Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 53 страниц)

жестоко разочарованным! Но вы не должны винить меня, мой друг, если я поспешу воспользоваться своим счастьем... Мисс Плауден, вашу прекрасную руку!.. Пол¬ ковник Говард, приношу вам самую глубокую благодар¬ ность за те заботы, которые вы оказывали до сих пор ва¬ шей воспитаннице, и поверьте моим откровенным словам, если я скажу вам, что после себя я скорее доверил бы ее вам, чем кому-либо другому на свете! Полковник повернулся к Барнстейблу и, низко покло¬ нившись, ответил ему с мрачной учтивостью: – Сэр, мои незначительные заслуги не стоят такой благодарности. Если я не сумел сделать мисс Кэтрин Плауден такой, какой мечтал видеть свою дочь честный Джон Плауден, капитан королевского флота, вину следует искать в моей неумелости воспитателя, а не в каких-либо врожденных качествах молодой девушки. Я не могу ска¬ зать вам: возьмите ее, сэр, раз вы ею уже завладели и вне моей власти это изменить. Мне остается лишь поже¬ лать, чтобы она была вам такой же преданной женой, какой она была воспитанницей и подданной. До сих пор Кэтрин стояла рядом с возлюбленным, дер¬ жавшим ее за руку, но теперь оттолкнула его руку и, отки¬ нув упавшие на лоб темные кудри, гордо подняла голову. Глаза на бледном от волнения лице пылали негодованием. – Джентльмены, – сказала она, – вы, я вижу, нахо¬ дите возможным располагать мной, как вещью: один отдает, другой берет! Но разве дочь Джона Плаудёна не имеет права распоряжаться своей особой? Если она стала в тягость опекуну, то может переехать в какой-нибудь другой дом, не затрудняя мистера Барнстейбла тяжелой задачей изыскания для нее каюты, на корабле, где, вероят¬ но, и без того тесно. С этими словами она гневно отвернулась от Барн¬ стейбла и подошла к кузине. Так сердятся молоденькие девушки, когда их вздумают выдавать замуж, не спросив предварительно их согласия. Барнстейбл плохо разбирал¬ ся в тонких изгибах женской души и помнил только прежние слова своей возлюбленной. Он был ошеломлен и не мог понять, как необходима его возлюбленной для открытых и решительных действий в его пользу мораль¬ ная поддержка Сесилии. Он также не мог понять, в силу каких причин девушка, уже так много сделавшая втайне для своего возлюбленного и не раз признававшаяся в 714

своей склонности к нему, в решительную минуту, когда все взоры были устремлены на нее, отказалась подтвер¬ дить это вновь! Все присутствующие, кроме опекуна его возлюбленной и Борроуклифа, глядели на него со сдер¬ жанным сочувствием. Полковник снова ласково посматривал на свою воспи¬ танницу, решив, что она раскаивается, а пленный капитан не скрывал насмешливого удивления, к которому приме¬ шалась злоба по поводу своей неудачи. – По-видимому, сэр, – вдруг яростно обратился к нему Барнстейбл, – вы нашли что-то забавное в этой молодой леди, но ваше веселье весьма неуместно! У себя в Америке мы не терпим подобного обращения с женщи¬ нами! – А мы у себя в Англии не ссоримся в присутствии женщин, – ответил Борроуклиф, окинув Барнстейбла не менее яростным взглядом. – Но смею вас заверить, как раз в эту минуту, сэр, я думал о том, сколь изменчива судьба, и ни о чем другом. Еще полчаса назад я считал себя счастливым человеком – я надеялся преуспеть в своих планах и опрокинуть замысел, которым вы собира¬ лись меня поразить. А теперь я несчастнейший из смерт¬ ных, потому что не смею и надеяться на довышение! – А я тут при чем, сэр? – с жаром спросила Кэтрин. – Ну конечно, это случилось не из-за вашего упор¬ ного содействия моим врагам, мисс Плауден, – с при¬ творным смирением ответил Борроуклиф, – и не из-за вашего жаркого им сочувствия или вашего невозмутимо¬ го хладнокровия за ужином. Нет! Просто мне пора уже оставить службу. Раз я больше не могу с честью служить своему королю, я должен служить теперь только богу, как и все инвалиды на свете! Одно из двух: либо мой слух ослабел, либо стена возле луга каким-то волшебным образом искажает звуки. Кэтрин, не дожидаясь окончания этой фразы, отошла в дальний угол комнаты, чтобы скрыть горячий румянец, заливший ей лицо. Теперь она поняла, каким образом враг проник в планы Барнстейбла. Она начала упрекать себя за ненужное кокетство, когда вспомнила, что поло¬ вина ее беседы с возлюбленным у той стены, на которую намекал Борроуклиф, шла на темы, не имевшие ничего общего с заговорами и военными действиями. Однако .чувства Барнстейбла были далеко не столь тонки, как у 715

его возлюбленной, а мысли слишком заняты средствами достижения намеченной им цели, чтобы так быстро понять иносказательный намек капитана. Резко обернувшись к Гриффиту, он самым серьезным тоном заявил. – Я считаю своей обязанностью, мистер Гриффит, напомнить вам, что, согласно данным нам инструкциям, мы должны брать в плен всех врагов Америки, где бы они ни оказались, и что Соединенные Штаты в некоторых случаях не стеснялись брать в плен и женщин. – Браво! – воскликнул Борроуклиф. – Если дамы не желают идти с вами в качестве возлюбленных, уведите их в качестве военнопленных. – Ваше счастье, сэр, что вы сами в плену, иначе вы ответили бы мне за свои слова! – рассердился Барн¬ стейбл. – Это разумная инструкция, мистер Гриффит, и вы не должны пренебрегать ею. – Не забывайте своих обязанностей, мистер Барн¬ стейбл, – ответил Гриффит, снова выходя из состояния глубокой задумчивости. – Вам был дан приказ – немед¬ ленно приступайте к его выполнению! – У меня также есть приказ нашего общего коман¬ дира капитана Мансона, мистер Гриффит, и уверяю вас, сэр, что, инструктируя меня относительно «Ариэля» – от бедняжки не осталось и двух досок, сколоченных вместе, – он решительно подтвердил и более ранние приказания. – А теперь я их отменяю. – Могу ли я подчиниться устному приказанию млад¬ шего офицера, когда оно прямо противоречит письменным инструкциям старшего? До сих пор Гриффит говорил спокойным и решитель¬ ным тоном, но при этих словах лицо его вспыхнуло, тем¬ ные глаза засверкали. – Не извольте рассуждать, сэр, – властно закричал он, – и повинуйтесь! – Клянусь небом, сэр, я не выполнил бы и приказа самого конгресса, если бы меня заставляли забыть мой долг перед... перед... – Перед самим собой! Мистер Барнстейбл, довольно! Исполняйте ваш долг, сэр! – Мой долг предписывает мне оставаться здесь, мис¬ тер Гриффит! – Тогда я должен действовать, ибо не могу допустить, чтобы мои же офицеры меня оскорбляли!.. Мистер Мерри, 716

скажите капитану Мануэлю, чтобы он прислал сюда сер¬ жанта и взвод морской пехоты. – Пусть он и сам сюда придет! – крикнул Барн¬ стейбл, обезумев до отчаяния от своей неудачи. – Всему его отряду не обезоружить меня! Ко мне, ариэльцы! Станьте вокруг вашего капитана! – Кто осмелится переступить этот порог без моего приказания, умрет! – закричал Гриффит, угрожая обна¬ женным кортиком морякам, которые прибежали было на призыв своего командира. – Отдайте мне ваш кортик, мистер Барнстейбл! Избавьте себя от унижения отдать его простому солдату. – Посмотрел бы я на того, кто осмелится взять его! – завопил Барнстейбл, свирепо размахивая оружием. Гриффит с грозным видом протянул вперед руку, и они скрестили оружие. Лязг стали подействовал на них, как звук горна на боевого коня: начался обмен быстрыми, внезапными ударами, ловко отражаемыми с обеих сторон. Барнстейбл, Барнстейбл! – крикнула Кэтрин, бро¬ саясь в его объятия. – Я пойду за тобой на край света! Сесилия Говард ничего не сказала, но, когда Гриффит опомнился, он увидел, что она стоит перед ним на коле¬ нях, смертельно бледная, с мольбой глядя в его взволно¬ ванное лицо. Возглас мисс Плауден разъединил сражаю¬ щихся прежде, чем дело дошло до кровопролития. Несмо¬ тря на вмешательство своих возлюбленных, молодые люди продолжали обмениваться взглядами, полными негодова¬ ния. В эту минуту полковник Говард вышел вперед и, подняв племянницу с колен, сказал: – Такая поза не пристала дочери Гарри Говарда, хотя он преклонял колена перед троном своего государя! Смотри, моя дорогая Сесилия, до чего доводит мятеж! Своими нелепыми принципами всеобщего равенства он сеет раздоры в рядах бунтовщиков, уничтожает различия рангов и чинов. Эти молодые безумцы даже не знают, ко¬ му они должны повиноваться! – Они должны повиноваться мне, – сказал лоцман, который теперь выступил на середину комнаты. – Я ви¬ жу, что мне пора проявить свою власть. Мистер Гриффит, спрячьте ваш кортик. А вы, сэр, почему вы отказались подчиниться старшему офицеру и забыли свои обязанно¬ сти, освященные присягой? Извольте подчиниться и ис^ полнять свой долг. 717

При звуках этого спокойного голоса Гриффит вздрог¬ нул, словно опомнившись, а затем низко поклонился и вложил оружие в ножны. Но Барнстейбл, обняв одной рукой талию возлюбленной и размахивая клинком в другой, лишь презрительно рассмеялся над этим непонят¬ ным ему присвоением власти. – А кто вы сами такой? – спросил он. – Почему вы осмеливаетесь давать мне приказания? Глаза лоцмана блеснули страшным огнем, лицо его побагров&ио, а сам он задрожал от гнева. Но, сделав над собой усилие, он сдержался и ответил весьма многозна¬ чительно: – Я тот, кто имеет право приказывать и требовать подчинения. Эти необычные слова произвели на Барнстейбла такое впечатление, что он невольно опустил оружие. Лоцман на миг остановил на нем горящий взор, а затем, обернувшись к остальным присутствующим, продолжал более мягко: – Мы действительно явились сюда не для грабежа и отнюдь не намерены поступать жестоко с людьми старыми и беззащитными. Но этого английского офицера и в осо¬ бенности этого беглого американца мы должны взять в плен и препроводить на борт нашего корабля. – А как же главная цель нашей экспедиции? – спро¬ сил Гриффит. – Не достигнута, – быстро ответил лоцман. – Она принесена в жертву личным чувствам. Наше предприятие, сэр, как и сотни других, окончилось бесславно и будет забыто навсегда. Но об интересах республики нельзя забывать, мистер Гриффит! Хотя мы не должны были под¬ вергать опасности жизнь этих молодцов только ради того, чтобы увидеть нежную улыбку на губах красавицы, тем не менее не следует упускать и случая воспользоваться нашим преимуществом. Этот полковник Говард вполне пригодится для сделки с фаворитами трона, и его можно будет обменять на какого-нибудь достойного патриота, который давно заслуживает освобождения... Нет, нет, при¬ берегите ваш надменный взгляд для других! Полковник отправится на фрегат, и притом немедленно. – Тогда... – сказала Сесилия Говард, робко прибли¬ жаясь к тому месту, где стоял ^е дядя, с презрением слу¬ шая споры победителей, – тогда я пойду с ним! Я не оставлю его одного в руках врагов! 718

– Они должны повиноваться мне, – сказал лоцман, выступая на середину комнаты.

– Было бы более достойно и более прилично для до¬ чери моего брата, – холодно сказал полковник, – если бы она призналась в истинном мотиве своего решения. – Не обращая внимания на глубокое огорчение, охватившее Сесилию, когда она выслушала этот унизительный отказ от ее нежных забот, старик подошел к Борроуклифу, кото¬ рый в досаде на крушение своих высоких надежд яростно грыз эфес шпаги, и, став подле него, с покорным видом продолжал: – Делайте с нами все, что вам угодно, джентльмены. Вы победители, мы должны подчиниться. Человек мужественный храбро защищается, если его не захватили врасплох, как случилось с нами, и сдается он тоже с достоинством. Ах, если бы представилась возмож¬ ность!.. Делайте все, что вам угодно, джентльмены. Ни¬ когда еще не было столь смирных агнцев, как мы с капи¬ таном Борроуклифом. Полковник с грустью и горечью улыбнулся своему то¬ варищу. Капитан попытался ответить ему с насмешли¬ востью, которая выдавала его расстроенные чувства. Все же им обоим настолько удалось сохранить внешнее спо¬ койствие, что они могли хладнокровно следить за даль¬ нейшими действиями победителей. Полковник упорно продолжал отвергать предложения своей племянницы, которая, кротко уступив его воле, на время отказалась от всякой надежды его смягчить. Тем не менее она со всей серьезностью принялась за приготовле¬ ния к отъезду и в лице кузины обрела верную и предан¬ ную помощницу. Правда, Кэтрин, ожидая этого события, тайно от мисс Говард еще раньше собрала все вещи, кото¬ рые могли бы им понадобиться в случае внезапного побега. Вместе со своим возлюбленным, который, заметив, что план лоцмана способствует его собственным намерениям, счел за лучшее забыть свою ссору с этим загадочным чело¬ веком, она побежала изыскивать средства для перевозки того багажа, который был ею уже приготовлен. Барн¬ стейбл и Мерри с удовольствием следовали за ней по узким и темным коридорам. Первый то и дело восхищался ее умом, красотой и прочими многочисленными достоин¬ ствами, а второй смеялся и шутил, как и следовало ожи¬ дать от веселого юноши его лет даже в подобных обстоя¬ тельствах. Заблаговременно сделанные Кэтрин приготов¬ ления оказались весьма кстати, ибо Сесйлия Говард гораздо больше заботилась о благополучии полковника, 720

нежели о своем собственном. В сопровождении Элис Данскомб молодая хозяйка монастыря Святой Руфи обхо¬ дила пустынные комнаты здания, то прислушиваясь к кротким уговорам подруги, то проливая слезы, которых не в силах была сдержать, то вновь спокойно отдавая при¬ казания горничным, словно предполагаемый отъезд был самым заурядным событием. Все это время остальные действующие лица оставались в столовой. Лоцман, сделав свое дело, снова: отошел в сторо¬ ну и прислонился к стене, хотя и внимательно наблюдал за всеми приготовлениями. Чувствовалось, что именно он – вдохновляющая сила всего этого предприятия. Гриф¬ фит принял на себя официальное "командование, и только к нему матросы и солдаты обращались за приказаниями. . Так прошел час. Затем в комнате снова появились Кэтрин и Сесилия, уже одетые в дорожное платье. Багаж переда¬ ли на попечение одного из унтер-офицеров и его команды, и Гриффит отдал приказ трогаться. Снова в галереях и под сводами дома прозвучал резкий свист боцманской дуд¬ ки, а затем послышался хриплый крик: – Вперед, моряки! Вперед, абордажники! Вперед, морские волки! Заиграл рожок, забил барабан, и весь отряд в строгом боевом порядке, заранее предписанном капитаном Ма¬ нуэлем, вышел из здания. Лоцман так внезапно завладел монастырем, что ни один человек, солдат или штатский, не ускользнул оттуда. И, так как опасно было оставлять там кого-либо, потому что (оставшийся мог бы оповестить о событиях всю округу, Гриффит приказал всех, кто только находился в здании, взять с собой к скалам и держать там до тех пор, пока от берега не отойдет последняя шлюпка. В море, недалеко от берега, как ему сообщили, их ждал тендер. Поспешность приготовлений к отъезду заставила осве¬ тить многие комнаты, и контраст между огнями внутри и окружающим мраком запомнился печальным пленным, выходившим на луг. Какое-то неопределённое и безотчет¬ ное чувство заставило Сесилшо остановиться в воротах парка и еще раз взглянуть на дом, как будто она знала, что видит его в последний раз. Темный зубчатый силуэт здания ясно вырисовывался на фоне северного неба, а открытые окна и незапертые двери позволяли заглянуть в глубь безлюдных комнат. Десятки свечей, словно в 24 Фенимор Купер. Том IV 721

насмешку над покинутыми стенами, озаряли их своим ненужным светом, Сесилия, дрожа, отвернулась от этого зрелища. Она приблизилась к своему разгневанному дя¬ де, угадывая, что вскоре он больше чем когда-либо будет нуждаться в ее присутствии. Глухой гул людских голосов впереди, свист дудки и суровые окрики морских офицеров заставили ее забыть о своих предчувствиях и вернуться к окружающей действи¬ тельности. А тем временем отряд быстрыми шагами на-< правился к морю. Глава XXX Стремился вождь к родным горам# «Эй, лодочник, живее! Я фунт за переправу дам. Греби же, не робея!» Кэмпбелл, «Дочь лорда Уллина» На небе весь день не было ни облачка, дул холодный, пронизывающий ветер, и ночью высыпали тысячи звезд. Поэтому глаз, привыкнув к темноте, мог более отчетливо различать окружающие предметы. В голове растянувшей¬ ся по узкой тропинке колонны твердым, мерным шагом хорошо обученных солдат маршировал взвод морской пе¬ хоты, за ним на некотором расстоянии следовала большая, беспорядочная толпа обвешанных оружием матросов, обнаруживая явную склонность к озорству и грубым шут¬ кам, как всегда бывает, когда морские волки оказываются на берегу, и только суровые окрики офицеров заставляли их сдерживаться. В середине этой толпы шли пленные солдаты и слуги-мужчины. Стража не обращала на них особого внимания, но пользовалась всяким удобным слу¬ чаем, чтобы позабавиться на их счет. За ними немного поодаль, сохраняя прежнее достоинство и гордую осанку, плечом к плечу шагали полковник Говард и капитан Борроуклиф. Оба молчали, предаваясь грустным размыш¬ лениям. Следом, стараясь держаться как можно ближе к дяде, шла мисс Говард под руку с Элис Данскомб. Их сопровождала женская прислуга. Отдельно легким, бы¬ стрым шагом шла Кэтрин Плауден, радуясь такому обо-< роту событий, но скрывая свое удовлетворение под маской 722

покорности судьбе. Барнстейбл с восхищением следил за ней с расстояния в несколько шагов. Ближе подойти он не смел, покорный капризу своей возлюбленной, явно этого не желавшей. Гриффит шел сбоку от колонны, чтобы обо¬ зревать все ряды и в случае необходимости управлять движением. В арьергарде следовал второй отряд морской пехоты, и Мануэль собственной персоной замыкал ше¬ ствие. Барабану и рожку приказано было замолчать, и слышны были только мерный шаг солдат да вой уже зати¬ хающей бури и время от времени команды офицеров и смутный гул матросских разговоров. – Неважная нам досталась добыча, – угрюмо про¬ бормотал какой-то старый моряк, – корабль без груза и денег! На кухне-то да и в замке можно было понабрать порядочно добра, так что хватило бы каждому матросу у нас на корабле. Так нет! Как бы слюнки ни текли, офи¬ церы не дали стибрить даже никому не нужную библию. – Сущая правда, – подхватил шедший рядом другой матрос. – Найди мы, бедняки, хоть бумажку с записанной молитвой, они все равно отобрали бы ее у нас. Послушай– ка, Бен, что я тебе скажу: если из матроса делают солдата и заставляют его таскать мушкет, надо, чтобы он мог хоть немного поживиться тем, что ему попадет в руки. А то вот сегодня черт меня подери, если я прикоснулся к чему– нибудь, кроме моего ружья да тесака! Ведь нельзя же на¬ звать поживой эту скатерть! – Ага, ты, я вижу, все-таки успел кое-что подце¬ пить! – ответил первый матрос, явно восхищаясь каче¬ ством ткани. – Да эта штука, коли ее разостлать, не меньше нашей бизани! Тебе повезло больше, чем другим. Что же до меня, то я вот взял эту шляпу, но она, видать, годна для большого пальца ноги. Я уже пытался при¬ найтовить ее на голове и так и этак, но мне не удалось напялить ее хоть на дюйм. Послушай-ка, Сэм, ты мне дашь на рубашку кусок от этой скатерти? – Конечно. Можешь взять угол. Или, пожалуй, ради такого случая можешь взять и половину, Бен. Но я не вижу, чтобы мы возвращались на корабль богачами, если только не присчитать все это бабьё к добыче... – «Богачами!» – шутливо перебил их молодой матрос, который до сих пор молчаливо прислушивался к разговору старых и более расчетливых матросов. – Мне кажется, мы пустились крейсировать по таким морям, где дневная вахта 24* 723

длится полгода. Разве вы не видите, что у нас теперь двойной рацион полуночи? С этими словами он положил руки на черные головы двух черных рабов полковника Говарда, которые шли рядом, погруженные в печальные размышления о том, что снова потеряли свободу. – Поверните головы вот так, джентльмены, – доба¬ вил он. – Разве от такой черноты не погаснут лампы в нактоузе? – Оставь негров в покое! – проворчал один из пожи¬ лых матросов. – Чего ты дурака валяешь?.. Кстати, Ник, не понять мне, почему мы все время жмемся к этому бе¬ регу, где нет и десяти саженей глубины, когда стоит нам выйти в океан, и мы чуть ли не каждый день будем встре¬ чать купцов с Ямайки? Тогда на борту у нас будет столько голов сахару да бочек меду, сколько мы пожелаем! – Все это из-за лоцмана, —ответил второй матрос, – потому что там, где нет дна, не нужно и лоцманов. Что это за крейсерство, когда мы идем на глубйне пяти саженей, а потом бросаем якорь на мель или камень! Кроме того, нас заставили работать по ночам. Если бы вместо семи часов было светло все четырнадцать, остальные десять ча¬ сов можно было бы идти по чутью... – Каркаете, как старые вороны! – снова перебил их молодой матрос. – Разве вы не знаете, что, по воле Кон¬ гресса, мы должны перерезать прибрежные пути Джона Буля? А наш старик увидел,, что дни слишком коротки для этого дела, и высадил отряд, чтобы захватить ночь. Вот мы ее и захватили! А когда вернемся на корабль, мы спрячем ее в трюм, и тогда вы снова увидите солнечный свет... Пойдемте, мои лилии! Пусть джентльмены заглянут в ваши иллюминаторы... Что? Вы не хотите? Тогда мне придется поговорить с вами по-другому. – Эй вы там! – раздался суровый голос, мальчише¬ ские нотки которого плохо вязались с начальственным тоном говорившего. – Что тут, спрашиваю я! Кто обижает негров? – Никто, сэр, – с притворной серьезностью ответил матрос. – Один из бледнолицых ушиб ногу о паутину, и от этого у него заболело ухо! – Слушай-ка ты, зубоскал, как ты очутился среди пленных? Разве я не приказал тебе с пикой на плече идти в передней линии? 724

– Да, да, сэр, вы приказали. И я выполнял приказ, пока мог. Но из-за этих негров стало так темно, что я сбился с дороги! В толпе моряков раздался приглушенный смех. И даже гардемарин едва удержался от улыбки при этом образце находчивости одного из тех присяжных балагуров, какие встречаются на любом корабле. – Значит, – наконец сказал Мерри, – ты понял, что взял не тот курс? Изволь тотчас вернуться туда, где я приказал тебе находиться. – Да, да, сэр, я иду. Клянусь всеми ошибками в книге казначея, мистер Мерри, только паутина заставила одного из этих негров проливать слезы! Позвольте мне на минуту остаться, сэр, и собрать немного чернил, чтобы написать письмо моей бедной старушке матери. Будь я проклят, если написал ей хоть строчку, как мы вышли из Чесапика! – Если ты не уберешься сию минуту, я угощу тебя саблей по голове! – ответил Мерри. Он испытывал боль¬ шое участие к страданиям несчастной расы, которая и по сей день служит (а раньше служила еще больше) предметом насмешек наших легкомысленных и распу¬ щенных соотечественников. – Тогда, если захочешь, ты напишешь свое письмо красными чернилами! – Ни за что на свете! – ответил остроумец, прежде чем шмыгнуть на свое место. – Старуха не поверит пись¬ му и решит, что это подделка... Интересно, буруны у бере¬ гов Гвинеи тоже черного цвета? Так говорили старые моряки, которым приходилось плавать в тех широтах. Его глупые шутки были прерваны покрывшим шум громким и строгим голосом человека, которому стоило сказать только слово, как затихало самое буйное веселье матросов. Среди толпы послышался шепот: «Мистер Гриффит идет! Джек разбудил первого лейтенанта, теперь лучше пусть сам уснет!» Но вскоре и эти приглушенные воскли¬ цания стихли, и даже сам шутник, не произнеся больше ни слова, словно он потерял дар речи, прилежно зашагал в строю. Читатель уже не раз сопровождал нас от дома полков¬ ника Говарда к морю, поэтому нам нет необходимости описывать тот путь, по которому шли моряки во время пе¬ реданного выше разговора, и мы сразу перейдем к изобра¬ жению событий, происшедших после того, как отряд

достиг береговых утесов. Так как человек, который столь неожиданно присвоил себе временную власть в стенах мо¬ настыря Святой Руфи, так же внезапно исчез, Гриффит распоряжался один, ни с кем не советуясь. Он ни разу не обратился к Барнстейблу, и было видно, что между моло¬ дыми людьми произошла серьезная размолвка и что – по крайней мере, сейчас – их дружба нарушена. Действи¬ тельно, только присутствие Сесилии и Кэтрин удерживало Гриффита от ареста непокорного подчиненного. А Барн¬ стейбл, хотя и чувствовал свою вину, все же был очень обижен и только из уважения к возлюбленной сдерживал негодование, которым пылала его уязвленная гордость. Тем не менее оба они разумно действовали в одном на¬ правлении, хотя и делали это, не уговариваясь. Первой целью обоих молодых людей было обеспечить посадку в шлюпки прекрасных кузин. И Барнстейбл незамедлитель¬ но проследовал к шлюпкам, чтобы ускорить приготовления, необходимые для приема таких необычных пленниц. В де¬ санте, возглавляемом лоцманом, участвовали настолько значительные силы, что на море были спущены все шлюп¬ ки фрегата, которые теперь в ожидании возвращения отряда держались за полосой прибоя. Барнстейбл громко окликнул командовавшего этой флотилией офицера, и через несколько минут команды катеров, баркасов, яликов и разных других лодок уже деятельно хлопотали на бере¬ гу. Если бы спросили самих немного трусивших дам, они выбрали бы наикрупнейшую шлюпку фрегата, но Барн¬ стейбл решил, что она недостойна его гостей, и потребовал предоставить им длинный и низкий личный катер капита¬ на Мансона, считавшийся особо почетным судном. Пять¬ десят человек были назначены для переноса катера на песок, и вскоре полковника Говарда и его воспитанниц известили, что маленькое судно готово принять их на борт. Мануэль со своим отрядом морской пехоты расшшь жился на вершинах скал, где он расставлял пикеты и часовых и принимал все предписанные военной наукой меры для прикрытия посадки на суда. Здесь же, под охра¬ ной часовых, находились все остальные пленники, в том числе слуги полковника и солдаты Борроуклифа. Полков¬ ник Говард и капитан Борроуклиф в сопровождении дам и их служанок спустились по скалистой тропинке к бере¬ гу и стояли в бездействии на песке, когда было объявлено, что им пора отправляться. 726

Где же он? -= спросила Элис Данскомб, озираясь, словно она ожидала найти кого-то среди окружавших ее людей. – О ком вы говорите? – спросил Барнстейбл. – Мы все здесь, и катер готов. – Неужели он увезет меня... даже меня из мест, где я провела детство, из страны, где я родилась и к которой привязана всей душой? – Я не знаю, о ком вы. говорите, сударыня, но если о мистере Гриффите, то вот он стоит, позади той группы моряков. Услышав свое имя, Гриффит подошел к дамам и впер¬ вые, с тех пор как они покинули монастырь, обратился к ним. – Надеюсь, меня хорошо поняли, – сказал он, – и мне незачем повторять, что ни одна женщина не должна считать себя пленницей. Если же кто-либо из вас добро¬ вольно решит ступить на борт нашего корабля, то даю слово офицера, вы найдете там приют и защиту. – В таком случае, я не поеду, – заметила Элис. – Да и зачем вам ехать? – сказала Сесилия. – Вас не связывают никакие узы. (Слушая ее, Элис Данскомб продолжала искать глазами кого-то среди присутствую¬ щих.) Возвращайтесь, мисс Элис, в монастырь Святой Руфи и будьте его хозяйкой до моего возвращения... или, – робко добавила она, – пока полковник Говард не решит иначе. – Я подчиняюсь вам, милое дитя, но полковник Го¬ вард, несомненно, даст указания своему поверенному в Б. позаботиться о его имуществе? Полковник был так сердит на свою племянницу, что охотно промолчал бы, но, как человек хорошо воспитан¬ ный, он не мог не ответить на скромный вопрос Элис Даи– скомб, такой честной и верной подданной. – Я отвечу, но только из уважения к вам, мисс, – сказал он. – Я предпочел бы оставить двери и окна мона¬ стыря Святой Руфи настежь отворенными в качестве печального памятника действиям мятежников, а потом, когда конфискованные поместья руководителей этого гнусного бунта по приказанию короля будут продаваться с молотка, потребовать за их счет возмещения понесенных убытков. Но вы, мисс Элис, заслуживаете всяческого ува¬ жения, какого женщина вправе требовать от джентльмена. 727

Поэтому будьте добры написать моему поверенному, что¬ бы он опечатал все мои бумаги и переслал их министру его величества. В них нет ничего изменнического, суда¬ рыня, и они заслуживают официальной защиты. Дом и большая часть обстановки, как вам известно, принадле¬ жит тому, у кого я взял их в аренду, и настоящий владе¬ лец, я полагаю, не замедлит позаботиться об охране своих интересов. Целую вашу руку, мисс Элис, и надеюсь, что мы еще встретимся в Сент-Джеймсском дворце. Королева Шарлотта, я уверен, вознаградит вас по заслугам. Она не может не оценить вашу преданность. – Здесь я родилась среди простых людей, здесь я жи¬ ла и здесь я надеюсь спокойно умереть, – кротко ответила Элис. – Если у меня и были радости за последние годы, кроме тех, которые каждый христианин черпает в своих повседневных обязанностях, я находила их, мои милые подруги, только в вашем обществе. Но такое общество в этом глухом уголке королевства было слишком драгоцен¬ ным благом, чтобы оставаться неомраченным. И теперь настало время, когда на смену удовольствиям придут печальные воспоминания. Прощайте, мои юные подруги! Уповайте на того, в чьих глазах король и крестьянин, европеец и американец – все равны, и мы встретимся вновь, хотя, наверно, это будет уже не на здешнем острове и не на вашем обширном континенте! – В первый раз, – сказал полковник Говард, подхо¬ дя к ней и ласково беря ее за руку, – слышу от вас такое неразумное суждение, мисс Элис Данскомб! Можно ли предположить, чтобы господь, разделив человечество на сословия, сам отрицал это неравенство! Прощайте, но я уверен, что, если бы время позволило нам объясниться, разница между нашими взглядами оказалась бы не так уж велика. Элис, по-видимому, не сочла эту тему достойной даль¬ нейшего обсуждения в такую минуту, ибо она ласково простилась с полковником, а затем обратилась к дамам. Сесилия расплакалась на плече любимой подруги, взвол¬ нованная и огорченная предстоящей разлукой. Кэтрин тоже тепло обняла Элис, ибо при всей ее ветрености ей так подсказывало сердце. Они Молча попрощались, а за¬ тем, освободившись из объятий мисс Данскомб, девушки одна за другой направились к катеру. Полковник Говард не поспешил опередить своих воспитанниц, чтобы помочь

им сесть в шлюпку. Это сделал Барнстейбл, а когда он усадил дам и их служанок, то обратился к джентльме¬ нам: – Шлюпка ждет вас! – Итак, мисс Элис, – с горькой иронией сказал Бор– роуклиф, – наш уважаемый хозяин дал вам поручение к своему поверенному. Прошу вас оказать подобную же услугу и мне, написав рапорт командиру округа. Вы долж¬ ны рассказать ему, каким болваном... нет, употребляйте самые ясные выражения и напишите ему, каким ослом оказался в этом деле капитан Борроуклиф. Вы также мо¬ жете рассказать в качестве вставного эпизода, как он иг¬ рал в прятки с одной молодой девицей, сторонницей мя¬ тежников, и при этом совсем опростоволосился!.. Пойдем, мой достойный хозяин, или скорее товарищ по несчастью, я следую за вами, как обязывает меня долг. Подождите! – крикнул Гриффит. – Капитан Бор¬ роуклиф не должен садиться на катер. – Как, сэр?! Неужели вы хотите отправить меня вме¬ сте с рядовыми? Разве вы забыли, что я имею честь слу¬ жить по патенту его величества короля британского и что... – Я не забыл ничего, что приличествует помнить джентльмену, капитан Борроуклиф. И среди прочего я помню, как благородно вы держали себя со мной, когда я был вашим пленником. В ту же минуту, когда будет обеспечена безопасность моего отряда, не только вы, но и ваши солдаты получат свободу. Борроуклиф вздрогнул от удивления, но он был на¬ столько огорчен разрушенными видениями славы, которые так пленительно витали перед ним в последние дни, что даже не поблагодарил достойным образом своего против¬ ника. Усилием воли овладев своими чувствами, он стал прогуливаться по берегу, тихонько насвистывая что-то игривое. – Итак, – воскликнул Барнстейбл,– все наши плен¬ ники на местах! Шлюпка ждет только офицеров. Гриффит отвернулся и, не сказав ни слова, с надмен¬ ным видом отошел прочь, как бы считая ниже своего до¬ стоинства разговаривать с бывшим приятелем. Барнстейбл постоял неподвижно из уважения к старшему офицеру – никакая гневная вспышка не могла поколебать в нем эту привычку, – но, заметив, что Гриффит не намерен воз¬ вращаться, молодой лейтенант сел в. катер, который, имея 729