Текст книги "Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада"

Автор книги: Генри Райдер Хаггард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 60 страниц)

Глава V
Голова негра

Наступило утро. Солнце поднялось и залило землю теплом и светом.

Я сидел в лодке, прислушиваясь к рокоту воды, наблюдая за восходом солнца, пока лодка не коснулась таинственной странной скалы, у оконечности которой мы перенесли столько опасностей и которая заслонила теперь от меня таинственное зрелище.

Я продолжал смотреть на скалу и заметил, что верхушка ее действительно похожа на голову и лицо негра, поражавшее своим яростным выражением. Были ясно видны толстые губы, жирные щеки, приплюснутый нос, круглый череп, тысячи лет омываемые волнами и обдуваемые ветром. В довершение сходства на колоссальной голове негра виднелась какая-то растительность, казавшаяся в лучах солнца густыми волосами. Конечно, это было очень странно, так странно, что я предположил, будто это вовсе не игра природы, а гигантский монумент, сделанный, подобно египетскому сфинксу, каким-нибудь забытым народом на вершине скалы, как символ презрения к врагам, которые могут приблизиться к гавани. К несчастью, мы не могли этого узнать наверняка потому, что скала была малодоступна. Разглядев ее при солнечном свете, я решил, что голова сделана человеком. Стоит она из года в год, вечно омываемая изменчивым океаном, – стояла и тысячу лет тому назад, когда Аменартас, египетская принцесса, жена Калликрата, смотрела на это дьявольское лицо, – и будет стоять еще много столетий, когда все мы будем забыты.

– Что ты думаешь об этом, Джон? – спросил я нашего слугу, сидевшего на краю лодки и выглядевшего очень печально, указывая на голову негра.

– О, сэр! – ответил Джон, только что успевший заметить оригинальную скалу. – Я думаю, что старый джентльмен сделал свой портрет с этой скалы!

Я засмеялся, и мой смех разбудил Лео.

– Ого! – сказал он. – Что со мной случилось? Я озяб. Где же шхуна? Дайте мне, пожалуйста, водки!

– Благодари Бога, мальчик, что ты не окостенел навеки! – ответил я. – Шхуну затопило, с ней утонули все люди, за исключением нас четверых. Твою жизнь спасло чудо!

Джон отыскал водку, пока я рассказывал Лео о нашем ночном приключении.

– Великий Боже! – воскликнул он. – Как же мы смогли уцелеть?

Мы выпили водки и почувствовали себя лучше. Солнце начало сильно припекать и согрело нас, иззябших, промокших до костей.

– Да! – сказал Лео, отставив в сторону бутылку с водкой. – Это действительно скала, описанная там… Похожая на голову негра…

– Верно! – ответил я.

– Значит, – продолжал он, – все это правда!

– Из этого ровно ничего не следует! – возразил я. – Мы знали, что такая скала существует, отец твой видел ее. Но это ровно ничего не доказывает!

Лео снисходительно улыбнулся.

– Ты – Фома неверующий, дядя Горас! – сказал он. – Поживем – увидим!

– Конечно, – ответил я, – ну, а сейчас мы находимся у самого устья реки. Возьми весло, Джон, мы поищем местечко, где можно пристать к берегу!

Устье реки, в которое мы вошли, было нешироким, хотя из-за густого тумана, окутавшего берега, мы не могли хорошо разглядеть окрестности. Через 20 минут с большим трудом и с помощью попутного ветра мы пристали к берегу.

Туман рассеялся, солнце пекло, и на болотистых берегах лежали крокодилы, похожие на огромные чурбаны. В миле от нас тянулась полоса твердой земли, и через четверть часа мы очутились там, прикрепили лодку к дереву и сошли на берег. Затем мы разделись, помылись и повесили наше платье сушиться на солнце.

Устроившись под громадными деревьями, мы позавтракали мясом, которое захватили с собой в большом количестве, радуясь, что успели заблаговременно перенести до начала бури в лодку всю провизию и все имущество.

Пока мы завтракали, наша одежда успела высохнуть, и мы поспешили одеться. Осмотревшись вокруг, мы заметили, что находимся на узкой полосе земли, окаймленной с одной стороны рекой, а с другой – бесконечными унылыми болотами, уходившими вдаль.

– Здесь, наверное, была гавань! – сказал Лео.

– Чепуха! – возразил я. – Кто будет строить гавань посреди ужаснейших болот в необитаемой стране?

– Может, здесь не было болот, и страна была обитаема! – сухо возразил Лео. – Посмотри, – указал он на место, где вчерашний ураган вырвал с корнями огромную магнолию. – Разве не человеческая работа – этот камень?

– Глупости! – ответил я.

Мы подошли к поваленному дереву.

– Ну, что? – спросил он.

Я только свистнул. Передо мной лежал огромный камень, несомненно разбитый на небольшие глыбы, крепко склеенные цементом. Но это еще не все. Я дотронулся рукой до разрыхленной земли и увидел огромное каменное кольцо около фута в диаметре и около трех дюймов толщиной. Это открытие поразило меня.

– Разве это не похоже на гавань, где стояли корабли? – спросил Лео.

Я хотел возразить, но слова застряли у меня в горле.

– В давно прошедшие века здесь швартовались корабли, и это кольцо – безусловно, остаток когда-то существовавшей большой гавани. Вероятно, и сам город похоронен в болотах. Наша история, похоже, правда! – сказал неугомонный Лео.

– Африка, – ответил я, – конечно, полна реликвий давно умерших и забытых народов. Никто не знает, когда началась цивилизация Египта. Были вавилоняне, финикияне, не говоря уже об иудеях. Вспомни персидские могилы, которые консул показывал нам в Кильва [4]4
  Около Кильва, на восточном берегу Африки, существует утес, на вершине которого находятся могилы персов. Ниже могил есть развалины городов, которые существовали много столетий тому назад.


[Закрыть]!

– Хорошо, – заметил Лео, – но раньше ты говорил совсем другое…

В это время мы дошли до края необозримого болота и посмотрели вдаль. Целые стаи птиц летали над ним. Ядовитые испарения поднимались с поверхности.

– Мне ясно одно, – сказал я своим спутникам, – во-первых, мы не можем пройти через эту топь, а, во-вторых, если мы останемся здесь, то непременно умрем от лихорадки!

– Да, это верно! – подтвердил Джон.

– Тогда перед нами два пути: или в нашей лодке попытаться добраться до какой-нибудь гавани и пересесть на корабль, что, конечно, рискованно, или же поднять паруса и плыть дальше по реке! Я не знаю, что решите вы, но я бы поплыл по реке!

Джон закатил глаза и заворчал, араб пробормотал «Аллах» и тоже заворчал. Что касается меня, я мягко заметил: так как мы все равно находимся между дьявольским болотом и морем, то, в сущности, все равно, куда идти. На самом деле колоссальная голова негра и каменное кольцо возбудили мое любопытство, которого я втайне стыдился. Осмотрев и насколько возможно подправив лодку, мы зарядили винтовки и поплыли. К счастью, ветер дул с океана, и мы могли поднять паруса. Мы подметили, что в этой широте ветер на рассвете всегда дует с океана, к берегу, а на закате солнца – от берега в океан. Воспользовавшись этим благоприятным ветром, мы отлично плыли по реке три или четыре часа.

Около полудня было уже очень жарко. Ужасное зловоние болот заставило нас проглотить предохранительную дозу хинина. Вскоре ветер совсем утих, и мы с удовольствием выбрались из лодки под тень деревьев, которые росли у реки, и легли там, ожидая захода солнца, а с ним конца нашим мучениям от жары. Когда мы готовились снова забраться в лодку, я оглянулся. Солнце садилось. Вправо и влево от нас лениво струилась река, кончавшаяся лагуной, на поверхности которой последние лучи солнца боролись с тенями ночи. Затем огромное красное светило исчезло за туманным горизонтом, небо рдело кровавым отблеском. Если я проживу еще 100 лет, то и тогда не забуду этой печальной и волшебной картины, так глубоко она запечатлелась в моей памяти.

Стемнело. Проплыв некоторое время, мы бросили якорь, поскольку не смели выйти на берег, не зная, найдем ли удобное место для ночлега. Да и ядовитые испарения болота не так убийственно действовали на воде. Мы зажгли пороховую лампу, поужинали и хотели лечь спать. Но спать не пришлось. Привлеченные светом или необычным запахом белых людей, целые массы огромных москитов накинулись на нас. Тучами летали они, немилосердно кусая и жаля нас, доводя до бешенства. Только табак немного разгонял их. В конце концов, мы закутались в одеяла с головой и сидели неподвижно, ругая и проклиная насекомых. Вдруг, нарушив тишину, словно гром, раздался дикий рев льва. И совсем недалеко от нас.

– Ай, ай! – произнес Лео, высовывая голову из одеяла. – Не хотите ли выйти на берег, дядя? Проклятие! Москит укусил меня за нос! – и голова исчезла в одеяле.

Вскоре взошла луна и, несмотря на рычание льва, мы задремали… Не знаю, что заставило меня высунуть голову из одеяла, и я услыхал испуганный шепот Джона.

– О, звезды небесные! Взгляните-ка туда!

Мы взглянули в указанном направлении и при лунном свете увидели около берега светящиеся точки и два темных силуэта.

– Что это такое? – спросил я.

– Это проклятые львы, сэр! – отвечал Джон испуганно. – Они плывут сюда, чтобы съесть нас!

Несомненно, это были львы. Я видел их яростно сверкающие глаза. Лео взялся за винтовку, я посоветовал ему подождать, пока они подойдут ближе.

В пятидесяти шагах от нас на берегу показалась львица и яростно заревела. В этот момент Лео выстрелил. Пуля попала ей в лоб и прошла через затылок. Львица упала замертво.

Позади нее находился лев. Он двинулся по направлению к нам и уже опустил свои передние лапы в воду, как вдруг произошло что-то странное: лев испустил страшный рев и отпрыгнул, таща за собой нечто темное.

– Аллах! – завопил Магомет. – Смотрите! Крокодил схватил его за лапу!

Мы увидели длинную морду крокодила, его пасть и туловище. Перед нами разворачивалась страшная картина – лев пытался вытащить крокодила на берег и страшно рычал, а крокодил впился зубами в его заднюю лапу. Тогда лев с диким рычанием повернулся и ударил крокодила лапой по голове. Пресмыкающееся медленно двинулось вперед, и лев схватил его за горло. Оба катались по берегу в отвратительной борьбе. Трудно было уследить за их движениями, но скоро мы заметили, что крокодил, весь покрытый кровью, держит в своих железных челюстях туловище льва, крепко сжимая его. Поверженный зверь бился и ревел в агонии, бешено ударяя лапой по голове врага, и успел ранить нежное горло крокодила. Вскоре голова льва упала на крокодила, и он с ужасающим ревом издох. Крокодил медленно пополз, таща за собой перекушенный пополам труп зверя. Все было кончено. Ужасное, потрясающее зрелище. Придя в себя, мы оставили Магомета сторожить, а сами провели остаток ночи относительно спокойно, насколько позволили москиты.

Глава VI
В плену

Проснулись мы с рассветом и начали готовиться к дальнейшему путешествию. И вот рассвело настолько, что можно было рассмотреть лица моих спутников. Я готов был расхохотаться: полное, добродушное лицо Джона страшно распухло от укусов москитов, да и Лео был не в лучшем состоянии. Меньше всех досталось мне, – вероятно, грубость кожи, покрытой волосами, спасла меня, тем более, что со времени отъезда из Англии я отпустил бороду и предоставил ей полную свободу. Магомета москиты вовсе не пожелали трогать, вероятно, почуяв запах правоверного. Как часто за эту неделю мы мечтали пахнуть так, как наш араб! Пока мы рассматривали друг друга и смеялись, насколько нам позволяли распухшие губы, стало совсем светло, и утренний ветер разогнал туман, ползущий с болот. Мы подняли парус, и, внимательно рассмотрев убитых львов и крокодила, поплыли по направлению к лагуне, по течению реки. В полдень, когда ветерок затих, нам посчастливилось найти удобное место, где мы расположились лагерем и развели огонь.

Мы зажарили, хотя не очень аппетитно, но вполне удовлетворительно, дикую утку. Остатки мяса мы нарезали полосами и развесили на солнце.

В этом гостеприимном уголке мы оставались до следующего утра и провели ночь без особых тревог, если не считать москитов. Следующие два дня прошли так же, без приключений. Нам удалось подстрелить какую-то необыкновенную дичь и найти несколько разновидностей водяной лилии замечательной красоты.

На пятый день нашего путешествия ветер стих в 11 часов утра, и мы вынуждены были остановиться, выбрав для привала несколько деревьев на берегу, под которыми и расположились. Погуляв по берегу, мы убили еще несколько водоплавающих птиц. Не успели мы пройти и 50 ярдов, как поняли, что дальше плыть по реке невозможно, так как впереди почти на 200 ярдов тянулась отмель.

Повернув назад, мы долго шли по берегу и скоро пришли к заключению, что это вовсе не река, а прорытый в древности канал вроде того, что находится около Момбаза, на берегу Занзибара. Берега его подмывала вода, а поверхность покрыли заросли. Было очевидно, что если нельзя продвигаться по реке, то можно плыть по каналу или вернуться в море. Оставаться здесь было невозможно, чтобы не изжариться на солнце, не быть съеденными москитами или не умереть от болотной лихорадки.

– Что ж, попытаемся! – сказал я, и все остальные согласились со мной: Лео – с великим удовольствием, Джон – с почтительным негодованием, а Магомет – взывая к Пророку и проклиная всех неверных.

Как только солнце село, мы отправились в путь. Около двух часов мы – Магомет, Джон и я – усердно работали, тогда как Лео сидел на носу лодки и мечом Магомета отталкивал обломки дерева и всякий хлам, плававший в воде. Когда стемнело, мы остановились отдохнуть и доставить удовольствие москитам, но около полуночи снова поплыли, пользуясь свежестью. На рассвете, отдохнув три часа, мы отправились в путь и работали до 10 часов, когда вдруг разразилась буря, сопровождавшаяся страшным ливнем, и мы провели около шести часов буквально под водой.

Думаю, что нет надобности описывать подробности нашего путешествия в течение нескольких дней, ужасных по своей монотонности, из-за тяжелой работы, жары и москитов. Мы находились в поясе безграничных болот, и то обстоятельство, что избежали лихорадки и смерти, я приписываю только обязательным дозам хинина и очистительного, которые мы глотали, и непрестанной физической работе. На третий день нашего пути по каналу мы заметили сквозь испарения болот вдали круглый холм.

Мы чувствовали себя настолько истощенными, что готовы были лечь и умереть в этом ужасном месте. Я бросился на дно лодки, чтобы уснуть и хоть немного отдохнуть от страшного переутомления, горько проклиная свою глупость, которая побудила меня принять участие в этом сумасшедшем предприятии. Помню, я впал в забытье. Мне грезилось, что наша лодка наполняется водой, что мы умираем, и вода смывает наши останки – тогда наступит конец всему. Мне послышалось журчание воды около нас, и я увидел скелет араба, который вдруг выпрямился и, сверкая на меня своими пустыми глазницами, скрежеща челюстями, начал проклинать меня, христианскую собаку, за то, что я потревожил последний сон правоверного.

Я открыл глаза, содрогаясь от ужасного сна, и вдруг увидел два глаза, смотрящие на меня в темноте. Вскочив на ноги, я закричал от ужаса, все мои спутники вскочили одновременно, перепуганные, сонные.

Затем я почувствовал прикосновение холодной стали к моему горлу.

Позади сверкнули еще два копья.

– Тише! – произнес чей-то голос по-арабски. – Кто вы такие и как пришли сюда? Говори или умрешь! – и снова сталь прикоснулась к моему горлу.

– Мы – путешественники! – ответил я по-арабски, и, очевидно, был понят, потому что человек, держащий меня, повернул голову и, обратившись к какой-то высокой фигуре, державшейся в стороне, спросил:

– Отец, нужно ли убить их?

– Какой цвет кожи у этих людей? – спросил глубокий голос.

– Белый!

– Не убивай! – был ответ. – «Та, которой все повинуется» прислала меня сказать: придут белые люди. А когда придут, не убивай их! Веди их в дом «Той, которой все повинуется»!

– Пойдем! – сказал мне человек, таща меня из лодки.

Такая же участь постигла и моих спутников.

На берегу стояло человек пятьдесят. Я заметил, что они вооружены огромными копьями, очень рослые, крепко сложены и обнажены, если не считать одеждой шкуру леопарда, повязанную около пояса.

Лео и Джон очутились около меня.

– Что случилось? – спросил Лео, протирая глаза.

– О, сэр, с нами случилось что-то странное! – воскликнул Джон.

В эту минуту к нам подбежал Магомет, которого преследовал человек с поднятым копьем. – Аллах! Аллах! – вопил Магомет. – Защитите меня! Защитите!

– Отец, тут есть один черный человек! Что сделать с ним?

– «Она» ничего не сказала. Не убивай его, иди сюда, сын мой!

Человек подошел, высокая фигура склонилась над ним и прошептала что-то.

– Да, да! – ответил тот и ужасно захохотал. – Там трое белых людей?

– Да, трое, отец!

– Тогда несите их и захватите с собой все, что нужно!

Едва он успел произнести эти слова, как к ним подошли какие-то люди, держа на своих плечах крытые паланкины. Каждый паланкин несли четыре носильщика и было двое запасных.

– Хорошо, – сказал Лео, – очень хорошо, что о нас теперь заботятся другие!

Делать было нечего, я влез на носилки и устроился там очень комфортабельно. Вероятно, носилки были сделаны из волокон травы, которая гнулась и натягивалась при каждом движении тела, поддерживая на должной высоте голову и шею.

Едва я успел расположиться на носилках, как носильщики двинулись ровным и быстрым шагом. Около получаса я лежал спокойно, размышляя о нашем путешествии и о том, как изумились бы мои почтенные друзья в Кембридже, если бы я чудесным образом очутился среди них за обеденным столом! Я лежал и думал, чем все это кончится, пока не заснул.

Думаю, что я проспал семь или восемь часов, впервые отдохнув как следует с той ночи, когда затонул наш корабль. Проснулся я, когда солнце стояло высоко в небе. Мы мирно продвигались вперед, делая мили четыре в час.

Выглянув из-за плотных занавесок, я заметил, что мы миновали болота и теперь шли по зеленой местности, приближаясь к куполообразному холму. Я не знал, тот ли это был холм, который мы видели издали. Потом я взглянул на своих носильщиков. Это были превосходно сложенные, около шести футов ростом люди с желтоватым цветом кожи, очень похожие на сомалийцев Восточной Африки, за исключением волос, которые вились локонами по их плечам. Черты лица у них были правильные, даже красивые, орлиный нос, белые, великолепные зубы. Но… я никогда не видел таких злых физиономий. Холодная жестокость запечатлелась на них.

Была еще одна странная черта, которую я подметил у дикарей: они, казалось, вовсе не умеют улыбаться. Иногда они запевали монотонную песню, остальное время молчали, и ни разу улыбка не озарила их мрачных и угрюмых лиц. К какой расе принадлежит этот народ? Они говорили на арабском языке, но не были арабами. Не могу сказать почему, но вид их внушал мне какое-то болезненное ощущение страха. В это время рядом со мной я увидел другие носилки. Там сидел, – занавески были подняты, – старик в белой одежде, очевидно, из грубого холста: именно он был той самой высокой, мрачной фигурой, которую называли Отцом. На вид он был очень стар; у него была длинная, белая, как снег, борода, концы которой висели по бокам носилок, крючковатый нос и холодные и острые, как у змеи, глаза. Но все же на лице его отражались глубокая мудрость и ирония.

– Ты проснулся, чужеземец? – спросил он низким и глухим голосом.

– Да, отец мой! – ответил я любезно.

Старик погладил свою прекрасную белую бороду и улыбнулся.

– Из какой бы страны ты не пришел к нам, – произнес он, – но там знают наш язык и учат детей вежливости, мой чужеземный сын! Скажи мне, зачем ты и те, что с тобой, пришли к нам, куда не ступала нога чужеземца? Или вам надоело жить?

– Мы пришли искать неизведанное! – ответил я смело. – Нам надоело старое. Мы пришли с моря узнать неведомое, ведь мы происходим от храброго народа, который не боится смерти, мой уважаемый отец! Но мы прежде, чем умереть, хотели бы узнать кое-что!

Старик издал какое-то непонятное восклицание.

– Пожалуй, это правда, если ты не лжешь, мой сын. Во всяком случае, скажу, что «Та, которой повинуется все» исполнит твои желания надлежащим образом!

– Кто это – «Та, которой повинуется все»? – спросил я с любопытством.

Старик взглянул на носильщиков и улыбнулся.

От этой улыбки вся кровь прилила к моему лицу.

– Ты скоро узнаешь это, мой сын, – произнес он, – если «Она» захочет увидеть тебя во плоти!

– Во плоти? – переспросил я. – Что хочет сказать этим мой отец?

Старик молчал и снова улыбнулся своей ужасной улыбкой.

– Отец, скажи, как называется твой народ?

– Народ наш называется амахаггер, или народ утесов!

– Я могу спросить, как твое имя, отец мой?

– Мое имя – Биллали!

– Куда же мы идем?

– Скоро узнаешь!

Старик сделал знак носильщикам, и они побежали, пока не догнали носилок, в которых сидел Джон, закинув ногу за ногу. Затем носильщики Джона быстро догнали носилки Лео.

Убаюканный ровным покачиванием носилок, я снова заснул, так как чувствовал себя смертельно усталым. Проснувшись же, я увидел, что мы идем по каменистой тропинке, вдоль которой растут прекрасные деревья и цветущие кусты. Тропинка вдруг повернула в сторону, и нашим глазам открылся живописный вид. Перед нами возвышалась земляная насыпь в виде римского амфитеатра. Бока ее были скалистые, заросшие кустарником, а центр представлял собой зеленеющий луг с великолепными деревьями и растениями, омываемый журчащими ручьями. На лугу паслись стада рогатого скота, хотя я не заметил между ними баранов. Я не мог даже представить себе, что это за место. Особенно меня поразило то обстоятельство, что, несмотря на пасущиеся стада, я не видел нигде даже признака человеческого жилья. Где же они живут? Вскоре мое любопытство было удовлетворено: носилки повернули влево и остановились. Видя, что Биллали вылез из них, я последовал его примеру, так же поступили Лео и Джон.

Первое, что мне бросилось в глаза, это несчастный араб Магомет, лежащий на земле. Для него не было приготовлено носилок, он вынужден был бежать все расстояние и был теперь в изнеможении. Оглянувшись, мы увидели, что находимся на площадке, у входа в большую пещеру, где было свалено в кучу все наше имущество, даже весла и парус лодки. Около входа стояли люди, все – высокого роста, красивые, хотя с различным цветом кожи – черные, как Магомет, или желтые, как китайцы. Все были обнажены и в руках держали копья.

Между ними стояли и женщины, удивительно красивые, с большими темными глазами и вьющимися волосами. Вместо шкур одеты они были в короткие юбки из красной кожи. Некоторые – в одежды из желтоватого холста. Как мы узнали потом, это означало различие в их общественном положении. В общем, наружность женщин не была так свирепа, как у мужчин, многие даже улыбались.

Как только мы сошли с носилок, дикари столпились вокруг, с любопытством рассматривая нас. Высокая, атлетическая фигура Лео, его классически красивое лицо, очевидно, привлекли всеобщее внимание, а когда он вежливо снял шляпу и показал свои золотистые кудри, ропот восхищения пробежал в толпе. Затем произошло нечто удивительное. Самая хорошенькая из молодых женщин, одетая во что-то, похожее на платье, с пышными коричневыми волосами, оглядев Лео с ног до головы, свободно подошла к нему, обняла его руками за шею и поцеловала прямо в губы.

Я остолбенел, ожидая, что Лео оттолкнет ее, в то время, как Джон громко заметил: «Вот шлюха!»

Но Лео хоть и удивился, но понял, что мы находимся в стране, которая следует обычаям древних христиан. Он наклонился и возвратил ей поцелуй.

Я задыхался, ожидая чего-нибудь необычайного, но, к моему удивлению, хотя многие из молодых женщин и выказывали некоторое раздражение, старухи и мужчины только усмехались. Когда мы освоились с обычаями народа, тайна разъяснилась. Женщины народа амахаггер равноправны с мужчинами. Происхождение рода считается по материнской линии, и люди гордятся длинным родом женских предков, как гордимся мы нашими предками в Европе. В каждом племени имеется почетный представитель, которого называют Хозяин или Отец. Биллали был Отцом своего племени, состоящего из семи тысяч человек.

Когда женщина народа амахаггер желает избрать себе мужа, она должна подойти к нему и публично обнять его так, как это сделала красивая и быстрая молодая леди Устана, поцеловавшая Лео.

Если он вернул ей поцелуй, это значило, что он согласен взять ее в жены. Связь продолжается до тех пор, пока не наскучит одному из молодых людей. Я должен прибавить, что разрыв и смена супругов случается далеко не так часто, как можно было бы ожидать. Редко происходят и ссоры между мужчинами, когда их жены находят себе новых мужей.