Текст книги "Время бусово (СИ)"
Автор книги: Николай Пахомов
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 50 страниц)
Новый год для Русколани, если не считать грустного события, свя-занного с отъездом Лебеди к нелюбимому супругу, начинался мирно, что радовало как простых русколанцев, так и их князя. С готами был заключен мир. Гунны после летнего поражения у берегов Днепра, или Непры-реки, как чаще называли эту реку сами русколанцы, притихли. Однако тишина эта была обманчива.
Месяц червень был в самом разгаре, когда из готской земли до Кияра дошли слухи о том, что конунг Германарех лютой казнью казнил своего сына Рандвера и жену Лебедь, сестру князя Буса и теперь соби-рает войска, чтобы вновь идти войной на славянские земли, в том числе и на Русколань.
– Как сие случилось? – Глухо спросил Бус брата Злата, первым принесшего эту печальную весть.
– Разное говорят, – уклончиво отозвался Злат.
– А все же?
– Мои соглядатаи при дворе конунга Германареха, – наморщил лоб волхв, что являлось признаком тревожных размышлений, – за прилич-ную плату сообщают следующее: в дороге сын Германареха…
– …Рандвер, – перебил брата Бус, по-видимому, желая что-то уточнить для себя.
– Да, Рандвер, – повторил Злат, продолжая рассказ – …еще, воз-можно, у нас в Кияре, а, возможно, и в пути следования их до ставки Германареха, влюбился в Лебедь и предложил ей бежать с ним.
– Бежали?! – то ли спросил, то ли констатировал данный факт Бус.
– Бежали… – коротко подтвердил факт бегства влюбленных, одно-временно с этим устраняя у брата даже малый налет недоверия к сооб-щению, Злат. – Некоторое время скрывались от Германареха у вестго-тов, возможно у герцога Армия, но те, боясь гнева Германареха, выдали их ему.
– И что?
– Германарех казнил Рандвера, повесив на виселице прилюдно, как татя и изменника, а сестру нашу…
– Ну! – поторопил Бус примолкнувшего брата, и взгляд его глаз стал жестким и холодным.
– …Сестру нашу Лебедь по одним сведениям бросил под копыта лошадям, и те ее затоптали; по другим – велел привязать к диким коням за руки и ноги, и те, подгоняемые плетьми, разорвали… В любом случае обрек на мучительную смерть сестру нашу…
Слезы гнева и сердечной боли выкатили на глаза волхва, окончив-шего печальное повествование. Почернел от горя Бус, выслушав брата. Холод в глазах его сменился на огонь мщения.
– Что еще говорят твои люди? – после продолжительной паузы решился спросить Бус.
– Еще они говорят, что побег нашей сестры с сыном Германареха подстроил ярл Бикки…
– Тот самый… советник? – решил уточнить для себя Бус.
– Тот самый, – подтвердил Злат. – Тот самый… То ли действитель-но искренне заблуждался, желая молодым счастье, то ли умышленно подталкивал обоих на безумный поступок, мстя за что-либо Рандверу… То ли выполнял волю самого Германареха, давая тому иметь формаль-ный повод, чтобы расторгнуть договор о мире с нами… Как бы там ни было, но ярл Бикки ни суду, ни казни не подвергся и опять пребывает в советниках у Германареха.
– Не пожалел сына, значит, – раздумчиво произнес Бус, имея ввиду конунга Германареха.
– Не пожалел, – подтвердил Злат. – Как, впрочем, и мы… свою се-стру.
– Как и мы, – печально согласился Бус и добавил: – Лебедь видимо предвидела свою кончину, раз просила отомстить за ее смерть… Я ра-нее тебе о том не говорил, думал, что в этом надобности не будет. Но вот случилось… И я отомщу Германареху. Отомщу! Не зря же клялся Перуном.
– Мы отомстим! – заверил Злат брата. – Мы отомстим! И ничто нам в том не помешает, клянусь Сварогом!
– Есть ли еще какие известия о смерти сестры или о походе Герма-нареха?
– Есть. И довольно удивительные…
– Неужели?
Бус поднял на брата глаза, словно спрашивая, чем еще можно уди-вить.
– Не могу утверждать, насколько верны полученные мною сведе-ния, но в казни сестры нашей участвовал кат Атаман, о котором столько лет не было никаких слухов и известий. Теперь будто бы он объявился при Германарехе и сам вызвался исполнить повеление конунга о казни сестры, привязывать ее к диким лошадям. И радовался при том, как со-общают мои доглядчики. Воздевал руки к небу и громко кричал что-то богам.
– Вот как, значит! – побледнел лицом вновь Бус. – Что ж, изловим – воздадим так же, как он сестре нашей. Око – за око, зуб – за зуб! Что с походом?
– Германарех собирает войска. По крайней мере, тогда собирал. Теперь, возможно, уже движется к нашим землям.
– Киев? Поляне? Тиверцы? – отрывисто спрашивал Бус брата.
– Возможно, будут сопротивляться, – с полуслова поняв брата, от-вечал Злат. – Но долго ли?.. Особенно теперешний киевский князь. Сам знаешь, под готов стелится, как блудная баба под каждого мужика.
– Неужели прежний урок не пошел впрок?
– Скорее всего, так и есть…
– Выходит, опять надо бросать клич по землям нашим и вновь со-бирать дружины от всех родов русичей и славян.
– По-видимому, так. Но вначале придется самим с этим ворогом и катом схватиться не на жизнь, а на смерть. Знаешь, брат, у меня есть одна задумка на сей счет.
– Сказывай.
– Как понимаешь, при дворе Германареха у меня имеются свои люди. Если они смогут сообщать нам о местонахождении ставки Герма-нареха при его походе, а ведь нередко бывает, что он с отрядом тело-хранителей отъезжает то на охоту, то на иные забавы довольно далеко от своего войска, то можно попытаться напасть на него во время оче-редной такой отлучки. А? Как тебе мой план?
– Слишком много всевозможных «если», – отозвался Бус, – однако посмотрим… Пока же надо вновь рать собирать.
На клич князя Буса к Кияру вновь со всех концов Русколани потя-нулись славянские дружины. На торжище Кияра весь день проводился смотр прибывающих дружин. Если же не было смотра, то обязательно были учения. Вновь и вновь ратники упражнялись в стрельбе из лука, в метании копья, в сече на мечах. Чаще всего в таком занятии можно бы-ло видеть две сотни личной охраны князя. Казалось бы, куда еще лучше можно подготовиться самым отборным дружинникам, и так все их дей-ствия доведены до автоматизма. Но сотники вновь и вновь гоняли своих гридней до седьмого пота, заставляя не только биться на мечах, но и на кулаках, для чего были изготовлены специальные рукавицы, чтобы не покалечить друг друга. Потом эти тренировочные рукавицы будут за-менены на боевые, сшитые из толстой кожи и снабженные металличе-скими штырями. Русичи называли их «волчьей лапой», аланы – «лапой барса». Удар кулака в такой рукавице был не только сокрушающим, но и смертельным. Бус спешно собирал силы, чтобы не только дать отпор коварному и жестокому врагу, который вновь занял Киев и готовился к прыжку на Кияр. Бус не только собирался дать отпор, но и наказать го-тов и их предводителя – короля Германареха. И не так, как в прошлый раз, когда пошел на уступки и заключил при выгодном положении мир. Но для этого надо было собрать вновь огромную силу, для чего требо-валось время и большие расходы по содержанию и кормлению такого количества людей и лошадей. На киярцев лег дополнительный груз тя-гот и забот, однако ропщущих было не много – киярцы понимали: не станут кормить своих ратников, придется кормить чужих. Войска Гер-манареха уже хозяйничали в Киеве Днепровском и его землях. Того и гляди могли ввалиться в пределы Русколани и Кияра Антского. Вот и приходилось простым киярцам и русколанам затягивать потуже пояса, делясь последним достатком с прибывающими в их град воями. К тому же сам князь Бус и его ближайшие бояре пример тому подавали, открыв свои сусеки и житницы, предоставив табуны лошадей, отары овец и стада коров в распоряжение воинства. А потому и скакали денно и нощ-но гонцы из веси в весь, из града в град, созывая на бой русов. Надо бы-ло спешить.
Не дремал и Злат. Но его деятельность, в отличие от деятельности русколанского князя, не была столь заметна и очевидна. Только очень наблюдательный и проницательный человек мог бы заметить, что в ночное время к храму Сварога в последнее время зачастили разные лич-ности: то купцы, то бродячие волхвы, то свободные охотники. И однаж-ды, после очередного такого посещения храма неизвестными, Злат пришел во дворец к брату.
– Кажется, пора приступать, – сообщил он после приветственных слов Бусу свое решение. – Германарех с наложницами и ближайшими ярлами покинул ставку в Киеве и удалился на несколько дней в Туров лес на охоту и отдых. С ним, кроме ярлов из окружения, еще две сотни телохранителей.
– Сведения точны? Не ловушку ли для нас готовят? – Поднял очи Бус на брата. – Германарех хитер как старый лис.
– Сведения точные, – твердо ответил Злат.
– Сколько же времени до того места скакать? Ведь не будут же нас там год ждать?
– Думаю, что за день и две ночи управимся, если по три заводных лошади на каждого воя взять.
– Далековато… Не устать бы в пути, – раздумчиво произнес Бус.
– Не устанем. Есть же пример, причем, пример женщины…
Услышав последнюю фразу брата-волхва, Бус не сдержался от лег-кой улыбки. Он слышал о сарматской царице Амаге, жене царя Медо-сакка, жившей примерно двести лет назад на Понтийском побережье.
– Ты о царице Амаге?
– О ней самой.
– Что ж, хороший пример для подражания. Плохо, если о нем из-вестно Германареху.
– Откуда? – Теперь усмехнулся одними губами Злат и продолжил: – Германарех в своем безумстве и гордыне все нас за дикарей держит. – Скрыл улыбку и окончил уже по-деловому: – Если повезет, то падем им на головы, как снег среди лета. Днем выведем дружины за город, словно на учения. Наши сотни – тоже. Потом незаметно сотни отведем в бли-жайший лес и дадим отдохнуть до вечера, а вечером, точнее ночью, присоединившись к ним, поскачем!
– А как быть с моим отсутствием в Кияре? Не насторожит ли мое отсутствие готов. Надо полагать, что и у Германареха, как ни прискорб-но об этом говорить, тут имеются уши и глаза…
В последней фразе князя было не только утверждение своего пред-положения, но и вопрос к брату. Тот понял и ответил:
– Я кое-какие меры в этом плане предпринял: некоторых согляда-таев на чистую воду вывел и к праотцам отправил. Но утверждать, что готских послухов не осталось совсем – не возьмусь. Это семя крапивное живуче. Но ведь можно что-то придумать, чтобы сбить возможных при-спешников Германареха со следа. Например, ты разгневался на своих советников, заперся в покоях и никого видеть не желаешь, – нашелся Злат. – Ведь может такое быть?
– Может… но как-то раньше не случалось.
– То раньше, а теперь… Ведь все когда-то вновь бывает.
– Гнев – хорошо, – не согласился с братом Бус, – но лучше, на мой взгляд, моя поездка в Белую Вежу за помощью. Тут и ко лжи прибегать нет причины, и скрытничать не надо будет. Ведь вполне естественно, что я за помощью обратился?
– Естественно.
– Тогда начнем готовиться… с соблюдением мер предосторожно-сти. Заводных коней заранее на путь следования вывести надо. По три на каждого всадника.
– Я распоряжусь.
– Вот и славно.
В этот же день воеводы как обычно проводили учения и трениров-ки, а русколанский князь покинул град свой под охраной двух легко-вооруженных сотен личной охраны. Его советники, оставшиеся в Кияре, пустили слух, что Бус ушел в Белую Вежу за дополнительной воинской помощью.
«Конечно, не ко времени князь покинул град, – шептались киярцы между собой, – да ведь не надолго. А с другой стороны – новые воины нам не помешают. Лишних воев никогда не бывает».
Никакого подозрения отъезд Буса с малой дружиной ни у кого не вызвал, даже такой факт, что среди дружинников появился новый гри-день-проводник, остался незаметным: мало ли у князя гридней…
Германарех давно проснулся, но вставать с нагретой за ночь посте-ли не хотелось. Да и рано было, рассвет только-только начал одолевать ночной сумрак, просачиваясь в плотно закрытые полы занавеса шатра. Тишина стояла первозданная. Ночные птицы и звери, намаявшись за ночь, тихо укладывались на отдых, дневные еще не проснулись и не огласили лес и его окрестности звонким щебетаньем и урчанием. Гер-манарех лежал, прижмурив глаза, на львиной шкуре, прикрытой шелко-вой простыней, между двух обнаженных наложниц – семнадцатилетней словенской княжной Милославой, стройной золотоволосой и румяно-щекой, разметавшей во сне свои волосы и точеные руки по подушке, раздобытой для него прибившимся к готам русколанским изгоем по прозвищу Атаман – мстительным и безжалостным к сородичам стари-ком, и шестнадцатилетней пышногрудой и пышнотелой Мартой – доче-рью вестготского ярла Алдониза, попавшего в немилость за резкость суждений и поступков. Молодые наложницы сладко посапывала во сне.
«Хороши куколки, – вяло подумал король готов о своих наложни-цах, – жаль убивать будет, когда натешусь… А убить придется, чтобы не повторилось позорное дело с русколанской княжной Лебедью – Сун-хильдой и родным сыном. Да, убить придется, хотя и жаль… красивые. – Подумав так, тут же одернул себя за случайный порыв сентименталь-ности. – Видать, старею, раз о жалости к наложницам вспомнил. Раньше такого не было. Не то, что чужих недочеловеков (хотя бы и с прекрас-ными юными телами) не жалел, о своих собственных детях не думал».
Но тут мысли короля переключились на другое: то ли послышался на самом деле, то ли причудился далекий конский топот и звон оружия. Германарех насторожился, даже дышать перестал, прислушиваясь. Но как не напрягал свой слух, больше ничего не услышал. «По-видимому, почудилось, – успокаиваясь и расслабляясь, решил он. – Кому вздумает-ся в такую рань в такую глушь скакать. Разве князю Бусу, – усмехнулся он про себя, – тот, возможно, пожелал бы нанести мне неожиданный визит, но он далеко. Небось, дрожит в своем граде от страха. Ну и пусть дрожит… Скоро отдрожится…».
Размышления Германареха вновь были прерваны. На этот раз от-четливым стрекотом сороки.
«Вот и рассвет пришел, раз сорока-стрекотуха проснулась, – ше-вельнулась мысль в поседевшей от многих и довольно бурных лет голо-ве короля готов. – Извещает стрекотом лесной народ о начале нового дня… Пора и самому вставать».
Германареху шел восемьдесят восьмой год, но, несмотря на воз-раст, а, возможно, именно из-за почтенного возраста, он рано вставал и делал утренний моцион по еще влажной от росы траве.
Подумать – подумал, но не встал, а продолжал лежать на постели рядом с юным и пышным телом Марты. Даже тогда, когда снаружи от-четливо послышался звон оружия, крики боли и отчаяния, непонятная возня, не сулящая ничего хорошего. Но вот в походный шатер, установ-ленный воинами на открытой солнечной поляне, покрытой разнотравь-ем и лесными душистыми цветами, без всякого предупреждения влетел, именно не вбежал, а влетел, не на шутку перепуганный воин личной охраны и дальний родственник короля, Зифрид.
– Повелитель, беда! Русы! Русы!..
– Да как ты посмел! – Начал было Германарех, не вставая с посте-ли и наливаясь злобой, не сулящей ничего хорошего неосторожному стражу. – Да как ты…
Но тут, по-видимому, до Германареха дошел смысл сказанного те-лохранителем.
– Что? Какие русы?.. Да не объелся ли ты мухоморов, как грязный берсерк? Откуда тут быть русам?!!
– Повелитель, русколане окружают ставку… – захлебываясь сло-вами, тараторил Зифрид.
– А охрана? – взревел Германарех, до которого наконец-то дошел смысл сказанного Зифридом, вскакивая с постели и одновременно шаря рукой в поисках одежды и оружия.
– Ой! – тоненько вскрикнула Милослава, которой Германарех то ли в спешке, то ли специально наступил ногой на лицо. Обе девицы проснулись от крика короля, и теперь, ничего не понимая, боязливо жа-лись друг к дружке.
– Та, что была на дальних подступах, по-видимому, уже посечена. Прозевали… – докладывал хрипло Зифрид. – Ближняя сражается. Но надолго ее не хватит?.. Повелитель, ради Одина, собирайся быстрее. Иначе…
Последних слов Зифрид мог уже не говорить. Германарех, громко ругаясь, вспоминая нехорошими словами всех богов, допустивших та-кой конфуз, спешно облачался не только в легкую повседневную одеж-ду, но и в бронь, также находившуюся в его шатре. В его руке матово блеснул меч, когда он направился к выходу из палатки, полог которой уже заботливо придерживал Зифрид.
В проеме шатра Германарех остановился и тяжелым взглядом об-вел тихо скуливших женщин.
– Прибить бы вас разом, да некогда, – буркнул он, разглядывая пе-репуганных и тихо скулящих наложниц, – чтобы врагу не достались. Да, ладно, живите, если удастся. – И покинул шатер.
Звон оружия, разгоряченные боем крики, посвист стрел слышались все отчетливей и отчетливей в утренней тишине леса, неумолимо при-ближаясь к королевскому шатру.
Германарех громко крикнул боевой клич, призывая к себе самых верных телохранителей и требуя коня. В считанные мгновения вокруг него образовалось кольцо из трех-четырех десятков конных воинов.
– На прорыв! – указал мечом в сторону Киева Германарех. – Ос-тальные пусть сражаются, прикрывая наш отход. И пусть все до одного погибнут, раз не смогли уберечь своего короля и уберечься сами.
Небольшой отряд, набирая скорость, двинулся рысью в указанном направлении. Однако русичи, напавшие на ставку Германареха, не дре-мали. Как только они заметили скопление вокруг королевского шатра значительного числа конников и начало движение конного отряда от шатра, то поняли, что готовится прорыв окруженного врага, и стали осыпать его стрелами, в мгновение ока «проредив» тесный строй чуть ли не наполовину.
– Германарех, конунг Германарех! – раздался зычный клич со сто-роны русичей, возносясь над шумом боя. – Ты слышишь меня? Это я, князь Русколани, Бус Белояр, вызываю тебя на честный поединок. Если ты дорожишь честным именем воина и не трус, то выходи на бой и не прячься за своими телохранителями! И пусть Боги нас рассудят с тобой!
– Германарех! – донеслись слова с другой стороны атакующих. – Это я, брат безвинно убиенной тобой сестры Лебедь, волхв Злат, вызы-ваю тебя на бой и клянусь Сварогом, что убью тебя и возрадуюсь над трупом твоим, как ты возрадовался при казни нашей сестры!
Но король готов ни тот, ни другой вызов о поединке не принял и рванул со своими телохранителями на прорыв. Однако русы были уже готовы. Часть их конников, возглавляемых лично Бусом, устремилась наперерез. Между обоими конными дружинами завязалась сеча не на жизнь, а на смерть. Каким-то чудом князю Бусу удалось пробиться к Германареху.
– Защищайся, убийца, или умри, – метнул во врага короткую сули-цу русколанский князь. Телохранители замешкались, не успели при-крыть своего короля, и сулица угодила Германареху в бок, пробив пан-цирь. Германарех покачнулся и стал падать. Но тут готы опомнились: часть из них бросилась на Буса, уже вздыбившего коня и поднявшего меч, чтобы добить раненого врага, другие же, поддерживая короля, по-спешили с ним скрыться.
Преследовать ускользнувшего врага у Буса и бывших с ним русов уже не было сил и возможности: в пору бы отбиться самим от озверев-ших готов.
К утру сражение на лесной опушке было окончено. Все готы, за исключением двух десятков тяжелораненых, уже безоружных и между стонами требующих добить их, были мертвы.
Бус соскочил с коня и, придерживая его за уздечку, присел на кор-точки у одинокой березки, облокотившись о ствол спиной. Тело после долгой езды и смертельной сечи гудело и требовало отдыха – ведь уже не мальчик, давно за пятьдесят перевалило.
– Князь, – подскакал к нему на взмыленной лошади, не дав пере-дохнуть и перевести дыхание, сотник Яр, – в шатрах несколько девиц захвачено, в том числе две совсем голые – в королевском…видать, на-ложницы.
– Одеть. С собой заберем. Хоть и обуза, да не бросать же их на са-мом деле одних в лесу волкам на съедение, – отрывисто, с придыханием (еще не успел отдышаться после сечи) приказал Бус.
– Конечно… – замялся сотник.
– Сколько павших? – спросил Бус, желая знать о потерях в своей дружине и не замечая заминки своего сотника.
– Десятка три, не менее, да десятка два раненых тяжело, – ответил сотник, точно поняв вопрос своего вождя, но от князя не отъехал.
– Что-то еще? – наконец-то обратил князь внимание на поведение Яра.
– Одна девица – Милославой назвалась – беловежского изгоя ука-зала, – продолжил сотник.
Бус заинтересованно поднял на сотника глаза, даже про усталость забыл:
– Что еще за изгой?
– Говорит – Атаман… тот самый, который…
– Можешь не продолжать. Веди сюда, хочу взглянуть… Как-никак, а мой давнейший недруг, убийца отца и палач сестры, – молвил руско-ланский князь, отстранясь от ствола березки.
– Он не может ходить, – вновь замялся Яр.
– Это почему?
– Ранен. Оказывал жестокое сопротивление и был нашими воями сильно иссечен… смертельно ранен, – уточнил Яр. – Они, вои, его со-всем бы порешили, да я вмешался, полагая, что ты захочешь его о чем-либо спросить, и не дал им этого сделать…
– Что ж, придется доставить ему честь – самому придти с покло-ном, – жестко вымолвил Бус. – А брат мой о том знает? – добавил тут же он.
– Знает. Он и послал меня сообщить эту новость, пока вои раненых подбирают да оставшийся от готов скарб, – немедленно отозвался сот-ник.
– Не только раненых, но и павших гридней собрать, – распорядил-ся Бус, – с собой заберем. На конских крупах домой доставим, здесь не оставим. Еще изловить вражеских коней – пригодятся…
– Уже распорядился, – ответил расторопный и предусмотритель-ный Яр, поднабравшийся воинского опыта в бесконечных походах.
– Хорошо, пойдем взглянем на Атамана…
Атаман лежал на открытой поляне, недалеко от шатра Германаре-ха, среди десятков трупов готских воинов, уже «освобожденных» от шлемов, лат и оружия – мертвым оно уже ни к чему. Лицо поверженно-го Атамана было в крови, которая сочилась не только из многочислен-ных ран, но и, пенясь, из уголков открытого рта. Тело было неподвиж-но, как и десятки иных готских тел, окружавших его, только прищурен-ные глаза, устремленные осмысленным взглядов в небесную синь, гово-рили о том, что жизнь в этом старческом теле еще теплится.
Бус молча приблизился, и это движение не ускользнуло от глаз Атамана. Огонь ненависти блеснул в них.
– Даже на смертном одре о мщении мыслит, – заметив огонь во взоре Атамана, обратил внимание на данное обстоятельство подходяще-го к нему брата Злата Бус, – на пути к богу стоит, а все злобой горит, змея ядовитая.
– Змея-то, змея, но теперь уже не ядовитая. Лишили мы ее жала, – констатировал волхв весь перепачканный чужой кровью и как все, не успевший отойти от пыла боя. – Что будем делать с ним, – указал он на тело Атамана, – здесь бросим волкам на съедение или же добить прика-жешь. Без него дел хватает. Да и пора уж отсюда подальше убираться.
– Я обещал поступить с ним так же, как он с сестрой нашей, – мрачно заметил Бус. – И должен слово свое сдержать. К чему волков этой ядовитой гадиной потчевать, еще отравятся ненароком, хоть и зве-ри. Будем княжеское слово держать. Эй, гридни, – позвал он ближай-ших дружинников, – оттащите эту двуногую змею к ближайшим берез-кам, что поупружестее, да за ноги к их макушкам наклоненным привя-жите. Надо же последнюю честь татю воздать.
Дружинники, криво усмехнувшись, принялись выполнять княже-ское распоряжение.
Когда с Атаманом было покончено, раненые дружинники усажены в седла, павшие – уложены на лошадиные крупы и крепко привязаны, чтобы не упасть при скачке; когда с места боя было подобрано враже-ское оружие и бронь и вместе с остальным трофейным скарбом, дос-тавшимся русколанам, приторочено к седлам заводных лошадей, в том числе и готских, которые удалось собрать в окрестностях лесной поля-ны – русколанская дружина тронулась в обратный путь. Надо было то-ропиться, так как уже рассвело, и в степи конных ратников можно было далеко увидать. Бус это понимал, потому и спешил как можно быстрее покинуть место сечи, чтобы как можно дальше уйти от него в случае погони. Пройдя спешной иноходью лес и выйдя в открытую степь, от-ряд Буса крупной рысью направился к родному граду.
– Жаль, что конунга Германареха упустили, – крикнул, преодоле-вая шум встречного потока воздуха волхв Злат, придерживаясь рядом с Бусом.
– Жаль, но, видно, так распорядились Боги и такова их воля… – с сожалением ответил Бус, переживая за срыв так хорошо задуманной операции. – Может, еще повезет, встретимся… А может, и не встретим-ся уже: копье-то крепко ему в бок вошло, даже не выпало из раны… Впрочем, враги всегда живучи…
– Вряд ли! – отозвался Злат. – Он теперь от нас с тобой будет за сто поприщ держаться. Ведь струсил на честное единоборство выйти, лат-никами прикрылся.
– Сколько врагов полегло? – спросил Бус, меняя тему разговора. – Я не считал.
– Я – тоже, но сотник Яр сказал, что более двух сотен. Одних ярлов да вождей родовых – десятков шесть-семь!
– Значит, один к пяти, – констатировал Бус итог потерь.
– Что? – Не понял Злат.
– Да о потерях я… Говорю, что на каждого нашего павшего дру-жинника пришлось пять готов.
– А-а-! Так у нас пало не шестьдесят, а только тридцать. Значит, один к семи.
– Пока до града доскачем, еще многие из тяжелораненых в путь к пращурам направятся после такой скачки.
– Да. Как-то не подумал о том. А знаешь, брат, если погони не бу-дет в скором времени, то раненых можно в ближайших весях оставить, может огнищане их выходят…
– Дело, волхв, говоришь. А что с мертвыми делать будем, если по-гони хоть полсуток не будет? Может, погребем их в степи?
– А почему не поступить таким образом? Степь что тут, что под Кияром – везде степь, везде одинакова. Везде она наша, русколанская, родная. Так что в своей земле будут павшие гридни лежать, под своим небом…
В Кияр князь Бус через трое суток привел дружину на четверть по-редевшую и уставшую до изнеможения.
«Вот так привел князь новых воев, – дивились киярцы, наблюдая такую картину, – своих и то не всех домой воротил»! Но когда узнали о дерзком рейде в стан готов и о жестокой сече, приведшей к ранению конунга Германареха, зауважали пуще прежнего: «Царь! Настоящий царь! Древним праотцам Богумиру и Русу, отцу Арию подобный! Толь-ко те так могли поступать, только те».
В тот год нашествия готов на град Кияр благодаря дерзкому рейду удалось избежать. Германарех горел жаждой мщения, но двинуться не мог, так как рана полученная им от копья князя Буса хотя не была смер-тельной, но и не позволяла одеть бронь и вскочить на коня. Он лежал в своем дворце, окруженный лекарями и знахарями, потчевавшими его всякими снадобьями, но так и не сумевшими полностью поставить на ноги. А доверять войска кому-либо из конунгов, хотя бы родным сы-новьям, Германарех не решался, боясь остаться без войска и державы. Собранные Бусом рати вновь вызволили из готской зависимости град Киев и земли полян. На общем вече, собранном по просьбе волхва Зла-та, князь киевский Кий Готский был смещен с княжеского престола и на его место был поставлен воевода Болорев, ярый сторонник Буса и по-борник единой и могучей Русколани.
На протяжении полутора десятка лет русколанскому князю прихо-дилось сдерживать натиск готских и гуннских орд. Война на два фронта истощала силы Русколани. После смерти римского императора Кон-стантина не осталось ни одного внешнего союзника. Да и из внутрен-них, признававших руку Кияра, с каждым годом оставалось все меньше и меньше. Открыто откололись от Русколани и примкнули к гуннам берендеи. В эту же сторону поглядывали аланы и косоги. Но Русколань держалась, собирая свои силы то вокруг Голуни, то вокруг Воронежца.
В год 5875 от сотворения мира в очередной раз на Русколань повел готов Германарех, но не сам, будучи почти недвижим после удара сули-цы, нанесенного князем Бусом много лет назад, а, поручив поход сво-ему полководцу и родственнику из рода Амалов – Винитарию, – про-званном русичами Амалом Вендом, так как мать его Водомерка была славянкой княжеского рода из племени венедов-вендов.
Бус вновь собрал рать и разбил войско конунга Винитария. Тот за-просил мира и получил его. В Кияре Антском он вместе со своими при-ближенными воеводами ярлами пил сурицу и вина греческие за мир и дружбу и клялся на мече Одином и Христом, что между готами и руси-чами будет вечный мир. Русы поверили, и когда Винитарий пригласил их в свою ставку на продолжение мирных трапез, то приняли это при-глашение. Русколанский князь, несмотря на отговоры брата Злата, вме-сте с братьями, сыновьями и знатнейшими русколанцами поехал в став-ку Амала Венда, где был предательски пленен и казнен – распят на кре-сте в соответствии с римскими обычаями. Был распят также, как почти за 300 лет до его рождения в далекой Иудеи и Палестине был казнен и распят Иисус Христос. Вместе с Бусом были казнены той же лютой и позорной смертью семьдесят бояр, в том числе все друзья юности Буса: Славич, Мал, Рат, Млад, Званич, Ван, Асалак, Мирвол и Сварич – птен-цы гнезда волхва Златогора, когда-то в далекой и светлой юности по-клявшиеся на крови быть верными друг другу до конца. Амал предлагал им ценой предательства и измены Бусу купить свою жизнь, но ни один из них на это не пошел; приняли смерть, не поступившись клятвой вер-ности. Только волхву Злату, не поверившему в добрые намерения гот-ского вождя и не поехавшего в ставку к Амалу Венду, и сыну Бояну, гостившему в тот момент у славгородского князя Словена, удалось из-бежать подлого предательства, плена и смерти.
Войско Амала Венда заняло Кияр Антский и стерло его с лица зем-ли вместе с крепостью, уничтожив древние святилища и храмы, потом пошло на Белую Вежу. Жители некогда прекрасного города Кияра, не успевшие вовремя покинуть его, частично были убиты, частично плене-ны и уведены в рабство. И только голодные, одичавшие псы, оставшие-ся без своих хозяев, сиротливо бегали на дымящихся развалинах. Время от времени они сталкивались с бездомными котами и кошками, но по-меченные одной бедой, мирно расходились. Божьи твари не чета людям.
Остатки русколанского воинства, покинув разгромленную и со-жженную столицу – Кияр Антский, – на пепелищах которой теперь готы справляли свои тризны, отступали на север. Отступали не только воины, но и все жители Кияра, не пожелавшие остаться на родных пепелищах на милость врагов. Они отступали вместе со скарбом, со скотом, дер-жась в центре войска. Вместе с ними отступал и волхв Златогор, успев-ший в последний момент из пылающего храма Сварога спасти только Книгу Велеса и книгу славянских Вед. Не терял надежды волхв сохра-нить сей великий труд многих поколений ученых волхвов для потомков, мыслил отвезти его после невзгод в Сурож, по-прежнему гордо и непре-ступно стоящий на берегу Сурожского моря, красуясь каменными бас-тионами, воздвигнутыми почти сорок лет назад руками воев Буса. И эта книга была у него самым ценным грузом, который вез с собой ученый волхв.
Давно уже позади осталась Белая Вежа, которую также покинули жители. Покинули с плачем и стенанием. И только небольшая воинская дружина во главе с беловежским князем осталась в граде, чтобы при-крывать отступление остального войска, связанного по рукам и ногам стариками, детьми, женщинами, обозами и гуртами скотины.
