Текст книги "Бегущая могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 58 страниц)

– Мы с Джеймсом не были, – вмешался Эдвард. – Никому не нравится думать, что их сорокалетние родители творят такое, когда их не видят.

Сэр Колин улыбнулся.

– Ну ладно, скажем так, это был шок со всех сторон, – продолжал он. – Но мы все души не чаяли в Уилле, как только он появился. Он был милым маленьким мальчиком. Уилл всегда был очень умным, но когда ему исполнилось шесть или семь лет, мы забеспокоились, что с ним что-то не так. У него был страстный энтузиазм – можно даже сказать, навязчивая идея – он не любил нарушать свой распорядок дня. То, что другие дети воспринимали спокойно, беспокоило его. Он не любил большие компании. На детских праздниках его можно было найти наверху тихо читающим или играющим в одиночестве. Мы немного волновались за него, поэтому отвели его к психологу, и ему поставили диагноз “легкая степень аутизма”, край аутистического спектра. Нам сказали, что ничего драматического, ничего серьезного. Психолог также сказал нам, что у него очень высокий IQ. На самом деле это не было неожиданностью: его способность обрабатывать информацию и его память были экстраординарными, а его возраст чтения был по крайней мере на пять лет старше его фактического возраста.

– Я рассказываю вам все это, – продолжал сэр Колин, – потому что я считаю, что особое сочетание способностей и причуд Уилла объясняет, по крайней мере частично, как ВГЦ удалось завербовать его. Был предыдущий инцидент, который нас сильно обеспокоил и который должен был стать предупреждением.

Когда Уиллу было четырнадцать, он познакомился с парой мальчиков в школе, которые сказали ему, что они радикальные социалисты, ведущие своего рода общую войну с властью. Уилл был довольно уязвим перед людьми, которым он, казалось, нравился, потому что на тот момент у него никогда не было много близких друзей. Он увлекся их философией всеобщего разрушения и начал читать всевозможные социалистические теории. Только когда они убедили его поджечь часовню, мы поняли, что происходит. Он был на волоске от исключения, и только признание одноклассницы на поздней стадии спасло его. Она знала, что эти мальчишки постоянно дразнят Уилла, чтобы посмотреть, как далеко они смогут убедить его зайти.

– После этого мы с Салли усадили его, – сказал сэр Колин, – и очень долго с ним разговаривали. Нам стало ясно, что Уиллу было трудно понять, когда люди могут быть двуличными. Он воспринимает все в черно-белых тонах и ожидает, что другие люди будут такими же прямолинейными, как и он, что было непреодолимым искушением для мальчиков, подстрекавших его к поджогу.

Однако, помимо этого инцидента, Уилл никогда не попадал в неприятности, и чем старше он становился, тем легче ему было заводить друзей. Характерно, что он пошел и купил книги для исследования аутизма, и он мог быть очень забавным по этому поводу. К тому времени, как он перешел в последний класс школы, мы с Салли были уверены, что в университете у него все будет хорошо. Он уже доказал, что может заводить хороших друзей, и его оценки были выдающимися.

Сэр Колин сделал глоток кофе. Страйк, которому понравилось то, как государственный служащий излагал информацию, не стал задавать вопросов и ждал, пока он продолжит.

– Затем, – сказал сэр Колин, ставя свою чашку, – за три месяца до отъезда Уилла в Дарем Эд попал в очень серьезную автомобильную аварию.

– У грузовика отказали тормоза, – объяснил Эд. – Он влетел прямо в светофор и врезался в мою машину.

– Боже, – сказала Робин. – Вы…?

– Он был в коме пять дней, – сказал сэр Колин, – и ему пришлось заново учиться ходить. Как вы понимаете, все внимание Салли и мое было приковано к Эду. Салли практически жила в больнице.

– Я виню себя в том, что произошло дальше, – сказал сэр Колин. Оба его сына хотели протестовать, но сэр Колин сказал: – Нет, позвольте мне сказать это. Уилл ушел в университет, и я не встречался с ним так часто, как хотел бы. Я должен был задать больше вопросов, не должен был принимать вещи за чистую монету. Он упомянул людей, с которыми выпивал, сказал мне, что вступил в пару обществ, его курсовая работа не казалась проблемой – но затем он исчез. Просто собрался и ушел.

– Его наставник предупредил нас, и мы очень волновались. Я сам пошел в университет и поговорил с некоторыми из его друзей, которые объяснили, что он был на выступлении ВГЦ, проводившемся в университете, где он поговорил с некоторыми членами, которые дали ему почитать литературу и попросили его посетить службу, что он и сделал. Следующее, что произошло, это то, что он снова появился в своем колледже, сдал свою комнату и ушел. С тех пор его никто не видел.

– Мы выследили его через храм в Руперт-Корте и узнали, что он находится на ферме Чепмен в Норфолке. Именно там зародился ВГЦ, и он до сих пор остается их крупнейшим центром идеологической обработки. Мобильные телефоны участникам запрещены, поэтому единственный способ связаться с Уиллом – написать ему, что мы и сделали. В конце концов, под угрозой полиции нам удалось вынудить церковь позволить нам встретиться с Уиллом в их центральном храме в Руперт-Корт.

– Эта встреча прошла очень плохо. Это было похоже на разговор с незнакомцем. Уилл был совершенно не похож на себя. Он встречал все, что мы говорили, с тем, что, как я теперь знаю, является стандартными тезисами и жаргоном ВГЦ, и он наотрез отказался покинуть церковь или возобновить учебу. Я вышел из себя, что был большой ошибкой, потому что это сыграло на руку церкви и позволило им изобразить меня его врагом. Я должен был сделать то, что делала Салли: просто излить любовь и показать, что мы не пытаемся контролировать или вводить его в заблуждение, что, конечно же, говорили о нас руководители церкви.

– Если бы я позволил Салли разобраться с делами, у нас был бы шанс вытащить его, но я был зол – зол на то, что он отказывается от своей университетской карьеры, и зол на то, что вызвал столько суеты и беспокойства, когда мы еще не знали, будет ли Эд до конца жизни прикован к инвалидной коляске.

– Какой это был год? – спросил Страйк.

– 2012 год, – сказал сэр Колин.

– Значит, он провел там почти четыре года?

– Правильно.

– И вы видели его только один раз с тех пор, как он присоединился к ним?

– Один раз лицом к лицу, а в остальном – только на фотографиях, сделанных “Паттерсон Инкорпорейтед”. Однако Эд его видел.

– Мы не разговаривали, – сказал Эд. – Я пытался подойти к нему в прошлом году на Уордор-стрит, но он просто повернулся и побежал обратно в храм Руперт-Корт. С тех пор я несколько раз прогуливался по этому району и заметил его издалека с его жестянкой для сбора. Он выглядит больным. Истощенным. Он самый высокий из нас и, должно быть, весит на несколько стоунов меньше его нормального веса.

– Очевидно, на ферме Чепмен хронически не доедают, – сказал сэр Колин. – Они много постятся. Я многое узнал о внутренней работе церкви через молодого бывшего члена по имени Кевин Пирбрайт. Кевин вырос в церкви. Он был там с трех лет.

– Ага, – сказал Джеймс, который в последние несколько минут производил впечатление человека, изо всех сил пытающегося держать язык за зубами. – У него было оправдание.

Наступил момент напряженной тишины.

– Извините, – сказал Джеймс, хотя и не посмотрел на них, но затем, очевидно, не в силах сдержаться, сказал с силой:

– Послушайте, Уилл, возможно, был слишком большим идиотом, чтобы не понимать, что поджог школьной часовни не решит проблему бедности в мире, но ладно. Ну бросьте же. Из всех возможностей вступления в секту он выбирает именно тот момент, когда мы ждем, чтобы узнать, будет ли Эд до конца жизни парализованным?

– Уилл думает не так, – сказал Эд.

– Нет, потому что он эгоцентричный, страдающий манией величия маленький засранец, – горячо возразил Джеймс. – Он прекрасно знает, что делает, и у него было много возможностей прекратить это делать. Не думайте, что он какой-то невинный полоумный, – бросил он Страйку и Робин. – Уилл может быть чертовски снисходителен к любому, кто не так умен, как он, и вы бы слышали его в споре.

– Джеймс, – тихо сказал Эд, но его брат проигнорировал его.

– Моя мама умерла в Новый год. Одним из ее последних сознательных действий было написать письмо Уиллу, умоляя его позволить ей увидеть его еще раз. Ничего. Ничего в ответ. Он позволил ей умереть, беспокоясь о нем, отчаянно желая его увидеть, и на похороны он тоже не пришел. Это был его выбор, и я никогда ему этого не прощу. Никогда. Так. Я сказал это, – сказал Джеймс, хлопнув себя ладонями по бедрам, прежде чем подняться на ноги. – Извините, я не могу этого сделать, – добавил он и, прежде чем кто-либо успел заговорить, вышел из комнаты.

– Я думал, что так и будет, – пробормотал Эд.

– Мне очень жаль, – сказал сэр Колин Страйку и Робин. Его глаза увлажнились.

– Не беспокойтесь о нас, – сказал Страйк. – Мы видели гораздо худшее.

Сэр Колин снова откашлялся и сказал с легкой дрожью в голосе:

– Самым последним сознательным действием Салли было умолять меня вытащить Уилла. Извините меня, – добавил он, когда из-под бифокальных очков начали течь слезы, и он нащупал носовой платок.

Эд с трудом поднялся, чтобы сесть рядом с отцом. Когда тот передвигался вокруг стола, Страйк заметил, что он все еще сильно хромает.

– Брось, папа, – сказал он, кладя руку на плечо сэра Колина. – Все в порядке.

– Обычно мы не ведем себя так на публике, – сказал сэр Колин Страйку и Робин, стараясь улыбнуться и вытирая глаза. – Просто Салли… это все еще очень… совсем недавно…

По мнению Робин, это было неудачное время, когда к их столику подошел служащий, чтобы предложить обед.

– Да, очень хорошая идея, – хрипло сказал сэр Колин. – Давайте поедим.

К тому времени, когда меню было предоставлено, а еда заказана, сэр Колин обрел самообладание. Как только официант оказался вне пределов слышимости, он сказал:

– Конечно, Джеймс прав до определенного момента. У Уилла потрясающий интеллект, и он беспощаден в дебатах. Я просто пытаюсь объяснить, что у него всегда была… Тревожная наивность, связанная с очень мощным мозгом Уилла. У него очень хорошие намерения, он действительно хочет сделать мир лучше, но ему также нравится определенность и правила, которым нужно следовать. До того, как он нашел пророков ВГЦ, был социализм, а до этого он был очень надоедливым скаутом – утомительным для лидеров Скаутов, потому что не любил шумных игр, но был столь же утомительным для нас, с его бесконечными добрыми стремлениями, и желанием обсудить, был ли это хороший ход, если его попросили сделать это, или ему приходилось придумывать свои собственные благотворительные действия, чтобы они соответствовали требованиям.

– Но настоящая проблема Уилла, – сказал сэр Колин, – в том, что он не видит зла. Для него это теоретически безликая мировая сила, которую нужно уничтожить. Он совершенно слеп к этому, когда оно находится близко.

– И вы считаете, что ВГЦ – это зло?

– О да, мистер Страйк, – тихо сказал сэр Колин. – Да, боюсь, что это так.

– Вы пробовали навести его? Устроить еще одну встречу?

– Да, но он отказался. На ферму Чепмен допускаются только члены церкви, и когда мы с Эдом попытались посетить службу в храме Руперт-Корт, чтобы поговорить с Уиллом, нам отказали во входе. Это зарегистрированное религиозное здание, поэтому у них есть законное право не пускать посетителей. Из того факта, что нам не разрешили войти, мы сделали вывод, что в церкви есть фотографии членов семьи Уилла, и они приказали церковным служащим не пускать нас внутрь.

– Как я уже говорил вам по телефону, именно так “Паттерсон Инк” все испортили. Они отправили в храм того же человека, который наблюдал за фермой Чепмен. По всему периметру фермы Чепмен установлены камеры, так что церковные власти уже знали, как выглядел этот человек, и когда он прибыл в Руперт-Корт, они сказали ему, что знают, кто он такой и на кого работает, и что Уилл в курсе, что я поручил частным детективам следить за ним. В этот момент я разорвал свой контракт с “Паттерсон Инк”. Они не только не смогли найти никакой информации, которая помогла бы мне вытащить Уилла, но и укрепили версию церкви, направленную против нашей семьи.

– Значит, Уилл все еще на ферме Чепмен?

– Насколько нам известно, да. Иногда он выезжает собирать деньги в Норвиче и Лондоне. Иногда он остается на ночь в храме на Руперт-Корт, но в остальное время он на ферме. Кевин сказал мне, что новобранцы, которые не доходят до семинаров и молитвенных собраний, обычно остаются в центрах идеологической обработки – или духовных ретритах, как их называет церковь. Судя по всему, на ферме Чепмен много тяжелого труда.

– Как вы познакомились с этим… – Страйк сверился со своими записями, – Пирбрайтом?

– Я связался с ним через его блог о ВГЦ, – сказал сэр Колин.

– Он согласится поговорить с нами?

– Я уверен, что так и было бы, – тихо сказал сэр Колин, – но он мертв. Его застрелили в августе прошлого года.

– Застрелили? – одновременно повторили Страйк и Робин.

– Да. Одна пуля в голову у него дома, в его квартире в Каннинг-Тауне. Это было не самоубийство, – сказал сэр Колин, предвосхищая вопрос Страйка. – Оружие на месте происшествия обнаружено не было. Паттерсон поговорил с полицейским: они считают, что это убийство было связано с наркотиками. Очевидно, Кевин имел дело с ними.

– Вы знали об этом?

– Нет, но я бы не стал… Думаю, бедняга хотел произвести на меня впечатление, – грустно сказал сэр Колин. – Хотел казаться более уравновешенным, чем он был на самом деле. У него больше никого не было, потому что остальные члены его семьи до сих пор находятся в ВГЦ. Я никогда не был в его квартире, и только ближе к концу он признался, как это тяжело для него, описывать все, что с ним происходило, пытаясь собрать воедино свои воспоминания для своей книги о ВГЦ. Я должен был понять это, я должен был дать ему какой-то совет. Надо было помнить, что он был ущербным человеком, вместо того, чтобы относиться к нему как к оружию, которое можно использовать против церкви.

– Я вообще ничего о нем не слышал за месяц до того, как его застрелили. Болезнь Салли была признана неизлечимой, а Кевина я отчитал за то, что он вел себя неадекватно и не помогал: я имею в виду поведение, которое вредило ему самому, не считая моего желания вывести Уилла из ВГЦ. Он устроил сцену на автограф-сессии Джайлса Хармона, ругаясь и крича. Я постоянно пытался внушить ему, что такая тактика может иметь только неприятные последствия, но он был очень зол, очень ожесточен.

– Как вы думаете, это было нападение, связанное с наркотиками?

Эд покосился на отца, который помедлил, прежде чем сказать:

– Я был в довольно возбужденном состоянии, когда услышал, что его застрелили, и… Если честно, мои мысли сразу же обратились к ВГЦ,

– Но вы передумали?

– Да. Им не нужно оружие; у них есть дорогие адвокаты. Они умеют пресекать критику: статьи сочувствующих журналистов, знаменитости, занимающиеся пиаром… Кевин на самом деле был очень мелкой сошкой, даже если бы ему удалось закончить свою книгу. Они уже заставили его снять все серьезные обвинения, которые он сделал в своем блоге, а также выдвинули против него обвинения в жестоком обращении.

– Что за обвинение?

– Сексуального характера, – сказал сэр Колин. – Они утверждали, что он надругался над своими сестрами. Согласно письму, полученному Кевином от Совета директоров, обе девушки выдвинули против него довольно подробные обвинения. Теперь я знаю не хуже других, что сексуальное насилие распространено повсеместно. Одна из благотворительных организаций, с которой я работаю, помогает выжившим, так что я слишком хорошо знаком со статистикой и не заблуждаюсь: множество внешне очаровательных людей совершают ужасные вещи за закрытыми дверями. Разумеется, я не могу сбрасывать со счетов возможность того, что Кевин действительно совершил насилие над этими девочками, но, если бы церковь действительно считала его виновным, она бы сообщила об этом в полицию, а не писала Кевину письмо с угрозами. В целом, я думаю, что это была еще одна попытка запугать его, а учитывая то, что Кевин рассказал мне о внутренней работе церкви, я думаю, что, скорее всего, его сестер запугали, заставив подписать эти заявления… Я хотел присутствовать на похоронах Кевина, – с грустью сказал сэр Колин, – но это оказалось невозможным. Я навел справки: его мать, которая все еще находится в церкви, предпочла похоронить его на ферме Чепмен. Должен признаться, меня это очень расстроило… Кевин так боролся за то, чтобы вырваться…

Их еда прибыла. Страйк, который заказал морского окуня, а не бифштекс, который ему очень хотелось, спросил:

– Можно ли что-нибудь сделать на законных основаниях в отношении Уилла?

– Поверьте мне, я пытался, – сказал сэр Колин, беря нож и вилку. – У Уилла есть трастовый фонд, который ему оставил отец Салли. Теперь он забрал половину денег оттуда и отдал их в ВГЦ. Я хотел, чтобы его осмотрел психиатр, но когда в церкви пронюхали об этом, они устроили ему встречу с одним из своих, который выдал Уиллу полную справку о здоровье. Он достиг совершеннолетия и признан психически дееспособным. Это полный тупик.

– Я пытался заинтересовать свои политические контакты церковью и тем, как она работает, но все, кажется, боятся браться за это, учитывая знаменитых последователей и ее хваленую благотворительную деятельность. Есть один депутат, которого я сильно подозреваю в членстве. Он агитирует за них в парламенте и становится очень агрессивным по отношению ко всем, кто их критикует. Я пытался заинтересовать некоторых из моих контактов в прессе подробным разоблачением, но они тоже опасаются того, что на них подадут в суд. Никто не хочет иметь с этим дело.

– Кевин очень хотел подать в суд на ВГЦ на основании жестокого обращения с ним и его семьей. Салли и я были более чем счастливы финансировать дело, но мои адвокаты считали, что шансы Кевина на успех очень малы. Дело было не только в том, что он уже был вынужден признать ошибки в своем блоге; у него были очень странные убеждения.

– Какие, например?

– Он был убежден, что духовный мир реален. На самом деле он думал, что ВГЦ может вызывать мертвых. Паттерсон пытался найти других людей, которые могли бы дать показания, но ничего не нашел.

– Вы когда-нибудь думали о том, чтобы вернуть Уилла силой? Схватить его на Уордор-стрит?

– Мы с Салли обсуждали это в крайнем случае, – признался сэр Колин, – но мы испугались этой мысли, когда узнали, что случилось с молодым человеком, чья семья поступила именно так в 1993 году. Его звали Александр Грейвс (Graves – могилы, прим.пер). Он тоже из богатой семьи. Его отец буквально похитил его на улице, когда он собирал деньги. Грейвс был в очень плохом психическом состоянии, когда его вытащили, и через пару дней повесился в семейном доме.

– За последние несколько лет я много читал о контроле над разумом, – продолжал сэр Колин, его еда становилась все холоднее по мере того, как он говорил. – Я знаю гораздо больше, чем в начале, о методах, которые использует ВГЦ, и о том, насколько они эффективны. Кевин рассказал мне многое из того, что там происходит, и это классическая культовая манипуляция: ограничение информации, контроль над мыслями и эмоциями и так далее. Теперь я понимаю, почему Уилл так быстро изменился. Он буквально не в своем уме.

– Может быть, – согласился Эд. – Не приходить, когда мама умирала, не присутствовать на ее похоронах. В прошлом году у Джеймса и его жены родились мальчики-близнецы, а он их даже не видел.

– Так чего именно вы хотите добиться, наняв нас? – спросил Страйк.

Сэр Колин положил нож и вилку, чтобы достать из-под стула старый черный портфель, из которого он извлек тонкую папку.

– До того, как юристы ВГЦ заставили Кевина закрыть свой блог, я распечатал копии. Здесь также есть два длинных электронных письма от Кевина, которые объясняют участие его семьи в церкви и некоторые инциденты, свидетелем которых он был или в которых участвовал. Он упоминает людей и места и выдвигает как минимум одно уголовное обвинение в отношении Джонатана Уэйса, основателя ВГЦ. Если кого-то из других людей, которых Кевин упоминает в этих документах, можно убедить говорить или даже давать показания, особенно про принуждение или контроль над разумом, я мог бы что-то сделать на законных основаниях. Как минимум, я хотел бы убедить ВГЦ позволить мне снова увидеть Уилла.

– Но в идеале вы хотели бы вытащить его?

– Конечно, – сказал сэр Колин, – но я допускаю, что это может быть нереалистично. Отчет “Паттерсон Инкорпорейтед” тоже здесь, чего бы он ни стоил. В основном они сосредоточились на наблюдении за передвижениями Уилла, его приездами и уходами в Руперт-Корт и на Ферму Чепмена. Их идея заключалась в том, чтобы получить на камеру оскорбительное или запугивающее поведение или указание на то, что Уилл недоволен или его принуждают. Пара их людей подошла к нему на улице, под прикрытием, и попыталась завести с ним разговор, но он уверял, что совершенно счастлив, и пытался завербовать их или уговорить отдать наличные… Так что: что вы думаете? – сказал сэр Колин, переводя взгляд со Страйка на Робин и обратно. – Наше дело безнадежно?

Прежде чем Страйк успел ответить, Робин протянула руку за документами, которые принес с собой сэр Колин.

– Нет, – сказала она. – Мы будем очень рады помочь.

Глава 5

Шесть на пятом месте означает:

Придание продолжительности своему характеру через настойчивость.

Это счастье для женщины…

И-Цзин или Книга Перемен

– Все в порядке, – сказал Страйк через час в ответ на извинения Робин за то, что она взяла дело, не посоветовавшись с ним. – Я бы и сам сказал то же самое, но у меня был полный рот картошки.

Два партнера удалились в ближайший паб после того, как покинули Эдерсонов. “Золотой лев” был маленьким, богато украшенным в викторианском стиле, и они сидели на высоких кожаных барных стульях за круглым столом.

– Прошлой ночью я просматривала веб-сайт ВГЦ, – сказала Робин, которая пила апельсиновый сок, потому что ей нужно было в ближайшее время уйти на работу по наблюдению. – Они владеют огромным количеством элитной недвижимости. Это место в Руперт-Корт, должно быть, обошлось им в целое состояние в самом центре Вест-Энда, и это еще не считая храмов и центров в Бирмингеме и Глазго. Могут ли они зарабатывать все эти деньги легально?

– Ну, они устраивают курсы по самореализации по всей стране за пятьсот фунтов в день и молитвенные ретриты в огромном количестве. У них десять с лишним тысяч членов, собирающих для них деньги, жертвующих пятую часть своей зарплаты и передающих наследство в их пользу. Все это может сойтись. Можно было бы подумать, что налоговая инспекция будет следить за ними со всех сторон, так что либо они чисты, либо у них есть крутой бухгалтер, который знает, как скрывать сомнительные делишки. Но брать деньги у идиотов, к сожалению, не преступление.

– Ты согласен с Джеймсом, не так ли? Уилл идиот?

Прежде чем ответить, Страйк сделал глоток пива.

– Я бы сказал, что людям, которые присоединяются к культам, обычно чего-то не хватает.

– А что насчет Джайлса Хармона? Богатый, успешный писатель, очень умный, как…

– Я за Оруэлла, – сказал Страйк. – Некоторые идеи настолько глупы, что в них верят только интеллектуалы. Знаешь, я не вижу другого способа сделать это должным образом, кроме того, как заслать кого-нибудь на ферму Чепмен под прикрытием.

Робин провела последние пару дней, готовясь именно к этому разговору.

– Это означает, что сначала нужно посетить храм на Руперт-Корт. Я разобралась: ты не можешь просто так появиться на ферме Чепмен, тебя должны туда пригласить, а значит завербовать в одном из храмов. Кто бы ни появился в Руперт-Корт, ему понадобится полностью проработанная личность с предысторией, которую он использует с момента своего первого контакта с членами церкви, и я думаю, что он должен выглядеть так, как будто у него много денег, чтобы сделать его действительно привлекательной перспективой для вербовки.

Страйк, который прекрасно знал, что слушает презентацию, сказал: – И я полагаю, ты не думаешь, что Барклай, Шах или Литтлджон будут убедительны в роли богатых богомольцев.

– Ну, – сказала Робин, – я сомневаюсь, что Барклай протянет даже час, прежде чем его начнет выводить из себя все это. Литтлджон был бы идеален, если бы церковь была молчаливым орденом…

Страйк рассмеялся.

– …а у Дэва маленькие дети, так что он не захочет отсутствовать несколько недель. Возможно, Мидж, но она никогда раньше не работала под прикрытием. Я знаю, что я тоже нет, не в таком виде, – быстро сказала Робин, прежде чем Страйк успел высказать эту мысль, – Но у меня никогда не срывалось прикрытие, даже когда я каждый день была Венецией Холл в Палате общин.

– А что, если работа продлится несколько недель? – спросил Страйк.

– Тогда это продлится несколько недель, – сказала Робин, слегка пожав плечами.

Так случилось, что Страйк уже решил, что Робин лучше всего подходит для этой работы, но у него был второстепенный мотив для принятия ее предложения. Вынужденная разлука на несколько недель, пока она находилась на ферме Чепмен, могла лишь немного осложнить ее отношения с Райаном Мерфи, но большего Страйк и не хотел. Однако, поскольку он не хотел слишком быстро соглашаться, чтобы его не заподозрили в скрытых мотивах, он просто кивнул и сказал:

– Хорошо, что ж, это может сработать. Однако это нужно обдумать.

– Я знаю. Я не могу носить парик на ферме Чепмен, поэтому подумываю о радикальной стрижке.

– В самом деле? – не подумав, спросил Страйк. Ему нравились ее волосы.

– Придется, я уже несколько лет хожу по окрестностям Руперт-Корта. Последнее, что нам нужно, это чтобы кто-нибудь узнал меня, особенно если они видели, как я вхожу и выхожу из офиса.

– Ладно, справедливо, – сказал Страйк, – но не надо брить голову.

– Я не пытаюсь попасть в общество кришнаитов, – сказала Робин. – Я думала, может быть, короткие и красивого смелого цвета. Девушка с частным образованием, которая хочет выглядеть немного альтернативно, но не настолько радикально, чтобы ее родители напугались и перестали оплачивать ее счета. Может быть, у нее недавно был тяжелый разрыв, и знаешь, теперь ей нужно чувство цели и что-то, что заполнит пространство, где, как она думала, должна была состояться свадьба.

– Ты много думала об этом, – сказал Страйк, усмехнувшись.

– Конечно. Я хочу эту работу.

– Почему? – спросил Страйк. – Почему ты этого так хочешь?

– Меня всегда интересовал контроль разума. Мы коснулись этого на моем курсе в университете.

Робин изучала психологию до того, как бросила университет. Их незавершенные степени были одной из общих черт, которые были у нее и Страйка.

– Окей, это все звучит хорошо. Разработай полное прикрытие, и мы сможем скорректировать график, чтобы ты уделяла приоритетное внимание субботним утрам в храме.

– Единственная проблема – это одежда, – сказала Робин. – Я не выгляжу так, будто у меня куча денег в плане одежды.

– Ты всегда прекрасно выглядишь, – сказал Страйк.

– Спасибо, – сказала Робин, слегка покраснев, – но если я собираюсь убедить ВГЦ, что у меня много денег, вот такие вещи, – она подняла свою сумку через плечо, которой было шесть лет, – не будут этого показывать. Думаю, я могла бы арендовать пару дизайнерских нарядов и сумочек. Я никогда этого не делала, но я знаю, что ты можешь,

– Я мог бы помочь, – неожиданно сказал Страйк. – Ты можешь одолжить что-нибудь у Пру.

– У кого?

– У моей сестры, – сказал Страйк. – Пруденс. Терапевт.

– О, – заинтригованно сказала Робин.

Она встречалась только с двумя из восьми сводных братьев и сестер Страйка, да и то ненадолго. Семья у него была, мягко говоря, непростая. Страйк был внебрачным сыном рок-звезды, с которым встречался всего дважды, и покойной матери, которая пресса обычно описывала как суперпоклонницу. Хотя Робин знала, что Страйк, наконец, согласился впервые встретиться со своей сводной сестрой Пруденс несколько месяцев назад, она понятия не имела, что теперь они в таких отношениях, что она может одолжить дорогую одежду его напарнику-детективу.

– Я думаю, у вас примерно такой же… – Страйк сделал неопределенный жест, вместо того чтобы сказать ‘размер’. – Я попрошу ее. Возможно, тебе придется пойти к ней домой, чтобы примерить это.

– Нет проблем, – сказала Робин, слегка опешив. – Было бы здорово, если бы Пруденс не возражала одолжить вещи совершенно незнакомому человеку.

– Ты не совсем незнакомка, я ей все о тебе рассказал, – сказал Страйк.

– Так… значит, все идет хорошо? – спросила Робин. – Ты и Пруденс?

– Ага, – сказал Страйк. Он сделал еще глоток пива. – Она мне нравится намного больше, чем любой из других детей моего отца – низкая планка, надо признать.

– Тебе нравится Эл, – сказала Робин.

– Расплывчато. Он до сих пор злится на меня, потому что я не пошел на эту чертову вечеринку Рокби. Куда ты направляешься после этого?

– Сменить Дэва в Бекслихите, – сказала Робин, проверяя время на своем телефоне. – Вообще-то мне пора идти. А ты?

– Выходной день. Я отсканирую этот материал в офисе и отправлю тебе по электронной почте, – сказал Страйк, указывая на картонную папку с документами, которую Колин Эденсор передал Робин.

– Отлично, – сказала Робин. – Тогда до завтра.

Глава 6

Шесть на четвертом месте означает:

Завязанный мешок.

Ни порицания, ни похвалы.

И-Цзин или Книга Перемен

Робин провела шестиминутную прогулку от станции “Золотой лев” до станции “Грин-парк”, занимаясь тем, что она решительно приучила себя не делать последние восемь месяцев: размышлениями о Корморане Страйке в любом контексте, кроме работы и дружбы.

Долгожданное осознание того, что она влюблена в своего партнера по работе, пришло к Робин Эллакотт в прошлом году, когда она узнала, что у него был роман, который он тщательно скрывал от нее. В этот момент Робин решила, что единственное, что можно сделать, это разлюбить, и именно в духе этого несколько недель спустя она согласилась на первое свидание с Райаном Мерфи.

С тех пор она делала все возможное, чтобы держать внутреннюю дверь наглухо закрытой для всех чувств, которые она могла испытывать к Страйку, надеясь, что любовь увянет и умрет от недостатка внимания. На практике это означало, что, оставаясь наедине с собой, она решительно отгоняла от себя мысли о нем и отказывалась от сравнений между ним и Мерфи, как это пыталась сделать Илса в день крестин. Когда, несмотря на все усилия, в голову лезли непрошеные воспоминания – то, как Страйк обнимал ее в день свадьбы, или опасный пьяный момент у бара “Ритц” на ее тридцатилетие, когда он дернулся, чтобы поцеловать ее, – она напоминала себе, что ее партнер-детектив – человек, вполне счастливый в одинокой жизни, перемежающейся романами с (обычно роскошными) женщинами. Ему был сорок один год, он никогда не был женат, добровольно жил один в спартанской мансарде над офисом и имел глубоко укоренившуюся склонность возводить барьеры на пути к близости. Хотя в отношении Робин эта сдержанность несколько ослабла, она не забыла, как быстро она вернулась после той ночи в “Ритце”. Короче говоря, Робин теперь пришла к выводу, что чего бы она ни хотела когда-то, Страйк никогда не хотел этого.