Текст книги "Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада"

Автор книги: Генри Райдер Хаггард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 60 страниц)

Глава XI
Побег Мамины

Прошло около полутора лет. И снова я в стране зулусов. Многое время уносит из памяти, за полтора года я забыл некоторые подробности «дела Мамины», как я его называл. Но все эти подробности живо воскресли в моей памяти, как только я встретил на некотором расстоянии от крааля Умбези саму прекрасную Мамину. Она сидела под дикой смоковницей, обмахиваясь большим пальмовым листом, и выглядела обворожительно, – она нисколько не изменилась.

Я спрыгнул с козел фургона и приветствовал ее.

– Доброе утро, Макумазан, – сказала она. – Сердце мое радуется при виде тебя.

– Здравствуй, Мамина, – ответил я просто, без всякого упоминания о своем сердце. Спросил: – Правда ли, что у тебя новый муж?

– Да, Макумазан, мой прежний возлюбленный стал теперь моим мужем. Ты знаешь, о ком я говорю – о Садуко. После смерти этого злодея Мазапо он не давал мне покоя, и король, а также Нэнди, очень просили меня, и я согласилась. Мне казалось, что Садуко – выгодная партия.

Я шел с ней рядом, но тут остановился и взглянул на нее.

– Тебе казалось? – переспросил я. – Что ты хочешь сказать? Разве ты не счастлива?

– Не совсем, Макумазан, – ответила она, передернув плечами. – Садуко очень любит меня – даже больше, чем я желала бы, так как из-за этого он пренебрегает Нэнди, а та, конечно, ревнует. Кстати, у Нэнди опять родился сын. Короче говоря, я только игрушка, а Нэнди хозяйка дома. Мне же это вовсе не по душе.

– Если ты любишь Садуко, то тебе это должно быть безразлично, Мамина.

– Любовь, – горько проговорила она. – Пфф! Что такое любовь? Но я тебе уже однажды предлагала обсудить этот вопрос.

– Почему ты здесь, Мамина? – спросил я, чтобы переменить разговор.

– Потому, что Садуко здесь, конечно, и Нэнди – она его никогда не оставляет, а он меня не хочет покинуть. Мы здесь потому, что приезжает королевич Умбелази. Готовится большой заговор и надвигается великая война – та война, в которой многим придется сложить свои головы.

– Война между братьями Сетевайо и Умбелази?

– Да, конечно. Зачем же мы покупаем у тебя ружья, за которые платим скотом? Не для того же, чтобы стрелять дичь. Крааль моего отца теперь штаб-квартира партии изигкоза – приверженцев Умбелази, а крааль Гикази – штаб-квартира партии Сетевайо. Бедный отец! – прибавила она со своим характерным пожатием плеч. – Он воображает себя теперь великим человеком, но я часто думаю, какой печальный конец ожидает его, да и нас всех, Макумазан, включая и тебя.

– Меня?! – воскликнул я. – Какое отношение имею я к вашим зулусским спорам?

– Это ты узнаешь, когда все будет кончено!.. Но вот и крааль. Прежде чем войти в него, я хочу поблагодарить тебя за попытку спасти моего несчастного мужа Мазапо.

– Я это сделал только потому, Мамина, что считал его невиновным.

– Я знаю, Макумазан. И я тоже так считала, хотя, ты знаешь, ненавидела. Но то, что я узнала за это время, убедило меня, к сожалению, в обратном. Видишь, Садуко ударил его, а этой обиды Мазано не мог забыть. Кроме того, он ревновал меня к Садуко, бывшему моему жениху, и хотел причинить ему зло. Но я понять не могу, почему он убил не Садуко, а ребенка.

– Ведь говорили, что он пытался это сделать. Ты помнишь, Мамина?

– Да, Макумазан, я и забыла. Мазапо действительно пытался убить его, но ему это не удалось. О, теперь я все понимаю… Смотри, вон там идет отец. Я уйду. Заходи как-нибудь, расскажешь мне новости, которые узнаешь, Макумазан. Нэнди старается держать меня в неведении относительно всего, что творится вокруг меня. Ведь я только игрушка, украшение дома. Я только красивая женщина, которая должна сидеть и улыбаться, но не смеет думать.

Она ушла. Да, внешний успех в жизни не принес ей, по-видимому, счастья и удовлетворения. Но размышлять долго об этом мне не пришлось – навстречу мне шел, подпрыгивая, как козел, старик Умбези, горячо приветствовавший меня в приподнятом настроении и весь преисполненный важности. Он сообщил мне, что брак Мамины с Садуко после смерти ее первого мужа оказался для него весьма счастливым обстоятельством.

– Почему? – спросил я.

– Потому, что Садуко стал очень большим человеком. Вместе с ним, понятно, и я, его тесть, стану великим, Макумазан. Кроме того, Садуко оказался очень щедрым ко мне. Он получил весь скот Мазапо в виде вознаграждения за потерю своего сына и часть стада подарил мне. Таким образом, я теперь богатый человек. Кроме того, завтра мой крааль посетят Умбелази и несколько других его братьев, и Садуко обещал мне большое повышение, когда королевич будет объявлен наследником престола.

– Какой королевич? – спросил я.

– Умбелази, Макумазан. Кто же еще? Умбелази несомненно победит Сетевайо.

– Почему ты так уверен в этом, Умбези? За Сетевайо стоит большая партия, а если он победит, как бы тебе не оказаться в желудке шакала.

Жирное лицо Умбези вытянулось.

– О Макумазан, – сказал он, – если бы я думал, я перешел бы на сторону Сетевайо, несмотря на то, что Садуко мой зять. Но это невозможно. Король любит мать Умбелази больше других своих жен и, как я случайно узнал, поклялся ей, что будет поддерживать любимейшего своего сына Умбелази. Он обещал сделать все, что может, вплоть до того, что пошлет свой собственный полк, если понадобится подкрепление. Говорят также, что Зикали, мудрейший из людей, предсказал, что Умбелази достигнет большего, чем надеется.

– Что такое ваш король? – сказал я. – Соломинка, которую колеблет туда-сюда ветер, но которою может снести бурей. Предсказание Зикали? Плохо дело, если надеяться только на его пророчества. Но вот что я тебе советую: раз уж ты выбрал партию Умбелази, то и держись ее, измена не доводит до добра ни при победе, ни при поражении. Не примешь ли ты у меня ружья и порох, которые я привез?

На следующий день я отправился засвидетельствовать почтение Нэнди. Она нянчила своего младенца и была так же спокойна и выдержана, как всегда. Мы поговорили с ней о печальных обстоятельствах смерти ее первого ребенка, которого она все еще не могла забыть, а затем перевели разговор на политическое положение в стране. По-видимому, она хотела по поводу этого кое-что мне сообщить, но в это время в хижину вошла без приглашения Мамина и уселась. Нэнди сразу замолчала. Это однако не смутило Мамину. Она принялась болтать о том, о сем, совершенно игнорируя главную жену. Нэнди некоторое время терпеливо сносила это, но, воспользовавшись наступившей в разговоре паузой, обратилась к ней решительным и спокойным тоном:

– Это моя хижина, дочь Умбези. Ты это отлично помнишь, когда дело касается нашего общего мужа Садуко, вернее, кого он посещает, тебя или меня. Не можешь ли ты припомнить это и теперь, когда я хочу поговорить с белым предводителем Макумазаном, раз он был так любезен посетить меня.

У Мамины засверкали глаза от злости, она вскочила при этих словах, как ужаленная. Я должен признаться, что никогда не видел ее более прекрасной.

– Ты оскорбляешь меня, дочь Панды, – вскричала она. – Ты всегда пытаешься это делать потому, что завидуешь мне.

– Прости, сестра моя, – ответила Нэнди. – Мне, главной жене Садуко и дочери короля Панды, завидовать тебе, дочери старшины Умбези, которую нашему мужу угодно было взять в свой дом только для забавы?

– Но ты знаешь, что Садуко любит мой мизинец больше, чем все твое тело, хотя ты королевской крови и родила ему детенышей! – ответила Мамина, недобрым взглядом посмотрев на ребенка.

– Может быть, и так, дочь Умбези. У мужчин разные вкусы, и ты несомненно очень красива. Но я хочу спросить: если Садуко тебя так любит, почему же он так мало доверяет тебе? Ведь тебе приходится подслушивать у моих дверей, когда хочется узнать что-нибудь о важном деле! Так было, например, вчера!

– Так ты же учишь его не советоваться со мной. Ты ему наговариваешь на меня, уверяя, что та, которая изменила одному мужу, изменит и другому. Ты внушаешь ему, что я годна только, чтобы служить игрушкой. Быть его товарищем, по-твоему, я не могу, хотя я умнее тебя и всех членов вашей семьи вместе взятых. Погоди, ты в этом еще когда-нибудь убедишься.

– Да, – ответила невозмутимо Нэнди, – я внушаю ему все это, и рада, что в этом Садуко слушается меня. Я уверена, что мне предстоит много неприятностей из-за тебя, дочь Умбези. Но непристойно пререкаться при белом предводителе, а потому я еще раз повторяю тебе: это моя хижина, и я хочу говорить наедине с моим гостем.

– Я ухожу, ухожу, – задыхаясь от злобы, проговорила Мамина. – Но я предупреждаю тебя, что Садуко узнает об этом.

– Конечно, он узнает, я сама расскажу ему, как только он придет.

Но Мамина уже выскочила из хижины, как кролик из норки.

– Прошу прощения, Макумазан, за то, что произошло здесь, – сказала Нэнди, – но необходимо проучить Мамину, чтобы она знала свое место. Я не доверяю ей, Макумазан. Думаю, она больше знает о смерти моего ребенка, чем говорит. Она хотела отделаться от Мазапо, ты, конечно, догадываешься, почему. Я думаю, она навлечет позор и беду на голову Садуко, которого она очаровала своей красотой, как она очаровывает всех мужчин, может быть, даже и тебя, Макумазан? Но поговорим о чем-нибудь другом.

Я охотно согласился с этим предложением. И мы принялись говорить о положении в стране и об опасностях, грозивших всем и в особенности королевскому дому. Положение дел очень тревожило Нэнди. Она имела светлую голову и с опаской взирала на будущее.

– Ах, Макумазан, – сказала она при прощанье, – как бы мне хотелось быть женой человека, не жаждущего стать великим, и как хорошо было бы, если бы в моих жилах текла не царская кровь.

На следующий день прибыл королевич Умбелази в сопровождении Садуко и нескольких видных зулусов. Прибыли без шума, без бросавшейся в глаза охраны, но Скауль рассказал мне, что ближний лес кишит солдатами, приверженцами партии изигкоза. Посещение Умбелази объяснено желанием приобрести у Умбези молодых бычков и телок какой-то редкой белой масти.

Но не в характере Умбелази притворяться. В краале, сердечно поздоровавшись со мной, он открыто заявил, что прибыл сюда, чтобы сговориться о сплочении его партии и о плане будущих действий.

В течение последующих двух недель то и дело приезжали и уезжали депутаты различных племен. Я охотно уехал бы тоже, так как чувствовал, что меня могут втянуть в очень опасный водоворот. Но меня вынуждали ждать скот – плату за привезенный мной товар.

Умбелази часто со мной беседовал, подчеркивая свое дружеское расположение к англичанам Наталя. Он обещал проявить его на деле, когда достигнет верховной власти в стране зулусов. Во время одной из наших бесед он впервые встретился с Маминой. Мы пили по небольшой просеке леса, окаймлявшего с одной стороны крааль. Вдруг в конце ее показалась Мамина. Заходящее солнце освещало повязку на бедрах, ожерелье из синих бус и несколько бронзовых браслетов. На голове она несла кувшин из тыквы.

Умбелази сразу заметил ее и, оборвав политический разговор, надоевший ему, спросил меня, кто эта прекрасная девушка.

– Это не девушка, – ответил я, – а вдова, вторично вышедшая замуж. Она вторая жена твоего друга и советчика Садуко и дочь здешнего хозяина Умбези.

– Вот кто она! О, я слышал о ней, но не встречал. Немудрено, что моя сестра Нэнди ревнует мужа к ней. Она действительно красавица.

– Да, – ответил я, – как красиво она выделяется на фоне красного неба, не правда ли?

Мы подошли к Мамине. Я поздоровался с ней и спросил, не нужно ли ей чего-нибудь.

– Ничего, Макумазан, – ответила она скромно и бросила робкий взгляд на высокого красавца Умбелази. – Я проходила с водой, увидела тебя и подумала, что, может быть, тебе хочется пить. Сегодня такой жаркий день.

Сняв с головы кувшин, она протянула его мне.

Я поблагодарил, отпил немного воды и возвратил ей кувшин. Она сделала вид, будто спешит.

– Не могу ли я тоже попить, дочь Умбези? – попросил Умбелази, не отрывая от нее глаз.

– Разумеется, если ты друг Макумазана, – ответила она, подавая ему кувшин.

– Я друг его. Более того, я друг твоего мужа Садуко. Это тебе должно быть известно. Меня зовут Умбелази.

– Я догадалась, – ответила она, – из-за твоего высокого роста.

Она держала кувшин, пока он пил, и я видел, как глаза их встретились. Когда он передал ей кувшин, она сказала:

– О королевич, позволишь ли ты поговорить с тобой наедине? Мне нужно сообщить тебе кое-что важное! Скромной женщине часто удается услышать то, что ускользает от слуха мужчин, наших властелинов.

Он кивнул головой в знак согласия, а я поспешил удалиться, пробормотав что-то насчет неотложных дел. Вероятно, Мамине была о чем рассказать Умбелази. Прошло целых полтора часа, луна уже взошла, когда я по своему обычаю взобрался на козлы фургона, чтобы произвести оттуда общий вечерний осмотр. К своему удивлению, я увидел вдали Мамину, тихо пробирающуюся обратно в крааль. На некотором расстоянии от нее я заметил высокий силуэт Умбелази. По-видимому, Мамина продолжала передавать королевичу секретные сведения. Во всяком случае, несколько вечеров я любовался с моего обсервационного пункта ее грациозной фигурой, выскальзывающей из ущелья, в котором Умбелази ждал ее. Помню, однажды пришла ко мне за лекарством для своего ребенка Нэнди.

– Что это значит, Макумазан? – спросила она, когда парочка скрылась.

– Не знаю и не хочу знать! – нехотя ответил я.

– Я ничего не понимаю, Макумазан. Но придет время, мы узнаем, в чем дело. Ведь крокодил ждет терпеливо, и добыча попадает ему в пасть.

На следующий день Садуко отправился с секретной миссией – привлечь на сторону Умбелази нескольких колеблющихся предводителей. Он отсутствовал десять дней. За это время произошло одно очень важное событие в краале Умбези. Однажды вечером Мамина пришла ко мне в ярости и сказала, что не в состоянии больше выносить теперешней жизни. Пользуясь правом главной жены, Нэнди обращалась с ней, как со служанкой… нет, как с собачонкой, которую бьют палкой. О, если бы Нэнди умерла!

– Для тебя будем несчастьем, если она умрет, – ответил я. – Может быть, опять вызовут Зикали расследовать это дело.

Она сделала вид, что не слышит.

– Что мне делать?

– Хлебать кашу, которую ты сама заварила. Или разбить горшок, то есть уйти, – посоветовал я. – Не надо было выходить замуж за Мазапо, не стоило выходить замуж и за Садуко.

– Как можешь ты так говорить со мной, Макумазан! – воскликнула она, топнув ногой. – Ты отлично знаешь, что это твоя вина, что я вышла за первого попавшегося. Пфф! Я их всех ненавижу! Отец мой изобьет меня, если я пойду со своими горестями к нему. Нет, лучше я буду одна жить в пустыне!

– Боюсь, что тебе это покажется очень скучным, – начал я шутливым тоном. По правде говоря, я считал неразумным говорить с ней, такой возбужденной, с большим участием. Мамина даже не дождалась конца фразы. Она расплакалась и, крикнув мне, что я жесток, убежала.

На следующее утро меня разбудил Скауль, которого я накануне послал вместе с другим слугой на поиски затерявшегося вола.

– Нашли вола? – спросил я.

– Да, но я разбудил тебя не для того, чтобы сказать это. У меня к тебе поручение от Мамины, которую я встретил в степи несколько часов тому назад. Вот что она просила тебе передать: «Скажи Макумазану, твоему господину, что Умбелази, сжалившись над моими горестями и полюбив меня всем сердцем, предложил мне перейти в его дом. Я согласилась. Попроси Макумазана рассказать Садуко, когда тот вернется, что это произошло по его вине. Если бы он указал Нэнди ее место, то я скорее умерла бы, чем оставила его. С этих пор мы можем быть только друзьями, хотя в сердце моем все еще жива любовь к нему. Но я все это сделала для его блага, ведь он не нашел бы счастья, пока мы с Нэнди продолжали жить в одном доме. Главное, ему нечего сердиться на королевича, который его очень любит. Пусть Макумазан не поминает меня лихом, а я буду помнить его до самой смерти».

Я молча выслушал Скауля, а затем спросил, одна ли была Мамина?

– Нет. Умбелази и несколько солдат сопровождали ее, но они не слышали ее, она отошла со мной в сторону. Затем она вернулась к ним, и они быстро исчезли в темноте ночи.

– Очень хорошо, Скауль, – сказал я. – Завари мне кофе, да покрепче.

Я оделся, выпил несколько чашек кофе, все время «думая своей головой», как выражаются зулусы. Затем я прошелся к краалю, чтобы повидать Умбези. Он как раз выходил из своей хижины, зевая и потягиваясь.

– Что ты такой мрачный в такое чудесное утро? – спросил добродушный толстяк. – Или ты потерял свою лучшую корову?

– Нет, мой друг, – ответил я, – это ты потерял свою лучшую корову. – И я в точности повторил ему слова Мамины. Я думал, что Умбези упадет в обморок от моего рассказа.

– Будь она проклята! – воскликнул он. – Что же мне делать теперь, Макумазан? Хорошо еще, что она ушла так далеко, и мне не нужно устраивать погоню, в которой Умбелази и его солдаты убили бы меня.

– А что сделает Садуко, если ты не устроишь погони? – спросил я.

– О, конечно, он рассердится, ведь он несомненно ее любит. Но, в конце концов, я привык к этому. Ты помнишь, как он сходил с ума, когда она вышла замуж за Мазапо, но это их дело, пусть они сами разбираются.

– Я думаю, из-за этого могут произойти большие неприятности, – сказал я, – тем более в такое тревожное время, как теперь.

– Зачем придавать этому такое большое значение, Макумазан? Моя дочь просто не ужилась с Нэнди, мы все это видели – они едва разговаривали друг с другом. Садуко, правда, любит ее, но в конце концов есть на свете еще и другие красивые женщины. Я сам знаю одну или двух красавиц и укажу на них Садуко… нет, лучше Нэнди.

– Но что ты скажешь об этом деле как отец? – спросил я.

– Как отец?.. Ну, конечно, мне очень жаль. Пойдут опять суды и пересуды, как тогда из-за дела Мазапо. Но нужно все-таки отдать справедливость Мамине, – прибавил он с просветлевшим лицом, – она всегда поднимается, а не катится вниз. Когда она отделалась от Мазапо, ну, я хочу сказать, когда Мазапо казнили за колдовство, она вышла замуж за Садуко, который выше Мазапо. Теперь, когда она отделалась от Садуко, она станет женою Умбелази, будущего короля зулусов. Она станет первой женщиной в нашей стране, так как сумеет окрутить Умбелази, что он только о ней и будет думать и ни о ком другом. Ты увидишь, она станет великой и потянет за собой вверх своего отца. Конечно, Макумазан, солнце еще прячется за тучей, но не будем бояться тучи, раз мы знаем, что вскоре солнце прорвется сквозь нее.

– Да, Умбези, но иногда из-за тучи прорывается и нечто иное, например, молния. А молния может убить человека.

– Зловещие твои слова, Макумазан, они могут испортить мне аппетит. Если Мамина дурна, это не моя вина. Я воспитал ее хорошо. И в конце-концов, почему ты меня бранишь, если сам виноват? Если бы ты сбежал с ней, когда она была девушкой, то теперь не было бы всех этих неприятностей.

– Может быть, – ответил я. – Только я уверен, что меня бы теперь не было в живых. Желаю тебе приятно позавтракать, Умбези.

На следующее утро вернулся Садуко. Нэнди поведала ему ошеломляющую новость. Я тоже должен был присутствовать при этой тягостной сцене как лицо, которому Мамина послала свой прощальный привет. Садуко с осунувшимся лицом сидел, словно каменное изваяние. Но вот он повернулся к Умбези и стал упрекать его, что он устроил все это, чтобы возвыситься самому. Не слушая объяснений своего бывшего тестя, он пообещал, что убьет Умбелази, похитившего у него любимую жену при благосклонном участии всех нас троих, и он рукой указал на Умбези, Нэнди и меня.

Меня взорвало, я вскочил: если бы я хотел похитить его прекрасную Мамину, то сделал бы это уже давно. Садуко передернуло при моих словах. Затем поднялась Нэнди и заговорила своим спокойным голосом:

– Садуко, мой муж! Я, дочь короля, вышла за тебя замуж потому, что любила тебя. И я оставалась тебе верной даже тогда, когда ты взял в дом Мамину и жил больше в ее хижине, чем в моей. Теперь эта женщина бросила тебя ради моего брата Умбелази, если боевое счастье не изменит ему, он станет преемником моего отца. Мамина уверяет, что сделала это потому, что я обращалась с нею, как со служанкою, но это ложь. Я только хотела, чтобы она знала свое место. Под этим предлогом она покинула тебя, настоящая же причина та, что Умбелази знатнее и богаче тебя. Вот она и обворожила его. Ты, Садуко, можешь стать большим человеком, но мой брат может стать королем. Она любит его не больше, чем любила тебя, но она любит то положение, которого он может достигнуть, а вместе с ним и она. Ей хочется быть первой коровой в стаде. Муж мой, я думаю, что если бы Мамина осталась с нами, смерть снова посетила бы наш дом, может быть, смерть настигла бы меня, что не имело бы значения, может быть, тебя, что имело бы большое значение. Все это я тебе говорю не из ревности. Я чувствую, что это правда. Поэтому мой совет: забудь это дело и ничего не предпринимай. Главное же – не мсти Умбелази, месть и так, мне кажется, поселилась в его хижине. Я все сказала.

Эта спокойная и разумная речь Нэнди произвела большое впечатление на Садуко, но он ограничился только словами:

– Пусть больше никто не произносит при мне имени этой женщины. Мамина умерла для меня.

С этих пор ее имя не произносилось больше ни в доме Садуко, ни в доме Умбези, а если требовалось, зачем-то упоминать ее, то называли ее Дитя бури.

Со мной Садуко тоже ни разу не говорил о Мамине, но я заметил, что с этого дня он стал совсем другим человеком. Прежней гордости и чванства в нем не осталось и следа. Он сделался молчаливым и задумчивым. Я узнал, что он посетил Зикали мудрого, но не мог разузнать, какой совет ему дал хитрый карлик.

Единственным событием, случившимся после побега Мамины, было послание, присланное Садуко от Умбелази.

«Садуко, – писал королевич, – я украл у тебя корову, но я надеюсь, что ты простишь меня, так как этой корове не нравилось пастбище в твоем краале, а на моем она жиреет и очень довольна. Взамен ее я дам тебе много других коров. Все, что у меня есть, я с радостью отдам тебе, моему другу и верному советчику. Пошли мне сказать, о Садуко, что стена, которую я возвел между нами, рухнула, Помни, что в скором времени нам предстоит сражаться плечом к плечу».

На это послание Садуко отправил следующий ответ:

«О Умбелази, ты тревожишься из-за пустяка. Корова, которую ты взял у меня, не представляла для меня никакой цены. И кому нужно животное, которое вечно беснуется и мычит у ворот крааля, мешая тем, кто мирно спит внутри? Если бы ты попросил ее у меня, я бы отдал ее тебе с удовольствием. Благодарю тебя за твое предложение, но мне не потребуется много коров, если они, как та корова, не приносят телят. Что же касается стены, о которой ты говоришь, то ее между нами нет, ибо как могут двое людей сражаться в битве плечом к плечу, если они разделены стеной? О сын короля, я денно и нощно мечтаю об этой битве и о победе, и я совершенно забыл бесплодную корову, которая побежала за тобой, самым большим быком в стаде. Не удивляйся, однако, обнаружив, что у этой коровы острые рога».