

– Да, – сказал Страйк.

– Даже если Фдэнки сейчас – это работа для троих?

– Слышал про змею, да?

– Да, Бадклай сказал мне.

– Ну, теперь они не работают втроем. Вернемся к двум.

– Как так?

– Потому что я заплатил наличкой двум чувакам для слежки за третьей стороной, – сказал Страйк. – Они не часто играют на стороне ангелов, но у них есть опыт слежки – обычно они выслеживают места для ограбления. Это обходится мне в копеечку, но я хочу доказать, что за этим стоит Паттерсон. Этот ублюдок пожалеет о том дне, когда попытается сделать это со мной.

– А в чем у него с тобой проблема?

– Его бесит, что я лучше его, – сказал Страйк.

Дэв рассмеялся, но резко остановился, поморщившись.

– Я должен тебе новый телефон, – сказал Страйк. – Дай мне квитанцию, и я тебе все возмещу. Тебе нужно вернуться домой и отдохнуть. Пришли мне эту фотографию, и я позвоню жене Бигфута, когда вернусь в офис.

Тут Страйку пришла в голову неожиданная мысль.

– Сколько лет твоей жене?

– Что? – сказал Шах, глядя вверх.

– Я пытался разыскать тридцативосьмилетнюю женщину по делу ВГЦ, – сказал Страйк. – Она использовала по крайней мере три псевдонима, о которых я знаю. Где в Интернете общаются женщины такого возраста, ты знаешь?

– Наверное, Бабснед, – сказал Шах.

– Что?

– Баб.. нахрен.. Мамснет, – сказал Дэв, произнося с трудом. – Аиша всегда была там. Или Федбуг.

– Мамснет и Фейсбук, – сказал Страйк. – Да, хорошая мысль. Я попробую их.

Вернувшись в офис через полчаса, он застал там Пат в одиночестве, пополняющую запасы молока в холодильнике, по радио звучали хиты шестидесятых.

– Дэв только что получил по морде от Бигфута, – сказал Страйк, вешая пальто.

– Что? – проворчала Пат, глядя на Страйка так, словно тот был лично виноват.

– Он в порядке, – добавил Страйк, проходя мимо нее к чайнику. – Пошел домой, чтобы приложить лед к носу. Кто следующий в списке ожидания?

– Этот чудак с матерью.

– У них у всех есть матери, не так ли? – сказал Страйк, опуская пакетик чая в кружку.

– Этот хочет, чтобы за его матерью присмотрели, – сказала Пат. – Думает, что она тратит его наследство на молодого любовника.

– Ах, да. Если ты достанешь для меня папку, я позвоню ему. А Литтлджон сегодня здесь не появлялся?

– Нет, – сказала Пат, напрягаясь.

– Он звонил?

– Нет.

– Дай мне знать, если он объявится. Я буду здесь. Не бойся меня прерывать, я просто буду пытаться найти иголку в стоге сена на Facebook и Mumsnet.

Устроившись за рабочим столом, Страйк сделал два телефонных звонка. Жена Бигфута была в приятном восторге, увидев конкретные доказательства неверности своего богатого мужа. Мужчина, который хотел проследить за передвижениями своей матери и который обладал таким акцентом, что Страйку трудно было поверить, что он настоящий, тоже был рад услышать детектива.

– Я думал связаться с Паттерсом, если в ближайшее время не получу от вас вестей.

– Не стоит с ними связываться, они – дерьмо, – сказал Страйк и был вознагражден удивленным возгласом.

Попросив Пат отправить новому клиенту контракт по электронной почте, Страйк вернулся к своему столу, открыл блокнот, в котором записал все возможные комбинации имен и фамилий, которыми, как он знал, пользовалась в молодости Шери Гиттинс, вошел в Facebook, используя фальшивый профиль, и начал методичный поиск.

Как он и ожидал, проблема заключалась не в малом, а в большом количестве результатов. На каждое имя было получено множество результатов, причем не только в Великобритании, но и в Австралии, Новой Зеландии и Америке. Желая нанять людей для выполнения этой ослиной работы, а не платить двум криминальным товарищам Штыря за присмотр за Литтлджоном, он отследил – или, в случае личных аккаунтов, посылал запросы, – каждой женщине, чья фотография могла бы быть похожа на фотографию тридцативосьмилетней Шери Гиттинс.

Через два с половиной часа, три кружки чая и бутерброд Страйк наткнулся на аккаунт в Facebook с именем Кэрри Кертис Вудс. Он включил “Кэрри” в поиск как сокращенный вариант “Карин”. Поскольку двойная фамилия была без дефиса, он подозревал, что владелец аккаунта – американец, а не англичанин, но его внимание привлекла фотография. Улыбающаяся женщина имела такие же вьющиеся светлые волосы и безвкусную привлекательность, как и на первой найденной им фотографии Шери. На фотографии она обнимала двух молодых девушек, которые, по мнению Страйка, были ее дочерьми.

Страйк только что отправил запрос на дружбу Кертис Вудс, когда музыка во внешнем офисе резко прекратилась. Он услышал мужской голос. Через минуту-другую зазвонил телефон на столе Страйка.

– Что случилось?

– К тебе пришел Барри Саксон.

– Никогда о нем не слышал, – сказал Страйк.

– Он говорит, что встречал тебя. Говорит, что знает Эбигейл Гловер.

– О, – сказал Страйк, закрывая “Фейсбук”, когда в памяти всплыло воспоминание о бородатом хмуром мужчине: Баз из паба “Форестер”, – Хорошо. Дай мне минуту, а потом пришли его.

Глава 49

Девять на третьем месте означает…

Коза упирается в изгородь

И запутался в рогах.

И-Цзин или Книга Перемен

Страйк встал и подошел к доске объявлений на стене, куда он прикрепил различные предметы, относящиеся к делу ВГЦ, и сложил деревянные крылья, чтобы скрыть полароидные снимки подростков в масках свиней и фотографию спальни Кевина Пирбрайта. Он только успел сесть, как дверь открылась и вошел Барри Саксон.

По мнению Страйка, ему было около сорока лет. У него были очень маленькие, глубоко посаженные карие глаза с большими мешками под ними, а волосы и борода выглядели так, словно их владелец много времени уделял уходу за ними. Он остановился перед Страйком, засунув руки в карманы джинсов и широко расставив ноги.

– Значит, ты не Терри, – сказал он, прищурившись на детектива.

– Нет, – сказал Страйк. – Как ты это узнал?

– Аб сказала Патрику, а он сказал мне.

Сделав над собой усилие, Страйк вспомнил, что Патрик был постояльцем Эбигейл Гловер.

– Эбигейл знает, что ты здесь?

– Чертовски маловероятно, – сказал Саксон, слегка фыркнув.

– Хочешь присесть?

Саксон бросил подозрительный взгляд на кресло, где обычно сидела Робин, после чего вынул руки из карманов и сделал то, что ему было предложено.

Возможно, они с Саксоном находились в непосредственном контакте менее двух минут, но Страйку казалось, что он знает, что за человек сидит напротив него. Попытка Саксона сорвать, как он считал, свидание Эбигейл с “Терри”, в сочетании с его нынешним отношением, выражающим тлеющую обиду, напомнили Страйку об отлученном муже, который был одним из немногих клиентов, от которых он когда-либо отказывался. В том случае, если Страйк был убежден, что если он найдет бывшую жену этого человека, которая, по его словам, необоснованно сопротивлялась любым контактам, несмотря на то, что существовали неопределенные вещи, которые необходимо было “уладить”, то он будет способствовать акту мести, а возможно, и насилия. Хотя тот мужчина был одет в костюм от Savile Row, а не в обтягивающую красную клетчатую рубашку с пуговицами, которая обтягивала его торс, Страйк подумал, что узнал в Саксоне ту же едва завуалированную жажду мести.

– Как я могу помочь? – спросил Страйк.

– Мне не нужна помощь, – сказал Саксон. – Я должен тебе кое-что рассказать. Ты расследуешь ту церковь, да? Ту, где отец Аб?

– Боюсь, что я не обсуждаю открытые расследования, – сказал Страйк.

Саксон раздраженно пошевелился в кресле.

– Она скрыла кое-что, когда говорила с тобой. Она не сказала правды. В парня по имени Кевин кто-то стрелял, да?

Поскольку эта информация была общедоступной, Страйк не видел причин ее отрицать.

– Он пытался разоблачить церковь, да?

– Он был бывшим членом, – непринужденно сказал Страйк.

– Все верно, но Аб знает, что церковь его застрелила. Она знает, что церковь его убила. И она сама кого-то убила, когда была там! Она никогда не говорила тебе об этом, не так ли? Она мне угрожала. Она сказала, что я следующий!

На Страйка эти драматические заявления произвели не такое сильное впечатление, как, очевидно, хотелось бы Саксону. Тем не менее, он придвинул к себе блокнот.

– Может быть, начнем с самого начала?

Выражение лица Сакса стало несколько менее недовольным.

– Чем ты зарабатываешь на жизнь, Барри?

– Для чего ты хочешь это знать?

– Стандартный вопрос, – сказал Страйк, – но ты не обязан отвечать, если не хочешь.

– Я водитель метро. Как и Патрик, – добавил он, как бы желая подстраховаться.

– Как давно ты знаешь Эбигейл?

– Два года, так что я много чего знаю о ней.

– Познакомился с ней через Патрика, да?

– Да, мы с ней пили. Вокруг нее всегда ходят мужики, я скоро это обнаружил.

– И вы с ней впоследствии ходили куда-то вдвоем, наедине? – спросил Страйк.

– Она сказала тебе это, не так ли? – сказал Саксон, и трудно было сказать, был ли он более огорчен или польщен.

– Да, после того как ты подошел к нашему столику в пабе, – сказал Страйк.

– Что она сказала? Потому что она наверняка соврала.

– Только то, что вы с ней вместе выпивали.

– Это была не просто выписка, а гораздо больше. Она готова на все. Потом я понял, сколько у нее еще парней. Мне повезло, что я не попался, – сказал Саксон, слегка вздернув подбородок.

Знакомый с обычным мужским презрением к женщинам, которые наслаждаются авантюрной сексуальной жизнью, которая либо исключает, либо уже не включает их, Страйк продолжал задавать вопросы, предназначенные исключительно для того, чтобы оценить, насколько следует доверять любой информации, которую может предложить Саксон. У него было предчувствие, что ответ может оказаться нулевым.

– Так вы прекратили отношения, да?

– Да, я с этим смирился, – сказал Саксон, еще раз слегка вздернув подбородок, – но потом она взбесилась из-за того, что я ходил в спортзал и в “Форестер”, а потом заходил в ее квартиру к Патрику. Обвиняет меня в том, что я ее преследую. Не льсти себе, милая. Я много чего про нее знаю, – повторил Саксон. – Так что она должна была бы, блядь, меня преследовать!

– Ты сказал, что она кого-то убила, находясь в церкви, – сказал Страйк, держа ручку наготове.

– Да… ну… это так, – сказал Саксон. Потому что, да, Патрик слышал, как ей снился кошмар, и она кричала “Режь поменьше, режь поменьше!” Он пошел и стал стучать в ее дверь – он сказал, что она издавала чертовски ужасные звуки – это после того, как она встретила тебя. Она сказала Патрику, что это подняло для нее тему, о которой вы говорили.

Страйк быстро пришел к выводу, что Эбигейл и ее воспитание вызывают у ее постояльца и его друга нездоровый интерес, почти что нездоровое увлечение. Вслух он сказал:

– Как она убила этого человека?

– Я тебе скажу. Она сказала Патрику, что на ферме был один паренек, знаешь, – Саксон постучал себя по виску, – немного глуповатый, и он сделал что-то не так, и его собирались выпороть. И вот она и эта пришлая девчонка, им стало его жалко, и они побежали за кнутом и стащили это.

И вот, когда ее мачеха не смогла его найти, она велела группе избить парня до полусмерти, и Эб присоединилась, пиная и ударяя его. После того как как мачеха решила, что с ребенка хватит, она сказала, что обыщет ферму в поисках кнута, и у того, кто его взял, будут неприятности. И вот Эб и ее подруга бегут на кухню, где они его спрятали, и пытаются разрезать его ножницами, когда приходит мачеха и находит их, а потом их самих бьют плетью.

В голосе Саксона прозвучал слабый оттенок сладострастного удовольствия.

– А простой парень умер, – заключил он.

– После избиения?

– Нет, – сказал Саксон, – несколько лет спустя, после того как она ушла с фермы. Но это была ее вина, она и остальные избивали его, потому она сказала Патрику, что он никогда не был в порядке после того, как они все выбили из него все дерьмо, что возможно, у него поврежден мозг или что-то в этом роде. Она увидела в газете, что он умер, и решила, что это из-за того, что они с ним сделали.

– Почему о его смерти написали в газете?

– Потому что он сам попал в плохую ситуацию, а он бы этого не сделал, если бы у него не было повреждений мозга, поэтому она его убила, вот так. Она сама так сказала. Била и пинала его. Она это сделала.

– Ее заставили это сделать, – поправил Саксона Страйк.

– Это все равно тяжкое преступлениеп, – сказал Саксон. – Она все равно это сделала.

– Она была ребенком или подростком в условиях жестокого обращения…

– Ах, верно, ты попался на удочку, да? – сказал Саксон с усмешкой. – Обвела тебя вокруг пальца? Ты никогда не видел, как она злится. Маленькая церковная девочка? У нее страшный, мать его, характер…

– Если бы это было преступлением, меня самого бы закрыли, – сказал Страйк. – Что она сказала о Кевине Пирбрайте?

– Ну, вот тут-то она мне и угрожала, – сказал Саксон, снова поднимаясь.

– Когда это было?

– Два дня назад, в Гросвеноре…

– Что это, бар?

– Паб. Да, так вот, она ушла от одного, потому что я был там. Это свободная страна, мать ее. Не ей решать, где я пью. Она была с каким-то козлом из спортзала. Я всего лишь предупредил его по-дружески…

– Так же, как предупреждал меня?

– Да, – сказал Саксон, еще раз слегка вздернув подбородок, – потому что мужчинам нужно знать, какая она. Я выхожу из сортира, а она меня ждет. Она выпила, пьет как чертова рыба, и говорит, чтобы я не ходил за ней по пятам, а я отвечаю: “Ты думаешь, что ты, блядь, твой отец, да? Говоришь всем, куда им можно ходить”, а она говорит: “Если ты хочешь втянуть в это дело моего отца, я могу тебя убрать, я скажу ему, что ты ходишь по церкви и обливаешь ее грязью, ты не знаешь, с кем ты связался”. Я сказал ей, что она несет чушь, и она начала колотить меня по плечу, – Саксон неосознанно поднял руку, чтобы коснуться того места, куда, предположительно, ударила его Эбигейл, – и она говорит: “У них есть оружие”…

– Она сказала, что у церкви есть оружие?.

– Да, она говорит: “Они убили парня только за то, что он говорил о них гадости, так что перестань меня доставать”, а я говорю: “А как пожарной службе понравится, когда я обращусь в полицию по поводу того, что ты мне угрожаешь?” У меня много компромата на нее, если она хочет играть в эту долбаную игру, – сказал Саксон, с трудом переводя дыхание, – а ты знаешь, что они делают в церкви, не так ли? Все постоянно трахаются друг с другом? Она так воспитана, но если ей это не нравится, почему она до сих пор каждую ночь трахается с разными парнями? То по два, то…

– Она говорила, что видела оружие на ферме Чепмена?

– Ага, значит, она видела орудие убийства и не сообщила…

– Она не могла видеть пистолет, из которого был убит Кевин Пирбрайт. Он был убит моделью, которой тогда еще не существовало.

На мгновение смешавшись, Саксон сказал:

– Она все еще мечтала, чтобы меня застрелили на хрен!

– Ну, если ты считаешь, что это была реальная угроза, то, конечно, обращайся в полицию. По-моему, это похоже на попытку женщины запугать парня, который не может принять отказ, но, может быть, они посмотрят на это по-другому.

Страйку казалось, что он знает, что происходит за маленькими ореховыми глазками Саксона. Иногда, когда люди, охваченные навязчивой обидой, выплескивали свой гнев и претензии, что-то в них, какой-то маленький след самосознания слышал себя так, как могли бы услышать другие, и с удивлением обнаруживал, что они звучат не так уж безупречно и даже не так уж рационально, как им казалось.

– Может быть, я обращусь в полицию, – сказал Саксон, поднимаясь на ноги.

– Удачи тебе, – сказал Страйк, тоже вставая. – А пока я могу позвонить Эбигейл и посоветовать ей найти жильца, который не будет рассказывать своему приятелю каждый раз, когда она кричит во сне.

Возможно, потому, что Страйк был выше его на шесть дюймов, Саксон удовлетворился лишь рычанием,

– Если ты так себя ведешь…

– Спасибо, что зашел, – сказал Страйк, открывая дверь во внешний офис.

Саксон прошел мимо Пат и захлопнул за собой стеклянную дверь.

– Я никогда не доверяю мужчинам с такими поросячьими глазками, – скривилась офис-менеджер.

– Ты была бы права, если бы не доверяла ему, – сказал Страйк, – но не из-за его маленьких поросячьих глазок.

– Что он хотел?

– Месть, – лаконично ответил Страйк.

Он вернулся во внутренний офис, сел за стол партнеров и стал читать скупые записи, сделанные им во время разговора с Саксоном.

Повреждение мозга Пола Дрейпера? Смерть в газете? Оружие на ферме Чепмена?

С неохотой, но понимая, что это единственный верный способ добиться быстрых результатов, он поднял трубку своего мобильного телефона и нажал на номер Райана Мерфи.

Глава 50

Шесть в начале означает:

Когда под ногами иней,

Твердый лед не за горами.

И-Цзин или Книга Перемен

За последнее время на ферме Чепменов произошло несколько событий, которые заставили беспокойство корчиться во внутренностях Робин, словно паразит.

Одно дело – сказать Страйку в безопасности офиса, что ее не беспокоит принуждение к незащищенному сексу с членами церкви мужского пола, совсем другое – высидеть двухчасовую лекцию о духовной связи в подвале фермы и наблюдать, как все женщины вокруг искренне кивают, когда им говорят: “Плоть не важна, дух важен”” (теперь Робин поняла, откуда Пенни Браун взяла эту фразу).

– Против чего мы выступаем, – сказал со сцены Тайо, – так это против материалистического владения. Ни один человек не владеет другим и не должен создавать какие-либо рамки, чтобы контролировать или ограничивать его. Это неизбежно в плотских отношениях – том, что мы называем ПО, – которые основаны на инстинкте обладания. ПО по своей сути материалистичны. В них преклоняются перед внешностью, они неизбежно затуманивают природу тех, кто в них находится, однако мир пузырей превозносит их, особенно когда они облекаются в материалистические атрибуты собственности, свадьбы и так называемой нуклеарной семьи.

Сексуальное желание не должно вызывать стыда. Это естественная, здоровая потребность. Мы согласны с индусами в том, что одной из целей полноценной жизни является кама, или чувственное наслаждение. Но чем чище дух, тем меньше вероятность того, что он будет стремиться к поверхностной привлекательности, а не к духовному благу и истине. Там, где два духа находятся в гармонии – когда каждый из них чувствует божественную вибрацию, действующую в нем и через него, – соединение духа происходит естественно и прекрасно. Тело, подчиненное духу, физически демонстрирует и направляет духовную связь, ощущаемую теми, кто преодолел материалистические узы.

Если раньше она не могла не согласиться с тем, что внешний мир полон жестокости и апатии, когда на нее обрушивались изображения разбомбленных и голодающих детей, то на этот раз Робин не составило труда отрешиться от окружающей обстановки и проанализировать аргументы Тайо по ходу его речи. Если отбросить весь жаргон ВГЦ, подумала она, то он утверждал, что духовная чистота означает согласие на секс с любым желающим, каким бы непривлекательным он ни казался. Если спать только с теми, кого ты действительно желаешь, то ты становишься ничтожным агентом Противника, тогда как секс с Тайо – и сама эта мысль вызвала у Робин внутреннюю дрожь – доказывает твою врожденную доброту.

Однако, похоже, она была одинока в этом мнении, потому что вокруг нее мужчины и женщины кивали в знак согласия: да, собственничество и ревность – это плохо, да, неправильно контролировать людей, да, в сексе нет ничего плохого, он чист и прекрасен, когда происходит в контексте духовных отношений, и Робин удивлялась, почему они не слышат того, что слышит она.

Робин задавалась вопросом, не кажется ли ей, что голубые глаза Тайо смотрят на нее чаще, чем на других слушателей, или что его маленький рот кривится в легкой ухмылке, когда он смотрит в ее сторону. Возможно, у нее была паранойя, но она не могла до конца убедить себя в том, что ей это показалось. Свет прожекторов не льстил Тайо: густые сальные волосы свисали на лицо, как парик, резко выделяя длинный бледный нос, похожий на крысиный, и подчеркивая второй подбородок.

Что-то в самоуверенной манере Тайо напомнило Робин ее насильника средних лет, стоящего в суде в костюме и галстуке и слегка посмеивающегося, когда он говорил присяжным, что был очень удивлен, что такая молодая студентка, как Робин, пригласила его для секса в ее общежитие. Он объяснил, что был просто обязан душить ее, потому что она сказала, что “любит грубость”. Его слова текли легко, он был разумен и рассудителен, и, как он спокойно намекнул, она сожалела о своей разнузданной плотской жизни и решила подвергнуть его ужасному испытанию судебным разбирательством, чтобы скрыть свой позор. Ему не составило труда посмотреть на нее в суде; он часто поглядывал на нее во время дачи показаний, и на его губах играла легкая улыбка.

В конце сеанса Тайо продемонстрировал им, какой силой обладает чистый дух: он повернулся к ним спиной и левитировал в сантиметрах от сцены. Робин видела это своими глазами, видела, как его ноги оторвались от пола, как руки поднялись к небу, а затем, через десять секунд, он с грохотом упал обратно на землю. Раздались аплодисменты, Тайо усмехнулся и снова перевел взгляд на Робин.