Текст книги "Пять новелл для принцессы книга 7"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 50 страниц)

– Поразительно, – призналась Эл. – Но это не я. Я была другой.

Радоборт ждал возражений, улыбнулся, потом положил руку на плечо. Рука коснулась гладкой, холеной одежды и невольно соскользнула.

– Так хотела видеть тебя Алмейра. Она не отходила от мастера, пока он не закончил работу. Она желала, чтобы ни единая черта не была утрачена.

Эл грустно вздохнула.

– Кто тут? Ночь не время для посещения храма.

К ним из темноты одного из входов приближался старик, по виду хранитель, но не Матиус.

– Не тревожься. Мы уйдем, – успокоил его Радоборт.

Старик даже не обратил внимания на своего короля. Он во все глаза смотрел на девушку, взгляд его был чуть сумасшедшим, как у предшественника и копна всклокоченных волос тоже напоминала все того же Матиуса. Он подался вперед и, обхватывая ноги Эл, стал сползать на пол.

– Госпожа.

Эл дрожь пробила от такого подобострастия, и она умоляющими глазами посмотрела на Радоборта. Он склонился, чтобы поднять старика. Ему удалось после двух попыток. Старик поднялся и с обожанием смотрел на Эл еще какое-то время. Он перевел взгляд на лицо статуи и улыбнулся ей.

Что-то было в его лице родное, но Эл приписала свои чувства жалости.

– Я только похожа на нее, – попыталась оправдаться Эл.

– Нет, – возразил старик. – Быть может меня узнать нельзя, но вас я знаю с детства.

И тут у Эл кольнуло в сердце.

– Хети?

– Да, госпожа, – подтвердил старик.

Эл растерялась. Она обняла его. Он остался невысоким, его макушка уперлась в ее ухо.

– Святые небеса. Я не надеялся увидеть вас опять. Чудо.

– Мне бы соврать, что я похожа. Но я не могу, – призналась Эл.

Она покачивала старика в объятиях.

– Вы убьете меня своей силой, я уже не мальчишка, – простонал он.

Радоборт осторожно отстранил Эл от него.

– Он прав, – согласился Радоборт.

– Я не могу остаться и говорить с тобой, – сказала Эл старику.

– Мне довольно только взгляда на вас живую, а ваш образ, – он взглянул на статую, – я знаю наизусть. – Вы поможете нам, как помогли когда-то?

– О чем ты? – спросила она.

– Не проси. Не проси, – остановил его Радоборт. – Ей нельзя. Эл, идем. Никому не говори, что видел ее, что видел ее со мной. Ее здесь не было.

– Да, да,– согласился старик. – Я буду молчать. Ее не было.

Радоборт силой вывел из храма опешившую Эл.

– Сколько прошло времени? – спросила она, уже у дверей дворца.

– Этот вопрос вполне можно ожидать от тебя, – улыбнулся Радоборт. – Почти четыреста лет.

– Сколько? – Эл как вкопанная застыла у двери.

– Я все тебе объясню. Ты только не стой тут.

Он потянул ее за собой, и они скоро были в коридорах дворца.

– Иди на наш балкон, где ты лежала после бури. Я приду туда, – сказал он и исчез в темноте.

Пока Эл стояла на балконе, ожидая короля, небосвод расцвел созвездиями, и Эл обращаясь туда, в глубину вечности спросила:

– Так давно? Четыреста лет?

Удивление не проходило. Никто не мог ответить ей из глубины темных небес.

Так и застал ее Радоборт растерянную, задумчивую и оттого такую родную. И пусть на ней черный костюм, но перед ним Эл. Эл! Эл, которая подарила ему этот мир!

Он принес шаровидный светильник, чтобы не сидеть в темноте. Пусть дневное зрение не так важно для их способности ощущать друг друга, и, все же, он хотел найти перемены в ее облике, которые уловил внутри. Он снова ушел и принес кубки, кувшин с напитком и немного еды.

Эл наблюдала за ним из темноты, а он любовался ею мельком, пока готовил угощение.

– Этим эликсиром мы угощаем близких друзей и добрых путников, – сообщил он, разливая в кубки ароматный напиток. – В нем немного растолченного камня, который, кажется, только ты умеешь еще находить.

Тон его голоса звучал радостью. Он бросал на Эл короткие взгляды и заметил, что ее выразительные темные глаза были влажными. В них сияла грусть. Мрак ночи скрывал ее черный наряд, шар на стойке высвечивал из темноты ее лицо и волосы. Черты смягчились, они стали очаровательно женственными. Радоборт с удовольствием запомнил это первое примеченное им изменение.

Она осталась стоять поодаль от светильника. Радоборт всматривался в ее черты снова и снова, она не возражала. Эл не могла представить, как начать беседу. Она отчасти знала жизнь этого города и королевской четы, но рассказать о себе будет непросто, для этого нужно набраться смелости. Эл воспользовалась паузой, приняла кубок, отпила сладковатую жидкость со знакомым привкусом и образы Мелиона и Мейхила, Арьеса и Эйлифорима замелькали в памяти. Она снова в мире смертных, но друзей подобных этим не будет уже никогда. Радоборт остался последним, кто протянул бы ей руку дружбы, кто принимал ее любую.

Он начал первым.

– А знаешь, ты избавила меня от хлопот своим визитом на совет. Я очень не хотел вмешиваться в распри северных земель. Только зачем ты возникла на столе? Ты, я помню, деликатно относилась к таким собраниям.

– Это случайность. Я поняла, что они вот-вот примут решение о нападении, я решила переместиться. У меня мелькнула мысль, что стол имеет знаки, которые я хорошо знаю. Я вспомнила о них и влетела прямо на стол. Стремительные перемещения мной еще не освоены в этом мире. – Эл объясняла и смущенно улыбалась.

Он вспомнил о медальоне.

– Ты все еще носишь его?

– Да. Я забыла о нем на время, но он вернулся ко мне.

– У нас разгорелся целый спор с Алмейрой по поводу медальона, я уже не помню, когда она его заметила, оказалось, она знала о его тайной силе. Она говорила, что пока ты носишь его, удача тебя не оставит.

– Не оставляла до сих пор. – Эл решила переменить тему разговора. – Так ты решил оставить раздоры северянам?

– Эти распри соткала Фьюла, и мне не хотелось ворошить прошлое. Не хочу. Я эгоистичен, как и прежде. Я слышал, что в тех краях, у одной из дверей убили великую, выходит, кто-то покончил с Фьюлой.

– Это была я, – призналась Эл.

– Ты убила таки Фьюлу!

– Я была той великой, которую убили. Лоролан, не добившись от меня взаимности, вложил в руки Фьюлы мой кинжал, она только нанесла удар отравленным клинком.

Радоборт удивился.

– Я скорее поверю в то, что смертные уверовали, что великого можно убить, чем в твою смерть. Да и ты не великая.

– Меня спас владыка. И я великая, – сказала она. – Эта новость не должна тебя обрадовать.

– Так вот почему ты служишь ему. Обязана жизнью. Горько должно быть тебе, так ценившей свободу, оказаться в услужении. Как получилось, что ты не ушла тогда? Кикха буквально полыхал желанием увести тебя из миров. Он потерял свое самообладание от любви к тебе.

– Это был не Кикха. Это был мой друг в его обличии. Кикха выставил себе замену, никого не предупредив. Ему не требовалось влюбляться в меня, потому что именно любовь привела моего друга на этот путь. Он использовал его. Ему досталось изгнание, а моему другу – смерть. Я выкупила его свободу ценой своей.

– Эл. Я услышу весь рассказ? Дела уже давние. Мне не известно многое из того, что творилось тогда.

И она рассказала…

Радоборт очнулся, когда самая кромка неба озолотилась рассветом.

– Немыслимо, – произнес он печально, снова замер. – И мрачно. Все это время ты была в пределах миров. Неудивительно, что ты потеряла счет времени.

Эл сидела на широких перилах спиной к гавани. Пустой кубок стоял рядом, она водила пальцем по его тонкому краю, она была задумчивой и суровой.

Он припомнил, как восхитительны какое-то были рассветы, люди шептались о возвращении владычицы, а Алмейра однажды с трепетом заметила, что рассветы напоминают ей глаза Эл. Но глаза Эл темные, какие оттенки увидела в них жена? Радоборт не понимал. Алмейра была провидицей и порой путала видимое будущее с настоящим.

Эл оборвала его мысли.

– Ты не против такой сестры?

– Я хотел бы иметь такую сестру, и ты – просто подарок. – Он улыбнулся ей искренне. – Значит, мы последние. Эл. Великая. Моя сестра. Твой рассказ свел в одно многие мои наблюдения и дал ответы. Это была ты! Рассветы. Гирта. Север. Камни. Реликвия. Жрецы. Обитель. И теперь, звучит немыслимо, чтобы ты стала слугой владыки. Эл. Как он мог? Его слава в этом мире – твои деяния. Почему не отпустил тебя? Эл. Миры рушатся. Ему впору искать владычицу, а не сводить тебя с ума. Я чувствую, как ты печальна.

Эл умолчала о предложении владыки. Будет слишком. Радоборт прежде был пылким, годы исправили это, наградив его выдержкой, но рассказ обратил его мысли назад и снова в нем вспыхнул ретивый великий стремящийся только к тому, что ему угодно.

– Как трудно терять. Свободу и любовь, – сказал он. – Ты потеряла своего смертного.

Голос его дрогнул.

– А ты Алмейру. Может быть, довольно обо мне. Как жил ты? Я знаю мало. Мое внимание намеренно не обращалось сюда. Я опасалась обнаружить себя, потревожить вас. И была, как видно, не права.

– Ты догадалась. Она примчалась бы к тебе, едва уловив оттенки твоего присутствия. Она ушла в мир мертвых. Давно. Я один половину от того срока, как мы расстались. И ни один день я не жалел, что остался, что позволил себе познать любовь смертной, что научился распознавать любовь в других и в себе. Ты была права, она научила меня любить. Я тоскую по ней, думаю о ней… Я живу без нее… Это больно. И больней вдвое, потому что я потерял единственное, что оставила она мне – дочь.

– Дочь?

– Да. Алмейра оставила мне дочь. Она пропала вскоре после ухода Алмейры. Я не мыслю рядом другого женского существа, и наследников у меня уже не будет. Прости, но даже твое появление не затмило потерю. Я люблю тебя не больше, чем сестру.

– Я плохая подруга. Я приношу больше боли, чем радости, – возразила Эл. – И она не нашлась? Девочка.

– Нет. Я не могу бросить свой пост и мчаться на поиски. Я посылал следопытов, сулил награду. Тщетно. И на беду себе скажу, что вижу в том замысел отца. Прав был Кикха, он владеет миром и всеми нами и власть его – трудное бремя для неугодных. Что я ему сделал, кроме исполнения его воли? Может быть, ты знаешь?

– Я предполагаю. Ты собрал архив, все фолианты, что хранились в городе и были разбросаны по землям. Ты собрал легенды вместе, а они хранят что-то, что владыка не желает оглашать. Расскажи мне. Клянусь, его гнев тебя не настигнет.

Радоборт вдруг поднялся и ушел. Эл осталась ждать, не сходя с перил. Он снова вернулся с толстой книгой и, легко подпрыгнув, уселся рядом. Эл приняла из его рук увесистый фолиант. Мягкий синий переплет, тот самый, и знакомая вязь текста.

– Легенды Алмейра, – протянула Эл с замиранием сердца. – Я держала ее в руках, когда она еще не была здесь написана. Ты собрал ее?

– Алмейра. Она дала слово, когда ты уходила. Она хотела сохранить весть о тебе для потомков, а получилась история ее рода. И она не дописана.

– Я знаю. И, прости друг, погибла твоя возлюбленная не своей смертью.

– Этот труд загасил в ней огонь жизни. Я знаю, – согласился Радоборт. – Я видел, как она уходила. Медленно. День за днем. Я терпел. Я не смел мешать ей. Я согласился с ее желанием отдать себя будущему. Ты еще увидишь храм. Другой, большой. Его вот-вот закончат. И там тоже стоит статуя, но прости, Эл, она величественнее твоей.

– Я не желала, чтобы мне возводили статую.

– Это Хети и горожане, что помнят те дни, кто стары но еще не ушли, рассказывают будто статую ставили в твою честь. Однако, скорее наоборот. Это ты похожа на статую. Ее рисунок нашли сразу после твоего ухода. Ее делали не по памяти, а по точному изображению, которое нарисовали до тебя. Прежде изваяния всегда стояли в храмах подобных нашим. Алмейра с богобоязненным трепетом поведала мне, откуда взялся рисунок и почему сходство так разительно. Она ни словом не обмолвилась, ни тебе, никому, пока время не пришло. Элли, я боюсь сказать тебе, но ты и сама должна догадаться, на кого ты похожа.

– Я видела другие. В храмах четвертого мира.

– Ты и туда добралась?

– Там я впервые поняла, что отец таит от меня правду. Кем она была? Великой?

– Я не могу. Отец меня убьет, – усмехнулся Радоборт. – Но дочь я ему не прощу. Пусть. Эл, она не создавала нас. Нас создал отец, используя смертных женщин и остатки той субстанции, что она ему передала.

– Я знаю. Я единственная действительно великая. – Эл тихонько толкнула Радоборта в плечо.

– И ты легко говоришь об этом?

– Меня по началу заклинило, как старый механизм. Но потом я решила, что я не могу ничего с этим поделать. Но не завидуй, быть мной – паршиво.

– Только ты способна с насмешкой рассуждать о делах огромного масштаба.

– Прости мой сарказм. Я в свое время командовала пиратами, моим именем пугали детей, я громила целые народы, пока ты прохлаждался в саду отца. Это было пережить не проще, чем мое сегодняшнее положение. Насмешками я убиваю свой страх перед этой громадой неизвестности. И если ты стал знатоком истории, может поведаешь своей малограмотной сестрице, кто входит в Совет Одиннадцати?

– Что? Эл. Я? Отец точно меня прикончит.

– Ты знаешь. Я могу прибегнуть к закону.

– Как лихо ты пользуешься своим положением, – улыбнулся Радоборт. – Я не могу. Я не хочу, чтобы ты стала тут вечной пленницей. Это знание уйдет со мной. Я клялся отцу, и закон тебе не поможет. В тот миг, когда узнал, я стал, как Кикха. Я смирился и только жду своего часа. Но, в отличие от брата, я остался, чтобы моему народу было отпущено еще немного времени для счастливой и мирной жизни. Мы храним историю миров, а это наказуемо. Быть нами – паршиво.

И он рассмеялся. Эл тоже улыбнулась.

– И ты не хотел уйти? Никогда?

– Хотел. Всегда хотел. Хочу. Но кому я оставлю свое бремя? Совет продержится без меня какое-то время, а потом раздоры уничтожат этот город.

– Пока стоит храм, и город устоит, – заявила Эл. – Даже руины здесь сильны.

Они умолкли и просто сидели бок о бок, наслаждаясь коротким временем встречи.

А за краями гряды гор, что отделяла долину и город от остального мира, уже всходило солнце.

Радоборт взглянул на нее и увидел, что глаза Эл снова стали влажными, струйки слез скатывались по щекам. Он нежно обнял ее за плечо, и Эл без застенчивости уткнулась ему в грудь и заплакала.

– Не грусти, Эл. Знаешь, что я понял по прошествии этих лет, сестренка? Жизнь отбирает у нас самое ценное и тем самым делает нас сильнее, мудрее и свободнее. Мы не способны вернуть прошлое или исправить его, но мы можем помнить. Никакое забвение не уничтожит то, что стало частью нас.

Эл шмыгнула носом.

– Я решил, что свет надежды никогда больше не загорится для меня. И тут вернулась ты. Как когда-то сказал наш общий брат Кикха: с тобой связываться – это себе же хуже. Я в это охотно верю. Ты добрый друг и покровитель, но слуга из тебя никогда не получиться. Не знаю, что ты натворила, чтобы отец так поступил с тобой, но его гнев пройдет.

– Не пройдет. И он не приходит в состояние гнева.

– Ошибаешься. Я видел его ярость, когда Кикха нашел портрет.

– Ты знаешь о портрете?

– Из-за него отец и Кикха стали врагами. Эл, я понятия не имею, что ты могла узнать, пребывая здесь так долго, только это знание несет в себе такую угрозу, которая может сделать и из тебя врага отцу.

– Тогда не говори ничего. Грань моего терпения на самом деле так тонка. Мне хочется натворить что-нибудь. Во мне разгорается тоска и азарт по действию, которое вызовет такой резонанс в мирах, который он не сможет выдать за свои благодеяния. Я мирилась с этим раньше, я не тщеславна, но я потворствую обману, и это злит меня.

Слезы ее высохли. Радоборт сильнее обнял ее.

– Я знаю, что сердить тебя не стоит. Ты с яростью великого не любишь обман.

– Но я хочу обмануть. Я хочу сбежать от него вопреки данному слову. Мне немного осталось до того момента, когда я нарушу слово чести, этот пункт моего кодекса будет когда-нибудь нарушен. Мне стало тяжело в дали от тех, кто мне дорог.

Радоборт вздохнул. Тяжело стало и на его душе от ее слов. Ему были близки ее чувства.

– Мне тоже тесно здесь. Однажды я просил отца отпустить меня. Я хотел видеть те дали, что за пределами известными мне. Он отказал, потому что некому заменить меня. Он советовал взять другую супругу, но связать себя ради наследника мне показалось оскорблением моей любви к Алмейре. Я оказался неспособен смириться, как она и сказать, что последую по руслу общего закона. Я долго выращивал свою любовь, мне было трудно. Она терпела мои неуклюжие ухаживания, нарочитую нежность, высокомерие и даже грубость. Я был хорошим королем, а хорошим супругом стал не сразу. Я полюбил ее по истечении времени, душа поддалась этому потоку. Это было озарение. Я и не подозревал, как тонки эти силы, как они могущественны, они одаривают блаженством и радостью, но взамен требуют постоянного подтверждения любви, бесконечного поиска. Теперь другая любовь невозможна для меня. Ее не взрастить снова, она не заменит эту. Без любви не родиться наследник достойный и мудрый. Я отказался.

– Оставим этот разговор. Ночь была короткой. Я счастлива, что встретила тебя. Тем труднее расставание. Но день близок, а у меня только сутки.

Эл потерла ладонями лицо, чтобы очнуться и прогнать этот печальный настрой.

– Давай еще раз заглянем в храм. Я хочу помолиться.

Он не хотел ее отпускать. Близость расставания отозвалась уже знакомой болью внутри его существа. Опять будет море печали.

– Но ты рядом теперь. Навещай меня, – попросил он, когда они спускались в нижние этажи дворца.

– Я хожу туда, куда прикажет владыка. Я теперь пешка в его игре.

Он не понял второй ее фразы. Эл не стала объяснять.

Когда она приподняла плиту пола в коридоре храма, он забеспокоился.

– Ты хотела помолиться, – напомнил он.

– Успею еще. Мне для этого храм не нужен.

Она первой спрыгнула в темноту подземелья, он без возражений, послушно скользнул за ней. Плита была возвращена на место.

– Хети будет думать, что в его храме заплутали духи. Как он стал хранителем?

Эл разговаривала в темноте, Радоборт шел на ее голос.

– Он служил Алмейре какое-то время, потом нянчил нашу дочь. Он винил себя во всех несчастьях.

– А что были несчастья?

– Да. Она ослепла внезапно. Хети так переживал, что его пришлось лечить, он был убежден, что девочка слишком тянулась к статуе. К твоей статуе. А она обладает силой. Энергии оказались сильны для детского тела, и она сначала впала в забытье, а потом очнулась слепой. Когда же она пропала, Хети едва не тронулся умом. Тогда-то Матиус и приобщил его к делам в храме. Хети скрывался здесь от горожан, от молвы. Как я не уверял его в невиновности, он так и твердит, что это он погубил нашу девочку.

– Не рассказывай больше, – остановила Эл. – Слишком унылое настроение не способствует моим планам. Если мне понадобится, я сама узнаю, как все произошло. Не терзайся снова.

– Эл, зачем мы тут? Если тебе нужен наш архив, то его давно нет здесь. Коридоры пусты.

Дальний свет привлек его. Теперь темная фигура Эл точно вырисовывалась на фоне светлого пятна. Она остановилась в проеме. Радоборт уловил звук или гул. Эл предупредительным жестом остановила его. Она наклонилась и подняла что-то с пола. Поперек проема двери лежал меч в ножнах. Радоборт подошел, когда она позволила, заглянул в освещенное пространство.

В угол комнатки забилось рыжее существо.

– Кто это? – спросил Радоборт.

– Странник, – небрежно бросила Эл, прилаживая на бедре ножны с мечом. – Это его силу ты уловил утром, не мою.

– Я ощутил появление необычной силы, но она напомнила мне именно тебя, – возразил он. – Надо же. Странник. В моем городе.

– Кто вы? – с опаской спросил рыжий.

– Я король. Я великий и правитель этих мест. Так вот почему слетелись сюда слуги владыки в таком количестве. Их в долине с десяток. Эл, ты при оружии, как я вижу, но и на тебя их будет многовато.

– У меня теперь есть и другая сила. – Эл хитро подмигнула ему. – Помоги мне вывести его из города.

– Я пришел за тобой, – осмелел странник, бросая свою фразу Эл.

– Он занудный, но неплохой парень, – прокомментировала Эл, не принимая во внимание замечание.

– Я скорее умру, но я исполню поручение, – снова возразил он.

– Умереть – дело не хитрое, – усмехнулся Радоборт. – Слушай ее и будешь цел.

– Из города мы уйдем морем. Вода действует на них угнетающе, – заметила Эл.

Тут Радоборт гордо поднял голову.

– У меня лучший флот. Мой корабль – самый стремительный. – Я отдам его вам. Эл, ты умеешь управлять звездными кораблями, с водным справишься?

Эл улыбнулась в ответ.

– Кораблем будешь управлять ты, – уверенно сказала она. – У меня будет полно других забот. Я затеяла грандиозную авантюру. Я просто вскипаю от предвкушения того, как я их…

Ее азарт был не понятен Радоборту, а странник и вовсе смотрел на нее, как на порождение темноты. Алчный взгляд Эл его напугал.

– Что это значит? Эл, я не могу уйти. Никто меня не заменит, – возразил Радоборт.

– Владыка отобрал у тебя дочь? Вынудим ее вернуть. Город не может пребывать без династии. Едва ли он привел свою внучку к порогу смерти. Она вернется и будет править вместо тебя.

Слова Эл звучали так уверенно, что Радоборт сначала поразился, а потом поверил.

– Значит, мы уйдем вместе? – уточнил он.

– Да. Я кое-что приготовила напоследок. Только владыка сможет нас остановить, и если он вмешается, то мне уже нечего будет терять. Я его предам.

– Таких речей наверху я не слышал, – удивился Радоборт.

– Вот еще. Пусть видит мою скорбь. Но у меня есть и другая сторона.

– Так ты пойдешь со мной? – спросил странник, снова обращаясь к ней.

– Я попытаюсь, – согласилась Эл. – Если мой план удастся, Совет Одиннадцати, который так жаждет видеть меня, узнает правду. Он узнает ее в любом случае. Осталось исхитриться и открыть двери.

– Мне не нужно открывать двери. Я сам – дверь, – заявил странник.

– То есть? – поинтересовалась Эл. – У тебя найдется ключ?

– Я сам – ключ, – с присущей ему гордостью заявил он. – Мне не нужны границы и условия. Я сам их создаю. Я могу пройти, куда хочу и где хочу. Мне не нужны ваши ключи и приспособления. Мне нужно лишь подняться и увидеть ваше светило.

– У-у-у! – протянула Эл. – Отлично. Это сильно упростит мне задачу.

– Расскажи о своем плане. Если в нем есть что-то недостойное, я не стану потворствовать его исполнению, – возразил рыжий.

– А свой долг ты исполнить хочешь? – спросил Радоборт.

– Конечно, – подтвердил он.

– Тогда сделай, как она скажет. У Эл благородства на нас обоих хватит. Не мни себя лучшим, ты, я вижу, мало знаешь, кто она такая. Принижать ее словом или действием я не позволю.

– Оставь, брат. Мы для него варвары, – усмехнулась Эл. – Не будем терять время на распри. Никто не будет преступать свои убеждения, кроме меня. Я солгу за всех. Я выставлю ложную реальность, я облеку видимое в ложь. Пришел час, когда пригодятся мои новые способности.

– Если ты так могущественна, почему ты не освободилась от плена владыки? – спросил странник с удивлением существа, которое далеко от понимания той реальности, в какой оказалось.

– Я дала слово. Не так то просто нарушать обещание.

– Да. Это невозможно, – согласился он. – Исполни три условия, если ты сильна, и будь свободной.

– Тьма небесная! – Радоборт схватил его за воротник. – Чего ты ей желаешь!

Эл силой высвободила рыжего юношу из сильной руки брата.

– Все. Поздно злиться. Он уже проговорился, – она предупредительно заслонила странника, и он благодарно встал за ее спиной.

Радоборт внушал ему недоверие, опасения. Сила великого не была похожа на те описания, которыми снабдили его. Искренний пыл красивого на вид существа, каким показался ему Радоборт, не подходил под описание эгоистичного себялюбия или равнодушия. Ему поручили спасти Эл, но тот, кого она видимо в шутку называла братом, испытывал к ней чувство привязанности и почтения, даже любви и покровительства. Он оберегал ее от будущих трудностей.

Радоборт смирил ярость и сказал:

– К счастью ты уйдешь, и трех условий не будет. Плыть никуда не надо. Поднимайтесь наверх и уходите.

– Мы не можем оставить их плутать вокруг города, – возразила Эл.– Они жаждут добычи и мести, ведь я убила одного из них. Они ворвутся сюда, и будет разруха. И про три условия рассказать все же придется. Удача – своенравная спутница. Говори сам, а то наш юный друг что-нибудь расскажет не то.

– Эл, – взмолился Радоборт. – Я не могу.

– Опять владыка запретил?

– Нет же. Из моих уст прозвучит то, что может уничтожить тебя. Я не прощу себе, если ты станешь его собственностью.

– То есть, слуга владыки – не последняя стадия?

– Элли.

– Я не настаиваю. Но если мой план провалится, меня ждет безысходность, а так у меня будет надежда. И, быть может, затея с тремя условиями так опасна, что я не прибегну к ней.

– Это ты не прибегнешь! – воскликнул Радоборт.

– Я настаиваю. А то пойду к владыке и спрошу у него.

– Шутка неуместная, – строго сказал Радоборт.

– Ты должна потребовать от владыки свободу. Он изначально пленил тебя путем обмана, – вмешался странник. – Он не допустил Кикху с посланием от Совета. Ты бы и ранее могла знать, что он удержал тебя в мирах незаконно. Он и без того проклят.

– Так! Все! Хочу ясности. С места не сойду, – твердо сказала Эл. – Что за три условия? Что за проклятие?

– Он присвоил миры, Эл, – с недовольством ответил Радоборт. – Не он их создал. Владыка приходит, чтобы служить оплотом равновесия в мирах. Наш отец заявил, что безраздельно правит мирами по своему усмотрению. Даже имя его не произносится по причине проклятия.

– Я уже знаю, как его зовут, – призналась Эл, а Радоборт недобрым взором глянул на странника. – Что за условия?

– Нужно отыскать путь из миров, единственный проход, который ведет вовне, туда, где миры кончаются. Нужно утвердить династию в мирах, которая может править мудро и долго. И третье, нужно умереть для миров, ради них и вынудить владыку пресечь смерть.

И тут Радоборта осенило. Понимание явилось подобно тому, как когда-то в нем загорелась любовь, внезапно безраздельно, остро.

– Ты уже умерла! Ты умерла. И потому будет одним меньше. Элли! Найди мою дочь! Найди ей короля и династия будет самой древней, от рода владыки, он не сможет отвергнуть ее. Что я говорю! Зачем теперь! Мы уйдем. Я собой готов пожертвовать ради твоего спасения.

– Мы теряем время, – согласилась она. – Мне довольно того, что меня обманули. Радоборт, пусть наш гость простит нас, но мы вынуждены уединиться. Ненадолго.

– Куда? Я снова останусь один? Здесь? – запротестовал странник.

– Мы не выйдем из храма. Наберись терпения, странник, – сказала Эл.

Ее слова прозвучали повелительным и умиротворяющим тоном, даже голос изменился. Юноша пристально посмотрел на нее, а она улыбнулась ему.

Эл и Радоборт скрылись в темноте коридоров, а странник осторожно сошел с сидения и присел на то место, где сидела Эл, беседуя с ним. Место несло след ее силы, он сосредоточился, потому что хотел понять, что она затевает. Кажется, это место хорошо защищает себя от внешнего мира. Он догадался, что так она уберегла его от преследования, хоть она и говорила ему об этом. След ее силы произвел на него странное действие, она виделась ему резкой и грубой, но, впитав остаток ее силы, он ощутил нечто новое. Его существо наполнилось потоком, а способность думать притупилась, он поплыл в пелене образов. Новый опыт слияния с другим существом заставил его немного иначе увидеть строптивую великую.

К моменту возвращения Эл он был готов идти за ней куда угодно.

Эл пришла одна. Она повертелась на месте и посмотрела на него с интересом.

– Ты помнишь, как выходить отсюда? – Она посмотрела на свои руки, придирчиво осмотрела свою черную одежду и хихикнула. – Забавно.

– Я пришел за тобой, – сказал странник.

– Давай попробуем выйти, – сказала она.

Он встревожился. Девушка смотрела каким-то ликующим, хитрым взглядом, она взяла в руку шар, который мигнул несколько раз и свет стал тусклым.

Они плутали по коридорам, ему показалось, что она не может отыскать выхода. Он сам уловил слабую волну внешних сил и решил посоветовать.

– Попробуй здесь.

– Роста не хватит, чтобы дотянуться до плиты.

– На место ты ее ставила, не прикасаясь к ней.

– Точно.

На ее лице появилось усердие, плита наверху сдвинулась, только с таким грохотом, что странник отскочил прочь.

Ее грохот не остановил, одним прыжком она зацепилась за край открывшейся щели и ловко выбралась наверх. Потом она помогла и ему выбраться наружу.

– Сейчас тут будет хранитель. Бежим. До гавани бежать прилично. Ты хорошо бегаешь? – спросила она.

– Я не знаю.

– В этом случае полагается сказать: "Вот и научишься".

Они мчались по улицам, петляли и поворачивали. Он не понимал, чем вызвана эта суматоха. В гавани стояло десятка три кораблей. Они промчались мимо нескольких и только на одном из последних увидели высокую фигуру Радоборта. Он нетерпеливо им махал. И при нем был ее меч.

Глава 3 Погоня

– Они преследуют нас! – в голосе Радоборта слышались ноты торжества и удивления. – Они не вошли в город.

– Их интересовали только мы. Хорошо. Очень хорошо. А если они вернуться? – спросила она.

– Этого я не планировал, – ответил Радоборт. – Нельзя учесть все.

Город не знал, что король покинул их. Его исчезновение, наверняка, свяжут с появлением слуги владыки. Утро только наступило и целый день, а то и несколько может уйти на то, чтобы горожане поняли, что остались снова без короля.

Странник наблюдал за этой парой и заметил, что они испытывают чувства, которые в пору испытывать другому. Эл думала о городе и печалилась, что ушла не прощаясь, а Радоборт думал о скором уходе.

– Как быстро ты открываешь дверь? – спросил он.

– Мгновенно.

– Когда высадитесь на другой берег – оглядись. Если учуешь погоню не медли. Они жестоки, а теперь злы. Она тебя не защитит.

– Она выглядит уверенной, – усомнился он.

– Она бывает разной, – вздохнул Радоборт.

Странник посмотрел на рукоятку меча, с высоты его роста он мог увидеть лишь край эфеса.

– Она отдала меч тебе?

– Я его храню, – пояснил он.

– Вы близки друг другу. Я мало знаю ваш мир, но чувства, которые испытываете вы, я заметил впервые. Они остры.

– Нас связывает взаимное прошлое. Мы похожи. Мы жили вдали друг от друга, когда-то, из соперников став друзьями, мы сохранили преданность той связи, что меж нами возникла. И мы родственники по отцу.

– Не называй ее своей сестрой. Ты только бледное подобие.

Он не хотел задеть самолюбие великого. Фраза сама вырвалась, и он стал опасаться, что ярость вскипит в фальшивом наследнике, но он лишь усмехнулся.

– Она тоже бледное подобие той, по которой создана, – заметил он с язвительным удовольствием, посмотрел на Эл и еще раз усмехнулся. Происхождение в нашем случае не сыграло никакой роли. Мы подружились, когда ее считали смертной, а я был еще неопытен.

Управляла кораблем Эл. Она вела его, не спрашивая советов у владельца судна, не прибегая к помощи. Юркое небольшое суденышко само поймало течение и набрало скорость.