Текст книги "Бегущая могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 58 страниц)

Это было не первое дело о преследовании, которым занималось агентство, но ни одно из них еще не было связано с мертвыми птицами, и Робин, сочувствуя клиентке, надеялась, что преступника удастся поймать как можно скорее.

– Мидж ее любит, – сказал Барклай, наблюдая за окном подозреваемого.

– Кого, Ташу Майо?

– Да. Ты видела фильм, в котором она снималась, о двух викторианских лесбиянках?

– Нет. Хороший?

– Чертовски ужасный, – сказал Барклай. – Полтора часа поэзии и садоводства. Жене понравилось. А мне нет, потому что я, видимо, бесчувственный мудак.

Робин рассмеялась.

– Мидж может быть в выигрыше, – продолжил Барклай. – Таша Майо – бисексуалка.

– Да?

– По словам жены. Это любимая тема жены на шоу “Мастермайнд” – сексуальная жизнь звезд. Она по этому вопросу ходячая энциклопедия.

Несколько минут они сидели молча, прежде чем Барклай, все еще глядя на четвертый этаж, спросил,

– Почему они не работают?

– Понятия не имею, – сказала Робин.

– Было бы здорово, если бы мы смогли поймать их на мошенничестве с пособиями. Неплохая обшественная работа. Тогда у него не будет времени на ее поиски.

– Общественные работы в конце концов закончатся, – сказала Робин, потягивая кофе. – Проблема в том, что я не знаю, как остановить одержимость.

– Врежем им? – предложил Барклай и после минутного раздумья добавил: – Как ты думаешь, Литтлджон скажет что-нибудь, если я его ударю?

– Может быть, сначала попытаться найти тему, представляющую взаимный интерес, – сказала Робин.

– Это чертовски странно, – сказал Барклай, – что он никогда не разговаривает. Просто сидит.

– Это один из них, – сказала Робин, заменяя кофе в подстаканнике.

Мужчина только что вышел из здания, держа руки в карманах. Как и у его брата, у него был необычайно высокий лоб, из-за чего Барклай прозвал их братьями Франкенштейнами, которые быстро сократились до Фрэнка-1 и Фрэнка-2. Потрепанный, одетый в старую ветровку, джинсы и кроссовки, он направлялся, как догадалась Робин, в сторону вокзала.

– Хорошо, я возьму его, – сказала она, поднимая рюкзак, который обычно брала с собой на наблюдение, – а ты можешь остаться здесь и присмотреть за другим.

– Да, хорошо, – сказал Барклай. – Удачи.

Робин, надевшая шапку-бини, чтобы скрыть свою характерную новую стрижку, пешком проследовала за Фрэнком 1 до станции Бекслихит и, Подождав немного, села в купе того же поезда, где она держала его под скрытым наблюдением, сидя через несколько сидений.

Через пару минут зазвонил мобильный Робин, и она увидела номер Страйка.

– Доброе утро. Где ты?

– С одним из Фрэнков, – тихо сказала она. – Мы направляемся в Лондон.

– А. Я просто хотел сказать тебе, что убедил журналиста, о котором я говорил, поговорить со мной. Фергус Робертсон, встречаемся с ним позже в Вестминстер Армс. Ты уже прочитала его статью?

– Да, – сказала Робин, – и я также читала продолжение, о том, как церковь поступила с ним после публикации первой книги. Они не любят критику, не так ли?

– Я бы сказал, что это преуменьшение, – сказал Страйк. – Из других новостей: я только что заметил Уилла Эденсора. Он сегодня опять собирает деньги в Сохо.

– О, ничего себе, правда?

– Да. Я не стал к нему подходить, чтобы подстраховаться, но выглядит он чертовски ужасно. Его рост больше шести футов, а весит он, наверное, меньше, чем ты.

– Он выглядел счастливым? Все служители храма светились без остановки.

– Нет, определенно несчастен. Я также попросил Пат взглянуть на расписание. Ты можешь поехать в Ковентри во второй половине следующей недели, если тебя это устроит. У меня есть номер Шейлы Кеннетт – старушки, которая много лет жила на ферме Чепмен. Если я тебе его напишу, не могла бы ты ей позвонить? Может быть, она согласится на интервью?

– Да, конечно, – сказала Робин.

Она не успела вернуть телефон в карман, как он снова зазвонил: Илса.

– Привет, – сказала Робин, – как дела?

– Какого черта он творит? – горячо сказала Илса.

– Кто что творит?

– Корм!

– Я не…

– Он переспал с чертовой Бижу Уоткинс! Ну, я просто говорю “спал”, очевидно, это было стоя, у стены ее спальни.

Робин осознала, что разинула рот, и закрыла его.

– Он не говорил мне об этом.

– Нет, я уверена, что нет, – сердито сказала Илса. – Она придумала какую-то ерунду, чтобы выудить у меня его номер, и я не могла придумать, как ей его не дать, но я думала, что у него хватит ума, встретившись с ней и увидев, что она из себя представляет, не приближаться к ней ближе, чем на сто миль. Ты должна предупредить его: она безумна. Она не может держать свой чертов рот на замке, половина Чамберса уже слышала все подробности…

– Илса, я не могу указывать ему, с кем спать. Или трахаться, стоя у стены спальни, – добавила Робин.

– Но она же полностью ненормальная! Все, что она хочет, – это богатого мужа и ребенка, она совершенно открыто говорит об этом!

– Страйк не богат, – сказала Робин.

– Она может этого не понимать, после всех этих громких дел, которые он продолжает раскрывать. Ты должна предупредить его…

– Илса, я не могу. Предупреди его, если хочешь. Его сексуальная жизнь меня не касается.

Илса застонала.

– Но почему она, если он хочет замещающего секса?

– Я не знаю, – совершенно искренне ответила Робин, – а потом, понизив голос, спросила, – а что ты имеешь в виду под “замещающим сексом”?

– Да ладно, – раздраженно сказала Илса. – Ты прекрасно знаешь, что… черт, это мой адвокат, мне надо идти. Пока.

В результате этого разговора Робин осталась наблюдать за отражением Фрэнка-1 в грязном окне поезда, охваченная множеством противоречивых эмоций, в которых она не была уверена, что хочет разобраться. Пока Илса говорила, перед ее мысленным взором возникла очень яркая картина: Бижу в шокирующем розовом платье, длинные загорелые ноги, обхватившие Страйка, и стереть этот образ сразу не получалось, тем более что воображение нарисовало Страйку довольно волосатую задницу.

Наконец поезд остановился на станции Восточный Ватерлоо. Робин последовала за своей целью пешком, а затем в поезд метро, где сошла на станции Пикадилли.

Они были уже так близко к Театрленд, что у Робин зародилась надежда, что она выбрала правильного брата для слежки. Однако вместо того, чтобы направиться к Шафтсбери-авеню и театру, где шла пьеса Таши Майо, Фрэнк-1 зашел в Сохо, а через десять минут – в магазин комиксов.

Поскольку все, кого она видела в окне, были мужчинами, Робин решила, что, следуя за ним, она будет заметной, поэтому отступила на несколько метров и достала телефон, чтобы позвонить по номеру, который ей прислал Страйк.

Ответил запыхавшийся голос, слегка надтреснутый то ли от возраста, то ли от курения, то ли от того и другого.

– Алло?

– Здравствуйте, это миссис Кеннет? – сказала Робин.

– Да. Кто это?

– Меня зовут Робин Эллакотт. Я частный детектив.

– Вы кто? – спросила пожилая женщина.

– Частный детектив, – сказала Робин.

Понятно, что возникла небольшая пауза.

– Что вам нужно? – подозрительно произнес голос на том конце провода.

– Меня нанял человек, который очень обеспокоен судьбой своего родственника, являющегося членом Всеобщей Гуманитарной Церкви. Я надеялась, что вы сможете поговорить со мной об ВГЦ. Просто для справки, вы ведь раньше жили на ферме Чепмен, не так ли?

– Откуда вы это знаете? – резко спросила Шейла Кеннетт; казалось, что ее разум прояснился.

– Только из записей, – сказала Робин, намеренно расплывчато: ей не хотелось распространяться о том, что Страйк получил отчеты о переписи населения.

– Это было очень давно, – сказала Шейла Кеннетт.

– Мы действительно просто интересуемся историей, – сказала Робин. – Думаю, вы были там в одно время с семьей Пирбрайт?

– Да, была, – сказала Шейла, все еще звуча подозрительно.

– Ну, мы изучаем некоторые заявления Кевина Пирбрайта о церкви, и нам стало интересно…

– Он ведь умер, не так ли?

– Я… да, это так, – сказала Робин.

– Да, я видела это в газете. Подумала, не наш ли это Кевин, – сказала Шейла. – Они уже нашли того, кто это сделал?

– Насколько я знаю, нет, – сказала Робин.

Наступила еще одна короткая пауза.

– Ну хорошо, – сказала Шейла. – Я не против поговорить. Мне больше нечего терять.

– Это замечательно, – сказала Робин, затем подумала, как бесчувственно это прозвучало, и добавила: – Я имею в виду, спасибо. Вы ведь в Ковентри, не так ли?

– Да.

– Как вам подойдет следующий четверг? На этой неделе?

– Да, хорошо, – сказала Шейла. – Ты сказала, что тебя зовут Робин?

– Правильно. Робин Эллакотт.

– Мужское имя, – сказала Шейла. – Почему родители дали тебе мужское имя?

– Я никогда не спрашивала, – со смехом ответила Робин.

– Хм. Хорошо. Во сколько?

– Полдень подойдет? – спросила Робин, быстро прикидывая расстояние до Ковентри.

– Да. Хорошо. Я поставлю чайник.

– Большое спасибо. Увидимся! – сказала Робин.

Робин написала Страйку сообщение о том, что договорилась об интервью с Шейлой Кеннетт, а затем перешла дорогу, чтобы лучше видеть витрину с комиксами.

День был прохладный и пасмурный, и Робин была рада, что надела шапку-бини. Она только успела заметить, что находится недалеко от храма Руперт-Корт, когда заметила четырех молодых людей с жестяными банками, направлявшихся на Бервик-стрит.

Робин сразу узнал Уилла Эденсора. Он выглядел больным и сломленным, не говоря уже о том, что был очень худым. Тени под глазами, которые Робин могла заметить даже с другой стороны улицы, придавали ему неприятное сходство с изображением Украденного Пророка, которого она видела на потолке храма. Как и его спутники, он был одет в оранжевую накидку с эмблемой церкви, которая повторялась на жестянках для сбора денег.

Второй мужчина в группе, похоже, давал указания. В отличие от остальных троих, он был полноват и носил растрепанные волосы. Он указал на улицу, и две девушки послушно направились в указанном направлении, а Уилл остался на месте. Его поведение напомнило Робин осла, привыкшего к издевательствам и уже не способного протестовать.

Второй мужчина снова повернулся к Уиллу и стал читать лекцию, на которую Уилл механически кивал, не поднимая глаз. Робин жаждала подойти поближе, чтобы услышать, что происходит, но не решалась показаться на глаза кому-либо из них. Не успела лекция закончиться, как из магазина комиксов вышел Фрэнк-1, и Робин ничего не оставалось, как последовать за ним.

Глава 14

Девять на втором месте означает:

Проникновение под кровать.

Жрецы и маги используются в большом количестве.

И-Цзин или Книга Перемен

Паб Вестминстер Армс, где Страйк договорился встретиться с журналистом Фергюсом Робертсоном, находился недалеко от Вестминстерского аббатства и здания парламента. Когда Страйк шел к пабу, он почувствовал небольшие приступы боли, исходящие из задней части культи. Хотя подколенное сухожилие уже было порвано, в последние несколько месяцев оно не доставляло никаких хлопот, в основном потому, что ему приходилось выдерживать гораздо меньший вес. Он точно знал, чем вызван этот легкий рецидив симптомов: необходимостью удерживать Бижу Уоткинс, которая громко и пьяно заявила о своем желании быть прибитой к стене спальни, как только они вошли в ее квартиру в субботу вечером.

Боль в ноге вернула его мысли к тому вечеру. Он полагал, что два с половиной часа бессмысленной беседы были вполне оправданы в свете последовавшего за ними десятиминутного секса без излишеств. Она была лучше на вид, чем на ощупь, – ее внушительная грудь, как он обнаружил в спальне, была ненастоящей, – но плюсом того, что он находил ее несносной, было полное отсутствие чувства вины за то, что он не ответил на три сообщения, которые она прислала ему после этого, и все они были усыпаны смайликами. Его старейший друг, Дэйв Полворт, назвал бы это расставанием, и Страйк был склонен с ним согласиться.

Войдя в Вестминстер Армс, Страйк заметил Фергюса Робертсона, которого он ранее загуглил, сидящего в углу за столиком на двоих и печатающего на ноутбуке. Невысокий, полный и почти полностью лысый мужчина, чья блестящая макушка отражала свет лампы, висевшей над столом, Робертсон в данный момент был без пиджака и энергично жевал жвачку, пока работал. Страйк взял себе напиток, отметив, что в баре сидит младший министр, и направился к Робертсону, который продолжал печатать, пока Страйк не подошел к столу.

– Ах, – сказал журналист, поднимая глаза. – Знаменитый детектив.

– И бесстрашный репортер, – сказал Страйк, садясь.

Они пожали другу руки за столом, любопытные голубые глаза Робертсона изучали Страйка. От него исходил дух грубоватого добродушия. Рядом с ноутбуком лежала пачка жевательной резинки “Никоретте”.

– Ты, я слышал, знаком с Домиником Калпепером, – сказал Робертсон, имея в виду журналиста, которого Страйк недолюбливал.

– Да. Он кретин.

Робертсон рассмеялся.

– Я слышал, что ты трахнул его кузину.

– Не помню такого, – соврал Страйк.

– Есть мнение по поводу Брексит?

– Вообще нет, – сказал Страйк.

– Жаль, – сказал Робертсон. – Мне нужно еще триста слов.

Он пролистал вниз экран своего ноутбука.

– Итак… ты собираешься заняться ВГЦ, не так ли? – Робертсон откинулся в кресле, продолжая жевать, сцепив короткие пальцы на большом пивном животе. – Если ты найдешь тело под полом храма, я получу эксклюзивные права на эту историю?

– Не могу гарантировать этого, – сказал Страйк.

– Тогда что мне за это будет?

– Удовлетворение от хорошо выполненной работы, – сказал Страйк.

– Я похож на бойскаута?

– Если я узнаю что-нибудь интересное, не компрометирующее моего клиента, – сказал Страйк, предвидевший этот разговор, – ты можешь это взять.

– Я тебя в этом уверяю, – сказал Робертсон, разжал пальцы, чтобы вытащить из пачки еще одну никотиновую жвачку, засунул ее в рот и запил пивом.

– Значит, ты не испугаешься писать о них? – спросил Страйк.

– Нет, если ты сможешь предоставить мне какую-нибудь достоверную информацию. Они – кучка пиздюков. Я был бы чертовски рад помочь их уничтожить.

– Как я понимаю, они тебя сильно достали?

– Из-за этой статьи я чуть не потерял работу, – сказал Робертсон. – Адвокаты в заднице, газета обосралась, моя бывшая жена получала анонимный звонки на домашний телефон…

– Правда?

– О, да. И видел бы ты, что эти ублюдки сделали с моей страницей в Википедии.

– У тебя есть страница в Википедии? – удивился Страйк.

– До того, как я с ними связался, у меня ее не было, но после выхода моей статьи ВГЦ сделали для меня. Опальный журналист Фергюс Робертсон. Пресловутый алкоголик Фергюс Робертсон. Бытовой насильник Ф… – Я и пальцем не тронул свою бывшую, – добавил Робертсон, немного защищаясь. – Так что, да: если у тебя будет что-нибудь доказательное, я, блядь, это напечатаю, и они пожалеют о том гребаном дне, когда напали на меня.

Страйк достал блокнот и ручку.

– Что заставило тебя в первую очередь обратить на них внимание?

– Я начал копать под толстосумов и знаменитостей, которые присоединились к ним.

– А что им с этого?

– Что касается толстосумов, то они могут общаться со знаменитостями. Для последних ВГЦ организует фотосессии: не нужно работать, достаточно прийти и сфотографироваться с молодыми опекунами или бездомными. Такие люди, как Ноли Сеймур, любят выглядеть одухотворенными. А еще есть доктор Чжоу.

– Я не слышал о нем, пока не прочитал твою статью.

– Я так понимаю, ты не смотришь телевизор за завтраком?

Страйк покачал головой.

– У него есть постоянное место в одном из шоу. Похож на Брюса Ли, попавшего в автомобильную аварию. У него есть клиника в Белгравии, где он принимает людей, у которых денег больше, чем ума. Всякое дерьмо. Купирование. Гипноз. Регрессия прошлой жизни.

– Ты сказал в материале, что он набирает сотрудников для ВГЦ из своей клиники.

– Я думаю, что он – одна из основных точек входа для крупных доноров. Это была одна из тех вещей, от которых юристы ВГЦ заставили меня отказаться.

– Бывший член, с которым ты беседовал для статьи…

– Бедная маленькая корова, – беззлобно вздохнул Робертсон. – Она была единственной, кого я смог разговорить.

– Как долго она там находилась?

– Пять с половиной лет. Пришла на встречу со школьным другом. Друг ушел после первой недели, а она осталась. Она лесбиянка, – сказал Робертсон, – и папе не нравилось, что ей нравятся женщины. – ВГЦ рекламировала себя как инклюзивную организацию, так что можно понять, как она на это купилась. Она из очень богатой семьи. Церковь выдоила из нее большую часть наследства, а потом снова выплюнула.

– И она рассказала, что ее избивали?

– Избивали, морили голодом, заставляли ходить с мужчинами, да… но я не смог получить ни одного подтверждения, поэтому все остальные слова – “якобы”. – Робертсон сделал еще один глоток пива, затем сказал: – Я не мог использовать многое из того, что она мне рассказала, потому что знал, что газета получит огромный судебный иск. Конечно, это все равно чуть не случилось. Надо было включить все в это дело, и результат был бы тот же самый.

– Она утверждала, что средства были присвоены?

– Да, в основном наличными. Она сказала мне, что если они собирают деньги на улице, то должны внести определенную сумму, прежде чем им разрешат остановиться. Имей в виду, что люди занимаются этим в Лондоне, Бирмингеме, Глазго, Мюнхене, Сан-Франциско – знаешь ли ты, что они есть и в Германии, и в Штатах?

– Да, я видел это на их сайте.

– Да, так вот, она сказала, что члены церкви, собирающие деньги, должны получить сто фунтов, прежде чем им разрешат сесть за стол или поесть. Она сказала мне, что никто не знает, куда все это девается, но старый папаша Джей очень хорошо себя чувствует. По слухам, у него есть поместье на Антигуа, куда директора отправляются на духовные ретриты. Никакой чертовой фермы Чепменов для них.

– Значит, ты придержал некоторые материалы, потому что было слишком жарко для печати, не так ли?

– Пришлось. Я хотел защитить источник. Я знал, что люди сочтут ее сумасшедшей, если я использую все, что она рассказала.

– Было что-то сверхъестественное?

– Ты уже знаешь об этом, не так ли? – сказал Робертсон, челюсти которого все еще усиленно работали над своей никотиновой жвачкой. – Да, именно так. Утонувший пророк.

– Бывшие члены, похоже, очень боятся Утонувшего Пророка.

– Ну, она придет за ними, если они уйдут.

– Придет за ними, – повторил Страйк.

– Да. Членов клуба учат, что если они раскроют Божественные тайны, то она придет и заберет их.

– Что такое Божественные тайны?

– Она мне не сказала.

Робертсон допил остатки пива.

– Через два дня после разговора со мной она увидела ранним утром в окне своей спальни утонувшего пророка. Она позвонила мне в истерике, что сказала слишком много, и утонувший пророк пришел за ней, но я все равно должен напечатать эту историю. Я пытался ее успокоить. Говорил, что ей нужен психотерапевт, но она не поддавалась. Она повторяла: “Есть кое-что, чего вы не знаете, есть кое-что, чего вы не знаете”. Она положила трубку, заперлась в ванной комнате родителей и перерезала себе вены в ванной. Она выжила – еле-еле.

– Черт, – сказал Страйк.

– Да. Ее отец обвинил меня, чертова сволочь – он все еще вел себя с ней как дерьмо за то, что она вступила в секту и отдала им все свои деньги, так что, с одной стороны, семья источника утверждает, что я склонил ее к самоубийству, с другой стороны, ВГЦ угрожает обанкротить газету за то, что, по их словам, является фальшивыми заявлениями, а я застрял посередине, и моя работа висит на волоске.

– Где сейчас девушка?

– В Новой Зеландии, насколько я знаю. Попытка самоубийства вызвала панику в ее семье, отец наконец перестал издеваться над ней и обратился за помощью. Отправил ее к родственникам. Новое начало.

– Ты сказал ей, что все сверхъестественное, что она видела в церкви, было подделкой?

– Да, но она не согласилась. – Теперь Робертсон извлек изо рта большой шарик жевательной резинки, засунул его в одну из пустых щелей в пачке, достал свежий кусочек и снова принялся жевать. – Она клялась, что видела призраков и магию – но они не называли это магией, конечно. Чистые духом, вот такая была терминология. Чистые духом могли делать сверхъестественные вещи.

– Так что же было слишком горячим для печати?

– Я бы не отказался от еще одной пинты, – сказал Робертсон, подталкивая свой пустой стакан к детективу.

Страйк вздохнул, но поднялся на ноги, его подколенное сухожилие болело.

Когда он вернулся к столу и поставил перед Робертсоном свежую пинту, журналист сказал:

– Ты знаешь, кем была Маргарет Кэткарт-Брайс?

– Богатая старушка, оставившая в 2004 году все свое состояние ВГЦ, похоронена на ферме Чепмен, известна теперь как “Золотой пророк”.

– Она самая, – сказал Робертсон. – Ну… это не была хорошая смерть.

– В смысле?

– Они не верят в медицину в ВГЦ. Мой источник сообщил мне, что Кэткарт-Брайс умерла в страшных муках, умоляя позвать врача. Она сказала, что Уэйсы боялись, что если бы они пустили к ней врача, то ее бы забрали в больницу, а это означало бы, что ближайшие родственники были бы оповещены. Они не хотели, чтобы появился какой-то дальний родственник и уговорил ее изменить завещание. Если бы я мог это доказать… Но подтверждений нет. Нельзя протолкнуть что-то подобное, не проверив. Я пытался связаться с родственниками Кэткарт-Брайс, но ближе всех к ней был двоюродный племянник в Уэльсе. Он уже смирился с тем, что не получит ни копейки ее денег, и ему было наплевать, что с ней случилось.

Страйк записал все это, прежде чем задать вопрос,

– Что-нибудь еще?

– Да, – сказал Робертсон. Он огляделся по сторонам и понизил голос. – Секс.

– Продолжай, – сказал Страйк.

– Они называют это “духовная связь”, что, по сути, означает трахнуть того, кого тебе скажут трахнуть. Девушки доказывают, что они выше материальных соображений, выкладываясь перед любым, перед кем им скажут.

– Серьезно? – сказал Страйк.

– Это начинает происходить только после того, как вы начнете работать. Не хотят отпугивать их раньше времени. Но мой источник сказал мне, что, когда они станут полноправными членами, они не должны отказывать никому, кто этого хочет. В статье я как можно ближе подошел к разговору об этом – много “по слухам” и “источники утверждают”, но мой редактор не хотел, чтобы кто-то из известных членов подал на нас в суд за то, что мы сказали, что они кого-то насилуют, поэтому мне пришлось все это убрать.

Страйк сделал еще одну пометку перед тем, как сказать,

– Твой источник был единственным бывшим членом, которого ты смог убедить говорить?

– Да, – сказал Робертсон. – Все остальные, с кем я пытался, посылали меня. Некоторым из них было стыдно, – сказал он, сделав еще один глоток пива, – стыдно, что они на это повелись. Они вернулись к нормальной жизни и не хотят, чтобы об их прошлом писали все газеты. Их нельзя винить. Другие все еще были в полном замешательстве. Пару человек я так и не смог отследить. Возможно, они умерли.

– Думаю, ты вел список бывших членов?

– Да, это так, – сказал Робертсон.

– У тебя он еще есть?

– Может быть, он где-то есть… но ведь услуга за услугу, верно? Я получаю сенсацию, а ты – историю?

– Абсолютно.

– Хорошо, попробую откопать…

Робертсон немного пожевал жвачку, а затем сказал:

– Так когда же сэр Колин Эденсор нанял тебя?

– Я не называю своих клиентов журналистами, – сказал Страйк с непроницаемым лицом.

– Стоило попробовать, – сказал Робертсон, сверкнув глазами. – В последние пару лет Эденсор довольно резко высказывается о церкви.

– Да?

– Я полагаю, что там могут быть и другие богатые дети, – сказал Робертсон, внимательно наблюдая за Страйком. – Кроме Уилла Эденсора.

– Может быть, и есть, – невесело ответил Страйк, просматривая свои записи. – Она сказала тебе: “Есть кое-что, чего вы не знаете”? И это было что-то другое, нежели то, что Кэткарт-Брайс отказали во врачебной помощи, не так ли?

– Да, она уже рассказала мне о старушке, – сказал Робертсон, который теперь снова открыл свой ноутбук. – Ты уверен, что у тебя нет своего мнения по поводу Брексит? Как это повлияет на рынок частного сыска, если мы выйдем из ЕС?

– Совсем нет, – сказал Страйк, поднимаясь на ноги.

– Значит, я могу записать Корморана Страйка в сторонники Брексит, не так ли?

– Можешь идти на хрен, вот что ты можешь сделать, – сказал Страйк и, посмеиваясь, ушел от журналиста.

Глава 15

В дружбе и близких отношениях человек должен делать тщательный выбор. Он окружает себя либо хорошей, либо плохой компанией, но не может иметь и то, и другое одновременно.

И-Цзин или Книга Перемен

– Боже, там ужасно, – таковы были первые слова Робин, обращенные к Страйку при их следующей встрече, которая состоялась в пасхальный понедельник.

Шторм “Кэти” бушевал в Лондоне, валя деревья и опоры, и на щеках у Робин был яркий румянец, а ее волосы растрепались на ветру. Окна офиса тихонько дребезжали, когда ветер с воем несся по Денмарк-стрит.

– Я написал тебе сообщение с предложением встретиться по телефону, – сказал Страйк, только что поставивший чайник.

– Я, наверное, уже была в метро, – сказала Робин, снимая пальто и вешая его на вешалку. – Я была не против зайти. Действительно, очень бодрит.

– Ты бы так не говорила, если бы тебя по голове ударил летяющий мусорный бак, – сказал Страйк, который только что наблюдал за тем, как пластиковые конусы кувыркаются по Чаринг-Кросс-роуд. – Кофе?

– Отлично, – сказала Робин, пытаясь распутать пальцами волосы. – У Пат выходной?

– Да. Банковский праздник. Одно хорошо в такой погоде – братья Фрэнк, скорее всего, останутся дома.

– Надеюсь, – согласилась Робин. Из других хороших новостей: кажется, я все ближе к тому, чтобы быть завербованной.

– Правда? – сказал Страйк, оглядываясь.

– Да. Та блондинка, с которой я познакомился в прошлый раз, кинулась ко мне, как только я вошла в субботу. “О, я так рада, что вы вернулись!” Я сказала ей, что прочитала их брошюру и нашла ее интересной…

– Она интересная?

– Нет. Это в основном общие слова о самореализации и изменении мира. Я все еще играю в недотрогу. Я сказала ей, что мои друзья пытались предостеречь меня от ВГЦ, говорили, что об этом месте ходят слухи, что оно не то, чем кажется.

– Что она на это ответила?

– Она была уверена, что я не настолько закрытый человек, чтобы не дать церкви шанса быть услышанными, и что она может сказать, что я свободомыслящий и очень независимый человек.

– Очень проницательно с ее стороны, – сказал Страйк с ухмылкой. – Папа Джей был там?

– Нет. Видимо, мне очень повезло, что я увидела его в прошлый раз, потому что в последнее время он нечасто появляется на людях. Вместо него нам досталась Бекка Пирбрайт – старшая сестра Кевина.

– Да? – сказал Страйк, открывая холодильник и доставая молоко. – И как она?

– Очень воспитанная и веселая. Идеальные зубы – она похожа на американку. Ты бы точно не понял, что ее брат был убит выстрелом в голову несколько месяцев назад. Если бы она не была одета в оранжевый балахон, можно было бы подумать, что она мотивационный оратор. Вышагивает взад-вперед, много жестов.

– О, и Ноли Сеймур была там. Актриса. Это вызвало некоторое волнение, когда она вошла. Много шептались и показывали пальцем.

– Особое отношение?

– Очень. Один из служителей храма подбежал к ней и попытался провести ее на место впереди. Она немного пошумела, не согласилась и опустилась на место в середине. Очень скромно. Она так суетилась, что все смотрели на нее, пока она занимала свое место.

Страйк усмехнулся.

– Я прочитала твою заметку о встрече с Фергюсом Робертсоном, – продолжила Робин.

– Хорошо, – сказал Страйк, передавая Робин кружку и направляясь во внутренний кабинет. – Я хотел поговорить с тобой об этом.

Робин казалось, что она знает, что ее ждет. Одной из причин, по которой она так упорно пробивалась через шторм Кэти, чтобы поговорить со Страйком с глазу на глаз, было подозрение, что он собирается предложить – несмотря на часы работы, которые она потратила на создание образа Ровены Эллис, и новую дорогую стрижку – одному из субподрядчиков поработать под прикрытием на ферме Чепмена вместо нее.

– Так ты читала про духовную связь? – спросил Страйк, когда оба заняли места друг напротив друга за столом партнеров.

– Мы используем эвфемизм ВГЦ, не так ли? – сказала Робин, подняв брови.

– Хорошо, если хочешь: ты читала о том, что женщин принуждают спать с теми, с кем, по мнению церкви, они должны спать?

– Да, читала, – сказала Робин.

– И?

– А я все еще хочу войти.

Страйк ничего не сказал, только погладил свой подбородок, глядя на нее.

– Они используют эмоциональное принуждение, а не физическую силу, – сказала Робин. – Я не буду подвергаться индоктринации, не так ли? Так что на меня это не подействует.

– Но если тебя там закроют, и это будет условием сохранения твоего прикрытия…

– Если дело дойдет до реальной попытки изнасилования, я уйду и сразу обращусь в полицию, – спокойно сказала Робин. – Миссия выполнена: у нас есть кое-что на церковь.

Страйку, ожидавшему такого отношения, оно все равно не понравилось.

– Каково мнение Мерфи по этому поводу?

– Какое отношение это имеет к Райану? – сказала Робин с укором в голосе.

Осознав свою стратегическую ошибку, Страйк ответил: – Никакого.

Наступило короткое молчание, в котором дождь стучал в окно, а ветер свистел в водосточных трубах.

– Хорошо, я подумал, что нам следует разделить этих бывших членов на группы, чтобы мы могли поработать с ними, посмотреть, не заговорит ли кто-нибудь из них, – сказал Страйк, прервав зрительный контакт, чтобы открыть файл на своем компьютере. – Я уже отправил тебе имена для переписи. Робертсон прислал мне свой список вчера вечером. Там было только одно имя, которого у меня еще не было: Шери Гиттинс. Ему так и не удалось ее разыскать, но я кое-что узнал о ней в Интернете. Она была девушкой, которая водила Дайю Уэйс купаться в тот день, когда она утонула, но я не могу найти никаких следов ее деятельности после 1995 года.

– Хочешь, я посмотрю? – сказала Робин, открывая свой блокнот.

– Не помешает. Если говорить о более приятных новостях, то я нашел семью Доэрти – отца, который ушел с тремя детьми, и мать, которую потом выгнали.

– Правда?

– Да, но я получил жесткое “нет” на интервью от отца и двух детей. Отец был чертовски агрессивен. Другой ребенок – я говорю “ребенок”, они все уже взрослые – пока не ответил мне. Это Нив, старшая. Я не могу найти никаких следов матери, Дейрдре, и думаю, не сменила ли она имя или не уехала ли за границу. Свидетельства о смерти я не нашел. Мне не повезло и с Джорданом – это тот парень, которого, по словам Кевина Пирбрайта, били по лицу кожаной плеткой. Его нет ни в одном из переписных листов, так что он, должно быть, появился и исчез между переписями.

Но я, возможно, нашел старшую дочь Джонатана Уэйса, Эбигейл. Если я не ошибаюсь, она взяла девичью фамилию матери, Гловер, после того, как покинула церковь, и она пожарный.