Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 53 страниц)

бывшую резиденцию Хэтчинсона1. Пораженный этим не¬ ожиданным открытием, офицер пропустил мимо ушей во¬ прос камердинера, и Джэб ответил за него: – А то как же! Ведь каждого следует называть его настоящим именем, – заявил он. – Прапорщик Пек так и зовется – прапорщик Пек, и попробуйте назвать дьякона Уинслоу как-нибудь иначе, а не дьяконом Уинслоу – уви¬ дите, как он на вас взглянет! А я Джэб Прей, потому что так меня прозвали; и почему бы это губернатору не назы¬ ваться скрягой Томми, если он и есть скряга Томми? # – Придержи свой язык, ведь ты говоришь о предста¬ вителе нашего монарха! – сказал офицер, поднимая трость, словно собираясь проучить дурака. – Или ты забыл, что я тоже солдат? Дурачок испуганно отпрянул и, покосившись испод¬ лобья на офицера, отвечал: – Вы же назвали себя бостонцем! Офицер хотел было что-то шутливо возразить, но в эту минуту старик незнакомец быстро шагнул к дурачку и стал рядом с ним с видом столь серьезным и торжественным, что это совершенно изменило ход мыслей офицера. – Для этого юноши священны узы крови и голос отчизны, – пробормотал незнакомец, – и это достойно уважения! Молодой офицер задумался и молча двинулся дальше по улице. Быть может, он почувствовал опасность такого рода намеков,'которые он уже не раз слышал из уст сво¬ его загадочного спутника еще на кррабле. Оглянувшись, он заметил, как незнакомец дружески пожал руку дурач¬ ка, прибавив при этом вполголоса еще несколько слов по¬ хвалы. Джэб скоро занял свое место впереди, но шел он теперь гораздо медленнее. Дурачок, сворачивая с одной улицы на другую, явно колебался иной раз в выборе на¬ правления, и у офицера мелькнула мысль – уж не повел ли его провожатый кружным путем, чтобы подольше не приближаться к дому миссис Лечмир, который явно вну¬ шал ему страх. Раза два молодой офицер поглядывал по сторонам в надежде спросить дорогу у какого-нибудь прохожего, но ночь уже спустилась на город, погрузив его в безмолвие и тишину, и на улицах, по которым они 1 Хэтчинсон Томас (1711—1780) – с 1771 года по 1774 год был губернатором Массачусетса, 22

проходили, кроме них самих, не видно было ни души. Их провожатый тащился вперед с таким унылым и растерян¬ ным видом, что молодой человек уже подумывал о том, чтобы постучаться в чей-нибудь дом, но в эту минуту Джэб вывел их из темной, грязной и мрачной улицы на площадь, значительно более просторную, чем та, которую они покинули ранее. Проведя их вдоль стены почерневше¬ го от времени здания, он направился к подвесному мосту, переброшенному через узкий, далеко вдающийся в сушу залив. Здесь он молча остановился, словно хотел, чтобы открывшаяся взорам его спутников картина произвела на них должное впечатление. Низкие, мрачные дома беспо¬ рядочно теснились вокруг площади; большинство из них казалось необитаемыми. Несколько в стороне, у самого края залива, чернели в лунном свете кирпичные стены длинного, приземистого здания, украшенного пилястрами и увенчанного неким подобием купола. Холодно и молча¬ ливо поблескивали между пилястрами стрельчатые окна второго этажа, опиравшегося на кирпичные аркады, в глу¬ бине которых виднелись рыночные прилавки. Над пилястн рами и под ними тянулись тяжелые каменные карнизы, благодаря чему это здание резко отличалось от прочих безыскусственных жилых домов, мимо которых они прохо¬ дили. Офицер молча разглядывал расстилавшуюся перед ним площадь, а дурачок с любопытством наблюдал за вы¬ ражением его лица. Однако, когда офицер ничем не выра¬ зил сроего удовлетворения и ни словом не обмолвился о том, что узнает знакомые места, дурачок нетерпеливо воскликнул: – Ну, уж если вы не признали Фанел-Холла значит, никакой вы не бостонец! – Нет, я, разумеется, узнал Фанел-Холл, и я истин¬ ный бостонец, – с улыбкой возразил офицер. – Эта пло¬ щадь оживает в моей памяти и возрождает воспоминания детства. – Так вот оно, это здание, где свобода обрела так много отважных защитников! – воскликнул старик не¬ знакомец^ 1 Фанел-Холл – здание, которое купец Питер Фанел в 1742 году подарил городу Бостону. В нем помещались городской рынок и зал, где часто собирались бостонцы, недовольные англий¬ ским владычеством. Фанел-Холл американцы иногда называют «Колыбелью свободы», 23

– Вот бы король обрадовался, послушав, что говорят в старом Фанел-Холле! – сказал Джэб. – В прошлый раз, когда там шло собрание, я забрался на карниз и заглянул в окно. И хотя в бостонских казармах много солдат, но в зале было много и таких, которые ничуть их не боятся. – Все это, несомненно, не лишено интереса, – сказал офицер сердито, – однако ни на шаг не приближает меня, к дому миссис Лечмир. – Это ведь и поучительно! – воскликнул старик незнакомец. – Продолжай, друг мой. Мне нравятся его простодушные излияния. В них отражаются чувства народа. – Что ж, – сказал Джэб, – я говорю, что думаю, вот и все. А королю не повредило бы прийти и послушать, что здесь говорят, – это немножко сбило бы с него спесь, и, быть может, ему бы стало жаль народа и он не закрыл бы бостонский порт. Ну, перекрой он Узкий пролив, вода пой¬ дет через Широкий! А то так у Нантаскета! Зря он дума¬ ет, что бостонцы дураки и позволят каким-то парламент¬ ским указам лишить их божьей воды. Не бывать этому, пока на Портовой площади стоит Фанел-Холл! – Мошенник! – воскликнул офицер, начиная терять терпение. —’ Мы слишком медлим, уже пробило во-семь. Дурачок сразу притих и ответил, глядя в землю: – Ну вот, я ведь говорил соседу Хопперу, что к дому госпожи Лечмир ведет много дорог! Так поди ж ты – каж¬ дый знает, что нужно делать Джэбу, лучше, чем сам Джэб. Вот теперь вы меня напугали, и я забыл дорогу. Придет¬ ся пойти спросить старую Нэб. Уж кто-кто, а она-то ее знает! – Старую Нэб? Ах ты, упрямый осел! Кто такая эта Нэб и при чем она тут? Мало мне тебя! – Каждый человек в Бостоне знает Эбигейл Прей. – Почему ты вспомнил Эбигейл Прей, приятель? – раздался внушительный голос незнакомца. – Разве она не честная женщина? – Честная, да только бедная, – угрюмо возразил ду¬ рачок. – С тех пор как король сказал, что к нам в Бостон не будут посылать никаких товаров, кроме одного лишь чая, а народ отказался его покупать, теперь ничего не стоит найти пустой сарай, где можно жить до самы£ холо¬ дов. Нэб прячет свои товары на старом складе, и это очень прекрасное помещение, и у Джэба там своя комната, где 24

он спит, и у его матушки тоже. А говорят, у короля с ко¬ ролевой их тоже две. Глаза слушателей невольно обратились к довольно своеобразной постройке, на которую указывал дурачок. Подобно другим расположенным на площади домам, это было невысокое грязное, ветхое и потемневшее от времени строение. Но, в отличие от других, оно имело треуголь¬ ную форму и стояло на углу двух вливавшихся в площадь улиц. На каждом из трех углов его были невысокие шести¬ угольные остроконечные башенки с грубыми флюгерами, а между ними поднималась крутая черепичная крыша. По серым стенам тянулись ряды маленьких подслепова¬ тых окон, в одном из которых мерцал огонек свечи – единственный признак жизни во всем этом угрюмом, мрачном сооружении. – Нэб хорошо, лучше, чем Джэб, знает госпожу Леч– мир, – немного помолчав, продолжал дурачок. – Уж она наверно скажет, не велит ли госпожа Лечмир выпороть Джэба, если он приведет к ней гостя в субботний вечер. Правда, говорят, госпожа Лечмир такая безбожница, что может шутить, смеяться и распивать чай в субботний ве¬ чер не хуже, чем в любой другой – Ручаюсь тебе, что нам будет оказан самый любез¬ ный прием, – отвечал офицер, которому уже порядком на¬ доела болтовня дурачка. – Веди нас к этой Эбигейл Прей, – внезапно вскричал незнакомец, стремительно хватая Джэба за плечо и реши¬ тельно увлекая его к низкой двери пакгауза, за которой они тотчас и исчезли. Оставшись на мосту вдвоем со своим слугой, молодой офицер минуту был в нерешительности, не зная, как ему поступить. Но так велик был интерес, который возбужда¬ ли в нем слова и поступки таинственного незнакомца, что, приказав Меритону дожидаться его здесь, он последовал за старцем и своим проводником в безрадостную обитель последнего. Отворив наружную дверь, он очутился в до¬ вольно просторном, но мрачном помещении, которое, су¬ дя по лежавшим там остаткам кое-каких дешевых това¬ ров, служило, по-видимому, когда-то складом. Огонек свечи, мерцавший в каморке, расположенной в одной из 1 Пуритане считали всякие развлечения в субботний вечер и в воскресенье грехом, 25

башенок, заставил молодо¬ го офицера направиться туда. Приблизившись к открытой двери, он услы¬ шал резкий женский голос, громко восклицавший: – Где это ты шлялся, безбожник, в субботнюю ночь? Небось таскался по пятам за солдатами или глазел на военный ко¬ рабль – слушал, как эти богохульники поют и бражничают в такую ночь! А ведь знает, поганец, что "корабль уже вошел в га¬ вань и госпожа Лечмир ждет, что я тотчас извещу ее об этом! И знает, без¬ дельник, что я сижу здесь и жду его с самого что ни на есть захода солнца, чтобы послать весточку на Тремонт-стрит! Так ведь нет, его п след простыл, не докличешься! А знает, прекрасно знает, кого она ждет! – Не сердитесь на бедного Джэба, маменька! Солда¬ ты так исполосовали ему спину веревкой, что кровь текла ручьями! Госпожа Лечмир! А госпожа Лечмир, сдается мне, маменька, перебралась куда-то в другое место. Вот уже битый час, как я разыскиваю ее дом, потому что один господин, который сошел с корабля, хочет, чтобы Джэб отвел его к ней. – Что болтает этот дурачок? – воскликнула его мать. – Он говорит обо мне, – сказал молодой офицер, входя в комнату. – Если миссис Лечмир ожидает кого-то, то этим лицом являюсь я. Я только что прибыл из Бри¬ столя на корабле «Эйвон». Но ваш сын и в самом деле не¬ мало покружил со мной по городу; он даже поговаривал о том, чтобы наведаться на кладбище Копс-Хилл. – Не гневайтесь на безмозглого дурачка, сударь! – воскликнула почтенная матрона, устремив на молодого человека пронзительный взгляд сквозь стекла очков. – Он знает дорогу туда не хуже, чем в собственную постель, – просто на него находит по временам. Вот то-то будет ра¬ 26

дость на Тремонт-стрит! Да и какой же вы красавчик, статный какой! Уж вы простите меня, сударь, – продол¬ жала она, словно в забывчивости поднося свечу к его ли¬ цу. – Та же дивная улыбка, что у маменьки, тот же огнен¬ ный взгляд, что у папеньки! Господи, прости нам наши прегрешения и пошли вечное блаженство на том свете тем, кто не знал счастья на этой злой и грешной земле! – в необычном волнении пробормотала женщина, опуская свечу. Хотела она того или нет, но молодой человек расслы¬ шал все, от первого слова до последнего, и тень печали омрачила и без того сумрачное его чело. Однако он спро¬ сил только: – Я вижу, вы знаете меня и мою семью? – Я присутствовала при вашем рождении, сударь, и до чего же радостный был день!.. Однако госпожа Лечмир с нетерпением ожидает вестей. Мой бедный сыночек без промедления проводит вас к ней, и вы услышите от нее все, что вам надлежит знать... Джэб! Ну же, Джэб, чего ты забился в угол! Бери шапку и проводи молодого госпо¬ дина на Тремонт-стрит. Ты же любишь ходить к госпоже Лечмир, сынок, не так ли? – Джэб сам, по доброй воле, ни за что не пошел бы туда, – насупившись, пробормотал дурачок: – И, если бы Нэб тоже не знала дороги туда, меньше было бы на ее душе греха. – Да как ты смеешь, змееныш этакий! – воскликну¬ ла его разгневанная мать и, схватив кочергу, яростно за¬ несла ее над головой своего упрямого отпрыска. – Женщина, уймись! – раздался голос за ее спиной. Смертоносное орудие выпало из ослабевшей руки ме¬ геры, и желтое, морщинистое лицо ее побелело, как саван. Минуту она стояла неподвижно, словно пригвожденная к месту какой-то сверхъестественной силой, затем, собрав¬ шись с духом, пролепетала: – Кто это говорит со мной? – Это я, – отвечал незнакомец, переступив через темный порог и появляясь перед женщиной в тусклом све¬ те свечи. – Я тот,' кто прошел необозримо длинный путь и знает, что господь заповедал нам любить детей наших так же, как он любит нас, детей своих. Женщина затрепетала – казалось, она вот-вот лишится 27

чувств. Она упала на стул, взгляд ее перебегал с одного посетителя на другого: она пыталась что-то сказать, но не произносила ни слова, словно утратив дар речи. Джэб тем временем нерешительно приблизился к незнакомцу и, заглядывая ему в лицо, жалобно произнес: – Не нужно обижать старую Нэб... Прочитайте ей лучше добрые слова, что написаны в библии, и она боль¬ ше никогда не станет бить Джэба кочергой. Верно, ма¬ менька? Вон, видите, она прикрыла свою чашку полотен¬ цем, когда вы пришли! Госпожа Лечмир дает ей это зелье – чай, и Нэб теперь никогда не бывает так добра к Джэбу, как Джэб был бы добр к своей маменьке, если бы его маменька была, как он, слабоумной, а Джэб был бы такой старый, как его маменька. Незнакомец пристально вгляделся в подвижное лицо дурачка, столь трогательно вступившегося за мать, а ко¬ гда тот умолк, сострадательно погладил его по голове и сказал: – Бедное, лишенное разума дитя! Господ не дал те¬ бе одного из самых драгоценных своих даров, но дух гос¬ подень витает над тобой, ибо ты чувствуешь доброту там, где видна лишь суровость, и различаешь добро и зло. А те¬ бе, юношд, разве не ясно, что отсюда явствует, какая пропасть лежит между выполнением долга по принужде¬ нию и по доброй воле? Не выдержав устремленного на него горящего взгля¬ да незнакомца, молодой офицер отвел глаза; после непро¬ должительного, но неловкого молчания он обратился к женщине, которая успела уже несколько оправиться, и выразил готовность продолжать свой путь. Почтенная матрона, собравшись с силами, медленно выпрямилась на стуле и, ни на секунду не отрывая взгляда от незнакомца, дрожащим голосом приказала своему сыну показать до¬ рогу на Тремонт-стрит. Долгий опыт научил ее, как видно, справляться с сыном, когда он заупрямится, а на сей раз волнение сделало ее тон таким грозным, что Джэб бес¬ прекословно встал и приготовился выполнить приказ. Все испытывали некоторое замешательство, и молодой офицер уже намеревался покинуть комнату, ограничившись без¬ молвным, хотя и учтивым поклоном, но незнакомец про¬ должал неподвижно стоять в дверях, преграждая ему путь. – Прошу вас, пойдемте, сударь, – сказал молодой 28

офицер. – Время позднее, и вам тоже, вероятно, потре¬ буется провожатый до вашего дома. – Мне улицы Бостона хорошо знакомы, – возразил старик. – Как отец смотрит на своего возмужавшего сы¬ на, так смотрел я сегодня на этот разросшийся город, и любовь моя к нему равна отцовской любви. Для меня до¬ вольно того, что я снова вернулся сюда, в этот город, который ценит свободу превыше всего, а под какой кры¬ шей приклоню я голову, не имеет значения, и этот при¬ ют ничуть не хуже всякого другого. – Этот! – воскликнул офицер, окидывая взглядом убогое жилище. – Да ведь в этом помещении вы найдете еще меньше удобств, чем на корабле, который мы только что покинули! – Мне он подходит, – ответил незнакомец, хладно¬ кровно усаживаясь на стул и с решительным видом кладя возле себя узелок. – Ступайте в ваш дворец на Тремонт– стрит. Я сам позабочусь о том, чтобы мы с вами свиделись снова. Молодой офицер успел уже достаточно хорошо изучить нрав своего спутника и не стал возражать. Отвесив низ¬ кий поклон, он покинул каморку, оставив старика, в за¬ думчивости склонившегося головой на свою трость, и по¬ раженную хозяйку, с изумлением и страхом взиравшую на незваного гостя. Глава III Над чашками клубится пар душистый, В них льется чай струею золотистой. Ласкает сладостный напиток сей И обоняние и вкус гостей. Александр Поп Памятуя многократно повторенные увещевания мате¬ ри, Джэб на сей раз твердо выбрал прямой путь. Как только молодой офицер вышел из пакгауза, дурачок повел его через мост, потом направился вдоль залива и свернул на широкую, застроенную солидными зданиями улицу, ко^ торая вела от главной пристани к богатым кварталам го¬ рода. Свернув на эту улицу, Джэб сосредоточенно про¬ должал шагать вперед, как вдруг внимание его было 29

привлечено шумом пирушки, доносившимся из окон до¬ ма, расположенного на противоположной стороне, и он остановился. – Ты помнишь, что говорила тебе мать? – сказал офицер. – Что ты уставился на этот кабак? – Это же английская кофейня! – отвечал Джэб, по¬ качивая головой. – Еще бы, это же каждому понятно – ишь, какой шум поднимают они в субботнюю ночь! Слы¬ шите? Там сейчас полным-полно офицеров лорда Бьюта. Вон они торчат в окнах в своих красных мундирах! Ну сущие черти! А небось завтра, когда колокол на Южной церкви позовет к молитве, ни один из них, из этих греш¬ ников, не вспомнит своего создателя! . – Ну, довольно, бездельник! – воскликнул офицер. – Тотчас отведи меня на Тремонт-стрит или ступай своей дорогой, а я поищу себе другого провожатого! Дурачок глянул исподлобья на разгневанное лицо офи^ цера, повернулся и побрел дальше, бормоча достаточно громко, чтобы тот мог его услышать: – Уж кто вырос в Бостоне, тот знает, как нужно блю¬ сти субботний вечер. Тот не бостонец, кто не любит бостон¬ ских обычаев. Офицер промолчал. Они шли быстро и скоро без даль¬ нейших задержек миновали Кинг-стрит и Куин-стрит и вышли на Тремонт-стрит. В нескольких шагах от пере¬ крестка Джэб остановился и, указывая на стоявший непо¬ далеку дом, сказал: – Вон. Вон тот дом с палисадником и колоннами и с такой высоченной парадной дверью – это и есть дом мис¬ сис Лечмир. И каждый скажет вам, что она очень важная дама. А я скажу: жалко, что она дурная женщина. – Да кто ты такой, чтобы так дерзко судить о даме, которая настолько старше тебя и выше по положению! – Кто я? – сказал дурачок с самым простодушным видом, глядя офицеру в глаза. – Я Джэб Прей, так меня все называют. – Ладно, Джэб Прей, вот тебе крона. В другой раз захочешь быть провожатым – поменьше суй нос в чужие дела. Ты что, не слышишь, приятель? Вот тебе крона. – Джэбу не нужна крона. На ней корона, а корону носит король, и от этого он такой чванный. «Должно быть, недовольство здесь и в самом деле при¬ няло широкие размеры, если даже этот дурачок отказы¬ 30

вается от денег во имя убеждений», – подумал офицер и сказал: – Ну что же, вот тебе полгинеи, если ты золото пред¬ почитаешь серебру. Дурачок с беспечным видом, подбрасывая носком баш¬ мака камешек и не вынимая рук из карманов, поглядел на офицера из-цод надвинутой на лоб шапки и отве¬ тил: – Вы не позволили солдатам бить Джэба, и Джэб не хочет брать у вас деньги. – Ну, друг, размеры твоей благодарности далеко пре¬ восходят твое благоразумие! Идем, Меритон, мы еще встретимся с этим беднягой, я не забуду этих его слов. Поручаю тебе позаботиться о том, чтобы у него была при¬ личная одежда на этой же неделе. – Великий боже, сударь... – сказал слуга. – Разу¬ меется, все будет исполнено, если это доставит вам удо¬ вольствие, хотя, сказать по правде, я совершенно не пред¬ ставляю себе, какого рода костюм следует предпочесть для человека с подобным лицом и подобной фигурой, чтобы получилось что-то более или менее пристойное. – Сударь, сударь! – закричал дурачок, устремляясь за офицером, который уже направился к указанному ему дому. – Если вы не позволите больше вашим солдатам избивать бедного Джэба, Джэб всегда будет провожать вас по городу и бегать по вашим поручениям, куда прика¬ жете! – Ах ты, бедняга! Ладно, обещаю тебе, что никто из солдат больше тебя пальцем не тронет. Прощай, дружище! Мы еще увидимся с тобой. Это обещание, по-видимому, вполне удовлетворило дурачка, так как он тут же повернулся, неуклюже побежал по улице и вскоре скрылся за углом. А молодой человек тем временем приблизился к калитке, которая вела в па¬ лисадник миссис Лечмир. Это был кирпичный дом. Его вид производил куда более внушительное впечатление, чем убогие лачуги у залива. Деревянные резные наличники в несколько старомодном вкусе украшали окна; в двух верх¬ них этажах окон было семь, и крайние из них казались значительно уже средних. Нижний этаж отличался от верхнего только тем, что имел парадный вход. Часть окон была ярко освещена, и среди окружающего уныния и мрака от этого создавалось впечатление, что 31

там, за окнами, царят радость и веселье. Молодой офицер постучал в дверь. Она тотчас отворилась, и он увидел перед собой старого негра, одетого в ливрею, и притом довольно пышную для колониального дома средней руки. Посети¬ тель осведомился о миссис Лечмир и был проведен через просторную прихожую в соседнюю комнату. Комната эта в наши дни показалась бы маловатой для гостиной, но то, чего ей не хватало по величине, с лихвой возмещалось богатством и обилием убранства. Стены были расписаны пейзажами с живописными руинами замков, и каждое панно обрамляла резная деревянная панель. На блестя¬ щей, покрытой лаком поверхности этих панно были сверх того изображены еще родовые гербы и девизы. Панели в нижней части стены были расписаны так, чтобы создать иллюзию того или иного архитектурного украшения. Меж¬ ду панно располагались деревянные пилястры, увенчан¬ ные золочеными капителями, и все это завершалось мас¬ сивным деревянным карнизом под потолком. Ковры в ту пору еще не вошли в моду в колониях, однако богатство миссис Лечмир и ее высокое положение могли бы привести к появлению в ее доме и этих предметов роскоши, если бы возраст этой дамы и стиль самого дома не побудили ее остаться верной старинным обычаям. Пол, сверкавший чистотой так же, как и мебель, был выложен мозаичным рисунком из маленьких квадратиков красного дерева и сосны, а в центре его столяр сделал попытку изобразить геральдических «прыгающих львов» рода Лечмиров. По обе стороны величественного камина в стенах имелись по¬ лукруглые ниши, служившие, по-видимому, для практиче¬ ских нужд, так как поднятые жалюзи в одной из них открывали взору буфет, полки которого ломились под тя¬ жестью массивной серебряной посуды. Комната была об¬ ставлена дорогой и громоздкой старинной мебелью, ничуть, однако, не пострадавшей от времени. И среди всего этого провинциального великолепия, которому придавали особую пышность бесчисленные восковые свечи, зажженные во всех углах, на козетке в церемонной, но исполненной достоинства позе восседала дама довольно преклонных лет. Молодой офицер еще в прихожей сбросил свой плащ на руки Меритона и появился теперь перед ней в кра¬ сивом военном мундире, который чрезвычайно шел его стройной мужественной фигуре. Пожилая дама поднялась навстречу гостю, и се суровый взгляд, задержавшись на 32

мгновение на его лице, смягчился, выразив при этом при¬ ятное удивление. Первым, однако, нарушил молчание мо¬ лодой офицер: – Я позволил себе, сударыня, явиться к вам без до¬ клада – владевшее мною нетерпение заставило меня на¬ рушить правила приличия, ведь как только я вступил в ваш дом, на меня нахлынули воспоминания отрочества, так беззаботно протекавшего в этих стенах. – Дорогой племянник, – приветствовала его миссис Лечмир (ибо это была она), – эти темные глаза, эта улыб¬ ка, да, да даже эта походка сами служат вам лучшим до¬ кладом. Как могла бы я не узнать, что передо мной один из Линкольнов! Я не забыла моего бедного брата, так же как и того, кто по-прежнему так дорог нам! В речах и манере обоих чувствовалась известная сдер¬ жанность, быть может вызванная требованиями провин¬ циального этикета, строго соблюдаемого почтенной хозяй¬ кой дома, однако этими требованиями никак нельзя было бы объяснить глубокую печаль, внезапно отразившуюся в глазах молодого офицера и согнавшую с его лица улыб¬ ку, когда он услышал обращенные к нему слова. Впрочем, происшедшая в нем перемена была мимолетной, и он от¬ вечал любезно: – Я всегда был приучен к мысли, что на Тремонт– стрит найду себе второй дом, и мои упования, как я вижу, были не напрасны, – в этом убеждает меня ваше любез¬ ное заверение, сударыня, что вы помните меня и моих родителей. Ответ, очевидно, произвел весьма благоприятное впе¬ чатление на госпожу Лечмир, ибо она позволила себе улыбнуться, отчего суровые черты ее несколько смягчи¬ лись, и сказала: – Разумеется, *это ваш родной дом, хотя, быть может, он слишком скромен для наследника богатого рода Лин¬ кольнов. Я не допускаю мысли, чтобы хоть один из чле¬ нов этого благородного рода мог забыть свой священный долг и не оказать должного приема лицу, связанному с ним кровными узами. Молодой человек почел, по-видимому, что все подобаю¬ щие случаю слова уже сказаны. Он почтительно склонился над протянутой ему рукой, выпрямился и в то же мгнове¬ ние увидел перед собой молодую девушку, которую до этой минуты скрывали от его взора тяжелые шторы окна. '33

Шагнув к ней, он произнес с поспешностью, выдававшей его желание переменить тему разговора: – Кажется, я вю&у перед собой еще одну особу, с ко¬ торой имею честь состоять в родстве. Вы мисс Дайнвор? – Хотя это и не моя внучка, – сказала миссис Леч– мир, – тем не менее, майор Линкольн, эта девица в такой же мере имеет право называться вашей родственницей. Это Агнеса Денфорт, дочь моей покойной племянницы. – Значит, в ошибку впали только мои глаза, но не мои чувства, – ответил молодой офицер. – Надеюсь, что мне будет позволено называть вас кузиной? Молчаливый наклон головы послужил ему единствен¬ ным ответом, хотя протянутая со словами приветствия ру¬ ка майора не была отвергнута. Обменявшись еще несколь¬ кими любезными фразами и обычными в подобных случаях вопросами, все уселись, и беседа потекла более непри¬ нужденно. – Мне очень приятно было убедиться, что вы не поза¬ были нас, Лайонел, – сказала миссис Лечмир. – Здесь, в этой провинциальной глуши, все столь ничтожно по срав¬ нению с нашей далекой родиной, что ваша память могла не сохранить ни единого воспоминания о том крае, где вы появились на свет, – я опасалась этого, признаться. – В городе, несомненно, произошли большие переме¬ ны, но есть здесь и немало мест, которые я хорошо помню, хотя, конечно, долгое отсутствие и знакомство с другими го¬ родами заставило эти воспоминания несколько потускнеть. – Разумеется, знакомство с английским двором не могло придать блеска нашему скромному образу жизни в ваших воспоминаниях, и, конечно, у нас не найдется таких зданий, которые привлекли бы к себе внимание того, кто много странствовал по свету. В вашем девонширском ро¬ довом доме легко уместилась бы дюжина любых бостон¬ ских зданий – будь то правительственные или частные. Недаром в нашей семье издавна существует поговорка, что из всех королевских замков только один Виндзор может потягаться с резиденцией главы рода Линкольнов. – Да, конечно, дом в Равенсклифе довольно велик, – небрежно отозвался молодой человек. – Впрочем, вы ведь знаете, что его величество не любит особой пышности у себя в Кью. Сам же я так мало бывал в поместье, что едва ли возьмусь судить о его благоустройстве или размерах.: Старая дама удовлетворенно кивнула; как многие жи-1 34

тели колоний, она чрезвычайно гордилась своим родством со знатной английской семьей – чувство отнюдь не редкое для колонистов, – и ей доставляло удовольствие, когда о нем заходила речь. Затем, словно беседа навела ее на эту мысль, она воскликнула: – По-видимому, Сесилия еще не оповещена о приезде нашего дорогого родственника, иначе она не преминула бы явиться сюда, чтобы его приветствовать. – Она оказывает мне большую честь, если почитает меня за близкого родственника, с которым не требуется соблюдения церемоний. – Она доводится вам всего лишь троюродной сест¬ рой, – слегка нахмурившись, возразила старая дама. – А это не столь близкое родство, чтобы забывать о прили¬ чиях. Вы видите, Лайонел, как мы дорожим родственными связями, которые составляют предмет гордости даже са¬ мых отдаленных ветвей нашего рода. – Я не слишком силен в генеалогии, сударыня, но, ес¬ ли не ошибаюсь, мисс Дайнвор принадлежит по прямой линии к столь знатному роду, что едва ли для нее могут иметь особое значение родственные связи, приобретенные в результате того или иного брака. – Прошу прощения, майор Линкольн, бтец мисс Дайнвор, полковник Дайнвор, безусловно принадлежит к очень старому и весьма почтенному английскому роду. Но ни одна семья не может быть безразлична к тому, что по¬ роднилась с нашей, Я повторяю – с нашей семьей, доро¬ гой Лайонел, ибо хочу, чтобы вы никогда не забывали о том, что и я сама происхожу из рода Линкольнов и дово¬ жусь родной сестрой вашему дедушке. Слегка удивленный некоторой противоречивостью, со¬ державшейся в словах почтенной дамы, молодой человек молча склонил голову, снова благодаря за комплимент, и бросил взгляд на молчаливую молодую девушку с явным желанием заговорить с ней о чем-нибудь более интерес¬ ном – желание вполне извинительное для человека его возраста и пола. Не успел он, однако, обменяться с ней двумя-тремя фразами, как миссис Лечмир, явно раздоса¬ дованная отсутствием свой внучки, сказала: – Ступай, Агнеса, оповести свою кузину об этрм столь приятном для нас событии. Все время, пока вы находи¬ лись в пути, она тревожилась, не грозит ли вам опасность. После получения вашего письма, в котором вы извещали 35

нас о своем намерении:, мы каждое воскресенье читали молитву о плавающих и путешествующих, и мне было очень приятно видеть, как усердно возносила Сесилия вместе с нами свои мольбы. Лайонел пробормотал несколько слов признательности и, откинувшись в кресле, возвел глаза к потолку – то ли в благочестивом порыве, то ли по какой-либо другой при¬ чине, об этом мы не беремся судить. Пока миссис Лечмир произносила свою последнюю тираду, которую молодой офицер сопроводил вышеописанной выразительной панто¬ мимой, Агнеса Денфорт встала и покинула комнату. Дверь за ней затворилась, но некоторое время в комнате еще царила тишина, хотя миссис Лечмир раза два, казалось, хотела что-то сказать. На бледных, увядших щеках ее су¬ рового лица проступили пятна, губы вздрагивали. Наконец она все же заговорила, но голос ее звучал сдавленно и хрипло: – Быть может, я позволю себе неучтивость, дорогой Лайонел, – сказала она, – ведь есть предметы, касаться которых позволено только между ближайшими родствен¬ никами. Как чувствует себя сэр Лайонел? Надеюсь, вы оставили его в добром здравии и он бодр телом, хотя и бо¬ лен духом. – Мне сообщают, что это так. – Давно ли вы его видели? – Я не виделся с ним пятнадцать лет. По мнению док¬ торов, мои посещения были ему вредны, и мне запретили навещать его. Он содержится в частной лечебнице в пред¬ местье Лондона. И, поскольку светлые промежутки в те¬ чение его болезни становятся все более частыми и все бо¬ лее продолжительными, я позволяю себе питать надежду, что настанет время, когда-мой отец будет мне возвращен. Эту надежду укрепляет во мне его возраст – ведь ему, как вы знаете, нет еще и пятидесяти. За этими словами последовало довольно продолжи¬ тельное и тягостное молчание. Наконец миссис Лечмир сказала дрогнувшим голосом (что необычайно растрогало молодого человека, ибо яснее слов, говорило о ее сочув¬ ствии своему внучатому племяннику и о доброте ее сердца),: – Я буду вам весьма признательна, Лайонел, если вы нальете мне стакан воды, – графин вон там, на буфете. Про¬ стите меня, но мы коснулись столь грустных обстоятельств, 36