Текст книги "Пять новелл для принцессы книга 7"

Автор книги: Майя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 50 страниц)

Эл встала и двинулась к двери.

– Госпожа, – позвала Милинда. – Вы пойдете так?

На Эл было легкое платье, оно струилось до пять и больше напоминало ночную рубашку. Милинда привыкла, что Эл подобные вопросы не волнуют, ее вид – последнее, на что она обратит внимание, если мелькнула цель. Милинда подошла и накинула ей на плечи покрывало.

– Рана видна, – сказала она. – Не показывайте ее Лоролану.

Эл кивнула, закуталась в покрывало и вышла.

Лоролан стоял в нижнем ярусе. Эл не успела звука произнести.

– Если ты о возвращении сестрицы, то я бы сказал: "Поостерегись. Отправь ее в четвертый мир. Там ее место".

– Ты против, – констатировала Эл.

– Тебе же неловко решать этот щекотливый вопрос самой, найди того, кто исполнит твое желание. Найдется ли такой исполнитель? Знаешь, что меня смущает. Ты провела в мирах немало времени, но о тебе почти никто не знает. Ты фигура совсем не легендарная и незаметная в местной истории. О тебе что-то слышали и никто тебя не знает. Фьюла же останется в памяти не одного поколения, пусть дурными делами, но зато никто не усомниться, что она – великая.

– Не пойму, к чему ты клонишь?

– Прояви волю и власть. Покажись смертным. Ты взбудоражила четвертый мир, займись третьим. Крепкая рука цениться выше уговоров. Ты можешь ей приказать. Прояви силу. Воспользуйся своим правом. Если ты выиграла состязание, и отец признал тебя, глупо не пользоваться своим положением. В случае с Фьюлой ты удовлетворишь чаяния смертных, что соответствует твоему хваленому кодексу.

Лоролан говорил убежденно, словно ясно видел, что быть иначе не может. Он посмотрел внимательно, заметил изучающий взгляд и добавил.

– Это правильно. От тебя зависит ее судьба, ее положение здесь. Сын Браззавиля и сам Браззавиль, Элли. Вспомни, чем для них обернулось твое покровительство. От мальчишки этот мир избавили, Браззавиль присягнул тебе, а Фьюла станет тебе врагом. Она не отравит жизнь мне, не посмеет перечить отцу, она выплеснет свою ненависть на тех, кто тебе поклоняется.

Эл испытывала сомнение. Лор прав. У нее возникло желание развернуться и отправиться обратно, в покой комнаты.

– Трудно противоречить себе, – сказал он.

Лоролан вдруг улыбнулся и коснулся губами ее лба. Эл резко отскочила. Волна прошла по телу, и рана отозвалась болью.

– Ты великая. Пора этим пользоваться, а ты играешься в пилота и правдолюбца. Этим ты меня просто покоряешь. Я то готов причинять тебе страдания, то готов избавится от Фьюлы сам.

Эл отошла от него, он понял, что она не возвращается, она явно направилась в сад.

– Отец сказал тебе про вызов? Про битву?

– Да. Зачем спросил?

– Хотел напомнить, что всегда в запасе есть крайнее средство. У Фьюлы против такой махины как ты, будет мало шансов на победу.

– Слышать не хочу, – с досадой сказала Эл.

– Отец желает говорить со мной.

Он пошел дальше, довольный этим разговором. Она остановилась и задумалась. Он смог остановить ее.

Лоролан взошел на ярус выше и увидел, что старания его были напрасными. Эл уверенно шла к дому Браззавиля. Он уже показался в проеме овальной двери и ждал госпожу. Так она решилась или нет? Ее влияние слабо, ее присутствие стало сложно улавливать. Лоролана беспокоило это обстоятельство. Он должен знать, что с ней происходит, чем она наполнена, иначе, она станет неподвластна его влиянию.

– Жаждешь превосходства, – голос отца прогнал его мысли. Лоролан встал в гордую позу. – Напрасно. Она недостижима для тебя. Скоро ты не только перестанешь улавливать ее присутствие, но и перестанешь ее узнавать. Едва ли Элли станет чем-то иным, чем она есть. Ты снова пытался торговаться с ней. Когда же ты поймешь, что она выше этого.

– Это до той поры пока она не познает механизмы взаимодействия в твоих мирах и подлинное отношение к тебе многих твоих подданных. Ты не всемогущ. Она уже знает. Без владычицы у этого мира нет перспективы, а она скорее позволит растерзать себя, пойдет на любые муки, только бы не встать на одну ступень с тобой. Элли не что иное, как то, что она есть – истинная правда. И когда она доберется до правды…

– Я больше не позволю тебе даже попытаться. Последуешь за Фьюлой. Запомни, сын, еще одна попытка напомнить ей о матери, и ты лишишься моего покровительства. Стать смертным будет для тебя наилучшим исходом. Слово владыки.

Эл, тем временем, переоделась. Она не спешила. Браззавиль заметил ее борьбу и задал вопрос:

– Вы не хотите ее возвращать?

– Браззавиль, а ты хотел бы ее возвращения?

– Нет. Но она может быть вам полезна.

– Может быть.

– Она оттянет на себя симпатии Лоролана. Вы лишитесь союзника, не столь ценного, зато избавитесь от его домогательств.

Откровенность Браззавиля заставила Эл улыбнуться.

– Лоролан увлечен не мной, а своим возможным возвеличиванием благодаря мне. Он не оценивает, в какой степени он теряет мое уважение.

– Эл, он коварен.

Браззавиль замолчал, чтобы не продолжать.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Он единственный из наследников, не считая меня, кто остался здесь.

– Он бредит мечтой занять место владыки.

– И займет, – с пугающей уверенностью в голосе заявила Эл.

Браззавиль едва не выронил ножны, что держал наготове, пока она переодевалась.

– Миры умрут, Элли.

Браззавиль назвал ее полным именем, что заставило Эл вопросительно посмотреть на него.

– Не так просто. Я подметила удивительные вещи во время моего последнего приключения. Природа, какова бы она не была, не создает однозначных схем. Выживание системы – обязательное условие эволюции. Для этой цели найдется масса ходов и способов. Поверь мне, я слегка в этом разбираюсь. Еще у жизни есть великое качество, – Эл похлопала Браззавиля по плечу и забрала меч, – неуничтожимость.

Он проводил ее, а когда она растаяла на краю белой дороги, он посмотрел в сторону дворца и тихо сказал:

– Я не хочу доживать до времен, когда тебя здесь не станет.

Глава 2 Капитан

Крик ребенка заставил Мейхила отвлечься от поисков. Что произошло, чтобы мать бросила малыша без присмотра? У него четверо младших в семье, и всем хватает внимания. Он свернул к маленькой площади. Он увидел ребенка, не такого уж несмышленого. С чего он вздумал истошно орать? Он кричал одно слово.

– Капитан! – вопил детский голос.

Мейхил удивился.

Детская головка вертелась из стороны в сторону, испуганные глаза высматривали в толпе знакомый силуэт матери. Какого пола ребенок Мейхил понять не мог. Общинники за пределами столицы одевали детей одинаково. Он приблизился, хотел взять ребенка на руки, тот оказался шустрым и, увернувшись, бросился наутек.

– Капитан! – на бегу кричал он.

Но капитан как раз он. Мейхил был капитаном охраны королевы. Должность не распространенная в столице. Кого зовет ребенок?

Вдруг малыш прекратил крик, резко повернулся на бегу и кинулся к невысокому незнакомцу в серой одежде и высоких сапогах. Мейхил поспешил к нему, тройка воинов выскочила на площадь, увидела Мейхила и пошла навстречу на его знак.

Он подскочил к серому и схватил его за рукав. Удивление его продолжалось. Малышка, а это была девочка, обвила руками ногу в сапоге и вела себя с чужаком как со знакомым. По крайней мере, с таким грузом он не убежит. Кисть незнакомца легла на детскую голову.

– Опять потерялась, – сказал спокойный голос.

– Почему она звала тебя капитаном? – спросил Мейхил строго.

За спиной у незнакомца уже стояли трое воинов, ему не сбежать.

– Легче легкого, – с усмешкой ответил серый и посмотрел так, словно знал о чем думает Мейхил. Его слова словно служили ответом на мысль Мейхила.

– Отвечай на вопрос, – угрожающе потребовал Мейхил.

– Едва ли ты поймешь мое объяснение, – ответил он.

– Ты намекаешь, что я глуп?

Мейхил посмотрел в темные зрачки, но нахал отвел глаза.

Воины подхватили его под руки, один пытался оттащить ребенка.

– Ты будешь заключен в тюрьму. Там тебе объяснят, как следует отвечать на вопросы, – с достоинством объявил Мейхил.

К ним, спотыкаясь, спешила женщина. Она набросилась на солдат, отбирая девочку, попутно стараясь отпихнуть их от серого.

– Что налетели! Это моя дочка! Я потеряла ее! Так заплачу за это! А ее не трожте, она со мной!

Тут серый сделал рывок, да такой сильный, что воины не удержали его. При попытке снова его схватить он толкнул одного и уперся рукой в грудь другому.

– Не дергайся, солдат. Стой тут, – сказал серый.

Воин остановился, словно приказ что-то значил для него.

– Успокой их, – обратился он к Мейхилу. – Не то накостыляю твоим молодцам прилюдно. Вот будет позор.

На площади появились еще две тройки воинов. Мейхил подал знак.

Пока он дел знаки серый поднял девочку на руки и чмокнул в щеку.

– Ну, визгунья, сдала ты меня самым милым способом. – Она протянула ребенка матери. – Держи ее, а то снова удерет.

Потом он оторвал что-то от ворота своей куртки и протянул женщине.

– Заплатишь этим штраф.

– Спасибо тебе. За что тебя могут взять под стражу? – с недоумением спросила женщина.

– В этом городе найдется за что, – ответила Эл. Тут она повернулась к симпатичному и совсем не суровому, хоть он и напускал на себя суровый вид, командиру солдат. – А действительно за что?

– У меня приказ, – ответил он. – Ты выглядишь, как разбойник. Ни один горожанин не выглядит так, как ты. И не носит такие сапоги.

Серый едва на захохотал, сдержался, потом в его взгляде отразилось сочувствие. Мейхил догадался, что предмет сочувствия он сам.

– Нынче путешественников ловят и сажают в тюрьму за сапоги? Экий юридический нонсенс?

– Ты помог сбежать певцам, – добавил Мейхил.

Тем временем к кругу воинов присоединялись свидетели происшествия. По лицам Мейхил читал, что они на стороне серого.

– Кто освидетельствует тебя? – спросил он громко, горожане попятились, как он ожидал.

– Полагаю, королева знает меня, – прозвучал ответ.

– Ты арестован по приказу королевы! – громко произнес Мейхил, чтобы у всех отпало желание защищать чужака.

На его громкий голос в стане наблюдавших послышались смешки. Мейхил почувствовал, как воин, что стоял всех ближе, тронул его за руку и тихо шепнул:

– Это женщина, капитан, приказывай скорей, чтобы уводили, люди недовольны. Ты, капитан, перепутал парня с девушкой, потому смеются. Проводи мать с ребенком к судье, мы сами ее отведем в тюрьму.

Мейхил с трудом понял последние слова. Его взгляд прилип к лицу человека в сером. Она же старалась не смотреть на него, обводя взглядом людей за спинами воинов и кивая, словно видела знакомых.

Он сделал, как советовал воин. Девушка не позволила ни одному из охраны притронуться к себе, так и пошла в кольце. А Мейхил указал женщине с девочкой дорогу к судье. С нее полагалось взыскать штраф за то, что она бросила дитя без присмотра. В столице на этот счет законы строгие. Так боролись с бродягами. Женщина не походила на бродягу.

Она оказалась женой оружейника, который привез оружие на заказ, и взял семью в столицу. Женщина пожаловалась, что девочка очень любопытная и шустрая, уследить за ней трудно, так она потерялась. Мейхил дождался, пока взыскание будет назначено. Судья вызвал оценщика, когда в уплату женщина предложила камень. Возникла заминка. Мейхилу хотелось доложить королеве об исполнении указания. Он мог уйти, поскольку женщина предложила плату, его удержало любопытство, камень ей дала арестованная. Судья этим не интересовался. Но оценщик смотрел внимательно, Мейхилу стало любопытно, что он скажет. В итоге жене оружейника назначили приличную сумму сдачи, чему она сильно удивилась.

– Откуда у тебя этот кристалл? – поинтересовался оценщик.

– Дала его наша попутчица. Мы вместе приехали в город. Она путешествует. Камень от нее, – ответила женщина.

– Она под арестом, – предвосхитил Мейхил следующий вопрос.

Судья и оценщик переглянулись.

– Из-за камня? – поинтересовался судья.

– Нет. По приказу королевы, – ответил капитан.

Двое снова переглянулись.

– Она добропорядочная девушка, – вступилась женщина. – Почему бы ей ни быть богатой? Я верну ей остаток, что вы выплатили мне, когда мы снова встретимся.

– Вы едва ли встретитесь, – отреагировал Мейхил.

– Вот, что скажу я тебе. Молодой ты. Глупый. Не пожалел красавицу, с парнем спутал. И дня не пройдет, как она будет свободна. А если ей сделает ваша королева плохое, то вся наша земля перейдет под власть города проклятых. Так и передай ей и королю ее, – заявила женщина.

Судья и оценщик переглянулись.

Капитан не успел возразить, как женщина схватила на руки девочку и решительно вышла на улицу. Она ворчала тихо, когда он последовал за ней. Потом они разошлись в разные стороны. Мейхил вернулся к королеве.

– Это хорошая новость, – королева Фьюла наградила его холодной и красивой улыбкой. – Глупые слова глупой женщины пусть вас не тревожат. Ее угрозы не имеют силы.

– Когда назначить допрос? – спросил Мейхил.

– Это не ваша забота, когда ее допросят, – сказала королева строго. – Я жалую вам три дня отдыха. Поезжайте к морю.

Мейхил шел домой и вспоминал события этого утра.

***

Было пасмурно. Это утро было одним из тех, когда Мейхил вспоминал, что его должность обязывает преодолевать ленивую скуку службы. День предвещал плохую погоду, а значит, часы покажутся бесконечными.

Он стал капитаном охраны королевы два с небольшим года назад. Этой должностью его наградили за то, что он закрыл королеву от ножа убийцы. Должность в большей мере почетная, чем командирская, в подчинении у него всего десяток воинов. Он молод, чтобы командовать большим числом.

Семья не одобряла его службу, а поскольку он жил в отцовском доме, то терпел нарекания родителей до тех пор, пока не позволит себе женитьбу и свой дом. И каждый раз, выходя на улицу, старался забыть разногласия и представлял прекрасный облик королевы.

Он обожал королеву. Взглянуть на нее раз в день он считал хорошим знаком. Она была прекрасна настолько, насколько может быть прекрасно женское существо.

Сегодня она позвала его сама, в свои покои. Он замирал от ее голоса и следил, как она движется.

Сквозь открытые окна комнаты слышалась песня с городской площади.

– Слышишь? – обратилась она.

Она первой подошла к окну. Мейхил наблюдал, как она пристально смотрит вниз. Он осмелился подойти и взглянуть на то, что привлекло внимание королевы.

Под окнами расположились певцы. Они тянули приятный мотив, веселый, совсем не в настроение утра. Слова сплетались в изящные поэтические обороты, но смысл фраз был провокационным. Они пели о лучших временах с явными намеками на то, что нынешнее время лучше пережить где-нибудь в горах, подальше от столицы, "где правит торжествующее лицемерие".

Вокруг собралась стайка ребятишек, и они приплясывали и кривлялись в такт музыке. Мимо проходили горожане, озабоченные делами наступившего дня. Среди беззаботных детей был единственный слушатель, который стоял близко от певцов и никуда не спешил уходить. Мейхилу показалось, что музыканты нарочно выводят свои трели, стараясь снискать его одобрение. Самый голосистый певец без инструмента делал ему знаки, в ответ слушатель кивал.

– Я замечаю, что вам нравиться мотив, – холодно заметила королева.

– Да. Мотив приятный.

Мейхил понял, что его одобрение не нравится королеве.

– Прогнать их? Или арестовать?

– Этих прогонишь – другие появятся. Этих сумасшедших напугать невозможно, они тупо верят, что служат чему-то доброму. Они просто бездельники и бродяги, и нет такого закона, чтобы запрещать им петь, – с презрением сказала она. – Меня интересует другой персонаж. Этот. В сером.

Она указала изящной рукой на человека внизу.

Тот самый слушатель. Мейхил более пристально стал рассматривать его и перестал слышать музыку. Чужак в серой одежде и высоких дорожных сапогах, будто бы заметил взгляд и оглянулся.

– Он странно одет,– заметил Мейхил.

– В чем странность? – спросила королева.

– По утверждениям такая обувь не всем по карману. Носят ее бандиты в горах и редко путешествующие вельможи из иных земель. Обладатель сапог не похож на вельможу, одет скромно, не по местной моде. Признаться, таких костюмов я не видел раньше.

– Арестуйте его, – приказал королева. – Мне нужно, чтобы он оказался в нашей тюрьме, а не городской. И осторожно, он не простой бродяга. И еще. Все-таки, выставьте из города этих певунов. Они мне не нравятся.

На площади – толчея. Десять его воинов пробирались к серому с трудом. Он не двигался с места, ничего не подозревая. Потом Мейхил увидел, как он спокойно подошел к музыкантам, что-то шепнул. Музыка стихла. Среди певунов возникло оживление, а потом они стремительно скрылись. Тут Мейхил догадался, что серый неким образом предугадал его план. Он помог певунам и скрылся сам. Его серая куртка мелькнула уже далеко, в проеме арки на выходе с площади.

Мейхил вернулся во дворец и попросил подмоги. Он не надеялся найти чужака быстро. Потом он совсем не надеялся его найти. Тридцать воинов сновали по городу. Если чужак укрыт горожанами – его не обнаружить.

Ему улыбнулась удача. Крик ребенка привел его к цели. Мейхил усмотрел в этом высшее покровительство.

***

Он добрался до побережья к вечеру. Тут было так спокойно, что Мейхил решил посвятить себя только отдыху, забыть о столичной суете. Наконец-то, он один.

Круглый домик для отдыха, который предложил ему местный житель находился шагах в пятидесяти от воды. Хозяин домика любезно сообщил, что можно посмотреть в округе, снабдил его местными лакомствами и принес дров. Было очень тепло. Начало весны. Однако хозяин посоветовал разжечь огонь на берегу и провести вечер у огня, такой отдых – самый лучший.

Мейхил бродил по берегу. Море подступило сюда не так давно, заняв место песчаной пустыни. Берег не обживали, считалось, что вода может подняться и затопить окрестности или, наоборот, отступит.

По берегу далеко друг от друга расположились маленькие временные домики, специально для отдыха. Они повторяли друг друга круглыми формами, купольными крышами, большими окошками и занавешенными тканью дверями.

Глядя на это милый ландшафт, он впервые вспомнил, что наступила весна. Он ловил едва ощутимый ветерок, легкий с запахами моря. Он закрыл глаза и… Ему вспомнилось лицо арестованной. Приказ исполнен, и служебное рвение уступило место удивлению. Если женщина, то очень необычная. Прежде, кроме одежды его ничто не привлекло. Потом он смотрел в лицо, смотрел достаточно долго и внимательно, чтобы его запомнить.

Он отогнал воспоминание. Он уехал из столицы, чтобы отвлечься от службы и ничто не должно его беспокоить.

Он бродил по берегу пока сумерки не начали стирать границу песка и воды, сходил за подаренными дровами и развел костер. Действительно, вечер у костра – лучший отдых. Он любовался огнем просто так.

Он любил смотреть в огонь, но дома у очага сновала мать или сестра, отправляя его за недостающими продуктами, или заводя разговоры о глупостях, а порой намекая, что его служба королеве – сомнительное занятие. Через короткое время ему было не до огня в очаге, огонь обиды полыхал в душе. Он уходил.

Пора подумать о женитьбе. От такой мысли становилось не по себе. Мейхил не желал обычного течения жизни, как дворцовый служащий. Он думал о возможной супруге только потому, что это был повод уйти из семьи, а это, пожалуй, не честно. И не было такой на примете, чтобы ради нее поменять свою жизнь.

Он прогнал эти мысли и всмотрелся в огонь. И в пламени костра сами собой проступили уже знакомые навязчивые черты. Мейхил залюбовался ими, представляя, как от ветра колышутся светлые локоны. Глаза смотрели на него, она не отводила их. И у него внутри возник поток слов.

– Зачем ты ведешь эту жизнь? Какая нужда привела тебя в город? Зачем? И откуда королева знает тебя? А ты знаешь королеву. И пристало ли девушке или женщине облекаться в грубые одежды, выдавая себя за мужчину. Странная, очень странная.

– Спасибо, что зажег огонь, дружище.

Мейхил оказался снова на берегу, плен красивого лица отпустил его. Недалеко стоял низенький человек, при свете костра он походил на бродягу.

– Меня отнесло течением от берега, стемнело быстро, и я мог остаться в море до утра, если бы не твой огонь. Удружил, – говорил он с доброй улыбкой.

– Я не зажигал огня, чтобы кого-то позвать с моря. Я отдыхаю.

– Можно, я погреюсь. Продрог, – попросил маленький человек. – Прости, если отвлек тебя от размышлений. Ты что-то говорил, когда я приблизился, я подумал, что ты ко мне обращаешься. Судя по твоему взгляду, ты меня не видел. Видимо мысли твои были далеки от этих мест. Вечер хорош. Устал.

Он присел, не дожидаясь приглашения. Мейхил заговорил, наконец, не смущаясь пришельца с моря.

– Я думал о девушке, – сказал он. – Я видел в огне ее лицо. Это с ней я разговаривал, а думал, что молчу.

– Она красива?

– Да. Я бы счел ее красивой. У нее приятный овал лица. Волосы очень светлые, у наших женщин не бывает таких, и они лежат кольцами. Но у нее суровый взгляд, и характер как у разбойника.

– Ха-ха-ха, – засмеялся человек. – Прямо дева из чуда при Гирте.

– Что? Откуда?

– Неужели не слышал о такой? По твоим словам будто бы та красавица. В твоем возрасте все молодые люди, выбирая невест, представляют себе образ из легенды.

– Я не знаю этой легенды, – признался Мейхил. – Расскажи мне ее, я не хочу больше думать о той девушке. Расскажи мне про другую, я охотней ее стану представлять.

– А твоя чем тебе не угодила? Или повздорили?

– Она – преступница. Она в тюрьме теперь.

– Да, ну! Так почему ты ее представляешь?

– Она красивая. Да о чем я действительно говорю! Я устал и брежу. Рассказывай свою историю, – решительно попросил Мейхил.

– И верно. История, – согласился человек. – Добрая история. Раз поспорили поклонники владыки с поклонниками владычицы, кто из покровителей больше заботиться о своих подданный. Спор был глупый, однако такие-то споры доводят до драки. И они подрались! Самым позорным образом. Ха-ха-ха! А через ту местность, там текла речка и стояла деревушка Гирта, проходил не то путник, не то странник.

– Так путник или странник? Если путник, то твоя история может оказаться правдой, а если ты станешь утверждать, что там проходил странник, то уж наверняка – сказочка детская.

– Стало быть, в странников ты не веришь. Пусть будет путник. Простой прохожий. Путешественник.

– Эх, не люблю я бродяг, – перебил его Мейхил.

– Да не бродяга, слова не даешь выговорить. Тот был невысокий, какой был – никто не помнит, говорят, носил сапожищи высоченные.

– Значит, это был разбойник.

– Что ты прицепился к слову. Успокойся, его побили, быть может, это тебя утешит.

– Да, утешит. Эта обещала побить моих солдат. Вот нахалка.

– Значит, так! – прикрикнул человек, чем заставил Мейхила замолчать. – Они его взяли в плен, другие отбили, а потом разобрались, что он чужой, пришлый.

– Точно. Только разбираться никто не стал. А я мог.

– Да ничего ты тогда не мог, ты еще не родился. Тому уж два столетия минуло. Умолкни, а то уйду.

– Продолжай. Буду слушать, – согласился Мейхил.

– И попросили они у чужака совета. А тот говорит, мол, когда увидите самый прекрасный рассвет, то обязательно запомните, какие краски в нем будут. Ведь известно, что у владычицы одеяние как лиловое сияние, а у владыки от черноты – до синего и в голубой. Каких цветов больше – таков и ответ. Ждали они долго, кто говорит десять лет, кто и больше говорит. И уже город выстроили, собрали армии, уступать друг другу никак не хотели. Устали ждать и назначили день битвы. Собрались по две стороны большого поля. А одной армией, тех, кто поклонялся владыке, командовал сам Мелион – большой воин.

– Старик Мелион! Тот, что служит нашему королю? Вот уж не подумал бы, что он мог армией командовать.

– Так ты знаешь Мелиона? Ведь ты мог бы у него все узнать.

– Он не любит таких, как я. Я служу королеве.

– Не повезло тебе. Эх, выходит, меня будешь дальше слушать.

– Буду.

– И они уже двинуться друг на друга собирались. Но возникла заминка и будто бы к Мелиону пришла сама дева. Красавица. Одета скромненько, в мужское, как солдат. Низенькая. И заявила она, что битвы не будет. А соперники упрямы, того и глади станут биться. И она приказал им ждать рассвет. Обещанный рассвет. И распахнулось небо такими красками, что забыли спорщики, где они находятся. И в сиянии стояла фигура то ли воин, то ли дева и краски все лиловые с синим. Будто бы от солнечного света та пришелица преобразилась в красивейшую из женских созданий. Чудо, что тут скажешь. Сошлись армии и помирились.

– А дева?

– Говорят, никто ее не видел с той поры, а еще говорят, что если она появляется, то происходят очень странные события. Говорят, что появлялась она еще раз, что она велела стеречь двери, с той поры темные служители другого мира не посещают нас, не берут жертв. Ух, сколько с той поры придумали. Я такие истории слышал, что хоть смейся, хоть злись. Хороша моя история?

– Ты так и не описал лицо. Какое лицо было у той девушки?

– Да откуда же я знаю. Каждый сам себе рисует. У всякого своя красота. А вот Гирта есть.

– Знаю я Гирту. Там большая крепость.

– Как же так? Был в Гирте, а истории не знаешь?

– Был давно, но я не слушаю сказок.

– А меня слушал. Чудной.

– Слушал, чтобы о ней не думать. И все равно думаю.

– Э-э. Ты поди влюбился. Вон глазки горят. Так бы к ней и побежал.

– Не говори глупостей. Я не могу любить преступницу, это выше моего достоинства.

– Ну, пойду. Спасибо за твой очаг. Ночи здесь весной замечательные.

Он поднялся устало и скрылся в ночной темноте.

Мейхил сидел у огня пока тот не догорел. Его мысли блуждали вокруг услышанной истории, и на беду вместо образа девы он видел серую девушку, и ее волосы светлыми локонами колыхались в такт догоравшему огню.

Под утро он принял твердое решение оставить отдых и вернуться в столицу. Чтобы избавиться от наваждения, нужно побеседовать с ней. Он сможет разорвать навязчивый круг мыслей и образов, когда узнает, что она груба, а деяния ее преступны.

***

Мейхил спустился в подземный ярус дворца, где расположилась дворцовая тюрьма. Визит он объяснил тем, что желает поговорить с преступницей, которую изловил недавно. Свой интерес он изобразил как служебное рвение, а не как поручение королевы. Его впустили. Смотритель тюрьмы пожаловался, что прошлой ночью здесь была драка с участием его подопечной. Мейхил не удивился. Объяснить причину потасовки и ее исход смотритель не смог, не он дежурил ночью и обстоятельств не знал.

Мейхил сам отворил тяжелую дверь и вошел, служитель опасался пленной. Мейхил осмотрелся. Ей предоставили хорошо освещенную, но холодную комнату. Она сидела на каменной лавке, глаза ее были закрыты. Мейхилу стало не по себе. У нее была разбита губа, поцарапана щека, а кисть одной руки была перевязана подручной тряпицей. Скорее это следы избиения, чем драки, он приблизился и заметил синяк на скуле. На ней не было куртки, она сидела в одной рубахе, опираясь спиной на холодную стену.

Мейхил нахмурился, снял свою теплую накидку и протянул ей.

– Тебя били?

Она поиграла желваками на скулах, но не потому, что злилась, Эл пыталась не улыбнуться, берегла губу.

– Почему тебя раздели? Я прикажу вернуть одежду.

Она кивнула в знак согласия и сказала:

– Буду благодарна.

– Мне не нужна твоя благодарность. Я велю наказать охрану за произвол. Не потому что лоялен к тебе, а потому что так правильно, – сурово провозгласил Мейхил.

– Правильно было бы отвести меня к королю, на крайний случай – к королеве. Меня держат тут третьи сутки без допроса, и терпение мое кончается, – сказала она.

– Тебе придется запастись терпением.

– А какова цель вашего визита, капитан?

Она хитро прищурила глаза.

Мейхила смутил этот взгляд, будто она знает причину и нарочно дразнит его.

Он опять обратил внимание, что она не смотрит в глаза, а куда-то мимо на противоположную стену. Мейхил заставил себя тоже не смотреть на нее, есть в ней нечто, что захватывает внимание.

– Я хотел узнать, зачем ты ведешь жизнь преступника? Что привело тебя к такой жизни?

Ее глаза расширились, и она перевела взгляд на него, взгляд удивленный, словно он сказал сущую нелепицу.

– Кто ты такой, чтобы судить о моей жизни? Или ты читаешь в душах людей? – тон ее не предвещал доброго разговора.

Мейхил не питал надежды, что она немедля раскается и решил хотя бы попытаться внушить ей мысль об ошибочности такого существования.

– Подобает ли молодой девушке бродяжничать и вести себя, как разбойник.

– Это я что ли побила охрану? Святые небеса! Я позволила себя избить, чтобы эти олухи оставили меня в покое. А куртку отобрали, чтобы обыскать на предмет ценностей. Какая мразь у вас служит. А по свету ходят слухи, что у вашего короля наилучшие и благородные воины. Хм. Сомнительно. Давно нужно было навестить ваш город. Вот что, капитан, верни мою куртку, а потом продолжим беседу. А то проваливай, я аудиенций не назначала.

– Ты забываешь, что сидишь в тюрьме, – напомнил он.

– А мне безразлично, где думать. Так как на счет куртки? Ты обещал.

– Ты дерзишь. Извинись или я уйду.

– Хм. Скатертью дорога. Напомни королеве, что на нее наложены некоторые обязательства. У нас с ней непременно состоится встреча.

– Откуда ты знаешь королеву?

Она состроила презрительную гримасу и указала глазами на дверь.

Мейхил резко развернулся и, подойдя к двери, толкнул ее ногой. Служитель стоял за дверью и отскочил.

– Где ее одежда? – спросил он у служителя.

– Я не имею представления, – ответил он.

– Так найди! Приказываю! Здесь место ворам, тут они и окажутся. Найди тех, кто дежурил ночью и передай, что они ответят за насилие.

– Не кипятись, солдат. Они уже кутят на мои камушки, – раздалось у него за спиной.

Она встала и подошла к двери, служитель отошел к противоположной стене коридора.

– Тебе известен некто Неихен? – спросила она служителя.

– Известен, – кивнул он.

– Пошли к нему человека, куртка у него. И передай, что пока я тут живу, пусть в подземелье не суются, а кто сунется щадить не стану, все, что они у меня украли, пойдет на услуги лекарям.

– Я передам. Будьте уверены. Передам, – заискивающе согласился служитель.

Мейхил вышел из комнаты, с грохотом захлопнул тяжелую дверь, мелкие песчинки посыпались с потолка. Он схватил служителя за шиворот.

– Ты! Ты мерзкое животное, позоришь трон. Перед кем ты пресмыкаешься?!

– Ш-ш-ш, – зашипел служитель и вжался в стену. – Не кричи, капитан. Тут, как бы объяснить, слухи ходят, что она не из бандитов. Э-э-э, она может того…

Он посмотрел в потолок.

– Ты обезумел! Это приказ королевы! Самой королевы!

– Так… Э-э. Кого ж она только сюда не отправляла. Ну, люди-то все порядочные. Ты полегче. Она ж разбуянится, покалечит мне моих ребяток. Вон она ночью как повыкидывала и дверь заперла, не отпереть было. Ты бы и верно, отвел ее к королеве, не хочу я за ней присматривать.