Текст книги "Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада"

Автор книги: Генри Райдер Хаггард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 60 страниц)

Он посмотрел на женщин племени, которые стояли маленькими кучками, говорили все одновременно и били себя в грудь. Перепуганные на смерть дети цеплялись за их платья.

– Ты совершенно прав, – сказал Ви.

Слова Пага решительно подействовали на него и он, подумав несколько мгновений, подозвал к себе одного или двух людей из племени:

– Ступайте к Урку-Престарелому и передайте ему мой приказ. Я приказываю, чтобы он увел всех женщин, всех детей и всех стариков и спрятал их. Я не знаю, чем кончится наша встреча с этими рыжебородыми, и лучше, чтобы женщины и дети скрылись.

Посланные ушли, и начались смятение и вопли. Одни женщины бросились бежать к лесу, другие не двигались с места, а третьи обнимали своих мужей и пытались потащить их с собой.

– Если эти вопли не прекратятся, сердца мужчин растают, как жир на огне, – сказал Паг. – Смотри, уже кое-кто из них следует за женщинами.

– Ступай ты и прогони их в лес.

– Ну, нет, – возразил Паг. – Я никогда не отличался особенной любовью к женщинам и не желаю с ними связываться сейчас. Я лучше останусь на месте.

Тогда Ви в голову пришла иная мысль. Он заметил, что Аака стоит на полдороге между женщинами и мужчинами, вернее, между женщинами и большинством мужчин, которых Моананга уговаривает, как только может.

Ви подозвал Ааку к себе. Она услыхала его зов и приблизилась, так как мужества у нее было достаточно.

– Жена, – сказал Ви, – эти рыжие черти собираются напасть на нас, и нам предстоит либо убить их, либо быть убитыми ими.

– Знаю, – спокойно отвечала Аака.

– В таком случае, – продолжал Ви торопливо, опустив глаза, – лучше всего, чтобы женщины не видели боя. Поэтому я прошу тебя увести в лес и спрятать там всех женщин, стариков и детей. Кстати, заодно ты разыщешь и тех, кто там спрятался. Потом, после того, как сражение окончится, вы можете вернуться.

– Какой смысл возвращаться для того, чтобы обнаружить, что наши мужья убиты? Не лучше ли нам остаться здесь и умереть вместе с мужчинами?

– Женщины, очевидно, не будут убиты, Аака. Наверное, этим рыжим чужеземцам нужна не только пища: им, наверное, нужны и жены. Во всяком случае, вы умрете не сразу, хотя под конец они, наверно, убьют и съедят вас. Поэтому я приказываю вам уходить.

– Морская Колдунья, которая привела этих чужеземцев, понятно, также должна уйти с нами, покуда не натворила еще зла, – заметила Аака.

– Не она привела их. Она сама бежала от них! – сердито воскликнул Ви. – Во всяком случае, можешь захватить ее с собой, а Фо возьми с собой непременно. Но только пришли назад всех мужчин, которые спрятались в лесу. А теперь ступай, я тебе приказываю.

– Повинуюсь, – сказала Аака, – но знай, о муж мой, что, хотя мы с тобой и много ссорились в последние годы, если ты умрешь, то умру и я, ибо когда-то, в прошлые времена, мы были одно целое.

– Благодарю тебя, – сказал Ви. – Но если мне случится быть убитым, то мой совет тебе: оставайся жить, правь племенем, возроди его и сделай мощным.

– Какая польза от одних женщин без мужчин? – возразила Аака, пожимая плечами.

Затем она повернулась и ушла, и Ви заметил, что, уходя, она рукой утирала глаза.

Аака подошла к женщинам и что-то крикнула им свирепым голосом. Она без устали повторяла им свое приказание до тех пор, покуда женщины не стали медленно и поодиночке двигаться к лесу. Женщины уводили стариков, тащили за собой детей, несли их на плечах. Шум понемногу стих, и печальная процессия скрылась за деревьями.

Все это время рыжебородые, стоя на скалах, болтали друг с другом, очевидно, разрабатывая план нападения.

Наконец, они что-то решили и расположились в лодках. Большинство пересекли узкий пролив и высадились на скалах по левую сторону. Теперь, при почти полном отливе, скалы эти также были обнажены. Остальные же решительно направились к Ви.

Паг заметил это и с восторгом закричал:

– А это им не удастся! Их лодки наткнутся на подводные скалы и пойдут ко дну, а они сами попадут в омуты и потонут, как вот эти.

И он указал копьем на качающиеся в прибое тела утопленников.

Но ему вскоре пришлось убедиться, что рыжебородые собирались делать совсем не то.

В то время, как Паг говорил, Ви услыхал легкое потрескивание ракушек на песке: он обернулся, чтобы посмотреть, кто идет. То была Лалила! Синий плащ прикрывал ее плечи, и в руке она держала копье.

– Почему ты здесь? – сердито набросился он на нее. – Почему ты не ушла в лес? Всем женщинам было приказано спрятаться в лесу!

– Твой приказ относился к племени, – спокойным голосом возразила она, – а я не вхожу в состав твоего племени. Я спряталась в хижине и дождалась, чтобы все ушли. Не гневайся, о вождь, – продолжала она тихим и ласковым голосом, – но я видала много народов и знаю, как они сражаются, и думаю, что могу дать добрый совет.

Он стал кричать на нее, бранить и приказал уйти. Она стояла рядом с ним, не слушала его слов, только смотрела на море. Затем внезапно воскликнула:

– Так я и думала!

Она прыгнула вперед, заслонила собой Ви, который стоял, глядя на море, затем зашаталась и упала ему на руки.

И он и Паг удивленно посмотрели на нее и увидели, что в плаще ее торчит маленькое копье с перьями.

– Вытащи его, Паг, – сказала она, выпрямляясь. – Не одни эти рыжебородые умеют пускать стрелы. Счастье мое, что мой плащ толст и прочен.

– Если б ты не заслонила меня, это копье пробило бы мне грудь! – воскликнул Ви, глядя на нее.

– Это случайность, – улыбаясь, ответила ему Лалила.

– Ты лжешь! – возразил Ви.

Лалила ничего не сказала, только улыбнулась опять и плотнее закуталась в плащ.

Покуда Паг вытаскивал стрелу, Лалила продолжала улыбаться, но он заметил, что губы ее побледнели и дрожат. Наконец, карлик выдернул стрелу и обнаружил, что на костяном ее наконечнике кровь и кусочек мяса. Паг видел это, но промолчал.

– Ложись, о вождь, – сказала Лалила. – Ложись здесь, за скалой, и ты ложись, Паг. Так вы будете в безопасности. Я также лягу.

Когда все скрылись за камнями, Лалила продолжала:

– Слушайте, вот в чем дело. Эти рыжебородые вооружены луками и стрелами и, очевидно, они замыслили перестрелять всех вас или, по крайней мере, отпугивать выстрелами до тех пор, покуда окончательно не схлынет отлив, а тогда они хотят вскарабкаться по скалам и напасть на вас.

В это мгновение подошел Моананга. Его также заставили лечь.

– В таком случае, – сказал Ви, – может быть, нам лучше всего отойти на такое расстояние, на какое не смогут долетать их маленькие копья.

– Вот этого они и добиваются, – объяснила ему Лалила. – Если вы отойдете от берега, им никто не помешает сейчас же взобраться по скалам и выйти на землю. У меня есть соображения, и, если ты позволишь, вождь, я выскажу их.

– А что именно? – спросили Ви и Моананга в один голос.

– Вот в чем дело, вождь. И ты и весь твой народ знаете эти скалы до мельчайшего камушка. Ведь вы с детства собирали здесь ракушки, так что вам известны все оползни и все омуты. Раздели своих людей на два отряда, поручи один Моананге, а другим предводительствуй сам. С двух сторон окружите эти скалы и нападите там на рыжебородых. Ручаюсь вам, что если вы приблизитесь смело и решительно, то часть чужеземцев немедленно спрячется в лодки. Оставшихся вам легко будет перебить. А сидящие в лодках не осмелятся стрелять в вас, чтобы не ранить своих же товарищей. Сделай это, но только поскорее.

– Совет разумен, – сказал Ви. – Моананга, возьми себе половину людей и наступай слева, а я с остальной половиной пойду справа. А ты, Лалила, либо оставайся здесь на месте, либо же уходи и прячься в лесу.

– Я останусь здесь, – слабым голосом отвечала Лалила и отвернулась, чтобы Ви не заметил крови, просочившейся на ее синий плащ.

Мужчины пошли, и она крикнула им вслед:

– Пускай все люди наберут камней и швыряют ими в лодки рыжебородых, да пускай камни будут потяжелее, тогда удастся пробить днища лодок и затопить их.

Мужчины племени стояли кучками, и вид у всех был несчастный и перепуганный. Они опасливо поглядывали на волосатых врагов в лодках и на скалах.

Ви обратился к племени резко и решительно:

– Эти рыжебородые явились неизвестно откуда. Они голодны и потому будут сражаться отчаянно. Они хотят убить нас, перебить всех до единого и затем забрать сперва наши запасы пищи, а затем и женщин, если только найдут их. А может быть, они и детей съедят. У нас народу не меньше, чем у них, может быть, даже и больше. Великий будет позор нам, если они одолеют, перебьют наших стариков, заберут себе наших жен и съедят наших детей. Так я говорю?

На этот вопрос толпа ответила утвердительно, но ответ был не слишком пылкий и бодрый. Большинство косилось на леса, в которых укрылись женщины.

Тогда заговорил Моананга:

– В этом деле я начальник. И я объявляю, что, если кто-нибудь убежит, я постараюсь убить его на месте. А если это мне не удастся, я непременно убью его потом, после сражения.

– А у меня память хорошая, – добавил Паг, – и я замечу каждого и запомню, кто что делает. И о трусах расскажу женщинам. Так что тому, кто убежал, потом проходу от насмешек не будет.

Тогда Ви разделил племя на два отряда и в каждом храбрейшие стояли позади для того, чтобы помешать остальным спастись бегством. После того, как был установлен порядок, оба отряда стали карабкаться по скалам. Люди шли ловко и осторожно, то обходя ямы с водой, то смело ступая по ним, потому что каждый чуть не с младенчества знал, в какой яме вода глубокая, а в какой мелкая.

Когда рыжебородые увидели своих врагов, они завыли и принялись бить себя в грудь. Затем каждый взмахнул копьем и, не дожидаясь нападения, бросился вперед, карабкаясь по камням. Сидящие в лодках принялись пускать стрелы, но, так как люди Ви двигались быстро, в цель попало только несколько стрел.

Увидав кровь, племя обезумело. В одно мгновение каждый забыл о своих страхах. Сомнений и нерешительности больше не было. Казалось, к людям племени вернулось нечто, о чем забыли даже их дальние предки. Они замахали каменными топорами и кремневыми копьями и закричали все вместе, они рычали, как медведи, и выли, как волки, они скрежетали зубами, высоко подпрыгивали, затем пустились вперед бегом. Но Ви и Моананга одновременно остановили своих воинов, потому что оба начальника знали, что должно случиться с рыжебородыми.

А случилось с рыжебородыми вот что: они бросились вперед, забыв обо всем на свете. Одни поскользнулись на заросших мокрыми водорослями камнях и скатились в водяные ямы. Другие осторожно обходили каждую яму. Немало народу утонуло, но немало и вынырнуло из воды. Тогда Ви и Моананга повели свои отряды в бой.

Племя бросилось вперед, ни разу не ошибаясь и ни разу не оступаясь, так как каждый с детства привык к таким прыжкам. Они проходили возле водяных ям, из которых рыжебородые пытались выкарабкаться, и камнями или топорами разбивали черепа врагов. Так они перебили много рыжебородых и сами не потерпели при этом никакого урона.

Рыжебородые вскарабкались на скалы и, стоя там, встретили решительный приступ предводительствуемых Ви и Моанангой отрядов. Бой был жестокий и беспощадный. Рыжебородые были сильные и свирепые, и немало соплеменников Ви пало под ударами их копий с костяными наконечниками.

Дело начало принимать дурной оборот для племени, но Ви своей секирой, которой убил Хенгу, разрубил надвое череп вождя рыжебородых.

Рыжие бороды, увидев, что начальник их убит, взвыли и, поддавшись внезапной панике, бросились к лодкам и торопливо стали забираться в них.

Ви и Моананга, вспомнив советы Лалилы, приказали своим людям бросать в лодки врагов самые тяжелые камни, какие только были в состоянии метнуть. Приказ был исполнен, и немало лодок было проломлено камнями. Вода врывалась в пробоины, и лодки шли ко дну.

Люди, сидевшие в тонущих лодках, пытались уплыть прочь, но в ледяной воде их схватывали судороги, и они тонули. Иные стремились выбраться на берег, но там их встречали копьями или камнями, так что ни один не уцелел.

Кончилось дело тем, что только пяти лодкам рыжебородых удалось уйти. Лодки шли торопливо, полным ходом, вышли в море и больше не возвращались. В ту ночь дул свирепый ураган, так что возможно, что они затонули.

Главное же было в том, что рыжебородых племя больше не видело. Рыжебородые пришли неизвестно откуда и ушли неизвестно куда. Только большинство их осталось в заливе – в водяных ямах между камнями или на дне морском.

Так закончилась первая битва, которую когда-либо вело племя.

Глава XIII
Ви целует Лалилу

Когда рыжие бороды ушли, оба отряда вернулись на берег, неся с собой раненых. Выяснилось, что в общей сложности убито было всего двенадцать человек и двадцать один ранен. В числе раненых оказался также и Моананга, в бок которого вонзилась стрела, но рана его была несерьезна. Рыжебородых погибло не меньше шестидесяти человек.

– То была великая победа, – сказал Моананга Ви, который промывал его раны морской водой, – и племя билось мужественно.

– Да, – согласился с ним Ви. – Племя сражалось как нельзя лучше.

– И все-таки, – вмешался Паг, – мы одни ничего не добились бы. Сражение выиграно только благодаря совету Морской Колдуньи. Если б мы дожидались на берегу нападения рыжебородых, мы бы сейчас, наверное, не рассуждали. И камни в лодки мы бросали тоже по совету Лалилы.

– Ты прав, – сказал Ви. – Мы должны поблагодарить ее.

Все трое пошли к камням, за которыми прятались в начале битвы. Лалила лежала на том же месте, уткнувшись лицом в землю.

– Она, должно быть, заснула, ведь она устала от гребли, когда убегала от рыжебородых, – заметил Моананга полушепотом, чтобы не разбудить Лалилу.

– Но все-таки как-то странно: спать, когда кругом рыщет смерть.

И Ви с сомнением поглядел на Морскую Колдунью.

Паг ничего не сказал. Он стал на колени, охватил Лалилу своими длинными руками и перевернул ее на спину. Тогда они увидали, что песок, на котором она лежала, красный от крови и что ее одежда также красная.

Ви издал вопль, задрожал и упал бы, но Моананга схватил его за руку.

– Лалила мертва, – сказал Ви глухим, сдавленным голосом, – мертва. Та, которая спасла нас, мертва.

– Ну, я знаю, кто этому обрадуется, – проворчал Паг, – а впрочем, еще нужно проверить.

Он распахнул ее одежды, и они увидели ранку под грудью, которая еще кровоточила. Паг, искусный во врачевании ран, стал внимательно ее разглядывать.

– Понимаешь, брат, ведь она, раненная, давала нам советы о том, как биться, и никому не обмолвилась о том, что стрела ранила ее! – сказал Моананга, обращаясь к Ви.

Ви кивнул. Видно было, что он сдерживается, что говорить ему трудно.

– Я знал об этом, – буркнул Паг. – Я ведь выдернул стрелу.

– Почему же ты не сказал? – спросил Моананга.

– Если бы Ви знал, что Морская Колдунья ранена, он бы лишился мужества. Лучше было бы, чтобы Лалила умерла, чем чтобы весь народ был перебит.

– Что с Лалилой? – спросил Ви, не обращая внимания на эти речи.

– Успокойся, – ответил Паг. – Она потеряла много крови, но рана, очевидно, неглубокая. Плащ задержал стрелу. Если только острие не отравлено, Лалила выживет. Постойте здесь и последите за ней.

Он торопливо заковылял к росшим на берегу кустам и стал шарить в них. Наконец, он нашел нужное ему растение, сорвал с него несколько листьев и принялся жевать их. Вернулся, вынул зеленую массу изо рта и часть положил на рану Лалилы, а часть – на рану Моананги.

– Жжет! – вскрикнул Моананга.

– Да, выжигает яд и останавливает кровь, – пояснил Паг и накрыл Лалилу плащом.

Тут Ви, очевидно, пришел в себя. Он наклонился, поднял Лалилу на руки, точно ребенка, и понес ее к пещере, сопровождаемый Пагом, Моанангой и немалым количеством людей племени, которые размахивали копьями и радостно кричали.

В то же время женщины стали выходить из лесу. Спрятавшись в лесу, самые молодые и энергичные их них немедленно влезли на деревья и издали следили за ходом боя. Как только выяснилось, что рыжебородые прогнаны, все женщины бросились к хижинам, оставив стариков и детей позади.

Первым добежал Фо.

– Отец! – сердито закричал он. – Разве я ребенок, чтобы женщины тащили меня в лес в то время, когда ты сражаешься!

– Тише, – сказал Ви, кивком головы указывая на свою ношу. – Тише, сын мой. Об этом мы поговорим потом.

Затем появилась Аака. Лицо ее было спокойно и надменно. Впрочем, если говорить правду, она бежала не медленнее, чем все остальные.

– Привет, о муж мой, – сказала она. – Говорят, ты победил врагов. Правда это?

– Кажется, так. Во всяком случае, они побеждены. Подробности я расскажу тебе позже.

Он хотел пройти, но она заступила ему дорогу.

– Если Морская Колдунья убита за измену, почему же ты несешь ее на руках? – спросила она.

Ви не отвечал, потому что гнев сковал ему язык.

Вместо него, хрипло рассмеявшись, ответил Паг.

– Ты метила в ястреба, а попала в голубку, Аака. Морская Колдунья спасла жизнь Ви, заслонив его от копья, которое убило бы его.

– Этого можно было ожидать, раз она вечно бывает там, где не требуется. Что она делала среди мужчин, когда должна была быть с нами?

– Не знаю. Знаю только, что она отдала свою жизнь, чтобы спасти жизнь Ви.

– Так ли это, Паг? В таком случае, он должен постараться спасти ее жизнь. Ну, я отправляюсь ухаживать за ранеными нашего племени. Идем, Тана: рана Моананги перевязана, и мы здесь не нужны.

И она медленно ушла.

Но Тана за ней не последовала, так как хотела узнать все подробности о Лалиле, а также убедиться в том, что Моананга в полной безопасности.

Ви отнес Лалилу в пещеру и уложил. Тана увела с собой Моанангу, а Паг ушел, чтобы приготовить укрепляющее питье для Лалилы.

Ви и Лалила как будто бы остались одни. В действительности же смотревшие за девочками женщины попрятались по темным углам пещеры. Ви прикрыл Лалилу шкурой, взял ее руку и стал растирать.

Лалила пришла в себя от тепла и стала говорить точно в бреду:

– Как раз вовремя! Вот летела стрела, и я загородила ей дорогу. Если я спасла его, все хорошо! Кому нужна жизнь чужестранки? Даже ему не нужна она.

Она открыла глаза и при свете костра увидела Ви.

– Я жива еще? – пробормотала она. – Ты жив, Ви?

Ви не отвечал. Он только наклонился и поцеловал ее в губы. Хотя она была слаба, она ответила на его поцелуй, затем отвернулась и хотела заснуть. Но Ви продолжал целовать ее, покуда не вошел Паг с питьем, а следом за ним не вышли из темных углов женщины и дети.

Лалила выпила укрепляющее питье и заснула глубоким и ровным сном. Ви следил за ней и внезапно обернулся: у огня стояла Аака и внимательно разглядывала мужа.

– Значит, колдунья жива, – произнесла она тихо и медленно. – Какая у нее прекрасная сиделка! – воскликнула она. – Когда ты возьмешь ее себе в жены, Ви?

Ви поднялся, подошел к ней и сказал:

– С чего ты взяла, что я возьму ее себе в жены? Я дал клятву.

– По глазам твоим видно! Что клятвы перед услугой, которую она тебе оказала? Хотя не думала я услышать, что Ви прикрывается в сражении женщиной.

– Ты знаешь, как это произошло, – возразил он.

– Я знаю только то, что видела и что говорит мне сердце.

– А что говорит тебе сердце?

– Что проклятие, принесенное этой колдуньей, только начало свое действие. Она выплыла в море и вернулась, ведя за собою целое войско рыжебородых. Ты победил пришельцев и на время избавился от них. Но немало наших убито и ранено. Не знаю, что она сделает теперь, но думаю, что ею запасено еще немало несчастий. Повторяю тебе, она колдунья, и лучше всего было бы, если бы ты оставил ее умирать на побережье, хотя, наверно, она и умереть не может.

– Я думаю, что так не говорят о женщине, спасшей мужа, – сдерживаясь, возразил ей Ви. – Впрочем, раз ты считаешь ее колдуньей, убей ее, Аака. Она сопротивляться не может.

– Убить ее? И навлечь ее проклятия на мою голову? Нет, Ви, я этого не сделаю.

Ви, не в силах больше сдерживаться, покинул пещеру.

На Месте Сборищ было шумно.

Сюда несли тела убитых, и сюда сошлось все племя. Женщины и дети, лишившиеся в сражении мужей и отцов, выли. Раненые расхаживали, хвастая своими ранами, и все мужчины племени восхваляли собственные доблести в великом сражении с морскими дьяволами.

Народ стоял кучками вокруг говорунов. В центре одной кучки Уока-Злой Вещун разглагольствовал о том, что побежденные рыжебородые – только предшественники великого войска, которое вскоре обрушится на племя. В другой кучке Хоу-Непостоянный уверял, что победа – символ счастья, которое долго продлиться не может, и потому лучшее – немедленно бежать в леса, покуда на племя не обрушились новые беды.

В то время Вини-Вини-Трясучка в сопровождении плакальщиц переходил от одного убитого к другому. Возле каждого убитого он останавливался, трубил в рог и выкликал счет ран. После этого плакальщицы выли хором.

Но большинство народа собралось вокруг Урка-Престарелого. Тот бормотал, тряся седой бородой, что теперь вспомнил давно забытое:

– Мой прапрадед рассказывал моему прадеду, что его прапрадед слышал от своих предков, что когда-то, в давние времена, в племени появилась колдунья, во всем подобная Лалиле, а вслед за ее появлением произошло нашествие таких же точно рыжебородых. И беда еще больше от того, что наш вождь Ви любит эту колдунью: вот женщины рассказывают, что он ее поцеловал.

– А что случилось потом? – раздался чей-то голос.

– Не помню точно, – ответил Урк. – Кажется, колдунью принесли в жертву Ледяным Богам, и после этого рыжебородые уже больше не появлялись.

– Значит, Лалилу нужно принести в жертву Ледяным Богам? – настаивал тот же голос.

Урк покачал головой, затем заявил, что не уверен, так ли, но что неплохо было бы ее принести в жертву, если Ви согласится.

– Почему? – не унимался голос. – Ведь она предупредила нас о нашествии рыжебородых и собственной грудью приняла копье, которое должно было пронзить Ви.

– Потому, – ответил Урк, – что после каждого великого события боги требуют себе жертвы. Рыжебородые все перебиты, ни одного не осталось в живых. Лучше принести в жертву чужестранку Лалилу, нежели кого-нибудь из племени.

В толпе был Моананга.

Услыхав эти слова, он подошел к Урку, схватил одной рукой за бороду, а другой ударил по лицу.

– Слушай, ты, старый дурак, если кого-нибудь уж принесут в жертву, то скорее всего тебя, потому что ты – враль и рассказываешь народу небылицы и вздор. Ты прекрасно знаешь, что Лалила, против которой ты подговариваешь народ, спасла жизнь Ви и спасла жизнь всем нам. Уже раненная, она дала нам совет, как победить врагов. Если бы не она – никого из нас не осталось бы в живых. Ты – паршивая собака!

Моананга еще раз ударил Урка по лицу, опрокинув старика на песок, и ушел. А слушавшие приветствовали его речь одобрительными криками, как раньше приветствовали слова Урка.

Такова психология первобытного народа.

В это мгновение появился Ви.

Урк поднялся и начал славить Ви, говоря, что такого вождя не бывало в племени с самого начала его дней. Народ сбежался и подхватил хвалебную песнь Урка. К песне присоединились даже раненые, ибо знали, что если бы не Ви, то им и их женам пришлось бы худо.

Да, как бы они ни ворчали, они твердо помнили, что спас их Ви. И они все помнили, что сам Ви обязан жизнью Лалиле.

Ви слушал их восхваления, но не отвечал. Он оттолкнул от себя женщин, пытавшихся поцеловать ему руку, и подошел к убитым. Посмотрел на них, приказал похоронить и, не говоря больше ни слова, стал осматривать раненых.

Ви был грустен, и слова Ааки причинили ему немалую боль. Он хотел остаться верен клятве и не знал, как ему поступить.

С того дня Ви стал молчалив, ибо на душе его было тяжело, и он боялся говорить, чтобы не выдать грусти. Он сторонился людей и много ходил один или с Фо. Сын, казалось, был единственным дорогим, что осталось ему.

Ви снова стал ходить на охоту, как в те времена, когда еще не был вождем. Он говорил, что сидение в пещере портит ему и здоровье, и настроение и что он как лучший охотник племени должен помогать народу, раз грозит голод. Охота бывала неудачна: олени, очевидно, в связи с плохой погодой, ушли из лесов.

Однажды Ви гонялся за ланью, но она скрылась от него, и он повернул домой.

Путь его шел мимо небольшого ущелья. Ущелье это было глубиной и шириной не больше, чем в тридцать шагов. Оно было окружено отвесными скалами, и устье его было узко – шага в три. Снаружи была скала высотой в четыре копья. Под скалою – болото, посреди которого бил ключ.

Проходя мимо ущелья, Ви услыхал храп и ворчанье. Он остановился и спрятался за дерево, чтобы посмотреть, что за зверь издает эти звуки.

Из ущелья вышел огромный зубр. Он был так высок, что если бы человек стал рядом с ним, взглянуть через плечо зубра человеку не удалось бы. Зубр остановился на скале, оглянулся и стал принюхиваться. Ви испугался, не учуял ли он его.

Но ветер дул от зубра к Ви, так что тревоги были напрасны. Ви слыхал предания о зубрах, но до сих пор ему случалось видеть только молодую самку.

А это был рослый самец. Рога его были искривлены, тело покрыто темной шерстью, а по спинному хребту шли пучки шерсти посветлее. Глаза зубра были свирепые, ноги короткие, с огромными копытами.

Ви страшно захотелось напасть на этого зверя, но он удержался, зная, что зубр затопчет его насмерть.

Пока он смотрел, животное повернулось и прошло мимо него, продираясь между деревьями.

Когда зубр ушел, Ви с опаской подобрался к устью расщелины и заглянул внутрь. Он ничего не увидел и вынужден был войти. Расщелина была пуста, и только в глубине росло несколько деревьев. По целому ряду признаков Ви установил, что здесь берлога зубра: на стволах висели клочья шерсти – это зубр чесался, земля была утоптана копытами, а кое-где взрыта – зубр чистил и вострил рога.

Ви выбрался из расщелины и стал размышлять. Он посмотрел вниз со скалы на болото. Затем сошел к болоту, положил на край его древесный ствол и начал копьем измерять глубину трясины.

Она была глубока. Для того, чтобы наконечник уперся в твердую почву, нужно было погрузить копье и руку до самого локтя. Он трижды измерил глубину и каждый раз находил дно на одном уровне. Тогда Ви снова взобрался на скалу возле устья расщелины и принялся размышлять.

Зубр спит в этой берлоге днем. По вечерам выходит пастись. Если вечером, выходя, он наткнется на человека, который метнет в него копье, что сделает зубр? Очевидно, набросится на этого человека. А если человек отскочит в сторону? Очевидно, зубр свалится в трясину и увязнет там, и тогда человек спустится со скалы и более или менее легко одолеет зубра.

Так рассчитывал Ви.

Ноздри его раздулись и глаза заблестели: он представил себе великий бой между зубром и охотником там, внизу, в трясине.

Затем ему пришли в голову иные мысли:

«Но зубр может подхватить человека на рога, зубр может оказаться достаточно хитрым и не свалиться со скалы, наконец, зубр может выбраться из трясины и раздавить человека».

Во всех трех случаях – верная смерть.

Ви стал размышлять в третий раз:

«Так ли я счастлив, чтобы мне бояться смерти? Сколько раз я думал о том, что хорошо было бы мне оступиться в лесу и напороться на собственное копье. Если бы не Фо, я давно уж „оступился бы“… Что может быть лучше для охотника, нежели умереть славной смертью в бою с великим зубром, какого никто в племени не видел? Племя сложит обо мне песни, и много веков подряд будет греметь мое имя».

Так Ви решил и в сумерках заторопился домой. Путь был далек, и прежде, чем он добрался до пещеры, уже стемнело.

Приближаясь в темноте, он увидал, что Аака стоит у огня. Возле нее сидит Паг, оттачивающий копье, и Фо что-то шепчет на ухо карлику. У другого огня Лалила укладывает детей. Моананга что-то нашептывает ей, она улыбается, но глаза ее тревожно обращены к входу в пещеру.

Ви появился из темноты.

Аака увидела его, и немедленно лицо ее приняло прежнее высокомерное выражение.

– Ты запоздал, о муж мой. И так как ты один, – она взглянула на Лалилу и на Пага, – я стала уже бояться, не встретил ли ты еще каких-нибудь чужеземцев.

– Я думаю, жена, что чужеземцы больше у нас не появятся. Я ранил лань и преследовал ее, но она от меня убежала. Я устал и голоден.

– А лань унесла твое копье в ране, отец? – спросил Фо.

– Да, – рассеянно ответил Ви.

– Почему же оно у тебя в руке?

– Оно выпало из раны, и я потом нашел его в горах.

– Почему же оно покрыто грязью?

Ви даже не слышал этого вопроса.

Паг, наблюдавший все это своим единственным глазом, встал, взял копье и принялся счищать с него грязь. Карлик заметил во время работы, что на наконечнике нет следов крови.

Аака последнее время снова спала у себя в хижине, так как, по ее словам, дети слишком много кричали по ночам. Однако прежде чем уйти, Аака подала Ви еду, чтобы этого не сделала Лалила, ибо мужчине, по обычаям племени, пищу подносила жена.

Весь следующий день Ви провел дома, занимаясь делами управления.

С племенем было немало хлопот. Наступила осень и стояли холода. Еды было в обрез, и по приказанию Ви ее откладывали на зиму. И тут случилась беда: рыба, которую разложили вялить, не провялилась, так как солнца почти не было, и сгнила.

Женщины, чьи мужья и сыновья были убиты в сражении с рыжебородыми, успели забыть о том, каких опасностей они избежали. Они стали ворчать, и к ним присоединились жены и матери умерших от ран.

Повсюду слышалось:

– Лалила, Морская Колдунья, возлюбленная Ви, навлекла на племя все эти беды: голод, холод и нашествие рыжебородых. Лалилу нужно убить или изгнать.

Но никто не смел поднять руку на Лалилу. Во-первых, все были убеждены, что Лалила – жена Ви, а Ви боялись и почитали. Во-вторых, далеко не все были того же мнения, что и роптавшие. Немало мужчин было на стороне Лалилы, одни – потому, что она была красавица, другие же – потому, что знали, что Лалила спасла жизнь Ви.

На стороне Лалилы были также многие женщины. Во-первых, на ее стороне были матери выброшенных детей. Материнское чувство сохранилось в их сердцах, и они восхваляли Ви, спасающего девочек от смерти, и Лалилу, которая смотрит за ними. Но на стороне Лалилы стояла и Аака, хотя в прошлом она подговаривала Пага убить чужеземку и до сей поры ревновала Ви к Морской Колдунье.

Аака защищала Лалилу не только потому, что та спасла жизнь Ви. Аака твердо знала, что стоит Лалиле захотеть, и Ви забудет свою клятву, а Лалила этого не делала! Итак, Аака, хотя и ссорилась с Лалилой, втайне ей покровительствовала и защищала ее.

Одним из вернейших друзей Лалилы был Моананга, который пользовался в племени почти такими же любовью и почетом, как Ви, особенно после сражения с рыжебородыми. С той минуты, когда Моананга увидел, что Лалила ценой собственной жизни спасла Ви, он влюбился в нее. Это послужило причиной многих ссор его с женой. Но он не сдавался и открыто говорил, что любит Лалилу.