Текст книги "Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада"

Автор книги: Генри Райдер Хаггард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 60 страниц)

Глава V
Третье испытание. Могущество Аэши

Прошел час, два. Лео начал терять терпение.

– Отчего Аэша не идет? – говорил он. – Я хочу ее видеть. Я не могу без нее. Меня что-то влечет туда.

И, узнав от Ороса, что она еще в храме, пошел к ней. Я поколебался, идти ли мне с ним, но побоялся, что он не найдет дороги, и пошел. Мы подошли к храму, стали далеко у двери, и нас не было видно, но мы видели все. Аэша по-прежнему сидела на троне, но… О! Как страшна была она в своем величии! Синеватое пламя освещало гордое, нечеловеческое лицо. Она была властна, глаза ее горели, как драгоценные камни. Точно Царица Смерти принимала поклонение теней. Вот перед нею становится на колени чья-то темная фигура, за нею вторая, там третья, еще, еще и еще. Все они кланяются, а она отвечает, наклоняя голову и скипетр. Звенят колокольчики систрума. Губы Аэши что-то шепчут, но мы не слышим слов. Это духи поклоняются ей.

Схватившись за руки, мы с Лео отступили к двери, она поддалась, и теми же галереями и переходами мы вернулись к себе.

– Кто она? – спросил Лео. – Ангел?

– Да, что-то в этом роде, – отвечал я, думая про себя, что ангелы бывают разные.

– А что делали там эти тени? – спросил он.

– Должно быть, приветствовали ее с превращением. Но может быть, то были не тени, а переодетые жрецы.

Лео только пожал плечами.

Между тем пришел Орос и сказал, что Гезея ждет нас в своих покоях. Мы застали Аэшу несколько утомленной. Панава сняла с нее царскую мантию. Аэша протянула Лео руку и не без страха заглянула ему в глаза.

Она села за стол и пригласила нас занять места напротив. Ужинали мы просто: яйца и холодную дичь, она – молоко, хлеб и ягоды.

Лео сбросил с себя пурпурную мантию и отложил в сторону скипетр. Аэша улыбнулась, заметив, как мало он чтит священные символы.

– Очень мало, – сказал Лео. – Заключим договор, Аэша: я не понимаю твоей религии, я знаю только свою и даже ради тебя не приму участия в том, что считаю идолопоклонством.

– Твоя воля – моя воля, – мягко сказала Аэша. – Трудно будет объяснять твое отсутствие во время церемоний в храме; но ты вправе держаться своей веры, которая в то же время и моя. Ведь все великие религии в сущности одинаковы. Чему учила религия египтян, которая теперь перешла к нам? Что одна великая, добрая Сила управляет Вселенной, что добрые унаследуют вечную жизнь, злые же – вечную смерть, что людей будут судить сообразно их делам и поступкам, что настоящая жизнь не здесь, а за гробом, там, где не будет больше печали. Ведь и ты веришь всему этому?

– Да, Аэша; но ведь твоя богиня – Гезея или Изида. Мы слышали, ты ей молилась. Кто она?

– Это не божество, а Душа Природы, дух, скрытый во всем живом, всемирное Материнство; в нем скрыты тайны земной жизни и знания.

– Зачем же она преследует своих почитателей, наказывая их смертью, как преследовала тебя?

– Разве твоя религия, – продолжала Аэша, облокотившись на стал, – не говорит тоже о добрых и злых божествах? Разве не слышал ты, Лео, что слабые духом люди иногда продают за земные блага свою душу злому началу, за что потом расплачиваются ужасными страданиями? Что бы ты сказал, если бы на свете была такая женщина, которая, желая красоты, жизни, знания и любви…

– Продала душу свою злому духу Сету? Уж не хочешь ли ты сказать, Аэша, что эта женщина ты? – с ужасом воскликнул Лео.

– А если бы и так? – спросила она, тоже вставая.

– Если так, если так, – хрипло сказал он, – я думаю, нам было бы лучше не встречаться!

– Ах! – с болью простонала она, точно ей повернули нож в сердце.

– Не хочешь ли ты вернуться к Афине? Но нет, ты уже не можешь уйти от меня. Мне дана власть над всеми, кого я поразила. Впрочем, ты не помнишь прошлого. Но нет, ты мне не нужен мертвый, я хочу тебя живого. Взгляни, как я хороша, – она наклонилась к нему своим стройным станом, глаза ее влекли к себе, – что же ты не уходишь? Ты, кажется, не думаешь бежать, а приближаешься ко мне? Однако не хочу обольщать тебя. Ступай, если хочешь, Лео. Иди, мой возлюбленный, оставь меня одну с моими грешными мыслями. Афина приютит тебя до весны, а там ты перейдешь горы и вернешься к обычным радостям земной жизни. Вот я закроюсь покрывалом, чтобы не соблазнять тебя.

Она закутала голову покрывалом и вдруг спросила:

– Зачем вы с Холли вернулись в храм, хотя я просила оставить меня одну?

– Мы искали тебя.

– И увидали больше, чем хотели? Что же, я допустила вас и оберегла вас от смерти, которою поплатились бы за такую дерзость другие.

– Что это за существа поклонялись тебе в храме? – строго спросил Лео.

– Я царствовала и правила во многих странах, Лео; может быть, это мои бывшие слуги пришли приветствовать меня. Возможно также, что эти тени были такою же игрою твоего воображения, как образы, которые я вызывала в огне, желая испытать твою силу и постоянство. Знай же, Лео Винцей: все, что мы видим – обман зрения. Ни прошлого, ни будущего нет, есть только вечность. Я, Аэша – лишь призрак, который представляется тебе то безобразным, то прекрасным. Когда ты улыбаешься, я переливаюсь тысячами цветов, когда ты грустен, я становлюсь мрачна. Вспомни отвратительное, морщинистое существо там на скале: это – я, беги от меня. Прекрасная, но со злою душою – это я же: если хочешь, бери меня такою. Теперь ты знаешь истину, Лео. Откажись от меня навсегда – ты спасешься. Или прижми, о, крепко прижми меня к сердцу, и за мою любовь, за мои поцелуи возьми на себя мой грех. Молчи, Холли, пусть он сам решит.

Я думал, что Лео направится к двери, но он просто прошелся по комнате и, несмотря на внутреннее волнение, спокойно сказал:

– Я не оставил тебя, Аэша, когда увидел тебя старой. Теперь ты мне открыла тайну своей души, Я узнал, что ты царица каких-то духов, добрых или злых, и я не оставлю тебя. Пусть грех твой будет моим. Я уже чувствую его гнет на душе и знаю, что меня ждет кара, но все равно, я приму ее за тебя и буду счастлив.

Аэша открыла лицо. Она не вдруг пришла в себя от удивления, потом с плачем упала к его ногам. Лео поднял ее и посадил в кресло.

– Ты не знаешь, что ты сделал, – сказала наконец Аэша. – Путь все, что видел ты на Горе и в храме – лишь ночные видения, а рассказ о гневе богини – пустая басня. Верно, однако, что я согрешила ради тебя и ужасною ценою купила красоту, чтобы удержать тебя. Расплата ужасна. Но ты меня спас. Тебя не остановили ни безлюдные песчаные степи, ни ледники, ни горный поток. Преодолев все препятствия, ты выдержал твердо три испытания. Тебя не привлекли чары Афины, ты не отвернулся от меня, увидев меня безобразной, наконец, не отверг меня сегодня, узнав преступность моей души. Два первые были испытания плоти, третье – испытание духа. Вчера твоя верная любовь возвратила мне телесную красоту, сегодня ты освободил мою душу из страшных оков Судьбы. Я обязана тебе своим освобождением, хотя тебе, может быть, придется страдать…

– Ну и буду страдать, – сказал Лео спокойно, – если только мне удалось освободить тебя, то жил я и умру не напрасно. Однако скажи, Аэша, как это ты изменялась там, на утесе?

– Я исчезла в огне и в огне явилась. Может быть, пламя поглотит когда-нибудь нас обоих. Впрочем, возможно, что я все та же, и тебе только показалось, будто я изменилась. Не спрашивай больше.

– Позволь еще один вопрос, Аэша. Сегодня было наше обручение, когда же будешь ты моей женой?

– Ах, не теперь, не теперь! – дрожащим голосом торопливо сказала она. – Подожди несколько месяцев, год, будь пока другом.

– Отчего? – разочарованно спросил Лео. – Я так долго ждал, Аэша. Я старею, жизнь коротка, возможно близок ее конец.

– К чему такое предчувствие! – сердито топнула ножкой Аэша. – Но ты прав, ты не застрахован от жала времени и всякого рода несчастий. О! Это было бы ужасно, если бы ты опять умер и оставил меня.

– Дай мне свое бессмертие, Аэша!

– Я охотно поменялась бы с тобою. О жалкие смертные! Вы завидуете нашему бессмертию! Жизнь на земле – это ад, уходя из него, душа возвращается к миру. Жить вечно на земле, видеть, как умирают наши близкие, не имея надежды последовать за ними, видеть, как они возрождаются, но не узнают нас и снова терять их – ужасно. Неужели, Лео, ты хотел бы такой жизни?

– Если мы будем делить ее вместе!.. Бессмертие тяжело в одиночестве. Живя вдвоем, все эти скорби мы превратим в радости.

– Хорошо, – сказала Аэша, – когда придет весна и растает снег, мы пойдем с тобою в Ливию. Там ты выкупаешься в Источнике жизни. Потом я стану твоей женой.

Лео стал уговаривать ее сначала обвенчаться и путешествовать после свадьбы, но она сказала: «Нет, и нет, и нет», как бы боясь, что сама не устоит перед его просьбами, стала прощаться с нами.

– Почему она откладывает свадьбу? – спросил Лео, когда мы вернулись к себе.

– Она боится, – отвечал я.

Наблюдая Аэшу в последующие недели, я убедился, что женщина она или дух, но не было на свете существа несчастнее. Ее постоянно преследовал страх за будущее, предвидеть которое, несмотря на свое бессмертие, она не могла. Опасалась она и Афины. Соперница побеждена, но Аэша боялась, что рано или поздно роли переменятся.

Что касается Лео, то быть постоянно в обществе Аэши и не сметь даже поцеловать ее, сознавать, что так должно продолжаться еще года два – было для него тяжело. Он похудел, потерял сон и аппетит. Он умолял Аэшу переменить свое решение и стать его женой, но она оставалась непоколебима.

Все другие желания Лео, кроме этого, исполнялись. Его не заставляли участвовать в религиозных церемониях, хотя, следует заметить, культ Гезеи сам по себе чист и невинен. Это было древнее поклонение египтян Озирису и Изиде, смешанное со среднеазиатским учением о переселении и перевоплощении душ и о возможности чистотой жизни и мыслей приблизиться к божеству.

Жрецы служили Гезее, как представительнице Божества, в остальном же жили тихо, творили добрые дела, имели больницы, а в зимние холода нередко кормили горцев. Втайне они, правда, вздыхали о потерянной власти над Калуном.

Видя, что привычному к движению на воздухе Лео вредно оставаться все время в комнате, Аэша стала настаивать, чтобы он шел охотиться на горных коз и каменных козлов. Лео стал охотиться в обществе и как бы под охраной некоторых вождей горных племен. Недавно зажившая рука не позволяла мне резких движений, и я редко сопровождал Лео, чаще оставаясь дома.

Однажды мы сидели с Аэшей в саду. Она задумчиво глядела куда-то вперед, на снежные вершины гор. Вдруг она заволновалась и указала куда-то вдаль. Но я ничего не видел, кроме снега.

– Неужели ты не видишь, что Лео в опасности? – воскликнула она. – Впрочем, я забыла, что ты не можешь видеть. Смотри теперь! – и она положила руку мне на лоб. Мне показалось, что от этой руки струится электрический ток, и я увидел как бы в воздухе перед собою Лео, борющегося с огромным леопардом. Другие охотники толпились вокруг и выбирали минуту, чтобы убить леопарда, не ранив Лео. Наконец Лео удалось нанести животному смертельный удар, и оно упало, окрасив снег своею кровью. Лео встал, смеясь и показывая свое разорванное платье, а один из спутников тотчас подошел и начал перевязывать ему раны. Видение быстро исчезло. Аэша тяжело упала мне на плечо и заплакала, как обыкновенная женщина.

– Одна опасность миновала, – всхлипывала она, – но сколько их впереди!.. Долго ли сможет переносить это мучение мое бедное сердце! Вот так, Холли, страдаю я уже много лет.

Потом она разразилась угрозами против вождя и других охотников и послала навстречу Лео носилки. Но он вернулся через четыре часа пешком, на носилках несли шкуру леопарда и убитую дичь. Аэша бросилась к Лео и осыпала его упреками за неосторожность.

– Как ты узнала о случившемся? – удивился он.

– Я видела все.

– Не выходя из храма? Значит, опять волшебством? Мне это надоело! – рассердился Лео. – Неужели же я не могу остаться на минуту один, не под твоим наблюдением!

Между тем, вошел Орос.

– Что тебе надо, Орос? – спросила Аэша жреца.

– Гезея, лазутчики пришли с важной вестью. Жители Калуна пострадали от засухи. Поля дали плохой урожай. Причиной бездождия народ считает двух чужеземцев, которые прошли через их страну к тебе в горы. Ханша тоже страшно разгневана. Она собрала два войска в сорок и в двадцать тысяч человек. Одно из них, под начальством Симбри, уже наступает. Другое она оставила для защиты Калуна.

– Эта женщина потеряла рассудок, если хочет помериться со мною, – засмеялась Аэша. – Орос, оповести вождей, чтобы через три дня были готовы выступать с двадцатитысячным войском. Пусть возьмут с собой припасов на две недели. Я поведу войско сама.

Глава VI
Предсказание Афины. Измена

На следующий день в храме произошло важное событие – освящение войны, на которое мы с Лео не пошли. Вечер Аэша, как всегда, провела с нами за ужином.

– Сегодня я была Оракулом, – сказала она нам. – Ко мне приходили люди из Калуна спрашивать, кто из них будет убит и кто вернется с почестями, а я и сама не знала и старалась отвечать, играя словами, чтобы ответ можно было истолковать и так, и иначе. Я знаю прошлое и настоящее, но будущее для меня – как черная стена, за которую я не могу проникнуть.

Она попробовала также убедить Лео остаться в храме в безопасности, обещая не покидать его, меня же с Оросом послать командовать войсками. Лео был враг всякого кровопролития в душе, но тут он возмутился: сидеть дома, когда меня пошлют на поле битвы, казалось ему кощунством, кроме того, война привлекала его сама по себе, как физическое упражнение.

– Ну, так иди, – сказала Аэша, – но если что случится, ты сам и отвечай. Впрочем, нет, милый, пусть ответ падет на мою голову!

От грусти Аэша внезапно перешла к веселости, смеялась как ребенок, рассказывала нам анекдоты из прошлого, о людях, которых мы совсем не знали или имена которых знали только из истории; с юмором, близким к сатире, говорила она об их любви и ненависти, силе и маленьких слабостях, тщеславии и погоне за призраком земного счастья.

Мало-помалу она перешла на личное и серьезно стала рассказывать о себе, о том, как она искала истину, изучала разные религии и отвергала их все, как проповедовала в Иерусалиме, за что книжники побили ее камнями. Тогда она бежала в Аравию, но и родной народ изгнал ее, как реформаторшу, и она поселилась в Египте при дворе фараона. Там жил известный маг – не то обманщик, не то провидец. Он научил ее своему искусству, но она превзошла его, и он сам стал ей повиноваться. Потом вдруг Аэша сделала скачок в своем рассказе и стала рассказывать о том, что было в Египте, в Кор: Лео, в то время Калликрат, пришел туда с Аменартой, которую Аэша знала еще на родине и ненавидела.

– Была тихая ночь, – рассказывала Аэша. – Мы сидели втроем вот так, как теперь, на твоем месте, Холли, сидела царственная Аменарта. Она была красивая женщина, красивее меня, пока я не выкупалась в источнике Жизни… Что тебе нужно, Орос? Не можешь ли ты хотя бы на час оставить меня в покое?

– Письмо от ханши Афины Гезее, – поклонился жрец.

– Сорви печать и читай, – беззаботно сказала Аэша. – Может быть, она раскаялась в своем безумии и покоряется.

Орос начал:

«Гезее в храм на Горе, известной на земле под именем Аэши, в подземном же мире называемой Упавшая звезда…

Приветствую тебя, Аэша. Ты очень стара и много знаний унаследовала от прошлых столетий. Украсив себя ими, ты ослепляешь людей. Недостает тебе одного: дара предвидения. Знай же, Аэша, что я и мой дядя, великий провидец, прочитали в книге звезд об исходе войны: меня ожидает смерть, – и я этому рада, тебя – копье, брошенное твоею же рукою. Страна же Калун будет разорена и потоплена тобою в крови. Ханша Калуна Афина».

Аэша слушала, не дрогнув.

– Скажи посланному, – гордо сказала она Оросу, – что отвечу, встретившись лицом к лицу с Афиной во дворце Калуна. Ступай, жрец, и не тревожь меня более.

Орос ушел. Обращаясь к нам, Аэша продолжала:

– Афина предрекает зло, как когда-то предсказала его Аменарта. Афина – та же Аменарта. Пусть же падет на меня копье, я не страшусь, ибо знаю, что в конце-концов восторжествую. Может быть, цель ханши – устрашить меня ложью. Но если и правда то, что она прочитала, – ничто не может разрушить связывающих нас с тобою уз. Прощай, Лео! Отдохни. Завтра рано утром мы должны выехать.

Утром мы вышли во главе диких горных племен. Впереди двигались разведчики, затем конница, за нею пехота. Аэша ехала на красивой белой лошади, Лео – на гнедом коне покойного хана. Я тоже ехал верхом. Нас окружала гвардия телохранителей. Нам было легко и весело. При свете солнца исчезли злые предчувствия, которые угнетали нас в мрачных пещерах. Бряцание оружия и мерный стук шагающего войска щекотали нервы и поднимали настроение.

Разведчики добыли «языка» из подданных ханши. Пленник сказал, что Афина не собирается наступать, а будет ждать армию Аэши в долине, дав ей переправится вброд через реку. Как видно, Афина обладала военным талантом и рассуждала правильно. Вечером мы спустились со склона горы в долину, где расположились лагерем. Это было недалеко от Долины смерти. Для Аэши разбили палатку, мы же с Лео расположились у костра под открытым небом. Аэша очень сердилась, что для нас тоже не принесли палатку, но Лео обиделся на такую излишнюю заботливость, и она замолчала. Мы с Лео ужинали, она же сидела с нами, но не ела, потому что не хотела снять покрывало и показать народу свое лицо. Она нервничала. На нее напал безотчетный страх. Наконец она сказала, что попробует заснуть, чтобы дать отдохнуть душе. Ее последние слова были:

– Спите и вы, спите сладко, но не удивляйтесь, если я ночью позову вас обоих к себе: может быть, во сне ко мне придут новые мысли, и я захочу переговорить с вами раньше, чем мы утром выйдем в поход.

Мы расстались, и сердце не подсказало нам, как и где мы опять встретимся все трое.

Мы утомились и, зная, что нас оберегает целое войско, спокойно уснули у костра. Я проснулся, услышав, как перекликались часовые. Кто-то, отвечая условным паролем, подходил к нам. Наконец над нами склонилась фигура жреца. При свете угасающего костра лицо его показалось мне знакомым. Он назвал себя, – я теперь забыл его имя, – и сказал:

– Орос послал меня за вами обоими. Гезея желает вас видеть.

Лео, зевая, проворчал, что было бы лучше, если бы Аэша дала нам поспать до утра, и прибавил:

– Нечего делать, пойдем, Гораций.

– Гезея приказала вам взять с собою оружие и телохранителей, – сказал жрец.

– К чему это? Точно нельзя пройти сто ярдов в самом лагере без охраны? – опять заворчал Лео.

– Гезея вышла из своей палатки в ущелье, где разбросаны кости павших, и обдумывает план наступления, – отвечал жрец.

– Она с ума сошла, – сказал Лео, – одна в полночь расхаживает по ущелью. Но это на нее похоже.

Мысленно я согласился с Лео. Я вспомнил также, что Аэша предупреждала, что, может быть, пришлет за нами ночью. Если бы тут была какая-нибудь западня, нам не приказали бы взять с собой вооруженных людей. Это нас успокоило, мы разбудили своих телохранителей – их было двенадцать, – захватили с собой коня, мечи и пошли.

Мы спускались по крутой тропинке в Долину смерти. Проводник наш, по-видимому, хорошо знал дорогу и шел, как к себе домой. Нас удивляло, что Аэша назначила нам свидание в таком странном месте. Но вот вдали показалась закутанная в белое фигура.

– Это Гезея! – сказал один из наших спутников.

Фигура поманила нас за собою и пошла вперед, пробираясь между скелетов. В дождливое время здесь протекал горный ручей, нанесший своим течением ил. Многие скелеты наполовину засыпал песок. А скелетов тут было больше, чем где бы то ни было. Отовсюду виднелись голые черепа, ребра, длинные берцовые кости. Я подумал, что в старину вдоль потока была, очевидно, дорога, по ней двинулось войско, и в этом месте произошла самая жаркая схватка.

Аэша остановилась. Жрец и наша свита отстали от нас. Лео ушел вперед.

– Зачем ты пришла ночью в такое место? – услышал я его голос.

Вместо ответа она широко взмахнула руками. Послышалось бряцание. Как по сигналу, все скелеты поднялись со своего песчаного ложа. О, ужас! Мертвая армия воскресла. Скелеты размахивали копьями!

Я подумал, что Аэше опять пришла фантазия показать нам свою магическую силу, но все-таки испугался. Самый несуеверный человек не мог бы отделаться от страха, если бы, очутившись ночью на кладбище, увидел вокруг себя встающих из гробов мертвецов в полном вооружении.

– Что это за чертовщина! – сердито воскликнул Лео. Но Аэша не отвечала.

Я услышал возню и увидел, как духи колют копьями наших обезумевших от ужаса и бросивших оружие телохранителей, убивают их одного за другим.

– Схватите его, но не причиняйте ему вреда! – приказала Гезея, указывая на Лео, и я узнал голос Афины. Слишком поздно понял я, что мы попали в западню!

– Измена! – закричал я, но один из скелетов оглушил меня ударом по голове. Я еще видел, как отчаянно сопротивлялся Лео, потом я лишился сознания. Или враги думали, что я умер, или что меня тоже следует пощадить, только меня не убили. Удар по голове был единственным, который я получил. Я лишился чувств и упал на песчаное ложе берега.

Было светло, когда я очнулся. Надо мною склонилось спокойное лицо Ороса. Он влил мне в рот какой-то животворящий, бодрящий напиток. Рядом с ним стояла Аэша.

– Говори, говори скорее! – грозно восклицала она. – Что с ним случилось? Ты жив, где же Лео?

В кратких словах я передал ей случившееся. Выслушав, она пошла на место, где лежали убитые телохранители.

Там, где Лео боролся с напавшими на него, валялся его сломанный меч, доставшийся ему от хана Рассена. Тут же лежали трупы двух убитых им воинов, одетых в черное, с головами, грубо раскрашенными белою известью наподобие черепов. На груди были нарисованы белые ребра, чтобы они напоминали в темноте скелеты.

– На такую хитрость могут поддаться только глупцы, – презрительно заметила Аэша. – Но Лео хорошо сопротивлялся, – прибавила она, – надеюсь, он не ранен. Клянусь, за каждую каплю его крови они заплатят сотней убитых! Однако сегодня предстоит много дел. Скорее на лошадей и вперед!

В долине нас уже ожидало войско. Аэша обратилась с речью к вождям:

– Слуги Гезеи, – сказала она, – мой чужестранный гость, мой нареченный, попал в хитро расставленную засаду и увезен ханшею в качестве заложника. Надо спешить освободить его, пока с ним не случилось ничего дурного. Мы идем на войско Афины и должны перейти реку. Сегодня ночью я хочу быть в Калуне. Что ты говоришь, Орос? Что вторая армия ханши охраняет город? Если будет нужно, я ее уничтожу. Не смотри на меня так удивленно. Итак, конница, за мною! Кто отступит в час сражения, найдет смерть и вечный позор; богатство и почести будут наградою храбрым, Я отдам им цветущую страну Калуна. Вперед!

В ответ раздались восторженные крики. Дикари радовались предстоящей добыче и верили в Оракула, верили Гезее.

Мы пришли к реке, на противоположном берегу которой виднелись полчища Афины.

Аэша легко вскочила на коня, которого подвел ей Орос.

Левое и правое крыло войска уже вошли в реку, и между ними и войском, охранявшим берег, уже началась схватка. В центре перед нами, по пояс в воде, стояли враги с копьями наготове. С гиком понеслись наши всадники им навстречу, но, встреченные свежими силами, с потерями трижды были отброшены.

– Им нужен предводитель! – нетерпеливо воскликнула Аэша и поскакала вперед, подняв безоружные руки. Я последовал за нею.

Стрелы и копья затмили солнце. Вокруг нас падали убитые. Но белая одежда Аэши развевалась впереди. С восторженным криком войско шло за нею, и через пять минут мы были на берегу. Завязалась еще более ожесточенная битва, Но Аэша не отступала ни на шаг, и ее люди шли за нею или умирали. Мы медленно подвигались через ряды неприятеля и, наконец, прорвались. Многие из наших были убиты, многие ранены. В строю осталось тысячи три. Молча мчались мы дальше. Молчала Аэша, молчали ее храбрые воины, только изредка оборачиваясь и указывая кровавыми копьями на багровое небо.

Но вот показались передовые посты неприятеля. Слышался смех ожидавшего нас врага. Шелковые знамена повисли в неподвижном воздухе. Навстречу вышел парламентер. Аэша знаком остановила свое войско.

– Слушай, Гезея, что говорит Афина, – начал он. – Любезный тебе чужеземец в ее дворце. Если ты осмелишься наступать, мы уничтожим тебя и горсть твоих людей. Если же каким-нибудь чудом ты и победишь, он будет убит. Вернитесь на свою Гору, и ханша подарит тебе мир и пощадит твой народ. Что ответишь ты ханше?

– Ответа не будет! – прошептала Аэша Оросу, который громко повторил ее слова.

Я взглянул на Аэшу. Лицо ее побледнело, глаза сверкали, как у львицы.

– Приготовься заглянуть в пасть ада, Холли, – сказала она мне. – Я старалась пощадить их, но сердце велит мне отбросить всякую жалость, если хочу видеть Лео живым. Они убьют его, Холли! Не бойтесь! – воскликнула она, обращаясь к войску. – Вас мало, но с вами идет сила в тысячу тысяч. Следуйте за Гезеей, и что бы ни увидели, не бойтесь!

Войско выстроилось клином; впереди, как белая чайка над темной пучиной моря, виднелась во мраке белая одежда Аэши. Вот из-за тополей с двух сторон с диким криком налетела на нас вражья конница, а с фронта, сверкая копьями, наступала армия, как пенящаяся морская волна. Гибель казалась неминуемой. Аэша сорвала покрывало. Как крылья, развевалось оно над ее головою, а на челе ее зажглась таинственная диадема. Облака сгущались над нами. Ярче и ярче горела над нами неизвестная звезда.

Громче и громче гремели подковы. И вдруг над вершиной горы разлилось яркое пламя.

Чудовищная картина! Впереди в зареве страшного заката мрачно выступали башни Калуна. На небе – мрак затмения. Вокруг – выжженная солнцем равнина, и на ней наступающее войско Афины.

Аэша, словно подавая небу сигнал, взмахнула в воздухе своим белым покрывалом: из пасти этой адской ночи сверкнуло пламя. Гнев Аэши обрушился на сынов Калуна. Она закричала, и наступил такой ужас, какого еще никто не видел и не увидит больше на земле. Страшный вихрь вырывал из земли камни. Лошади и всадники смешались в невообразимом хаосе. Как сорванные бурею листья, люди в смятении кружились, падали друг на друга грудами, пока не затихли навеки под ударами молний. Черная туча на небе широко простерла свои огненные крылья и обрушила на землю огненный ливень. Мрак, ужасный мрак, тревога, гибель, разорение…

И все успокоилось. Над нами – спокойное вечернее небо. Перед нами – никем не охраняемый мост. За ним – пылающий в огне город. Где же храбрые воины Афины? Про то знают высокие надгробные камни. Наши же воины все уцелели. Они скакали за нами бледные, но бодрые.

Доехав до середины моста, Аэша повернула коня и впервые показала свое лицо народу.

– Богиня! – раздался возглас. – Поклонитесь богине!

Аэша поехала дальше по улицам пылающего Калуна, ко дворцу.

Мы въезжали в ворота города, когда заходило солнце. На дворе тишина, только вдали завывали «собаки смерти». Аэша сошла с лошади и, велев нам с Оросом следовать за ней, вошла в покои. Все точно вымерло. Аэша шла так быстро, что мы едва поспевали за нею. По широкой каменной лестнице мы поднялись в башню, где жил шаман Симбри. Дверь была заперта, но перед Аэшей железные засовы открылись, массивная дверь упала. В комнате горела лампа. Бледный, со связанными руками, но с гордым, презрительным выражением на лице сидел в кресле Лео. Старый шаман занес над ним кинжал и готов был поразить его. На полу лежала с широко раскрытыми глазами мертвая ханша Калуна. Но даже мертвая она была величественна!

Шаман выронил из рук кинжал и застыл на месте, словно превратился в камень. Аэша подняла кинжал и быстро разрезала узы, связывающие Лео.

– Ты поспела вовремя, Аэша, – сказал Лео слабым, усталым голосом. – Еще минута, и эта собака (он указал на шамана) убил бы меня. Но как удалось сражение, и как ты проникла в город при таком урагане? Слава Богу, ты жив, Гораций.

– Для многих сражение стало гибелью, – отвечала Аэша. – Я же прилетела на крыльях ужаса. Скажи, что было с тобою с той минуты, как мы расстались?

– Меня связали и привели сюда. Здесь от меня требовали написать тебе, чтобы ты отступила, и грозили смертью. Я, конечно, отказался. Потом… – он взглянул на ханшу, – когда Афина узнала, что войска ее разбиты небесной силой, она пощадила меня, а сама выпила чашу с ядом. После этого старик хотел убить меня, но ты пришла. Пощади его: он ей родственник по крови и любил ее.

Лео опустился в кресло и впал в какое-то оцепенение. Он согнулся, как старик.

– Ты устал? – спросила Аэша. – Орос, дай сюда поскорее твое лекарство.

Старик вытащил из складок своего широкого платья склянку и приложил ее к губам Лео.

Лекарство было сильное. Через минуту глаза Лео заблестели, щеки покрылись румянцем.

– Я давно знаю, что твои лекарства хорошо действуют, – сказал он Аэше. – Но я голоден. Можно мне отведать этого? – спросил он, указывая на стол с разными блюдами.

– Да, – позволила Аэша. – Ешь и ты тоже, Холли.