Текст книги "Пять новелл для принцессы книга 7"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 50 страниц)

Глава 2 Скитания

Сумерки едва рассеивались. Мелион, главнокомандующий сил левого берега, застыл в ожидании. Он не шевелился, его поза была торжественной, он созерцал первый луч рассвета, который упадет на высокий шест, воткнутый посередине поля. Это послужит сигналом к атаке, он двинет своих воинов на врага. Солнце в этих краях всходит быстро, еще до его полного восхода он намеревался сокрушить неприятеля.

В его стане стояла тишина, подобно своему полководцу солдаты ждали луча рассвета. А в стане противника возникло шевеление, кажется, им хватит коварства, чтобы нарушить вчерашний уговор.

Горстка невооруженных врагов отделилась от рядов противника и направилась на противоположный край поля, где стоял он.

Враг сдается? Внезапный визит его рассердил, он не намерен разговаривать с ними. Довольно разговоров. Битва будет.

Они все надвигались и надвигались, на переговорщиков не похожи. В сумерках плохо различались фигуры, он ждал, когда четверо приблизятся достаточно, чтобы рассмотреть их.

Они сбили настрой перед битвой. Мелион заметил, что утро прохладное. Он презрительно вздрогнул. С неудовольствием оглядел зашумевших солдат. Тем временем четверка переговорщиков торопливо приближалась, он уже хорошо различал лица и фигуры.

Впереди шагал некто странный, в серой одежде, с незащищенной головой. По плечам длинными пядями свисали завитки волос, каких Мелион не видел раньше. Редкостный экземпляр заинтересовал и всех окружающих.

– Где они добыли этого призракоподобного, в их родах таких не бывало, – заметил один из оруженосцев Мелиона.

– Он горец, живут там такие, – отозвался кто-то из строя солдат. – В обителях в горах, где поклоняются владычице.

– Отшельника призвали, – ворчал кто-то. – Будто он им поможет.

– А странный, красивый, а может дева?

– Что бормочете. Умолкните, – строго скомандовал Мелион.

Странный визитер остановился шагах в пяти от Мелиона.

– Тебе весть от владыки, воитель. Войны не будет, – сказал он так, словно знал исход всего заранее.

Мелион смерил его взглядом несколько раз. Смотрел строго, а сам не мог собраться с мыслями. Пока он размышлял, зашумели ряды, слова посланника катились от ближних к дальним, потому что сказал он негромко. Главнокомандующий молчал, пока его взор не упал на вершину шеста.

– Сила владыки, точно дева, – сказал сзади молодой голос.

– Угадал, солдат, – подтвердило беловолосое создание и улыбнулось всем.

Эл заметила, как Мелион пристально смотрит на шест. Упрям. Она повернулась, прошлась шагов семь, подняла небольшой камень, подкинула, взвешивая в руке, прицелилась и запустила в шест. Камень ударился в древко шеста, шест качнулся и упал. Одобрительные возгласы понеслись из стана неприятеля. Они ликовали, точно случилось чудо. Она опять повернулась к Мелиону и, покачав головой, уже с оттенком предостережения повторила:

– Войны не будет.

Мелион приготовился отдать команду к атаке, пока стан неприятеля, теряя строй, ликовал от выходки нового союзника.

Тем временем трое, сопровождавших девушку, разгадали намерение Мелиона и попятились.

Она тоже развернулась спиной к солдатам и, плавно вышагивая по изумрудной в лучах утра траве, пошла обратно.

– Вперед, – рыкнул Мелион. – Медленно, пусть страшатся трусы.

Она шла быстрей рядов солдат за спиной, навстречу двинулись ряды их соперников, не намеренные больше ждать. Она оказалась между двумя армиями. Дойдя до поваленного шеста, Эл остановилась. Она подняла длинное, не слишком тяжелое древко и повернулась боком к сходящимся противникам.

– Замрите все! Или я применю силу! – крикнула она.

Мало кто услышал ее голос, потонувший в шуме наступающего сражения, а кто слышал – улыбнулся.

Она опустилась на колено и воткнула шест обратно, разорвав покров травы. Шум шагов стих. Его заменил шум порыва ветра, пронесшийся по полю и разметавший волосы девушки.

– Смотрите рассвет! Обещанный рассвет! А потом бейтесь!

От синего до бело-голубого, от красного до бледно-розового заиграли краски неба, переплетаясь причудливыми, узорчатыми переливами. Выплыло в белом пламени светило. Армии замерли, торжество света очистило их души от гнева.

– Грех воевать в это утро.

– А помните, странник обещал этот рассвет?

– Точно. И верно. Что делить?

– А где ж она?

– Это же было явление. Знак.

Они шумели и придумывали объяснения происшествию, предвкушали будущие рассказы.

К Мелиону подошел его главный соперник и приветствовал ритуальным поклоном.

– Как считаешь, смогут они воевать после такого чудесного восхода? – спросил он.

– Не верю я в чудеса! Да, какая тут война! – с досадой заметил Мелион. – Чего хуже, если покарает владыка.

– А беловолосая – хороша, одета бедновато, на посланницу владыки очень не похожа, а с шестом в миг управилась. Сила, она и есть. Ты не сожалей, я ей тоже не поверил.

– Как твоя семья? – смягчая досаду, спросил Мелион.

– Младшая замуж просится. Найди мне, говорит, мужа. Со всеми этими раздорами никак не займусь.

– Твоя, хоть, слушается, – пробормотал Мелион. – Есть у меня тут один парень, идем, покажу.

Ряды бывших соперников смешались, люди делились впечатлениями и обменивались дарами в знак примирения.

***

– Ты смогла спроецировать свой образ? – недоверчиво переспросил Браззавиль.

– Да! Я не успела бы пройти к ним, – Эл остановилась, задумалась.

Она догнала его во время обхода, шла рядом и пересказывала пережитое событие. Ее торжество выражалось в бурной жестикуляции, она махала просторными рукавами своего платья, они развевались как торжественные полотнища. Возбужденная Эл производила на слугу впечатление, какое производил некогда сын, ликовавший от нового открытия. Он по-отцовски нежно воспринимал ее победу, необычным было лишь то, что радостью она поделилась с ним, а не пошла к владыке. Браззавиль полагал, что она вполне смирилась с ролью дочери. Эл прервала его размышления.

– Вот только. Как они за ночь умудрились собрать столько народу. В драке участвовало десятка три, а там было сотен пять или шесть.

– Если вернешься туда, они узнают тебя. Оставь их в покое.

– Мне нужно пробыть там дольше. Делать нечего, я пойду к владыке.

– Ты собралась просить службу?

– А разве я не служила до сих пор?

– То была его воля.

– Я опасаюсь, что мне придется руководствоваться некоторым кодексом великих. Мне не хочется изображать из себя подобие Кикхи или Радоборта. Мне не удастся равнодушно относиться к окружающему.

– Эл, у тебя есть могущественный наставник. Почему ты советуешься со мной? – задал Браззавиль свой вопрос.

Эл ответила сразу.

– Ты ближе к смертным. Ты мне близок. Мне проще обсудить с тобой вопрос, на который ты заведомо можешь не знать ответа, чем говорить в пустоту, знать, что решение давно существует, оно принято. Или слышать абстрактные замечания вроде ребуса. Конечно, потом придут подтверждения, живые демонстрации. После бесед с отцом у меня возникает чувство, что от меня мало что зависит, словно все предрешено на столько, что другого исхода не будет. Я не отрицаю механизм судьбы. Просто я не верю, что предрешено абсолютно все.

– Ты смутно представляешь свое положение здесь, потому еще задаешь такие вопросы. Я не имею права торопить тебя, наставлять, делать замечания. Мои скромные советы сиюминутны. Мне приятно, что ты делишься со мной своими наблюдениями и заботами, но в сложной ситуации я не в силах помочь тебе.

Эл осталась у входа в галерею, где обычно беседовала с владыкой. Он уже ожидал ее.

– Ты все еще бродишь по саду и дворцу. Тебя привела тревога. Новая встреча со старыми знакомыми не кажется тебе забавной? – спросил он с обычным отеческим участием в голосе.

– Да. Я заметила значительное смещение во времени. Там уже не драка местного характера, а целая война.

– Мне понравилось твое решение. Ты произвела именно то впечатление, которое ожидала.

– У меня обширный опыт по части впечатлений. Мне повезло, что большинство не хотело яростной схватки. Примечательно, что пока меня не было, конфликт разгорелся до таких размеров. Я вынуждена задать вопросы.

– Спрашивай.

– Мне не показалось, что между обитателями третьего мира существует явное противостояние. Оно продиктовано их верованиями. Они верят во владыку и владычицу, хотя последней не существует. Вы в одной ипостаси. Какая сила держит их в неведении.

– Моя.

– Но зачем?

– У них есть право верить, во что хотят, правы они или не правы, в сущности, – не моя забота. Они развивают свое мировоззрение сами.

– Это право даровано вами или законом?

– Я и есть оплот закона, суть одно и то же. Ты недовольна противостоянием. Ты намерена их примерить или обратить в одну веру?

– Мне такое не под силу.

– Хм. Великая Элли признается в бессилии.

– Я ожидала бы такую фразу от Лора, но не от вас. Последний вопрос. Они знают, что вы один, что владычицы – нет?

– Я подожду с ответом и спрошу сам. Где ты получила знания, что питают твою убежденность?

– Наблюдения.

– Ты лукавишь. Я не настаиваю. Отвечаю. Некоторые могут только догадываться. Культы сложились так давно, что единицы могут объяснить, откуда взялась их вера. Развенчать их убеждения означает причинить им боль, пусть сами постигают истину, если смогут. Ты не задала еще один вопрос.

– Что происходит во время рассветов? Почему вам нужна я?

– Ты нужна, что бы могла постичь смысл этой церемонии. Ты говорила с Браззавилем о службе. Ты желаешь ее? Или предпочтешь находить себе заботы самостоятельно? Твои опасения, что я скую твою волю кодексом – напрасны. Ничего не измениться, кроме смысла поручений.

– Смогу я посетить мир, который скрыт.

– Нет. Но ты будешь туда стремиться. Я счел возможным удовлетворить твое любопытство. Его цивилизация, как ты бы ее назвала, много превосходит все тебе здесь известные. Для них открыты пути творения, владения стихиями, влияние на события. Они владеют тайнами дверей и без напряжения посещают другие миры. Они изучают и вмешиваются в ход истории. Будь моя воля, они проникли бы сюда. Некоторые проникают.

– Как тот жрец.

– Да, он мой посредник. Я не допускаю их сюда в силу их тяготения нарушать законы. Но окажись ты там, их мир пришелся бы тебе по нраву. Изобретения. Полеты. Дисциплина. Чины. С некоторой оговоркой. Они приспособили бы тебя для своих нужд. В свое время Кикха сильно пострадал, я вмешался, чтобы ему помочь.

– Вы опасаетесь, что они мне навредят.

– Не опасаюсь. Навредят точно.

– А Фьюла?!

– Радоборт правильно объяснил, что случится. Она забудет кто она. Ее может ждать завидная участь. Фьюла рождена, чтобы править. Она найдет исполнителя своей воли, проявив должное покровительство.

– Почему вы не вернете ее. Так просто.

– Она ненавидит тебя. С первого мгновения вашей встречи. Она единственная, кто стремился убить тебя вопреки моему запрету. Ты сама можешь вспомнить, что все козни шли от нее. Выбирая между ней и тобой, я выбрал тебя. Если ты изъявишь желание вернуть ее – мешать не стану. Пока ты не достигнешь достаточной зрелости, путь в последний мир закрыт и для тебя.

– Я уже жалею, что повернула назад.

Владыка улыбнулся.

– Ты прошла бы и там. С твоей амбицией добиваться победы ты снискала бы славу среди моих самых высоких по развитию и весьма разумных слуг. Для большинства из них двери сюда заперты прочно, ты из тех немногих, для кого они открываются. Ты не знала, кто ты есть. Это обстоятельство уберегло бы тебя от их корыстных интересов. Но ты победила бы безоговорочно.

– Правильно, что повернула назад, – сказала Эл.

Он опять рассмеялся добродушно, положил руку ей на плечо.

– Мне нужен посредник, посланец в третьем мире. Ты могла бы исполнять эту роль. Занятие не требует много времени и дает тебе повод находиться в мирах и изучать их. Интересно наблюдать, как ты пытаешься успеть к очередной нелепой стычке смертных, а потом торопишься назад к церемонии. Но было бы полезнее просто наблюдать, давая событиям течь по заданному руслу.

– Значит, вы берете меня на службу?

– В той мере, в какой ты сама ее приемлешь.

– Я попробую.

– Ты готова к продолжительным путешествиям. Я не стану ограничивать тебя ни в чем. Прошу будь осторожнее. Ты ценна живой и здоровой, а не полумертвой на руках Браззавиля. Еще я уверен – ты знаешь двери ведущие отсюда. Искушение уйти может стать испытанием. Я должен буду настигнуть и казнить тебя. Ты скована со мной обещанием, а не родственными узами, как мне этого хотелось. Увы, я смог оставить тебя здесь, но не смог заручиться простым доверием. Иди.

Эл захотелось сказать, что в недоверии виновата она, но он не дал ей произнести ни слова, указал рукой к лестнице.

– Иди, – повторил он.

Глава 2 Мир смертных

Утро было ясным и ярким. Рассвет в полнеба. Эл сидела на краю дороги. Недалеко с шумом бил родник – редкость в этих местах.

Несколько местных месяцев она не вспоминала о доме – о дворце. Она способна скучать.

Потрепанные сапоги вчера пришли в негодность, в одночасье прямо на дороге отвалилась сначала одна подошва, а потом другая. Сапоги теперь стояли рядышком, а Эл сидела босая, закатав до колен штаны. Как босяк. Она улыбнулась своим мыслям: "Эх, сейчас бы пару бортовых ботинок с магнитными ловителями – сносу бы не было". Эта самая прочная обувь известная ей.

Ее внешний вид и так смущал смертных. Ходило поверье, что так одеваются две категории – отъявленные разбойники и странники. Кто попадает в категорию последних, Эл старалась выяснить, но оказалось, что точного объяснения не существует. Все слышали, но никто не видел. Единственным отличием разбойника и странника был плащ из легкой ткани. Свой плащ, принесенный в дар Милиндой и Браззавилем, она подарила Алмейре – королеве проклятого города. Лишившись сапог, она и под определение разбойника уже не попадала. Но эти праздные рассуждение – ничто – по сравнению с задачей добыть себе новую обувь.

В городах не торговали – закон запрещал. Торговали в специально отведенных местах. Такие рынки располагались в двух-трех днях пути от городов или крупных поселений, дни для торгов строго соблюдались. Найти торг – не проблема, потом нужно ждать торгового дня, а пора таких же сапог – редкость. Эл согласилась с тем, что приобретет добротную обувь любой формы, лишь бы удобная. Здесь не знали денег, товары обменивались. Хоть тут не будет сложности. Эл нашла универсальное средство расплаты – прозрачные как слеза кристаллы, которые можно было найти в горах по пути в проклятый город. Еще во времена первого путешествия Эл открыла в себе способность находить их. Теперь недостатка в универсальной "валюте" не было. Крохотный кристалл позволял приобрести массу полезных вещей. Эл залезла в горы, отыскала пару крупных, потом разбила на части.

Этим месяцы она слонялась без цели. Прежде знала, где следует оказаться, как вмешаться в события, потому что у нее был доступ к скале, откуда хорошо просматривалась "почва для деятельности". Отпустив ее сюда, отец явно усложнил задачу. Она погрузилась в наблюдения, мир жил, события развивались мирно. Эл нашла прелесть в том, чтобы ни во что не вмешиваться, наступил, наконец, такой период в ее жизни, когда она не рвалась действовать немедля.

Утрата сапог стала ярким событием последнего времени. Она решила оказать погибшей обуви достойные почести – сложить над ними каменный холмик. Осталось найти для траурной церемонии подходяще место.

Ей понравилось поле с дорогой и родником, кругом достаточно мелких камешков. Эл поднялась, прихватив сапоги за голенища. Осмотрелась. Ее планы были нарушены появлением на дороге мужчины в летах, уже скорей старика по виду, но не по походке. Он шагал без намека на усталость, нес тощую суму, закинутую за плечо. Он поравнялся с ней, остановился и осмотрел внимательным оценивающим взором. Эл тоже не сводила с него глаз. От него шла сила, удивительная для человека его возраста, для путешественника прошедшего долгий путь. По этой дороге сутки пути до ближнего жилья в любую сторону.

– Новый день, – сказал он и отошел к роднику.

– Новый день, – кивнула Эл.

Он умылся.

– Хорошее утро, – он сел со вздохом усталости. – Одеяние владычицы сияет сегодня особенно.

– Утро, как утро. – Фраза старика смутила ее, вызвав внутри противоречивые чувства. Эл пожала плечами.

– Ты так говоришь оттого, что молода и не ценишь жизнь в любом ее мгновении. Скажи мне, ты умеешь драться?

– Спасибо, что не спутали меня с парнем, – усмехнулась Эл. – Я умею драться. А зачем?

– Мудрено спутать. Будь ты в сапогах, – он добродушно кивнул на ее ноги. – Я иду к торгу, мне нужен спутник и защита. Взамен найду тебе обувь.

Эл подняла одну бровь. Потом села обратно. Подумала.

– Предложение хорошее. Я соглашусь, если найдутся такие же сапоги.

– Если подождать – найдутся. Я знаю, где их можно приобрести, я даже знаю день назначенного торга. Самый большой торг перед чередой весенних гуляний. Согласишься ли ты свернуть с этой дороги и отправиться со мной?

– Да. Что эта дорога, что другая.

Эл снова внимательно его рассмотрела. На вид – он стар, голос мягкий, завораживающий, теплый, не дребезжащий, как у старца. Она вспомнила его походку.

– Вы не так уж стары, и с виду не больны. Не припомню, чтобы в этих местах грабили, народ здесь честный. Зачем защищаться и от кого?

– На торгу всяких много. Ты-то как раз из того сословия, которое стоит бояться. Я лучше найму тебя, чем потерять свое имущество.

– Что-то я вам не верю, – усомнилась Эл.

– Верно. Есть одна тайная причина. Не гадай зря, она такая простая, что придет в твою голову последней.

– Скучно?

Старик рассмеялся.

– Именно. Мне нужен собеседник и спутник. Если тебе все равно, куда направиться, составь мне компанию.

Эл тихо засмеялась в ответ.

– Составлю. Я сама найду себе обувь. Мне нужно ее поменять. Я иду на торг.

– Я не отменю свое решение. Я стар и упрям. Мне нужна защита. Я найму тебя и найду сапоги.

Эл не хотела спорить.

– Ваше право. – Она пожала плечами. – А вдруг я плохо дерусь.

– Ты из тех, в чьих руках камень и палка – оружие. Я видел, как ты стоишь. У тебя внимательный взгляд, ты быстро мыслишь. Ты умна и опытна. У тебя редкая внешность для этих мест, я только не скажу, к какому народу ты принадлежишь. Путь сюда был не близкий.

– Как я, оказывается, красноречиво стою, – заметила Эл.

– Тебе надоедает мое бормотание. Прости старика. Помоги мне подняться, и мы пойдем уже.

Эл подала ему руку. Он встал с трудом, он был неожиданно тяжел, хоть и ростом едва выше ее самой и не грузен на вид. Они двинулись по дороге, прошли шагов пять, и он остановился.

– Ты оставишь их здесь? – спросил он, указывая на сапоги.

– Да. Хотела закопать. Передумала.

– Бери их с собой. Найдем, на что их поменять.

Эл не стала спорить, спрятала сапоги в дорожную суму. Они двинулись по дороге, дошли до развилки, где старик повернул налево.

Эл сочла их встречу везением, он знал куда идти, а она – нет. Дорогой они болтали о пустяках, он умел веселиться и смешил ее, изображая забавных людей, которых встречал. Он не лез с расспросами о том, кто она и откуда, что Эл устраивало. Так они подружились.

***

На краю холмистого поля стоял ряд хижин, сложенных из местного камня, травы и разновидности скрепляющего раствора. Это не деревенька и не улица, домики были разбросаны в беспорядке. Их сложил на днях прибывший на торг крестьянин, чтобы разместить товар и помощников. Эти хатки были пока единственным местом обитания на всем пространстве будущего торга.

Весна выдалась сухая, ветреная. Эти земли не знали снега или обильных дождей. Оказавшись здесь, Эл почувствовала дыхание этого мира. Обширное пространство словно созидало себя для нового летнего сезона. Далеко отсюда простиралось море, потому воздух был влажный.

Старик отправился искать пристанище на ночь, а Эл остановилась далеко от домиков, повернулась спиной и созерцала открытое пространство. За несколько следующих дней здесь раскинется низенький торговый город, а потом люди уйдут, оставив за собой перерытую и вытоптанную пустыню.

"Может учредить постоянные торговые места? Или подождать пока сами догадаются? Не знаю, к чему приведет эта затея", – размышляла Эл.

За ее спиной уже поселился управитель торга избранный заранее, готовый организовать течение жизни в будущем человеческом анклаве. На днях явятся блюстители порядка, судьи и прочие, и прочие. Эл не хотелось глубоко погружаться в человеческое море. Добыть бы сапоги и отправиться куда-нибудь.

Эти спокойные месяцы заставили ее, с одной стороны погрузиться в себя, с другой взглянуть на себя же со стороны. Эл заметила перемены и удивилась самой себе. Ощущения стали другими, ее отношение к миру изменилось. Она называла обитателей этого мира смертными и не тяготела к тесному общению с ними. Она находилась среди них и была одна. Все по-другому, все не так как в первый раз, когда рядом были Радоборт и Кикха, которые представляли собой яркий контраст с окружавшими их существами. Она стала как они. Эл поняла, что определение "великая" прозвучало бы в ее адрес уже без иронии.

Владыка никак не проявлялся. Эл уже знала признаки его присутствия. Понятие "присутствие" – лучшее определение. Еще одна перемена – она чувствовала владыку. Сила его так мощна, что вызывала в Эл чувство, будто за ней наблюдают тысячи глаз одновременно. Мурашки бежали по спине, как много лет назад от большого количества датчиков слежения. С их воздействием можно было смириться, привыкнуть, тут было присутствие живого, мыслящего, могущественного повелителя мира. Эл хотелось замереть, перестать существовать. От владыки не укрылось ее напряжение, он был очень деликатен и берег дочь от подобных переживаний. Собственно это обстоятельство заставило Эл с удвоенным почтением и искренностью относиться к нему. Она мысленно приучала себя называть его отцом, невзирая на бунт внутри.

Вдали показалась большая группа торговцев с неизменными тележками и заплечной ношей, утомленные дорогой они не прибавили шагу в ожидании конца пути. Они нарушили ее уединенное созерцание, и Эл на сей раз повернулась спиной к ним, зашагала к домиками, надеясь, что старик уже договорился о ночлеге.

К вечеру прибыло больше сотни разного люда, склон холма заполнился повозками, они шумно готовились к ночи, шуршали в темноте. Эл никак не могла уснуть, а прислушиваться к ночной жизни было уже не интересно. Она ворочалась на постели и завидовала старику, который охотно проводил ночь в разговорах с новоприбывшими. В отличии от нее они не нуждались в сне. Воздух остывал, потянуло сыростью, босые ноги замерзли. Эл сняла куртку, чтобы их укутать, но ближе к утру совсем продрогла. В какой-то момент сон все-таки сморил ее.

Было тепло, свет пробивался сквозь щелки в кладке. Эл очнулась укрытая большой шкурой, такой, что укрывала ее всю. Она здесь никогда не видела животного подобного размера. Она села и водила рукой по шкуре. Сердце замерло, ощущения были очень знакомыми. Эл вскочила и втащила шкуру за собой из домика на свет. Щурясь под утренним солнцем, она еще раз ощупала и осмотрела это покрывало.

– Этого не может быть, – произнесла она.

У ее ног лежала шкура зверя, который не водился в этих местах и даже в этом мире. Он – редкость даже в мире предшествовавшем этому. Сердце сдавило, Эл стиснула зубы в поисках любого, кто мог ответить на все возникшие вопросы. На удачу рядом возник ее спутник.

– Я думал ты заболела, когда нашел тебя окоченевшей в доме. Что было с тобой?

Эл не ответила. Спросила, указав пальцем на шкуру:

– Откуда это?

– Это я укрыл тебя, ты была очень холодная.

– Я спрашиваю, где ты это взял? – переходя на крик, повторила она вопрос.

Старик изобразил недоумение.

– Мне дал ее хозяин дома. Мы решили – ты больна. Он утверждал, что этот мех излечивает недуги.

Объяснение произвело на девушку такое впечатление, какого старик явно не ожидал. Она не скрывала раздражение, готовое перейти в гнев. Схватив нелегкую шкуру одной рукой, она потащила ее к домику хозяина. Войти туда так рано было бы не прилично. Старик хотел заметить ей, но не успел. Она рванула покрывало, прикрывающее вход, то, не выдержав приложенной силы, рухнуло на землю, и она вошла внутрь, загородив собой проем.

– Откуда это? – угрожающе спросила она.

Он не мог расслышать внятных ответов из-за шума голосов. На крик стали сходиться люди со всех концов.

Слышны были настойчивые требования Эл объяснить происхождение шкуры и невнятный лепет в ответ.

– Ах, так! Ну, так я объясню! – крикнула она.

Эл снова возникла в проеме со шкурой в одной руке и пылающей головней в другой. Она швырнула шкуру на землю и сверху бросила головню, а потом, добыв из-за пазухи какой-то камушек со злостью кинула в едва разгоревшийся огонь. Пламя полыхнуло так, что собравшиеся зеваки кинулись врассыпную, а хозяин шкуры с воплем кинулся к огню.

– Ей цены нет, разбойник! – завопил он. – Отдай, разоритель!

– Назад! – рявкнула она и ударом в грудь повалила его на землю.

К пламени подскочило еще трое смельчаков, надеявшихся вытащить обгоревшую порядочно шкуру, но она отогнала и их.

Старик с удивление покачал головой. Его защитница едва ли представляла пугающее зрелище. Чумазая от пепла, с грязными от дорожной пыли ногами, без куртки, в одной рубашке, высокая, худая, совсем не сильная на вид, она умудрилась напугать окружающих так, что никто больше не приблизился к огню. Шкура догорела без остатка, подняв в воздух клубы темного дыма и распространив по округе приятный, умиротворяющий аромат.

Затишье длилось совсем не долго, привлеченные шумом и дымом вернулись сыновья хозяина в компании новых друзей. Обиженный отец коротко и ясно, но с причитаниями изложил свою обиду.

– Ты, паршивое животное! – крикнул один из сыновей. – Заплатишь ты мне! Все отработаешь!

Он приблизился, ухватив Эл за плечо, а следом еще пятеро молодцов подоспели желая доказать обидчику его неправоту самым доходчивым способом – побоями.

– Ой, не трогайте вы его! Лучше просите, зачем он спалил вашу дорогую вещь! – крикнул спутник Эл.

– Помолчи дед, не то разделишь с ним тумаки. Только я их на вас удвою, – крикну ему другой.

Эл оказалась в кольце соперников, а потом незаметно вне кольца. Стоявший к ней спиной получил пинок ногой в спину и своим грузным телом завалил сразу двоих.

– Давайте, ребята! Едва ли я доставлю себе удовольствие, расталкивая ваши неповоротливые туловища! Так хотя бы злиться перестану! – орала она.

Она выкрикнула пару местных ругательств и ринулась на еще стоявших. Схватив за шиворот ближайшего соперника она швырнула его в сторону и бедняга, угодив головой в стенку домика свалил ее оказавшись внутри.

Недоумение в толпе зевак быстро сменилось весельем. Драки на торге не редкость, а тут – торговать не начали – уже дерутся.

Тем временем трое поваленных молодцов поднялись на ноги невредимые, и Эл достались первые обещанные тумаки. К ним присоединились двое, из домика вылез шестой, и они всей оравой набросились на виновницу происшествия. Скоро Эл высвободилась из их объятий в разорванной рубахе с расцарапанным плечом, расшвыряв противников, она заняла оборонительную позицию, для отражения атаки, нападать самой ей расхотелось, впрочем, как и драться.

– Все великие вместе взятые! – громко сказал кто-то из ряда зевак, – это же женщина!

Это была единственная фраза, которую Эл расслышала перед следующим нападением.

– Что ж вы все разом, вояки, – проговорила она, наблюдая, как все шестеро ринулись на нее.

Маневр был прост, Эл кинулась им под ноги, спотыкаясь о нее, награждая больными пинками они все разом рухнули и Эл едва удалось увернуться от их общей массы.

Но тут соперников стало больше. Кто-то ловко сжал ее, захватил руки назад и оттащил в сторону. В драку вмешалась охрана торга. Дерущихся растащили в разные стороны.

Посреди образовавшегося пятачка встал главный и, осмотрев всех разом, прошелся вокруг.

Со стороны было видно, что девушка пострадала сильней. Он подошел, потрепал ее порванный рукав, осмотрел царапины на плече. Она стояла смирно, всего один воин держал ее. Главный смерил Эл взглядом и вдруг улыбнулся. Дал помощнику знак ее отпустить. Он молча отошел в другой конец, где охрана сдерживала разгоряченных драчунов.

– Что это вам взбрело в головы драться с ней? Переломала бы вас всех напополам, идиоты вы этакие, – заявил главный с насмешкой.

Это был Мелион. С первого взгляда он узнал девушку, остановившую сражение, которое принесло бы ему победу, но не принесло бы удовлетворения. Он в утешение отпраздновал свадьбу дочери своего соперника с солдатом его войска, жил с семьей, потом подался город и стал военачальником там. Служил королю. По его приказу оказался здесь, его сюзерен собрался посетить торжище ради подарков. И вот, не приведи владыка, разнимает драку своей знакомой с разудалыми местными молодцами. Вот так событие!

Он опять посмотрел на беловолосую красавицу, а та подмигнула ему.

– Я не спрошу, каким потоком занесло тебя сюда, воин, обратился он к ней. Только зачем? Ответь.

– Мне обувь нужна. Старая прохудилась совсем, – ответила Эл.

Толпа ответила смехом.

– Вам всем смешно! – закричал обиженный хозяин шкуры. – А я в большом убытке!

– Верно. Верно, – подержали его из рядов зевак. – Она спалила его шкуру.

– Я еще не выяснила, откуда она взялась! – крикнула им Эл и голоса смолкли.

– Разошлись бы вы все! – грозно сказал Мелион. – Я разберусь. День наступил. Начинайте торги!

Это были заветные слова, которых все ждали. Место стычки опустело. Воины Мелиона отпустили шестерых молодцов, трое из них помчались по своим делам, дальше от места происшествия, поскольку терять время на объяснения не желали. Трое сыновей со своим обиженным отцом набросились на Мелиона с требованием взыскать с обидчицы плату за шкуру.

– Я не судья. Я просто не дал вас побить, – возразил он.

– Нас больше. Не видно, чтобы она была сильной. Позоришь нас, солдат, – обиделся глава семейства.

– Ты решил, что я пошутил? – добавив угрозы в голос, спросил Мелион. – Если бы не служба, объяснил бы я тебе, дурак старый, с кем ты вздумал тягаться.

– Оставь его. Пусть объяснит мне, где взял шкуру. Не отстану, пока не признается. Добром прошу. Разорю иначе, всех отсюда отгоню, – грозила девушка.

Мелион состроил в подтверждение ее требований убедительную гримасу.

– Я ее выменял, – сказал он и умолк.

Ответ не удовлетворил ни Мелиона, ни Эл, они ждали продолжения.

– Мне ее король преподнес, – продолжал хозяин шкуры. – Моя дочь стала хорошей служанкой королеве. В благодарность мне поднесли шкуру в дар. Если хотите узнать больше, спрашивайте у правителя трех земель.

Мелион взял девушку за рукав и отвел в сторону.

– Не тронь его. Он не лжет. Я сам узнаю у короля про шкуру. Он мой сюзерен. Собирай свою поклажу и иди со мной. Ты тут сильно нашумела. Рядом со мной тебя не тронут, – сказал он.