Текст книги ""Фантастика 2024-49". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Матвей Курилкин

Герман Лежнев, ликс

Который уже раз занимался Герман лечением ликса, и не сосчитать. Пусть теперь это другой ликс, занятие ему всё равно очень нравилось. Медитативное, спокойное, да ещё и в открытом космосе – здорово! Туманность, в которой они спрятались ничуть не мешала видеть мириады звёзд вокруг. И это было по-настоящему красиво. «Всё-таки старушка Земля действительно находится на отшибе, – думал Герман, методично заполняя очередную рану пеной, – Как и Содружество, в общем-то. То ли дело здесь!» Лежнёву ещё не доводилось бывать на ночной стороне планет в этой области, но очень хотелось. «Наверняка даже читать можно!» – думал парень. Слишком уж много звёзд, слишком они яркие – вряд ли атмосфера сможет приглушить свет достаточно, чтобы стало по-настоящему темно.

По поводу размолвки с Тианой парень переживал. Он действительно считал себя виноватым. Конечно, то, что ликсёныша спасли – это хорошо, но ведь едва разошёлся со смертью. «Тиана права. Мы все слишком сильно друг с другом связаны, чтобы вести себя так безответственно!» – говорил себе парень. Хотя некоторые сомнения в том, что в будущем в подобной ситуации он удержится, Германа всё равно не покидали.

Работа спорилась. Забавно было видеть почти сросшегося с Кусто детёныша. Иногда Герману казалось, что он даже чувствует эмоции малыша – страх, боль, обиду, уверенность, что большой ликс его защитит, и где-то в самой глубине – любопытство. Вообще этот «ребёнок» здорово отличался от Кусто. Не только по размерам – у него и форма была немного другая. Если Кусто даже после увеличения походил на гигантского водяного медведя, то этот «малыш» больше был напоминал ската какого-нибудь – такое же уплощённое треугольное тело, только ещё длинные усики спереди. Было ужасно интересно, для чего эти усики нужны, но пока спрашивать друзей он не стал, чтобы не отвлекать. Под неусыпным присмотром Кусто, да ещё и в тандеме с Тианой, он закончил работу.

– Ну вот! Теперь будешь лучше прежнего! – парень похлопал пациента по серой коже, и вдруг опора под ногами исчезла, и он куда-то провалился.

Сначала были только простые чувства. Тепло Большого и доброго рядом, лёгкий голод, отголоски недавно пережитого страха. Так продолжалось всего мгновение, а потом пришел новый испуг и непонимание. Что-то было очень сильно не так, но вот понять, что именно, никак не получалось. Он отцепился от большого и доброго, решив, что дело именно в нём, попытался улететь, но ничего не менялось. Да и лететь не получалось тоже, если на то пошло. С одной стороны, ему будто бы чего-то не хватало, а с другой, наоборот, появилось слишком много лишнего. Уверенность, что что-то неправильно только усилилась, перерастая в панику. Хотелось срочно убежать, скрыться, забраться в какую-нибудь норку и подождать, когда всё вернётся как было, но полёт стал слишком сложен. Он всё ещё мог двигаться, но это было больше похоже на те неуклюжие попытки, которые получались у него, когда он только вылупился. Как будто опять стал маленьким. Вот только тогда его это совсем не удивляло – он даже не знал такого чувства, как удивление. Да и вообще не задумывался о чувствах.

Знаний появилось слишком много. Намного больше, чем ему нужно. Совершенно неправильные знания, они заменили привычные и хорошие. О том, как правильно плыть в пустоте, о том, что и сколько нужно есть, и где это лучше найти. О том, почему большие теплые шары светятся разными цветами и по-разному пахнут, и какие из этих цветов ему нужны, а какие лучше избегать.

Он пытался разобраться. Отделить и отбросить ненужное, в надежде, что хорошее знание тогда вернётся. И в то же время он не хотел этого делать. Хотел оставить эти знания себе, и вернуть другие, которые, он откуда-то был уверен, должны последовать следом за первыми. Он пытался хотя бы отделить одно от другого, но и это не удавалось. Слишком сильно всё перемешалось, сплавившись в один большой и неаккуратный комок, от которого по всему телу происходили неприятные судороги. Это точно нужно было исправить, причём он точно знал, как, – обоими своими знаниями, – но забыл. И вспомнить не получалось. Тем более, что Большой-добрый отвлекал. Он не отпускал его от себя, и, наоборот, держался поблизости. Но не только. Ещё показывал ему что-то, что понять сейчас он был не в силах, обоими своими знаниями. Сначала он даже не пытался слушать, отмахивался, пытался отстраниться от чего-то сложного, что говорил ему Большой-добрый. У него и так всё слишком сложно, чтобы смотреть и слушать что-то такое же. Он даже хотел убежать подальше от Большого-доброго, тем более, что немного вспомнил, как правильно скользить в пустоте. Хотелось побыть одному, спрятаться и постараться заснуть, но Большой-добрый не отставал, и очень мешал ему. Он, как будто, специально не хотел, чтобы он заснул. И продолжал что-то показывать – упорно и настойчиво. И тогда он постарался всё-таки понять, что ему говорит Большой-добрый. Может, если он сдастся, от него отстанут?

Большой-добрый показывал странное. Какие-то чувства, которых никогда раньше не было, какие-то картинки, которые происходили не с ним, но почему-то казались очень знакомыми, как будто настоящие. И при виде этих картинок у него возникали чувства, которых раньше он никогда не испытывал. Постепенно чувства стали обрастать образами. Он почему-то был маленьким двуногим существом, которое не может жить в пустоте, но при этом летает на Большом-добром. Он видел другое двуногое существо – тоже очень маленькое, но очень, очень красивое – так ему казалось. И это красивое двуногое существо было отчего-то для него очень важно. Он попытался вспомнить, почему. Стали появляться какие-то воспоминания. Память о вещах, которые точно происходили не с ним… Воспоминания приходили одно за другим, накатывались как морские волны на песчаный берег, но не исчезали, а оставались с ним. В какой-то момент их стало слишком много, и он понял, что ошибся. Всё-таки это происходило именно с ним. В ту же секунду он резко погасил свою панику – понял, что сейчас она может только помешать. Как и всегда, в общем-то.

Герман ещё не до конца мог отделить себя от ликса, чувства и память были причудливо перемешаны, но теперь он хотя бы знал, что делать и начал методично распределять по отдельным «кучкам» то, что принадлежало ему и то, что оставалось чужим. Памятью и воспоминаниями детёныша ликса, если быть точным. Хотя какой детёныш… теперь-то Лежнев знал, что несмотря на молодость, тихоход уже полностью сформирован – он таким и останется. Если не говорить о физических размерах, конечно же.

Сколько прошло времени он сказать не мог бы, но окончательное возвращение в себя случилось резко, как щелчок. Он вспомнил всё, что происходило ровно до того момента, как провалился в неожиданное слияние. При этом парень чувствовал, что может обращаться и к малышу, который тоже был очень рад, что странная мешанина наконец-то закончилась, хотя и недоумевал, почему в их слиянии главным оказался столь маленькое существо. Правда, ничего против он не имел – ему было вполне комфортно и даже приятно, что есть кто-то старший, более уверенный и знающий. Кто-то, кто будет его направлять.

Герман, наконец, смог обратить внимание на что-то, кроме себя самого. Кусто ему здорово помог… но не один – теперь парень чётко различал, что тихоход только помогает Тиане докричаться до него. Девушка так и продолжала «кричать», раз за разом пытаясь достучаться до «потерянного» напарника.

«Так… как бы мне передать, что всё нормально?»

Ориентироваться было всё ещё неудобно, но теперь он знал, что делать. Всплыли умения тихохода и Лежнев тут же заставил его послать Большому-доброму сигнал, что с ним всё в порядке. Хотя слово «заставил» не совсем подходит. Больше было похоже на то, что он сам отправил этот сигнал, только не сам-Герман, а сам-детёныш тихохода. В общем, Лежнев даже себе пока не мог это объяснить, а вот пользоваться уже вполне получалось. По крайней мере пока детёныш не против его действий. Что будет, если он попытается сделать что-то, что тихоходу не по душе, парень не знал.

Ответ, который он отправил Тиане и Кусто, явно был услышан, потому что в его сознание перестали стучаться многочисленные воспоминания. Взамен пришёл настороженный вопрос. Герман откуда-то понял, что Тиана с Кусто не понимают толком, с кем именно говорят и кто взял верх в слиянии – тихоход, или всё-таки человек. Он постарался ответить, что с ним всё в порядке, и что сейчас он выйдет из слияния… и в тот же момент получил дружное и совершенно однозначное «Нет!» одновременно от Кусто и Тианы. Оба собеседника явно были очень против того, чтобы он отделялся.

«А почему?» – удивился Герман, но тут же отвлёкся, пытаясь разобрать, что от него хотят Тиана и Кусто. От волнения они начали «говорить» вразнобой, отчего он окончательно потерял мысль. Потом, правда, замолчали, и Кусто открыл трюм и повернулся в его сторону. «Блин, точно! – сообразил Герман. – Я ж в космосе… и без скафандра. Точнее, скафандр-то был перед слиянием, но вряд ли он остался в рабочем состоянии». Обычно парень соображал значительно лучше, и это немного пугало. Мысли текли слишком вяло и медленно, да ещё, к тому же, как-то прямолинейно, что ли? Причина – следствие и всё. Совсем не тот разброс ассоциаций, который обычно сопровождает даже простую мысль и на который не очень-то обращаешь внимание.

Он направился к тихоходу, и аккуратно заполз в трюм. Кусто, конечно, большой, но и детёныш немаленький, к тому же Герман ещё не слишком уверенно передвигался. Возникало ощущение, что они с малышом просто ещё не сработались. Он осторожно пролетел внутрь, с интересом разглядывая сгрудившихся в дальнем конце помещения шахтёров. Глазами ликса люди выглядели очень необычно – Лежнев даже не сразу понял, что это за крохотные тёплые комочки со смешными отростками, от которых пахнет железом. Потом сообразил, и даже узнал Тиану. Не по внешнему виду, конечно, просто от неё веяло знакомым беспокойством.

Выйти из слияния сразу не получилось. Дело осложнялось ещё тем, что тихоход тоже не знал, как это делать. Чисто рефлекторное действие, которое что-то никак не получалось воспроизвести сознательно. Минут пять он пытался, а потом просто очень захотел разделиться, и вот тогда, наконец, получилось.

– Это было круто! – Лежнев радостно соскользнул по боку тихохода на пол, не обратив внимания на вспышку боли во всём теле. – Тиана, как ты думаешь, он согласится так ещё?

– Герман! Ты с ума сошёл?! – возмутилась девушка. – Не двигайся! – она подхватила его за плечи и силой усадила на пол.

– А чего не так? – удивился парень. Он сам чувствовал, что немного шальной. Как будто пьяный – движения резкие, порывистые, и контролировать их полностью не получается, зато настроение просто отличное.

Разведчица его вопрос проигнорировала – говорила с Шасом:

– Бери его за голову, а я за ноги. Кусто, а ты уменьши тяготение ещё немного, хорошо?

– Да вы чего?! – снова удивился Герман.

– Парень, у тебя всё тело кровью покрыто, – пояснил бригадир, послушно хватая его за плечи, – Изо всех щелей льётся! Даже из глаз и, по-моему, из задницы. Извини, не буду разглядывать подробнее. Странно, что ты ещё живой!

– Не только из щелей, – добавила Тиана. – Ты сейчас буквально потеешь кровью.

– Чего это я? – удивился Герман. Он, наконец, почувствовал, что у него действительно болит всё тело. Не то чтобы очень сильно, но действительно целиком. Кожа, мышцы, – каждая по отдельности и все вместе, – глаза, уши, зубы и кости… такой подробной и всеобъемлющей карты своего организма, выраженной в оттенках боли он ещё не ощущал.

– Слияние без подготовки, с диким ликсом, да ещё и в скафандре, – коротко объяснила Тиана. Девушка несла его очень плавно и осторожно, а по лицу у неё катились слёзы. – В твоём теле сейчас не меньше половины этого самого скафандра. В самых разных местах. Мелкими кусочками. Хорошо, что сердце не затронуло, а то мы могли бы и не успеть тебя донести.

Герман представил себе, если бы кусочек скафандра оказался не в сердце, а в мозгах, и ужаснулся.

– А голова?! – ужаснулся парень.

– Не переживай, – сквозь слёзы улыбнулась Тиана. – Ликсы, даже дикие, никогда не вредят мозгу. Это у них инстинктивное. Так что насчёт этого не беспокойся.

– А чего я как пьяный? – подозрительно спросил Лежнев. – Ещё и боль, судя по всему, приглушена. Реально как будто грамм семьсот в одного всадил.

– Первый контакт, – объяснила девушка. – Герман, давай я тебе потом всё объясню, когда мы тебя до капсулы донесём. А пока отдыхай. Ты даже не представляешь, какой ты молодец! То, что ты смог выйти из слияния… это невероятно. Я боялась, что ты теперь навсегда потеряешься.

Только через час после того, как его поместили в капсулу, парень пришел в себя достаточно, чтобы слушать объяснения. В сон его не погружали, так что Лежнев хорошо прочувствовал процесс изменения своего состояния. Сначала тупая боль по всему телу даже усилилась – не настолько, чтобы нельзя было терпеть, но довольно значительно. Затем, постепенно, начала возвращаться ясность ума.

– Всё, я, кажется, адекватен, – сообщил всем интересующимся Герман. – И теперь готов слушать, что это вообще такое было.

– Ты уже сам всё понял, – Тиана так и сидела возле капсулы, наблюдая за процессом извлечения лишнего из нашпигованной скафандром тушки. – Ликс почувствовал в тебе защитника и помощника, вот и захотел войти в слияние. Это я виновата – мы с Кусто изо всех сил следили, чтобы он на тебя не разозлился или не испугался, а о том, что он проникнется доверием, как-то не подумали. Я о таком только слышала. Даже на заре одомашнивания тихоходов такие несчастные случаи были достаточно редки, и обычно они заканчивались смертью обоих. – Девушка тяжело сглотнула, – В подавляющем большинстве случаев они заканчивались смертью для обоих. Точную статистику я не помню, но, кажется, вышел из такого слияния только один человек – он и стал потом тем, кто придумал этот способ пилотирования.

– Да уж… – покачал головой Герман, вызвав недовольный писк медкапсулы. – Я как-то даже испугался постфактум.

– А уж я как испугалась! Хорошо, что когда ты был в слиянии, думать об этом было некогда! – улыбнулась девушка. – А то бы, наверное, с ума сошла от страха!

– Так что, нового ликса у нас не будет? – печально вздохнул Лежнев. – Я-то уже обрадовался. А то я всё переживаю, что Кусто и спину прикрыть некому, когда неприятности случаются. Даже Охотника вон потеряли.

– Герман, это дикий ликс, – напомнила девушка. – Он, конечно, теперь от тебя никуда не денется. И в слиянии ты больше не сможешь потерять себя. Но пилотировать его очень опасно. Ты же помнишь, я рассказывала – дикие ликсы иногда не понимают, что от них хочет пилот, иногда даже своевольничают и делают что-то, что совсем не входит в планы пилота. Он же не разумный!

– Ну, мне показалось, он довольно умный, – пожал плечами парень. – Мы друг друга вполне понимали. Ну, когда разобрались кто где находится. И потом, других-то вариантов у нас нет!

– И слияние он правильно делать не умеет, – продолжила убеждать его девушка. – Конечно, если бы не скафандр, тебя бы так сильно не травмировало, но всё равно приятного мало. Лечиться пришлось бы каждый раз.

– То есть чисто теоретически это всё-таки возможно, – сделал вывод Герман. – Тиана, я ж не собираюсь с ним всё время летать. Мне тут, на Кусто гораздо больше нравится. Просто иногда же надо, сама понимаешь.

Тиана вздохнула так, что было чётко понятно – её это всё равно ужасно пугает.

– Ты ведь хочешь прямо сейчас снова идти в слияние? – обречённо спросила девушка.

– А чего тянуть? – вздохнул Лежнев. – Мы вон с начальниками шахтёров встречаться собираемся. Вдруг какая-нибудь пакость всё-таки случится? А так возможностей больше будет. Во второй раз, я надеюсь, так стрёмно не будет.

Тиана ди Сонрэ, идол

Разумеется, Герман, как только немного пришёл в себя, тут же начал демонстрировать неуёмный энтузиазм в желании разобраться с новым «приобретением». Тиана даже не удивлялась уже этой удивительной способности мгновенно забывать о пережитом совсем недавно страхе. Раньше, когда они только познакомились, думала, что он этому специально тренировался. Однажды даже прямо спросила, откуда такая особенность психики, но напарник только недоумённо пожал плечами. «Обошлось же, чего переживать?»

Удивительно пластичная психика. Сама разведчица, если бы с ней случилось что-то подобное, ещё долго боялась бы подойти к ликсу, опасаясь повторения кошмара, даже зная, что ничего подобного ей больше не грозит. Герман же, как только вышел из капсулы, бодро направился обратно в трюм – к тихоходу. Весёлый и полный предвкушения. Как будто не он только что рисковал навсегда потерять разум, как будто не его только что несли в капсулу, окровавленного.

Впрочем, к тихоходу он приближался всё-таки с некоторой опаской. Тиана с облегчением заметила, что рука, которую Герман протянул, чтобы погладить детёныша, слегка подрагивает. «Значит, всё-таки нервничает. То есть чувство самосохранения у него всё-таки не атрофировано». Этот факт несказанно радовал.

– Надо его как-то назвать, – сказал Герман. – Только в голову ничего не приходит.

– А можно – Тюльпан? – спросил Кусто.

– Почему? – лицо у Германа вытянулось от изумления.

– Не знаю. Мне просто нравятся тюльпаны, – тихоход немного смутился. – Красивый цветок.

– Не, дружище, давай без цветочных имён? Он же не артиллерийская система и не баллистическая ракета какая-нибудь.

Тут уже пришел черед удивляться остальным присутствующим – шахтёры, сгрудившиеся в дальнем конце трюма, тоже с интересом следили за разговором.

– Герман, я иногда совершенно теряю нить твоих размышлений, – призналась разведчица. – Вот причём здесь цветы и артиллерийские системы?

– Вот и я всегда думал, причём здесь самоходный миномёт и тюльпаны? – задумчиво пробормотал напарник. – Я к тому, что у меня на родине часто называют оружие такими вот цветочными названиями.

Тиана пыталась разглядеть на лице парня признаки того, что он шутит, но он сохранял серьёзность. «Вот интересно, это он только что придумал, или у них тем действительно есть миномёт Тюльпан? – подумала девушка. – Хотя что тут удивительного? Хоть того же Макса вспомнить… у них там у всех чувство юмора странное!»

Короче, я предпочёл бы как-нибудь без цветов обойтись. Ещё идеи будут?

– Может, Червяк? – предположил Вис.

– Ну, он этот астероид как червяк прогрыз, – смущённо пояснил шахтёр в ответ на недоумённые взгляды всех присутствующих. – Да ладно, знаю, что дурацкое имя, просто ничего тоже в голову не приходит.

– Ладно, может, потом что-нибудь придумается, – подытожил Герман, так и не дождавшись других предложений. Тиана искренне хотела тоже предложить какой-нибудь вариант, пусть даже не совсем подходящий, просто чтобы не молчать, но как назло в голову вообще ничего не шло. – Ну чего, я тогда пошёл? Сопрягаться?

– Попробуй сначала вырастить у него хотя бы небольшую полость, – предложила Тиана. – Чтобы ты мог выйти из слияния в космосе и надеть скафандр. А вообще – пообщайся с ним, попытайся договориться об основных правилах совместного существования.

– А какие правила-то?

Девушка прикрыла глаза, пытаясь вспомнить, о чём они с Кусто договаривались, когда только начали друг с другом знакомиться.

– Ну, то, что он должен тебя слушаться. Что он не должен по своему желанию менять направление движения и цель путешествия. Объясни ему, что за это ты будешь находить для него самую вкусную пищу. И, кстати, нужно его покормить. Отвести куда-нибудь, где будут материалы, которые ему сейчас нужны. Кусто, подскажешь?

– Подскажу, – важно согласился тихоход. – А ещё объясни ему, что с тобой ему будет интересно.

Герман неуверенно кивнул и полез наверх, на спину детёнышу – они решили, что пока лучше проводить слияние там же, где и в прошлый раз. Зрители, тем временем поспешно уходили из трюма – осталась только Тиана. Напарник разделся, улёгся на спину, а потом исчез внутри тихохода. Это был опасный момент – Тиана опасалась, что от неожиданности кто-нибудь из них начнёт метаться и дёргаться. Тихоход действительно вздрогнул, шевельнулся, но тут же замер, смешно поводя из стороны в сторону чувствительными усами. Разведчица улыбнулась сама себе – давно ли у Кусто были такие же? Со временем необходимость в них отпадает, и тихоходы выращивают чувствительные области прямо на поверхности тела, но когда маленькие усы выглядят очень мило.

«Ну всё, мне тоже пора», – сказала себе девушка, и тоже начала раздеваться. В этот раз решила уходить в слияние прямо из трюма. Глупо потакать своим опасениям, но разведчица хотела, чтобы если что-то случится, она могла сразу же встретить парня прямо здесь, в трюме, а не бежать через всего тихохода, как в прошлый раз.

Герман дождался, когда Кусто откроет выход в космос, и осторожно выбрался наружу. Было заметно, что в этот раз он движется уже увереннее. Отлетев немного от старшего товарища, ликс начал тренироваться. Исполнял разные манёвры – сначала попроще, потом всё более сложные. «Быстро приспосабливается», – разведчица только констатировала факт, но не слишком удивилась – ожидала чего-то подобного. Его сознание удивительно быстро адаптируется ко всему новому. Тиана знала, что напарник даже мог бы пилотировать Кусто, при необходимости. Это несмотря на то, что это считается невозможным с уже имеющим хозяйку тихоходом. Чему тогда удивляться, что он так быстро научился управляться с диким ликсом?

Детёныш двигался всё быстрее. «Пожалуй, по манёвренности он бы мог даже поспорить с Кусто», – призналась себе Тиана. В этом не было ничего удивительного – этот ликс пока совсем маленький и потому шустрый. Девушка мысленно улыбнулась, почувствовав волну недовольства от Кусто. Ревнует и обижается, что малыша хвалят. Совсем чуть-чуть. Зато и гордится, как будто сам всему научил и его и Германа.

Вдоволь нарезвившись, Герман передал, что отправляется кормиться. В этот раз образы, им передаваемые, были намного чётче, понимать его стало совсем просто. И сам он тоже лучше разбирал, что ему говорят. По крайней мере, когда Кусто показал направление на плотный сгусток пыли с большим содержанием металлов, и показал, что его надо съесть, детёныш отправился именно туда.

В целом процесс притирки тихохода с пилотом прошёл на удивление безоблачно. Детёныш слушался, Германа почти без сопротивления, даже когда парень захотел улететь из «вкусного» места. Там, правда, уже почти не осталось нужных веществ, и тихоход об этом знал, но вообще-то дикие ликсы предпочитают не улетать в другое место, если можно ещё что-нибудь слопать там, где они находятся. Эксперимент разведчица сочла удачным – можно считать, что дикий ликс окончательно приручен. И всё равно напряжение отпустило Тиану только после того, как напарник вернулся в трюм и вышел из сопряжения.

– Слушайте, это так здорово! – были первые слова Германа, когда он выбрался. – Разница по сравнению с техническими машинами просто потрясающая! Как между полётом на пассажирском самолёте и на дельтаплане – я как-то пробовал, ещё на Земле. Только тут ещё и быстрее, чем на Боинге! Ох, только, конечно, ощущения после слияния специфические. Ты, Кусто, гораздо мягче это делаешь!

– Ещё бы! Я же специально тренировался! – гордо ответил тихоход. – Да и модифицировали меня дополнительно!

– Пойдём скорее в капсулу, – поторопила парня Тиана. – А то ты сейчас какое-нибудь дело себе найдёшь, скажешь, что некогда, и будешь мучиться.

– Нет уж, такое я терпеть дольше необходимого не хочу, – признался Герман. – Слишком паршиво. Как будто похмелье после Трех топоров или, там, Блейзера какого-нибудь!

– Что такое Три топора? Что такое Блейзер? – заинтересовался Кусто.

– Ох, дружище, даже не знаю, как объяснить. В юности казалось, что это напитки богов, а сейчас я понимаю, что настоящая отрава. И то и другое.

Было немного любопытно, что же это за напитки такие и почему Герман считает их даже хуже того пойла, что они распивали с Висом, но разведчица решила, что обойдётся и без этого знания.

– Лучше скажи, ты смог сделать жилую полость? – спросила девушка.

– Даже и не знаю, – пожал плечами напарник. – Я ему объяснил, что нужно сделать, и он, вроде бы, даже понял. Вот только что именно он понял – загадка. Короче, посмотрим по результатам. Дело-то, я так понимаю, небыстрое.

– Да. Он же дикий! – не замедлил сообщить Кусто. – Дикие не умеют так быстро менять своё тело. Но я постараюсь проверить, что он делает, и если окажется что-то не то, остановлю его. Попробуешь тогда заново объяснить.

– Дружище, что б я без тебя делал! – нежно погладил стенку прохода Герман.

– Без нас с Тианой ты бы жил с Максом на своей планете, скорее всего, – ответил тихоход на риторический вопрос.

Герман с сомнением покачал головой – Тиана тоже сомневалась, что у напарника всё было бы так безоблачно. Судя по его рассказам, скорее всего его бы уже убили.

Раз уж «испытания» закончились, нужно было собираться дальше. Как ни оттягивай, а шахтёров пора везти домой. И без того они с Германом рискуют, особенно теперь, когда их раскрытие стало только вопросом времени. Как только технофанатики раскопают заваленную шахту в той системе, они тут же узнают о том, что по их глубоким тылам как у себя дома разгуливает вражеский разведчик. «Мы, конечно, будем к тому времени уже далеко, но информацию о нас всё равно разошлют везде. Придётся быть вдвойне осторожными… и лучше, если мы к тому времени будем уже за пределами их областей, – подытожила свои размышления девушка. – Тем более, ещё с друзьями Шаса встретиться нужно». Мысль о встрече с жителями родной планеты спасённых шахтёров уже совершенно перестала вызывать раздражение. Теперь разведчица видела в этом только пользу. Если, конечно, всё пройдёт без эксцессов.

Следующие пару недель они выходили из гиперпространства только чтобы осмотреться и скорректировать направление. Удивительно, но больше никаких неожиданностей на пути не возникло. А может, дело было в том, что и она и Герман, и даже Кусто очень не хотели заметить какие-нибудь неожиданности.

Системы, обжитые бывшими колонистами, располагались немного на отшибе, что и не удивительно, иначе бы их нашли гораздо раньше. С одной стороны, это довольно удачно – не слишком популярное направление, представители метрополии у них пока появляются редко. К тому же мариги, так они себя называют, пока не полностью встроились в общую систему.

– Наши сейчас хотят устроить что-то вроде заповедника, – объяснял Шас во время очередных посиделок. – Ну, типа, чтобы из метрополии к нам летали туристы, посмотреть на дикую природу. Наши давят на то, что насмотревшись ужасов дикой природы, эти туристы обязательно проникнутся, и ещё раз убедятся, что путь развития киннарской цивилизации единственно верный. Ну, нашей версии киннарской цивилизации, короче, вы поняли. Только вот дикая природа-то у нас подкачала. Слишком мало хищников, ядовитых гадов и прочих неприятностей. Уж наши биологи пытаются аккуратно вывести или найти что-нибудь попротивнее, но не слишком вредное, чтобы биоценоз не уничтожило. Только пока, видать, что-то не получается. Насколько я знаю – новостей-то за последний год мы не слышали. А самое паршивое, многовато у нас народа для заповедника. В материнской системе – больше всего, и в колонизированных – тоже. Но колонизированные побоку, те две планеты ещё и не переделаны толком, так что завершить колонизацию как положено нам в любом случае никто не позволит. В общем, с туризмом у нас пока не получается. Там какую-то программу запустили, вроде бы, в качестве эксперимента, но пока она особой популярностью не пользуется. Так что туристов у нас не бывает.

– Зато у вас ударный флот есть, – в который раз вздохнула девушка. Это был как раз тот самый минус, который всё портил. Свободно чувствовать себя в системе маригов они точно не будут. «Флот там, конечно, не самый современный, – думала девушка. – Ну кто будет отправлять в такие дали что-то по-настоящему хорошее? Но нам от этого ничуть не легче. Красться придётся буквально на цыпочках.

Она и кралась. Технофанатики ничтоже сумняшеся разместили линкор и пару крейсеров прямо на орбите планеты. Видимо, чтобы мариги каждую ночь видели зримое подтверждение неусыпной заботы представителей метрополии и не вздумали рыпаться. Чувствовали себя военные свободно, и особой настороженности не проявляли – собственно, по словам того же Шаса около половины экипажа кораблей всё время находились на поверхности планеты в увольнительной, и воспринимали свою службу как прекрасный отпуск.

– Даже время до очередной ротации по их рожам можно определять, безошибочно, – говорил Шас. Если улыбаются – значит, только прилетели. А если, значит, ходят мрачные и количество драк в кабаках увеличивается, тут уже любой дурак знает – через неделю-другую куда-то их перебросят, а на их место придут следующие.

Служба в системе маригов велась спустя рукава, и всех это устраивало – как самих маригов, так и матросов ударных флотов. А теперь вот ещё и её, Тиану. Троицу «пугал» они с Кусто заметили сразу, как только вышли из гиперпространства. Выходить пришлось на окраинах системы – тратить лишний месяц на то, чтобы подобраться тихо-незаметно из межзвёздного пространства никто не захотел, потому что обстановка на борту уже начинала становиться напряжённой. Шахтёры уже здорово устали от непрерывного сидения без дела – Шас и другие руководители команды с ног сбились, придумывая парням очередное дело, но даже их фантазии был предел, и люди начали откровенно страдать от безделья. Хорошо, Герман взялся знакомить их с земной культурой – фильмы, книги, музыка имели хороший успех. Многие из спасённых даже принялись учить русский, чтобы понимать песни в оригинале. Но всё равно оказалось, что когда много людей без симбионтов собираются в одном месте и без дела, неизбежно возникают конфликты, и чем дальше, тем труднее становится их гасить.

Тиана даже пожалела, что мариги свой технический аналог симбионта научились деактивировать. Точнее, не совсем деактивировать, а многократно снижать его чувствительность. Предлагать Шасу заставить своих людей вернуть всё как было, правда, не стала. В последнее время разведчица привыкла считать, что справляться с такими проблемами человек должен самостоятельно. Правда, было немного неприятно, когда она заметила от некоторых шахтёров внимание к себе особого рода. Как выразился Герман – к ней начали подбивать клинья. А потом объяснил, что означает это выражение.