Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 53 страниц)

– Не говорите дичего, Эдуард Гриффит! – прервал его полковник, движением руки призывая к молчанию. – По-видимому, воля божья, чтобы увенчать торжеством этот мятеж, ц не гордыне людской осуждать дела, всемо¬ гущего! Мой ослабевший разум не может проникнуть в эту глубокую тайну, но нет сомнения в том, что все свер¬ шается по воле непостижимого провидения. Я послал за вами, Эдуард, для дела, которое хотел бы видеть завершен¬ ным, прежде чем умру. Пусть никто не будет вправе ска¬ зать, что старый Джордж Говард забыл о своем долге хотя бы в последние минуты жизни. Вы видите это плачущее дитя у моего ложа? Скажите мне, молодой человек, любите ли вы эту девушку? – Нужно ли задавать мне такой вопрос! – восклик¬ нул Гриффит. – И будете ли вы лелеять ее, замените ли вы ей отца и мать, будете ли вы заботливым хранителем ее невин¬ ности и слабости? 776

Гриффит, ничего не ответив, схватил руку полковника и лихорадочно сжал ее. – Я верю вам, – продолжал умирающий. – Хотя уважаемый мною Хью Гриффит и не сумел привить сыну свои верноподданнические чувства, он не мог нз сделать из своего сына человека чести, Я проявил слабость и, быть может, поступил дурно, проча племянницу за моего не¬ счастного покойного родственника,– мистера Кристофера Диллона-, но мне рассказали, что он вероломно нарушил данное им слово. Зная, что это правда, я отказал бы ему в руке девушки, несмотря на его верность английскому королю. Но он умер, и я тоЩе собираюсь последовать за ним в ми£, гДё мы будем служить только господу богу. Возможно; Для нас обоих было бы лучше, если бы мы больше помнили о своих обязанностях перед ним, служа земным владыкам. Еще одно: хорошо ли вы знаете этого офицера на службе у конгресса, мистера Барнстейбла? – Я плавал с ним много лет, – ответил Гриффит, – и отвечаю за всего, как за самого себя. Старик попытался приподняться, что ему в некоторой мере удалось, и устремил на молодого человека пронизы¬ вающий взор, который придал его бледному лицу стро¬ гое и торжественное выражение. Он продолжал: – Не рассказывайте мне о нем, сэр, как о товарище ваших беспечных удовольствий, и не рекомендуйте его, как легкомысленный друг! Помните, что вы высказы¬ ваете свое мнение умирающему, который спрашивает у вас совета. Дочь Джона Плаудена была вверена Моему попечению, и смерть моя будет легка, если останется хоть сомнение в том, что тот, кому она дарована, человек до¬ стойный. Он настоящий джентльмен, – ответил Гриффит, – и человек с сердцем столь же добрым, сколь и отважным. Он любит вашу воспитанницу, и, как бы высоки ни были качества мисс Плауден, он ее достоин. Как й я, он тоже любит свою родину больше, чем родину своих пред¬ ков, но... – Об этом я больше не думаю, – перебил его полков¬ ник. – После того что мне пришлось увидеть сегодня, я верю, что небу угодно даровать вам победу в этой борьбе! Но, сэр, непокорный младший офицер может стать со временем безрассудным командиром. Этот недавний спор между вами... 777

– Забудьте о нем, дорогой сэр! – воскликнул Гриф¬ фит в великодушном порыве. – Он был начат в недобрый час, а теперь все уже прощено и забыто. Барнстейбл сегодня доблестно помогал мне, и, клянусь жизнью, он знает, как честный человек должен обращаться с женщи¬ ной! – Тогда я удовлетворен! – сказал старик, снова опу¬ скаясь на подушки. – Позовите его сюда! Гриффит шепотом распорядился пригласить в каюту мистера Барнстейбла. Это приказание было тотчас пе¬ редано, и Барнстейбл появился в салоне раньше, чем его друг счел уместным прервать размышления полковника. Все же при входе Барнстейбла полковник Говард снова приподнялся и, к удивлению молодого человека, загово¬ рил с ним – правда, далеко не тем доверчивым и друже¬ ским тоном, которым он обращался к Гриффиту. – Заявление, которое вы сделали прошлой ночью в отношении моей воспитанницы, дочери покойного капи¬ тана Джона Плаудена, сэр, не оставило во мне сомнений о предмете ваших желаний. Итак, джентльмены, вы оба достигли своей цели! Пусть этот почтенный свящзрник примет от вас брачные обеты, пока у меня есть силы слу¬ шать, дабы я мог быть свидетелем против вас на небесах, если вы забудете о своих обязательствах. – Не сейчас, не сейчас! – прошептала Сесилия. – О, не просите об этом сейчас, дядя! Кэтрин ничего не сказала, но, глубоко тронутая забот¬ ливостью опекуна о ее судьбе, склонила голову на грудь, и слезы покатились из ее глаз. – Именно сейчас, дитя мое, – продолжал полков¬ ник, – иначе я не успею выполнить свой долг. Вскоре я предстану перед лицом ваших родителей, дети мои; если бы я, умирая, не ожидал встретить на небесах достойного Хыо Гриффита и честного Джона Плаудена, это зна¬ чило бы, что у меня нет ясного представления о наградах, ожидающих верных слуг отечества и отважных вернопод¬ данных своего короля! Думаю, никто не может обвинить меня в том, что я когда-либо забывал о своих обязанностях перед слабым полом, но сейчас, когда часы для меня уже превращаются в минуты, а я еще не выполнил полностью моего долга, не время для бесполезных разговоров. Я не умру спокойно, дети мои, если мне придется оставить вас здесь, в безбрежном океане, без защиты, которой требуют 778

ваши юные годы и нежные души. Если богу угодно ли¬ шить вас опекуна, пусть мое место займут те, кого он сам вам избрал. Сесилия более не колебалась. Она медленно подня¬ лась и с покорным видом подала руку Гриффиту. Кэтрин позволила Барнстейблу подвести ее к кузине, и священник, с умилением следивший за всей этой сценой, по знаку Гриффита тотчас открыл молитвенник, из которого он до тех пор выбирал слова утешения для умирающего штур¬ мана, и дрожащим голосом начал читать брачную служ¬ бу. Обе невесты со слезами на глазах произнесли тор¬ жественные обеты голосами, более явственными, чем если бы они прозвучали среди веселой толпы, которая обычно собирается на подобную церемонию. Хотя они безвоз¬ вратной клятвой признавали перед всем светом власть над своими чувствами тех, кому вверяли свою судьбу, чувство девичьей робости было подавлено в них горестью перед близкой кончиной дорогого для них человека. Когда обряд был совершен, Сесилия склонила голову на плечо Гриффита, поплакала немного и, подойдя к дивану, снова стала на колени перед умирающим. Кэтрин безвольно от¬ ветила на поцелуй Барнстейбла и возвратилась на преж¬ нее место. Полковник, приподнявшись, внимательно следил за происходящим обрядом и с усердием произносил «аминь» в конце каждой молитвы. С последними словами он упал на подушки, и на его бледном старческом лице отразилось глубокое удовлетворение. – Благодарю вас, дети мои, – наконец произнес он. – Благодарю вас, ибо теперь я знаю, какие жертвы вы приносили, подчиняясь моим желаниям. Джентльмен ны, у моего банкира в Лондоне вы найдете бумаги, ка¬ сающиеся состояния моих воспитанниц, а также мое заве¬ щание, Эдуард, из которого вы узнаете, что женились не на бесприданнице. Каким я был воспитателем этих деву^ шек, вы видите своими глазами, а документы из Лондон на подтвердят, что и состоянием их я управлял честно. – Не говорите об этом... Молчите, или сердце мое разорвется от горя! – воскликнула Кэтрин, громко рыдая и раскаиваясь в своих прежних ссорах с добрым опеку-» ном. – Говорите о себе, думайте о себе! Мы недостойны... я, по крайней мере, недостойна ваших забот! Умирающий ласково протянул к ней руку и продол^ 779

жал говорить, но голос его с каждой минутой все больше слабел. – Хорошо, я скажу о себе. Мне хотелось бы, чтобы меня, как и моих предков, похоронили в недрах земли, на освященном кладбище. – Воля ваша будет исполнена, – прошептал Гриф¬ фит. – Я позабочусь об этом. – Благодарю тебя, сын мой, – сказал старик, – ибо, получив руку Сесилии, ты стал моим сыном. В моем за¬ вещании вы увидите, что я освободил и обеспечил всех моих рабов, кроме тех презренных негодяев, которые сами убежали от меня. Они сами себя освободили, поэтому я не обязан это делать. Я отказал кое-что, Эдуард, и своему королю. Надеюсь, его величество соблаговолит принять дар от старого и верного слуги, а вы не будете жалеть о такой безделице. Последовала долгая пауза, словно умирающий припо¬ минал, все ли свои земные обязательства он успел выпол¬ нить, затем он добавил: – Поцелуй меня, Сесилия, и ты, Кэтрин. Я вижу, у тебя такие же чистые чувства, как у твоего отца. Мой. взгляд слабеет. Где рука Гриффита? Молодой человек, я отдал вам все, что может отдать старый человек... Лю¬ бите нежно мое дорогое дитя... Мы плохо понимали друг друга... Я ошибался в вас так же, как, по-видимому, и в мистере Кристофере Диллоне. Возможно, я неправильно понимал и свой долг перед Америкой... Но я был слиш¬ ком стар, чтобы менять убеждения и взгляды. Я... я лю¬ бил короля. Да благословит его бог!.. Слова его становились все менее внятными, и он испу¬ стил последний вздох, произнося благословение, которое, исходя из столь честного сердца, могло бы заслужить при¬ знательность самого гордого из земных властителей. Тело его перенесли в одну из кают, а Гриффит и Барн¬ стейбл увели своих невест в кормовой салон, где остави¬ ли их одних. Сестры сели на диван; стоявший вдоль борта фрегата, и, обнявшись, горько заплакали. Болтроп был свидетелем всей предшествующей сцены, и, когда молодые люди возвратились в командирский са¬ лон, они заметили, что его маленькие жесткие глаза уст¬ ремлены на них. Они тотчас подошли к своему раненому товарищу, спеша извиниться перед ним за то, что так долго не обращали на него должного внимания. 780

– Я слышал, вы ранены, Болтроп, -г– сказал Гриффиту ласково беря его за руку, – но, так как эта рана у ¡вас не первая, думаю, мы вскоре увидим вас на палубе. – Да-да,– ответил штурман, —; вам не понадобится подзорная труба, чтобы разглядеть старый корпус, когда вы спустите его в море. Как вы изволили заметить, я бы¬ вал ранен и прежде и не раз картечь пробивала мои сна¬ сти, а то и вырывала кусок-другой из шпангоутов, но на сей раз осколок попал в главный трюм, и крейсерство мое. на этом свете кончено! – Уж наверное, положение не так скверно, честный Дэвид, – сказал Барнстейбл. – Насколько мне известно, вы дерядашсь на плаву и с большей пробоиной, чем от этого злосчастного выстрела! – Да-да, – ответил штурман, – но то были пробои¬ ны в надстройке, куда мог добраться лекарь, а на этот раз сбиты все переборки, и я чувствую, как в тркше ру¬ шится груз. Тарникет уже считает меня мертвецом, пото¬ му что, только взглянув на пробоину, сделанную во мне ядром, он тотчас передал меня священнику, словно старый хлам, который годится только в переработку на что-ни– будь новое. Капитану Мансону повезло! Кажется, вы ска¬ зали, мистер Гриффит, что старика ядром сшибло в море и что смерть лишь один раз успела постучать в двери его каюты, как он.уже отправился в путь? – Его конец был действительно неожиданным, – ска¬ зал Гриффит. – Но такой смерти всегда должны ожидать мы, моряки. – И вот почему тем более надо быть готовым к ней, – решился принять участие в беседе священник, который говорил тихим, смиренным и даже робким голосом. Штурман поочередно внимательно оглядел всех нахо¬ дившихся перед ним, а затем после короткого молчания продолжал с покорным видом: – Ему повезло, но, я думаю, грешно завидовать чу¬ жому счастью. Что же касается подготовки, это дело ва¬ ше, а не мое. А так как времени осталось мало, то чем ско¬ рее вы займетесь этим, тем лучше, и, чтобы избавить вас от лишних хлопот, я сказку вам сразу: не слишком мудри¬ те со мной, ибо, к стыду моехму, должен признаться, я ни¬ когда не одобрял ученость. Если вы можете обеспечить мне на том свете койку не хуже, чем у меня была на ко¬ рабле, я буду очень доволен... 781

Если на лице священнослужителя при этом неожидан¬ ном умалении его обязанностей и промелькнула некото¬ рая тень недовольства, она немедленно исчезла, как толь¬ ко он присмотрелся к простодушному выражению лица умирающего штурмана. После долгой и печальной паузы, которую ни Гриффит, ни его приятель не хотели преры¬ вать, священник сказал: – Не дано человеку определять милость божью, ми¬ стер Болтроп. Что бы я ни сделал, это не изменит воли господней. То, что я сказал вам вчера во время нашей бе¬ седы на эту же тему, должно быть еще свежо в вашей па¬ мяти, и нет причины, чтобы сегодня я начал говорить с вами по-другому. – Сказать по правде, я не записываю в свой вахтен¬ ный журнал все, что мне говорят, – ответил штурман. – А если я кое-что и запомнил, так это свои собственные замечания: известно, своя рубашка ближе к телу. Это напоминает мне, мистер Гриффит, что одно из сорока¬ двухфунтовых ядер с трехпалубного корабля перелетело через бак и срезало канат лучшего станового якоря на расстоянии сажени от скобы, да так ловко, как старуха отрезает гнилую нитку пряжи портновскими ножницами! Если вы будете столь добры, что прикажете одному из моих помощников повернуть канат другим концом и заде¬ лать в него новый коуш 1, я тоже когда-нибудь услужу вам. – Не заботьтесь об этом, – сказал Гриффит. – Будь¬ те уверены, что по вашей части на корабле все будет при¬ ведено в порядок. Я сам за этим присмотрю, а сейчас мне бы хотелось, чтобы вы ни о чем не беспокоились и думали о вашей судьбе в мире ином. – Почему? – упрямо возразил Болтроп. – Я всегда держался того мнения, что чем свободнее у человека бу¬ дут руки, когда он явится на тот свет, от обязанностей, возложенных на него в мире сем, тем легче ему будет взяться за новое дело. Вот священник вчера толковал мне, что неважно, хорошо или плохо вел себя человек, лишь бы он укреплял свою совесть подпорками веры. Но я-то полагаю, что такое мнение не должно проповедоваться на судне, ибо оно собьет с толку самую лучшую на свете ко¬ рабельную команду. 1 Коуш – вделываемое в канат металлическое кольцо. 782

– О, нет... нет... дорогой мистер Болтроп, вы непра¬ вильно поняли меня и мою теорию! – воскликнул священ¬ ник. – По крайней мере, вы не поняли... – Может быть, сэр, – мягко перебил его Гриффит, – наш достойный друг и теперь не сумеет понять вас... Нет ли у вас какой-нибудь личной заботы, Болтроп? Быть мо¬ жет, вы выскажете какое-нибудь пожелание насчет своего имущества? – У него, я знаю, есть мать, – сказал Барнстейбл. – Он рассказывал мне о ней во время ночных вахт. Она, должно быть, еще жива. Штурман, несомненно, слышал разговор своих моло¬ дых товарищей. С минуту он молчал, быстро пережевы¬ вая во рту табак, что свидетельствовало об охватившем его волнении. Затем, с трудом приподнявшись на локте, он ответил: – Да, старуха действительно еще держится за жизнь, чего нельзя сказать о сыне ее Дэвиде. Отец мой погиб во время гибели корабля «Сьюзан и Дороти» за мысом Код... Вы помните это, мистер Барнстейбл? Вы тогда еще были совсем молоды и участвовали в китобойных экспедициях. После того шторма я сам старался обеспечить старухе гладкий фарватер, но житейское плавание все равно да¬ лось ей нелегко. Она-то хорошо знала, что такое суровые ветры да неполные рационы. – И вам хотелось бы, чтобы мы ей передали весточку от вас? – ласково спросил Гриффит. – Весточку? Как вам сказать... – ответил штурман, голос которого с каждой минутой звучал все более хрипло и отрывисто. – Между нами никогда не было особых лю¬ безностей: она не привыкла их выслушивать, а я – выска¬ зывать. Но, если кто-нибудь из вас просмотрит..., казна¬ чейские книги да разберет, что там написано... на моей странице... пусть постарается передать это старухе... Вы найдете ее на причале с подветренной стороны дома... да, дома номер десять, Корнхилл, Бостон... Я устроил ей хорошую теплую койку – ведь женщине восьмидесяти лет больше, чем кому-либо, нужна защищенная от непо¬ годы стоянка... – Я сам позабочусь об этом, Дэвид! – воскликнул Барнстейбл, стараясь скрыть волнение. – Я зайду к ней, лишь только мы отдадим якорь в Бостонской гавани.) А так как сумма, оставленная вами, не может быть ве-» 783

лика, я поделюсь с ней моими собственными сбереже¬ ниями. Штурмана очень тронуло это великодушное предло¬ жение. Мускулы его обветренного лица судорожно задер¬ гались, и прошла минута, прежде чем он был в состоя¬ нии ответить. – Я знаю, что вы это сделаете, Дик, я знаю, – нако¬ нец произнес он, сжимая руку Барнстейбла почти с преж¬ ней силой. – Я знаю, что вы бы отдали руку или ногу ради старухи, если бы только это могло помочь ей... матери вашего товарища... которой это не нужно, – ведь я же не сын людоеда... Но только ведь ваш отец не очень вас балует, и в карманах у вас часто бывает мелководье. Где уж вам кому-нибудь помогать... Особенно теперь, когда вас связали с красивой молодой девицей.., Теперь вам по¬ надобятся лишние денежки. – Но я богат, – сказал Гриффит, – у меня собствен¬ ное состояние. – Да-да, я слыхал, будто вы можете построить целый фрегат, спустить его в море и вооружить на свои средства, не запуская руку ни в чей карман. – Даю вам честное слово морского офицера, – про¬ должал Гриффит,– что мать ваша ни в чем не будет нуждаться и я буду заботиться о ней, как нежный и пре¬ данный сын. Болтропу, по-видимому, не хватало воздуха. Он при¬ поднялся было на диване, но упал в изнеможении, уми¬ рая, возможно, несколько раньше времени из-за тех уси¬ лий, которые он расходовал, пытаясь говорить. – Да простит мне бог мои прегрешения, – наконец произнес он, – и особенно, что я частенько ругал вашу дисциплину. Помните про якорный канат... и присмотри– те за нижними реями... и... и... он это сделает, он это сделает! Я отдаю... концы... Да благословит вас всех бог... и да пошлет он вам хорошую погоду и попутный ветер... Язык его отнялся, но искреннее удовлетворение отра¬ зилось на его грубом лице, мускулы которого вдруг со¬ кратились, когда на увядшие черты начал медленно ло¬ житься холод смерти. Гриффит велел перенести тело штурмана в его же каюту и с тяжелым сердцем поднялся на палубу. Во вре¬ мя погони «Быстрый» не был замечен неприятелем. Поль¬ 784

зуясь дневным светом и своей малой осадкой, он легко ушел от врага через лабиринт бурунов и подводных рифов. Сигналом ему приказали подойти к фрегату и дали необходимые указания о том, куда держать курс, когда наступит ночь. Теперь английские корабли казались лишь белыми точками в темном море, и, зная, что меж¬ ду ними и фрегатом лежит широкая полоса мелей, аме¬ риканцы больше не считали их присутствие опасным для себя. Когда все было готово и отданы последние приказания, корабли развернулись и направились к берегам Голландии. Ветер, посвежев к концу дня, изменил с заходом солнца свое направление, и к тому времени, когда небесное све¬ тило скрылось из глаз, оба судна шли с такой быстротой, что казалось, будто они погрузились в бездну морскую – так давно скрылся йз виду берег. Всю ночь фрегат летел по волнам среди угрюмой тишины, приятной для печаль¬ ных кузин, до утра не смыкавших глаз. Они горевали не только из-за смерти опекуна, но и потому, что в связи с неотложными делами Гриффита и новыми, принятыми им на себя обязанностями утром они должны были рас¬ статься на неизвестный срок, если не навсегда. На рассвете зазвучала боцманская дудка, и 'весь эки¬ паж в безмолвии выстроился на палубу для торжествен¬ ных похорон погибших. Тела Болтроиа, двухгтрех млад¬ ших офицеров и нескольких рядовых матросов, которые умерли от ран в ту же ночь, были по.выполнении обычного в таких случаях обряда спущены в море. Затем снова по¬ ставили паруса, и корабль заскользил по пустынным про¬ сторам, не оставив усопшим никакого памятника среди вечно подвижных морских вод. Когда солнце поднялось к меридиану, оба корабля вновь легли в дрейф и приготовились расстаться. Тело полковника Говарда было переправлено на «Быстрый», куда перешел Гриффит со своей безутешной женой, в то время как Кэтрин с борта фрегата роняла жгучие слезы в соленую морскую воду. Когда все было готово, Гриффит жестом простился с Барнстейблом, который теперь принял командование фрегатом, и корабль, снова вступив под па¬ руса, пустился в опасное плавание к берегам Америки че¬ рез узкий Дуврский пролив, мимо бесчисленных англий¬ ских кораблей, стаями бродивших по Ла-Маншу. Задача эта была трудна, но несколькими месяцами раньше ее 26 Фенимор Купер, Том IV. 785

успешно разрешил фрегат «Союз», который под тем же звездным флагом преодолел этот путь. Тем временем «Быстрый» держал курс к берегам Гол¬ ландии и примерно за час до захода солнца подошел к ним так близко, что Гриффит приказал снова лечь в дрейф. В море спустили легкую шлюпку, и молодой моряк вместе с лоцманом, который перешел на тендер незамеченным и почти невидимым, вышли из каюты на палубу. Лоцман взглянул в сторону берега, словно хотел удостовериться в точном положении судна, а затем обратил взор в сторону моря, к западной части горизонта, желая определить по¬ году. Не приметив ничего такого, что заставило бы его пе¬ ременить свое решение, он дружески протянул Гриффиту руку и сказал: – Здесь мы расстанемся. И, так как наше знакомство не привело к тем результатам, которых мы ждали, забу¬ дем, сэр, что мы когда-либо встречались. Гриффит почтительно поклонился и ничего не сказал. Презрительно кивнув головой, лоцман продолжал: – Будь у меня хоть половина флота этой вырождаю¬ щейся республики, самый гордый из надменных острови¬ тян дрожал бы в своем замке и вынужден был бы почув¬ ствовать', что нет защиты от противника, который верит в свою силу и знает слабость врага! Но, – быстрым ше¬ потом продолжал он, – это было как Ливерпуль... Уайт– хевеп... Эдинбург и пятьдесят других. Все прошло, сэр, так пусть оно будет забыто. Не обращая внимания на устремленные на него лю¬ бопытные взгляды матросов, собравшихся посмотреть на его отъезд, лоцман быстро поклонился Гриффиту и, спрыгнув в шлюпку, поставил на ней маленький парус с ловкостью человека, познавшего свою опасную профес¬ сию до мелочей. Еще раз, когда шлюпка быстро начала удаляться от тендера, он махнул рукой в знак прощания, и Гриффиту показалось, что даже на расстоянии он раз¬ личил горькую улыбку, минутным блеском осветившую спокойные черты лоцмана. Долго стоял молодой человек, не спуская глаз с маленькой шлюпки, уходившей в сторону открытого моря. И лишь тогда, когда черная точка ис¬ чезла в ярком блеске игравших в волнах косых лучей за¬ ходящего солнца, он приказал задраить носовой люк «Быстрого» и привести судно в движение. Среди экипажа тендера, пока он медленно шел в дру¬ 786

жественный порт, много было разговоров о странном появ¬ лении таинственного лоцмана во время их последнего на¬ бега на берега Британии и о его еще более странном исчез¬ новении среди штормовых просторов Северного моря. Гриффит не улыбался и не подавал виду, что слушает до¬ гадки невежественных матросов, пока дозорный не крик¬ нул, что маленькая шлюпка под парусом входит в гавань одновременно с «Быстрым». И лишь тогда, по внезапному и веселому блеску его глаз, можно было понять, какую тя¬ жесть сняла с его души эта приятная новость. Глава XXXV Вожди морей, сходитесь в грозный круг Пред ложем, где покоится ваш брат. Храните сон того, кто был вам друг, И лавр его для вас пусть будет свят. Строки о Триппе1 Может быть, на этом следовало бы опустить занавес над нашей далеко не совершенной драмой и предоставить читателям самим, по мере своих сил и способностей, наде¬ лить оставшихся героев соответствующими дарами здо¬ ровья, богатства и счастья, как того требуют неуклонные правила поэтического правосудия. Но мы не намерены столь холодно расстаться с теми, с кем так долго находи¬ лись в дружеском общении, и, поскольку все, что осталось рассказать, так же правдиво, как и то, что уже нами из¬ ложено, мы не видим уважительной причины, чтобы столь невежливо разделаться с нашими действующими лицами., Поэтому мы предпочитаем, хотя бы в нескольких словах, описать их дальнейшую судьбу, в то же время искрение сожалея, что законные пределы современного романа пре¬ пятствуют нам поведать о разных веселых и любопытных сценах, которые позволили бы надеяться, что еще какие– нибудь наши грубые наброски оживут пбд мастерским ка¬ рандашом Данлапа2. 1 Трипп Джон (1785—1810)—американский моряк, про¬ славившийся своей отвагой. 2 Данлап У и ль я м (1766—1839) – американский худож¬ ник, драматург и историк театра, друг Купера. 26* 787

Последуем сначала за фрегатом к берегам, от которых нашему ленивому перу, может быть, никогда не следо¬ вало бы удаляться, и расскажем в первую очередь о Барн¬ стейбле и его черноглазой Кэтрин, которая то смеется, то плачет, то веселится, но всегда остается любящей же¬ ной. Фрегат, пробившись сквозь скопища неприятельских крейсеров, счастливо добрался до Бостонского порта, где Барнстейбл был награжден за свою службу повышением в чине и постоянной должностью командира фрегата. Всю войну он оставался в этой должности, проявляя большие способности и усердие, и только после заключе¬ ния мира, укрепившего не только независимость его ро¬ дины, но и его личную репутацию отважного и талантли¬ вого морского офицера, удалился в свое родовое поместье, унаследованное им после смерти отца. Когда федераль¬ ное правительство закладывало основание своего нынеш¬ него морского флота, оно обратилось за помощью к капи¬ тану Барнстейблу. И еще много лет он провел среди смелых моряков, которые верно служили своей отчизне в годы больших и тяжких испытаний. К счастью, однако, боль¬ шая часть его службы протекала в мирных условиях, и подле него всегда была Кэтрин, которая, не имея детей, часто пользовалась его согласием делить с ним лишения и трудности морской жизни. Дружно и счастливо прошли они по жизненному пути. Вопреки ироническому предска¬ занию своего бывшего опекуна, Кэтрин оказалась покор¬ ной, верной и нежной женой. Юноша Мерри, пока необходимо было за ним при¬ сматривать, жил вместе с Барнстейблом и Кэтрин, дослу¬ жился до первого чина и первое плавание провел под командованием своего родственника. В зрелые годы из него вышел, как и можно было ожидать, предприимчивый и отважный моряк, и, возможно, он был бы жив и по сей день, если бы безвременно не погиб на дуэли с иностран¬ ным офицером. Первым шагом капитана Мануэля по возвращении на родину было выхлопотать себе перевод в сухопутные вой¬ ска. Это ему удалось почти без труда, и вскоре он пол¬ ностью наслаждался тем, чего так жаждала его душа, а именно – строевыми учениями. Он успел принять участие во всех победоносных сражениях, которыми закончилась война, но испытал и свою долю тягот, перенесенных ар¬ мией. При реорганизации вооруженных сил его заслугине 788

были забыты, и он не раз отправлялся на запад с экспе¬ дициями Сен-Клера 1 и его более удачливого преемника Уэйна2. В конце века капитану Мануэлю с его ротой бьь ло приказано охранять небольшой частокол на бэрегу од¬ ной из тех могучих рек, которые образовали границы республики на севере. Британский флаг развевался над валами более основательной крепости, незадолго до этого воздвигнутой напротив, на канадском берегу. Мануэль, человек, строго соблюдавший правила воинского этикета, узнав, что соседним фортом командует пехотный офицер, не замедлил нанести визит этому джентльмену, намере¬ ваясь завести с ним знакомство, которое, принимая во внимание их должности, могло оказаться полезным и впол¬ не удобным. Американский служака, спросив о чине своего соседа, не позаботился выяснить его имя, но, когда на¬ встречу ему вышел краснолицый, веселый майор на дере¬ вянной ноге, Мануэль тотчас признал в нем старого зна¬ комого по монастырю Святой Руфи – капитана Борроу– клифа. Эти достойные офицеры с большим удовольствием возобновили старинную дружбу и вскоре так привязались друг к другу, что стали видеться почти ежедневно. Они по¬ строили на одном из островков посредине реки, как на нейтральной территории, бревенчатую хижину, где устраи¬ вали попойки и кутежи, подрывая дисциплину своих гар¬ низонов. Здесь обсуждали высокое качество Оленины или курятины, не пренебрегали и мясом различных диких жи¬ вотных, в избытке населявших эти дремучие леса, .а в то же время не забывали об обитателях широкой реки, дабы ни в чем не было отказа на частых пиршествах. Расходы для поддержания этой солдатской дружбы стороны несли пополам и заботы по доставке предметов наслаждения, которые можно было добыть только в тех частях света, где природа была более щедра к человеку, чем в окрестностях их цитаделей, тоже делили поровну. Темный портвейн и: все напитки доставлялись в залив Святого Лаврентия, а затем к месту назначения под присмотром Борроуклифа, в то время как Мануэлю целиком была доверена ответст¬ венная обязанность по доставке благородного напитка с 1 Сен-Клер Артур (1734—1818) – американский полково¬ дец, участник войны за независимость СИТА. 2 Уэйн Антони (1745—1796) – американский генерал, уча¬ стник войны за независимость США. 789

острова Мадейра. И если Борроуклиф когда-либо позволял себе вмешиваться в дела приятеля, то лишь для тогогчто– бы напомнить ему о необходимости покупки вина только с южного берега острова. Младшие офицеры обоих гарнизонов часто толковали между собой о том, в какой битве майор Борроуклиф ли-^ шился ноги. Англичане всегда объясняли американцам, что это случилось во время одного из последних сраже¬ ний на северо-восточном побережье Англии, в отчаянной битве, где Борроуклиф весьма отличился вместе со своей ротой, сражаясь за честь родины. Именно за эту победу он и получил чин майора, не уплатив ни копейки за па¬ тент! В этих разговорах оба ветерана – к тому времени они уже заслужили это почтенное звание – обычно из чувства деликатности участия не принимали, но, если по¬ добный разговор заходил под конец обеда, Борроуклиф бросал на своего приятеля-американца весьма вырази¬ тельный взгляд, давая понять, что он прекрасно помнит их дуэль на утесах, а Мануэль при этом почесывал заты¬ лок – у актеров и художников этот жест означает смут¬ ное воспоминание. Так проходил год за годом и мирно жили два пограничных форта, как вдруг идиллия была нарушена скоропостижной смертью Мануэля. Этот стро¬ гий ревнитель дисциплины никогда не отправлялся на нейтральный остров, не захватив с собой целого отряда солдат, которых он расставлял гам в виде пикета, под¬ держивавшего линию часовых. Он и приятелю своему со¬ ветовал делать то же самое как для поддержания дис¬ циплины, так и для предупреждения всяких неожидан¬ ностей со стороны того или иного гарнизона. Но майор пренебрегал подобной предосторожностью и был доста¬ точно добродушен, чтобы не обижаться на недостаток до¬ верия в своем собутыльнике. К несчастью, однажды по поводу очередного поступления напитков разговор друзей затянулся до утра, и Мануэль покинул хижину, направ¬ ляясь к пикету, в таком невменяемом состоянии, что, когда часовой окликнул его, он забыл пароль и был убит выстре¬ лом солдата, который строевыми учениями был доведен до такого состояния бесчувственности, что ему было совер¬ шенно все равно, убивает ли он друга или врага, лишь бы только это не нарушало строгих правил, утвержденных воинским уставом. Капитан, однако, успел перед смертью похвалить часового за его поступок и умер, гордясь перед 790