Текст книги "Пять новелл для принцессы книга 7"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 50 страниц)

– Ты искусный мореход, – заметил Радоборт, подходя к ней.

– У меня много достоинств, – засмеялась она.

– Ничего не жмет?

– Перестань так шутить, – предупредила она. – Я опасаюсь, что вмешается отец. Может быть, не стоило затевать бегство.

– Отдать им город? – возмутился он.

– Схватиться с ними в долине и исчезнуть, – пояснила она.

– А зачем тогда было останавливать войну, чтобы потом затеять ее на глазах у всего города?

Они помолчали.

– Идут берегом. Они умеют перемещаться быстро. Почему они не любят воду? – спросил он.

– Они не умеют обращаться с примитивными судами.

– Скорее считают этот навык ниже собственного достоинства.

Они посмеялись. Эл посмотрела на странника, он стоял на корме и разглядывал воду.

– Он теряет силы, – заметил Радоборт. – Вода словно оглушила его.

– Может это хорошо. Он не так заметен, – сказала она. – Видишь ящик у его ног. Там кое-что для тебя ценное.

– А дверь он откроет? – спросил он.

– Поговори с ним. Потом загляни в ящик.

Радоборт встал рядом. Юноша поднял голову.

– Какая вязкая стихия, – произнес он, подняв глаза от воды.

– Не смотри в нее. Отстранись от нее своими мыслями. Тебе тяжело?

– Не понимаю.

– Ничего. Скоро уже. Дверь по-прежнему сможешь открыть?

– Смогу, только не сразу. В этой стихии не смогу.

– Кто бы это предвидел! Что же ты сразу не сообразил, что вода тянет силы?

– Я не знал, – признался он.

– Выходит тебе стоит посещать не только прекрасные миры, но и научиться жить в подобных нашему. А то, что это за странник, который при виде воды впадает в транс.

Он обиделся.

– Я не впадаю. И откуда тебе известно, где я был? Я не говорил с тобой об этом.

– Она сказала, – Радоборт кивнул в сторону Эл.

Он отошел к девушке и кивнул, и они тихо совещались. Наконец, она закрепила управление и оставила корабль плыть по воле волн. Они подозвали странника к себе. Он почуял неладное, готов был требовать объяснений, но высокий великий с достоинством поднял свою руку и остановил его.

– Нам придется расстаться. Из тех одиннадцати, что преследуют нас по берегу, я отвлеку на себя как минимум четверых. Меньшим числом они не справятся с великим. – Он скинул с плеча меч и быстро накинул на плечи Эл. – Выхода нет. Возьмешь его с собой.

– Я не могу! – возмутилась она.

– А кто это устанавливает, – строго заявил он. – Так вас точно сразу не схватят. Только, умоляю, не доставай его без самой крайней нужды, эта штука без крови не останется. Выбери лагуну поменьше и вынеси его на руках на берег. На всякий случай.

– Я сам могу, – возразил странник.

– Тебе лучше не касаться воды, – он продолжил, обращаясь к девушке. – Дайте знать, когда будете готовы уйти.

– А ты?!

– Я? Скоро судно будет делать поворот по течению, подойдет к берегу достаточно близко, я сойду. Я их погоняю по холмам, если удастся, заведу к каменному кольцу. Там они ни за что не справятся со мной. Там живет сила, которой они не владеют. И помните, обман раскроется, как только кто-то из нас окажется в проеме двери.

Эл и Радоборт прощались наскоро. Позади была ночь, когда они сказали друг другу все, что сочли нужным.

– Вот. – Он протянул сверток, который приготовил. – Ты оставила его Алмейре. Я возвращаю.

– Ты догадался.

– Ш-ш-ш. Помни об отце.

– Будь моим вестником.

– Я обещаю. – Они крепко обнялись. – Я буду тебя ждать. Не оставайся долго по эту сторону дверей. Да помогут тебе силы этого мира.

Радоборт спрыгнул в лодку и легко устоял на ногах, пока она качалась. Маленький парус поймал ветер и помчался вперед. Судно устремилось, было за ним, но опытный рулевой задал другой курс.

– Он сможет нас догнать? – спросил странник.

Хитрый прищур темных глаз и смешок были ответом.

– Не все желания других известны мне, – неопределенно ответила она.

– Ты странная, с тех пор, как мы выбрались из…

– Помалкивай.

***

Наскат руководил преследованием. Затея великих расстаться показалась подозрительной. Преследование шло по берегу, поскольку имелись собственные быстрые средства передвижения. Беглецы зря тратили силы и время. С берега было видно, как высокий великий спустился в совсем маленькую лодку с парусом, которая зачем-то хранилась на малом суденышке. Одна в одной. Смешно. Она была так мала, что он остался стоять во весь рост. Этот поступок насмешил жрецов, так нелепо смотрелся великий. Однако, они зря смеялись. Лодка повиновалась ему и понеслась к берегу с невероятной для такого суденышка скоростью.

Берег круто вздымался вверх, а местами нависал над берегом тяжелой массой, грозя обвалом. Часть его рухнула, преградив преследователям дорогу. Произошло это, едва беглец оказался поблизости от берега на своей смешной лодочке. Они ждали, пока кончится обвал, потом перебирались через него. Тем временем великий скрылся, а жрецы затеяли совет к неудовольствию Наската.

– Мы оставим великого, пусть бежит. Нам нужен странник и она, – заявил Наскат.

Шестеро решили гнаться за странником и девушкой, пятеро избрали жертвой погони – великого.

– Этого мало, – настаивал Наскат. – У нее есть оружие, и она яростно нас ненавидит, сопротивление с ее стороны будет значительным. Наш спутник рискнул и умер.

– Нас устроит великий. Девять наших братьев не моги совладать с ней в прошлом, один не в счет, а теперь с ней странник, – возражал жрец постарше.

– Что проку в страннике, кроме его силы. Ей придется защищать себя и его. Вместе мы ее одолеем. В прошлый раз ей помог владыка.

– Поможет и в этот. Она неприкасаемая ценность для него. Она его собственность. Пока она рядом со странником, он не будет пленен. Нам еще неизвестно движение его силы, кроме способности исчезать.

– Странник намерен увести ее из миров. Мы исполняем волю владыки. Или вы забыли об этом? Бегством и помощью страннику она предает владыку и лишается его покровительства.

– Если мы не можем решиться на единство, то мы плохие слуги, но даже вместе мы можем погибнуть. Если ей вздумается, она станет убивать нас по одному. Почему он не остановит ее сам? – возмущенно заявил молодой жрец, очень рослый, очень сильный, но избравший преследование великого.

– Глупый мальчик, – вздохнул более опытный, – владыка не может сойти в своем обличии в этот мир, а если он отыщет нужного носителя, то совсем не значит, что носитель проявит без искажений его силу. Это таинство до сих пор нам не известное, оно не позволяет владыке до конца проявить себя здесь. Она единственный его посредник. Но и он здесь не всесилен. Даже она это знает. Если мы поймаем дочь владыки, пленим, увлечем ее в свой мир, то будем иметь право ставить ему условия. Мой коллега прав, что она большая ценность для него. А если повезет пленить странника, то его сила станет нам наилучшей наградой.

– Глупости. Она не обладает тщеславием великой, зато имеет опыт и хитрость смертных. Она обманет нас. Я иду за великим. Он легкая добыча в этих холмах. Пока мы ведем спор, он удаляется все дальше.

– Берег отвесный. Чтобы забраться наверх требуется время. Мгновенно перемещаться он не может.

– Мы не должны разделяться, – последний раз обратился ко всем Наскат.

– Пусть ты старший в походе, но воля у каждого своя, – возразили ему.

Наскат, злой и обиженный на глупость спутников, обозвал их изменниками и повел верных ему пятерых дальше по берегу в погоню за странником.

Остальные гнали Радоборта по холмам.

– Удача с нами, – провозгласил старший жрец. Он направляется к двери, которая не открывается ни смертному, ни великому.

– Он прыток, и так мы будем следовать за ним до вечера.

– Хоть всю ночь. Тем слаще покажется жертва.

Преследование длилось долго, беглец не давал им приблизиться, чтобы применить оружие. Погоня затягивалась, они начали проявлять нетерпение, молодые злились, старики с досадой понимали, что добыча оказалась более ловкой, чем ее представляли. И старая поговорка: "Не связывайся с великим – угодишь в беду", начала мелькать в умах преследователей. Так миновал день и закат приближался.

Отпивая из фляжки глоток воды, беглец поплелся на холм, чтобы увидеть залив.

– Что ж так долго. Закат уже скоро.

Тени шли следом. Самый короткий и трудный путь к двери занял бы у смертного суток двое, но смертные, которые мчались следом, обладали своими средствами передвижения, поэтому скорость погони все возрастала. Метания среди холмов могли навести наблюдателя на мысль, что беглец паникует, что он мечется в низинах. Опытный следопыт и охотник усмехнулся бы упрямству преследователей, потому что добыча морочила их. Беглец ловко уходил и от чар и из прицелов оружия, словно призрак он мелькал то там, то здесь. Он будто издевался над ними.

Наконец, они приблизились к кустарнику, что окружал каменное кольцо и великий с ловкостью зверя исчез в нем, а преследователями пришлось бросить свои быстроходные механизмы, они замешкались и выскочили не точно к каменному кольцу, а к двум высоким обелискам, что служили здесь ориентиром. Они очерчивали границу дверей. Каменные глыбы, осколки храма были рассеяны повсюду.

– Он здесь, – удовлетворенно прошептал пожилой жрец. – Клянусь владыкой, он в ловушке, он не выйдет за пределы этой пустоши. Дверь не откроется ему.

– Он не здесь, – прошептал молодой и наиболее чуткий. – Он указал в сторону от пустоши и тихо крался туда, указывая путь остальным.

Зрелище потрясло их. Начинался закат. Косые лучи светила играли прелестными вечерними красками на силуэте великого. Он гордо стоял на краю каменного тора, шатаясь от усталости или балансируя на гладкой поверхности ограждения. А за спиной у него была бездна, и оттуда веяло ужасом. Оцепенение сковало преследователей от того, что они наблюдали. При свете вечера таял силуэт великого, как туман рассеивался и очертания того, что он скрывал, проступали постепенно. Так же постепенно таял облик бывшего короля проклятого города.

***

Эл неспроста увела Радоборта для беседы. Честность странника была выше всех похвал, но ее замыслу честность была помехой.

Слушая ее предложение Радоборт изумился уверенности, с какой она собиралась обманывать, кажется, убежденность в успехе была абсолютной. Он дивился ей. Нет. Эл, которую он часто вспоминал, в сравнение не шла с этой. Но не сожаление владело им, а восхищение и даже преклонение перед тем, как она преобразилась. Значит, плен отца не был ей в тягость. Как восхитился бы Кикха, знай он о ее дерзости.

– Ты все так четко описала, что я готов пойти за тобой. Но, Элли. Отец всегда опережал нас. Обман будет раскрыт.

– Ты хочешь уйти? – спросила она.

– Да. Я желал бы покинуть пределы миров и увидеть другие.

– Риск же стоит того?

– Да, – согласился он.

Поменяться местами. Сменить облик. Он в темноте еле различал ее силуэт. Если все случиться теперь, последнее, что он вспомнит, будет этот темный контур на стене подземелья, быть может, так и лучше. Но почему он думает о плохом?

– Потому что я тоже об этом думаю. Повезет – мы увидимся на Совете Одиннадцати. Пусть это высочайшее собрание примет нас добром.

– Кикха присягнул Совету Одиннадцати. Там наверху я не смел сказать тебе. Отец не уничтожил его только потому, что за Кикхой стоял Совет. Он мог полагать, что Кикха не потерпит тебя, и вы сцепитесь, у него будет повод покарать его. Мне никогда не удавалось понять его замыслы так широко, как мог Кикха. Он не тронул тебя.

– Он перехитрил всех. Даже отца. И я уверена, Кикха знал кто я. Он дразнил меня смертной, но я не видела в нем презрения к себе. Все его чувства, что я воспринимала, были игрой моего друга. Но полно о них. К делу. До следующего утра мы станем другими.

– Почему утра? Странник сказал, что ему необходим свет.

– С запасом, на всякий случай, – засмеялась она.

– Ты стала чародейкой?

– Если можно так сказать. Я прежде имела способность принимать другую форму, трансформироваться. Но одно дело принимать чужой облик и жить в нем самой, совсем другое – менять кого-то. Мы почти равны по силе и сотканы из материи одного мира. Я, во всяком случает, могу проникаться местным духом. Моя структура теперь не отличается от твоей, и пусть мы отдаленно брат и сестра, принцип все равно один. Получалось со смертными. Я не проделывала это с великим. Ты будешь первым.

– Никогда? Ух, ты. Попробуй. Затея того стоит.

***

Так они стали друг другом. Эл оценила, что быть Радобортом, иметь преимущество в росте и физической силе, весьма неплохо. И как не хотелось ей разбить на голову преследователей и ринуться следом за странником, она рассудила, что ее может выдать малейшее проявление способностей или навыков больших, чем у Радоборта, а это привлечет внимание владыки. В прошлые времена ее провалы были связаны с тем, что она не могла затмить свой опыт. Она лишь дала волю своей ярости. В эту погоню Эл вложила все недовольство и злость, всю ненависть, какие себе дозволяла. Почему бы Радоборту не испытывать ненависть и злость. Она с азартом петляла меж холмов, что выглядело натурально как в видимости, так и в энергии. Силы у тела Радоборта хватило бы на десяток таких погонь. И ей было приятно изводить противников, видеть, как растет их недовольство.

В одном Эл не призналась Радоборту, но и теперь на краю колодца она не допустила бы мысли об этом. Ибо владыка всегда поблизости.

Связь с Радобортом осталась, видимо иллюзорная оболочка, которой она облекла его, оставила связь прочной. Сначала они не могли вырваться из течения, потом сели на мель в маленькой лагуне, а поскольку Радоборт не привык к уменьшенным габаритам, он не смог вынести странника на берег, и они упали в воду. Странник действительно впал в транс в незнакомой стихии. А все это – время, время. И Эл тянула его, уповая только на то, что владыка не вмешается в ход событий. Если обман ему известен, то он прекратил бы эту гонку в любое мгновение.

За спиной – бездна колодца и закат. Впереди – пятеро разъяренных обитателей четвертого мира. Эл сделала движение, добывая сверток, что передал Радоборт, из-за пазухи. Плащ с шелестом развернулся, и Эл набросила его на плечи. Что-то говорил такое Браззавиль, что этот подарок поможет ей. Ее действия заставили жрецов попятиться.

Эл приосанилась и улыбнулась.

Показалось, что ветер принес издалека слабый шелест-шепот:

– Спасибо… Эл…

– Не за что, брат, – с улыбкой прошептала она. – Прости за обман.

Теперь ей было совершенно ясно, что они смогли ускользнуть из миров.

Эл припомнила погоню, падение Радоборта в воду со странником на руках, ее выдумку со сменой внешности. Она не рассчитывала, что затея кончится успехом. Чистой воды эксперимент. Она осталась, чтобы увидеть последствия, она была уверена только в том, что ее наглость спровоцирует владыку, козни жрецов мало интересовали ее. Ей стало легко и весело. Жрецы сердито смотрели на нее, им невдомек было, что веселит этот темный персонаж. Эл расхохоталась в голос, она смеялась в удовольствие им в лицо, потому что это было их самое позорное фиаско.

Молодой жрец ринулся к ней. Может быть, у него сдали нервы, что сомнительно при их методах воспитания, а может, он припомнил заблуждение, которое бытовало в их мире, будто бы прикоснувшись к великому, можно забрать часть его силы. Его обманула веселость Эл. Рывок был ей на руку. Она снова засмеялась, тряхнула кистью, шарик диаметром с ее мизинец выскочил из центра ладони и угодил в живот жрецу. Он изогнулся, как лук, нацеленный на нее, а она, спрыгнув с ограждения колодца, выхватила тонкий хлыст из-за его пояса, признак его сана, и толкнула его обратно в сторону товарищей. Жрецы попятились еще немного, а Эл вскочила свое место.

– Не терпится, ребята? Может, спляшете ритуальный танец перед началом? Ваш коллега Наскат оказался в неудобном положении, но хоть жить останется. Я убью вас всех. Сколько раз вам доказывать, что отсюда возврата не будет.

– Полно. Взгляните, как она одета. Она в наряде слуги. Она притворяется, – успокоил всех пожилой жрец. – У нее нет меча, близок закат, а ночью она впадает в забытье.

Эл усмехнулась в ответ. И это уже знают. Не знают только, что спит она по своему желанию.

Она посмотрела на черные носки сапог. Выхода нет. Они не уйдут. Когда речь идет о силе, они, словно влекомые инстинктом животные, будут добиваться права обладать ей. Они не отступятся, не уйдут, если затеять стычку ни один не побежит, они настырно пойдут на смерть. Эл приняла решение, они умрут до того, как сядет светило. Быть может, дверь еще откроется ей.

– Вас не устраивает мой вид? – гордо подняв голову, заявила она. – Не броско? Слишком скромно? Куда мне до ваших одеяний?

Голос ее становился громче не с каждой фразой, а с каждым слогом. У нее самой волосы шевельнулись на затылке, когда из колодца пошла холодная волна, точно за спиной вырастает ледяная гора. Голову стиснуло так сильно, что пришлось зажмуриться, а грудь обожгло – запылал медальон. Она качнулась, и ей пришлось спрыгнуть с ограждения. Ступни врезались в песок до боли, и показалось, что земля вибрирует, словно громадный валун грохнулся где-то близко. Воздух наполнился звуком от тонких колокольчиков переходящий в гул.

Она смотрела перед собой и пыталась сделать грозное лицо, но того не требовалось. Перед ней стояло пятеро ошалевших от страха человек, краски заката багрянцем играли на лицах.

В руке она все еще сжимала хлыст, отобранный у молодого жреца. Он взметнулся вверх и рассек воздух, издал щелчок подобный треску молнии.

– Мне довольно и вашего оружия, – прошипела она угрожающе.

– В колодце нет двери, – с дрожью в голосе сообщил тот, у кого был отобран хлыст. – Колодец – путь вне времени и пространства. Он не приведет тебя за пределы мира. Дверь там, но ее нельзя отворить без веления владыки.

Он указал в сторону обелисков.

– Молчи, малодушный, – рыкнул на него более старший.

– Пусть уходит. Это же тот самый.

– Та самая, – угрожающе и певуче поправила его Эл.

– Создатели всего сущего! – воскликнул другой жрец и распластался перед ней на песке.

В ответ она ударила его самым концом, но удар оказался сильным, рассек одежды и поранил его.

– Поднимись, смертный! Прими смерть, как подобает сану! Вставай, трус! – во весь голос закричала она.

Ветер пронесся по вершинам кустов, а жрецы вдруг, не договариваясь, бросились бежать. Никогда она не слышала, чтобы кто-то из их сословия унизился до бегства, и будет дурным примером другим утрата стойкости.

Что на нее нашло? Она не злилась уже, но кинулась гонять их по кустам, играя, как хищник с добычей, сгоняя к обелискам, в круг, из которого им не уйти. Звук хлыста заставлял их мчаться прочь, куда ей было угодно.

Оказавшись между обелисками и ею, они попали в круг сил, которые тяжелы даже для них. И от бессилия, впадая в истерику, они уже молили о пощаде, а Эл без жалости хлестала их.

– Я вытравлю из вас дурь и спесь! Ни один из вас не будет жить здесь и диктовать условия, паразиты проклятые!

Ей остался малый шаг. Пылавший медальон предупреждал, что проход вот-вот откроется, а там за пределами двери они будут уже не на своей территории.

И встав в проеме двери, Эл забыла о них в то же мгновение, как увидела пейзаж с красными скалами. Эта была та самая дверь, которая открылась Дмитрию и очевидно он, где-то там. Жив ли?

– Тебе рано туда, Эл…

Голос был знакомым, громким, но она не могла вспомнить ни облика, ни имени.

Шаг назад и волна заставила ее отбежать от двери. Она натолкнулась на кого-то, отскочила в сторону, развернулась, занося хлыст, и казалась лицом к лицу с владыкой.

Стало так холодно, что замерзли пальцы. Холод так был похож на тот холод из колодца.

– Вернись в прежний облик. Я приказываю, – спокойно, но весомо произнес он.

Эл очнулась уже собой. Кругом был покой. Жрецы пропали. Она обернулась и в проеме между обелисками увидела последний закатный луч. Все.

– Ты вернешься сама или мне применить силу? – спросил он.

Эл посмотрела на него удивленно, будто рядом не владыка, не ее господин, а только еще одно существо, одно из тех многих в ее жизни, которые стремились к тому, чтобы она слушалась их.

Он не дождался ответа, задал другой вопрос. Ей показалось, что он сопровождался насмешкой.

– Зачем отпустила Радоборта? Почему не ушла сама?

– Ему нужнее. А меня бы вы не отпустили.

– Да, дитя мое. Ты еще можешь удивить. Даже меня.

Его веселость Эл не понравилась.

– Я хотела взглянуть в глаза тому, кто так долго обманывал меня.

Она отошла и, подпрыгнув, села на край валуна. Эл не хотелось уходить из этого мира, пусть применяет силу, пригрозил же. Как быстро ее сознание переключилось на иное понимание ситуации. Она не слуга, она здесь лишняя, как всегда ей казалось. Она посмотрела на владыку, потом на темнеющее небо над головой.

– Отпустите меня. Просто отпустите. Чего уж теперь, если я знаю правду.

– Радоборт был красноречив.

– Странник, – возразила она. – Чуткий юноша дал мне ясно понять, что я нарушаю закон.

– Ну и шла бы с ним.

– Чтобы опять кому-то там присягать? Как Кикха? Каким бы почтенным собранием не был тот совет, у меня никакого желания нет связывать себя новой службой. А ее потребовали бы. Непременно. Нарывалась уже. Сама выберусь.

– Твоей самоуверенности нет предела.

– Пусть. Хочу быть собой. И буду.

– А кто ты?

– Я? Эл.

Он посмотрел на нее, как на глупого ребенка.

– Отпустите, – попросила она.

И в ответ снова была тишина.

– Есть чем тебя удержать? Что бы остановило тебя?

– Хм. От вас ничего нельзя спрятать, – вздохнула Эл. – Ваша тайна.

– Слишком велика награда для строптивой, лживой и самонадеянной девчонки, которая возомнила, что ей все проститься.

– Я – неприкасаемая ценность, – процитировала Эл слова жреца.

– Мне давно ясно, что в прошлом твои соперники не случайно в злобе называли тебя безумной. Ты провела не только жрецов, но и меня. Ты была в шаге от свободы, девочка. Пусть эта новость испортит твой сегодняшний триумф. Я не заметил подмену. Признаюсь. Слезай с камня. Я покажу тебе непререкаемую ценность. От твоей наглости небеса холодеют. Я желаю наказать тебя и наградить. Будет, как ты хочешь.

Глава 4 Портрет

Браззавиль застал Эл в своем доме. Она вальяжно устроилась на широком сидении, полулежа, играя листком дерева. На этот раз она выглядела подобающе. Он давно смирился с высокими сапогами с ее манерой не носить платьев, но ее короткие штаны и рубаха на выпуск приводили его в состояние неловкости. Теперь она взяла моду не спускать с плеч этот плащ и носить черную одежду слуги постоянно, словно готовилась в любой момент скрыться в мирах.

– Это был не обход, – приветствуя его кивком и лукавым взглядом, заметила она. – Где ты был?

– Госпожа, – он сделал жест вежливого приветствия.

– Здесь опять произошли некие события? Ты пропадаешь, именно, когда нужен мне. Именно, когда нужен, а раньше ты появлялся в таких случаях. Ни тебя, ни владыки, одна Милинда тенью скользит в саду и бормочет что-то, когда видит меня.

– Ваша одежда, – было заговорил он.

Эл отмахнулась.

– До одежды ли теперь. Ты мне нужен.

Браззавиль неохотно дал знак, что готов ей угодить.

– Владыка задолжал мне одну награду. Не сказал какую. Скрылся. Просил дождаться его. И медлит.

– Просил? – уточнил Браззавиль.

– Просил, – подтвердила она. – Я сама придумала себе награду. Осталось ее разыскать. Ты мне необходим для поисков.

Эл обвела взглядом его высокую фигуру, лысую голову, суровое лицо. А ведь он смахивает на обитателей четвертого мира. Почему подобное сравнение не приходило Эл на ум? После выходки с преображением в Радоборта мир немного сменил очертания. Трансформация опять прошла не бесследно. Кое-что из арсенала умений Радоборта осело в ней и, спустя какое-то время, сольется с ее опытом, потом не отличишь, что там досталось от Радоборта, а что было от нее самой. Соприкосновение оказалось весьма полезным. Она по-новому смотрела на привычное окружение. Она удержалась от резкого разбирательства с владыкой, не учинила скандал, может быть, в ней проявилась благоговение Радоборта перед мощью отца, непреклонное следование его воле. Эл только чуяла близость ухода и хотела поторопить события. Здесь было не до вежливого расшаркивания. Она торопилась, чтобы не угодить в следующую сеть, расставленную владыкой. Вспоминая весь прожитый в мирах период, а теперь она старалась его переосмыслить, она не могла отделаться от ощущения, что владыка осторожно вел ее за собой, куда ему нужно, к его цели. А она до сих пор видит не далее, не то чтобы собственного носа, чуть дальше, но не достаточно для самоустранения от следующей ловушки. Она дала себе слово, что не станет исполнять ни его поручений, ни его приказов. Мысль о том, что она будет убита за это, совсем ее не согревала. На самом пороге свободы умирать ей не хотелось. Поэтому она едва сдерживала позыв к бегству. Но… Если ответить на вопрос владыки, что держит ее здесь, то ответ был известен и ему, и ей.

– Браззавиль. Где портрет, а?

Он всем видом запротестовал.

– Не нужно. Я прошу.

Эл повертела в пальцах лист, потом дунула на него, он пролетел короткое расстояние и упал к ногам Браззавиля.

– А если я паду, как этот лист, и буду умолять?

– Усмешки никогда вам не шли, – заметил он серьезно.

Эл поднялась и встала на колени перед ним. Браззавиль расширил глаза от возмущения и не смог говорить.

– Я умоляю тебя, старый хранитель всех секретов этого мира, узнавший меня в первое мгновение, как я появилась здесь, покажи мне, где искать его.

– Нет.

Эл подняла на него глаза.

– Если я найду твоего сына, покажешь? Если я сниму забвение?

Браззавиль дрогнул.

– Госпожа.

Он не мог продолжать.

– Он придет и займет твое место. Вы так трудились над шлифованием моих талантов – владыка, ты и Милинда, – что мне как день ясно, что ты шатаешься в миры и ищешь мальчишку. Тебя тут не было, когда я пришла. Скрывать смысла не имеет. Ну, что мне прибегнуть к закону и задавать тебе вопросы? Или унизительно водить тебя по дворцу и у каждой двери спрашивать?

Глядя на его мучения, Эл сжалилась. Она поднялась и обняла его за плечи, прильнув к его крепкой груди.

– Я же не успокоюсь. Я его найду, – заискивающе произнесла она.

– Эл, владыка накажет тебя.

– Сомневаюсь. На этот раз он меня убьет. Я отпустила Радоборта из миров. А я тут, как видишь. Может идея с портретом будет превыше его терпения.

– Что?! – Браззавиль отстранил ее. – Вы обрекли Радоборта на изгнание?

– Он хотел уйти. Он вырос из роли короля и верного сына. Его увел странник, которого за мной прислал Совет Одиннадцати. Я слукавила, убедила их, что пройду в двери сама. Радоборт, полагаю, не слишком мне доверял. Но ушел. Хвала небесам. Он, наверное, рассказывает уже, что я натворила в мирах.

– Совет? Как владыка допустил?! Быть не может! Ты не ушла?!

– Я выбрала верный вариант, нас двоих было бы много. У меня были причины. Личные. Не хотелось ранить тебя и Милинду, тех, кто до сих пор верит, что я стану милой дочерью и госпожой. Не хотелось оставлять иллюзию, что я ею буду. Чем дальше, тем больше я чувствую, что у меня стезя совсем иная. У меня есть старый опыт, он жалкий с точки зрения нынешнего масштаба, но он сгодиться. Я умею играть по правилам. Я становлюсь жестокой. И я пойду на все, чтобы отсюда вырваться. У меня теперь и знания и силы. Даже если после меня останется хаос, мне, как любому из наследников, уже все равно.

Браззавиль только теперь не заметил при ней меча.

– А где оружие? Это означает, что ваши планы не связаны с ним?

– Отдала Радоборту. Мало ли, что еще приключится. Я же в гневе жуткая, вдруг пустила бы его в дело. Мне так спокойнее. – Она смущенно улыбнулась. – Не буду тебя больше терзать. Пошатаюсь по дворцу. Если согласишься на мое предложение – приходи.

Эл покинула дом и с грустью вздохнула. Вот оно достоинство хранителя – ни мгновения Браззавиль не думал о заветной двери. А она полагала, что увидит в пелене образов приметы двери, поймет и вызнает. Не тут то было. Кремень – слуга. Можно и с ним поменяться телами, невзначай, но без его согласия это будет подло. И даже сама мысль об этом позорит ее.

Сила бродила в ней. Не было уже того покоя, который она ощутила на закате, на развалинах Храма Памяти. Эл пыталась припомнить, в какой момент мог появиться владыка. Откуда? Эл заподозрила, что проходом ему послужил колодец. Этот холод, и ощущение ломоты в висках, боль, стискивающая голову, прежде сопровождали его появление рядом. Как знать, может, он вызвал ее воина?

Эл в раздумьях быстро ходила по галереям и переходам дворца, торопливо поворачивая. Наконец, она впорхнула в гардеробную и остановилась у зеркала. Она принялась тщательно осматривать себя. В отражении была она. Она не очень-то любила вертеться перед зеркалом и, оказывается, не знала, как отыскать в себе отличия от прежней Эл. Взгляд был твердым, скорее дерзким. И недобрым. Она улыбнулась отражению. Улыбка была фальшивой. Эл вздохнула и приблизилась к прозрачной границе. Она ткнула пальцем в изображение, заметила, что рука была в перчатке. Эл повертела руку перед собой, не глядя на изображение. Перчатка появилась мгновение назад. Она не носила перчаток, только если намеревалась меч достать, что не часто. Ах, да! Она же меняет пространство. Наверное, воскрес какой-то образ из прошлого. Ей захотелось поиграть отражением, и Эл на свой вкус добавила к костюму вышивку, ее тонкая струйка пробежала по воротнику и манжетам.

– Я еще помню эти глупости!

Она осматривала себя в костюме на испанский манер, какой носили на Земле веке этак…

– Что я делаю?! – спросила Эл сама у себя.

Она расстегнула застежку плаща и сбросила его с плеч, перекинула через руку, лишь потом снова обернулась к отражению. Роскошный костюм, который она нафантазировала, исчез. Эл внимательно осмотрела свой прежний облик. Отражение глаза в глаза удивленно смотрело на нее, потом оно, как Эл, перевело взгляд на плащ и подняло бровь. Он снова был наброшен на плечи. На этот раз Эл закрыла глаза и мысленно вернулась в то мгновение, когда леденящий холод поднимался из колодца за ее спиной. Сейчас она тяжело спрыгнет с каменного кольца, и воздух наполнится гулом. Она повела плечом, желая ощутить тяжесть доспеха, и открыла глаза. За ее плечом у двери в гардеробную виднелся силуэт Милинды. Превращение не получилось.

– Что вы об этом думаете? – спросила Эл, переведя взгляд со своего отражения на отражение Милинды.

Она отступила туда, где была граница зеркала и реальности, Эл пришлось обернуться.

– Смените эту одежду, – неуверенно попросила она.

– Не надейтесь, что я опять стану придерживаться регламента.

– Я не смею настаивать. Выберите что-то иное, менее приметное и унизительное. Насколько я поняла супруга, вы освободились от обязанностей слуги.

– Вроде того, – кивнула Эл. – Этот траур как раз соответствует моим последним открытиям. Разве что вот так.