Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 53 страниц)

того, чтобы человек, который так устает за день, как твой покорный слуга, таская повсюду на ногах свою особу, не нарушал слишком грубо свой утренний сон. Но высоко¬ родный сэр Томас, вице-адмирал, губернатор и прочее, и прочее, приказал вставать на заре всем – как солдатам, так и офицерам! – Но, право же, мне кажется, это не такое уж тяжкое испытание для солдата, – возразил Лайонел. – И больше того: я вижу, что оно явно пошло тебе на пользу! Послу¬ шай, Полуорт, я, признаться, удивлен! Ведь на тебе мун¬ дир офицера легкой пехоты? – Конечно! А что здесь такого удивительного? – с са¬ мым серьезным лицом возразил тот. – Почему у тебя та¬ кой вид, словно ты, того и гляди, лопнешь, стараясь удер¬ жаться от смеха? Может, я не гожусь для этого мундира или этот мундир не украшает меня? Ну, смейся, смейся, Лео. Я уже привык к этому за последние дни, но все-таки что тут такого поразительного, в конце-то концов, если Питер Полуорт командует ротой легкой пехоты? Ведь мой рост пять футов шесть и одна восьмая дюйма – как раз то, что надо. – Ты столь точен в своих долготных измерениях, слов¬ но у тебя в кармане хронометр. А тебе никогда не прихо¬ дило в голову вооружиться еще и секстантом? – Чтобы установить мою широту? Я понял тебя, Лео. Что ж, если я сложением слегка напоминаю земной шар, значит ли это, что я не могу командовать ротой легкой пе¬ хоты? – Ну конечно! Остановил же Иисус Навин солнце! Но даже такое чудо меньше поразило бы меня, чем вид твоей особы в этом мундире. – Я объясню тебе, в чем дело. Но сначала давай-ка присядем здесь, – сказал.капитан Полуорт, усаживаясь у подножия маяка, где еще недавно стоял таинственный старик. – Хороший солдат сочетает в себе различные до¬ стоинства. Это слово «сочетает» сразу подводит меня к сути моего рассказа: я влюблен! – Вот это новость! – Более того: я намерен сочетаться браком. – Женщина, возбудившая подобное намерение в ка¬ питане Полуорте, офицере сорок седьмого полка и вла¬ дельце поместья Полуорт, должна обладать немалыми до¬ стоинствами. 52

Это женщина необыкновенная, майор Линкольн, – отвечал влюбленный с неожиданной серьезностью, застав¬ лявшей подозревать, что его веселая беспечность была от¬ части притворной. – Она не худа и не толста, а то что на¬ зывается – в самую меру. Движется она величаво, как породистая телочка, а уж если припустится бежать, то семенит ногами быстро-быстро, что твоя индюшка. Когда же она спокойно сидит на месте, то всегда напоминает мне блюдо хорошей, нежной, сочной оленины, от которой невозможно оторваться. – Ты столь «вкусно», пользуясь твоим же собствен¬ ным образным языком, описал ее портрет, что я горю же¬ ланием услышать что-нибудь о ее душевных качествах так, словно меня поджаривают на вертеле. – Быть может, мои сравнения не слишком поэтичны, но это первое, что приходит мне на ум, когда я на нее смот¬ рю, и в них нет ничего противоестественного. Что касается ее манер и прочих благоприобретенных достоинств, то они еще более великолепны. Во-первых, она остроумна, во-вто¬ рых, своенравна, как бесенок, и в-третьих, это самый за¬ клятый враг короля Георга во всем Бостоне. – Не понимаю, почему именно эти качества избран¬ ницы твоего сердца так тебя пленили. – Что ж тут непонятного? Такие качества характера, подобно острой приправе, возбуждают аппетит и придают пикантность блюду. Взять хотя бы ее мятежнические убе¬ ждения, которые, в сущности, являются государственной изменой, – без них моя преданность королю выглядела бы столь же пресной, как добрый портвейн без закуски из оли¬ вок. Ее дерзкое своенравие – отличная подливка к салату моей скромности, а ее острый ум сочетается с кротостью моего нрава – как сладость и кислота в шербете. – Я вижу, эта женщина воистину обладает могущест¬ венными чарами, – сказал Лайонел, которого немало по¬ забавила удивительная смесь серьезности и юмора в этом описании. – Однако при чем здесь легкая пехота, Полу– орт? Надеюсь, эта особа не принадлежит к тем представи¬ тельницам дамского пола, чье поведение легко сочетается со словом «легкий»? – Прошу прощения, майор Линкольн, но подобные шутки тут неуместны. Мисс Денфорт принадлежит к од¬ ному из лучших семейств в Бостоне. =– Денфорт! Уж не Агиеса ли? 53

– Именно она! – с удивлением отвечал Полуорт. – А разве ты с нею знаком? – Да, если можно назвать знакомством то, что она до¬ водится мне троюродной кузиной и я сейчас живу под одной с ней крышей. Она внучатая племянница моей двою¬ родной бабушки, миссис Лечмир, и эта добрая дама потре¬ бовала, чтобы я остановился в ее доме на Тремонт-стрит. – Я в восторге от этого известия! Во всяком случае, теперь уж мы с тобой будем не просто собутыльниками – паша дружба приобретает более возвышенные формы. Од¬ нако к делу: по городу, видишь ли, ходят дурацкие не¬ уместные шутки, касающиеся пропорций моей фигуры, и я решил разом с ними покончить. – Для чего тебе нужно только разом похудеть? – А. разве я не достигаю этого в новом мундире? Если говорить правду, Лео, – а тебе я могу открыть душу, – ты ведь знаешь, что за народ у нас в сорок седьмом. Стоит ко¬ му-нибудь прилепить тебе какую-нибудь оскорбительную кличку или прозвище, и ты, хочешь не хочешь, будешь та¬ скать ее за собой до могилы! – Существует, между прочим, способ положить конец недопустимым вольностям,—промолвил Лайонел серьезно. – Чепуха! Смешно драться на дуэли из-за двух-трех лишних фунтов жира! Тем не менее прозвище имеет боль¬ шое значение – ведь первое впечатление решает все. По¬ суди сам: кому может прийти в голову, что Великий океан – это какая-нибудь ничтожная лужица, а Великий Могол – несмышленый младенец, и кто поверит молве, будто капитан Полуорт из легкой пехоты может весить сто восемьдесят фунтов? – И даже еще на двадцать фунтов больше. – Ни на одну унцию, или пусть меня повесят! Не да¬ лее как на прошлой неделе я взвешивался в присутствии всех офицеров, а с тех пор уже, верно, еще похудел, ибо эти ранние побудки никак не способствуют цветущему со¬ стоянию здоровья. Причем, Лео, заметь, я взвешивался в ночной рубашке, ведь я при моей корпуленции не могу легкомысленно приписывать себе вес сапог, пряжек и про¬ чих необходимых предметов, как делают это те, кто весит не больше перышка. – Но я дивлюсь тому, что Несбитт согласился на твое назначение, – сказал Лайонел. – Он любит пускать пыль в глаза.

=– Вот как раз для этого-то я ему и хорош, – прервал его капитан. – Нас, как ты знаешь, уже сформировали, и могу тебя заверить, что среди всех наших капитанов я са¬ мый молодцеватый. Кстати, я хочу сообщить тебе кое-что по секрету. Здесь недавно произошла пренеприятная исто¬ рия, и сорок седьмой не стяжал себе при этом славы – кое– кого вымазали дегтем и вываляли в перьях, и все из-за какого-то ржавого мушкета. – Да, мне что-то об этом говорили, – заметил Лайо¬ нел, – а вчера вечером, к великому моему прискорбию, я сам слышал, как солдаты для оправдания своих бесчинств ссылались на полковника. – Н-да... весьма щекотливое дело... Могу сказать, что этот деготь изрядно запятнал репутацию полковника в Бостоне, особенно среди дам. В первый раз вижу, чтобы красные мундиры так мало ценились прекрасным полом. Знаешь, Лео, штатские здесь куда в большем почете. Впро¬ чем, из всех офицеров никто не приобрел себе здесь столь¬ ко друзей, как твой покорный слуга. И вот я воспользовал¬ ся моей популярностью, которая сейчас вещь немаловаж¬ ная, и частично путем различных посулов, частично с по¬ мощью заинтересованных лиц получил роту, что пол¬ ностью и бесспорно соответствует моему званию: – Объяснение более чем удовлетворительное, и рвение куда как похвальное, а кроме всего прочего, это несомнен¬ но свидетельствует о том, что мы отнюдь не рвемся в бой, ибо Гедж никогда не допустил бы подобного назначения, считай он возможным, что нам придется пустить в ход оружие. – Да, тут ты несомненно прав. Эти янки последние де¬ сять лет только и делали, что болтали языком, что-то об¬ суждали, выносили решения и одобряли вынесенные ре¬ шения, и все без толку. Впрочем, дела идут все хуже и хуже с каждым днем... Но братец Джонатан 1 – загадка для меня. Вспомни, как это было, когда мы с тобой служи¬ ли в кавалерии... Да простит мне бог, что я променял ее на пехоту, чего никогда бы не случилось, разумеется, если бы в целой Англии сыскался хоть один подходящий для меня конь, на котором можно было бы усидеть без особого труда и без большой опаски прыгать через рвы... Так вот, когда мы служили в кавалерии, помнишь, как делались эти дела: 1 Джонатан – шутливое прозвище американцев. 55

если в колониях кто-нибудь обижался на новый налог или на застой в делах, они тогда, бывало, соберутся толпой, подожгут дом или два, нагонят страху на судью, а иной раз потреплют немного и констебля... Ну, а потом, конеч¬ но, появляемся мы: припустим коней в галоп, помахаем саблями и разгоним этих оборванцев ко всем чертям. Суд довершал остальное, и победа доставалась нам легко, ценой небольшой одышки, за которую полностью вознаграждал нас отличный аппетит за столом. Но теперь они ведут себя совсем по-другому. – Как же именно? – с любопытством спросил майор Линкольн. – Они обрекают себя на лишения во имя того, что они называют своими принципами. Женщины не желают пить чай, а мужчипы – ловить рыбу! Этой весной после закры¬ тия порта на рынках даже диких уток не было, и тем не менее колонисты день ото дня становятся все упрямее. Но, если дойдет до схватки, мы, благодарение небу, достаточно сильны, чтобы пробиться в другую часть континента, где с провизией дело обстоит не так уж плохо. К тому же я слышал, что к нам прибывает подкрепление. – Если дело, не приведи господь, дойдет до драки, – сказал майор Линкольн, – мы здесь окажемся в осаде. – В осаде! – вскричал Полуорт, не скрывая трево¬ ги. – Да если бы я думал, что это возможно, я тотчас подал бы в отставку! И так-то уж плохо – разве таким дол¬ жен быть приличный офицерский стол! Ну, а если дело дойдет до осады, тогда мы совсем протянем ноги... Нет, нет, Лео, этот сброд во главе с их жалкими вожаками едва ли осмелится обложить осадой четыре тысячи английских сол¬ дат, поддержанных флотом. Какие там четыре! Если вой¬ ска, о которых я упоминал, уже в пути, нас будет восемь тысяч молодцов, равных которым можно найти только... – ...в легкой пехоте, – перебил его Лайонел. – Эти полки действительно прибывают: Клинтон, Бергойн и Хау получили прощальную аудиенцию в один день со мной. Король придает большое значение этой экспедиции, и нам был оказан самый милостивый прием, хотя его величество раза два поглядел на меня с таким выражением, словно он не забыл, как я голосовал в парламенте, когда там обсу¬ ждалась эта несчастная распря. – Ты голосовал против закрытия порта из сочувствия ко мне? спросил Полуорт. 56

=– Нет. В этом вопросе я поддерживал министерство. Эта мера была вызвана дерзким поведением бостонцев, и решение парламента было почти единодушным. – Ах, майор Линкольн, ты счастливый человек! – вздохнул капитан. – Заседать в парламенте в двадцать пять лет! Я, мне кажется, предпочел бы это занятие вся¬ кому другому. Уже одно слово «заседать» завораживает слух! Ваш округ имеет право на двух представителей в парламенте – кто же второй? – Прошу тебя, ни слова об этом, – прошептал Лайо¬ нел, стиснув товарищу руку, и тотчас встал. – Ты же зна¬ ешь, что тот, кому это место принадлежит по праву, не занимает его... Спустимся на плац? Я хочу проведать то¬ варищей до начала церковной службы. – Да, здесь действительно все до единого ходят в цер¬ ковь, вернее посещают молитвенные собрания. Ведь боль¬ шинство этих добрых людей так же не признают настоя¬ щей церкви, как мы ие признаем папу наместником бога на земле, – заметил Полуорт, шагая следом за товари¬ щем. – Я никогда не хожу на эти их еретические моления. Лучше уж простоять на часах у товарного склада, чем стоя выслушивать их проповеди. Меня вполне устраирает Ко¬ ролевская церковь, как они ее называют. Там, по крайней мере, если уж опустился на колени и устроился поудобнее, так чувствуешь себя ничуть не хуже, чем его преосвящен¬ ство епископ Кентерберийский. Однако меня всегда пора¬ жало, как это люди прямо с утра пораньше умудряются, не задохнувшись, отбарабанить столько молитв. Тут они спустились с холма на плац и смешались с два¬ дцатью другими облаченными в красные мундиры фигу¬ рами. Глава V Пред нашим представлением Мы просим со смирением Нас подарить терпением. Шекспир, «Гамлет» Стремясь к тому, чтобы в нашем повествовании не оста¬ лось ничего недосказанного, мы теперь попросим читателя перенестись с нами в минувшее столетие. Реджинальд 57

Линкольн был младшим сыном в одной весьма родовитой и богатой семье, которой на протяжении всего бурного пе¬ риода английской республики и правления Кромвеля уда¬ лось сохранить все свое значительное состояние, обеспе¬ чившее ее главе титул баронета. Однако сам Реджинальд не унаследовал почти ничего, кроме болезненной склонно¬ сти к меланхолии, которая уже тогда являлась родовой чертой и передавалась из поколения в поколение как дале¬ кое наследие предков. Еще в молодые годы он вступил в брак с женщиной, горячо им любимой, но она вскоре умерла от родов, даровав жизнь своему первому ребенку. Убитый горем муж стал искать утешения в религии, одна¬ ко не только не обрел в ней исцеления, но лишь еще боль¬ ше расстроил свой дух размышлениями над сущностью божества. В конце концов он превратился в аскета, пури¬ танина и упрямого фанатика. Не приходится удивляться, что подобный человек не мог ие возмущаться нравами ко¬ ролевского двора Карла II, и, хотя он и не был замешан в событиях, повлекших за собой казнь отца этого веселого монарха, все же решил в первые же годы восстановления королевской власти покинуть родину, с которой его ничто не связывало, и поселиться в богобоязненной английской колонии, называвшейся Массачусетс. Для человека столь знатного и столь прославленного своим благочестием, как Реджинальд Линкольн, не соста¬ вило труда получить и почетное и прибыльное место на плантациях. С годами религиозный пыл его несколько угас, и он уже не гнушался заполнять свой досуг заботой о чи¬ сто мирских благах, к которым проявил похвальный инте¬ рес. Однако до последнего дня своей жизни он оставался угрюмым, суровым фанатиком и, казалось, даже снисходя до повседневных житейских дел, был настолько далек от суетных соблазнов мира, что дух его оставался не запят¬ нанным грязью жизни и парил в заоблачных сферах. Тем не менее его сын, несмотря на столь возвышенный образ мыслей отца, оказался после его смерти наследником до¬ вольно изрядного состояния. Вероятно, это объяснялось тем, что его родитель, будучи не от мира сего, копил и не расходовал. Сын его Лайонел, пойдя по стопам своего до¬ стойного отца, продолжал приумножать доходы и почести, однако отвергнутая юношеская любовь, а также вышеупо¬ мянутая фамильная черта характера, передавшаяся и ему по наследству, привели к тому, что он обрел спутницу жиз¬ 58

ни лишь в зрелые годы. Сделанный им выбор удивил всех, опрокинув все обычные в таких случаях предположения и расчеты: неожиданно для человека столь аскетического образа жизни Лайонел сделал своей женой молоденькую и веселую девицу, принадлежавшую к епископальной церкви и никакими достоинствами, кроме прелестного ли¬ чика и хорошего происхождения, не обладавшую. Он стал отцом четверых детей – трех сыновей и дочери – и упо¬ коился в фамильном склепе рядом со своим отцом. Лайо¬ нел, старший из сыновей, еще ребенком был отвезен обратно в Англию, где ему надлежало унаследовать родо¬ вой титул и имущество. Второй сын, которого нарекли Реджинальдом и которому, когда он еще лежал в пелен¬ ках, уже был уготован военный мундир, женился, имел одного сына и в возрасте двадцати четырех лет распро¬ стился с жизнью где-то в лесных дебрях, куда попал по долгу службы. Третий сын стал дедом Агнесы Денфорт, дочерью же была миссис Лечмир. Американских Линкольнов, хотя браки их были непро¬ должительны, провидение щедро одаряло детьми, словно торопясь заселить пустынные земли; тем же, кто вернулся на густонаселенные Британские острова, оно отказало в этом благословении. Сэр Лайонел дожил до преклонных лет, был женат, но умер бездетным, что не помешало ему, однако, обрести вечный покой в склепе столь внушитель¬ ных размеров, что в нем могло бы свободно разместиться все семейство Приама. Эта неблагосклонность судьбы заставила еще одного представителя рода пересечь Атлантический океан и всту¬ пить во владение обширным поместьем Равенсклиф и од¬ ним из старейших баронетств королевства. Мы напрасно растили и холили это генеалогическое де¬ рево, если читателю еще не стало ясно, что главою рода должен был стать не кто иной, как осиротевший сын по¬ койного офицера. К тому времени, когда произошло это великое, хотя и не совсем непредвиденное событие, он был уже женат и имел одного сына – цветущего, здорового мальчика. Оставив жену и ребенка, сэр Лайонел немедленно от¬ был в Англию, дабы утвердиться в правах и войти во вла¬ дение имуществом. Так как он был родным племянником и законным наследником покойного баронета, никто не пы¬ тался оспаривать основные его притязания. Однако уже 59

с юных лет характер этого джентльмена и его жизнь были окутаны некоторым облаком таинственности, и посторон¬ ним наблюдателям почти ничего не было известно о его судьбе. После того как он получил титул и вступил во вла¬ дение имуществом, даже его близкие долгое время почти ничего о нем не знали. Доходили, впрочем, слухи, что ему пришлось задержаться в Англии на два года из-за досад¬ ной тяжбы, касавшейся какого-то незначительного угодья, тяжбы, которая решилась в его пользу, прежде чем изве¬ стие о внезапной смерти жены заставило его возвратиться в Бостон. Эта тяжкая утрата постигла его в самый разгар войны пятьдесят шестого года, когда все силы колонистов были направлены на поддержку метрополии, которая, вы¬ ражаясь языком того времени, «самоотверженно боролась против незаконных притязаний французов в Новом Свете» или, что то же самое, старалась утвердить рвои собствен¬ ные. Это было беспокойное время, когда мирные, кроткие колонисты, утратив свою обычную сдержанность, с такой отвагой и воодушевлением вступили в борьбу, что вскоре в отчаянной дерзости и бесстрашии превзошли даже своих более опытных в ратном деле союзников. К удивлению всех, кто знал его прежде, сэр Лайонел Линкольн оказал¬ ся участником многих наиболее рискованных предприятий, которыми изобиловала эта война, и бросался в них с такой отчаянной отвагой, словно стремился не столько стяжать воинскую славу, сколько найти смерть на поле брани. Он, так же как его отец, еще до войны был офицером, но полк, в котором он служил подполковником, сражался в восточной части колонии, в то время как этот неугомон¬ ный воин устремлялся то туда, то сюда и, рискуя жизнью, неоднократно проливал свою кровь на западной их окраине. Эта исполненная опасности карьера оборвалась внезап¬ но и самым таинственным образом. По причинам, навсегда оставшимся неизвестными, баронет решил возвратиться на землю своих отцов. Взяв с собой сына, он отплыл в Анг¬ лию, откуда уже больше не возвращался. В течение многих лет миссис Лечмир на все обращенные к ней вопросы от¬ носительно судьбы ее племянника – вопросы, задавать, ко¬ торые побуждала ее сограждан и согражданок их природ¬ ная любознательность (а количество этих вопросов мы предоставляем каждому из наших читателей определять 60

по своему усмотрению), —либо ответствовала с учтивой сдержанностью, либо проявляла то расстройство чувств, которое мы пытались описать, когда рассказывали о ее первой встрече с сыном этого племянника. Но вода точит камень. Сначала пополз слух, что баронета обвинили в го¬ сударственной измене и он принужден был из замка Ра– венсклиф переселиться в менее удобное помещение в лон¬ донском Тауэре. Этот слух сменился другим: баронет тай¬ но обвенчался с одной принцессой брунсвикского дома, но брак не принес ему счастья. Однако в родословных книгах того времени не числится ни одной незамужней принцес¬ сы, которой можно было бы приписать этот брак, и от ро¬ мантической версии, столь приятной сердцу провинциалов, пришлось отказаться. Наконец стали утверждать – и это, по-видимому, было куда ближе к истине, – что несчастный сэр Лайонел содержится в частной лечебнице для умали¬ шенных. Не успел этот слух распространиться, как точно пелена спала с глаз, и все в один голос заявили, что уже давно за¬ мечали явные признаки безумия баронета. А многие, вспо¬ миная его склонность к меланхолии, утверждали, что за¬ чатки безумия передаются в этом роде из поколения » поколение и было бы странно, если бы баронет в конце концов не потерял рассудка. А вот ответить на вопрос, по¬ чему это безумие столь бурно и внезапно проявилось, было уже значительно труднее и потребовало немало изобрета¬ тельности от весьма изобретательных людей, которые занимались решением этой загадки в течение довольно длительного времени. Наиболее сентиментальные представители общества, как-то: старые девы, холостяки и те поклонники бога Ги¬ менея, что дважды и трижды отдавали себя во власть его уз, не преминули объяснить несчастье баронета утратой жены, которую он страстно любил. Кое-кто из привержен¬ цев доброй католической церкви, которая, радея о спасе¬ нии душ, отправляла во искупление грехов безбожников и колдунов на костер, считал беду, приключившуюся с баро¬ нетом, заслуженной карой грешному роду, отрекшемуся от истинной веры. И наконец, те достойные и отнюдь не малочисленные лица, которые не брезгуют погоней за пре¬ зренным металлом, без колебания утверждали, что неожи¬ данно свалившееся на голову богатство не одного хоро¬ шего человека свело с ума. 61

Но уже приближалось время, когда неукротимое, ка¬ залась бы, стремление судить и рядить о делах ближнего своего должно было уступить место более достойным же¬ ланиям. Настал час, когда купец должен был забыть свои мелочные повседневные заботы в тревоге за грядущий день, когда фанатику был преподан хороший урок, открыв¬ ший ему глаза на то, что судьба благосклонна лишь к тому, кто этого заслуживает, когда даже в груди тех, кто склонен был к слезливой сентиментальности, это вялое чувство вытеснил чистый и благородный огонь любви к отчизне. Именно в то время возник спор между английским пар¬ ламентом и английскими колониями в Северной Америке, спор, который со временем привел к таким глубоким по¬ следствиям, как начало новой эры политической свободы и возникновение мощного государства. С целью сделать наше повествование более понятным для читателя, мы бросим беглый взгляд на существо этого спора. Еще в году 1763 растущее богатство колоний привлек¬ ло к ним внимание английского министерства. В тот год была сделана попытка увеличить государственные доходы и хотя бы отчасти покрыть нужды империи, издав указ, согласно которому любая сделка признавалась лишь в том случае, если ее условия были записаны на специальной гербовой бумаге, облагавшейся особым сбором. Этот способ повышать государственные доходы сам по себе не был нов, да и сумма была невелика. Однако осторожные и сообра¬ зительные американцы мгновенно поняли, что будет, если они позволят парламенту, в котором у них нет представи¬ тельства, облагать их налогами. Вопрос был довольно сложный и запутанный, но простой здравый смысл под¬ сказывал, что право и справедливость – на стороне коло¬ нистов. Сознавая силу своих доводов, а также, быть может, и своей численности, они восстали против нового закона с решительностью, подкрепляемой этим сознанием, и с хлад¬ нокровием, доказывающим твердость их намерений. Борь¬ ба против нового закона длилась почти,два года, и за это время стало совершенно, очевидно, что закон этот не при¬ носит Англии решительно никакой прибыли вследствие единодушного сопротивления со стороны всех колонистов, доходившего порой и до небольших стычек, что делало по¬ ложение государственных чиновников довольно неприят¬ ным, а проведение этого ненавистного закона в жизнь —< 02

даже опасным, и министерство вынуждено было в конце концов отменить закон. Однако в это же самое время пар¬ ламент в специальной резолюции подтвердил свое право диктовать свою волю колониям во всех без исключения вопросах. Все дальновидные люди не могли не понимать, что им¬ перия, разделенная океаном, представляет собой нечто весьма громоздкое и со временем неизбежно должна будет распасться вследствие противоречивости интересов ее от¬ даленных друг от друга частей. Но в те годы американцы и не помышляли еще о таком расколе, и в этом нетрудно бы¬ ло убедиться по тому хотя бы, что после отмены гербового сбора дух миролюбия и покорности тотчас воцарился в ко¬ лониях. Если бы колонии в То время уже стремились к не¬ зависимости, то неосмотрительная резолюция парламента непременно подлила бы масла в огонь. Но колонисты, до¬ вольные достигнутым успехом, незлобивые по натуре и чуждые всякого вероломства, лишь посмеивались над пу¬ стым тщеславием своих самозванных правителей и по¬ здравляли друг друга с тем, что было на их взгляд более существенным достижением. Если бы тупоголовые слуги короля умели извлекать уроки из прошлого, грозовые тучи развеялись бы и события, о которых нам предстоит пове¬ сти рассказ, произошли бы столетием позже. Однако не успела жизнь войти в свое привычное русло, как министерство решило ввести новый налог. Так как поднять государственный доход с помощью гербового сбора не удалось, ибо колонисты не пожелали пользоваться гер¬ бовой бумагой, был придуман новый и, как полагали, более эффективный ход. Была введена таможенная пошлина на чай Ост-Индской компании, так как предполагалось, что любовь к этому напитку заставит американцев раскоше¬ литься. Колонисты встретили новое посягательство на их права с тем же единодушием и твердостью, как и прежде, но далеко не с прежним благодушием. Все области к югу от Больших Озер действовали в полном согласии, причем было ясно, что их единомыслие будет проявляться не толь¬ ко в жалобах и протестах, но и в более серьезных дей-: ствиях, если возникнет необходимость применить силу, В большинстве случаев чай оставался лежать на складах или отсылался обратно в Англию, но в Бостоне некоторое стечение обстоятельств вызвало более решительное сопро^ тивление: возмущенные горожане выбросили довольно' 63

значительное количество ненавистных тюков в океан. Про¬ изошло это в начале 1774 года и повлекло за собой соответствующее возмездие: Бостонский порт был закрыт, и английский парламент издал один за другим несколько законов, преследовавших единую цель – напомнить непо¬ корному народу о его зависимости от Британии. За этим последовала короткая передышка, когда мини¬ стерство временно приостановило введение новых нало¬ гов, и жалобы колонистов приутихли. Однако возникшее уже чувство отчужденности еще не успело Сгладиться, как роковой спор вновь разгорелся, в несколько новой форме. За время с 1763 года и до тех дней, к которым относит¬ ся наше повествование, в колониях подросло новое поколе¬ ние; его уже не ослеплял ореол монаршей власти, оно не испытывало ни благоговейного почтения к своей бывшей родине, подобно своим отцам, ни той верности королевско¬ му трону, которой обычно отличается народ, созерцающий блеск королевской славы с некоторого расстояния. Все же те, кто имел влияние на американцев и руководил их действиями, не были сторонниками раскола империи, считая такой шаг противоестественным и политически вредным. Тем временем противники, в равной мере не желавшие проливать кровь, готовились все же к решительной схват¬ ке, сознавая ее неизбежность. Положение, создавшееся в колониях, было столь необычным, что история, кажется, не знала подобных примеров. Все колонисты утверждали, что хранят верность монарху, и в то же самое время зако¬ нам, издаваемым его министрами, оказывалось упорное неповиновение. Каждая колония имела свое управление, и в большинстве из них политическое влияние английской короны было непосредственным и весьма глубоким. Но ма¬ ло-помалу верх взяло чувство возмущения, вызванное ма¬ хинациями и интригами английских властей. Те коло¬ ниальные законодательные учреждения, в которых боль¬ шинство принадлежало «Сынам Свободы» (так именовали тех, кто боролся против беззаконных правительственных мер), избрали делегатов на конгресс, который должен был обсудить стоявшие перед колониями задачи и способы их разрешения. В одной-двух провинциях, где в законодатель¬ ных органах большинство принадлежало лоялистам, на¬ род избрал специальных представителей. Этот конгресс, 64

созывавшийся открыто, действовавший без утайки в сме¬ лом сознании своей правоты и воодушевленный револю¬ ционными чувствами, пользовался таким влиянием, каким не пользовался впоследствии никто из его юридически бо¬ лее правомочных преемников. Его решения обладали всей силой закона, не вызывая вместе с тем к себе ненависти. Оставаясь по-прежнему подданными английского короля, члены этого конгресса все еще писали петиции и жалобы, не забывая в то же время всеми имевшимися в их распоря¬ жении средствами противиться карательным мерам анг¬ лийского правительства. Народ призывали объединяться в союз для борьбы, ко¬ торая должна была вестись по трем направлениям, поиме¬ нованным в трех резолюциях: «Долой ввоз», «Долой вы¬ воз» и «Долой потребление». Помимо этих чисто негатив¬ ных мер, сделать что-нибудь, не нарушая конституции, было невозможно, и борьба все время велась с большой осторожностью; прилагались все усилия к тому, чтобы не выйти за рамки, которыми закон ограничивал права под¬ данных. Открытого сопротивления никто не оказывал, од¬ нако каждый пользовался всеми доступными ему средства¬ ми, чтобы быть готовым к роковой схватке, если она про¬ изойдет. Недовольство и возмущение росли день ото дня во всех колониях, а в Массачусетсе, где разыгрывались опи¬ санные выше события, назревали политические беспо¬ рядки, и, казалось, их уже невозможно было предотвра¬ тить. Основные споры, вокруг которых шла борьба, в некото¬ рых колониях переплетались с чисто местными причинами недовольства, и в первую очередь это относилось к‘Босто¬ ну. Жители этого города раньше других оказали открытое и бесстрашное сопротивление произволу правительства, и в Англии уже давно поговаривали о том, что необходимо силой подавить этот вольнолюбивый дух, для чего из раз¬ личных областей к непокорному городу были стянуты вой¬ ска. В начале 1774 года губернатором Массачусетса назна¬ чили лицо военное, и правительство стало действовать более решительно. Этот правитель, имевший высокий чин генерал-лейтенанта и стоявший во главе всех размещен¬ ных в Америке королевских войск, начал свою деятель¬ ность с того, что распустил колониальную ассамблею. По¬ чти одновременно с этим из Англии был прислан новый указ, предусматривавший существенные изменения в госу¬ 65