Текст книги "Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада"

Автор книги: Генри Райдер Хаггард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 60 страниц)

Глава XI Урок матери-волчицы

Однажды Паг проходил мимо хижины Ааки.

«Он грустный, – подумала Аака. – Ви покинул его ради этой желтоволосой колдуньи».

И она позвала Пага и предложила ему целое блюдо жареных ракушек. Паг жадно поглядел на еду и спросил:

– А они не отравлены?

– Почему ты спрашиваешь?

– Причины вполне обоснованные. Во-первых, я не помню случая, чтобы ты по доброй воле предложила мне поесть. Во-вторых, я знаю, что ты меня ненавидишь.

– И то, и другое, Паг. Я ненавижу тебя и поэтому никогда не кормила. Но меньшая ненависть уступает место большей. Ешь!

Паг набросился на ракушки и съел их до единой, потому что любил хорошо поесть, а год был голодный, и по приказу Ви на зиму откладывали как можно больше.

Аака внимательно следила за тем, как Паг ест и, когда он закончил, сказала:

– Теперь поговорим.

– Жаль, что больше нет, – ответил Паг, облизывая блюдо. – Но раз ракушки съедены все, то говори о Лалиле.

– Ты и теперь доказал, что умен, Паг.

– Да, я умен. Будь я глуп, я б давно умер. Ну, чего ты хочешь?

– Ничего, кроме того, – она наклонилась и стала шептать, – чтобы ты убил ее или устроил так, чтобы ее убили. Ты – мужчина и можешь это сделать. Если же женщина убьет ее, то скажут, что это из ревности.

– Понимаю. Но почему я должен убивать Лалилу, с которой мы друзья и которая знает больше, чем все племя, вместе взятое?

– Потому, что она навлекла проклятие на племя, – начала Аака.

Паг остановил ее движением руки.

– Можешь думать это, Аака, или говорить, что ты это думаешь, но незачем убеждать меня в том, что я считаю вздором. Виноваты в наших бедах небеса и климат, а не эта красавица с моря.

– То, во что верит народ, всегда правда, – хмуро возразила Аака, – или, по крайней мере, народ считает, что это правда. Слушай, если эту колдунью не убьют или не изгонят назад в море, народ может убить Ви.

– С Ви может случиться кое-что и похуже. Он может остаться в живых, преследуемый всеобщей ненавистью и видя, что все его замыслы рушатся и все его друзья обратились против него. Впрочем, некоторые, кажется, уже начали обращаться против него, – печально сказал Паг.

– Ну, говори, что ты хочешь сказать, – пристально поглядел он на Ааку.

– Ты это знаешь, – сказала Аака, отводя взгляд.

– Да, думается, что знаю. Знаю, что ты ревнуешь к Лалиле и хочешь отделаться от нее. Но новый закон стоит стеной между Ви и Лалилой, так что тебе бояться нечего.

– Не говори мне о дурацких законах Ви. Если Ви хочет взять себе еще жену, пускай берет. Таков наш обычай, это я понимаю. Но я не могу понять, как смеет он дружить с этой колдуньей, сидеть с ней у огня и беседовать, а я, жена, должна оставаться на морозе снаружи. И ты тоже, – медленно добавила она.

– Прекрасно понимаю. Ви мудр, а сейчас ему приходится трудно. Он ищет себе помощника. Вот он нашел светильник и поднял его в руке, чтобы рассеять тьму.

– Да, а пока он смотрит на свет, ноги его провалятся в яму. Слушай, Паг. Когда-то я была советником Ви. Потом ты заменил меня. А теперь пришла эта колдунья и отняла его у нас обоих. Поэтому мы, бывшие врагами, должны стать друзьями и избавиться от Лалилы.

– Для того, чтобы стать врагами вновь? Понимаю тебя. Словом, ты хочешь избавиться от Лалилы? Так?

– Да.

– Хочешь, чтобы я прикончил ее не сам, подговорив против нее народ?

– Возможно, что это – самый лучший исход, – согласилась Аака. – Ведь на народ-то она навлекла проклятие.

– А ты в этом уверена? А может быть, если ее оставить в покое, она принесет много пользы? Ведь мудрость полезна, а она мудра.

– Я убеждена, что лучше всего будет, если убрать ее, – вспыхнула Аака, – и ты думал бы то же, если бы ты был женою, у которой отнимают любимого мужа.

– А чем жена показывает свою любовь к мужу? Я не был женат и не знаю. Скажи, тем ли, что резка с ним и обсуждает все, что он делает, и ненавидит его друзей, или тем, что заботится о нем и помогает ему в затруднительных положениях. Я знаю только, что такое дружба, ведь даже собака может быть предана хозяину, – подумав, продолжал Паг. – Но любовь и ее пути мне неведомы. Но я, как и ты, ревную Ви к Лалиле и не огорчусь, если она уедет отсюда. Словом, я обдумаю то, что ты мне сказала, и мы еще поговорим. А теперь я уйду, если у тебя нет больше ракушек, Аака.

Ракушек больше не оказалось, Паг ушел, и Аака все-таки не знала, что он сделает. Она знала, что он ревнует Ви к Лалиле, и потому должен желать ее погибели.

Но Паг – человек странный и непонятный.

Паг ушел в леса, так как знал, что Ви совещается с Лалилой и в нем не нуждается. Паг забрался в самую глушь, куда никто из людей не заходил, бросился на землю и стал думать.

Он думал до тех пор, покуда его голова не пошла кругом и думать больше стало невмоготу. И тогда в нем сразу проснулся зверь, ему надоели размышления, ему захотелось стать самым настоящим зверем, хищным зверем, какие живут в лесах.

Он приложил руки ко рту и протяжно завыл. Он выл трижды и, наконец, вдали раздался ответный вой. Тогда Паг замолчал и стал ожидать. Солнце тем временем село, и наступили сумерки.

Раздался шорох: кто-то ступал по засохшим сосновым иглам. Затем между стволами деревьев появилась огромная волчица и подозрительно огляделась. Паг завыл снова, потихоньку, но волчица все еще колебалась. Она отошла и стала кружить, покуда до нее не дошел запах Пага.

Тогда волчица прыгнула, и за ней следом затрусил волчонок. Серая волчица подбежала к Пагу, положила ему передние лапы на плечи и облизала его лицо. Паг погладил ее по голове, и волчица уселась у его ног, как собака, и тихим ворчанием подозвала волчонка, точно хотела познакомить его с Пагом. Но волчонок не хотел подходить к человеку.

Паг и волчица сидели одни. И Паг говорил с волчицей, которая много лет тому назад кормила его. Он говорил, а она точно слушала и понимала его. Но понимала она только, что с ней говорит человек, которого она когда-то кормила.

– Я убил всех твоих родичей, Серая Мать, – говорил Паг волчице. – Почти всех. Но ты простила меня, ты пришла на мой зов, как прежде приходила. А ведь ты – только зверь, а я – человек. Если ты, зверь, можешь простить, то почему я, человек, должен ненавидеть того, кто причинил мне значительно меньше обид, чем я тебе? Почему должен я убить Лалилу за то только, что она похитила у меня человека, которого я люблю? А ведь она мудрее меня и красавица! Серая Мать, ты – хищный зверь, и ты простила меня и пришла на мой зов, потому что когда-то вскормила меля! А я человек!

Волчица поняла, что вскормленный ею человек чем-то взволнован. Она облизала ему лицо и прижалась к ногам того, кто уничтожил всех ее родичей и воспользовался ее любовью для того, чтобы повести ее стаю на гибель.

– Я не убью Лалилу и не буду подговаривать народ, – сказал, наконец, Паг. – Я прощу, как Серая Мать простила меня. Если Аака хочет погубить Лалилу, пусть строит козни, но я предупрежу Морскую Колдунью. Да, я предупрежу ее и Ви. Спасибо тебе за урок, Серая Мать.

Волчица убежала вместе с волчонком, а Паг вернулся в селение.

Утром следующего дня Паг сидел возле пещеры и наблюдал, как Лалила возится с девочками, как переходит от одной к другой, нянчится с ними, успокаивает и дает указания своим помощницам.

Наконец, она покончила с работой и уселась возле Пага. Она посмотрела на небо, завернулась плотнее в плащ и вздрогнула.

– Почему ты остаешься в этой холодной стране, Лалила? Ведь ты из края, где светит солнце и где тепло. Почему ты не возвращаешься на родину?

– Я не уверена в пути. Море обширно, и я боюсь.

– Почему же ты приплыла сюда, Лалила? Ведь ты была дочерью и наследницей вождя?

– Женщина не может править одна. Всегда кто-нибудь правит ею, Паг, а я ненавижу того, кто хотел править мной. И я отправилась искать смерти во льду. Но во льду я нашла не смерть, а это племя.

– И снова стала править. Ведь ты правишь тем, кто правит нами. Кстати, где Ви?

– Кажется, пошел кого-то мирить. Твой народ вечно ссорится.

– Голод и холод тому виной. К тому же, народ боится.

– Чего, Паг?

– Небес без солнца, недостатка еды, приближающихся зимних холодов… проклятия, обрушившегося на племя.

– Какого проклятия?

– Принесенного Морской Колдуньей.

– Я принесла проклятие? – она обернулась к нему и широко раскрыла глаза.

– По-моему, твои взгляды могут принести только благословение, а не проклятие. Но народ думает, что кроме нас на свете нет людей, и потому считает тебя колдуньей, рожденной морем. С тех пор, как ты прибыла, случаются одни несчастья. Сейчас ранняя осень, а холодно почти как зимой.

– Могу ли я повелевать солнцем? – грустно спросила Лалила. – Я ли виновата в том, что тюлени, птицы и рыбы не вернулись сюда? Я ли виновата в том, что дождь превращается в снег?

– Так думает народ, особенно с тех пор, как ты вместо меня стала советником Ви.

– Паг, ты ревнуешь Ви ко мне.

– Да. Но мне кажется, что я сужу справедливо. Меня просили убить тебя или подговорить народ на это. Я не согласился, ибо ты прекраснее и мудрее всех нас и научила нас многим вещам, нам прежде не знакомым. Не согласился я и потому, что нехорошо убивать чужестранку. А ты не колдунья, а просто чужестранка.

– Убить меня! – воскликнула она, глядя на него большими, испуганными глазами.

– Я уже сказал, что отказался сделать это. Но другой может не отказаться. Выслушай меня. Я дам тебе совет, а ты вольна исполнить его или отвергнуть.

– Ворон сидел в клетке, а лиса посоветовала ему открыть клетку. Ворон послушался, да только забыл, что голодная лиса караулит снаружи. Такая есть басня у меня на родине, – заметила Лалила, подозрительно глядя на Пага. – А впрочем, говори, – решила она.

– Можешь не бояться, – хмуро возразил Паг. – Если ты последуешь моему совету, лиса останется еще более голодной, чем была до сих пор. Слушай! Тебе грозит большая опасность. Спастись ты можешь только одним путем: стать женой Ви. Ведь все знают, что, хотя Ви только и думает, что о тебе, ты не жена ему. Никто не осмелится прикоснуться к Ви. Правда, на Ви ропщут, но его любят. И к тому же, племя знает, что Ви дни и ночи думает только о других, а не о себе, и помнит, что Ви могуч, что Ви убил Хенгу и тигра с саблевидными зубами. Никто не осмелится коснуться человека, на которого Ви набросил свой плащ; но если плащ на тебя не наброшен – остерегись. Итак, стань женою Ви, и ты будешь в полной безопасности. Я советую тебе поступить так, хотя знаю, что если Ви возьмет тебя в жены, то я, Паг, который любит Ви больше, нежели ты его любишь (если ты вообще любишь его), буду выгнан прочь из пещеры в леса. Впрочем, там у меня есть еще друзья, которые меня не тронут.

– Стать женою Ви! – воскликнула Лалила. – Я не знаю, хочу ли я этого. Я об этом не думала. И он никогда не намекал мне, что хочет взять меня в жены. Если бы он хотел этого, он бы сказал мне. Он говорил со мной о многом, но об этом никогда не говорил.

– Мужчины не всегда говорят о том, чего хотят, Лалила. Кажется, женщины также. Ви рассказывал тебе о своих новых законах?

– Да, часто.

– А помнишь такой закон, что никто не должен иметь больше, чем одну жену?

– Да.

Лалила покраснела и опустила глаза.

– Значит, он рассказал тебе о том, что призывал проклятие богов на свою голову и на голову всего племени в том случае, если нарушит этот закон.

– Да, – повторила она еще тише.

– Возможно, Ви именно поэтому не говорил с тобой о том, что хочет взять тебя в жены.

– Он и не может хотеть. Ведь он дал клятву не нарушать закон.

В ответ Паг только хрипло рассмеялся.

– Клятвы бывают различные. Одни клятвы даются для того, чтобы соблюдать, другие же – для того, чтобы нарушить их.

– Да, но эта клятва связана с проклятием.

– В том-то все и дело, – сказал Паг. – В этом источник всех бедствий. Тебе предстоит выбирать. Ты прекрасна и мудра, стоит тебе захотеть, чтобы Ви на тебе женился, как ты добьешься своего. Но в таком случае ты не должна бояться последствий: того, что проклятие за нарушенную клятву упадет и на его голову, и на все наши головы, и даже на тебя. Но покуда проклятие не обрушится, ты будешь счастлива. А может быть, проклятие вообще не обрушится. Если же ты не станешь его женой, продолжай быть его советником, и твоя рука будет в его руке, но никогда не обовьется вокруг его шеи. И так будет продолжаться, покуда не восстанет против тебя все племя, возбужденное твоими врагами. А из них, может быть, я – самый жестокий и самый непримиримый.

Лалила улыбнулась.

– Ярость народа обрушится на тебя, – продолжал Паг, – и тебя изгонят или убьют. А может быть, ты предпочитаешь вернуться к своему народу в твоей волшебной лодке? Урк-Престарелый утверждает, что ты можешь сделать это. Он говорит, что так поступила твоя прапрабабка, которую он знал и которая во всем была похожа на тебя.

Лалила слушала, хмуря высокий лоб, затем она заговорила:

– Я должна подумать. Не знаю, какую возможность я выберу, ибо не знаю, какой путь лучше для Ви и для всего племени. Во всяком случае, Паг, благодарю тебя за твое доброе отношение с тех пор, как Луна, моя богиня, привела меня сюда. Если нам больше не придется говорить, прошу тебя, запомни, что Лалила, которая пришла с моря, благодарит тебя за всю твою доброту к ней, бедной страннице, и будет благодарить тебя всю жизнь.

– За что? – проворчал Паг. – За то, что я ненавижу тебя, лишившую меня общества и дружбы Ви – единственного человека на земле, которого я люблю? За то ли, что одним ухом я внимаю Ааке, которая мне советовала убить тебя? За это ты меня благодаришь?

– Нет, Паг, – спокойно и ласково ответила она. – Как могу я благодарить тебя за то, чего не было? Я знаю, что Аака ненавидит меня. Но знаю я также, что ты меня вовсе не ненавидишь. Я знаю, что ты любишь по-своему, даже несмотря на то, что я стала между тобой и Ви, как тебе кажется. Ты сам лучше, чем я, знаешь, что никогда не собирался ни убить меня, ни каким-нибудь образом добиться моей смерти, но по доброте твоей пришел предупредить меня об опасностях.

Услыхав эти ласковые слова, Паг встал и долго глядел на нежное и прекрасное лицо Лалилы. Затем схватил ее руку и прижал к своим толстым губам. Волосатой лапой вытер свой единственный глаз, плюнул на землю, бормоча что-то, что могло быть и проклятием, и благодарностью, и заковылял прочь.

Лалила глядела ему вслед, по-прежнему ласково улыбаясь.

Но, когда он ушел и она осталась совсем одна, она перестала улыбаться.

Она закрыла лицо руками и заплакала.

Вечером, когда Ви вернулся, она отдала ему, как всегда, отчет о детях, за которыми смотрела, и обратила его внимание на двух больных девочек, которые нуждаются в особенном уходе.

– Зачем мне знать это? – улыбаясь, спросил Ви. – Ведь ты смотришь за ними.

– Хорошо, чтобы обо всем знали не меньше, чем два человека. Ведь один может заболеть или забыть. А это, кстати, напоминает мне о Паге.

– То есть?

Ви был очень удивлен.

– Сама не знаю почему. Напоминает… Должно быть, потому, что зашла речь о двух. Ты и Паг когда-то были одно, а теперь вы разделились: по крайней мере, так ему кажется. Ви, будь поласковее к Пагу, больше бывай с ним. Вообще, верни прежние отношения с ним. Слышишь? Больная девочка кричит. Бегу к ней. Спокойной ночи, Ви.

Она ушла.

Он удивленно глядел ей вслед; в голосе ее и поведении он обнаружил что-то, чего не понимал.

Глава XII
Рыжие бороды

Утром Лалилы нигде не было.

Ви заметил это сразу. Он расспросил о ней у одной из подчиненных ей женщин.

– Лалила позвала меня, – сказала та, – и, сообщив, что пища для детей уже приготовлена, а самой ей нужно немножко отдохнуть, заявила, что идет в лес и там проведет целый день и чтобы о ней не тревожились и не искали ее, потому что она вернется к ночи.

– Она больше ничего не говорила? – тревожно осведомился Ви.

– Сказала, когда и какую пищу давать обеим больным девочкам в том случае, если ей захочется провести ночь в лесу. Впрочем, в лесу она, наверное, на ночь не останется, во всяком случае, не собирается этого делать. Вот и все.

Ви отправился по своим делам, которых у него было немало, и больше не задавал вопросов, должно быть, потому, что в пещеру вошла Аака и могла бы услыхать их.

Но день для него тянулся медленно, и к вечеру он торопился в пещеру, надеясь найти уже там Лалилу. Он собирался сказать ей о том, что она его встревожила своим уходом без предупреждения, и объяснить, что, блуждая одна, она подвергается большим опасностям.

Когда он вошел в пещеру, на дворе уже была ночь. Лалилы в пещере не оказалось.

Он некоторое время дожидался, делая вид, что собирается ужинать. Но к пище даже не притронулся. Затем он послал за Пагом.

Паг вошел в пещеру, поглядел на Ви в упор и спросил:

– Зачем вождь посылает за мной в первый раз за такой большой промежуток времени? Твой приказ еще немного и запоздал бы. Я теперь никому не нужен и как раз собирался отправиться в леса.

– Ты тоже хочешь гулять в лесах? – подозрительно спросил его Ви.

– В чем дело?

Ви рассказал ему.

Выслушав рассказ Ви, Паг вспомнил свой разговор с Лалилой и смутился: но он не обмолвился ни словом об этом разговоре.

– Решительно нечего бояться, – сказал Паг. – Лалила, как тебе известно, поклоняется луне. Наверное, она отправилась молиться, приносить жертвы и вообще справлять обычаи своих одноплеменников.

– Возможно, что это так, – согласился Ви. – Но я в этом совсем не уверен.

– Если ты боишься за нее, – продолжал Паг, – я могу отправиться искать ее.

Ви своими быстрыми глазами оглядел лицо Пага и сказал:

– Мне приходит на ум, Паг, что ты испуган исчезновением Лалилы еще больше, чем я, и что у тебя eсть основательные причины бояться. Но, как бы то ни было, нынче ночью никто не может отправиться искать Лалилу. Ведь луна застлана тяжелыми облаками, и идет сильный дождь. Кто же может найти женщину в темноте леса?

Паг подошел к устью пещеры, поглядел на небо, вернулся и сказал:

– Ты совершенно прав. Небо совсем черное и дождь идет сплошной стеной. Не видно ничего на расстоянии вытянутой руки. Наверное, Лалила залезла в какое-нибудь дупло или спряталась под развесистым деревом и вернется сюда на заре.

– Боюсь, что она убита.

Он помолчал.

– А может быть, она уехала прочь отсюда на родину. И я думаю, что виною этому ты и Аака. Во всяком случае, вы-то уж должны знать, где она и почему она скрылась.

Ви говорил гневным, сдавленным голосом.

– Я ничего не знаю, – ответил Паг. – Возможно, что она в хижине у Моананги. Сейчас пойду и погляжу.

Он ушел и возвратился спустя довольно долгий промежуток времени с сообщением, что ее нет ни в хижине Моананги, ни в другой хижине и что ее в тот день никто не видел.

Всю ночь Ви и Паг просидели у огня, даже не пытаясь сделать вид, что спят, и не сводили взгляда с входа в пещеру.

Наконец, наступил рассвет. Рассвет серый, скудный и холодный. Дождь прекратился.

С первыми же лучами зари Паг, никому не говоря ни слова, выскользнул из пещеры. Ви последовал за ним, думая захватить его, но Паг ушел, и никто не знал куда.

Тогда Ви сам принялся расспрашивать о Лалиле и разослал повсюду людей искать ее. Посланные вернулись через положенное время с сообщением, что никого не нашли. Тогда Ви разослал весь народ на поиски и сам также отправился искать Лалилу.

Когда он уходил из пещеры, Аака спросила его:

– Почему ты так тревожишься о колдунье? Она исчезла, как исчезают все колдуньи после того, как натворят приютившему их племени зло.

– Если Лалила и колдунья, нам она принесла добро, а не зло, – ответил Ви, глядя на играющих детей.

Он отправился в лес, захватив с собой Моанангу.

Весь народ и он сам искали целый день напролет, но ничего не нашли. Возвратились они в селение только к ночи, усталые до смерти.

Ви был грустен, ибо ему казалось, что Лалила вырвала у него сердце и унесла его с собой. В ту же ночь одна из больных девочек умерла: ребенок не хотел брать пищу ни у кого, кроме Лалилы. Ви осведомился о Паге, но оказалось, что Пага никто не видел, что Паг исчез так же, как и Лалила.

– Наверное, он скрылся вместе с Лалилой. Ведь они были большие друзья, хотя он и утверждал обратное, – предположила Аака.

Ви не отвечал ей, но подумал, что, должно быть, Паг отправился хоронить Лалилу.

Вскоре после рассвета следующего дня в пещеру вполз отощавший Паг. Вид у него был голодный, как у лягушки, которая весной выползает из зимнего логова.

– Где Лалила? – спросил Ви.

– Не знаю. Но лодка ее исчезла. Должно быть, она вытащила лодку из пещеры и спустила ее на море – немалый труд для женщины.

– Что ты наговорил ей?

– Кто может помнить, что говорил несколько дней тому назад? – возразил Паг. – Дай мне есть, потому что я пуст, как выеденная раковина.

Покуда Паг ел, Ви пошел на берег.

Он сам не знал, зачем он идет туда. Должно быть, потому, что море взяло у него Лалилу так же, как море дало ему ее. Поэтому хотел увидать море еще раз. Он стоял, глядя на серые, ровные волны, и внезапно на самом краю спустившегося над водой тумана заметил, что что-то движется.

«Это, должно быть, рыба, – подумал он. – Но хотел бы я знать, что это за рыба. Только киту случается стоять на воде, а эта рыба много меньше кита».

Он лениво и равнодушно смотрел на эту странную рыбу, почти не видя ее, и вдруг как-то сразу обнаружил (несмотря на то, что было так далеко и движущийся предмет был закрыт полосами тумана), что это вовсе не рыба. Но это что-то знакомое. Что именно?

И тут он сразу узнал: это тот самый выдолбленный древесный ствол, в котором Лалилу прибило к здешнему берегу. Но теперь этот ствол не прибивает к берегу, а его кто-то гонит и гонит быстро, изо всех сил.

Рассвело еще больше, и, наконец, солнечные лучи осветили светлые волосы гребущего. Тут только Ви узнал Лалилу и бросился ей навстречу, по пояс вбежав в воду.

Лалила приближалась, не замечая его, покуда он ее не окликнул. Тогда она, задыхающаяся, перестала грести, и лодка, скользя, подошла к нему.

– Где ты была? – сердито спросил он. – Знаешь ли ты, что я очень тревожился о тебе?

– Разве? – и она как-то странно поглядела на него. – Ну, об этом поговорим потом. Дело в том, Ви, что сюда движется много народу. Они едут в лодках, таких же, как эта, только значительно больших. Я мчалась назад для того, чтобы предупредить тебя.

– Много народу? – спросил Ви. – Кто это может быть? Кроме моего племени, существуют ведь только твои соотечественники. Должно быть, ты привела их с собой.

– Да нет же, нет! Этих людей я никогда не видела. Да к тому же они едут с севера, а не с юга, не с моей родины. Скорее побежим в селение: это – свирепый, жестокий народ.

Они вышли на берег, где уже собралось несколько человек, издали увидавших лодку, в том числе Моананга и Паг. Лодку вытащили на песок, и Лалила с трудом выбралась из нее при помощи Ви. Только ступив на землю, она сразу упала: видно было, что она устала до смерти.

– Рассказывай, – сказал Ви, глядя на нее в упор, точно боялся, как бы она не исчезла снова.

– Рассказывать мне нечего, вождь, – ответила она. – Мне надоела земля, и я решила поплавать немножко по морю. Я вывела лодку и так, для развлечения, выехала в открытое море.

– Ты лжешь, Лалила! – грубо оборвал ее Ви. – Но все равно, продолжай.

– Я выехала в открытое море. Погода была спокойная, и я легко добралась до оконечности горной цепи, которая лежит за краями залива. Впрочем, вы, наверное, никогда ее не видели.

И она слабо улыбнулась.

– Так вот, вчера вечером, на самом заходе солнца, я внезапно увидала большое количество лодок; они шли с севера и в то мгновение, когда я их заметила, огибали мыс. Видно было, что они идут вдоль берега. Это большие лодки, и в каждой из них сидело много мужчин, мужчин волосатых и ужасного вида. Они заметили меня и окликнули грубыми голосами на каком-то языке, какого я не понимаю. Я повернула и помчалась прочь от их. Они погнались за мною, но ночь наступила и спасла меня. Но иногда луна пробивалась между облаками, и они замечали мою лодку. Наконец, тучи окончательно закрыли луну, а я успела заметить здешние холмы и знала, таким образом, дорогу. И гребла беспрестанно сквозь туман и тьму. Я думаю, что эти люди не намного отстали от меня. Я думаю, что они нападут на вас и что вы немедленно должны готовиться. Вот все, что я хотела сказать.

– А зачем они явились? – ошарашенно спросил Ви.

– Не знаю, – ответила Лалила, – но, судя по виду, они очень голодны. Наверное, явились за пищей.

– Что же делать?

– Я думаю, что нужно сопротивляться! Встретить их боем и отогнать прочь.

Ви задумался, потому что никак не мог себе представить, как это люди могут драться с другими людьми. До появления Лалилы и до ее рассказов о том, что ее соотечественники сражаются со своими соседями, подобная мысль ему и в голову не приходила. И соплеменники его совсем не умели сражаться с людьми, так как племя считало себя единственным на земле и не представляло себе необходимости обороняться от других людей.

Паг прервал ход размышлений Ви:

– Ты сражался с хищными зверями и убивал их. Ты сражался с Хенгой и убил его. Мне представляется, что ты точно так же должен поступить и с этим народом, который хочет напасть на нас. Если Лалила не ошибается, то либо они убьют нас, либо же нам придется убить их.

– Да, да, ты прав, так оно и должно быть, – все еще недоумевая, согласился Ви и добавил:

– Пускай Вини-Вини созовет племя, и пускай все явятся вооруженными как нельзя лучше. И пускай он идет не один созывать народ, пусть ему помогут, чтобы было скорее.

Несколько человек из стоящих на берегу пустились бежать изо всех сил исполнять приказ вождя.

Когда они исчезли из виду, Ви обернулся к Пагу и спросил:

– Что же теперь делать, Паг?

– Ты спрашиваешь совета у меня, когда Лалила рядом? – горько усмехнулся Паг.

– Лалила женщина и сделала все, что может сделать женщина. Теперь очередь за нами, за мужчинами.

– Этим всегда кончается.

– Так все-таки, что же нам делать?

– Не знаю, – ответил Паг, – впрочем, сейчас начнется отлив. Ты сам знаешь, что во время отлива к нам в залив есть только один ход – в расщелине между скал. А ведь в расщелине омут. Чужеземцы ведь этого не знают и пойдут сквозь расщелину, где их и затянет в омут. Наверное, только немногим удастся пробраться в залив. С ними мы и должны биться и уничтожить как их, так и всех тех, кто останется по ту сторону скал. Но мне откуда знать о сражениях? Ведь я только карлик. Вот брат твой Моананга. Он могуч, высок и отважен. Сделай его начальником. Пускай он управляет боем. Но помни, Ви, ты должен стоять позади сражающихся, потому что твое присутствие подбодрит народ. А если понадобится, ты и сам должен принять участие в сражении.

– Да будет так, – сказал Ви. – Моананга, я назначаю тебя начальником над сражающимися. Сделай, что можешь, а я поддержу тебя, как могу.

– Подчиняюсь, – просто и мужественно ответил Моананга. – Если меня убьют, а ты останешься жив, присмотри за тем, чтобы Тана не умерла с голоду без меня.

Как раз в это мгновение сбежался созванный новостями, переходившими из уст в уста, народ. Вини-Вини, увидав, что все собрались, перестал трубить. Народ стал кругом. Каждый был вооружен, чем мог: одни – каменными топорами, другие – кремневыми ножами и копьями с кремневыми наконечниками, третьи – закаленными на огне дубинами, четвертые – арканами.

Ви обратился к народу с речью о том, что с севера плывут сюда чужеземцы, которые собираются напасть на племя. Чужеземцы эти, наверно, хотят убить всех в племени, мужчин, женщин и детей. Единственный способ спастись от смерти – это сражаться с ними и перебить чужеземцев всех до единого. Предводительствовать сражающимися будет Моананга.

Вместе с мужчинами на яростные трубные звуки Вини-Вини сбежались и женщины. Услыхав эту речь, они стали выть, плакать и цепляться за мужей. Наконец., удалось их отогнать.

Вслед за этим Хоу-Непостоянный стал громко доказывать, что Лалила просто врет, что никакие люди в лодках не плывут сюда и что вообще нет никакой надобности готовиться, Уока-Злой Вещун заявил, что если такие люди и плывут сюда, то незачем пытаться оказывать им сопротивление. Люди, которые плывут в лодках, должны быть мудрыми и сильными, и они перебьют всех, кто выступит против них. Словом, единственное, что остается, – бежать и спрятаться в лесу.

Этот совет, очевидно, многим пришелся по сердцу. Несколько человек сразу пустились наутек.

Увидав это, Ви подошел к Уоке и ударом кулака сбил его с ног. Затем он двинулся к Хоу, но Хоу догадался, зачем Ви подходит к нему, и убежал. Тогда Ви заявил, что первому же, который попытается бежать, он размозжит череп. Эта угроза подействовала: больше никто не шевельнулся.

Хоу же, стоя в отдалении, все еще продолжал говорить, что никакие люди не приближаются. Внезапно раздался крик. Несколько человек заметило, как из тумана выплыло много больших лодок. Лодки были огромные. В некоторых сидело по восемь, а то и по десять гребцов. Люди направлялись к заливу, и гребцы не подозревали об омутах и подводных скалах и не обращали внимания на то, что начинается отлив.

В результате шесть или восемь лодок, проходя буруны, наткнулись на подводные камни. Лодки треснули, сидевшие в них люди попали в воду, несколько человек утонуло. Но большинство плывших в потерпевших крушение лодках доплыли к скалам с правой стороны и оттуда что-то кричали своим товарищам, которые кричали им в ответ.

На остальных лодках стали грести тихо и осторожно, и, так как море было спокойно, им удалось благополучно добраться к скалам, на которых высадились их товарищи. Лодки пристали, и приплывшие в них вылезли, оставив в каждом челне по одному или по два человека присматривать за тем, чтобы прибой не отогнал лодки назад в море.

На скале их собралось уже человек сто или даже больше. Они размахивали руками и указывали на берег длинными копьями с наконечниками из моржового клыка или какого-то белого камня.

Ви смотрел на них с берега и, наконец, сказал Пагу:

– Действительно, эти чужеземцы страшны на вид. Смотри, какие они высокие и сильные. Они покрыты шерстью, почти как звери, а волосы и бороды у них рыжие. По-моему, это вовсе не люди, а черти. Только у чертей может быть такой вид, и только черти могут путешествовать одни без женщин и детей.

– В таком случае, – возразил Паг, – это очень голодные черти. Смотри, тот рослый детина, очевидно, их начальник, показывает себе на живот и машет рукой по направлению к нам, что, дескать, здесь они найдут себе достаточно пищи.

Он замолчал. В это время волны прибили почти к самым ногам Ви два трупа из затонувших лодок.

– Черти-то, оказывается, тонут, смотри. А что до жен, – добавил он после некоторой паузы, – жен всегда можно украсть.