Текст книги "Время бусово (СИ)"

Автор книги: Николай Пахомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 50 страниц)

ПОСОЛЬСТВО БУСА

Уже вторую неделю сын Русколанского князя Дажина Бус – глава русколанского посольства и его ближние бояре Рат, Мал и Славич – сподвижники детских и юношеских игр и увлечений, в том числе и по обучению у волхва Златогора, а также сам Златогор, заметно поседев-ший и постаревший, но все такой же мудрый и прозорливый, неизмен-ный Учитель и Наставник, обивали пороги царского дворца. Сколько одарено ими всевозможных вельмож и царедворцев в надежде попасть на аудиенцию к императору Римской империи августу Константину – и числа нет! Но воз и поныне там, где был и в первый день их прибытия в столицу Римской империи. С Бусом были почти все его приятели детст-ва: и Рат, и Мал, и Славич, и Божич. Только брат Злат от путешествия в Римскую империю отказался, как его ни упрашивали сам Бус и их отец князь Дажин. «Что я там не видел? Там такие же люди, как и у нас: о двух руках, двух ногах и одной голове. И боги такие же, только по ино-му называются», – ответствовал он на все просьбы и уговоры. «Мир посмотрим, земли чужие, обычаи, порядки», – пытался убедить его друг детства Славич. «Себя покажем», – добавлял Бус. «Совершенно верно», – пытался повлиять князь Дажин. «Это, конечно, замечательно, – со-глашался с их доводами Злат, – но больше того, что я уже знаю, я ново-го все равно не увижу и не узнаю. Так лучше же я над мудрыми свитка-ми и книгами посижу, с богами один на один побеседую». – «Все так, – увещевал его Златогор, – но познание сущего есть и в познании мира окружающего. И негоже молодцу в такие годы становиться отшельни-ком». – «Возможно, – не спорил с мудрым волхвом Злат, – но я останусь тут».

Злат остался в Кияре, а Бус с товарищами отправился в далекое и небезопасное путешествие. И вот они в граде Византии – новой столице Империи, которая поразила их не только разноголосым гамом и шумом, но и начатым строительством. Казалось, не было места, свободного от уже заканчиваемого или только начатого строительства. Тут и дворцы многоярусные патрициев, и дома торговых гостей, и обширные торжи-ща с магазинами и лавками, со складами и прилавками, с конюшнями и скотницами. Тут и просторные площади с фонтанами в центре – подхо-ди и пей воду. А вода – холодная, по специальным отводам, свинцовым и глиняным трубам, обожженным в печах, с горных рек и озер подведе-на. Такого ни в Кияре Антском, ни в иных городах, известных Бусу, не имеется. Тут и великолепные здания цирка и театра, предназначенные для общественных зрелищ и празднеств, к которым пристраиваются какие-то новые постройки. Тут и новые превеликие храмы с узкими оконцами-бойницами в верхних ярусах и крышами из свинцовых и мед-ных листов, сверкающих на солнце, а потому радующих глаз и душу своей нарядностью и торжественностью. Тут и новые мостовые акку-ратно выложенные булыжниками, чтобы было меньше грязи и пыли как при зное, так и при дождях. Фасады общественных зданий, цирка, теат-ра и храмов украшены стройными колоннами из белого мрамора и раз-ноцветного, от черного до розового, гранита, портиками, фронтонами и порталами. Нередко можно было видеть не только колонны, но и скульптурные изображения мужчин и женщин – чаще всего богов или же героев древнего времени. Иногда встречались на небольших стол-бах-колоннах бюсты как прежних правителей, так и знатных горожан столицы, имевших определенный достаток и положение, что позволяло им заказать мастерам изваяние собственного бюста, на память и в нази-дание потомкам. Все это Бус и его спутники видят, видят и примечают.

– Добротно строят, ромеи, – вновь и вновь с уважением к чужому труду и старанию отмечает Бус.

Отмечает с того самого момента, когда они только въехали в град сей летним утром после длительного путешествия на конях до берегов Сурожского моря, а затем на кораблях из Сурожского моря в Понт Евк-синский и по нему вокруг Тавриды с заходом в прибрежные города Пантикапей, Сурож, Корсунь и Неаполь Скифский.

– Добротно. Из камня. Даже площади, даже торжища, даже отмос-тки вокруг стен домов и прочих зданий из камня выкладывают, – про-должает отмечать он. – А какими великолепными колоннами украшают здания? Чудо! От них не только общая красота, но и легкость зданий, какая-то воздушность.

– Да! – соглашается с ним Мал. – Красота!

Мал с самого детства привык во всем соглашаться с княжичем. Не перечит. Не то, что иные друзья и товарищи Буса.

– Подумаешь, – тут же с долей пренебрежения отозвался Славич, – у нас в Кияре Антском каменных зданий предостаточно. И крепость каменная.

– И колоннами нас не удивишь: сколь их в Суроже и Корсуни или в том же Пантикапее? – поддержал Славича Божич.

Что же касается Рата, то он предпочел молча любоваться архитек-турой Византия, не вступая в спор и не принимая ни одну сторону.

– Нет, друзья, – молвил благоговейно Бус, – будем справедливы: град огромен и сплошь из камня строится. Великое будущее ему пред-назначено. Что скажешь, волхв и советник? – обращается он непосред-ственно к Златогору.

Волхв задумывается и хмурится, словно впервые не радуется уви-денному.

– Да, великое, – наконец печально произносит он.

– Что так, Учитель? – недоумевает Бус. – Почему в голосе нет обычного восторга от плодов человеческого созидания? Вы так сказали, словно увидели во всем этом какой-то подвох или какую-то неминучую беду. Может, Боги что-то противное нашему визиту и посольству шеп-нули вам? Тогда откройтесь, поверьте нам свои сомнения.

– Визит сей хоть и с трудностями, но окончится положительно для нас, – спешит развеять сомнения княжича Златогор. – Просто грядущее для русов не столь радостное, как настоящее. Покачнется старая вера, восторжествует новая, взятая отсель. Вот это и печалит меня.

Все, в том числе и Бус, сначала поражены столь необычным словам волхва: неужели на него сошло божественное откровение, что он может прорицать будущее. Но тут же отказываются от столь революционной мысли и начинают наперебой убеждать старого волхва в том, что он, волхв, тут не прав, что русичи своей древней вере никогда не изменят и будут ей верны до конца дней своих и до скончания мира.

– Мы же ни какие-нибудь греки и римляне, которые сплошь и ря-дом меняют веру свою вопреки заветам родителей своих: отцов и дедов, – чуть ли не хором шумят они.

Волхв не спорит, не отстаивает истину своих слов, он мягко и гру-стно улыбается. Будущее хоть на мгновение, но открыло свою завесу тайны перед ним. Молодым этого не понять, не прочувствовать. Да и стоит ли их пугать снизошедшим на него, волхва, откровением Создате-ля? Возможно, придет время, и они сами что-то увидят, а что-то и пой-мут. Но пока это время не пришло.

Могучие стены, кичащиеся роскошью дворцы, театры и стадионы, сверкающие бронзой и золотом маковок христианские церкви, удив-ляющие белизной мрамора храмы Юпитера, колоннады и портики, арки и статуи, полная всевозможных судов гавань Золотой Рог – все это при-давало столице Ромеи притягательную прелесть, удивляло и восхищало. Но здесь же, наряду с дворцами знати, наряду со всей этой роскошью и пышностью, теснились трущобы бедняков, узкие улочки с покосивши-мися домишками, до которых почти никогда не добирались лучи солн-ца, поражавшие путников непролазной грязью или едкой пылью, гни-лью и вонью отбросов продуктов питания, кожевенных мастерских, скотобоен, а также количеством калек и нищих.

Посольский кортеж сопровождал греческий купец Никодим, про-живавший как раз в Византии. Никодиму за пятьдесят, и он уже не-сколько лет как стал заниматься торговлей в Кияре, даже постоянным местом и торговой лавкой обзавелся, в которой не только товары свои, привезенные из Византия и других ромейских и греческих городов дер-жит, но и кое-какое хозяйство. Князь Дажин тому не противился. На-оборот, старался, чем мог, оказать помощь торговому гостю.

Никодим поселил Буса и его сопровождающих лиц в своем двухъ-ярусном каменном доме, окруженном каменной стеной от других зда-ний и домовладений и стоявшем недалеко от моря. Дом и двор купца даже на фоне общего благополучия града Византия отличались доброт-ностью и богатством. Тут вам и многочисленные склады со всевозмож-ным торговым скарбом, и конюшня для десятка лошадей, и хлев для буренок, и одноярусные домишки домашней прислуги и рабов, выпол-нявших самую тяжелую и грязную работу по хозяйству. А вид из окна дома на море и пролив радует взгляд не только редкого гостя, каковыми были Бус и его спутники, но и самих обитателей дома. А вид действи-тельно достойный: сначала мысок, покрытый зеленью вечнозеленых деревьев, затем – морская гладь со снующими по ней лодками, галера-ми, дромонами; под парусами и без таковых. Косой парус, который можно видеть почти на всех судах, называется латинским. Об этом Бус и его товарищи уже хорошо осведомлены. Не зря же они несколько дней и ночей пробыли в плавании и по Сурожскому морю и по Понту Эвксинскому. Насмотрелись и наслушались всего вволю.

Он же, Никодим, не только сопровождение посольства от стен Кияра до Византия осуществлял, но и взял на себя посредническую миссию для обеспечения встречи с императором Константином. Конеч-но же, не бескорыстно, а что бескорыстно делается в этом мире…

Однако усилия Никодима, как, впрочем, и всего посольства, дли-тельное время не имели положительного результата. Император Рим-ской империи, хоть и находился в столице, но оставался недосягаем.

Везде их, казалось бы, благосклонно выслушивали, принимали по-дарки – связки собольих и горностаевых шкурок, обещали похлопотать, но воз оставался там, где и был ранее. Дело с места не двигалось.

– А нельзя ли как-нибудь иным путем решить вопрос нашего пере-движения по империи, – в который раз начинал нетерпеливый Мал речь о возможности выхода из создавшегося незавидного положения посоль-ства.

– Нельзя! – прерывали его или Златогор, или сам Бус. – Никак нельзя. Только при наличии императорского манускрипта, дающего право на перемещение по державе, можно будет следовать дальше. А манускрипт такой можно получить только после личной аудиенции. Еще за шпионов объявят, за соглядатаев – позору не оберешься. Нам же, кроме того, чтобы по стране сей путешествовать, в разных ее землях побывать, надо еще и переговоры провести, договоры необходимые за-ключить.

Подобные разговоры поднимались не раз. Неопределенность и пустые хлопоты действовали на всех угнетающе. Даже волхв Златогор, которого, казалось, ничто уже не могло в этой жизни ни смутить, ни рассердить, ни из себя вывести, и тот испытывал некоторое удручающее состояние от затянувшегося ожидания благоприятного исхода. Тут уже не радовали ни гостеприимство хозяина дома, ни достопримечательно-сти града Византия и его окрестностей, ни вид морского пейзажа, ни вечерние прохладные бризы. И вот, когда терпение русов, казалось, бы-ло на исходе, под конец второй седмицы пребывания их в Византии, Никодиму удалось выйти на дворецкого императорского дома – Андро-ника. «Теперь, – порадовал Никодим, – ждать осталось совсем немного. Наберитесь терпения. Скоро ваши мытарства окончатся. А там, как Бог даст: договоритесь или же нет».

Ни в какие тайны предстоящих переговоров Никодим, по понят-ным причинам, посвящен не был. Он знал лишь одно: знатные русы хотят путешествовать по землям империи, потому и отправились в Ви-зантий, потому и добиваются свидания с императором.

И вот настал день, точнее утро, когда Буса и его сопровождающих лиц специально посланный императором гонец пригласил во дворец.

– Вы уж, гости иноземные, – по-видимому, до конца выполнял возложенные на него обязанности смуглолицый гонец в блестящих, скорее всего, позолоченных доспехах, и белом плаще воинского коман-дира поверх них, с коротким мечом на поясе в изукрашенных ножнах, – приоденьтесь понаряднее. Чай, не в баню общественную идете – к Им-ператору!

– Не твоя забота, гонец, – осадил его Златогор, как старейший в по-сольской свите Буса. – Передал приглашение своего властелина – на том спасибо. Можешь быть свободен. Мы тут уж как-нибудь сами сооб-разим: во что нам, сирым, одеться, какие гостинцы приготовить.

Но посланец императора не уходил, заявив, что он обязан сопро-вождать послов Русколани до императорского дворца.

– Что ж, – не стал больше выяснять отношения с ним Златогор, – делай, что велено. А мы – что нам надлежит.

Бус, как глава посольства, участия в перепалке не принимал, следя за тем, чтобы сопровождающие его соплеменники одели наилучшие одежды и взяли самые дорогие подарки.

Когда же он поверх своего праздничного платья повязал и пурпур-ный плащ – символ княжеской власти, то посланец императора вдруг потребовал плащ заменить.

– Только наш император имеет право по законам Империи одевать пурпурные одежды! – возмущенно заявил он. – Остальные этого не смеют делать под страхом смерти.

– Подданные императора, по-видимому, действительно не имеют право одевать пурпурные одежды, – мягко заметил, улыбаясь во все глаза Бус, – но я, слава Сварогу, не подданный императора. Я – поддан-ный Руси. Князь. И алое корзно – символ моего княжеского достоинст-ва. Поэтому пойду в той одежде, которая мне подобает по праву и по положению.

Императорскому гонцу пришлось смириться.

До императорского дворца, возвышающегося на самом высоком месте града, конное посольство русов сопровождали пешие легионеры из личной гвардии императора под командой все того же гонца-офицера. Такие же нарядно одетые и такие же важные, как и их коман-дир.

Тронная или церемониальная зала, по-римски – триклиниум, в ко-торой происходил прием русколанского посольства, располагалась на первом этаже императорского дворца. Она была специально предусмот-рена архитекторами при строительстве дворца, чтобы не только своей красотой, но и вместительностью поражать воображение находящихся в ней людей, особенно тех, кто впервые попадал сюда.

Стены зала, драпированные в светлых тонах материей, были уве-шаны всевозможным оружием: мечами, копьями, секирами, персидски-ми изогнутыми саблями, разнообразными щитами. В них также, высту-пая на добрый аршин вперед, были укреплены бронзовые и серебряные светильники, в которых по вечерам зажигали десятки, если, вообще, не сотни свечей.

Произвела ли тронная зала необходимое впечатление на Буса, было не понять. Он спокойно воспринимал и залу, и церемониал, полагав-шийся по законам принимавшей стороны. Лица сопровождавших его русичей были такие же непроницаемые, что и у самого Буса.

Император Константин восседал на золотом троне. Рядом с ним располагался толмач и писари, которые должны были запротоколиро-вать ход и итог переговоров, ближайшие советники и, конечно же, Анд-роник. Ему не пришлось по нраву упрямство русколанского посла Буса, сына князя, как успели поведать пронырливые слуги, явиться в импера-торский дворец в алом плаще, но Константин даже виду не подал, про-явив на лице своем подобающее радушие принимающей стороны.

– Посол русколанского князя Дажина, – поклонившись как того требовал этикет принимающей стороны, произнес отчетливо и громко Бус на чистой латыни – не зря же волхв Златогор с самого детства столько лет учил языковой премудрости – приветствует императора Римской империи Константина, желает ему здравия и многих лет жизни и преподносит подарки.

С поклоном Буса поясные поклоны отвесили и его сопровождаю-щие, а с последними словами княжича его слуги внесли и поставили перед троном императора Константина искусно вырезанные из дерева ларчики, наполненные самоцветными каменьями, от которых по залу брызнули веселые лучики всех цветов радуги. В больших ларях были связки собольих и горностаевых шкурок, мех которых также заиграл и заискрился под лучами солнца, попадавшими в залу и ярко освещавши-ми ее.

И если сверканье камней-самоцветов, холодный огонь собольих и горностаевых шкурок вызвали возгласы удивления и восторга у присут-ствующих на церемонии советников императора Римской империи, то самого императора поразило знание русичем, «варваром», латыни.

Карие глаза августа Константина, сначала недоуменно-удивленные от столь неожиданного оборота дела, становились все больше и больше заинтересованными и ободряющими, если, вообще, не восхищенными. Не часто увидишь «варвара», владеющего латынью.

– Я рад, – на греческом языке ответил на приветствие посла Кон-стантин – уж так ему хотелось «приструнить, поставить на место» посла из далекой и мало понятной Русколани, что он заговорил не на родной ему латыни, а на греческом языке, – что князь Русколани желает мне здравия и шлет подарки. Я со своей стороны желаю ему того же самого и, конечно же, не оставлю без подарков.

Один из толмачей хотел было начать переводить сказанное импе-ратором, но Бус тут же на греческом попросил его не утруждать себя, потом поблагодарил Константина за добрые слова в адрес его отца и владыки, князя Дажина и заверил его, что он обязательно передаст сво-ему отцу слова императора. Удивление Константина уступило место размышлениям. «Не прост сей посол, совсем не прост. Сколько всевоз-можных послов доводилось видать – не счесть, но вот такого, чтобы сразу по прибытии в Империю и стал на двух основных языках Импе-рии так запросто разговаривать, не встречалось еще. А ведь были и ца-ри, и конунги, и короли, и ханы, и вожди разные».

В ходе переговоров Бус сообщил Константину свое желание пови-дать Великую Римскую Империю как можно больше и глубже, чтобы чему-то поучиться, что-то перенять и затем, по возвращении на родину, ввести в жизнь. Он также предложил Константину заключить договор о дружбе и помощи друг другу в случае нападения других сил на порубе-жья земель или на саму землю.

– Подумаем, – кратко подвел черту теперь уже на латинском этой встречи Константин. – Время еще есть. – И предложил Бусу встретиться с ним для беседы один на один без лишних глаз и ушей на следующий день.

– Спасибо за честь, – также на безупречном латинском ответил Бус.

– Можно было бы и сегодня, – чуть сконфузился опытный поли-тик, – но у меня день уже расписан по минутам. Не предполагал, что встречу столь интересного собеседника, – признался он.

– Кажется, – улыбнулся своей вечно животворящей улыбкой Зла-тогор, – посольство удается. Не каждому послу такая честь – беседа с глазу на глаз. Не каждому.

– Не сглазить бы, – отреагировал более сдержанно Бус, и за этой сдержанностью чувствовался не просто посол и княжич, а государст-венный муж, что не укрылось от внимания Златогора и что ему, Злато-гору очень импонировало.

– Не сглазим. – Слышалась уверенная нотка в голосе старого вол-хва. – Дело сдвинулось, Это уж точно. Поэтому можно и достопримеча-тельные места посетить, повнимательнее, чем прежде, рассмотреть, можно и с философами, и с поэтами известными встретиться, о вопро-сах быта и бытия побеседовать, мнениями обменяться. Пойдем, пере-оденемся, княжич, – улыбнулся он опять, – чего добропорядочных го-рожан своим алым корзном смущать.

Встречавшиеся горожане, увидев алый плащ на плечах Буса, явно пугались и шарахались в сторону: от беды подальше. Никому в Импе-рии не позволялось пользоваться таким плащом, а если вдруг и нахо-дился сумасшедший, позволивший себе присвоить атрибуты импера-торской власти и надевший такой плащ, то он тут же должен был под-лежать аресту, как смутьян и бунтовщик.

ИМПЕРАТОР КОНСТАНТИН И КНЯЖИЧ БУС

На следующий день Константин принял Буса в одном из своих ра-бочих кабинетов, обставленном без лишней помпезности. Скорее, суро-во и по деловому. И сам был без вчерашних пышных и торжественных убранств: без золотой императорской короны, в белой шелковой тунике, доходящей лишь до колен, однако с коротким и узким мечом на поясе, больше похожем на кинжал, чем на меч, спрятанным в богато инкру-стированных ножнах.

Бус также одет был проще, чем во время торжественного приема. Не было на нем и пурпурного корзна – решил лишний раз не смущать императора и его подданных.

Поздоровались радушно, как старые знакомые, пожав друг другу протянутые ладони. Рукопожатие показало, что в обоих недюжинная сила. Поздоровавшись, присели за большим столом, накрытым белой скатертью и уставленным серебряными вазами с различными фруктами и узкогорлыми сосудами с винами и напитками. На дальнем конце стола лежал свернутый трубочкой большой лист пергамента.

«Кажется, карта, – догадался Бус, которому уже не раз доводилось не только видеть древние и современные карты, начерченные умелой рукой на листах пергамента, но и изучать их вместе с волхвом Златого-ром, который, как знал Бус, тайком вынашивал мысль составить подоб-ную карту Русколани, со всеми ее реками и градами, с морями и лесами. – Только чего карта? И для чего?» – мельком подумал он. – Неужели император решил ума у меня попытать?.. Что ж, посмотрим…».

Карты в ту пору были большой редкостью и охранялись как самый важный государственный или военный секрет. И просто так их перед гостем, а к тому же еще и послом, не кладут. В том, что карта, хоть и скрученная в рулон, но была в кабинете, в котором осуществлялся при-ем, было что-то, наводящее умного человека на определенные размыш-ления. Как уже сказано, карты просто так не выкладывают…

– За беседой подкрепиться никогда не помешает, – с открытой улыбкой карих глаз на правах гостеприимного хозяина пояснил Кон-стантин. – Не знаю, как у вас в Русколани, но у нас, в Империи, особен-но тут, на Востоке, гостей любят угощать фруктами и винами, а еще всевозможными сказками, – пошутил он со скрытым под шуткой значе-нием.

– И у нас фрукты и вина в почете, – простовато ответил Бус, слов-но и не почувствовав в шутке императора скрытый подтекст. – И ска-зочников предостаточно.

Оба засмеялись, поняв друг друга.

– Сколько же тебе, посол, лет?

– Не так уж и много, если считать по делам. Хотя с другой сторо-ны, август Константин, мне всего лишь на десять лет меньше, чем тебе. Я только жизнь начинаю, когда у тебя уже столько всего за плечами, что и не счесть!

– Вот как! – Внимательно взглянул Константин на собеседника. – А мы, оказывается, настоящие дипломаты и политики!

– Всего лишь ученики, – заскромничал Бус. – Всего лишь, к сожа-лению, ученики, август… Учителя и политики во всем подлунном мире – Римские императоры.

– Скромность, конечно, украшает человека, но не настолько же, чтобы ею гордиться, – уколол император.

– Это понятно, но что поделаешь, если Боги иного не дают. – Не стал на колкость колкостью же отвечать Бус, хотя в глазах его мелькну-ла искорка недовольства. Но тут же и погасла.

– Кстати, о богах, – взглянул Константин на лабарум с начертан-ными на нем символами христианской веры. – Каким богам поклоняет-ся твой народ?

– Многим. Как, впрочем, и у вас тут, август Константин, – решил приоткрыть свою осведомленность Бус. – Но Творец у нас един и зовут его Сварог.

– Это как у римлян Юпитер? – поинтересовался Константин. – Или Христос?

– Не совсем так, как Юпитер… – вынужден был обратиться к по-яснениям Бус. – Скорее, наш Сварог ближе к христианскому богу, Ии-сусу Христу. Но есть Боги на Руси, которые соответствуют и греческим, и вашим, римским, Богам. Взять к примеру…

– Неужели? – проявил вдруг неподдельную заинтересованность в вопросах веры Константин. – Интересно, интересно! Расскажи-ка…

Он взял из одной из ваз крупный персик и аккуратно откусил от него небольшой кусочек, который стал тщательно пережевывать, пока-зывая тем самым, что приготовился слушать и совмещать полезное с приятным.

– Угощайся, – придвинул Константин ту же самую вазу поближе к Бусу. – И рассказывай. Признаюсь, давно меня ничто так не заинтересо-вывало, как твое упоминание о схожести наших богов. Что наши боги схожи с греческими, знал. Но чтобы они были еще схожи и с богами далекой Русколани, убей Бог, такого не слышал, – скаламбурил, улыб-нувшись, император.

Бус взял в руку спелый плод, однако надкусывать и отправлять его в рот не стал, а держал в руке, нежно перебирая пальцами, отчего пер-сик вращался, показывая то один свой бок, то другой.

– Я не знаток в области веры и, тем паче, не толкователь учений о вере, – начал степенно Бус, – но раз уважаемый август просит выска-заться на сей счет, то постараюсь это сделать в меру своих скромных сил и познаний.

– Слушаю, слушаю, – приободрил собеседника Константин.

– В большинстве провинций Римской империи люди веруют в бо-гиню любви и красоты Венеру. Греки еще называют ее Афродитой. Так?

– Так.

– Так вот, есть такая же богиня и у русов. И зовут ее Лада. Славяне представляют ее прекрасной молодой женщиной, с распущенными по плечам длинными золотыми власами, одетой в тончайшие прозрачные одежды, не скрывающие ее женских прелестей. Поверх платья она опоясана золотым поясом и убрана жемчугами… Плод своей любви и в то же время Бога любви, сына Лелю, она держит в одной руке. Еще она может быть как со златым венком на главе, так и без оного. Разве не напоминает она вашу Венеру, статуи которой можно видеть в ваших храмах?

– Возможно, – согласился Константин, – хоть я, как и ты, не боль-шой спец в делах веры и церкви. – Он усмехнулся. – Однако продол-жим. Наша Венера имеет храмы, а ваша Лада?

– Имеет, хоть и не столь много, как у вас Венера или у греков Аф-родита, – был краток Бус.

– Интересно, – сплюнув косточку в большую амфору, стоявшую на мраморном полу кабинета, рядом со столом, за которым происходила беседа, и беря очередной плод, сказал Константин. И повторил: – Инте-ресно!

При этом лицо императора действительно выражало наивысший интерес к рассказу собеседника.

– А скажи-ка мне, князь Бус…

– Княжич, – поспешил поправить императора Бус, желая оставаться до конца объективным и соответствовать своему статусу.

– …Это не важно: князь или княжич, – отреагировал Константин на реплику Буса, – когда-то любой княжич князем становится. Тут важ-но иное: есть ли в Русколани бог любви, похожий на нашего Купидона или Амура, пускающего невидимые стрелы в сердца влюбленных?

– Я уже упоминал его, – улыбнулся Бус, – это Леля. Он такой же малый и голый, как ваши Купидон и Амур или греческий Эрос. У него на спинке имеются маленькие крылышки, а в пухленьких ручонках зо-лотой лук и золотые стрелы, которыми сей шаловливый мальчуган по-ражает сердца влюбленных и понуждает их к любовным утехам и про-длению рода.

– И волосики на головке светлые и курчавые? – усмехнулся с долей иронии Константин, внутренне радуясь умному и знающему собеседни-ку.

– И волосики на головке светлые и курчавые, – в тон ему ответил посол из далекой Русколани.

Засмеялись. Оба. Открыто и весело, как давнишние друзья. Не чи-нясь и не соблюдая этикета. Потом немного помолчали, кушая персики и весело поглядывая друг на друга.

– Отличные плоды, – похвалил Бус без тени лукавства, так как фрукты ему действительно понравились. – Сочные и ароматные.

– Из родных краев, из Долмации, доставлены, – заметил с отчетли-вой ноткой гордости и теплоты, а в то же время как бы мимоходом Кон-стантин. – Что на юге Иллирии, – уточнил он после короткой паузы, возможно, предположив, что собеседник не знает, где располагается Долмация. – Мои земляки специально занимаются их разведением и выращиванием… А у вас в Русколани таких нет?

– Почему же нет? Имеются, – улыбнулся Бус. – А знает ли август, что в наших священных Ведах говорится о том, что славяне и иллирий-цы – люди, суть от одного древа-рода произошедшие?

– Чего не слышал, того не слышал, – не скрыл своего удивления император Римской империи, высоко приподняв правую бровь, – хотя, если во всем следовать христианскому вероучению, то все мы от одних родителей произошли, от Евы и Адама.

– О, император, оказывается, так глубоко знает тайны религии! – восхитился Бус. – И при этом – сама скромность!

Произнося последнюю фразу, Бус корректно намекал императору на его же собственные слова, что он не силен в догматах веры.

– Приходится, – теперь уже вполне серьезно отвечал Константин. – Долг правителя обязывает знать любой предмет, если не глубоко, то хотя бы поверхностно.

– И о рождении Христа августу известно?

– То, что Мария его родила от Святого Духа, при непорочном зача-тии. В одной из провинций нашей империи, примерно 330 лет тому на-зад… Богословы утверждают, что тогда новорожденному ребенку при-шли поклониться сорок сирийских и иудейских волхвов. Что, впрочем, не помешало ему быть распятому на кресте, – посуровел Константин. – В Русколани знают об этом?

– Знают, – также серьезно ответил Бус. – А недавно, незадолго до моей поездки к вам в качестве посла, от своего родителя я узнал исто-рию моего рождения… чем-то схожую с рождением Христа. Впрочем, стоит ли об этом…

– Интересно, интересно, – проявил искреннюю заинтересованность Константин к словам посла из далекой Русколани. – Интересно послу-шать… Будь добр, расскажи.

– Князь Дажин, мой отец, поведал мне, – не стал напрасно упи-раться Бус, – что я был рожден при схожих обстоятельствах: в ночь моего рождения над нашим родным градом появилась зеленая звезда Чигирь-угорь. И к отцу во дворец пришли сорок волхвов, возвестить о моем появлении на белый свет. Хотя, как я сейчас понимаю, отец и сам по округлившемуся животику моей матушки догадывался о моем появ-лении, – улыбнувшись, закончил шуткой рассказ русколанский княжич.

Император Римской империи внимательно и сосредоточенно смот-рел в глаза своего собеседника, словно искал в их глубине ответ на одо-левавшие его сомнения: шутит или говорит всерьез его новый знако-мый.

– Разница в нашем рождении лишь в том, – словно не догадываясь о сомнениях, одолевающих душу императора, продолжал он по-прежнему с шутливой ноткой в голосе, – что Христос появился на Свет Божий в ослиных яслях, а я – на княжеской кровати. – Сделал паузу, давая возможность Константину как-то прореагировать на сказанное им, но тот этой возможностью не воспользовался, предпочитая слушать, а не дискуссировать. Пришлось продолжить, прерывая неловкость мол-чания: – А еще Христос к своим тридцати годам уже прославился, а я – всего лишь рядовой посол своего отца при дворе столь могущественно-го императора…

– Но Христос уже был распят, а ты… – сделал паузу Константин, – слава всем богам, жив и здоров.

– Да я еще не распят и жив-здоров, – усмехнулся на замечание им-ператора Бус, – но кто знает, не быть ли и мне распятым… – почему-то на грустной ноте закончил он. – Не зря же говорят, что пути Господни неисповедимы.

– Пути Господни, конечно, неисповедимы, – задумчиво отозвался император, – но зачем же столь пессимистично. Пока живы – будем ра-доваться жизни! А там…

– А там, – подхватил Бус, – что Бог даст.

– Вот именно. Однако, я чувствую, что стоит сменить тему, а то слишком о грустном мы заговорили. Лучше расскажи мне о чем-нибудь ином, – перевел разговор в иное русло римский император.