Текст книги "Время бусово (СИ)"

Автор книги: Николай Пахомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 50 страниц)

ЕДИНОБОРСТВО

Не успели русколанские воины встать в боевой порядок, опреде-ленный заранее, еще до выхода из Кияра Антского, как из степи к ним подкатили визжащие и скалившие зубы орды степняков. Подкатили на расстояние чуть более полета стрелы – и остановились. Напряжение, царившее в русколанском воинстве в ожидании неминуемой сечи, чуть спало. Только лучники по-прежнему держали наготове тугие луки и стрелы острые.

«А это к чему»? – недовольно подумал князь Дажин, настроивший-ся на немедленную вражескую атаку.

И словно подслушав его мысли, воевода Ратмир произнес:

– По-видимому, витязя на поединок вызывать станут? Согласно древнему обычаю…

– Считаешь?

– Мыслю так.

– А у нас крепкий витязь-единоборец найдется? Или мы на такой поворот дела не рассчитывали?

Поединки богатырей, а то и князей в те славные годы были не ред-костью, – зачастую таким способом удавалось избегать большой крови, так как та сторона, единоборец которой оказывался побежденным, при-знавала победу противной стороны над собой и выполняла все условия победителей. Однако единоборство не было обязательным ритуалом. От него можно было и отказаться, положившись на удачу и защиту богов.

– Почему не найтись, найдется. Хотя бы русколанин Еруслан… быка ударом кулака валит. Да и у других князей свои витязи, не сомне-ваюсь, имеются…

Пока Дажин и его воевода обменивались короткими репликами, из вражеской орды на ничью полосу выметнул на черном низкорослом, но крепком жеребце, от злости и нетерпения жующем железные удила, степной богатырь и стал вызывать поединщиков под шум и смех своих единоплеменников. Был он огромен, как скальный утес, как волшебная гора Алатырь. Голова, как медный казан, в котором готовят пищу на целую дружину. Брюхо, спрятанное за кожаным панцирем, – на холку коня свисало. Короткие толстые ноги – в кожаных сапогах. На левом предплечье у него свисал большой круглый щит с медными и серебря-ными бляшками и волчьей оскаленной головой по центру. В руке копье, древко которого было толще руки человека.

«Уж такое не сломится, – невольно подумалось Дажину, глядя на копье – туго придется нашему единоборцу».

– Дозволь, княже, – подъехал к князю на белом, в яблоках, коне витязь Еруслан. Был он в светлой кольчуге, одетой поверх льняной ру-бахи. Многие русичи перед боем одевали чистое белье – такова тради-ция. Голову прикрывал остроконечный шлем с султаном из светлого конского волоса. В левой руке круглый щит, червленый, с золотым зна-ком Ярилы.

Дажин посмотрел на своего единоборца, на вражеского… Сравне-ние было явно не в пользу русколанца.

– Сдюжишь ли?

– Постараюсь. В любом случае славы русичей не посрамлю!

– Тогда пусть Перун не оставит тебя свой милостью! – искренне пожелал своему богатырю князь Дажин.

Единоборцы, разогнав коней, управляя одними ногами, так как ру-ки обоих были заняты тяжелыми копьями и щитами, бросились на-встречу друг другу. Сближаясь стремительно, сшиблись – и оба долой с лошадей с треснувшими щитами. Но вскочили на ноги, отбросив уже ненужные щиты. Еруслан – проворно, вражеский богатырь медленно и тяжело. Опытному воину достаточно было одного взгляда, чтобы по-нять, каково отразилось падение на поединщиков.

– Кажись, нутро отшиб! – шепнул Дажину Ратмир, указывая на вражеского воина, копной сближавшегося на кривых ногах с Ерусла-ном. – Слышал, как о землю ухнуло, аж задрожало все?!!

– Может статься, что и отшиб, – был менее оптимистичен князь Дажин, – но стоит – гора горой! – И поправил на груди пряжку алого шелкового плаща – символа княжеской принадлежности.

Единоборцы вынули мечи. У Еруслана двуручный прямой и обою-доострый. У степняка – кривой, с расширяющимся концом, для более тяжкого удара по врагу.

Первым нанес удар великан-степняк. Но меч Еруслана, брызгнув искрами, отразил этот удар. И началось. Удары сыпались с одной и дру-гой стороны, железо скрежетало о железо. Даже дневной свет не скры-вал сыпавшиеся после ударов мечей искры.

Оба войска неподвижно, не сходя со своих позиций, наблюдали де-сятками тысяч глаз за поединком богатырей.

Степняк старался меньше двигаться и одним могучим ударом сра-зить русколанца. Еруслан же, умело отражая вражеские удары, посто-янно двигался вокруг чужого богатыря, отыскивая в его защите слабые места.

С каждым мгновением становилось заметно, что степняку все труднее и труднее наносить свои удары и отражать чужие. Движения его становились замедленнее, чем в начале боя.

– Кажется, наша берет, – шепнул с затаенной радостью воевода Ратмир Дажину. – Выдыхается вражий сын.

Но Дажин, сидя на своем белом, как и у Еруслана, в яблоках, коне, не отреагировал на слова воеводы. Его думы были не только здесь, на поле боя, но и там, с сотней Аслана, с детьми. Он себя уже не раз за се-годняшний день корил, что поддался на уговоры волхва и взял в поход своих сыновей.

Вражеский единоборец выдыхался. Он уже не делал попыток на-нести разящего удара, лишь вяло отбивал удары меча Еруслана. Но вот его левая рука скользнула за голенище сапога и, выхватив оттуда заса-пожный нож, метнула его в противника. Это был коварный прием, за-прещенный во время единоборств, и русколанское воинство возмущен-но ахнуло. Однако Еруслан был внимателен и не позволил врагу застать себя врасплох. Невидимый взмах кончика меча – и засапожный нож, дзинькнув, отлетел в сторону.

– Ах! Ты – так! – выдохнул Еруслан. – Тогда держись!

И его меч с невероятной скоростью закружил вокруг противника. Казалось, в воздухе образовался сплошной сверкающий круг, в центре которого был не русич, а сам бог войны Перун Громовержец.

Мгновение – и вражеский богатырь, пораженный мечом в горло, замертво рухнул на землю.

– Не бахвалься, идя на рать, – сказал, тяжело дыша, Еруслан, – хва-лись, идя с рати…

Радостный вздох облегчения пронесся по русколанскому воинству. Перун даровал русичу победу, а это уже хорошее предзнаменование. И русские дружины ликовали, словно забыв, что впереди их ждет крова-вый и беспощадный бой, и не всем из него выйти живыми. Многие от-правятся в Ирий к пращурам.

Жалобно взвыло противное войско и тут же, подчинясь приказу вождя и протяжным звукам длинных медных труб, двинулось на руско-ланцев.

Сражение началось.

СЕЧА В СТЕПИ

Предвечернее небо с двух сторон покрылось тысячами стрел. Их шелестом и свистом. Для устрашения врагов степняки применяли на своих стрелах глиняные свистульки, издававшие при полете душеразди-рающий вой. С помощью таких стрел иногда подавались тайные сигна-лы, понятные лишь для посвященных. Но вряд ли в этот раз.

Не дрогнули русколанские полки, ни на шаг не попятились. Еще до начала атаки часть славянских воинов спешилась и прикрыла червле-ными щитами себя и стоявшие позади них полки, соорудив из щитов так называемую «черепаху».

Стрелами и копьями встретили вражескую лаву из-за небольшого расстояния не успевшую набрать достаточного разгона, чтобы протара-нить соединенные полки русколан или, по крайней мере, глубоко вкли-ниться в их оборону.

– Держись дружней, вои, – подбадривал своих курян воевода Хват, прикрываясь своим каплеобразным щитом от сыпавшихся дождем вра-жеских стрел. – С нами Слава и Перун Громовержец! Метче бей ворога! Стрелами его, стрелами, да на копье, на копье! Бери пример с Бродича. Он уже со своим десятком сделал почин…

Бродич со своим десятком тут же, в челе курской дружины. Ловко орудует то луком, снимая вражеских всадников на дальних подступах, то копьем и мечом, когда те вламываются в строй русских дружин. Как и воевода Хват, он также беспрерывно что-то кричит, приободряя бли-жайших к нему воев. Его лицо и руки все в крови, в крови и светлые доспехи, но то чужая кровь – Боги берегут курского охотника от ран и увечий, от вражеских стрел и мечей, от копий и булав.

Дико ржут лошади, зло и гортанно кричат вои с обеих сторон, из-дают предсмертные стоны погибающие. Несмолкаемый гул стоит над степью…

Перед русскими дружинами образовался завал из конских и чело-веческих тел и трупов. Первая атака степняков захлебнулась, напоров-шись на яростное сопротивление. Однако за ней должна была последо-вать вторая. Такова уж была тактика степных орд: в непрерывных ата-ках изматывать противника. Но время шло, а последующих атак все не было и не было. Были только имитации атак: визжащие лавы степняков, выкатившись из-за своих передовых отрядов, пускали по две-три стрелы и, не доскакав до русколанских дружин, уносились прочь в тыл своей орды. Вряд ли такая тактика приносила им какую-нибудь выгоду. Вы-пущенные наобум, стрелы ощутимого вреда русичам не доставляли, наоборот, русколанские стрелы нет-нет, да и выхватывали в людском и конском потоке степняков очередные жертвы.

– Что-то новое в тактике степняков! – подскакав к Дажину, вымол-вил Ратмир. – Не строят ли степные бродяги какого-нибудь подвоха?

Тот лишь недовольно повел бровью: зачем, мол, оставил свою дружину. Но не выдержал и вынес свое видение таким действиям степ-ных воинов.

– Может, и строят, но, скорее всего, я мыслю, на вшивость прове-ряют: не дадим ли слабины… Не дадим! – Ответил сам себе Дажин. И добавил: – Это не гунны, по всему видать. Какое-то союзное им пле-мя…

– Судя по одеянию и по воинской справе, – тотчас подхватил Рат-мир, – это фарнахи, союзники гуннов.

– Скорее всего, – согласился с ним Дажин. – Впрочем, нам от того не лучше. Все они алчут поживиться за наш счет. Живут разбоем! Труд у них не в почете. Однако, если они не желают сражения, то сражения желаем мы. Давай сигнал к атаке, а то день уже на убыль идет, и скоро в степи станет темно, как в чреве самого грязного степняка.

Воевода Ратмир поскакал к своим дружинам и вскоре оттуда в ве-чернее небо одновременно взметнулись три дымовых стрелы, затем еще три и еще три, оставляя дымные следы в сторону вражеского воинства. Вслед за сигнальными стрелами, огибая кучи тел и вновь смыкаясь за ними, медленно, поддерживая строй, двинулись соединенные дружины русичей, торков, берендеев и алан.

Короткий лучный бой, обмен стрелами, и русколанские дружины, все убыстряя и убыстряя бег лошадей, вклинились в разномастные орды степных воинов, пошли орудовать длинными копьями, расширяя брешь. А вот в ход пущены и прямые двуручные, обоюдоострые мечи руско-ланцев. Еще напор – и орда попятилась. Степные всадники, оскалив в крике рты, поворачивали коней назад и только огрызались стрелами от наседавших русколанцев.

– Вперед! – Бросил в бой личную сотню князь Дажин, до сего мо-мента придерживаемую им в качестве резерва.

Сам впереди с обнаженным, в кровавых отблесках зари мечом. Красное корзно, словно парус развивается за спиной. А рядом, на пра-вом крыле русколанских дружин, там, где стояли курские и воронеж-ские ратники, словно посланцы самого Световида, с распростертыми за спинами белыми крыльями-плащами, летел отряд, организованный главным жрецом курского храма Световида Славояром.

– Вперед! Во славу Перуна! Бей басурман! – Играет, как игрушеч-ным, двуручным мечом над головой курский воевода Хват.

– Бей поганых завистников! – Рвет горло в непрерывном крике охотник и воинский десятник Бродич, пьянея от собственного крика, постоянного вида и запаха свежей человеческой крови, улепетывающих спин врагов. – Бей!

И уже не рассудок и разум руководят им и его действиями, дейст-виями воев его десятка, а инстинкты. Такие же древние, как сама мать-земля.

Застонала под сотнями копыт земля. Дрогнула вражья рать, пока-тилась вспять, сминая под корень осеннюю траву в степи, в сторону Большого Кургана, настегивая ногайками низкорослых коней. А в след катилось мощное, тысячеголосое: «Слава!»

– Гнать без роздыху, пока еще видно, – отдавал команды через по-сыльных Дажин. – Пленных не брать. Еще успеем…

Сплошным гулом покрылась степь. Задрожала под десятками ты-сяч копыт, пугая степную мелюзгу, заставляя ее как можно дальше пря-таться в норы и ямы. И только волки, сбиваясь в стаи, радовались: их ждала славная пожива.

«Кажется, план удался, – радовался вождь фарнахов Джулат, сме-нив кибитку на верховую лошадь и скача теперь по степи в середине телохранителей на черном жеребце. – Заманим глупых русов в приго-товленную им засаду, да и разделаемся с ними там так, что сразу и не поймут, как их войска не станет. Потом можно и на грады их, оставшие-ся без воинской защиты, напасть, чтобы добычу многую поиметь, полон взять и в степь увести, за Ра-реку. А на пленных русах тризну по своим павшим сородичам устроить. Да так, чтобы Владелец неба Тэнгри, видя такое торжество, возрадовался и еще больше возлюбил детей своих – степных воинов».

Причины для таких рассуждений у Джулата имелись. Конечно, в первых стычках его орда понесла потери, но эти потери были столь ма-лы и незначительны на взгляд вождя, что принимать их в расчет не стоило.

«Всего какая-то тысяча не самых опытных бойцов… Да они и так давно зазря и в долг жили, печаля своим существованием Тэнгри, – рас-суждал сам с собой вождь. – Но с другой стороны, русы, как молодые степные беркуты при их поимке опытными охотниками, заглотили на-живку, не видя веревки ловца, и скоро станут добычей! Ведь все идет по плану. И не просто идет, а очень хорошо идет».

Но вот вдали появились очертания кургана и стали быстро при-ближаться.

«Хай! – оскалил зубы в улыбке Джулат, – сейчас все и решится»! – И подстегнул нагайкой скачущего во весь опор коня. – Как можно бы-стрее надо выскочить на след засадных сотен, чтобы затоптать его и не дать русам раньше времени обнаружить засаду».

И в этих размышлениях вождя фарнахов был свой резон. Хоть и свечерело, но след, оставляемый в осенней степной траве копытами ко-ней, отлично просматривался на значительном расстоянии и мог спутать планы, если будет обнаружен раньше времени.

Сотник Аслан, выслав на вершину кургана воев Мешо, время да-ром не терял: по его распоряжению собранные на месте скоротечного боя вражеские копья и мечи были густо натыканы острыми жалами вверх, и не просто вверх, а с наклоном в сторону ожидаемого против-ника.

Это был рискованный шаг. В случае появления первыми русколан – они неминуемо должны были напороться на эти смертоносные сюр-призы.

– Опасно! – шептались между собой воины.

– Конечно, опасно, – даже не пытался разубеждать их Аслан, следя за точностью исполнения его решения. – Для врагов! – тут же добавлял он. – А чтобы свои не попались, будем за тем следить. Если что, то пе-рехватим, предупредим, выставив на концах стражу, и обойдем сторо-ной, минуя опасное место. Вот наши и не покалечатся. Однако, думаю, что первыми будут идти вражьи орды, по их плану. Вот они пусть и на-порются всей своей массой на этот сюрприз. Пока они разберутся, что к чему, тут и наших успеем предупредить, чтобы следом не напоролись.

– Вот, голова! – восторгались данной выдумкой сотника Бус и его друзья, особенно после того, как она была одобрена волхвом Златого-ром. – Сразу видать: настоящий воинский вождь!

После упоения первым боем и одержанной в нем победой, они счи-тали себя уже не просто воинами, но уже опытными бойцами, почувст-вовавшими запах крови и познавшими близкую смерть.

– Нам бы до такого ни в жисть не додуматься!

Вскоре тревожное ожидание, повисшее над сотней Аслана, смени-лось известием разведчиков: «Скачут»!

– Кто?

– Не ведомо… – растерялся разведчик. – Видно, что много, но кто именно – не понять…

– Так сведай! Скачи назад, выясни и доложи, – не сказал, зарычал горным ирбисом сотник. – Иначе головы тебе не сносить!

Разведчик, нахлестывая плеткой лошадь, полетел назад, к вершине кургана, но вскоре возвратился так же стремительно, как и ускакал, только не один, а с напарником.

– Орда! – выпалил с ходу, даже не осадив перед сотником лошадь.

– Не ошибаетесь? – Хищно сузил глаза Аслан.

– Орда! Орда! – подтвердил второй разведчик из десятка Мешо. – Точно орда. В степи от них черно…

– К бою! – приказал Аслан и так уже приготовившимся к бою всадникам своей сотни. – Пропускаем первые сотни, пусть они с разбега накатываются на обломки копий и копья своих сородичей, и бьем в хвост, соединяясь с дружинами князя Дажина. Нам одним вражескую орду не сдержать. Массой своей сметут, растопчут… А в хвост ударим – и урон причиним, и сумятицу в их ряды внесем!

Не успел Аслан отдать это распоряжение, как первые волны степ-няков, выйдя на след своих засадных сотен, густой массой проскочили мимо кургана.

– Хоть и отступают, – констатировал Аслан, продолжая внима-тельно следить за действиями вражеской орды, – но порядок соблюда-ется. Нет обычного хаоса, который возникает при паническом бегстве. Заманивают. Стоит команду подать, как показное бегство прекратится, тысячи свободно развернутся и вступят в бой, – пояснял он сидящему на коне рядом с ним волхву.

– Пусть их! Пока по твоему плану все идет, сотник, – отметил волхв Златогор. – Хотя пора, кажись, и на пики наскочить! – добавил он.

– Пора, – согласился Аслан, отыскивая взором примерное место необычного «гостинца» для степняков.

В вечернем сумраке ни копий, ни мечей, воткнутых под углом в землю, видно не было, но опытный глаз воина отыскал это место.

Долетевшие до притаившихся в засаде русколанцев крики боли и ужаса, жалобное ржание раненых лошадей, красноречиво поведало о том, что первые волны отступающей орды докатились, наконец, до при-готовленного им «гостинца». Вмиг на данном месте образовался завал из конских тел и трупов. Не успевали ближайшие всадники осознать о предстоящей опасности, как двигавшиеся позади них и не ведавшие о гибельной участи, напирали на них и сталкивали на смертельно жаля-щие острия копий и мечей. И только тогда, когда на этом месте образо-вался порядочный завал, его стали обтекать справа и слева. Казалось бы, что ужас закончился, но тут из ковыля на скачущих всадников с мертвым оскалом смотрели их сородичи из засадных сотен.

Эту ужасную картину увидел и вождь фарнахов Джулат, которому чудом удалось избежать печальной участи своих передовых сотен, в том числе и половины личной охраны, оставшейся лежать вместе с конями на проклятом месте.

«Видно, прогневал я Тэнгри, – печально подумал Джулат, настеги-вая своего черного жеребца, все дальше и дальше уносящего всадника от гибнущей под стрелами и мечами русов орды, – раз отвернул он лицо свое от воинов своих. Каким-то образом русам удалось уничтожить за-садные сотни… Неведомо, невероятно… Но это так. Теперь нет смысла разворачивать боевые порядки, чтобы встретить врага лицом к лицу, паника и тень смерти вкрались в сердца воинов. Они хоть и живые, хоть и двигаются, хоть и скачут на взмыленных конях, но уже мертвые. Тэн-гри лишил их мужества. Одна надежда только на надвигающуюся ноч-ную тьму, укроющую от погони беглецов, да на ноги степных скакунов. Возможно, днем удастся собрать в степи отдельные сотни и подумать о мщении, – мелькнула спасательная мысль. – Да, да! О мщении…»

Но тут же шевельнулась иная мысль: «Что скажет вождь гуннов, одобривший этот набег, когда узнает о поражении?» – и холодным по-том покрылись скуластое лицо и смуглые руки от этой мысли. Гунны не прощали поражений. Ни своим вождям и тарханам, ни тем более союз-ным. Однако Джулат гнал и гнал своего коня, стараясь не думать о по-следствиях.

После того, как половина орды прокатилась мимо, и паника от на-поровшихся на обломки копий вражеских сотен достигла наивысшего предела, сотник Аслан дал команду на выступление сотни из засады:

– Осыпать степняков стрелами, в ближний бой не ввязываться! Их слишком много. Сомнут и не заметят. Да смотрите, чтобы со своими ненароком не схлестнуться в горячке боя.

Сотня на отдохнувших конях выметнула из-за кургана и стала осыпать стрелами проносившихся мимо нее степняков. Те такого пово-рота не ожидали. Наоборот, они ждали подмоги. Знали, что впереди их ждут засадные сотни Карамара. И потому паника от неожиданного на-падения становилась всепоглощающей и парализующей. Никакого со-противления они не оказывали, лишь старались, настегивая своих взмы-ленных коней, как можно быстрее миновать это гиблое место.

Когда же князю Дажину поведали о странных происшествиях, тво-рящихся в тылу и на фланге врагов, он и обрадовался, и рассердился одновременно. «Ох, и попадет же сотнику Аслану! – Решил он, дога-давшись, кто так искусно и своевременно помогает его дружинам. – Я ему покажу, как подвергать опасностям детей моих, особенно Буса, ко-торому волхвами предначертано быть великим воином и князем»! Но вслух приказал быть внимательными, чтобы не угодить самим в рас-ставленную для врага ловушку, да не вступить в бой со своими.

А вскоре опустившаяся на степь ночь, прекратила боевые дейст-вия. Степная ночь – особая. Было, было светло, но вдруг, бац! – и все окутано вязким мраком.

Выставив дозоры, разведя множественные костры, дружины рус-колан приступили к отдыху. Утром, прежде чем тронуться в преследо-вание, предстояло погрести павших воев и справить по ним тризну по древнему обычаю всех славянских и союзных им племен.

Когда в шатре князя Дажина, освещенном светом костра, разве-денного в самом центре шатра, собрались юные воины, Бус и его това-рищи, а также волхв Златогор и сотник Аслан, то Дажин сухо выгово-рил сотнику за его необдуманные действия.

– Своей горячностью ты, сотник, подвергал опасности вверенных тебе под охрану и защиту детей моих и других лучших людей Рускола-ни. Не след тебе было так поступать! Не след…

Неровный свет костра падал на лица окружающих, то ярко освещая их, то вновь скрывая от посторонних взглядов, бликуя на лицах, на бро-нях и одежде. Длинные, изломанные тревожным светом тени участни-ков ночного совещания упирались в холщовые стенки, мечась внутри его и не имея возможности выскочить за пределы.

– Виноват, княже, – вынужден был оправдываться сотник Аслан, – но иначе не мог… тогда бы враг нашу дружину заманил в западню и посек… как посекли мы его.

– Он не мог иначе, князь, уж поверь… – был серьезен в своих до-водах волхв, встав на защиту сотника. – Любое иное решение грозило еще худшими последствиями. Так что, из всех зол было выбрано наи-меньшее…

– И ты, волхв Златогор, хорош, – принялся Дажин за волхва. – Подбил меня на такое, и рад: давай детишек под стрелы и мечи под-ставлять!

– Эх, князь, – терпеливо держался избранной линии поведения волхв, – как говорится, и на старуху бывает поруха. Волхвы – не боги, они также люди, из плоти и крови, и потому подвергнуты всем стра-стям, которые присущи обыкновенным людям. А если на все это взгля-нуть с другой стороны, князь, то дело выглядит и не совсем худо: юные вои прошли испытания настоящим боем и вышли из него победителями. А вкус победы – самый сладкий вкус! Он никогда не забудется! Опять же сотня Аслана изрядно пощипала вражью орду, чем внесла лепту в последующую победу. И при этом, князь, с минимальными потерями, чего почти никогда не бывает.

– Вот именно, что с потерями, – ухватился князь за последнее сло-во Златогора. – Вот именно! А если бы в эти самые потери вошли мои сыновья? – По его лицу пробежали гримасы возможного ужаса и боли родителя.

– Так не вошли же! – Отреагировал на это по-прежнему мягко, но твердо волхв. – Наши боги этого не допустили. Кроме того, кому что на роду суждено, того и на лихом скакуне не обскачешь…

– Все так, волхв Златогор, – вроде бы соглашался князь Дажин с доводами друга и волхва Златогора. – Все так! Но сотник не выполнил моего главного указания: надлежащую охрану доверенных на его попе-чение детей. И должен быть наказан за ослушание.

Слушать такой разнос сотнику от отца по мнению Буса было ос-корбительно: ведь Аслан малыми силами столько пользы союзному во-инству принес, а его еще и укоряют. И он несколько раз порывался вы-ступить на защиту своего воинского начальника, так как, побывав в бо-ях, ощущал себя уже не подростком, а воином, вот и хотел с позиции воина вступить на защиту справедливости в укор предвзятости и неза-служенным обидам. Только предостерегающий взгляд волхва останав-ливал его в этой решительности.

– Знаешь, князь, – мягко продолжил Златогор, – у ромеев есть по-словица?

– Какая еще пословица? – недовольно поднял князь Дажин взор на Златогора.

– «Победителей не судят»! – Вот какая. А у нашего народа сложи-лась иная: «Повинную голову и меч не сечет»! Так что, князь, отчитал сотника ты довольно, он все осознал и больше такого не допустит. Смотри, видишь, как переживает и раскаивается!

– Что-то по его разбойной роже не очень заметно раскаяние, – взглянув на сотника, потеплел голосом князь. – Да и победителей судят, добавил он философски, – еще как судят…

– Поверь мне, чтецу человеческих душ, сотник раскаивается, – на-стаивал, улыбнувшись, волхв, – просто у него лицо такое мужественное: все чувства в себе прячет, не дает им вырваться на поверхность, да еще свет костра неровный, дрожащий… А так… Раскаивается. Ты лучше ребят спроси: как они столько приключений пережили?

Услышав такое, юные русколанцы шумно задвигались, пригото-вившись поведать князю о своих приключениях в составе сотни Аслана.

– А что этих сорванцов спрашивать, – усмехнулся Дажин, – по их ухмыляющимся рожицам видать, что довольны, как бывают довольны лишь дети малые да люди глупые. А еще бычки, которых перед тем как на убой вести, откармливают да выгуливают. Придется их оставить при себе, а то ты, волхв, да сотник Аслан их совсем избалуете. А мне, князю Русколани, перед их родителями ответ держать…

И было непонятно: то ли шутит князь, то ли говорит всерьез. Од-нако ребята притихли.

– Сотник, – продолжил князь, – отведи ребят на отдых, да покличь сюда князей и воевод союзных дружин, совет держать. Они возле шат-ра, поди, стоят, своего времени дожидаются. Я вот заболтался тут и о них совсем забыл. Веди, веди, – напутствовал он сотника, – да помни, что разговор еще не окончен…

Сотник с юными русколанцами удалился к бивуачным кострам своей сотни, а в шатре князя собрались воинские начальники совет дер-жать о завтрашнем дне.

Темная ночь накрыла степь. От дрожащего света костров окру-жающая мгла казалась еще гуще и тревожней. Русские дружины, подоб-рав своих раненых, тех, что были поблизости, поиск остальных был от-ложен до утра, и повязав сыромятными ремнями пленных врагов, чтобы не сбежали, отдыхали рядом с уставшими и взмыленными конями, под-ложив под голову конские седла и укрывшись конскими попонами. Только дозоры, охраняя сон товарищей, время от времени вели меж со-бой короткую перекличку: «Кияр», «Голунь», «Воронежец», «Курск». И по названиям мест можно было судить, откуда в степь прибыли русичи. И всех их объединял отзыв: «Русколань».

С утра следующего дня по всей степи собирали своих павших рат-ников и свозили их к вершине Большого Кургана, где уже была вырыта большая могила, на дно которой со связанными руками и ногами были опущены трупы врагов, которые должны были служить павшим руси-чам и в мире духов.

Поверх вражьих трупов, присыпав их степной травой, при оружии, только кольчуги и брони были сняты, чтобы передать сыновьям погиб-ших русов, с подобающими воинскими почестями были уложены пав-шие в битве вои Русколани: русичи, борусы, новояры, северяне, аланы, анты, торки, берендеи – все те, кого не смог уберечь в битве Перун Громовержец.

Когда все павшие русы были помещены в могиле, то сверху их вновь укрыли степной травой и присыпали землей. Были бы в степи камни, то над могилой бы соорудили холм из камней. Были бы поблизо-сти деревья, то в могиле бы соорудили деревянный сруб. Но в данном месте никаких камней, никаких лесов не было. Пришлось обходиться лишь травой степной, да землей.

Каждый воин у подножия холма вскапывал мечом землицу и наби-рал ее, кто в шелом, кто в полы плаща или одежды, кто на конскую по-пону, и нес к могиле, чтобы там высыпать. Когда последний воин вы-сыпал свою долю земли, то вершина Большого Кургана заметно «под-росла» и заметно чернела на фоне серой степи.

Похоронив погибших воев, тут же на могиле, справили по ним тризну, по-походному, забив несколько молодых лошадей и нажарив на кострах мяса, чтобы радовались души погибших и знали: живые о них помнят и их почитают. И чтобы живые видели, что в случае их гибели, и по ним будет справлена положенная тризна и треба. И только после того, как была завершена треба, союзные дружины русичей отправились преследовать бежавшую орду.

Преследование орды Джулата длилось несколько дней. Опытные следопыты не давали сбиться со следа, хотя орда рассыпалась на мно-жество мелких отрядов, чтобы сбить преследователей с избранного ими пути. Не раз и не два в течение погони русичи меняли коней, уставших от бесконечных скачек по осенней степи. И все-таки настигли демора-лизованную орду на переправе через широкую Ра-реку, когда те, спеша уйти от неминуемой расплаты, используя надутые воздухом бурдюки, плоты и одиночные стволы деревьев, пытались скрыться на множест-венных островах, образовавшихся в русле. По-видимому, имели надеж-ду отсидеться на этих островах, полных всякого зверья, птицы и рыбы, до зимних холодов и морозов, чтобы по льду перебраться на свою сто-рону, под защиту своих родов и племен.

В короткой и злой сече орда, окруженная на берегу Ра-реки вместе со своим небольшим обозом, была уничтожена. Не многим выпала доля попасть в плен. Только Джулату, да трем-четырем сотням кочевников, первыми подошедшим к реке и начавшими переправу через нее, уда-лось избежать сей грозной участи, затерявшись в тростниковых зарос-лях островов. Искать их там русичам был недосуг: пора было возвра-щаться восвояси.

– Леший с ними, – добродушно отмахивались русичи на эту доку-ку. – Сами в сети Мары и Туги-Кары угодят, чего же нам царя Водяного смущать, треб не воздав…

– И то верно, – поддерживали их жрецы, находившиеся в дружи-нах. – Переправа – дело не простое… тут сговор с Водяным нужен. И еще не известно, как он воспримет нашу просьбу: то ли поможет, то ли, наоборот, все усложнит.

– Надолго запомнит подлый Джулат, как совершать набеги на на-ши степи, – открыто радовался князь Дажин выигранной компании в беседе с волхвом Златогором. – Да и другие тоже…

У него, как и у многих русичей особого желания преследовать ос-татки орды на островах не было. Ненужное рвение могло было быть наказано: русичи могли понести ненужные потери в незнакомо месте. Из допросов степняков, попавших в плен, он знал не только, какова бы-ла численность разгромленной союзными дружинами русичей орды, но и то, кто ее правил и кто ее послал в русколанские земли.

– Надолго!

– Ну, это вряд ли… – прервал княжеский оптимизм волхв Златогор, и взгляд его был печален, словно он заглядывал в будущее, и будущее было нерадостное.