Текст книги "Время бусово (СИ)"

Автор книги: Николай Пахомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 50 страниц)

После Курска были Ярильск и Путивль – посемские городки, за ними – Смоленск и Славгород. Снова Смоленск и Чернигов. В каждом граде крепости и небольшие постоянные дружины, возглавляемые или местным князем, или же воеводой, а то и сотником, избранном на вече. Дружины были небольшие, но при всем воинском снаряжении и комон-ные. Правда, стражу в крепостях несли, в основном, пеше. Так сподруч-ней было мыто собирать.

Города разные, но такие похожие друг на друга: среди лесов на мысках малых рек, что впадают в большие и полноводные, выросли и стоят. Заборами от лесов и полей отгородились, крепостями дубовыми ощетинились, маковками княжеских и воеводских теремов в синь не-бесную устремившись, словно до облаков дотянуться хотят.

Чем севернее располагались славянские города, тем больше было вокруг вековых лесов и меньше пашен и степей. А Славгород, или по иному Словенск – стольный град ильменских словенов, основанный прародителем славян, Отцом Словеном, еще в незапамятные века, так тот, вообще, среди лесов и рек затерялся, болотами непроходимыми отгородился, пристроившись на берегу Волхова, рядом с Ильмень-озером. Град Словенск был полностью деревянным: и дома, и крыши, и стены крепости, и терема лучших людей, как правило, занимавшихся торговлей с соседними племенами; даже дорожки у домов, и те были деревянными плахами вымощены, чтобы не только во время дождей или же в осеннюю пору, когда раскрываются хляби небесные, в грязи болотной не утонуть, но и сапожек местным красавицам не испачкать. А славгородки не только прекрасны, но и горделивы, и заносчивы. Каж-дая себя чуть ли не самой Ладой мнит!..

Князем в Словенске был Боривой, далекий потомок прародителя Словена, муж грузный и малоразговорчивый, сплошь заросший, как лесной кудесник, волосами, на медведя с голыми руками хаживавший и сам на медведя чем-то смахивающий, имевший четверых сыновей, старшему из которых, нареченному Словеном, по-видимому, по тради-ции в честь легендарного предка, было лет пятнадцать. Отрок Словен больше походил на мать, княгиню Светозару – светловолосый, с голу-быми, как само небо, и такими же бездонными глазами, чем на отца, лесного хозяина. Он сразу же потянулся к Бусу и Злату, слушая, затаив дыхание, их рассказы о путешествии и дорожных приключениях. Осо-бенно ему понравилось то, как Радослава спасла Буса на охоте от вепря и стала его женой и теперь вместе с отрядом, одевшись, как юноша, в мужскую одежду, опоясавшись мечом, путешествует по землям руси-чей.

«Настоящая славянка!» – откровенно, с юношеской искренностью, восхищался Словен. – Вот вырасту, такую же буду себе в жены искать, чтобы не в тереме отсиживалась, а рядом с мужем на коне, в броне и шеломе скакала, при мече и луке»! И с нескрываемым восторгом смот-рел на Радославу, иногда принимавшую участие в совместных беседах или прогулках по граду, отчего порой заставлял ее покрываться краской смущения и стыдливо опускать долу глаза, но не обращал на это ника-кого внимания.

– Уж не влюбился ли ты, брат Словен, в нашу прекрасную Радо-славу? – добродушно подшучивали над ним волхв Златогор и сотник Аслан, а то и сам Бус. – Смотри, молодец, не уведи ненароком! Кров-ником станешь!

– В чужую жену грех влюбляться, – степенно отвечал на то Сло-вен, – но и грех не замечать такой красоты неписаной… такого счастья. Думаю, не всем так везет…

– Устами ребенка глаголет истина, – улыбался добродушно волхв. – Так что княжичу Бусу нечего опасаться, – добавлял он. А сам Бус только щерил в улыбке зубы: нравилось княжичу, когда избранницу его хвалили. Даже если делал это всего лишь отрок. Впрочем, тем и ценна похвала отрока – нет тут вранья. Знать, удачен выбор!

К прибытию русколанского посольства словенский князь отнесся равнодушно, если, вообще, не холодно. Впрочем, и вражды особо не выказывал.

– Сам себе – голова и хозяин, – определил волхв такое поведение Боривоя. – Чувствует собственную силу и неуязвимость. От Русколани и всех наших дел и бед – далеко. Тут тебе ни греков и ни ромеев, ни готов и ни гуннов. Одни дикие племена под боком: чудь, весь, емь да сумь со жмудью – и они в дружбе или же данниками являются.

Ранее о таких родах и племенах ни Бус, ни Злат и слыхом не слы-хивали, теперь же пришлось увидеть воочию: не только соседствовали со словенами, что было вполне закономерно, но и в самом граде Слав-городе проживали, что уже казалось маловероятно. Но было так. Впро-чем, не только с этими племенами дружбу водил Боривой. Дружил он и с теми, кто на берегах Готского или, по иному, Варяжского моря жил: с эстами и латгалами, с земгалами и жемайтами хлеб-соль делил. Не чу-рался и славян-варягов, также ютившихся на берегах этого моря.

– Вроде, постоянной дружины, как у нас в Русколани, у них нет, – высказывал сомнение Злат, не видя вооруженных дружинников в кня-жеском детинце.

– Тут весь город – сплошная дружина, – не соглашался с ним сот-ник Аслан. – Все оружны ходят. Разве что без кольчуг и брони. Ты только в избу зайди – враз на стене бронь узришь! И не одну, а несколь-ко… по числу взрослых мужей. А если мечей не обнаружишь, то сие не значит, что их нет: просто с глаз долой убраны. К тому же словены – народ плотницкий, к топорам приучены с детства, так им в бою топором или секирой куда сподручней ворочать, чем мечом. Но и с мечом охул-ку на руку не возьмут. И, вообще, бедовый народ… сразу видать.

Аслан говорил верно: в каждом словенском доме имелась воинская справа на всех мужчин этого дома. Не было тут недостатка как в бро-нях, так и в мечах с луками, а о топорах и говорить уже не приходилось. Топор был у словен как бы своеобразным придатком руки. Без топора словен и шагу не ступит. Топор ильменьскому славянину – и кормилец, и поилец, и от всех бед защита. Если в Курске и иных городах на Семи, а то и в Воронежце, как, впрочем, и в Кияре Антском, можно было уви-деть не избу, а полуземлянку на посадской стороне, то в Славгороде о землянках для жилья человека и речи не велось. Везде были добротные деревянные избы с деревянными же полами и деревянными крышами.

– Это из-за того, – пояснил волхв, что водица от поверхности земли близко. – Тут яму не выкопаешь, вмиг в колодец с водицей превратится. Да с деревянным полом и теплее будет, особенно зимой… а еще чище и опрятнее.

Улицы и дороги в Славгороде были не каменные и не земляные, как во многих городах Русколани, а опять же деревянные, еловыми и сосновыми плахами вымощенные – потому, что болота… И состоял Славгород-Словенск из трех концов: Словенского, Плотницкого и Лю-диного. Довелось тогда русколанскому посольству побывать и на слав-городском вече: переизбирали концевого старосту. Такого шумного, доходящего до зуботычин и мордобоя, веча в Кияре отродясь не было. Там все решалось тихо и мирно. Степенно. Тут же – чуть брат на брата с кулаками не шел, и бабы горланили – хоть уши дубовым кляпом заты-кай!..

– По древнему обряду проводят, – улыбнулся волхв Златогор, и кустистые брови его, белые от долгих лет и забот, словно покрытые инеем, вздернулись вверх. – Тут народ действительно сам свою судьбу решает, а не старшина, как у нас это делается. Кулачки – это что? Порой до мечей дело доходит, до топления в Волхове. Мне о том местные вол-хвы сказывали. Но не те, что при храмах во граде, а те, что по-прежнему в лесах при капищах обитают, и по их же словам, истинную веру хра-нят.

«Хорош древний обряд, – всякий раз улыбался Бус, когда вспоми-нал вновь об этом эпизоде своего путешествия. – Хорош, ничего не скажешь…»

Как ни бился Бус, как ни старался волхв Златогор, заключить ряд со словенским князем Боревоем о совместных действиях против готов, римлян и гуннов не удалось. «А почто нам такое? – спрашивал как бы себя Боревой. – Они нас не замают, и мы их не замаем. А с вами мы и так в дружбе пребываем». – «А если нападут?» – приводили аргументы необходимости союза русколанские послы. «А почто?..» – делал удив-ленные глаза хитрый князь. «Да мало ли из-за чего…» – «Не! Они же далеко…» – «От вас далеко, а от нас близко. Если все же на нас напа-дут?..» – «Ежели на вас?.. – скреб пятерней в затылке словенский князь, размышляя и принимая трудное решение. – Тогда послов шлите… за подмогой». – «Тогда, может случиться, что поздно будет послов за под-могой слать…» – произнес с сожалением и досадой волхв Златогор, ви-дя несговорчивость Боревоя. «Ну… – гладил окладистую бороду Бори-вой всей своей могучей пятерней, – тогда посмотрим…»

На обратном пути, между Смоленском и Черниговом, в одну из дождливых ночей, когда чет-то разгневанный Перун, ярясь, бросал мол-нии-перуницы из черной бездны на головы оробевших русколан, оста-новившихся бивуаком на ночлег, неизвестные тати пытались похитить Радославу. Прямо из шатра, замотав в ковер, как паук муху в кокон из паутины. Но стража вовремя заметила злоумышленников, и те, спаса-ясь, бросили ковер с Радославой. Кто совершил эту татьбу, узнать не удалось, но подозрение пало на курских знакомцев Радославы. Однако заниматься разгадкой этого происшествия было некогда: впереди ждали дела. К тому же после той злополучной ночи других попыток похитить супружницу киярского княжича больше не предпринималось, а вскоре и само это происшествие стало забываться.

Завершающими в этом путешествии стали Киев Русский и Голунь.

Киев поразил своей величиной, многолюдством и количеством храмов, Голунь же – степными просторами вокруг и множеством мел-ких сел и городищ. Крепости в сих городах, как и прежде виданных, были деревянные, из дубовых плах рубленные. Городские посады были обнесены частоколом. Причем, изгородей из частокола было несколько, что красноречиво говорило о быстром расширении этих посадов, росте в них населения, в связи с чем изгороди приходилось или отодвигать, или же пристраивать заново. Кроме русичей на улицах этих городов, особенно в Киеве, можно было запросто увидеть не только смуглых и вездесущих греков, но и светлых или же рыжеватых готов, высокомер-ных боспорцев – торговых людей, промышляющих по своим вопросам или же добивающихся встреч с князем.

Когда русколанское посольство пришло в Киев, то на княжении там был внук Щека – Кий. Кий длительное время находился в качестве киевского посла, а в действительности – заложника у конунгов готов, и потому перенял многое от готов и даже был женат на правнучке Книва, Изольде. Проживание среди готского племени отложило свой отпечаток на внутреннем мире князя Кия. Он, в отличие от своего деда, ратовав-шего за единство всех славянских родов и племен, больше тяготел к родственникам жены, чем к славянским вождям, а потому никакого ря-да о дружбе и помощи заключить не удалось.

«Я как-нибудь сам свой град и свой род от врагов защищу, – само-уверенно заявил Кий русколанским послам, когда те только попытались заикнуться о цели своего визита, – если в том возникнет докука. Но, думаю, такой надобности не будет. С готами я в мире живу, сами види-те, на готской принцессе женат… И ими же от ромеев и боспорцев ог-ражден. Так что…» – развел он руками – и жест сей был красноречивее любых слов.

«Вольному – воля, спасенному – рай! – вынужден был подвести итог посольскому пребыванию в Киеве волхв Златогор. – Каждый впра-ве выбирать себе новых друзей, но грех ему, если забудет старых…» Эти слова Златогор говорил в присутствии Кия или его ближних бояр. Наедине с Бусом волхв часто сокрушался о том, что не минуло и чет-верти века, а так изменились отношения киевлян к славянскому единст-ву и древним законам, обязывающим всех русов быть всегда заедино, брат за брата, сын за отца. «Да, – печалился волхв, – Кий не Щек. С та-ким князем уже не быть прежнего единства и понимания. И как такое случается?.. – спрашивал он то ли собеседника, то ли себя самого. Вол-хву Златогору, в далекие теперь годы побывавшему вместе с князем Дажиным в гостях у Щека, можно было сравнить одно время с другим, прежнего киевского князя с настоящим. – Эх, хлебнем мы все еще горя от такого поведения князей! Не раз и не два всей славянской землей кровью умоемся», – печалился волхв, тяжело вздыхая.

Как не были мысли Буса заняты молодой супругой, но без внима-ния слова Златогора он не оставлял. Впрочем, и особо не расстраивался таким поведением Кия, надеясь, что со временем последний изменит свое отношение к готам и ближе станет к соседям, близким по крови. Каждую же свободную минуту он старался провести в жарких объятиях Радославы, разделившей с ним не только супружеское ложе, но и труд-ности похода.

Князь Голуни Доброгнев, в отличие от холодного киевского прие-ма, встретил русколанское посольство с распростертыми объятиями: «Рад, рад видеть в нашем скромном граде посланцев русколанского кня-зя Дажина, его сынов и волхва Златогора, о мудрости которого даже до нас слух дошел», – чем привел в некоторое смущение волхва, не прием-лющего столь бурных восхвалений. Доброгнев не только со своей суп-ругой познакомил, но и всех деток показал – сразу было видать, что он человек с открытой душой. Узнав, что княжич Бус только-только обза-велся молодой супругой, отысканной им в далеком Курске, граде север-ского князя Кура, и что та сопровождает мужа в походе, Доброгнев учинил праздничное застолье в честь молодых, надарил кучу всевоз-можных подарков. И, вообще, оказывал Бусу и Радославе не только княжеское, государево, но и отеческое внимание, что льстило самолю-бию русколанского княжича и его молодой супруги.

Когда же закончились пиры, организованные голунским князем с пышностью и торжественностью, завершились развлечения и охотничьи забавы, то, не чинясь, положил он ряд на дружбу и взаимопомощь с князем Русколани. «Быть нам заедино в делах и помыслах, – заверил он послов, – в том и клянусь Сварогом и сыном его Дажьбогом!» – «Да, это не киевский князь, – отметил уже не только Златогор, но и Бус. – С та-ким можно любую кашу сварить».

Посольский или, точнее, ознакомительный поход показал, что вез-де, куда бы ни приходили послы Русколани, были люди одного языка и одного роду – славяне, или же русичи, и везде они встречали радушный прием. Если не самого князя, то его родственников и простых сороди-чей. И еще вывод сделал Бус, что земли русичей обширны, что нет им ни конца, ни края, что дороги в землях тех мало хожены и мало езжены. И, вообще, не дороги это, а направления, придерживающиеся русел рек и речек, на берегах которых, кроме больших городов и городищ, есть еще множество сел и огнищ, состоящих из трех-четырех избушек на курьих ножках. И часто на этих дорогах-направлениях болота и топи, реки и овраги с трудом преодолеваемые. Что Русколань богата и леса-ми, и степями, граничит с горами и морями, что срединные русские земли знают лишь степи бескрайние да реки великие, а северные земли славян покрыты лесами дремучими да болотами непроходимыми, куда не только человеку чужому, но и зверю хаживать боязно. Шаг шагнет – и сгинет навсегда!

Волхв Златогор и Злат больше всего обращали внимание на то, как и какие боги почитаются в землях славянских, какие храмы в честь бо-гов выстроены, какие капища так и остались капищами, только жрецам самим известные, а какие преобразовались в храмы? Как передаются Заветы предков, славянские Веды, и как они исполняются? Есть ли в землях славянских, которые удалось посетить, в градах или же при хра-мах, древние книги? Как требы и тризны справляются? Как молодые стариков уважают, а старики молодых уму-разуму обучают? Все их ин-тересует. Ко всему дело есть.

Княжича Буса больше остального интересовала воинская подго-товка, численность княжеских дружин, городского ополчения, их воо-руженность. Он, не таясь, отмечал, где больше дисциплины и порядка, а где, по-прежнему все скопом стараются навалиться, числом, а не умени-ем взять.

«Настоящий князь, – видя такую тягу Буса к воинскому делу, радо-вался Златогор, делясь своими наблюдениями то с сотником Асланом, то со Златом, а то и с тем князем, у которого гостили в ту пору. – До всего желает дойти своим умом, все пытается осмыслить и понять». – «Истинно настоящий, – отвечали те за спиной Буса. – Князю Дажину есть уже в чьи руки княжество передавать. Этот чести не уронит, не подведет».

Кроме того, что были посещены если не все, то многие земли ру-сичей, русколанское посольство на несколько дней завернуло в земли Боспорского царства. Соседи все же. Там к ним особой радости не про-явили, но мирно встретили и мирно проводили – как никак в союзниках числились.

Царь Боспора Савромат из рода Рескупоридов тогда только-только взошел на престол, чувствовал на нем себя еще неуверенно – боялся собственной тени, как говорили о таких. Поэтому он только пригляды-вался к окружающей обстановке, не желая ни с кем себя связывать ка-кими-либо договорами и обязательствами, стараясь поддерживать со всеми ровные отношения и оставаться в тени. Сам ли царь так решил, или же на то натолкнули его советчики – известно не было, однако по-ступал он так, как уже было сказано. «Тактика выжидания, – определил тогда, и как всегда остро, волхв Златогор поведение боспорского царя. – И не друг, и не враг, а так… Бойся, княжич, таких. Такие – и предадут, улыбаясь, и исподтишка удар нанесут, извиняясь. Запомни, перед таки-ми нельзя душой раскрываться, чтобы потом кровью не умыться». Бус запомнил, но попросил Златогора дать более обширную характеристику как самому Боспорскому царству, так и действующему повелителю его, Савромату, с которым, хочешь того или не хочешь, но общаться прихо-дилось. Соседи как никак.

Из того, что поведал Златогор Бусу и его брату Злату вытекало то, что в низовьях Дона, там, где Дон-батюшка впадал в Сурожское море, около тысячи лет назад, еще во времена воинственных скифов, потряса-телей мира, на обломках некогда могущественной империи Александра Македонского, прозванного царем царей и сыном бога Зевса, образова-лось древнее царство, названное позднее Боспорским или просто Боспо-ром. Тогда еще и речи не было о могущественной Римской империи, завоевавшей впоследствии полмира, даже граду Риму было менее ста лет. Властвовали в те незапамятные годы эллины, персы, ассирийцы, да вавилоняне, а еще скифы, волнами накатывавшие из далекой и непонят-ной, а потому таинственной Азии. Вот скифы и заложили на восточном берегу Тавриды град Пантикапей, что в переводе на греческий язык обозначало «путь рыбы», вокруг которого около восьми веков назад от описываемых событий и образовалось Боспорское царство. Скифы за-ложили, но, подружившись с эллинами, постепенно утеряли над ним свой суверенитет, и град сей стал скифско-эллинским.

Первая династия боспорских царей была из рода Археанактидов. Греки считали эту династию своей, эллинской, скифы, а затем и сарма-ты – своей, скифо-сарматской. У власти данная династия находилась около пятидесяти лет, пока не была сменена династией сарматов, осно-ванной Спартоком.

На территории Тавриды вокруг Пантикапея, находясь в его подчи-нении, располагались города Нимфей, Мирмекий, древний Киммерик, Гиритака, Феодосия. На сопредельной стороне, за Боспором Киммерий-ским, ибо так греки с древних времен называли пролив, отделяющий Тавриду от материковой части – Фанагория, Гермоносса, Синд, Корчев и Тамутарха. Некоторые города стояли друг от друга настолько близко, что сливались своими предместьями, и довольно часто назывались то одним, то другим названием, что, спустя много веков, вносило путаницу как в названия, так и количество этих городов.

В Пантикапее и подчиненных ему городах процветала смешанная скифо-эллинская культура, были развиты различные ремесла, торговля, судостроительство и мореплавание. Особенно интенсивно и успешно развивалась торговля с греческими городами-полисами, как на террито-рии Тавриды, так и на территории прибрежной зоны Понта Эвксинско-го. Торговали боспорцы и с русколанами и со славянами из северных земель. Знали они торговые пути в Индию и Китай.

Несмотря на то, что Боспором правила царская династия, сущест-венную роль в управлении государством принимало и население через своих представителей и вече, по примеру греческих демократий. Осо-бенно на уровне местных самоуправлений, начиная со старейшин го-родских кварталов, ремесленных концов и, оканчивая главами городов, избиравшихся народом, но подчинявшихся царю и назначенным царем префектам. Однако в вопросах войны и мира влияние демократии в Боспоре было минимальным. Этим, как правило, занимались властители – цари, в руках которых была сконцентрирована вся судебная, государ-ственная и воинская мощь.

Боевую силу царства составляла скифская конница, впоследствии смененная сарматской. Однако, в городах, в основном для несения ка-раульной и гарнизонной службы, использовались и пешие воинские подразделения по примеру римских, а при осадах или других военных обстоятельствах – не брезговали и народным ополчением, вооружая его из запасов царских кладовых.

В 646 году от сотворения Рима династия Спартокидов, пробыв у власти около трехсот сорока лет, пала под ударами Понтийского царст-ва, образовавшегося на просторах Малой Азии из греческих городов-полисов, и управлявшегося царем Митридатом, получившим свое имя в честь бога солнца Митры. Позднее Митридат был прозван народом еще Понтийским, а потому современникам и потомкам стал известен как Митридат Понтийский. Однако Понтийские владыки недолго торжест-вовали и владели Боспором, так как само Понтийское царство вскоре пало под ударами римских легионов. Боспорское царство вновь стало свободным и не просто свободным, но и сумевшим успешно отразить нашествие римлян.

В 706 году римского летоисчисления власть в Боспоре в ходе все-возможных интриг и дворцовых переворотов, предательств и измен пе-решла к династии Рескупоридов, продолжавших номинально править царством и во времена императора Константина. Править-то правила, но власти прежней уже не имела. То русколаны теснили это царство, не особо считаясь с его существованием и не очень признавая его границ, то римляне претендовали на его территорию и внешнее правление, а в последнее время на него раз за разом накатывались готы в своих стрем-лениях завладеть Тавридой. В связи с чем ранее процветавшие города Боспора или пришли в упадок, или все больше и больше склонялись под руку русколанских князей.

Ко времени описываемых нами событий Боспором правил царь из династии Рескупоридов по имени Савромат. Он был моложе князя Да-жина, но старше Буса. Это был умный и изощренный властитель, в жи-лах которого текла кровь и древних киммерийцев, и скифов, и эллинов, и сарматов. Наученный горьким опытом поколений, Савромат умело маневрировал среди могущественных и беспокойных соседей, которые окружали его государство, не позволяя никому из них поглотить его, имевшее чуть ли не тысячелетнюю историю и культуру, печатавшее свои деньги – золотые и серебряные боспорки, которые чаще всего на-зывали просто динарами, динариями или же сестерциями. Савромат в своей дипломатии руководствовался древним постулатом: «Если одно большое и сильное государство желает завладеть небольшим государст-вом, то оно им завладеет, так как ничто этому не может помешать. Если же на малое государство одновременно претендуют два больших, то ни одно из них его не завоюет: они просто не дадут друг другу сделать это-го из чувства соперничества». И эта дипломатия приносила плоды.

Былая мощь Боспорского царства давно была утеряна. Его предше-ственник, чтобы сохранить хоть какую-то независимость и иметь опору во внешнем изменчивом мире, вынужден был признать себя вассалом Римской империи. Но когда римский император Диоклетиан в дополне-ние к этому еще возжелал в Пантикапее поставить римский гарнизон в несколько центурий и ал под предлогом защиты царства от внешних врагов, то такое поползновение одного из правителей Римской империи на независимость Боспора была категорически отвергнуто. Диоклетиану и его советникам хватило ума согласиться на достигнутом, чтобы не втягивать себя в еще одну из затяжных войн, которых и так было пре-достаточно на границах Империи. При этом Империя имела не только союзника, но и вассала, что, в конце концов, устроило обе стороны.

Но тут в устоявшееся равновесие сил вмешались готы, не призна-вавшие ни политики, ни дипломатии. Их воинственные орды рвались на юг, в земли обетованные, где весь год солнце и тепло. Они потеснили прибрежные славянские племена тиверцев, сурежан, асов и новояров, потомков скифов и сарматов, а также тавров, исконных жителей Таври-ды, и устремились в глубь ее, сметая все на своем пути. Под их ударами пали и Хесонес-Корсунь, и Неаполь Киммерийский, и Сурож, и многие города, входившие в территориальное подчинение Боспорского царства. Только Пантикапею да еще нескольким малым городам, в основном на материковой части, удалось избежать их участи. Не помогли тогда про-тив этого нашествия ни римские когорты, ни собственные воинские си-лы Боспора. Впрочем, по большому счету, правителям Римской импе-рии тогда было не до Боспора: не то что порубежные земли, но и многие острова в Ионическом море также стали добычей готов конунга Книва и его военачальников – вождей готских и германских племен. И их нужно было во что бы то ни стало оттуда выбить. Можно было попытаться бороться с той угрозой с помощью соседней Русколани, но, как на грех, в ту пору Боспор и Русколань находились в довольно «прохладных» отношениях между собой. Поэтому на помощь русколан владыкам Бос-пора надеяться не приходилось. Однако, благодаря дипломатии и ус-тупкам, правителям Боспора, предшественникам Савромата, вновь уда-лось сохранить свою независимость, но государство ужалось чуть ли не до размеров града Пантикапея. Но и тут политика выжидания помогла: на призыв киевского князя Щека собралось союзное войско русов, ко-торое стремительным маршем прошло до южных берегов Тавриды, ос-вободив все земли и города, в том числе Сурож и Херсонес, от готского владычества. Некоторые крохи с чужого пира перепали и Боспору. Вновь в его подчинение вошли ближние города – подсуетились дипло-маты, да и Римская империя позаботилась о своем вассале. Хорошо чу-жими руками жар загребать!

Но вот фортуна остановила свой благосклонный взгляд на Савро-мате – и тот стал царем Боспора. А, став, дело повернул так, что сло-жившиеся было союзнические отношения между Боспором и Рускола-нью вновь охладели, словно на них дохнули ветры далекого ледяного моря легендарной страны Гипербореи, о которой сказывали Геродот и Платон. Познакомившись с выжидательной тактикой Савромата, руско-ланское посольство во главе с Бусом двинулось в родные края. Княжичу хотелось поскорее показать родителям свою супругу и узнать их мнение на счет его выбора. Он надеялся, что сделанный им в Курске выбор суп-руги понравится родителям и будет одобрен. Однако червь сомнения нет-нет, но тихонько подтачивал его душу: «А вдруг не одобрят». И тогда он немного мрачнел и замыкался в себя. И только нежная улыбка Радославы, ее открытые, как летнее дневное лазурное небо, глаза вновь изгоняли тревожные раздумья.

Князь Дажин и княгиня Ладуня давно уже ожидали возвращения из ознакомительного похода по землям Русколани сыновей Буса и Злата.

– Пора уже – не раз и не два говорила Ладуня Дажину, тревожно вглядываясь в далекий окоем. – Давно пора.

– Да – соглашался князь Дажин. – Пора. Вон и лето идет к закату.

И действительно, хотя на дворе было по-прежнему светло и тепло, но красное лето уже перевалило свою середину и стремительно убегало в богатую хлебами и прочими плодами осень. Поэтому, когда, наконец-то, после столь долгих странствий посольская дружина Буса вошла в родной город, ни княгиня, ни князь Дажин радости своей не скрывали. Без укора сыну за самовольное решение восприняли они известие о его женитьбе, чем развеяли все сомнения княжича. И не только благосклон-но восприняли эту новость, одобрив действия сына, но и со всем раду-шием приняли в лоно своей семьи оробевшую Радославу, которая к этому времени, к слову сказать, была уже непраздной.

Когда первые страсти по поводу возвращения сыновей Буса и Зла-та из ознакомительного похода по землям Русколани притихли, князь Дажин призвал к себе волхва Златогора.

– Хочу от тебя первого услышать мнение о результатах посольской миссии сыновей, – объяснил он свое решение. – Сыновья, Бус и Злат, тоже поделятся своими впечатлениями… Позже… Но они молоды, а в молодости все видится или в очень радужных тонах и красках, или же только в черном да белом свете, без полутонов. Зрелость же, подкреп-ленная опытом и ученость, дадут, на мой взгляд, более верную картину.

Возможно, князь, ты прав, – не стал спорить с выводами Дажина волхв, в принципе разделяя в этом вопросе точку зрения князя. – Если же только кратко, то ознакомительный поход и Бусу, и Злату пошел на пользу. Многое увидели, услышали, познали… Да и себя показали. Ду-маю, что Буса вскорости следует готовить с посольством к императору ромеев Константину. Пора уже…

– Ну, об этом позже подумаем, – перебил волхва Дажин. – Пока же во всех подробностях поведай волхв Златогор о прошедшем походе. Расскажи, где и как принимали, как провожали.

– Слушай же, – возвратился Златогор к главному вопросу и стал обстоятельно обсказывать все детали недавно завершенного ознакоми-тельного похода.