Текст книги "Сквозь тьму (ЛП)"

Автор книги: Гарри Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 47 страниц)

Тертлдав Гарри
Сквозь тьму

СКВОЗЬ ТЬМУ

Том 3 секстета ‘Darkness’

Война с дерлаваями

В Темноту

Опускающаяся тьма

Сквозь тьму

Правители Тьмы

Челюсти тьмы

Из тьмы

Авторское право No 2001 Гарри Тертледав

Книга Тора

ISBN 0-312-87825-7

Драматические персонажи

(*обозначает символ точки зрения)

Алгарве

Альмонио констебль на окраине Громхеорта, на Фортвег

Баластро альгарвейский священник в Зувайзе

Бембо * Констебль в окрестностях Громхеорта, на Фортвеге

Борсо, генерал драконьих крыльев близ Трапани

Казмиро полковник; граф; мастер-снайпер в Сулингене

Домициано Капитан драконьих крыльев в крыле Сабрино

Констебль Эводио возле Громхеорта, на Фортвеге

Солдат Фольво в Сулингене

Любовница Фронезии Сабрино

Жена Джисмонды Сабрино

Капитан Градассо; помощник Лурканио в Приекуле

Ирольдо, контролер публикаций в Приекуле

Ивоне великий герцог; альгарвейский губернатор в Приекуле

Полковник Лурканио при исполнении служебных обязанностей в Приекуле

Брат Майнардо Мезенцио, названный королем Елгавы

Мезенцио, король Алгарве

Бывший помощник Моско Лурканио, ныне сражающийся в Юнкерланте

Констебль Орасте возле Громхеорта, на Фортвеге

Оросио Капитан драконьих крыльев в крыле Сабрино

Сержант-панфиловец в южном Ункерланте

Сержант полиции Пезаро, недалеко от Громхеорта, на Фортвеге

Двоюродный брат Раниеро Мезенцио, названный королем Грелза

Сабрино * Полковник драконьих крыльев в стране народа Айс

Спинелло Мажор в южном Ункерланте

Трасоне * пехотинец в южном Ункерланте

Васто, полковник драконьих крыльев близ Трапани

Маркиз Зербино; бригадир в стране людей льда

Фортвег

Дед Бривибаса Ванаи; ученый из Ойнгестуна

Сеорл, стажер в бригаде Плегмунда; негодяй

Конбердж Леофсиг и сестра Эалстана

Эалстан* из Фортвежии в Эофорвике, столице; муж Ванаи

Эльфрит Леофсиг и мать Эалстана

Этельхельм Халфкаунианец, венгерский певец и барабанщик

Бывшая девушка Фельгильды Леофсиг в Громхеорте

Сын ювелира Гримбальда; парень Конберджа Ингромхорт

Брат Хенгиста Хестана в Громхеорте

Хестан, бухгалтер в Громхеорте; отец Леофсига и Эалстана

Леофсиг * Рабочий в Громхеорте; брат Эалстана

Жена Пернаваи Ватсюнаса; сбежала недалеко от Павилосты в Валмиере

Плегмунд, самый славный король в истории Фортвега

Сидрок Леофсиг и двоюродный брат Эалстана; сын Хенгиста

Ванаи* Кауниан в Эофорвике, столице; жена Эалстана

Дантист Ватсюнас; Кауниан; сбежал недалеко от Павилосты в Валмиере

Капрал Уолеран из бригады Плегмунда

Сержант Верферта в бригаде Плегмунда

Виглаф стажер в бригаде Плегмунда

Gyongyos

Arpad Ekrekek—ruler–of Gyongyos

Солдат Бенцур сражается в западном Ункерланте

Лозоходец Борсоса на острове Обуда

Фаркас, полковник магов в западном Ункерланте

Иштван * Сержант в западном Юнкерланте

Капрал-кун в Западном Юнкерланте; бывший ученик мага

Пехотинец Сони в западном Ункерланте

Капитан Тивадара; командир роты в западном Ункерланте

Ледяные люди

Шаман Джеуш на австралийском континенте

Jelgava

Сестра Аусры Талсу в Скрунде

Ученица Бишу в классе Кугу по классическому каунианскому языку

Доналиту, король Елгавы; в изгнании в Лагоасе

Командир полка Дзирнаву Талсу; умер

Гайлиса, дочь бакалейщика из Скрунды; девушка Талсу

Серебряных дел мастер Кугу в Скрунде

Мать Лайцины Талсу в Скрунде

Талсу* Сын портного в Скрунде

Портной Траку в Скрунде; отец Талсу

Kuusamo

Алкио теоретический колдун; муж Раахе

Бенто-маг в Елгаве

Элимаки, сестра Пекки

Хейкки, заведующий кафедрой магии в городе Каджаани

Ильмаринен Пожилой маг-теоретик из Илихармы

Юхайнен Один из Семи принцев Куусамо

Врач Джухани в Илихарме

Лейно Маг в Каяни; муж Пекки

Мойзио Лорд; Куусаман служит Ункерланту в Котбусе

Муж Олавина Элимаки; шурин Пекки

Пекка* Теоретический колдун в Каджаани

Пиилис Теоретический колдун

Теоретический колдун Раахе; жена Алкио

Сиунтио, пожилой маг-теоретик из Илихармы

Тауво Драконопасец в стране людей Льда

Сын Уто Пекки

Лагоас

Аффонсо – маг второго ранга в стране народа Айс.

Бринко, секретарь гроссмейстера Пиньеро

Фернао * Маг первого ранга в стране людей льда

Граф Гужмао;лагоанский министр Ункерланта в Котбусе

Дочь Джаниры Балио от женщины из Лагоаны

Пейшото, полковник в Сетубале

Пиньеро, гроссмейстер Лагоанской гильдии магов

Витор, король Лагоаса

Ортах

Ахинадаб, король Орты

Хададезер Ортахо, министр Зувайзы

Сибиу

Рыбак-сибиец Балио поселился в Сетубале, в Лагоасе

Дочь Бриндзы Корнелу

Корнелу* Левиафан – всадник в изгнании, служит в лагоанском флоте

Жена Костаче Корнелу

Ункерлант

Адданц, верховный маг Ункерланта

Альбоин, молодой солдат, к югу от Аспанга

Алдрианский молодой солдат в Сулингене

Аннора, жена Гаривальда

Генерал-майор Канель на южном берегу реки Волтер

Полковник Чариульф; мастер-снайпер в Сулингене

Брат Капитан, который вошел в Сулинген

Гаривальд * Музыкант и боец сопротивления к западу от Херборна

Хаварт капитан к югу от Аспанга

Жена Герки Ваддо в Цоссене

Брат-близнец Кета Свеммеля; умер

Леудаст * Сержант к югу от Аспанга

Мелот Мажор в Сулингене

Меровек, адъютант маршала Ратхара

Лидер мундерийского сопротивления к западу от Херборна

Женщина-обилот, боец сопротивления к западу от Херборна

Ратхар* Маршал Ункерлант Инкотбус

Вспомнил лейтенанта к северо-западу от Сулингена

Руал селянин из Пирмазенса; соавтор

Боец сопротивления Садок к западу от Херборна; потенциальный маг

Свеммель, король Ункерланта

Генерал Ватран в южном Ункерланте

Ваддо первенец Цоссена, родной деревни Гаривальда в Грелзе

Женщина-повар Изольт от Sulingen

Valmiera

Служанка Бауски Красты в Приекуле

Боец сопротивления «Мясник» в Вентспилсе; боевой псевдоним

Боец сопротивления «Кордвейнер» в Вентспилсе; боевой псевдоним

Энкуру, бывший граф неподалеку от Павилосты; покойный; отец Симану

Гайнибу, король Валмиеры

Краста* Маркиза в Приекуле

Боец сопротивления Майрониу за пределами Павилосты

Дочь Маля Бауска от альгарвейца

Меркела, боец сопротивления в окрестностях Павилосты; возлюбленная Скарну

«Художник», боец сопротивления в Вентспилсе; местный партизан

Боец сопротивления Рауну за пределами Павилосты; бывший сержант

Симану, бывший граф близ Павилосты; сын умершего Хенкуру

Скарну * Маркиз; боец сопротивления за пределами Павилосты

Виконт Вальну в Приекуле

Боец сопротивления «Зарасай»;военный псевдоним

Янина

Брумидис, полковник драконьих крыльев в стране Людей Льда

Карацас, подполковник драконьих крыльев на австралийском континенте

Искакис Янинан – министр Зувайзы

Цавеллас, король Янины

Зувайза

Госциннио, портретист альгарвейской крови в Бишахе

Хаджжадж* Министр иностранных дел Зувейзи в Бишахе, столице

Капитан Ифанджи в Бишахе

Ихшид, командующий генералом Инбишахом

Мехдави, один из домашних слуг Хаджаджа

Мустанджид «Принц», сотрудничающий с Ункерлантом

Секретарь Кутуза Хаджжаджа

Полковник Саадун в Наджране

Шазли, король Зувайзы

Дворецкий Тевфика Хаджжаджа

Удерзо, Флорист альгарвейской крови, Бишах

Один

Эалстан все еще еле держался на ногах. Молодой фортвежец оценивал, насколько он болен, по тому, сколько времени ему потребовалось, чтобы поправиться. Он также оценил, насколько его укачало от лекарства, с помощью которого Ванаи помогла ему справиться с лихорадкой.

Когда к нему вернулся рассудок, он отругал ее: “Ты вышла. Тебе не следовало этого делать. Тебе не следовало рисковать. Альгарвианцы могли схватить тебя и... ” Он не хотел продолжать.

Ванаи пристально посмотрела на него. Ее серо-голубые глаза вспыхнули. Люди говорили, что каунианцы не приходят в такое возбуждение, как фортвежцы. Жизнь с Ванаи доказала Эалстану, что люди не знают, о чем говорят. “Что я должна была сделать?” – требовательно спросила она. “Осталась здесь и смотрела, как ты умираешь, а затем попыталась сбежать?”

“Я не собирался умирать”. Но ответ Эалстана не был таким убедительным, как он хотел бы, даже для самого себя. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так плохо. Когда он посмотрел на себя в зеркало, то увидел, как плоть отлила от его смуглого лица с крючковатым носом. Под ними залегли круги, почти такие же темные, как его глаза.

“В любом случае, все получилось хорошо”, – сказала Ванаи. “Я вышла, нашла аптеку, взяла то, что тебе было нужно, и вернулась. Больше ничего не произошло”.

“Нет?” Сказал Эалстан, и теперь ей было трудно встретиться с ним взглядом. Он указал на нее. “Что это было? Насколько это было плохо?”

“Больше ничего не произошло”, – повторила она, и в ее голосе слышались хлопанье дверей и падающие решетки. Давным-давно, когда они впервые узнали друг друга, он решил, что будет мудро не спрашивать ее, через что она прошла в Ойнгестуне. Вероятно, это был еще один случай, когда попытка добиться от нее правды принесла бы больше вреда, чем пользы.

“Тогда отпусти это”, – сказал он с усталым кивком. Он все еще был уставшим все это время. Он был так утомлен, что пара дней могла пройти без какого-либо интереса к занятиям любовью. До того, как он заболел, он бы не поверил, что такое возможно.

Но, устал он или нет, ему пришлось выйти, чтобы купить еды, потому что шкафы в квартире были почти пусты. Если бы он не вышел, это пришлось бы сделать Ванаи. Она сделала это один раз. Он не хотел, чтобы ей пришлось делать это дважды, не тогда, когда рыжеволосые жители Фортвега устроили ей подобную честную игру.

Двигаясь так, словно был вчетверо старше, он направился к торговой площади, чтобы купить фасоль, сушеный горох, ячмень и чечевицу. Пока у них с Ванаи будет достаточно всего этого, они не умрут с голоду. Проблема была в том, что он тоже не мог унести столько, сколько у него было раньше. Это означало, что ему пришлось совершить две поездки, чтобы принести обратно еду, которую он должен был съесть за одну. К тому времени, когда он, наконец, закончил, он чувствовал, что готов отправиться на живодерню.

Ванаи приготовила ему чашку мятного чая. После того, как он выпил его, она почти дотащила его до спальни, стянула с него ботинки и заставила лечь. Он надеялся, что она ляжет рядом с ним, или сверху, или как она выберет.Вместо этого она сказала: “Иди спать”.

Он так и сделал. Когда он проснулся, то почувствовал себя гораздо более похожим на самого себя. К тому времени Ванаи действительно лежала, свернувшись калачиком, рядом с ним. Ее рот был приоткрыт; она слегка похрапывала. Он посмотрел на нее и улыбнулся. Она не просто знала, чего он хотел.Она также знала, что ему было нужно, и это могло оказаться важнее.

Пару дней спустя он начал выходить на улицу и бродить по Эофорвику, встречаясь с людьми, на которых он создавал аккаунты. Он обнаружил, что потерял пару из них из-за других бухгалтеров: неизбежное, как он предположил, когда он не смог сообщить им, почему он не появлялся. Что он сохранил столько клиентов, сколько ему очень понравилось.

Этельхельма, певца и барабанщика, не было в его квартире, когда Элстан пришел позвонить. Швейцар здания сказал: “Джентльмен повез свою группу на гастроли, сэр. Он действительно дал мне конверт, чтобы я передал тебе, если ты вернешься, пока его и его коллег не было ”.

“Спасибо”, – сказал Эалстан, а затем должен был вручить парню монету за то, что он должен был сделать даром. Эалстан взял конверт и отошел, прежде чем открыть его; что бы там ни было, он не хотел, чтобы швейцар узнал об этом.

Привет, прочитанная заметка.

Я надеюсь, что ты чем-то заболел. Если нет, то алг-вианцы, вероятно, обрушились на тебя и твою леди. Я думаю, вы можете преодолеть одно легче, чем другое, учитывая, как обстоят дела в наши дни. Если вы перечитаете это, то, вероятно, все в порядке. Если тебя нет, то я бы хотел, чтобы ты был. Береги себя.

Лидер группы нацарапал свое имя под последним предложением.

Эалстан улыбнулся, складывая записку и засовывая ее в поясную сумку. Этель-хелм любила говорить загадками и парадоксами. И Эалстан вряд ли мог придраться к этому. Лучше заболеть любой естественной болезнью, чем позволить альгарвейцам узнать, что он укрывал Ванаи.

Этот момент настал, когда он вернулся на свою, к сожалению, маленькую улицу. Пара великовозрастных, располневших альгарвейских констеблей стояла перед соседним многоквартирным домом. Один из них повернулся к нему и спросил: “Ты знаешь какую-нибудь каунианскую сучку, живущую на этой улице?”

“Нет, сэр”, – ответил Эалстан. “Я не думаю, что кто-нибудь из вонючих блондинов остался в этой части города”. Он изо всех сил старался говорить как обычный фортвежец, фортвежец, который ненавидел каунианцев так же сильно, как и люди короля Мезенцио.

Другой альгарвейец заговорил на своем родном языке: “О, оставь италоне, клянусь высшими силами. Значит, она нам не досталась. Конца света не будет.Она расплатилась с нами”.

“Бах”, – сказал первый констебль. “Даже если все эти ублюдки говорят, что никогда ее не видели, мы оба знаем, что она где-то здесь”.

После того, как люди короля Мезенцио взяли Громхеорт, родной город Эалстана на востоке Фортвега, они заставили студентов академии начать изучать альгарвейский вместо классического каунианского. Это, без сомнения, помогало студентам изучать лучшие предметы.Иногда у этого были и другие применения. Эалстан старался выглядеть как можно более скучным и незаинтересованным.

“Откапывать ее – больше хлопот, чем пользы”, – настаивал второй постоянный. “И если мы попытаемся откопать ее и не найдем вместе с ней, мы будем ходить по городской свалке до скончания веков. Давай, поехали”.

Хотя он продолжал ворчать, констебль, который говорил по-английски, позволил убедить себя. Он ушел со своим приятелем. Эалстан смотрел им вслед.Если бы они говорили о ком угодно, но не о Ванаи, он был бы поражен.

Но они не собирались звать своих приятелей и пытаться раскопать ее. Эалстан цеплялся за это. Поднимаясь по лестнице, он задавался вопросом, должен ли он рассказать о том, что подслушал. Он решил, что это плохая идея.

Когда Ванаи впустила его после кодового стука, она в смятении щелкнула языком сквозь зубы. “Сядь”, – сказала она тоном, не допускающим возражений. “Ты измотан до нитки. Позволь мне налить тебе вина. Тебе не следовало выходить”.

“Я должен продолжать свой бизнес, иначе мы не сможем покупать еду”, – сказал он, но был рад сесть на потертый диван и вытянуть ноги перед собой. Ванаи принесла ему вино, все время кудахча, и села рядом с ним. Он склонил голову набок. “Тебе не нужно поднимать из-за меня такой шум”.

“Нет?” Она подняла бровь. “Если я не сделаю, кто сделает?”

Эалстан открыл рот, затем снова закрыл его. У него не было достойного ответа, и он был достаточно умен, чтобы это понять. Если бы они не позаботились друг о друге здесь, в Эофорвике, никто другой не позаботился бы. Для него все было не так, как тогда, в Громхеорте, когда его мать, отец и сестра беспокоились о нем, а старший брат устранял любые неприятности, с которыми он не мог справиться сам.

И то, что Ванаи суетилась вокруг него, не было похоже на то, что суетилась его мать.Ему было трудно определить, как и почему это было не так, но разница оставалась.После очередного глотка вина он решил, что Ванаи, хотя и суетилась, не обращалась с ним так, как будто ему было два года, пока она это делала. Что касается его матери, он никогда не был бы никем иным, как ребенком.

Он сделал еще один глоток вина, затем кивнул Ванаи. “Спасибо”, – сказал он ей. “Это вкусно. Это то, что мне было нужно”.

“Не за что”, – сказала она и засмеялась, хотя и не так, как если бы она была веселой и беззаботной. “Я звучу глупо, не так ли? Но я едва знаю, что делать, когда кто-то говорит мне это. Мой дедушка не делал этого, или не очень часто, и то, что мне приходилось делать для него . . . .” Она снова рассмеялась, еще более мрачно, чем раньше.

“Может быть, Бривибасу было трудно понять, что ты больше не ребенок”,

Сказал Эалстан; если это было верно для его родителей – особенно для его матери – почему не для дедушки Ванаи тоже?

Но она покачала головой. “Нет. Ему было легче со мной, когда я была маленькой. Он мог рассчитывать на то, что я сделаю так, как мне было сказано тогда. Позже...” Теперь ее глаза мерцали. “Позже он никогда не мог быть уверен, что я не совершу чего-нибудь отвратительного – скажем, влюблюсь в жителя Фортвежья”.

“Что ж, если тебе нужно было выбрать что-то возмутительное и позорное, я рад, что ты выбрала это”, – сказал Эалстан.

“Я тоже”, – ответила Ванаи. “Многие другие мои решения были хуже.” Она снова выглядела мрачной, но, как показалось, явным усилием воли, сменила выражение. Задумчивым голосом она продолжила: “Знаешь, я не влюблялась в тебя по-настоящему, пока мы не пожили в этой квартире некоторое время”.

“Нет?” Сказал Эалстан с немалым удивлением. Он был по уши влюблен в нее с того момента, как она отдала ему свое тело. Во всяком случае, так он думал об этом.

Она снова покачала головой. “Нет. Ты мне всегда нравился , с того самого первого раза, когда мы встретились, охотясь за грибами. Я бы не сделал того, что сделал прошлой осенью в лесу, если бы не сделал. Но ты был ... выход для меня, когда я не думал, что у меня может быть такой. Мне нужно было время, чтобы увидеть, чтобы убедиться, насколько ты больше ”.

На мгновение его чувства были задеты. Затем он понял, что она сделала ему немалый комплимент. “Я тебя не подведу”, – сказал он.

Ванаи наклонилась и быстро поцеловала его. “Я знаю, что ты этого не сделаешь”, – ответила она. “Разве ты не понимаешь? Это одна из причин, по которой я люблю тебя. Никто другой никогда не был для меня таким. Я полагаю, что мои мать и отец были бы такими, но я с трудом даже помню их ”.

Эалстан всегда знал, что может рассчитывать на свою семью. Он принимал это как должное, как форму своей руки. Он сказал: “Прости. Это, должно быть, было тяжело. Должно быть, это было еще сложнее, потому что ты каунианец в королевстве Фортвегия, в основном ”.

“Можно и так сказать. Да, можно и так сказать”. голос Ванаи стал резким и надтреснутым. “И знаешь, что во всем этом самое худшее?” Элстан покачал головой. Он не был уверен, что она заметила; она смотрела ни на что особенное, когда продолжала: “Хуже всего то, что мы не знали, когда нам было хорошо. В Фортвеге мы, каунианцы, жили в достатке. Ты бы поверил в это? Я бы не поверил, но это было правдой. Все, что нам было нужно, – это альгарвейцы, чтобы доказать это, и они это сделали ”.

Эалстан обнял ее. Он подумал о тех двух круглолицых констеблях в килтах и понадеялся, что высшие силы удержат их на расстоянии. Даже если бы он не чувствовал себя таким слабым, он боялся, что обнимающая рука не была бы такой защитой, в какой могла нуждаться Ванаи.

Но это было то, что он мог дать. Это было то, что у нее было. Казалось, она чувствовала то же самое, потому что придвинулась ближе к нему. “Мы пройдем через это”, – сказал он. “Так или иначе, мы пройдем через это”.

“Они не могут победить”, – сказала Ванаи. “Я не могу прятаться вечно, и мне тоже некуда пойти, если они победят”.

Но альгарвейцы могли победить, и Эалстан слишком хорошо это знал.“Может быть, не в Фортвеге”, – признал он, “но Фортвег – тоже не единственное королевство в мире”. Ванаи посмотрела на него так, как будто он лишился рассудка. Может, и так, подумал он. Но опять же, может, и нет.

Хаджжадж уставился на бумаги, которые протянула ему секретарша. “Так,так”, – сказал он. “Хорошенький огурчик, не правда ли?”

“Да, ваше превосходительство”, – ответил Кутуз. “Как вы предлагаете с этим справиться?”

“Осторожно”, – сказал министр иностранных дел Зувейзи, чем вызвал улыбку у Кутуза. Хаджжадж продолжал: “И под этим я подразумеваю, не в последнюю очередь, то, что я не позволяю альгарвейцам знать, что я вообще что-либо делаю. В конце концов, они наши союзники”.

“Как ты думаешь, как долго ты сможешь держать это дело в секрете?” Спросил Кутуз.

“Некоторое время”, – ответил Хаджжадж. “Не бесконечно. И, прежде чем это перестанет быть секретом, мне лучше узнать мнение короля Шазли по этому вопросу”. Мне лучше посмотреть, смогу ли я объединить взгляды короля Шазли со своими собственными, если они сейчас случайно не совпадут. “Я не думаю, что это будет ждать. Пожалуйста, передайте слугам его Величества, что я прошу аудиенции у него при первой же возможности ”.

Его секретарь поклонился. “Я займусь этим немедленно, ваше превосходительство”, – сказал он и поспешил прочь. Хаджадж кивнул на свой голый загорелый зад: как и все зувайз, Кутуз надевал одежду только тогда, когда имел дело с важными иностранцами. Секретарь Хаджаджа был прилежен, в этом нет сомнений.Когда он сказал прямо, он имел в виду именно это.

И всего лишь пару часов спустя тем же днем Хаджжадж низко поклонился королю. “Я так понимаю, это дело довольно срочное”, – сказал Шазли. Он был достаточно смышленым парнем, по крайней мере, так думал о нем Хаджжадж – человек конца шестидесятых, оглядывающийся назад, на начало тридцатых. “Может, тогда обойдемся без ритуалов гостеприимства?”

“Если ваше величество будет так любезно”, – ответил Хаджжадж, и король склонил голову. Ободренный таким образом, Хаджадж продолжил: “Вам нужно объявить о своей политике по вопросу, имеющему как некоторую деликатность, так и определенную важность для королевства”.

“Говори дальше”, – сказала ему Шазли.

“Я так и сделаю”. Хаджжадж помахал бумагами, которые дал ему Кутуз. “За последние пару недель не менее трех маленьких лодок достигли нашего восточного побережья с Фортвега. Все три были забиты каунианцами почти до отказа, и все оставшиеся в живых каунианцы, когда они выбрались на берег, попросили у нас убежища ”.

Иногда, чтобы придать блюду аромат, повара-зувайзи наполняли специями маленький пакетик из марли и клали его в кастрюлю. Предполагалось, что они должны были вынимать его, когда еда была готова, но время от времени они забывали. Шазлил выглядел как человек, который только что откусил от одного из этих пакетов, думая, что это кусок мяса.

“Они просят у нас убежища из-за того, что наши союзники делают с их народом в Фортвеге”.

“Даже так, ваше величество”, – согласился Хаджжадж. “Если мы отправим их обратно, мы отправим их на верную смерть. Если мы предоставим им убежище, мы оскорбим Алгарвианцев, как только они узнают об этом, и мы рискуем, что все, что плавает в Фортвеге, выйдет в море и направится прямиком в Зувайзу ”.

“То, что Альгарве делает с каунианцами в Фортвеге, оскорбляет меня”, – сказал Шазли; ему не хватало только королевского мы , чтобы звучать так же властно, как король Веммель из Ункерланта. Хаджжадж никогда еще так не гордился им. Король продолжал: “И все каунианцы, которые спасутся, будут на голову выше обычной толпы – не так ли?”

“Во всяком случае, это вероятно, ваше величество”, – ответил министр иностранных дел.

“Тогда у них будет убежище”, – заявила Шазли.

Хаджжадж поклонился так низко, как только позволяло ему его закаленное возрастом тело. “Для меня большая честь служить вам. Но что мы скажем маркизу Баластро, когда он узнает об этом, а он наверняка узнает в скором времени?”

Король Шазли улыбнулся теплой, уверенной улыбкой. Хаджжадж знал, что означает эта улыбка, еще до того, как король сказал: “Это я оставляю вам, ваше превосходительство. Я уверен, что вы найдете способ позволить нам поступать правильно и в то же время не разгневать министра нашего союзника ”.

“Хотел бы я быть так уверен, ваше величество”, – сказал Хаджжадж. “Я напоминаю вам, что я всего лишь человек, а не одна из высших сил. Я могу сделать одно из этих действий или другое. Я понятия не имею, как сделать и то, и другое одновременно ”.

“Ты справляешься с невозможным с тех пор, как Зувайзахас получила свободу от Ункерланта”, – сказала Шазли. “Ты удивляешься, когда я говорю тебе, что, я думаю, ты можешь сделать это снова?”

“Ваше величество, могу я попросить у вас разрешения уйти?” Спросил Хаджжадж. Это было так близко, как он когда-либо подходил к грубости по отношению к своему суверену. Он смягчил это на этот раз, добавив: “Если я должен это сделать – если я должен попытаться это сделать – мне нужно будет заложить основу для этого, если я, возможно, смогу”.

“Вы, конечно, можете идти, ” сказал Шазли, “ и удачи вам на закладке фундамента”. Но он услышал резкость в голосе своего министра иностранных дел. Судя по его кислому выражению лица, ему это было безразлично. Кланяясь на выходе, Хаджадж не заботился о том, что его поставили в положение, когда ему приходилось огрызаться на короля.

Когда министр иностранных дел вернулся в свой кабинет, Кутуз вопросительно поднял бровь. “Они останутся”, – сказал Хаджжадж. “Все, что мне сейчас нужно сделать, это придумать убедительное объяснение для маркиза Баластро, почему они могут остаться”.

“Немалый заказ”, – заметила его секретарша. “Однако, если кто-то и может это сделать, то это вы”.

И снова Хаджжадж был ошеломлен тем, что другие верили в него гораздо больше, чем он сам в себя. Однако, поскольку Шазли дал ему задание, он должен был попытаться выполнить его. “Принеси мне справочник города Бишах, если будешь так добр”, – сказал он.

Брови Кутуза снова поползли вверх. “Городской справочник?” эхом повторил он. Хадж-Джаджно кивнул и не произнес ни слова в объяснение. Его секретарь что-то пробормотал себе под нос. Теперь бровь Хаджжаджа с вызовом приподнялась. Кутузу ничего не оставалось, как пойти за справочником. Но он все еще что-то бормотал, уходя.

Несмотря на то, что Хаджжадж надел очки, читать мелкий шрифт в справочнике было непросто. К счастью, у него было хорошее представление о том, какие имена он искал. Всякий раз, когда он натыкался на что-то, он подчеркивал это красным цветом и загибал страницу, чтобы в спешке найти это снова. Он кивнул на пару имен: они принадлежали людям, которых он знал годами. Закончив, он положил справочник к себе в стол, надеясь, что ему не придется доставать его снова.

Он прекрасно знал, что это была тщетная надежда. И, конечно же, меньше чем через неделю Кутуз вошел и сказал ему: “Маркиз Баластро ждет в приемной. Он пришел, не договорившись предварительно о встрече, и он говорит, что его меньше всего волнует, потрудишься ты надеть одежду или нет ”.

Баластро, без сомнения, имел в виду именно это; он был ближе к соблюдению обычаев цзувайзи, чем любой другой министр. Тем не менее, Хаджжадж сказал: “Скажи ему, что ради достоинства моего королевства я предпочитаю одеться перед приемом его. Надевание этих нелепых пеленок также даст мне время подумать, но тебе не обязательно говорить ему об этом. Не забудь как можно быстрее принести чай, вино и пирожные ”.

“Как скажете, ваше превосходительство”, – пообещал Кутуз. “Но сначала альгарвейский”.

У Баластро обычно был вид «привет, товарищ, хорошо встреченный», который многие из его соотечественников могли с легкостью надеть. Не сегодня. Сегодня он был в ярости и не прилагал усилий, чтобы скрыть это. Или, возможно, сегодня он надел маску ярости с таким же мастерством, с каким обычно надевал маску приветливости.

Прежде чем Баластро успел что-либо предпринять в форме буйства, вошла секретарша Хаджаджа с обычными деликатесами на серебряном подносе. Альгарвейский министр пришел в ярость, увидев их, но его манеры были слишком хороши, чтобы позволить ему какое-то время говорить о делах. Хаджадж тщательно спрятал улыбку; ему нравилось обращать уважение альгарвейцев к обычаям зувайзи против него самого.

Но светская беседа за угощением могла продолжаться недолго. Наконец, Хаджаджу пришлось спросить: “И чему я обязан удовольствием от этого неожиданного визита?”

“Неожиданно? Я сомневаюсь в этом”, – сказал Баластро, но из его голоса исчезла некоторая резкость: Кутуз выбрал особенно мягкое, особенно крепкое вино. Тем не менее, его голос звучал не слишком любезно, когда он продолжил: “Если только ты не можешь говорить правду, когда говоришь мне, что твое королевство не принимает каунианских преступников”.

“Нет, я не могу этого сделать, и я не намерен пытаться”, – ответил Хаджжаджж. “Зувайза действительно принимает каунианских беженцев и будет продолжать это делать”.

“Король Мезенцио поручил мне сказать вам, что ваша выдача этим беглецам, ” маркиз Баластро цеплялся за свое слово, – не может быть истолкована иначе, как недружественный акт со стороны вашего королевства”. Он свирепо посмотрел на Хаджжаджа; в конце концов, вино не так уж сильно смягчило его. “Алгарве прекрасно знает, как наказывать за недружественные действия”.

“Я уверен в этом”. Хаджжадж сердито посмотрел в ответ. “Мезенцио думает использовать нас как корм для своих магов, которых они убьют, чтобы усилить свое колдовство, вместе с тем, сколько каунианцев у вас осталось?”

Явная дерзость этого, совершенно не характерная для Хаджжаджа, заставила Баластро удивленно податься вперед. “Ни в коем случае, ваше превосходительство”, – ответил он после паузы для размышления. “Но ты союзник, по крайней мере, так поверил Алгарве. Тебя удивляет, что нам не нравится, когда ты прижимаешь к груди наших врагов?”

“Зувайза – маленькое королевство свободных людей”, – ответил Хаджжадж. “Тебя удивляет, что мы приветствуем тех, кто приходит к нам в поисках свободы, которую они не могут найти на своих землях?”

“Я удивляюсь, что вы приветствуете каунианцев”, – прорычал Баластро. “И ты чертовски хорошо знаешь, почему я удивляюсь, что вы тоже их приветствуете”.

“Действительно, хочу”. Хаджжадж вытащил городской справочник из ящика, куда положил его несколько дней назад, и открыл на одной из заезженных страниц. “Я вижу здесь имя цветочника Удерзо, который работает здесь уже тридцать лет – с тех пор, как он покинул Алгарве в конце Шестилетней войны. А вот и Госциннио, портретист. Он был здесь так же долго и попал сюда тем же путем. Ты думаешь, Фортвег, и Елгава, и Валмиера, и Лагоас не кричали на нас за то, что мы принимаем альгарвейских беженцев? Если вы это сделаете, сэр, вы сумасшедший”. Он открыл справочник на еще одной отмеченной странице. “Я могу показать тебе гораздо больше, если хочешь”.

“Неважно. Я принимаю твою точку зрения”. Но Баластро не выглядел и не звучал счастливым, соглашаясь с этим. “Однако я напоминаю вам, ваше превосходительство, что в то время вы не были союзником ни одного из этих королевств”.

“Как я уже говорил тебе раньше, мы твои союзники, мы твои воюющие стороны против Ункерланта, но мы не твои слуги или твои рабы”, – ответил Хаджжадж. “Если вы попытаетесь обращаться с нами так, как если бы мы были ими, нам придется посмотреть, как долго мы сможем оставаться вашими союзниками”.

“Если вы приведете шпионов и врагов, нам придется посмотреть, хотим ли мы видеть вас в качестве союзников”, – сказал Баластро. “Вспомни, сколько драконов ты получил от нас и сколько бегемотов; вспомни, как наши драконопасы помогают охранять твоих. Если ты хочешь встретиться с Ункерлантом в одиночку... ” Он пожал плечами.