Текст книги "Пять новелл для принцессы книга 7"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 50 страниц)

– Это ты меня спасла. Зачем, если бросаешь одного, без цели.

– Спасла тебя не я, местный лекарь. Я только помогла ему и убедила, что его труды имеют смысл.

– Зачем спасала? Я не смогу спокойно жить после всего что видел?

– Мейхил, прости за лекцию, но выживание – закон жизни, за нее следует бороться до конца, пока не исчерпаются все средства.

– Кто принимал решение жить мне или нет? Ты?

– Ты прелесть. Не успел очнуться, уже ругаешься, – засмеялась она. – Это признак выздоровления.

Мейхил осекся. Он ошибается. Что поставить ей в вину? Она не знает, что случилось в поле. Мейхил помрачнел. Эл подошла и положила руки ему на голову. Он поднял лицо и ощутил, как ее губы коснулись лба.

– Еще горячий, – сказала она. – Ты вообще горячая голова. Совсем мальчишка.

Мейхил почувствовал, как тело дрожит, ее близость путала мысли, он хотел возмутиться, возразить ей, но не смог.

– Успокойся.

– Не уходи, – прошептал он.

Он коснулся ее колена и ощутил под длиннополой одеждой грубость сапога. Снаружи она выглядит как простолюдинка, но ее серая одежда было скрыта этим камуфляжем. Мейхил отдернул руку и отстранился. Кресло заскрипело. Он почувствовал напряжение, смешавшееся с неприязнью. Она, словно дразня его, приподняла край одежды, показав сапог.

– Увы, – только-то и сказала она.

Эл отошла, села на прежнее место и уставилась в огонь. Он тихо догорал, запах готовой пищи щекотал ноздри. Нужно поесть и продолжать путь. Она задержалась на пять дней, до залива еще сутки пути.

Мейхил наблюдал, как она ест. Эл, погруженная в свои мысли, больше не смотрела на него.

– Эта похлебка показалась мне лучшей пищей, что я пробовал, – сказал он, чтобы привлечь ее внимание.

Эл подняла глаза от еды и закусила губу.

– Я редко ем эту пищу, мне непривычно. Просто силы нужны, – сказала она.

– Ты часто спасаешь таких, как я? – спросил он вкрадчиво.

– Хм. Меня когда-то учили спасать других. Последние годы, я не часто прибегаю к этому искусству. Признаюсь, что ты один из немногих за последнее время.

– Значит, ты чаще убиваешь?

– Забавное заключение, для человека, который едва меня знает. Я не сержусь, очевидно, что я произвожу именно такое впечатление.

– Сейчас не производишь. Ты спасаешь меня второй раз, если верить Мелиону. Зачем?

Эл пожала плечами.

– Не думай, что ты исключительный. Это не так. Любой, кто соприкасался со смертью, знает, как ценна жизнь, как тонка граница между здесь и там. Ее лучше не пересекать ранее назначенного срока. Смерть напоминает то таинство, то варварский ритуал. Я не хотела, чтобы ты стал жертвой последнего. Ты можешь не чувствовать себя моим должником, если расскажешь, что случилось в поле. Я понимаю, что вспоминать тебе не просто. Я должна знать, это имеет ценность для меня.

– Тогда скажи мне кто ты на самом деле? Почему Мелион почитает тебя. Он хотел сделать тебя королевой.

– Я знаю, он мне сказал.

– Ты возвратилась в город?

– Я обещала.

– Мелион сказал, что убеждал меня искать тебя?

– Он дал тебе право искать, кого пожелаешь, но намекнул, что меня искать важней. Ты выбрал королеву. Он предвидел твой выбор.

– Он не предвидел, чем обернутся поиски.

– Теперь подробнее.

***

Они обыскивали окрестности города около трех суток, пока не напали на след. Королевская повозка была брошена совсем в другом месте, королева путала след. Мейхилу пригодились старые познания. В молодости его отец обожал путешествия, единственный сын с малолетства следовал за ним. Детские приключения воспитали в нем хорошего следопыта, военная служба в последствии развила его способности.

Он обладал талантом искать то, что ему нужно. Его воины были убеждены, что он наделен настоящим даром. Мейхил оказался хорошим командиром. Его уважали хотя бы за то, что он спас королеву, которой служил очень ревностно.

Он первым нашел следы присутствия беглецов. Началось длительное преследование. Лишь через пять дней после побега Мейхил мог заключить достоверно, что не ошибся. Очень скоро он догнал королеву и ее спутников, коих оказалось четверо, вместо предполагаемого одного.

Их было одиннадцать, они окружили беглецов. Мейхил согласно ритуалу дал понять королеве, что его намерения благие. Он склонился к ее ногам.

– Позвольте следовать за вами, моя королева. Я предан вам, мои воины преданы вам. Иной службы нам не нужно.

– Капитан, вы последовали за мной по поручению нового короля?

– Нет. Добровольно. Я сам принял решение.

– Как вы меня нашли?

– Я желал найти, моя королева.

Мейхил ждал, когда же она позволит ему встать.

Она коснулась его головы и слегка толкнула назад.

– А ты умен больше, чем я полагала. А как же пленная, которую я приказала стеречь? Она едва не спутала мои планы. Дерзкая смертная возомнила, что смеет мне мешать. Отчего же ты не настиг ее? Ты более послужил бы мне, если бы ее не стало в живых.

– Вы не давали приказа ее казнить, – возразил Мейхил, ощущая что-то зловещее.

– Так я приказываю тебе. Ступай и убей ее.

– Я этого не смогу сделать, госпожа. Я не палач.

Он услышал слабый смех, осмелился поднять глаза на госпожу. Гримаса недовольства делала ее лик пугающим.

– Как просто угадать твою слабость, ты как многие смертные не можешь устоять перед обаянием прелестной Эл. За ее твердостью и силой таится чуткая душа, которая так пылко реагирует на чувства смертных. И смертные тянутся к ней, как божеству. Ей так и не удалось возвыситься. Обладать силой и не пытаться властвовать. Это глупое убеждение, что есть некие принципы, которым стоит следовать только затем, чтобы не навредить. Ей меня не настичь. А как было бы сладко впиться ей в грудь и смотреть, как жизнь ее покидает. Что же ты на меня так смотришь, капитан? Где твоя преданность?

– Когда-то я закрыл вас от смерти, и я не могу поверить, что вас не трогает смерть других.

– Это был театр, мой наивный страж, я сама наняла убийцу, чтобы смягчить недовольство смертных и понять, кто из вас мне угоден, кто меня будет беззаветно обожать, кто станет защищать мои интересы. Это ты, это твои воины, которые поклялись отдать жизнь за меня. И вы их отдадите, а я приму их как последний знак преданности.

Она склонилась к нему и прикоснулась рукой к его лбу, и Мейхил почувствовал головокружение и боль в груди.

– Она наделила тебя силой и способностью мне сопротивляться? Она очень предусмотрительна. Убейте их всех! – крикнула она. – Они лишние в наших планах!

Какой-то неестественный удар в спину свалил его на землю. Он слышал крики своих воинов, крики какие не слыхал никогда, словно, прежде чем убить, их мучили, а он лежал ничком на земле без сил и ощущал, как мир теряет очертания.

***

Эл слушала рассказ, голова ее склонилась низко. Она опиралась локтями о колени. Мейхил уже умолк, а она сидела в той же позе. Он услышал вздох.

– Ты слышишь? – позвал он.

– Что? – она не подняла головы.

– Дети умолкли.

– В деревне посторонние, они ищут чужих. Они ищут нас, – промолвила она.

В двери ворвался мальчишка, что умывал Мейхила.

– Там солдаты, – шепотом сказал он. – Кто-то сказал, что вы тут чужие.

Эл поднялась неторопливо и указала на палку в углу.

– Ну-ка, малыш, дай мне дубинку.

Он охотно исполнял просьбу. В двери уже входил крепкий, одетый в военное человек. Эл обернулась к нему, опираясь на свое оружие. Мейхил напрягся, ноги не держали его, встать он не мог. Мальчишка бросился к Эл и обнял, встал перед ней закрывая от солдата.

– Кто такие? – спросил вошедший.

– Это мои родители. Мама не разговаривает, а отец увечный, – заявил ребенок без страха и смущения. – Не трогай их.

– Пришлые? – подозрительно осведомился солдат.

– Ага. Мы шли к торгу, но телега наша прохудилась, и отец занемог. Добрая женщина приютила нас.

– Что увечному делать на торге? Врешь, парень!

Солдат быстро оказался рядом с Мейхилом и рванул его за подобие одежды, чтобы поднять. Мейхил силился его оттолкнуть, валился на бок. Солдат не удержал бы его, если бы не подоспела Эл, которая, обхватив капитана за талию, не дала ему упасть, солдата она наградила грозным взглядом, он оставил Мейхила висеть на ней.

Мальчишка пытался оттолкнуть солдата в сторону и вопил:

– Отпусти моего отца!

В двери вошла хозяйка дома, за ней еще военный.

– Тетя! Тетя! Скажи им! – крикнул мальчик.

– Вот, нашли чужих. – Она всплеснула руками. – Одна немая, другой хромой на обе ноги. Как на подбор – убийцы короля.

Первый солдат взял Эл за подбородок и повернул ее лицо к свету.

– Смотри, какие в простолюдинках бывают самородки. А? Красавица, девка, – сказал он товарищу.

– Не трогай мою жену, – прохрипел Мейхил.

– Да зачем ты ей такой?

Тут Эл мотнула головой и высвободила подбородок из пальцев солдата, она спрятала лицо в лохмотьях, на груди Мейхила.

– Что вы, солдатики, – умоляюще заговорила женщина. – Горе у них. Меня с малых лет учили, что если воин, то защищает от беды, а вы над бедой посмеяться хотите. Что же я своим ребяткам скажу?

Солдаты вышли с виноватым видом, мальчишка и мать вышли следом.

Эл выпрямилась, а Мейхил легонько обхватил ее плечи. В ее глазах он прочел облегчение, она опять вздохнула, как недавно у очага. Мейхил склонился и поцеловал ее в лоб.

– Не отпускай, я упаду,– попросил он.

– Ты пользуешься ситуацией, – намекнула Эл.

– Обнимать других девушек, менее приятней, чем тебя. На мгновение мы стали супругами и мне приятно такое чувство, – он улыбнулся и испытал удовольствие, потому что уловил ее смущение.

– У меня в руках дубина и не будь ты болен, я стукнула бы тебя, чтобы твои чувства несколько изменились.

– Ты угрожаешь мне? Как интересно. Я могу подумать, что мои объятия не оставляют тебя равнодушной, – заметил он.

– Ах, так, – прошипела она и выскользнула из его рук с ловкостью зверька.

Мейхил оказался на своих ногах, он махал руками, чтобы не упасть. Она сжалилась только, когда он уже падал назад, придержала за кусок ткани, чтобы он всем весом не упал на пол и не расшиб себе еще что-нибудь, но ткань порвалась, и падение оказалось ощутимым.

Мейхил застонал.

На шум прибежали обитатели дома.

– Не удержала, – заключил один из мальчиков. – Опять его сажать, а он тяжелый.

– Ничего, я сама его подниму, пусть полежит, – сказала Эл. – Спасибо вам, я не рассчитывала на такую щедрую помощь. А ты горазд врать, приятель. Очень убедительно.

Мальчишка, выдавший себя за их сына, просиял довольный похвалой.

– Это мама.

– Мне подумалось, что могут искать двоих, но не будут искать супругов с ребенком, – пояснила хозяйка.

– Спасибо. Множество раз, спасибо, – благодарила Эл, она повертела в руках дубинку. – Можно мне взять это на память?

Женщина с недоумением согласилась.

– Могу я попросить вас узнать, зачем тут воины, кого именно они ищут? – попросила Эл.

– Деревня наша мала, узнавать не придется. Мы сегодня узнали о смерти короля. Земли к западу от нас решили, что королем должен стать их правитель. В городе говорят о какой-то реликвии, которая была унесена из столицы. Эти воины не короля, они только говорят, что ищут тех, кто его убил. Ищут кого-то важного или что-то ценное. Они говорят много непонятного. Я рассудила, что нельзя больше тут быть вам обоим. Я вас не гоню, это вам будет спокойней уйти.

– Уйти? – раздался голос Мейхила. – Если бы я мог.

Эл повертелась на месте, потом посмотрела на женщину.

– Мне нужна ваша тележка и ваш сын, я его опять усыновлю на время. Он достаточно взрослый, чтобы вернуться назад самостоятельно?

Мальчик просиял и едва не прыгал от радости.

– Взгляните на него. Он только и мечтает об этом. Он у меня самый сообразительный, – с гордостью сказала женщина.

– Через два дня он вернется, – заверила Эл, она подмигнула мальчику. – Собираемся.

– Мы пойдем дорогой, какой не пошли воины, – сказал мальчишка.

– А я? – спросил Мейхил.

– А зачем нам, по-твоему, тележка? Иногда ты производишь впечатление… – Эл осеклась. Она нашла мешок с одеждой, которую выменяла для него. – Все что нашла. Лучше, чем ходить голым.

Эл ждала, что он смутиться, обидится. Мейхил лежал на полу, смотрел на нее и не думал обижаться. Он был рад идти с ней в любом виде, но смог сыграть гордость.

– Я останусь здесь. Тебе не нужна обуза, – сказал он, для убедительности угрюмо.

– Нет. Ты можешь подвести под обвинение этих людей, которые сделали для тебя почти невозможное. Я тебя тут не оставлю ради их безопасности. Возражения не принимаются. Теперь командую я, капитан.

***

Дорога шла под уклон, становилось влажно. Трое путешественников остановились на отдых. Темнело. Мейхил сам смог сойти с тележки, тело болело от тряски, но стыдно жаловаться на это тем, кто тебя везет. Он всякий раз чувствовал себя неловко, когда предстояло продолжить путь. К концу суток он не лежал, а сидел, силы начали быстро возвращаться.

Они устроились рядом с тележкой. Эл тщательно осматривала его заживающую рану. У нее оказался его сосудик, который вновь был наполнен целительной влагой. Он просил эликсир, чтобы поправиться быстрее, Эл отказывала ему.

– Ты выпил его много. Кстати, когда ты осушил флакон?

– Его дал мне Мелион перед дорогой. Я наблюдал, как ему стало лучше после этого напитка, меня он избавил от боли, мне было очень плохо во дворце. Когда меня предательски ударили в спину, и я понял, что не могу сопротивляться, я вспомнил о нем. Я надеялся, что встану, чтобы драться. Часть я выпил, но многое пролилось.

– Поэтому ты не умер сразу. Хвала Мелиону, он пожертвовал своим сокровищем, – провозгласила Эл.

Она поднялась, собираясь уйти.

– Куда ты? Темнеет, – остановил он.

– Угу, – согласилась она. – Мне нужно побыть одной.

– Мы наскучили тебе? – в его голосе были нотки ревности.

– Дело в другом. Я не буду объясняться. Я хочу отдохнуть, поэтому ухожу до утра.

– До утра? Так долго? Эл, я ждал весь день, чтобы поговорить с тобой. Мне нужно расспросить тебя. Я полон заблуждений, ты можешь развеять их. Поговори со мной.

Она села рядом.

– Можно я обопрусь на тебя, утомительно сидеть самостоятельно, – попросил он.

– Я не против, подставить другу плечо, но интуиция моя говорит, что ты опять пользуешься ситуацией, – усомнилась Эл.

– Не без того. Правда, сидеть сложно.

– Что не сделаешь для больного, – вздохнула она, подсела поближе так чтобы он могу обнять ее одной рукой за плечи. – Только я не буду сидеть так всю ночь. Поговорим, и я уйду.

– Я отпущу тебя. Обещаю, – сказал он. – Мне легче дышится, когда ты близко. Я особенно себя ощущаю. Я не хочу вспоминать королеву, но она сказала истину, что люди к тебе тянутся. И дело тут вовсе не в силе, это нечто неощутимое, тонкое, благое.

– Напоминаю, мы собирались поговорить, речи в мою честь не подходят по теме.

– Я хочу сказать, что чувствую. Недавно я ненавидел тебя.

– Самообман. Я заметила, как ты на меня смотрел с того момента, как тебе сказали, что я женщина.

– Что особенного в моем взгляде?

– Так смотрят на тех, кто нравится, а девушка всегда чувствует, кому она нравится.

– Как же это она чувствует? – подзадоривал Мейхил, его секрет раскрыт, она понимает его чувства. Он ликовал внутри.

– Это свойство женской природы, – туманно объяснила Эл.

– О-о-о, ты рассуждаешь о женской природе. Ты, которая обещала побить моих воинов, и схватилась недавно за дубину, собираясь драться. А наша хозяйка решила трудную задачу и спасла нас, прибегнув к женской слабости. Это наилучшая из всех побед, которые я видел. Ты бандит, ты даже не удосужилась сменить свою обувь, потому что она наилучшим образом подчеркивает твое положение.

– Еще раз услышу про мои сапоги, избавлюсь от тебя посреди этого поля.

Эл толкнула его локтем в бок, и Мейхил упал.

– Извини, ты дерзишь, будто здоров как прежде. – Она усадила его на место. – Спрашивай, что хотел, ты тратишь мое время для отдыха.

Мейхил не видел ее лица в темноте, но чувствовал тепло ее руки. Он умолк, чтобы поймать то ощущение легкости, о котором говорил.

– Я не хотел обидеть тебя, – произнес он успокаивающе. – Я не привык видеть девушку такой.

– Не нужно объяснений. Объяснять буду я.

Она дала понять, что разговор в подобном русле ей не нравится. Мейхил решился спросить о том, что его волновало.

– Почему девочка на площади звала тебя капитаном? – спросил он.

– И это вопрос, который тебя беспокоит? Какой глубокомысленный вопрос!

Он подумал, что она все еще сердится. Поэтому погладил ее по плечу.

– Ты не похожа на воина.

– Правда? Из твоих уст звучит, как самый изящный эпитет. Я как раз то, что ты не хочешь во мне видеть. Я, можно так сказать, такой же солдат как ты. И это звание самое настоящее.

– В твоем народе воюют и женщины тоже?

– В моем народе людей делят не по полу, а по способностям. Каждый занимается тем, что сочтет для себя подходящим. Я войну не выбирала, это она выбрала меня.

– Тогда кем ты командовала?

– Не буду отвечать на этот вопрос. Ты спросил, почему меня так звала девочка? Отвечаю. Я шла в столицу и увидела девочку, совсем одну, посреди поля, напуганную и слишком маленькую, чтобы бродить одной. Родителей ее я обнаружила за ближним холмом. Она любопытна и бежит к тому, что ей интересно. За время нашего пути в столицу она намеревалась потеряться еще раз пять. Я подучила ее кричать. Во многих наречиях понятие "капитан" совсем отсутствует. Слово необычное. Для ребенка, который едва говорит – это звук. Я находила ее по крику. Она почему-то звала не родителей, а меня.

– Ты ей понравилась, – вставил фразу Мейхил.

– Думаю, да. Вот поэтому она и вопила посреди площади. Я не предполагала, что рядом ходит еще один настоящий капитан.

– Откуда ты знаешь королеву?

– Это более серьезный вопрос. Когда-то давно мы шли к одной и той же цели. Я была и остаюсь соперницей для нее. Сроки нашей вражды давно вышли. Я пожелала прекратить ее пребывание здесь и предложить перемирие. Но я оказалась сентиментальной и наивной. Я раскаиваюсь в том, что медлила. Я могла уберечь короля от смерти, город от трагедии, страну от развала. Мне нет прощения за эту оплошность.

– Ты говоришь так, будто от тебя зависели все эти обстоятельства. – Мейхил пытался быть вежливым, проявить участие, но ее уверенный тон озадачивал капитана.

– Зависели, Мейхил. Поверь мне, зависели. Я не послушалась совета, который мне был дан. Я решила разрешить проблему без проявления силы, прибегнуть к дипломатии. Черта с два! Надо было за шиворот выволочь ее из дворца и объявить на площади, что она больше не королева! Вместо этого на той же площади она оболгала меня!

Это был гнев. Мейхила бросило в жар.

– Эл, успокойся. Ты говоришь, будто в тебя вселился дурной дух.

– Может быть, и вселился, – стиснув зубы, прошипела она. – Я убью ее. То, как она поступила с тобой и твоими воинами, стало последней каплей в чаше моего терпения. Я ее убью.

– Ты не можешь, она – великая, – возразил Мейхил.

– Великие не бессмертны, против любой силы найдется сила.

– Я не слишком верю тебе, ты зла и обижена.

– Слабо сказано, я в бешенстве! – выпалила Эл. – Я не позволю этой мерзкой ведьме отравлять жизнь кому бы то ни было.

Мейхил вдруг обнял ее и прижал к себе.

– Успокойся. Успокойся, пожалуйста. Эл, это только страсти. Тихо. Я не дам тебе пылать гневом, это растлевает душу.

Эл ощутила, как тает ярость. Этот парень не спасет ее от нее самой, но так приятно спрятаться в его объятиях от мира, который требует от нее проявления воли. Она затихла, уткнувшись лицом в его плечо.

Он стянул повязку с ее головы и гладил ее волосы, его губы шептали успокаивающие слова.

И тут Эл вспомнила Алика. Боль разрывала грудь, и стало невозможно сдерживать слезы. Она напряглась, чтобы освободиться от объятий, он мягко отпустил.

– Я не пользовался ситуацией, – услышала она из темноты.– Я хотел унять твой гнев.

– Ничего. Я понимаю.

– Я не стану спрашивать, если тебе тяжело.

– Спрашивай. Завтра, может статься, что мы расстанемся, а мне становится не безразлично, что ты будешь помнить обо мне.

– Я хочу понять, как умер король. Мелион говорил об отраве. И если не ты, то кто его отравил?

– Мог бы догадаться. Твоя бывшая госпожа – самый осведомленный отравитель. Лучший мастер в этом деле.

– Да как же? Она не бывала в покоях короля с тех пор, как пришел странный гость.

– Растения. Цветы в комнате. Те великолепные соцветия. Фьюла умеет менять свойства растений. Она украшала ими комнаты мужа, они были повсюду. Король восхищался работой супруги, ее вкусами, наслаждался ароматами и красотой, не подозревая, что по одному ее желанию они превратятся в орудие убийства. Полагаю, что он в очередной раз отказался ее отпустить, ее терпение кончилось. Я пыталась проникнуть во дворец открыто, честно. Она послала тебя, едва меня заметив. Знала бы я о растениях раньше, никто бы меня не остановил. Увы, я не все могу видеть и предвидеть.

– Аромат может убить?

– Может. Ты же отравился.

– А ты? Ты пробыла там долго. Я не заметил тогда признаков твоей болезни.

– Он действует специфически. На мужчин. Не знаю, почему она поступила столь избирательно.

– Эл, я буду честен. Я не могу поверить. Мне трудно в это поверить. Она… – Он умолк. Он вспомнил убийство своего отряда. – Я не хочу вспоминать снова.

Он боролся со своими чувствами. Эл не мешала, предпочла молчать. Что проку говорить, что она теряла много и не привыкла к потерям до сих пор. Вся ее прежняя жизнь отгорожена стеной, заперта далеко в закоулках души. Воспоминания неминуемо будили тоску по дому, близкие души недосягаемы, все кого она помнит и любит – далеко. Во всем, что сейчас ее окружало, она видела одиночество. Мейхилу только предстоит вступить на этот путь. Его жизнь изменилась. И Эл осознала, что кроме нее у него нет связи с миром. Особенно теперь в момент, когда он беспомощен перед предательством и страшными сценами из памяти. Будущее его неизвестно. Разве ей в свое время не помогали осознать себя в ином качестве? Те силы видимые и невидимые действовали не по просьбе, не по уговору, а незримому, неоглашенному закону милосердия. Эл почувствовала потребность помочь ему увидеть жизнь в другом свете. До этого момента она намеревалась добраться до побережья и оставить его добрым людям на попечение.

– Мейхил. Отчаяние не прибавит сил. Если ты хочешь продолжить путь, тебе нужно поскорей встать на свои ноги.

Эл ждала вопроса: "Зачем?"

– Ты возьмешь меня с собой? – твердо спросил он.

– Я думала о помощнике. Да. Возьму. Ты быстро отыскал ту, которая мне нужна. Выследишь еще раз? – спросила она.

– Мелион сказал, что тебе понадобиться помощь. Он намекал, что я могу следовать за тобой. Я найду королеву.

– Но я же бандит, вдруг я по дороге заставлю тебя грабить?– решила пошутить Эл.

– Я тебе не позволю. Я королевский слуга и слуга закона. Я отдам тебя под суд.

– Заманчивая перспектива. Я, конечно, шучу. О том, что мы будем делать, поговорим завтра. Я устала. Не сиди долго, тебе лучше лечь.

Ему хотелось удержать ее рядом, он сделал над собой усилие, чтобы не сжать ее плечи.

Шорох ее шагов стих в темноте. Мейхил устало лег у колеса тележки. Зачем она ушла?

Ему не долго пришлось грустить в одиночестве. Третий участник путешествия выбрел из темноты.

– Можно я побуду тут? В темноте мне страшно одному, – сказал он.

– Я не возражаю.

– А она лежит там одна.

– Ты подсматривал?

– Да. Она меня прогнала. Я думал, что крадусь тихо, а она сказала, что я громкий, что я сопел. Я не понял слова, которое означало, как я сопел. Она умная, она говорит такими словами, которых я не знаю. Она тебе нравится? Правда, она красивая?

– Да. Наши вкусы совпадают.

– Жаль, что она такая взрослая и сильная. Я ее немного боюсь.

– Она только кажется сильной, – возразил Мейхил.

– Не. Она сильная. Я совсем не устал, пока мы везли тебя. С торга мы толкали тележку, и она весила меньше, чем ты. Я тогда устал. А сегодня, когда я уставал, я только делал вид, что везу тебя. Она не заметила. И еще у нее меч есть.

– Я не видел у нее оружия.

– Она его прячет, он спрятан в ее поклаже, которую она носит за спиной. Зачем ей еще и палка, если у нее есть меч? А она могла той палкой поколотить солдат? Могла?

– Я не видел ее в бою. Но я знаю, что она ловкая и много знает. Она просто хотела защититься, она испугалась.

– Не. Она не испугалась, она хотела их побить.

– Твоя мама поступила мудро, это она отвела от всех беду.

– А мама сказала, что она странная, и что ты нравишься ей.

– Почему вдруг она так решила? – заинтересовался Мейхил.

– Она не бросила тебя умирать. Она не отходила от тебя, пока ты болел. Так поступают с теми, кто нравится.

– Ну а ты как думаешь, почему она взяла меня с собой? – поинтересовался Мейхил.

– Я не знаю. Зачем-то ты ей нужен. А вдруг она колдунья, – от своей догадки мальчишка притих.

Он действительно сопел и весьма громко. Мейхил думал, что приступ болтливости закончился, но молчал он очень не долго.

– Точно. Она колдунья. Когда я пристально гляжу на нее, у меня голова кружится. Я видел ее утром. Она светилась.

– Не говори чепухи. Она не колдунья. Скажу тебе по секрету – она разбойница.

– Ух, ты! Здорово! Тогда она точно могла отделать тех солдат. Зря я послушался маму.

– Нас побили бы. Тебя и твою семью.

– Я спрошу у нее утром.

– И мне попадет за то, что я тебе рассказал, кто она, – возмутился Мейхил. – Она все равно не признается, лучше помалкивай. Она не любит глупых вопросов, я не спрашиваю у нее про незначительные вещи.

– А можно я спрошу у нее про те точки на небе. Их видно только, когда темно.

Мейхил уже собирался закончить разговор. Мальчик много болтал и разбивал его теплые чувства нежности и тоски, которые остались от ее ухода, а Мейхилу хотелось продлить это противоречивое и красивое состояние. Вопрос о звездах заинтересовал его. Мейхил решил продолжить беседу.

– Это звезды. Они очень далеко. Это миры похожие и не похожие на наш, – сказал Мейхил.

– И там тоже кто-то живет? – с надеждой спросил мальчик.

– Может быть, не везде.

– А они разговаривают эти точки? Ты их слышал когда-нибудь?

– Они, конечно, разговаривают, но я не понимаю их языка.

– А она с ними разговаривала. Однажды ночью, она ушла далеко от нашего селения и стояла в поле одна. Она говорила, говорила. Я только понял, что они ее друзья, и она к ним когда-нибудь вернется, что ей тяжело здесь одной. Она молилась, я так думаю.

– Ты следил за ней?

– Ага. Она меня сильно интересует, она не похожа на других. Если она разбойник, то хороший, – сделал заключение мальчишка.

– Я тоже так думаю, с этого дня. А что было потом? Она обнаружила тебя?

– Она легла в поле и стала неподвижной. Моя сестра нашла ее такой, когда мы тебя подобрали, она думала, что ее тоже убили. Потом она вдруг поднялась, и моя сестра закричала от испуга. Страшно.

– А ты можешь проверить, что она делает сейчас? – попросил Мейхил.

– Мама говорит, что подглядывать не хорошо.

– Но ты же подглядываешь.

– Не могу удержаться.

– Давай вместе посмотрим, – предложил Мейхил.

– Ты же не ходишь?

– Я могу ползти. Я чувствую, что силы возвращаются.

И они поползли. Задорный мальчишка заразил Мейхила духом авантюризма. Он не ползал на четвереньках с тех пор, как был подростком. Эта ночная забава раззадорила его. Она заметит их, они очень шумели.

– Ух, ты! – восхищенно вздохнул мальчик. – Чудеса. Я же говорил, что она светится.

Мейхил замер. Эл лежала лицом вверх и не шевелилась, а ее тело даже закутанное в одежду слабо светилось в темноте. В ее мертвенной позе виделся покой. Сначала Мейхила сковал ужас, но потом он заметил, как ее грудь тихо расширяется и сужается, и этот ритм был постоянным. Она дышала. Он пополз, чтобы увидеть ее ближе. Мальчик старался удержать его, цеплялся за одежду, но молодой человек даже не заметил его стараний. Мейхил навис над ней и рассматривал лицо. О небо, ее лицо излучало свет, было мирным и нежным. У него перехватило дыхание. Он нерешительно потрогал пальцами ее волосы и почувствовал, как пальцы немеют, он хотел уже коснуться ее лица. Тонкие искорки соскользнули и ударили его, а потом он кубарем полетел куда-то далеко, тело перекатилось на спину, и он почувствовал сильную хватку. Тело свело, он пытался крикнуть, но не мог, неведомая сила пригвоздила его к земле. Рядом закричал мальчик. Хватка мгновенно ослабла и Мейхил смог сделать хриплый вздох.

Над ним прозвучал знакомый голос Эл с недовольной интонацией, язык был не известен Мейхилу, но этого было и не нужно. Она ругалась. Он понял только.

– Я могла придушить тебя! Я имею право отдохнуть! Я просила меня не трогать до утра!

– Нет. Ты не просила. Ты сказала, что придешь утром, – нашел возражение Мейхил.

– Это мое личное дело, чем я занимаюсь ночью! Я возилась с вами целый день! Имею право побыть одна!

– Это я виноват, – вступился мальчик. – Я сказал ему, что ты пошла молиться.

– Тем более. Молитва – интимное дело. Убирайтесь оба к повозке, тресну дубиной, если снова приползете!

– Эл, ты светилась. Что это значит? – спросил Мейхил.

– Я еще и отчитаться должна? Или проваливайте до утра или я вас тут брошу прямо сейчас.

Им ничего не оставалось, как ползти назад. Мальчишка заполз под повозку и дрожал. Мейхилу тоже было не по себе. Он пережил сначала шок от чудесного сияния и ее красоты, а потом от нападения. Если ее сила действительно такова, какую он испытал на себе, то она – воин.

Пережитое будоражило его воображение до утра, а с рассветом он вскочил, не соображая, что ходит, и метался вокруг тележки. Мальчик скакал вокруг него, говорил с ним, но Мейхил, под властью разыгравшегося воображения, не видел и не слышал его. Появилась Эл, их возня разбудила ее. Она решила, что на них напали. Увидела она забавную картину. Мейхил двигался на своих ногах, его движения напоминали пьяного или сумасшедшего, он бормотал что-то про звезды и воду. Мальчик старался его удержать, он упирался Мейхилу в живот, падал, хватал молодого человека за ноги, отпускал, чтобы тот не наступил на него. Эл прибегла к радикальной мере. Когда Мейхил натолкнулся на нее и схватил за плечи, она отвесила ему щедрую оплеуху.

Его остекленевший взгляд постепенно стал осмысленным, он увидел ее и узнал. Она ждала, когда он окончательно придет в себя. Он отпустил ее плечи.

– С возвращением. Новый день, – сказала она.

Мейхил коснулся горевшей щеки и не мог ничего сказать. В дорогу собирались молча. Мейхил ожидал, что она не позволит ему иди, заставит ехать, а Эл промолчала. Потом они на пару с мальчишкой созерцали ее спину с носилками. Мальчик катил тележку сам. Некоторое время спустя Мейхил сообразил, что она избавилась от длиннополой одежды. Ее поступь была мягкой, выдавала бывалого путешественника. Она шагала, не поднимая пыли. Молчание томило его. Единственный раз она обернулась, но посмотрела не на него, а на мальчика, который стал шумно сопеть, потому что устал. Эл придержала тележку и, усадив на нее мальчишку, везла ее сама. Мейхил хотел помочь, но был отогнан грозным взглядом.