Текст книги "Талли"

Автор книги: Паулина Симонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 50 страниц)

глава двадцатая
ТАЛЛИ

Талли Мейкер и Джек Пендел

поклялись в любви до гроба.

Талли Мейкер и Джек Пендел,

как они любили оба!

Но он уехал; она разобралась в себе,

и потом им пришлось изумиться судьбе:

хоть друг друга они любили всегда,

им всегда было страшно

смотреть друг другу в глаза.

Н.А. Де Марко

1 августа 1990 года

Ближе к вечеру Талли пошла к Джеку. Робин остался дома ухаживать за Дженни.

Она медленно брела по Маквикар-стрит. Она миновала Уэшборн и повернула налево на Семнадцатую улицу. Она чуть было не повернула налево еще раз, чтобы пройти по Уэйн-стрит мимо Сансет-корт, но не нашла в себе сил. Тогда она решила еще раз зайти на могилу Дженнифер, а уж потом отправиться на Лейксайд Драйв.

Ворота церкви Святого Марка, как всегда, скрипнули. Точь-в-точь дверь в спальне Бумеранга.

Мощеная дорожка была покрыта горячей пылью. Но в глубине двора, в густой тени дубов, всегда было прохладно.

И тут Талли увидела Джека. Сидя на корточках, он обихаживал розовый куст на могиле Дженнифер. Она пожалела, что не пошла сразу к нему домой. Тогда она бы выиграла несколько лишних минут.

Он улыбнулся ей.

– Привет. Что ты здесь делаешь? Как прошел суд?

– Прекрасно, – солгала Талли, стараясь нащупать внутри себя опору. Но эта опора тоже скрипела. Казалось, скрипело все внутри Талли. Она медленно подошла к нему. «Я хочу сесть, – подумала она, – но здесь не на что».

– Давай не будем долго задерживаться, – сказала Талли. – Я уже приходила сюда сегодня утром.

– Зачем ты тогда опять пришла сюда? Искала меня?

– Вроде того. По-видимому.

Он погладил ее по щеке.

– Пойдем ко мне. Я покажу тебе карту, – стоя на коленях, он рыхлил землю у самых корней. – Я составил карту нашего путешествия. Я решил, что мы можем потратить несколько лишних дней и проехать через Большой Каньон.

– Через Каньон? Там же большая пропасть посередине?

Талли посмотрела на куст белых роз, вдохнула в себя горячий воздух Большого Каньона и попыталась представить, что сказал бы Бумеранг, увидев Большой Каньон. Она снова перевела взгляд на Джека. Каждое воскресенье, зимой и летом, он приносит цветы Дженнифер. Она начала считать овец, стараясь успокоиться, ведь он всегда был спокоен с ней, и ей хотелось хоть немного ему соответствовать.

– Да, огромная пропасть. Но, может быть, там есть мост. – Он поднялся с колен. Улыбка на его лице погасла. – Что случилось, Талли? Ты не была в суде?

Талли невольно залюбовалась пышно цветущими розами.

Она покачала головой.

– Джек, – сказала она дрогнувшим голосом. – Я не могу поехать.

– Что? Посмотри на меня. Что ты сказала?

Талли не могла взглянуть в его глаза.

– Я не могу поехать, Джек.

– Он опять не отдает тебе Бумеранга?

Она держалась прямо – на большее в этот момент она была не способна. Она держалась прямо в его любимом платье, в его любимых белых босоножках.

– Талли, будь так добра, посмотри на меня, – серьезно сказал Джек. – Спасибо. Ну?

– Я не могу поехать, Джек Пендел, – повторила она.

Он подошел к ней и сжал ей виски. Талли посмотрела ему в лицо, но быстро закрыла глаза и едва слышно сказала:

– Я просто не могу.

Джек еще какое-то мгновение сжимал ей виски, потом опустил руки и сделал шаг назад.

После долгого молчания он сказал:

– Я знал это. Черт меня побери, я это хорошо знал.

– Прости меня, Джек.

– Талли, я снял для нас дом.

– Я знаю, – сказала она, ища глазами, на что бы опереться.

– Последние шесть лет я возвращался сюда только ради тебя, можешь мне поверить.

– Я знаю, – печально повторила она.

– Теперь, когда умерла моя мать, мне здесь вообще нечего делать. Я не хочу больше здесь оставаться.

– Я знаю, – в третий раз сказала Талли.

Джек глубоко вздохнул.

– Что случилось, Талли? Все будет хорошо. Нам пора.

Она не ответила и не посмотрела на него – он пристально вглядывался в ее опущенное лицо.

– Это не Бумеранг. Это что-то другое. Верно? – спросил Джек.

Она еще раз оглядела маленькое кладбище и уже искала, не на что опереться, а куда упасть. Она переминалась с ноги на ногу, ей очень хотелось, чтобы какой-нибудь звук разрушил невыносимую тишину. Издалека донесся вой полицейской сирены. Слишком далеко. Недостаточно громко.

– Говори, Талли, – Джек приготовился принять удар. – Я не буду тебе помогать в этом.

Она отвернулась, чтобы он не мог видеть ее лица. Или скорее чтобы самой не видеть его лица, этого неизменившегося, неменяющегося, прекрасного лица с такими же серыми, как у нее, глазами. Ей хотелось прикоснуться к его губам.

«Ты был прав, Джек Пендел, наш футбольный капитан, наш футбольный герой. Никого нельзя бросить безболезненно. Выходит, ты напрасно любил меня все эти годы? Выходит, ты любил меня, верил, что мне нужна только твоя любовь, что я так же, как ты, хочу уехать, и все это было напрасно? И я еще спрашивала тебя, не разобьешь ли ты мое сердце».

– Ох, Талли, – беспомощно произнес Джек.

Она сдерживалась, чтобы не заплакать, но все же не смогла побороть короткого отрывистого рыдания. Она открыла рот, но не могла выговорить ни слова, и совсем по– детски вытерла лоб тыльной стороной предплечья.

Джек перестал требовать, чтобы она смотрела ему в лицо.

– Скажи мне, – заговорил он охрипшим голосом. – Скажи мне.

– Джек, Джек… – прошептала она. – Прости меня.

– Скажи мне, Талли. Почему ты не едешь?

– Джек, я не могу переступить через всю мою жизнь, – с чувством сказала она. – Не могу. Не могу вдруг взять и погнаться за какой-то другой жизнью.

– Конечно, зачем тебе? Ведь радуги бывают и здесь.

Они говорили очень тихо.

– А как же Калифорния, Талли? – спросил Джек.

Талли вздрогнула.

– Я ведь проживу и без Калифорнии, правда?

– Да, конечно. Ты без чего угодно проживешь. – И добавил: – А как же я?

Талли сильно сжала ладони и поднесла их к губам.

– Я не могу оставить его, – выдавила она.

– Робина?

Она кивнула.

– Не можешь или не хочешь?

– Не хочу, – прошептала она.

Джек застонал.

– А я как же? Ты бросишь меня?

– Джек, я прожила с ним жизнь. Я родила от него ребенка…

– Ты и от меня родила ребенка, – перебил ее Джек. – Ты родила от меня Дженнифер.

– Я не могу его оставить, – повторила Талли.

Прошло несколько минут.

– Я не собираюсь отказываться от Дженнифер, – сказал он.

Талли еще сильнее сжала ладони.

– Джек, прошу тебя, не надо.

Он не сводил с нее глаз.

– Могу я попробовать уговорить тебя?

– Можешь, – сказала Талли устало, – но я бы этого не хотела.

– Могу я подать в суд, требуя родительские права?

– Если хочешь пропустить нас всех через мясорубку. Если хочешь отомстить мне.

– Думаешь, мне не отдадут ее?

Талли покачала головой.

– Не отдадут. И потом… ты сам знаешь, что Дженнифер должна остаться с мамой.

– Конечно, должна, – согласился Джек и схватил Талли за плечи. – Поедем, Талли.

Она попыталась высвободиться, но его руки держали ее очень крепко.

– Я не могу, Джек, – сказала Талли. – Просто не могу.

Джек отпустил ее.

– Не могу поверить, что ты это говоришь. «Не могу его оставить», – мрачно сказал Джек. – Ты же всегда хотела уйти от него.

Талли снова покачала головой.

– Я только обманывала и мучила себя.

– И заодно ты обманывала и мучила нас – меня и Робина.

– И себя.

– А теперь ты решила, что всегда хотела быть с ним.

– Прости меня, Джек, – молила Талли. – Прости меня. Пожалуйста. Я обещаю тебе, он обещает тебе: ты сможешь видеть Дженни в любое время…

– Чудно, Талли, – Джек перебил ее, – чудно. Я буду надевать свой лучший костюм и приходить на воскресный обед.

– Прости меня, пожалуйста, – сказала она. – Ты знаешь, как я устала от… всего.

– Да, – сказал Джек. – Но я не знал, что это «все» – и есть я.

Она опустилась на колени. Он тоже встал перед ней на колени.

– А если я останусь здесь? – спросил он с отчаянием в голосе.

Талли в изнеможении покачала головой.

– Я останусь здесь, – не сдавался Джек. – Мы снимем дом, подальше от Техас-стрит. Тебе не придется уходить с работы. Робин может навещать сына. Я останусь здесь, Талли.

Талли покачала головой..

– Джек, не надо, прошу тебя.

– Значит, ты не хочешь, чтобы я оставался здесь?

Она не ответила.

Он поднялся с колен и посмотрел на нее сверху вниз.

– Ох, Талли, – сказал он. – Какой я дурак! Теперь-то я понял. Ты порвала со мной, верно? Уже давно, а я просто не знал об этом, так?

Талли вытирала слезы.

Джек отнял ее руки от лица и взял ее за подбородок.

– Посмотри на себя. Ты сплошное недоразумение, – своими ладонями он вытер ее слезы. – Ладно, Талли. Я не очень-то хочу здесь оставаться, сама знаешь. Пожалуйста, позволь мне попробовать уговорить тебя уехать со мной.

– Не надо, Джек… Прошу тебя, не надо.

– Ты именно этого хочешь? Именно этого? Ты поклянешься мне? Ты поклянешься себе? Это твоя судьба?

Талли едва заметно кивнула.

– Я тебе не верю, Талли Мейкер. Талли Де Марко. Я жил там, я видел то, что ты никогда не видела, я слышал то, что ты никогда не слышала: шум океанского прибоя, который наполняет мою голову шумом, а душу – покоем. Я не верю тебе, но пусть будет так. – Он грустно улыбнулся. – Я думал, ты поедешь со мной, я так хотел этого… Я так хотел, чтобы исполнились наши мечты…

Талли стояла на коленях с молитвенно сложенными руками. Она подняла на него глаза.

– Джек, как ты не понимаешь, что из всех нас ты один осуществил свою мечту. Подумай об этом. Только твоя мечта исполнилась.

– Правда? – горько бросил он. – Тогда почему мне так хреново?

Талли прижалась губами к его ноге.

– Все будет хорошо, Джек Пендел. Все будет хорошо.

Он сделал шаг назад.

– Для тебя, конечно. Ты удивительное существо. Ты все время жила словно на краю бездны, и мы все боялись даже дышать на тебя, чтобы ты в эту бездну не упала. Но теперь я понимаю, что ты не только не падаешь ни в какую бездну, ты стоишь незыблемо, как гранитный утес, а мы все отскакиваем от тебя, как пинг-понговые шарики.

– Это неправда, – возразила она. – Я устояла только благодаря тебе. Когда родилась Дженни, ты спас мне жизнь.

Джек раздраженно махнул рукой.

– Ты забываешь, дорогая Талли, что не окажись ты у меня, тебя спасать не пришлось бы.

– Джек, не говори так! – вскричала Талли, – Это неправда. Только благодаря тебе я… здесь сейчас…

Пустые слова.

– Ну чем ты не счастливица? – язвительно спросил Джек. – Ну чем я не счастливчик? Я не так наивен, как тебе известно. Я знал, что кто-нибудь обязательно будет принесен в жертву. Но все эти годы, лежа ночью на берегу океана, я думал о тебе, я мечтал, чтобы ты лежала рядом со мной и слушала шум волн, и все эти годы я любил тебя, строил планы для нас, возвращался к тебе, и я не мог себе представить, что ты пожертвуешь мной.

– Я тоже не могла представить.

– И вот, пожалуйста, ты сделала это.

Он стиснул зубы.

Талли все так же стояла на коленях и смотрела снизу на его лицо, зная, что оно навсегда врежется ей в память.

Джек подал ей руку и помог подняться.

– Талли, ты меня больше не любишь?

Она коснулась его губ мокрыми пальцами.

– Люблю, как свою душу.

Талли смотрела в это любимое лицо. Он взрослый мужчина. На своем веку он уже видел немало боли, испытал немало боли, причинил немало боли. Она надеялась, что у него хватит мужества и силы, что он выдержит, не потеряет власть над собой, не заплачет. Потому что она так устала, потому что если это произойдет, она не сможет уйти от него.

– Ты его любишь? – спросил Джек. – Нет, не отвечай. Какая мне разница? И потом… я уже знаю твой ответ.

Они замолчали. Талли с нежностью погладила его по волосам.

– Но я люблю и свою жизнь, Джек. Я никогда не думала, что смогу сказать так о своей жизни здесь, о Канзасе, о Топике, о моем доме. Но вот я говорю это. Я люблю Канзас. Я люблю дом на Техас-стрит, я люблю свою работу, я люблю своего сына… и… мою маленькую дочку.

– Я очень надеюсь, что это так, Талли, – с чувством сказал Джек.

Немного помолчав, он сказал:

– А я люблю тебя.

– А я тебя, – ответила Талли, прижимая сжатый кулак к сердцу.

Она притянула Джека к себе и поцеловала его глаза.

Они были солеными на вкус. Она обхватила руками его голову и поцеловала его в губы – губы, которые каждый раз заставляли ее трепетать – тысячи раз за те многие дни, что они провели вместе. И потом, закрыв глаза, она потерлась щекой о его колючую щеку… Когда он рядом, ей всегда так спокойно… Рядом с ним она спала бы без снов…

– Будь по-твоему, – сказал Джек, отстраняясь от нее. – Все как-нибудь устроится. И у меня тоже. А теперь – уходи. Я еще немного побуду здесь.

Талли хотелось, чтобы он поцеловал ее. Но, почувствовав, что творится в его душе, поняла, что он уже сделал для нее все, что только мог. Джек сложил руки на груди и повернулся к ней спиной.

– Спасибо за то, что надела мое любимое платье, Талли, – сказал он, не оборачиваясь. – И мои любимые босоножки. Я помню, ты была в них, когда я нес тебя по берегу Потомака, когда мы шли не для того, чтобы посмотреть на цветущие вишни.

Талли смотрела на его спину – вот сейчас они должны расстаться, Талли и Джек.

Пора было уходить. Не отрывая взгляда от его спины, она с трудом, пошатываясь, пошла по тропинке. Он стоял, высоко подняв светловолосую голову. Неужели все это заняло только пятнадцать минут? За какие-то пятнадцать минут целый мир, живший в ее воображении, пропал навсегда. Пропал целый Тихий океан.

– Мы победили смерть, Джек, – сказала она, с трудом сдерживая слезы. – Ты и я. Мы победили смерть.

– Конечно, Талли, – ответил он, не оборачиваясь. – Мы победили Джен.

Она снова шагнула к нему. То, что он не может смотреть ей в глаза, было невыносимо.

– Повернись, Джек, пожалуйста, – попросила она.

Но он не повернулся и не ответил. Талли оперлась о стену церкви.

– Джек, – едва слышно сказала Талли. – Пожалуйста, навещай иногда свою дочку.

– Да, конечно, Талли, – ответил Джек.

В эту минуту Талли была готова забыть все, подбежать к нему, обнять и повернуть к себе. Она даже сделала шаг по направлению к нему, но споткнулась и, чтобы не упасть, схватилась за стену. Она ничего не видела.

– Жаль все-таки, что я так и не покажу тебе Калифорнию, – сказал Джек.

– Не жалей об этом, Джек. Мне совершенно не нужна Калифорния. Ты показал мне озеро Вакеро, и это было все для меня.

Она увидела, как он опустил голову.

– Ну ладно, – сказал он, – мы еще увидимся, Талли.

– Мы еще увидимся, Джек, – сказала Талли или, может быть, только хотела сказать.

Дважды скрипнула калитка – когда Талли ее открыла и когда закрыла за собой.

Обхватив себя руками, она с трудом спустилась по лестнице, чуть не упав на последней ступеньке.

Было тихо. В городе Топике стоял обычный летний тихий будний день.

Ей хотелось обернуться и посмотреть, не стоит ли в проеме калитки, наблюдая за ней, Джек, но не сделала этого. Не могла. Талли вытерла слезы и, нагнувшись, затянула ремешки на босоножках. Потом она выпрямилась, расправила плечи и пошла домой.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.