Текст книги "Время бусово (СИ)"

Автор книги: Николай Пахомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 50 страниц)

ОБУСТРОЙСТВО РУСКОЛАНИ

Не успел русколанский князь Бус возвратиться из этого похода в Кияр Антский и приступить к расширению городской крепости, к строительству христианской церквушки по просьбе супруги Эвлисии, уже одного сына князю принесшей и вторым в тяжести состоявшей, как ему сообщили, что в городе объявилось посольство синьских или же китайских, как привыкли их именовать в Русколани, купцов.

– С чем пожаловали, – спросил Бус, внимательно вглядываясь в своего стремянного Славича, с юных лет идущего рядом с князем, нога в ногу, плечо к плечу, которому, в основном, и предназначался вопрос. – Так, с чем пожаловали?

– С жалобой…

– И на кого же изволят жаловаться купцы китайские? – загорелись интересом и гневом глаза князя. Позором считалось обидеть гостя ино-земного у всех народов и во все времена. – Кто посмел обидеть?

– На гуннов хотят жаловаться… На тех, что на островах Ра-реки прижились да спокойного проходу купцам иноземным не дают… Не дают торг вести им с ромейскими купцами, отбирая товары и убивая самих, – подробно пояснил Славич.

О гуннах не раз и не два приходилось слышать Бусу. Казалось бы, после того знаменательного похода, предпринятого его отцом Дажиным в содружестве с многими славянскими вождями, в котором и ему, Бусу, еще отроку, пришлось принять участие, гунны и их союзники должны были попридержать свою прыть, наученные горьким опытом. Но не тут-то было. Вновь и вновь отдельные гуннские племена, то вплавь, то в зимнюю пору по льду, преодолевали великую Ра-реку, углубляясь в Прикавказские степи. Особенно часто такие «просачивания» стали по-сле того, как из Двуречья ушли последние сарматы, которые в опреде-ленной мере сдерживали орды гуннов и их союзников.

Непредсказуемость поведения степных орд постоянно заставляла уделять им внимание. Бус знал через своих поверенных и торговых гос-тей, ходивших в земли гуннов, что там пришел к власти и заправляет родами его сверстник Беламберг, то ли сын, то ли внук, возможно, и праправнук легендарного Модэ, поднявшего род хуннов-гуннов над иными родами. Впрочем, Беламберг мог и вообще не состоять в родст-венной связи с Моде, ибо у гуннов род, в отличие от русов, продолжал-ся не по отцовской, а по материнской линии. В традиции гуннов было как многоженство, так и совокупление любого мужчины с любой жен-щиной, поэтому неизвестно, от каких мужей могла понести и родить та или иная женщина. Родными братьями считались только те братья, ко-торых родила одна мать, двоюродными – те, которые родились только от родных сестер. В остальных случаях могли иметь место только свод-ные братья и сестры. Правда, в последние годы древний закон гуннов начинал терять силу. Ханы и их ближайшее окружение, родовая знать, на словах придерживаясь правил и традиций, старались сделать так, чтобы избранные ими в жены женщины не могли стать наложницами других мужчин. Власть и сила позволяли им так поступать со своими женами. По отношению же к чужим женам они могли вести себя в соот-ветствии с традициями и прежним укладом жизни.

– А-а, так, жалоба на гуннов оказывается… Тогда дело иное, – вы-слушав до конца своего стремянного и заодно дворецкого, подвел итог Бус. – Тогда завтра с утра и приглашай… во дворец. А пока давай со-ветников ближайших созовем, обдумаем малым вечем сей момент. Да про волхва Златогора не забудь… Как он, кстати, поживает? Все в храме Сварога с богами общается или же куда в путешествие пустился? Давно не виделись… после размолвки одной. – Бус не стал уточнять, что раз-молвка из-за строительства христианкой церкви произошла: не хотел волхв видеть в родном граде символ христианской веры.

– Не забуду, – тут же отозвался Славич. – А волхв Златогор пока в храме своим обретает…

После того, как в Кияр прибыла Эвлисия и стала настаивать на строительстве христианской церкви в граде для себя и прибывших с нею христиан, отношения с волхвом стали натянутыми. Он все реже и реже заглядывал в княжеский дворец, все реже и реже общался с ним, князем Русколани, Бусом, в котором ранее, без лишней скромности, и души не чаял. И если волхв Златогор чуждался князя и его супруги Эв-лисии, то старая княгиня Ладуня все больше и больше сближалась со своей снохой. По-видимому, на то повлияла безвременная кончина му-жа Дажина и душевная тоска о его смерти. Ладуня, не снимающая тра-урных одежд по умершему мужу даже по миновании срока, стала до-вольно часто посещать половину Эвлисии, подолгу беседуя с ней, в том числе и о христианской вере, ища в том утешение. Она даже немного отошла от той боли и горечи, в которой пребывала после кончины суп-руга. Это замечал не только Бус и его братья – дети Ладуни, но и все княжеское окружение. «Кажется, ожила княгиня», – шептались они, радуясь и боясь это произнести вслух, чтобы не сглазить.

Сближение любимой и уважаемой матери с обожаемой супругой радовало Буса, как отдаление волхва Златогора от княжеского дома и государственных забот огорчало. «Нет в этом мире ничего совершенно-го, – с горечью думал Бус по этому поводу, – даже самые мудрейшие, и те подвластны скверне недоразумения и непонимания. А как мне порой недостает разумного совета? Кто бы об этом знал…»

Китайские купцы, прибывшие на следующий день во дворец князя, были внимательно выслушаны не только самим князем Бусом, но и со-званным им по этому случаю малым вечем, состоящим из ближайших друзей и бояр, главнейшим из которых был брат Злат, так как волхв Златогор на совет-совещание не прибыл, сославшись, как обычно, на недомогание.

Китайские купцы были, как правило, низкорослы, раскосы, узко-глазы и очень вежливы. По каждому поводу, а порой и без такого, они поясно кланялись, прижимая правую руку к сердцу в знак своего чисто-сердечия и доброжелательства, отчего полы из разноцветных шелковых халатов с легким шуршанием разлетались, обнажая ноги в широких штанах и коротких, не имеющих каблуков, сапожках.

Они чинно, не все вместе, как зачастую это делали русичи, а чин-но, через уполномоченных на то лиц, жаловались на разбой со стороны гуннских орд, засевших на островах Ра-реки, и просили защиты от раз-бойников, так как несли большие убытки.

– …Совсем житья не стало. Никакой прибыли… Мы согласны за труды ратные платить, – заверяли русколанского князя и его советчиков купцы. – Серебром и золотом, а еще конями…

– Можно и шелковыми тканями, – то ли подсказывал, то ли во-прошал Злат, следя за реакцией китайских гостей.

– … И тканями тоже, – словно вспомнив, дополняли купцы. – И другими товарами, как в иных землях…

– А оружием? – уже открыто спрашивал при полном молчании князя воевода Рат.

– Оружием нам запрещает торговать мандарин, наш повелитель, – вновь поясно кланялись купцы, – но пусть это не печалит светлого кня-зя: мы можем этот недостаток восполнить украшениями из золота и ка-меньев или же бумагой, которую больше нигде не производят, как у нас в Поднебесной, и на которой так легко рисовать или же писать. И еще многим чем…

– Раз так, то постараемся вашему горю помочь, – заверил Бус куп-цов. – Конечно же в пределах подвластных нам земель и за Ра-рекой.

– Благодарим, благодарим, – кланялись чуть ли не до земли купцы. Они были очень вежливы и обходительны, что для русколан было более чем забавно и непривычно, так как они полагали, что любая скромность имеет свои пределы. Но как говорится, в чужой храм со своими устава-ми не ходят.

Когда же синьские купцы покинули дворец, то Бус не позволил своим советникам расходиться.

– Ряд мы уложили, – начал он, – клятву-ругу дали, как требуют то-го законы наши и обычаи – это хорошее дело, но как будем его дер-жать?!! Как сделать так, чтобы не было ни нам самим стыдно, ни нашим потомкам за нас? Тут дело такое: взялся за гуж – не говори, что не дюж…

– Надо поход на гуннов организовать, прижать им хвост, а то со-всем зарвались, забыли прежние уроки, – посоветовал Мал. – Притих-нут, присмиреют – вот и сдержим данное слово.

– Поход тут не годится, – не согласился с Малом брат Злат. – До-пустим, совершим мы поход, порубаем разбойников на островах и воз-вратимся домой. Мы – домой, а гунны – вновь на острова… и вновь начнут обдирать купцов, как медведь липу. Тут надо что-то иное при-думать…

– А если охрану из воев наших давать? – Поступило предложение от сотника Званича. – И купцов с их караванами будут охранять, и за самими, при надобности, чтобы не совали нос, куда ни надо, присмот-рят…

– Это хорошо будет, когда они от ромеев возвращаться станут, – частично согласился с предложением Званича Злат. – Тогда можно от границы и до границы проводить. А когда же они будут из своей страны идти, то кто нас о их приближении к Ра-реке оповестит? Никто! Потому может случиться такое, что пока мы узнаем, да пока вышлем им на-встречу дружины, их-то уже и ограбят, и побьют… Нет, друг Званич, тут надо что-то иное размыслить… Что-то такое, что позволяло бы нам взятое слово всегда исполнять.

«Почти как волхв Златогор, брат мой рассуждает, – подумал Бус, молча наблюдая за высказываниями своих ближайших друзей-советчиков. – Однако жаль, что волхв Златогор на совет наш не прибыл, сославшись на недомогание. Впрочем, и недомогание – дело нехитрое. Восьмой, если не девятый десяток лет уже разменял. Ведь постарше батюшки покойного волхв был. Вполне возможно, что и занемог… На-до после совета-веча сходить к нему, проведать. Может, в чем нуждает-ся?»

– А что, если по пути следования заставы из богатырей наших в тот период на границах держать? – То ли спросил, то ли посоветовал вновь Званич. – И границы присмотрены будут и купеческие караваны вовре-мя под охрану возьмутся. А?

– Пожалуй… – начал Злат, но Бус, определившись с решением, пе-ребил его:

– Думаю, что все предложения имеют зрелое зерно для размышле-ния и исполнения. И поход нужен, чтобы острова очистить от разбой-ных людишек, и специальные дружины, сопровождающие и охраняю-щие купеческие караваны и купцов, не помешают, и заставы богатыр-ские на порубежье службу сослужат. Так и поступим!

В итоге обмена мнений малое вече, по распоряжению князя Буса регулярно собираемое им для обсуждения самых важных и неотложных дел, решило: «Китайским купцам обеспечить охрану через богатырские заставы на порубежье и ратное сопровождение по всей территории Рус-колани, для чего выделить специальную дружину». Старшим над этой дружиной назначили Мала. И дружинники Мала не подвели. Они вна-чале очистили острова Ра-реки от разбойников, среди которых, к слову, были не только изгои из гуннских или иных, подвластных гуннам, пле-мен, но и отставшие от своих сородичей сарматы, и изгнанные из родов русы, и аланы, и берендеи. Как говорится: «Каждой твари по паре». Вы-ходя далеко за пределы Ра-реки, конные дружины, встречали караваны купцов и сопровождали их до территории Русколанин, где передавали под охрану иным отрядам, а сами возвращались в порубежье, чтобы встречать там новые.

Китайские купцы держали слово – и в казну русколанского князя потекли струйки золота, серебра, драгоценных каменьев, а также ткани, бумага, пергамент и, конечно же, кони.

Но не только охрана китайских торговых людей заботила князя Бу-са в первые годы его княжения. Находясь в Римской империи, он видел там прекрасные дороги, проложенные от города к городу, путевые стол-бы, указывающие направление и расстояние, почтовые станции, исполь-зуемые императором для скорейшего движения путников и курьеров, для быстрейшего сопровождения важного сообщения. Еще он видел там более совершенное устройство государственного управления, чем в лю-бимой им Русколани, что позволяло императору не только действенно управлять страной, но и постоянно держать руку на пульсе ее жизнедея-тельности. Частично, символы централизованной власти в Русколани были уже оформлены – это войско, дружина, действующая на постоян-ной основе и уже имеющая строгую иерархию и дисциплину, это кня-жеские наместники в подчиненных ему городах, городищах и весях, которых стали называть тиунами, это, считай, регулярные сборы союз-ных князей, в некоторой степени зависящих от власти князя Буса. Одна-ко судебной власти, такой, какой она имелась в Римской империи, не было. Не было и строгого разделения года на месяцы и седмицы.

«Придется над этим поработать, – не раз мыслил Бус, оставаясь один на один со своими размышлениями над улучшением жизнедея-тельности и жизнеспособности Русколани. – На старом багаже – имелся ввиду багаж, доставшийся ему в наследство от отца Дажина – далеко не уедешь». И он стал, где один, а где и с помощью своего брата Злата и своих друзей, с которыми вместе в юношеские годы проходили учение у волхва Златогора, работать над задуманным. Помогла и супруга, де-лясь своими знаниями о судопроизводстве, имевшем место в Империи и на ее родном острове Родосе, и работе с массами. «В храмах больше речь веди, – советовала она. – В храмах люди привыкли исходящее от богов слышать и внимать. Потому и легче воспринимают». – «И то, верно, – соглашался Бус, удивляясь и радуясь одновременно такой про-ницательности супруги. – Где, как не в храме или на капище, человек считает себя единым с богом? И только там он воспринимает все ска-занное, как должное… и исполняет услышанное…»

Наравне со строительством новых или же расширением и укрепле-нием старых крепостей, наподобие таких как в Суроже, строились шко-лы, в которых Бус приказал обучать детей военачальников и старшин, вождей и старейшин родов. «Римляне даже чужеплеменников тому обу-чают, – говорил он то убеждающе, то с ноткой гнева в голосе для особо непонятливых, – почему же мы собственных обучать не хотим. Почему жаждем оставить их в невеждах, в варварском обличии, как говорят греки и римляне? Им же за нами наше дело продолжать, дело отцов своих». Когда же ему пытались невразумительно ответить, что, мол, так было при отцах и дедах наших, то он этот аргумент не воспринимал и сердился еще пуще прежнего: «Вы еще вспомните времена, когда мы все в землянках, как кроты земляные, жили, как в одних в шкурах, слов-но не люди, а звери лесные, ходили. Так, может, нам опять пора в зем-лянки из домов перебраться, а вместо полотняных штанов и рубах в шкуры облачиться? А?» И оппоненты замолкали.

Русколанский князь возложил процесс обучения на брата Злата, как когда-то его отец возложил на волхва Златогора. «Волхв Златогор уже ветх, ему больше покой требуется, и других дел для него достаточ-но найдется… – Для Буса не было секретом то, что волхв Златогор за-нялся систематизацией в единую книгу древнеславянских священных текстов из Книги Велеса и Вед. – Ты же, Злат, у нас книжник и любимец Богов, тебе и ноша сия. Подбери людей способных – и учи! Греческому и латинскому, Ведам и Авесте, нашим письменам, нашей истории. Впрочем, при этом и о истории иных народов забывать не стоит, хотя бы о греческой. Всегда нашими соседями были. Русколани нужны не только вои храбрые, но и люди просвещенные».

У Злата своего храма, в котором бы он справлял требы богам, не было. По замыслу Буса, а также самого Злата – и в том их искренне поддерживал Златогор – ему, Злату, предстояло дело поставить таким образом, чтобы организовать школы не только и не столько в граде Кияре, но и в других городах русичей и славян, входящих в союз Руско-лани. Кроме того, Злат вынашивал мечту стать главным волхвом среди всех волхвов и жрецов Русколани и прочих славянских земель. Такой пример из жизни римских жрецов, объединявшихся в фламены и колле-гии, во главе которых стояли понтифики, в свою очередь подчинявшие-ся Великим понтификам, не без определенного далеко идущего умысла не раз приводил Бус. Да и волхв Златогор как бы между прочим заводил речь о том же: «Пришла пора объединять и высшего иерарха избирать. Доколь врозь быть, словно пальцы на руке, в растопырку. Так много не сделаешь… Надо все в кулак собирать… Только кулаком боец силен, а не растопыренными перстами». Идея с организацией школ в разных го-родах и городищах славянских родов и племен нравилась и самому Зла-ту: она могла стать той основой, которая пусть не сразу, не за одно лето, за несколько, но приведет к тому, что на всех просторах Русколани про-изойдет централизация жреческой деятельности в единых руках. И же-лательно, чтобы эти руки были руками Злата и простирались из Кияра Антского.

Не оставил своими заботами князь и волхва Златогора. Уделив большое внимание расширению собранию книг, или по-гречески, биб-лиотеки, собираемой волхвом Златогором всю свою жизнь (особенно много книг было привезено волхвом из последней его поездки в составе посольства русколанского князя в Римскую империю и в град Визан-тий), Бус назначил его на должность главного хранителя библиотеки и книг. А в качестве добровольных помощников направил в помощь ему и в обучение книжной премудрости сына Бояна вместе с дядькой Сколо-том, а также еще двух-трех отроков из друзей сына. «Учись, сын! Луч-шего учителя, чем волхв Златогор, в Русколани больше не сыскать, – напутствовал он Бояна. – Мы со Златом также у него учились и никогда не жалели о том. Весьма премудр наш волхв». – «А Злат? – по-детски наивно спросил Боян. – Злат-то как?»

Присутствующий при беседе отца с сыном дядька Сколот, услы-шав столь щекотливый вопрос из уст своего питомца, было предостере-гающе поднял руку: праздный вопрос, не достоин ответа. Но князь от-ветил: «Злат – знающий и ведающий, а мудрым ему еще предстоит с годами стать, когда время вот так же, как у Златогора, посеребрит ему волосы и покроет лицо морщинами. Мой отец у него учился, не считал зазорным, потом я обучался, теперь твой черед настает».

Дорог, подобных тем, что были построены в Римской империи: выложенных булыжником, размеченных по всему пути мильными стол-бами, дающими представление о расстоянии, как уже пройденном, так и том, которое предстоит пройти, которые своими глазами видел Бус при посещении империи, как ни хотелось того, создать не удалось – не было людей на строительство. Ведь в Римской империи дороги строили рабы, а Русколань рабства принципиально не признавала. Да и особой нужды в дорогах, подобных римским, если по совести, не было. В степи, куда ни поскачи – везде дорога. Хотя с другой стороны, о римских дорогах можно было только мечтать. Каждая имперская или же государственная дорога не только в самом Риме, но и в отдаленных провинциях пред-ставляла чудо современной мысли и трудовой деятельности человека, как того, который ее спроектировал, так и того, кто построил. Полотно дороги при необходимости выравнивалось, по обеим сторонам в обяза-тельном порядке снабжалось канавами-водотводами, чтобы не допус-кать луж и грязи на поверхности. Булыжник не просто укладывался на место, где должна была лечь дорога, а на подушку из слоя песка и галь-ки, мелкого щебня, чтобы не проседать под тяжестью или же во время дождей и снегопадов, а также во время весеннего таяния снегов. Шири-на этой дороги была такой, что позволяла свободно размежеваться двум встречным каретам, телегам или возам, причем, она со временем не ос-тавалась постоянной, а расширялась и расширялась, обеспечивая все большую и большую пропускную способность. Для удобства путников, как уже говорилось, имперские дороги тщательно размечались мильны-ми столбами. И не просто столбами, а специальными камнями, имею-щими определенные и одинаковые размеры: высоту, диаметр, конфигу-рацию. Мильные столбы были цилиндрические по форме и устанавли-вались на квадратных постаментах-основаниях. За порядком установле-ния, сохранностью, содержанием этих столбов следили специальные лица из муниципального или же центурионского состава – бенефициа-рии. Также следует отметить, что каждый мильный столб-камень при его установке снабжался очередной порядковой цифрой, а также име-нем, титулом и годом начала правления того императора, при котором он, столб, был установлен. Кроме того, на этот дорожный указатель на-носилось еще и расстояние до ближайшего города. Через каждые двена-дцать мильных столбов на имперских дорогах предполагалось наличие почтовых станций, на которых можно было сменить лошадей, добыть пропитание или же подкрепиться горячей пищей, а между двумя стан-циями должна была находиться харчевня или же постоялый двор, где путники имели возможность уже отдохнуть сами. Так официально предполагалось, но не всегда на деле исполнялось. Порой станции на-ходились чуть далее друг от друга, чем приписывалось, а постоялые дворы могли быть и чаще. Все зависело от населенности той местности, через которую пролегала имперская дорога.

Бусу таких дорог в Русколани построить не удалось, зато регуляр-ную связь между ближними и дальними городами, включая Голунь, Во-ронежец и Курск, он с помощью верховых вестовых наладил, обязав местных старейшин и князей, где уговорами, а где и силой, содержать в своих градах и весях постоялые дворы для смены лошадей вестовым. Он вменил в их обязанность также кормление и оказание помощи с ночлегом княжеским посыльным или же дружинникам, если в том воз-никнет необходимость. Причем, за отдельную плату, которую эти лица были обязаны уплатить хозяину корчмы или постоялого двора.

Бус не раз вспоминал свой поход по землям славян, и как приходи-лось мучиться, преодолевая реки, овраги, буераки, трясины и лесные чащобы. По его приказу через неширокие и не очень глубокие реки и речки, протекающие близ городов и городищ, сел и огнищ, для больших удобств путников или торговых гостей были наведены прочные дере-вянные мосты, а на тех реках, где мосты построить было затруднитель-но или вообще невозможно из-за их ширины, организованы паромные переправы. В заболоченных местах проложены гати, сделаны просеки как для прохождения пеших или конных путешественников, так и для прохождения грузных телег и возов.

Старейшины родов, на плечи которых легли тяготы этого введения русколанского князя, а, значит, и заботы, которыми они не хотели себя обременять, сначала зароптали, но, обнаружив вскоре прямую выгоду от этого дела: обновились и улучшились связи между городами и веся-ми, активизировались торговые отношения, стали развиваться ремесла – сами с удовольствием взялись за него.

Вместе с этим русколанский князь упорядочил на территории сво-их земель хождение иноземных денег, как золотых, так и серебряных монет, введя собственную денежную единицы – гривну. Торговые от-ношения с соседями: греками и римлянами, с персами и армянами, а также с каждым годом крепнувшие связи с китайскими купцами, за-ключившими договор об охране их караванов на пути следования по русколанскому порубежью, способствовали тому, что на территории славянских земель большое хождение получили сестерции и солиды, дирхемы и драхмы, динары и динарии. Как серебряные, так и золотые. Причем, в большинстве случаев в золотых монетах, в том числе и рим-ских, чистого золота было не так много. Все больше и больше растущие потребности заставляли властителей прибегать к различным хитростям в обеспечении собственной казны, что привело к тому, что, вместо зо-лотого литья, все чаще и чаще использовались смеси золота и серебра. И с каждым разом часть серебра в золотых монетах все больше и боль-ше увеличивалась. Оттого все чаще и чаще возникали непонимания и недоразумения при расчетах за приобретенный товар. Требовалось как-то это упорядочить. Вот и появились в свет гривны: золотая и серебря-ная. Золотая гривна в торговых делах, как правило, не участвовала, она все больше выполняла роль княжеского символа власти, богатства и достатка, чем денежной единицы. Князь Бус мог такой гривной награ-дить кого-то из своих соплеменников за воинские подвиги, выделив тем самым его из числа остальных. Мог подарить иноземному послу или властителю. Серебряная же гривна была настоящей денежной единицей и состояла из полуфунта, а то и фунта серебра. Полуфунтовая гривна равнялась пятидесяти кунам – полностью выделанным куньим шкуркам, или стольким же дирхемам и сестерциям. Куна в свою очередь стоила двадцать векш – выделанных беличьих шкурок.

Мирные годы позволили Бусу усовершенствовать систему судов на всей территории Русколани, ввести систему штрафов-вир не только за незначительные проступки, но и за смерть сородича при отсутствии умысла на убийство у виновного лица. Ранее, согласно традициям и За-вету Отца Ария, за это наказание было одно – смерть. Скорая или же мученическая. В зависимости от того, была ли вина умышленной, или все случилось по недомыслию, по неосторожности. Этого же требовали не только все больше и больше расширяющиеся и крепнущие торговые отношения и связи с соседними государствами и народами, но и внутри самой Русколани.

За мирные десятилетия в городах бурно развивались ремесла, как традиционные, так и новые, связанные со строительством крепостей и храмов, с изготовлением новых орудий труда и обихода. Поселяне и огнищане расширяли посевные поля, количество домашнего скота; на торжища стало поступать намного больше зерна и мяса, тягловых и боевых лошадей. Вместе с этим росла и численность населения как в городах, так и в сельских местностях. И каждому хотелось сытно поесть и красиво одеться, а это зачастую вызывало споры не только между со-седями, но и в одном роду. Каждый такой спор, если не улаживался мирно самими спорщиками, то требовал судебного разбирательства, ставившего окончательную точку на сутяжном деле.

Как правило, суды, связанные с гибелью сородича от рук другого сородича, решались на вече. Особенно, если речь шла о смерти одного из лучших людей рода. Об этом даже Веды недвусмысленно говорили: «На вече всем суд чинить, и князьям великим, и простым огнищанам». Однако, по мере того, как все больше и больше возрастала роль князя в жизни общества, то и суды все чаще и чаще переходили к нему. На ка-ждом вече князь рассматривал дела тяжб сородичей и выносил решения. Но количество дел росло, и князь уже не мог физически оперативно их рассмотреть и вынести по ним решение, поэтому Бус часть мелких дел передал для рассмотрения в руки специально назначенных им своих представителей на местах – тиунов и вирников, оставив себе дела о ро-довой знати и лучших людях. Сбор же доказательств отдавался на откуп самого истца или же обвинителя, он должен был найти видаков и по-слухов, или, короче, очевидцев татьбы, чтобы вызвать их в качестве свидетелей на суд, но и участие вирника или же тиуна не запрещалось. Наоборот, именно им вменялось «гнать след» в случае крупной кражи, причинения телесных повреждений соплеменникам или же убийства.

Князь Бус мечтал, что со временем ему удастся по подобию рим-ского права, с которым он успел по совету Златогора и дозволения им-ператора Константина во время своего посольства ознакомиться в Ви-зантии, создать сборник основных законов, регламентирующих как вид, так и систему наказаний и их исполнений; а еще мечталось создать ка-тегорию судебных чиновников, ведающих в том толк и грамотно тво-рящих разбор дел и суд. Конечно, без бездумного копирования, а с уче-том традиций, веры и иных особенностей славян и русичей, где личная свобода провозглашалась выше всего, даже выше смой жизни. Однако дело это было кропотливо, требовало уйму времени и средств, хотя того же пергамента или бумаги, поставляемой в княжеский дворец китай-скими купцами, согласно заключенному с ними договору. Впрочем, поступления бумаги были малы, и к тому же эта бумага была очень дорога, а еще она плохо сохранялась и быстро портилась. К тому же нужны были знающие и ведающие люди. А времени и людей не было.

Бус понимал, что одними своими руками он того не сделает, и от-кладывал это на потом, когда появятся помощники и средства. И стра-дал оттого. Хорошо, что супруга Эвлисия, ставшая не только любящей женой и матерью его детей, но и помощником и советчиком в самых тяжелых и запутанных вопросах, всегда была на его стороне и в любых начинаниях. Даже тогда, когда сомнения начинали одолевать самых близких друзей и советчиков, даже тогда, когда червь сомнения вкрады-вался и в душу первейшего помощника – брата Злата. Это по ее пред-ложению и совету предполагалось в построенные школы пригласить учителей из Греции и Рима для обучения юных русичей не только счету и письму, но и рисованию и ваянию. «Государство сильно не только воинской ратью, – часто говорила она Бусу как одному, так и при его советчиках-боярах, – еще оно сильно трудом и культурой своих граж-дан, поэтами и художниками, скульпторами и архитекторами, учеными мужами».

Эвлисия уже давно научилась языку мужа, но и свой не забывала и обучала ему детей чуть ли не с грудного возраста. Так что дети Буса уже с детства свободно владели славянским и греческим языками. И это также радовало душу князя. И он часто мысленно повторял: «Спасибо светлым богам, которые подарили мне такую супругу, хоть и христиан-ку. Она при мне, как волхв Златогор был при отце моем. Знать, угодна богам нашим, и вера тут не помеха!»

Пребывая в Римской империи, Бус лично познакомился не только с римским календарем, но и с историей развития этого календаря.

В то время римский календарь делил год уже на двенадцать меся-цев с различным количеством дней в них. Хотя вначале месяцев было всего десять, и многие из них не имели своего названия. Просто называ-лись по счету: «пятый», «девятый», «десятый». Начало года римляне отсчитывали с первого января. Но это было не всегда так.

До 600 года от сотворения Рима, согласно римского летоисчисле-ния, год начинался с 1 марта, то есть с начала возрождения природы после зимних холодов и морозов, с пробуждения. Подобно тому, как утром человек пробуждается после сна, после темной ночи, и вступает в новый день, в новый труд. Ничего необычного в том, что год начинался с весеннего месяца, не было. Славяне также началом нового года счита-ли начало весны. Но в 600 году, в честь ознаменования такого важного исторического и политического события в жизни римского народа, как вступление в должность римских консулов, начало года перенесли на 1 января. Название месяца произошло от имени римского бога Януса, изображаемого с двумя лицами, повелевающего всеми дверями, входа-ми и выходами, прошлым и будущим и тем самым как бы определяю-щего конец чего-то и начало другого. Довольно часто сами римляне называли своего бога Двуликим, Двуликим Янусом. Непредсказуемым, изменчивым. Не оттого ли и месяц сей то морозами грозит и стужей лютой, то солнцем вдруг равнины заснеженные зальет, да так, что смот-реть невозможно: в глазах рябь и резь, то метелями и ночными бурями все пути-дороги перебьет, запоздалого путника ради забавы изничто-жит.