Текст книги ""Фантастика 2024-49". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Матвей Курилкин

– А ещё нам с тобой придётся к этому обломку притащить просто офигеть как много всяких других обломков. Потому что половинку линкора ты точно не потянешь, а массы этому движку нужно ещё много. Так что придётся нам с тобой изображать жука навозника. – Герман ещё немного подумал, и добавил: – Лучше называть это скарабеем. Благороднее звучит, согласен?

Гаврюша, как всегда, ничего не ответил, но чувствовалось, что он рад, что его маленький, но умный друг почему-то доволен.

Лежнев, выговорившись, погрузился в размышления и планы о том, как и что делать в первую очередь. Выходило, что работы им с Гаврюшей предстоит действительно много. Хорошо, что часть её уже, можно сказать, сделана. Ещё когда он стаскивал мелкие корабли, волей-неволей подмечал уцелевшие пространственные двигатели, и старался такие корабли складывать более-менее в одном месте.

«Так что теперь достаточно перетащить всё это на обломок и как-то укрепить, – размышлял Лежнев. – Потом провести энерговоды. Живых реакторов я насчитал шесть штук, но это всё реакторы маленькие. Хватит ли на большую тушу⁈»

Чем больше он осознавал фронт работ, тем быстрее тускнела радость от находки. Фактически он должен собрать новый корабль из всякого мусора.

«Всё бы ничего, если бы не нужно было торопиться. Плевать на дрянную еду – что они там сделали с Тианой? Вдруг они уже стёрли ей память⁈ Да, я помню, она просила спасти её, даже если это будет уже не совсем она. Спасу, конечно, но хотелось бы всё-таки успеть… Как она там, интересно? И как Кусто?»

4. Герман Лежнев, доктор Франкенштейн

Перед тем, как браться за «конструирование», Герман решил убедиться, что гипердвижок в рабочем состоянии. Будет очень обидно несколько недель или даже месяцев собирать какую-то кустарную имитацию целого линкора, чтобы потом обнаружить, что ядро всё-таки повреждено и работать не будет. Запитать «обвязку», как и само ядро удалось всего за несколько часов. «Всё же стандартизация – это хорошо!» – радостно думал парень, довольный своей победой. Действительно, ничего сложного – конструкции в основном модульные, масштабируются добавлением этих самых модулей легко. Возникало ощущение, что у технофанатиков есть всего несколько отлично разработанных узлов и механизмов, а всё остальное – это разные комбинации этих самых узлов и механизмов. Хочешь двигатель? Ну, лучше всего, конечно же, взять заводскую модель. Но если что, починить её можно, сняв детали с других двигателей. Причём неважно, к какому классу кораблей относится донор – скорее всего, работать эта конструкция будет. Будет ли она работать хорошо? Герман очень сомневался. Зато в процессе подготовки у него возникла одна мысль. Крайне соблазнительная и в то же время опасная. Теперь парень мучительно колебался, не зная, уступить собственной «гениальности», или действовать более осторожно, но с большими шансами на успех?

«Нет уж, дружище! – сказал себе Лежнёв. – Ты в ответе не только за себя, но и за Тиану с Кусто. Так что работай, как запланировал!» Вздохнув тяжко и печально, он продолжил тестирование едва оживлённого агрегата. Движок показывал себя вполне достойно, вот только, как и ожидалось, активно моргал красным в той части тестов, которые отвечали за транспортируемую массу. Судя по показаниям для «минимальной» загрузки не хватало где-то восьмидесяти процентов массы. Это примерно двести тысяч тонн.

– Не, ну это, конечно, да… – растерянно протянул Герман, осознав масштаб проблемы. – Это, конечно, мощно. Ладно бы просто собрать. Тут в округе гораздо больше болтается. Ещё, правда, нужно это сделать незаметно для следилок. До сих пор-то мы с Гаврюшей слишком мелкие вещички таскали, а на крупные куски могут и отреагировать. Но это ладно, как-нибудь… но где я столько движков пространственных найду, чтобы получившуюся дуру разогнать⁈

По самым скромным подсчётам выходило, что разогнать до нужной скорости такую массу у него ну никак не получится. Герман уже неплохо представлял принципы гиперпространственного перемещения. Чем дальше от ближайшего массивного тела, тем скорость должна быть выше. В то же время, находиться слишком близко к какой-нибудь планете тоже не стоит – может получиться неприятно. Бой произошёл достаточно далеко от системы, так что разгоняться придётся…

– Не, никак не хватает. Хоть наизнанку вывернись. Ни движков, ни реакторов.

Как ни странно, этот факт Германа даже обрадовал, потому что не оставлял выбора. Теперь рисковать просто придётся, и, если получится, долгие и монотонные сборы будут уже не нужны.

– Проблема в том, Гаврюша, что мне Дар, ну ты помнишь, тот инженер, с которым мы у маригов тусовались, все уши прожужжал: разобрать ядро гипердвигателя нельзя. Никаким, понимаешь, образом. Потому что его содержимое находится даже не в нашем пространстве, а в гипере, представляешь? Собственно, при переходе корабля в гипер движок его, корабль, как бы вытягивает к себе. Короче, если движок из этого гипера вынуть, то всё – ядро можно выкидывать, потому что обратно его запихать не получится. Это делается на заводе, и на процесс, так сказать, погружения в гипер, требуется ну просто дофигища энергии. Но тут вот какая штука. Я, когда тестировал наше сокровище, обнаружил, что у ядра тоже имеются, такие, понимаешь, модули. Тестируются они по отдельности каждый, значит, хоть и находятся в гипере, но находятся они там по отдельности! Ты хочешь мне сказать, дорогой Гаврюша, что это звучит, как бред? – уточнил Герман у собеседника после того, как провернул очередную процедуру с запихиванием в рот осточертевшей каши.

Гаврюша согласно промычал. Можно было бы подумать, что Лежневу просто показалось на почве долгого одиночества и неопределённости дальнейшей судьбы, но происходило такое уже не впервые. Парень сначала удивлялся и радовался, а теперь привык и просто старался чаще разговаривать с приятелем. Раз реагирует – значит, нравится ему, а раз так, то и Герману гораздо приятнее, чем просто болтать в пустоту.

– Тут я с тобой соглашусь, – кивнул Лежнёв, – оно именно так и звучит. Но только если не учитывать их любовь к модульности и масштабированию за счёт увеличения количества модулей. Если это работает для других агрегатов, то почему им не попытаться сделать так же для гипердвигателя? Знаешь, я склоняюсь к тому, что это, может, не слишком рационально, но раз работает, то имеет право на существование. Правда только в том случае, если у вас почти неограниченные бюджеты и госзаказ. Потому что, полагаю, индивидуальный подход всё-таки гораздо эффективнее. Однако для нас это тоже хорошо. Наша задача, получается, знаешь, какая? Нам надо сломать несколько этих самых модулей ядра, при этом не сломав его всё целиком. И тогда получится, что «грузоподъёмность» у нашего гипердвигателя упадёт. Соответственно, нам не придётся как-то рожать пространственные движки, которых у нас просто нет. Вот так-то!

Гаврюша как-то неуверенно угукнул. Может, Герману просто показалось, потому что он и сам здорово сомневался в то, что эта идея сработает. Нет, в своих выкладках он был уверен практически на сто процентов, а вот удастся ли ему сломать гипердвижок лишь частично, а не полностью – это вызывало большие сомнения. Программно уже не получилось – он весь остаток дня пытался. Попытки сопровождались воплями «почему я не хакер!», матом, и битьём ногами по ни в чём не повинному, и, наоборот, даже слишком надёжному ядру. Так, в конце концов, и пришлось расписаться в собственной беспомощности. Правда, сдаваться Герман не собирался, и теперь активно обдумывал способы физического «насилия» над несчастным движком.

Конечно, первое, что приходит в голову – это аккуратно проткнуть кожух ядра чем-нибудь. Тем же вибромечом, например. Однако скорее всего, такое грубое вмешательство уничтожит разом весь движок. Нужно действовать гораздо тоньше, и у Германа начал складываться план, как именно. Как всегда – крайне опасный и ненадёжный, но другого, увы, не было.

– Понимаешь, Гаврюша, я хочу воспользоваться тем фактом, что компоненты ядра находятся в гиперпространстве. И если подать на них слишком большое напряжение, то область искажений, граница между обычной метрикой и гиперпространством будет увеличиваться. Не сама область гиперпространства внутри нашего пространства, а именно граница. Даже не знаю, как объяснить, потому что сам не понимаю – это уже какая-то очень сложная физика, переходящая в математику и неевклидову геометрию и чёрт его знает, что ещё. Но нам это важно только с прикладной точки зрения, так что не важно. А важны тут несколько вещей – во-первых, не переборщить с напряжением. Если эта область начнёт захватывать слишком много, она просто нарушит питание ядра, и оно вернётся в изначальное состояние. Инишиал стейт, понимаешь, у нас в программировании такое выражение часто использовалось. Собственно, ничего страшного, если так произойдёт, в этом отношении система достаточно надёжна. Починить нарушенные энерговоды, и можно снова пробовать. Хуже будет, если такое случится, когда я буду, так сказать, внутри ядра.

Гаврюша вопросительно угукнул.

– В смысле, с какого перепуга я собираюсь в ядро? Ах да, я не сказал. Собственно увеличивать напряжение мы будем для того, чтобы я мог забраться внутрь ядра, и уже изнутри там всё сделал, что необходимо. Метрика нарушится, оболочка ядра станет проницаемой, и я смогу туда войти, её не нарушив.

Гаврюша угукнул как-то… обречённо, что ли?

– Понимаю, дружище. Звучит, как крайне экзотический и изобретательный способ самоубийства. Не хочется, в случае чего, оставлять тебя одного, но ты, если что, справишься. Хотел бы я просить тебя в случае моей смерти за меня отомстить, но тут такая штука, даже отомстить некому. В своё оправдание могу сказать, что я, вроде, неплохо освоился с гиперпространством. По крайней мере, окончательно в нём с ума не схожу. Так что думаю попробовать – другого выхода у нас всё равно нет.

Гаврюша своим «угу» попытался изобразить тяжкий вздох. Кажется, он не одобрял таких рисков. «Чувак, ты от одиночества рёхаешься, – мысленно сказал себе Герман. – Если ты разговариваешь с котом – это одиночество. Если кот тебе отвечает – острый психоз!»

Тихоходу он старался этого не показать, но на самом деле предстоящее мероприятие вызывало дрожь в коленях и ручьи пота на спине. Даже скафандр начал сигнализировать, что пользователь испытывает долгий, непрекращающийся стресс. Предлагал пользователю активировать симбионта, или ввести в кровь седативные средства, но Герман отказался. Успокоительное – это хорошо, но не когда ты собираешься устроить себе вояж по рехнувшейся границе с гиперпространством. «Нет уж, меня там и так будет переть без всякого компота, – хмыкнул Лежнёв, – ну его нахрен ещё чем-то дополнительно закидываться!»

Подготовка к операции заняла ещё день, потом Герман позволил себе хорошенько, на десять часов выспаться, ещё раз, на свежую голову продумал свой план, и окончательно понял, что он бредовый. Хотя бы потому, что дальше, чем «залезть внутрь оболочки» не распространяется. Разобраться, где там отдельные части ядра, как они выглядят, и как их отключить предполагалось уже на месте.

– А какие у тебя варианты? – вслух спросил Лежнёв, и решительно крутнул регулятор энергии с реактора, разом выводя на «проектный максимум». Подождал секунду, привыкая к мысли, что назад дороги не будет, и повернул ещё чуть-чуть. Можно было устроить какую-нибудь полосу прокрутки на экране, но парень, то ли из суеверия, то ли ещё по каким-то причинам, хотел контролировать процедуру лично, своими руками.

Ничего не поменялось. Герман подкрутил ещё чуть-чуть, едва-едва. Скафандр вдруг предупреждающе запищал, по забралу побежали панические надписи.

«Рекомендация: срочно измените положение в пространстве! Высока вероятность скорого выхода корабля технофанатиков из подпространства!»

Герман оглядел оболочку. Никаких изменений. А вот чувствительные датчики скафандра что-то такое заметили.

– Ну ладно, – прошептал Герман. – Тогда ещё немного.

Пальцы едва заметно, ещё на миллиметр подкрутили регулятор. Теперь изменения стали видны. Оболочка ядра в некоторых местах будто подёрнулась рябью. Герман осторожно подошёл к такому «возмущению», попытался прикоснуться. Рука сопротивления не встретила. Ткнул пальцем туда, где возмущений видно не было, палец упёрся в твёрдое.

Вернулся к регулятору, сдерживая дрожь, повернул ещё. Едва прикоснулся, даже не почувствовал, что что-то изменилось, но что-то внутри сказало – хватит. И действительно, теперь нестабильных областей на поверхности оболочки было больше. Некоторые – вполне приличного диаметра.

– Так… ну ладно… – парень глубоко вздохнул несколько раз, и шагнул к самому широкому возмущению. Просунул внутрь руку, затем – нырнул по пояс, шагнул внутрь. В последний момент вспомнил, что реактор так и продолжает сжимать в руках.

«Ой, дебииил… Ну вот как так-то?» – мысли заметались в панике. Чем это грозит? Пока вроде бы ничего не меняется. Реактор как работал, так и работает. Герман оглянулся, и увидел… странное. Никакой оболочки за спиной не было. Он находится в открытом космосе – где-то далеко-далеко видна звезда, планеты, ещё дальше – другие звёзды. Всё это немного дрожит, как будто не может решить, оно на самом деле или только кажется. Герман повернулся в другую сторону и отшатнулся. Прямо в лицо с тревогой смотрит рисованный бычок, как в мультике «Дядя Фёдор». Бычок с тревогой смотрит на него большими глазами с красивыми, длинными ресничками.

– Эээ… Гаврюша⁈

– Угу, – кивнул бычок.

– Эээ… а почему ты так выглядишь? – Герман машинально протянул руку, но тут вдруг оказалось, что бычок стоит очень далеко, и рука до него не дотягивается.

Бычок недоумённо пожал плечами, и, кажется, попытался себя оглядеть, но ничего необычного не заметил, и снова пожал плечами.

– То есть ты так выглядишь, потому что я тебя так воспринимаю? – уточнил Герман. – А на самом деле ты выглядишь, как обычно?

– Угу, – кивнул Гаврюша.

– А почему я тебя так хорошо понимаю? – удивлённо поинтересовался парень.

Гаврюша снова пожал плечами. Герман сразу понял – Гаврюша не достаточно хорошо разбирается в физике граничного с гипером пространства, чтобы объяснить некоторые его эффекты. «Или меня очень сильно глючит», – мелькнула мысль на краю сознания.

– Угу, – кивнул Гаврюша.

«Глючит, но не полностью», – понял его мысль Герман.

– Ладно… Ладно. Всё это очень интересно, но… – Лежнёв опустил взгляд под ноги и увидел чёрную дыру. Не в смысле астрономический объект, а просто чёрную круглую дырку в мироздании. Или в полу корабля – сказать достоверно, стоит он внутри какого-то помещения или находится в открытом космосе, не получалось. Лежнёв осторожно ткнул пальцем в дыру, и вдруг почувствовал, что его тянут внутрь. И очень сильно.

– Эй! Не-не-не!

Руку затянуло уже по локоть, и продолжало тащить, сопротивляться не получалось. Просто не за что ухватиться. Сзади за пояс схватили и потянули назад, рука выскользнула из дыры, и тяга прекратилась. Лежнёв оглянулся. За спиной стоял Гаврюша, и укоризненно качал головой.

– Спасибо, друг! Ты меня прямо спас!

– Угу.

Герман вгляделся в поверхность перед собой. Чёрных дырок было ровно десять штук. Пять расположено по большому кругу, ещё пять – внутри.

– Знаешь, Гаврюш, если мысленно соединить эти дырки линиями, то получаются и не круги даже, а пентаграмма. Пять лучей, и пересекаются ближе к центру. Там, получается, этот маленький круг. Как думаешь, это нормально, или те, кто это делал – сатанисты?

Гаврюша только плечами пожал.

Насчёт сатанистов Герман очень сомневался. Просто пентаграмма – очень симметричная штука. Удобная, если рисуешь. Вот и использовали.

– Ладно. Я так понимаю, вот эти чёрные дырки – это и есть части ядра. И нам было бы неплохо часть из них… ну, закрыть. Есть идеи, как это сделать?

Гаврюша пожал плечами. «У него идей нет, – понял Герман. – Он в принципе не понимает, зачем эти штуки работают»

– Ладно.

Герман огляделся вокруг, пытаясь сообразить, чем бы эту дырку накрыть, и ничего не нашёл. Шагнул куда-то в сторону и понял, что поверхность вокруг какая-то нетвёрдая. Рыхлая даже.

– Закопать, что ли?

Герман достал меч и принялся подкапывать пространство вокруг дыры. Было неудобно.

– Нет, всё-таки лопата во время космических перелётов – это одна из самых необходимых вещей!

Вибромеч послушно превратился в лопату. Такая, пожарная, с красной ручкой.

– Эй! Эй-эй-эй! – начал было возмущаться парень, но заставил себя заткнуться. Может, потом обратно превратится, а пока нужно пользоваться тем, что есть. Благо, копать стало удобнее. Ещё немного усилий, и дырка оказалась засыпана. Тут бы порадоваться – всё, вроде бы, легко получилось, но остальные четыре дырки по внешнему кругу стали выглядеть как-то неприятно. Как будто нестабильно, или что-то вроде того. При этом у Лежнева возникло чёткое ощущение – это жжж неспроста.

– Кажется, остальные тоже надо закопать. И побыстрее! – повысил голос парень, заметив, что дырки из аккуратных, кругленьких, начали превращаться в бесформенные кляксы.

Подскочил к следующей, принялся изо всех сил работать, спешно засыпая расширяющиеся во все стороны щупальца первозданной темноты. После того, как вторая дырка оказалась засыпана, скорость роста оставшихся трёх увеличилась ещё. Комментировать Герман не стал – перескочил к следующей, заработал ещё быстрее. Стало не слишком удобно – приходилось следить, чтобы не вступить в темноту. Герман почувствует, что начинает потеть под скафандром, несмотря на климат-контроль. На последние две ушло больше сил, чем на все предыдущие – приходилось засыпать их поочерёдно, по очереди швыряя… что-то, что он копал. В какой-то момент стало казаться, что провалы расширяются со скоростью большей, чем он их закапывает. Лежнёв постарался ещё ускориться, ткнул взглядом в выбор аптечки на забрале, выбрал стимулятор. Кожу в районе шеи кольнуло, скорость работы возросла, и вот, последняя, пятая уже не дырка даже, а провал, оказалась засыпана полностью. Теперь перед ним оставалось только пять дырок внутреннего круга.

– Гаврюш, мне кажется, по одной засыпать их нельзя.

– Угу, – кивнул бычок.

– Значит, возвращаемся?

– Угу.

– А как возвращаться-то?

Гаврюша пожал плечами. «Сам залез – сам и думай, как выбираться», – понял Герман.

Никакого выхода в округе не наблюдалось. Он так и висел то ли в космосе, то ли внутри овального помещения. Двигаться было можно, только куда – непонятно. И, главное, он уже потерял точку, в которой здесь оказался изначально. Слишком много пришлось работать лопатой. Кстати о лопате. Герман вгляделся в инструмент.

– А можно как-нибудь обратно в меч превратиться? – с надеждой попросил парень, но то ли магия закончилась, то ли какие-то ещё условия должны были быть, лопата так и оставалась лопатой.

– Ничего, я всё равно буду тебя любить. Даже в форме лопаты. Лишь бы выбраться!

Выбрал сторону, которая показалась правильной, направился туда. Дырки постепенно стали отдаляться. Нормальное пространство возвращаться даже не думало. Сколько он так ходил кругами, Герман не знал. Но устал сильно. И испугался.

– Гаврюш, что делать-то? Как мне к тебе вернуться? В смысле, к настоящему тебе, а не воображаемому.

– Угу, – сказал Гаврюша. «Так и возвращайся ко мне. Что кругами ходишь?» – понял Лежнев.

«Да как я вернусь-то⁈» – хотел крикнуть парень, а потом стукнул себя ладонью по забралу. Ну, то есть хотел по лицу, но вот как получилось. И зашагал к Гаврюше, стараясь не смотреть по сторонам. А потом вдруг обнаружил себя в машинном отделении своих родных обломков линкора, на бедре висит меч, в своей нормальной, обычной форме. Оглянулся – за спиной подрагивает и переливается оболочка яйца.

5. Тиана пха Сонрэ, первопроходец

– Это – планета в секторе В-12, система 1553. Четвёртая от жёлтого карлика, находится в зоне жизни. Вода занимает восемьдесят процентов поверхности, суша покрыта влажными лесами. Температура комфортна для проживания, однако слишком агрессивная биосфера мешает немедленной колонизации, – вещал командующий десантом. – На планету более тридцати лет назад были доставлены специально разработанные инвазионные виды животных, микрофлоры и растений, которые должны были привести биосферу в нужное состояние. Планета была включена в план колонизации и развития, всего через десять лет на неё должны были отправить первую волну колонистов, ландшафтных дизайнеров, биоинженеров и исследователей. Однако неделю назад штатная инспекция обнаружила там вторжение технофанатиков. Их автоматические комплексы уже во всю уничтожают биосферу. Наша задача – уничтожить системы вторжения, пока техноколонизация не зашла слишком далеко. Это наша планета и наша система. Дело осложняется тем, что в системе найдены запасы полезных ископаемых, необходимых как нам, так и противнику. Как вы знаете, технофанатики стараются не трогать занятые нами системы без необходимости, однако сейчас такая необходимость для них наличествует. Слишком редкие и богатые залежи как на планете, так и вообще в системе.

Тиана мысленно выругалась. Как же это всё не вовремя! Ей бежать нужно! Герман и Кусто где-то страдают! А она будет отбивать какую-то никому не нужную планету! Глупость какая-то!

– План операции прост и обычен. Десант вместе с поддерживающими средствами высаживается на планету. В это время силы флота зачищают космическое пространство. Как только задача будет выполнена, в систему прибудут строители для установки боевых станций охраны. Впрочем, это уже нас не касается. Наша задача – зачистить планету. Действовать будем по стандартной схеме. Сначала обработка основных гнёзд переработчиков из космоса, затем высадка и добивание тех железяк, которым удалось избежать ударов. По сведениям наблюдателей, на планете разумные противники отсутствуют, только автоматика, вам будет выдано летальное оружие. Однако напомню – наблюдатели могут и ошибаться. Вы должны действовать осторожно. Если разумные техники всё-таки обнаружатся, применять летальное запрещено. Нарушители могут быть подвергнуты нейрокоррекции, напоминаю. Кто не хочет лишиться части воспоминаний, или, того хуже, полностью – соблюдайте правила!

На этом инструктаж был закончен, и их распустили на отдых. Ещё сутки они будут в гипере – это время на отдых. До этого десант усиленно тренировался в капсулах – отрабатывал высадку на планету и уничтожение проходческой автоматики технофанатиков, но последние сутки перед боем – это традиционный выходной. «Личному составу рекомендуется читать, просматривать постановки, и заниматься высокодуховным общением» – это цитата из распоряжения командира.

«Вот и пойду им заниматься. Общением, в смысле», – вздохнула Тиана и направилась на склад – к Ирту. Со стариком они после возвращения не виделись, и не потому, что у десантницы совсем не было времени. Просто Тиана немного опасалась. Тогда, перед увольнительной, старик не стал спрашивать её, зачем ей понадобился скафандр, но ведь ему наверняка интересно. Что, если он всё-таки поинтересуется? Несколько дней девушка боялась и не знала, что делать, но сейчас решила со стариком всё-таки встретиться. Некрасиво получится – будто бы она получила, что хотела, и теперь ей старый десантник совсем неинтересен.

– Ого! Давненько я тебя не видел! – старик, вроде бы искренне обрадовался и совсем не был обижен на её долгое отсутствие.

– Целыми днями готовились к высадке! Совсем нас загоняли, – улыбнулась Тиана, и протянула списанный скафандр владельцу. Тот покачал головой.

– Оставь, мало ли, ещё понадобится. Пригодился хоть?

– Очень пригодился, – кивнула Тиана. Она не ждала от старика подвоха, поэтому делать непонимающее лицо и объяснять, что скафандр нужен был только для забавы, не стала. Всё равно эта отговорка была бы шита белыми нитками, и уж точно не обманула бы собеседника. Девушка вдруг подумала, как было бы здорово поделиться с Ирсом своими переживаниями. Хотелось просто дружеского внимания со стороны – оставаться один на один с проблемами слишком утомительно. Конечно, ничего говорить она не стала. Если сейчас ликс на них не обращает внимания, то услышав о нарушениях, обязательно доложит.

– Что думаешь по поводу операции? – спросил старик.

Тиана пожала плечами. Что можно думать, если она участвует в таком впервые?

– Ты же знаешь, Ирс, у меня амнезия после прошлого столкновения с технофанатиками, – выдала она официальную версию. – Для меня это будет впервые. Немного волнуюсь, и надеюсь, что всё пройдёт благополучно.

– Ну и напрасно. Надеяться не нужно, это только мешать будет, – старик вдруг нахмурился, лицо его стало строгим. – Лучше всего ни на что не надеяться и не ждать. Что смотришь, думаешь, из ума выжил старый? – Ирс ухмыльнулся, глядя на её удивление. – Любая операция, любой бой может пойти не по плану. Это выбивает из колеи, даже если симбионт работает хорошо. Из-за этого солдат начинает делать ошибки и умирает. Лучше всего вообще не думать о будущем. Представь, что его нет. Вообще. Всё, что у тебя есть – это тот момент, в котором ты находишься. Будущего нет, прошлого нет, завтра тебя интересует только с точки зрения как до него дожить.

Тиана глубоко задумалась. Игнорировать собственные проблемы, то, что ей нужно срочно найти Кусто и Германа – трудно. Она не сомневалась, что Ирс пха Лим говорит правильные и полезные вещи, вот только как этот совет использовать?

Хорошо, что старик быстро сменил тему. Видно, заметил, что советы впрок не идут. Так что оставшееся время они просто болтали ни о чём и обо всём сразу, так что напряжение перед боем немного отпустило.

Утром их ликс вышел из гипера. Как только это случилось, прозвучала сирена – пора занимать места в спускаемых капсулах.

– Ненавижу десант на планету! – пробурчал Дин, позволяя стенке капсулы обтечь и зафиксировать тело. – Абордаж во стократ лучше! Это ужасное чувство бессилия!

– Отрегулируй симбионта на подавление кортизола и адреналина, а норадреналина добавь! – фыркнула Далил. – Что за недостойный десантника страх!

– Я не боюсь смерти! – угрюмо добавил Дин. – Я боюсь бесполезности и беспомощности. Кому будет лучше, если я сгорю в слоях атмосферы из-за какой-нибудь глупости? Ещё и повлиять никак не могу! Болтаемся в этом семечке, как будто бесплатное дополнение. Почему нельзя добавить органов управления? И экран обзора? Хотя бы видеть, куда мы летим!

«Семечком» десантники называют спускаемую капсулу из-за сходства с семенами растений, которые распространяются под действием ветра. Тиана даже на земле такое видела у растения под названием Тополь. Конечно, киннарское семечко намного совершеннее обычного растения. Во-первых, оно состоит из жаропрочных материалов, которым никак не вредит падение из космоса на планету. Во-вторых, это растение обладает ещё и зачатками ментальной чувствительности. Если совсем просто – интуитивно чувствует опасность, из-за чего довольно успешно может уклоняться от выстрелов, как с поверхности, так и из космоса.

– Мне наше семечко представляется довольно надёжным, – сказала Тиана. – Конечно, я бы тоже предпочла управлять падением самостоятельно, но оно ведь чувствует опасность!

– О да, – хмыкнул Дин. – Видел я, как оно чувствует. И сгоревшие семечки тоже видел.

– Это вовсе не значит, что ты справился бы лучше, – ответила Далил. – Не обращай внимания, Тиана. Это у него просто фобия. После того, как на И-355 весь рой попал под выхлоп вулкана. Оказалось, что там очень нестабильная планета, и такие выбросы – это не редкость, но командование тогда об этом не знало. Восемьдесят процентов десанта тогда попало под удар, температура в эпицентре шлейфа была почти как на звезде. Конечно, они не могли уклониться и сгорели почти все. Дин в том десанте участвовал, а потом ему ещё пришлось жить несколько дней, периодически натыкаясь на останки семян с запёкшимися внутри солдатами. Да его и самого обожгло. С тех пор он боится высадок на планету.

Дин промолчал – видно, действительно чувствовал, что не может побороть фобию.

– А почему тебе не сделали психокоррекцию? – спросила Тиана.

– Потому что это мои воспоминания, – буркнул Дин. – И я хочу их сохранить.

– Он просто никому не сказал, что получил моральную травму, – добавила Далил. – Предпочитает терпеть.

– И что в этом такого? Я же не какой-нибудь конструктор технофанатиков, чтобы можно было одну деталь выкинуть, а другую вставить. Мне все мои части дороги, даже память. Даже такая тяжёлая. Прости, Тиана, не принимай на свой счёт. – Это он вспомнил, что Тиана-то как раз появилась на их корабле после психокоррекции.

– Я не обижаюсь, – мотнула головой девушка. – Мне тоже психокоррекция не кажется хорошей идеей. А почему вы так открыто говорите?

– Ликс тут не слышит, – пояснила Далил. – Скафандры разговоры записывают только во время боя, сама же знаешь. Так что сейчас можно безопасно обсуждать всякие не совсем разрешённые вещи. Иногда этого здорово не хватает. Поэтому я, как раз, люблю десанты на планету.

– Это потому, что мы десантники, – самокритично добавил Дин. У него явно было паршивое настроение, он был готов критиковать всё, что услышит:

– У нормальных киннаров не возникает желания обсуждать нечто неприличное или иные вещи, которые не стоит говорить при вышестоящем командовании.

– Дин, я же знаю, что ты не такой зануда, – снова улыбнулась Далил. – Смотри, мы уже спускаемся! Ничего страшного не происходит!

– Вот после таких слов обычно и происходят какие-нибудь неприятности! – возмутился Дин, и Тиана, на этот раз, была с ним согласна. Даже сжалась вся в ожидании каких-нибудь неожиданностей, однако ничего страшного так и не произошло. Всего через несколько минут капсула слегка качнулась, стены выпустили их из своего мягкого плена, в оболочке зерна появился проход.

Дин выскочил первым, следом – Тиана и Далил.

– Группа ДДТ, точка на карте указана, выдвигаетесь немедленно. Радиус вашей зоны ответственности – двести пятьдесят метров, после достижения точки двигаетесь строго на восток, все встреченные машины уничтожаете.

– Понял, командир, выдвигаемся, – ответил Дин, и первым направился к указанной области. Где-то неподалёку промелькнула ещё тройка бойцов – они тоже получили приказ.

Тиана в очередной раз сдержала улыбку. Название группы по первым трём буквам их имён было созвучно названию музыкального коллектива с родины Германа. Парень иногда пел их песни, ей нравилось. Теперь такое совпадение казалось девушке хорошим знаком.

Растительность в точке высадки поражала своим буйством и яростью. Капсула после приземления ударила во все стороны парализующим импульсом, воздействующим на все формы организмов – не нейродеструктор, а нечто более базовое. «Ближе, наверное, к станнерам альянса, но не такое жестокое», – подумала Тиана. – «А жаль. Оно уже приходит в себя, и нам впору опасаться его больше, чем машин!»