Текст книги "Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I"
Автор книги: Борис Галенин
Жанр:
Военная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 73 страниц)
Стратегии – не надо!
Через несколько дней после нашего поражения собственным Командованием под Тюренченом, 23 апреля / 6 мая 1904 года, под Порт-Артуром началась высадка японских войск – 2-й армии генерал-лейтенанта барона Оку Ясуката[323]323
Напомним, что по японским правилам всегда впереди стоит фамилия и только потом имя.
[Закрыть].
Высадка происходила в местечке Бицзыво, в 65 километрах к северу от Порт-Артура, несколько севернее так называемой Киньчжоуской позиции. Той самой, на решающее значение которой в обороне Порт-Артура указывал Военному Министру генералу Куропаткину еще адмирал Ду басов, как и на то, что ключом к обороне Порт-Артура и всего Квантунского полуострова является Талиенван – будущий Дальний{443}.
На свои стратегические изыскания шибко шустрый адмирал получил укорот еще в 1898 году. Вразумительно было сказано: оборонять только Порт-Артур. Стратегии не надо. Задача проста и ясна.
То же самое, как мы помним, повторил Военный Министр адмиралу Алексееву уже во время русско-китайской войны.
Куда уж яснее! С Дальним – с тем вообще все ясно: сдан под ключ. Как и было сказано. А Киньчжоу – что ж говорить о Киньчжоу, когда и Порт-Артур как крепость и база флота был к 1904 году не то что не закончен, а практически не начат. Во всяком случае, если говорить про сухопутный фронт. Какой уж там Киньчжоу.
Правда, упорный адмирал Алексеев на те гроши, что ему иногда удавалось выбивать в Петербурге на оборону вверенной ему территории, сумел все же в 1903 году немного укрепить стратегическую позицию. Соорудить на ней худо-бедно 10 батарей, 1 редут и 4 ракетные батареи с 16 станками.
Но остальному порт-артурскому руководству свое зловредное мнение о том, что «укрепление Киньчжоуской позиции признается мерой преждевременной», причем, надо думать, навсегда, генерал Куропаткин, похоже, сумел внушить. Иначе трудно объяснить появление следующего документа.
Состояние укреплений Киньчжоуской позиции {444}
«21 января 1904 г. генерал-майор Кондратенко вместе с двумя другими лицами осмотрел и эту позицию и самый город.
Кроме капитального ремонта всех позиционных сооружений[324]324
Имеются в виду сооружения, возведенные в 1903 году.
[Закрыть] намечались еще следующие мероприятия:
1) Создать у полотна железной дороги сомкнутое укрепление и ряд траншей, дабы прекратить противнику возможность прорыва по перешейку между позицией и заливом Хунуэза.
2) Обратить батарею № 15 в сомкнутое укрепление.
3) Укрепить на случай высадки неприятеля между Кинь-Чжоу и Артуром южный фронт позиции, для чего: пристроить горжи к батареям № 11, 12, 13 и 1, построить новую батарею № 14, а в промежутках и ниже этих батарей расположить окопы.
4) Снабдить все укрепления большим количеством блиндажей.
5) Устроить телефонное сообщение позиции с ближайшими бухтами. Представленный генералом Кондратенко 24 января в областной совет
Квантунской области доклад и проект укрепления Киньчжоуской позиции не были приняты.
Смета была составлена на 19 000 руб., а областной совет считал возможным дать только 5000 руб. Через два дня, в ночь с 26-го на 27-е, началась война.
27-го утром капитану фон-Шварцу и полковнику Третьякову было предписано немедленно приступить к укреплению позиции по плану и проекту, составленному ими совместно с генералом Кондратенко, и по указаниям, данным генералом Базилевским. На этот раз было уже сказано, что денег готовы дать сколько угодно, лишь бы позиция была укреплена».
Как видим, политической грамотности Квантунский облсовет явно не проявил. Непонятно, на что местный обком смотрел. Все же благодаря усилиям военных инженеров в последние месяцы кое-что удалось сделать. Главным образом силами 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, командиром которого как раз и был упомянутый выше полковник Николай Александрович Третьяков.
Строго говоря, несмотря на все предпринятые меры по недоведению обороны Квантуна до нормального состояния, ничего безумно трагического в данной ситуации не было. Вспомним, что говорилось выше про сложность проведения десантных операций крупного масштаба. Ведь японская армия высаживалась с кораблей на враждебный берег, пусть и под прикрытием флота.
Сосредоточенный удар Маньчжурской армии, тыл которой от армии Куроки все-таки кое-как мог прикрыть Восточный отряд, элементарно сбрасывал десант в море, а в идеале уничтожал его. Но это – в идеале. В жизни же было так.
Когда 21 апреля / 4 мая в Порт-Артуре было получено извещение, что около Бицзыво объявился японский транспортный флот с десантом, ему противостояла из всей русской армии… охотничья команда того самого 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка!
Ему же – 5-му полку во главе с командиром – и Киньчжоускую позицию защищать придется. В гордом одиночестве. Против целой армии, как незадолго до этого 11-му Восточно-Сибирскому стрелковому полку под Тюренченом. Только там армия Куроки была, а здесь – Оку. А чем Оку хуже?
Хобби у них, у сибиряков, такое, что ли? Один против десяти воевать. Привыкли, небось, на медведя ходить. А тут японец мелкий какой-то.
5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, кстати, был той единственной воинской частью, которая в войну 1904-1905 годов удостоилась получения трех боевых наград: Георгиевского знамени за Киньчжоу и Порт-Артур, Георгиевских труб за бои на Высокой Горе и Георгиевских рожков за Порт-Артур{445}.
21 апреля / 4 мая в крепости было получено сообщение, что около Бицзыво появился японский транспортный флот с десантом. В связи с этим 22 апреля / 5 мая адмирал Алексеев, как Главнокомандующий всеми силами на театре войны, по Высочайшему повелению вынужден был покинуть Порт-Артур, чтобы окончательно не утратить руководство боевыми действиями.
Временно Командующим эскадрой Главнокомандующий оставил Начальника своего походного штаба контр-адмирала Вильгельма Карловича Витгефта, искренне надеясь, что сможет обеспечить в ближайшее время доставку в Порт-Артур Командующего Тихоокеанским флотом энергичного адмирала Скрыдлова. Последнему, по общему мнению, решительности не занимать[325]325
«Ждем сюда Скрыдлова. Конечно, он не заменит Макарова, но все же он человек энергичный и умный, хотя характер у него тяжелый». – «Это не война, а какая-то адская затея…» (Письма Н.О. Эссена из Порт-Артура). С. 62.
[Закрыть].
И это правда. Адмирал Скрыдлов решительно отклонил бестактное предложение Главнокомандующего приступить к выполнению служебных обязанностей.
Генерал Роман Исидорович Кондратенко
Оставляя Порт-Артур, Алексеев дал Витгефту следующие указания:
– активных действий всей эскадрой без разрешения не предпринимать, ограничиваясь поисками крейсеров и миноносцев, no-возможности не подвергая их риску;
– обеспечивать свободный выход кораблей в море, тщательно охраняя рейд;
– оказывать всяческое содействие сухопутному командованию в обороне крепости;
– принять все меры к скорейшему вводу в строй поврежденных броненосцев. Дальше начались чудеса.
Порт-артурский Совет флагманов
В день отъезда Алексеева Витгефт собрал на совещание командиров броненосцев и крейсеров. На этом совещании Витгефт ввел, смело можно сказать, революционную форму руководства боевыми действиями вообще и флотом в частности. С первого дня командования Витгефт отказался от единоначалия и ввел в систему коллегиальность: решения по флоту стали приниматься путем голосования!
На совещании 22 апреля/5 мая флагманы приняли чисто оборонительные мероприятия: усилить охрану рейда минными катерами; миноносцы держать во внутренней гавани и беречь их; с кораблей, находящихся в ремонте, снять восемь 6-дюймовых и шестнадцать 75-мм орудий и передать их для усиления береговой обороны и т.д.
23 апреля/6 мая было уже два совещания.
На первом из них обсуждалась телеграмма Алексеева, посланная им с пути, в которой Главнокомандующий предлагал – по сути, приказывал! – выслать против высаживавшихся в Бицзыво японцев 10-12 самых лучших миноносцев, поддержав их крейсерами и броненосцем «Пересвет».
Произошло невероятное – совещание решило не высылать корабли к Бицзыво! Предрешив тем самым судьбу Порт-Артура и эскадры.
В оправдание этого приводилось много причин. Многие из них просто анекдотичны: далекое расстояние, мины, блокирующий флот противника, риск потерять миноносцы, плохое состояние котлов, лунные ночи и, наконец, полное отсутствие уверенности в том, что высадке японцев можно будет помешать и, судя по всему, вообще в завтрашнем дне{446}.
Последнее понятно. Все же не при развитом социализме жили.
Так флот в лице своих командиров и флагманов без боя проиграл решающую битву.
На втором совещании обсуждалась директива Алексеева о всемерной помощи флота крепости. Ее приняли к немедленному исполнению, решив передать на сухопутный фронт корабельную артиллерию, в частности четыре 120-мм орудия с «Ангары», четыре 6-дюймовых и восемь 75-мм с «Пересвета» и т.д.
24 апреля/7 мая состоялось новое совещание. Обсуждалась телеграмма адмирала Алексеева, который не хотел верить, что среди командиров судов эскадры, и особенно миноносцев, нет охотников атаковать противника. Было принято решение послать миноносцы, но не к Бицзыво, где шла высадка десанта, а к Талиенвану, на случай если японцы вздумают высаживаться в этом районе. Да оно и ближе.
Из рассмотрения чудес, сотворенных не отходя от кассы Советом порт-артурских флагманов, видно, что советская форма правления во все времена была гибельна для России.
Созданный Витгефтом Совет флагманов успешно губил и крепость, и эскадру. Нет, основополагающую роль генерала Куропаткина никто не отрицает, но все же… Невозможно понять.
И ведь личная храбрость тех же флагманов вне сомнений. Доказана боями и гибелью. Так же как вне сомнения личная храбрость подавляющего большинства генералов. Про офицерский же и рядовой состав и речи не идет. Ими восхищались сами японцы.
Нет, советы и думы – не для русского человека. Особенно в экстремальной ситуации. А когда в России она была иной?
Правильно сказал Светлейший князь адмирал А.А. Ливен, что два ума часто лучше, чем один, но две воли – гасят одна другую{447}. А потому коллегиальным руководством любую войну можно только проиграть. Что «горячую», что «холодную».
И еще одно можно утверждать с несомненностью. Велась крупномасштабная скрытая кампания по дискредитации адмирала Алексеева, его очевидных достоинств как флагмана и полководца.
Во главе этой кампании стояли те же лица, которые совершенно неоправданно возвышали во всероссийском общественном мнении генерала Куропаткина. Доходило до вещей совершенно невероятных. Тот же Николай Оттович фон Эссен, в дальнейшем один из последних настоящих адмиралов Русского Императорского Флота, всей жизнью и службой доказавший верность Отечеству и Престолу, писал 27 февраля/11 марта жене из Порт-Артура: «Все будет зависеть от успехов армии на сухом пути, но это дело в надежных руках Алексея Николаевича Куропаткина и Н.П. Линевича, и я уверен, они быстро сбросят японцев, высадившихся в Корее, в море»{448}.
А ведь единственный шанс России на скорое и победное окончание войны в тот момент был в единоначалии Главнокомандующего адмирала Алексеева. Победоносного Главкома-1900.
Ведь не зря ненавидели и боялись его японцы.
Бицзыво
Между тем 2-я японская армия генерала Оку без всякого противодействия высаживалась у Бицзыво. Первый ее эшелон был посажен 20 апреля/3 мая в Цинампо (Корея) на 26 транспортов и вышел к бухте Ентоа. 22 апреля/5 мая десант появился у квантунских берегов, и началась высадка.
Находившаяся у Бицзыво команда русских стрелков 5-го полка в одиночку помешать высадке десанта не могла и под огнем с кораблей охраны десанта отошла. Командир 4-й дивизии генерал-майор Фок, имея в районе высадки свою дивизию, остался в роли зрителя, не проявив никакой инициативы.
Командующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин для противодействия десанту противника выслал отряд из семи батальонов, но командир отряда генерал-майор Зыков до места высадки не дошел и ни одного выстрела по противнику не сделал. Это неудивительно. В приказе, полученном Зыковым от Куропаткина, говорилось: «Важнейшая задача… предохранить свои войска от потерь и ни в коем случае не ввязываться в решительный бой».
Зыков, уважая распоряжение руководства, решил проявить политическую грамотность и в бой не ввязываться вовсе.
В течение восьми дней японцы без помех высадили на берег 36 батальонов пехоты, 17 эскадронов кавалерии и свезли 216 орудий с прислугой, всего до 50 тысяч человек. В перевозке этой десантной армии участвовало 83 транспорта.
Вспомни десант у Евпатории в Крымскую войну, читатель! Близнецы и братья. Как ВКП (б) и ее создатель и вождь Бланк-Симбирский.
А в Порт-Артуре продолжались совещания. Овеществился кошмар адмирала Макарова. Флотом de facto стал командовать генерал Стессель, ничего не смыслящий в морском деле. Да и в сухопутных делах – не Александр Македонский.
После высадки у Бицзыво армия Оку двинулась к Порт-Артуру, тесня на пути незначительные заслоны русских, которые отходили на позиции к Киньчжоускому перешейку.
27 апреля/10 мая в крепость прорвался под командой подполковника 4-го железнодорожного батальона Спиридонова последний поезд с боеприпасами. Связь с армией Куропаткина в Маньчжурии была прервана противником. Но к Киньчжоу японцы двигались медленно, опасаясь за свои тылы.
Однако эти опасения были напрасны: Куропаткин после успешно устроенного им нашего поражения 18 апреля на реке Ялу собирал все, что мог, в районе Ляояна. Говорил, что для противодействия армии Куроки, впущенной им в Маньчжурию из Кореи.
На самом деле Куропаткин больше всего был заинтересован в том, чтобы натравить армию Оку на Порт-Артур. Планы надо выполнять.
И тут на короткий миг черные тучи, застилавшие нам горизонт, сошлись над голо вой японцев, а над нами блеснуло солнце. Если 2-я японская армия высадилась без потерь, то флот Японии, обеспечивавший десантную операцию, понес весьма значительный урон в корабельном составе. За счет «ини циативы снизу» русских моряков. 2/15 мая 1904 года – в день Святых покровителей русского воинства князей Бориса и Глеба – на минах, поставленных заградителем «Амур», подорвались японские броненосцы «Хацусе» и «Ясима»! Произошло это при следующих обстоятельствах.
Лейтенант Андрей Петрович Штер
«Амур» выходит на тропу войны
Наблюдательные посты Золотой горы и Ляотешана с конца апреля систематически отмечали движение кораблей противника, несших блокадную службу в море. При этом было установлено, что корабли ходят постоянно в одном и том же районе.
Командир минного заградителя «Амур» капитан 2-го ранга Ф.Н. Иванов решил использовать шаблонность несения блокадной службы кораблями противника и поставить на их путях мины. Свой план Иванов представил контр-адмиралу Витгефту и после настойчивых просьб получил разрешение на его осуществление. С условием, что поставит мины поближе к крепости, а не там, где ходят японцы.
Выход для постановки мин готовился тщательно, и «Амур» в боевой готовности ждал сигнала для выхода в море. Но постановка мин могла быть осуществлена только днем, так как ночью в море было бы невозможно определиться и точно поставить заграждение. Днем же японские корабли наблюдали за русской эскадрой, и безнаказанный выход исключался. Поэтому ждали тумана; он появился 1/14 мая. Около 2 часов пополудни с Золотой горы передали, что неприятельские корабли повернули в направлении к островам Эллиот. Наступил благоприятный момент. «Амур», сопровождаемый шестью миноносцами с тралами, вышел в море и, отойдя на 101/2—11 миль от Золотой горы, увеличив тем самым на 21/2—3 мили расстояние, дозволенное ему руководством для минных постановок, начал постановку мин.
Командир «Амура» выполнил задачу. Минная банка из 50 мин, поставленная поперек обычного курса кораблей противника, достигала двух километров по прямой линии. Блокирующий в этот день отряд, состоявший из броненосца и четырех крейсеров, не заметил действий минного заградителя, который, закончив постановку, благополучно возвратился на базу.
Минный заградитель «Амур» на внешнем рейде Порт-Артура
Как пишет в своих записках лейтенант со знаменитого «Новика» Андрей Петрович Штер: «Адмирал Витгефт, узнав об этой проделке, естественно рассердился и, призвав виновного командира, наговорил ему массу неприятностей, пригрозив даже отрешением от командования. Происшествие это облетело, конечно, весь Артур, и вот на другой день утром на Золотой Горе собрались все, кто мог оторваться от работы или службы, чтобы лично наблюдать за действиями японцев».
2/15 мая 1904 года. «Черный день» японского флота
«Около 10 часов утра показались японские броненосцы, которые в кильватерной колонне благополучно прошли прямо через заграждение и скрылись за мысом Ляотешан.
У всех руки опустились от такой неудачи. Но вот слева появились крейсера, идущие на смену дежурства; броненосцы снова вышли из-за мыса и на том самом месте, где было поставлено заграждение, начали перестраиваться; прошло несколько минут томительного ожидания; вдруг они все сразу остановились, и броненосец типа “Ясима” начал медленно наклоняться на левый борт.
Взрыва не было видно, но сильный крен был слишком очевидным доказательством того, что броненосец этот попал на мину; в бинокль видно было, как с других судов к нему направились шлюпки, но суда продолжали оставаться на месте, видимо, не зная, в какую сторону уходить от опасности.
В Артуре все заволновалось: миноносцы стали готовиться к выходу в море, “Новику”, конечно, было приказано развести пары, так что я поневоле должен был уходить с горы, где все восторженно поздравляли друг друга с удачей и посылали всякие неприятные пожелания японцам.
Вдруг совершенно неожиданно над другим броненосцем типа “Хацусе” взвился громадный столб белого дыма, скрывший его на несколько мгновений с наших глаз, и буквально не прошло нескольких секунд, как броненосец окончательно исчез под водой. Восторгу не было конца: кричали “Ура”, бросали вверх фуражки и чуть ли не целовали друг друга.
Гибель “Петропавловска” была отомщена тем же оружием, причем броненосец “Хацусе” имел 16 тысяч тонн водоизмещения и был гораздо современнее и сильнее “Петропавловска”. Даже иностранные морские агенты приняли участие в общем ликовании[326]326
Военно-морские агенты: капитаны 2-го ранга граф Арман де Кювирвиль (Франция) и Альфред фон Гильгенгеймб (Германия), позже без вести пропавшие при попытке покинуть крепость на джонке. А также американец Ньютон А. Маккалли (1867-1951) – будущий военно-морской атташе в России (1917), командующий морскими силами США на Русском Севере (1918), впоследствии вице-адмирал флота США, почетный член Общества бывших русских морских офицеров в Америке
[Закрыть]: немец аплодировал, а восторженный француз махал фуражкой и кричал “plus de Japonais! rien ne va plus!” и еще что-то в этом роде; только американец счел за лучшее не проявлять своих чувств и молча ушел с горы»{449}.
При взрыве «Хацусе» погибло 36 офицеров и 457 матросов. Предполагая, что они атакованы подводными лодками, японцы открыли по плававшим по воде предметам беспорядочный огонь. К месту катастрофы подошли легкие крейсеры. Когда паника утихла, все корабли поспешили уйти.
В японской официальной истории войны о гибели броненосцев сказано, что катастрофа произошла в районе Ляотешана при несении кораблями блокады. Первым подорвался «Хацусе» и немного спустя «Ясима». «Хацусе» погиб через несколько минут после повторного взрыва.
«Ясима» же, подорвавшись вторично, остался на плаву и был взят на буксир. Довести его до базы не удалось, он затонул в пути. Молодцы японцы, сумели скрыть его гибель до конца войны. Так за четверть часа Соединенный флот потерял два первоклассных броненосца.
Пришлось Витгефту, несмотря на законное негодование, оставить Федора Николаевича Иванова командиром «Амура».
Избирательная нерешительность контр-адмирала Витгефта
Контр-адмирал Витгефт, усердно делавший вид, что занят исключительно вопросами обороны, не использовал благоприятный случай, чтобы добить «Ясиму» и уничтожить другие корабли противника. Для этого он имел 2 броненосца – «Пересвет» и «Полтава», 3 крейсера – «Аскольд», «Диана» и «Новик» и 16 миноносцев против 2 броненосцев (один из которых был подорван), 5 легких крейсеров, 3 канонерских лодок и 2 миноносцев (остальной флот японцев был разбросан по разным районам морского театра).
Командующий счел возможным послать в атаку только миноносцы, которые без поддержки крупных кораблей успеха не имели. Витгефт не согласился с предложениями контр-адмирала Лощинского, командира «Полтавы» капитана 1-го ранга Успенского и других выслать в море броненосцы и крейсеры.
Взрыв японских броненосцев «Хацусе» и «Ясима» на минах «Амура»
Он разрешил постановку мин как меру оборонительную и не имел намерения использовать успех и перейти к активным действиям. Подтверждением сказанному служит следующий факт: в то время, когда неприятельские корабли подрывались на минах, на броненосце «Севастополь», где держал флаг Витгефт, был поднят сигнал: «Уволить команду на берег».
Странно, кстати, вот еще что. И слабовольный-то Витгефт, и нерешительный, а противостоять решительным действиям хорошо умел!
Потери японцев в мае не ограничились гибелью «Хацусе» и «Ясима»:
– 29 апреля/12 мая при тралении мин в бухте Кер миноносец «№ 48» коснулся мины и затонул;
– 1/14 мая на русской мине подорвался и затонул в районе мыса Робинсон авизо «Миако»;
– в ночь на 2/15 мая крейсер «Кассуга», находясь в отряде, несшем блокадную службу, в темноте протаранил крейсер «Иосино», который через несколько минут, наполнившись водой, перевернулся и исчез под водой, увлекая за собой шлюпки, на которых спасалась команда. При катастрофе погибло 32 офицера и 300 нижних чинов; «Кассуга» получил серьезные повреждения и на буксире был отведен в базу для ремонта;
– 2/15 мая сел на камни авизо «Тацута», на борту которого находился адмирал Насиба;
– 3/16 мая при обстреле бухты Киньчжоу канонерская лодка «Агаки» протаранила и потопила канонерскую лодку «Осима»;
– 4/17 мая на русских минах к югу от Ляотешана подорвался и затонул миноносец «Акацуки», половина команды которого погибла.
Таким образом, за сравнительно короткое время японский флот потерял два первоклассных броненосца, два крейсера и несколько других боевых кораблей. Это было равносильно большому поражению.
Русские моряки показали искусство и точный расчет постановки мин днем и при наличии противника в море. Кавторанг Федор Николаевич Иванов и его минный заградитель «Амур» одержали блестящую победу над сильным противником. Крупнейшую нашу победу на море за ту войну.
Заслуженной наградой капитану 2-го ранга Ф.Н. Иванову был орден Святого Георгия 4-й степени. Хотя, кажется, за два мощнейших броненосца и Георгия мало! Впрочем, как сказал поэт уже другой России – советской, погибший под Сталинградом 23-летний лейтенант Михаил Кульчицкий: «Не до ордена. Была бы Родина…»
«Черные дни» японского флота были не случайны.
Причины гибели и аварий большого числа кораблей заключалась в плохой организации несения блокадной службы, в неудовлетворительности разведки, в недостаточной тактической подготовке офицеров и беспомощности кораблей перед минной опасностью{450}.
Неприятельский флот был значительно ослаблен. Действия Того стали осторожны и нерешительны. У нас появился шанс. Но командование Порт-Артурской эскадры в лице контр-адмирала Витгефта и Совета порт-артурских флагманов и не подумало воспользоваться неудачами неприятеля и не проявило активности.
Адмирал Макаров погиб, адмирал Скрыдлов приехать в Порт-Артур не соизволил, а адмирал Витгефт продолжал проводить совещания и изредка высылал миноносцы и «Амур» для постановки мин.
Кстати, напомним еще раз, что адмирал Скрыдлов, помимо своей ценной персоны, не довез до Порт-Артура врученную ему Порт-Артурскую икону Божией Матери!
К сожалению, пока шел наш рассказ, армия генерала Оку подошла к Киньчжоу. Для 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка приблизился момент истины. Расскажем об этом первом на Квантуне сражении, как и в случае с Тюренченом, опираясь в основном на воспоминания очевидцев, зафиксированные в данном случае в рассказе офицера 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Б.Н. Третьякова[327]327
Порт-Артур. Воспоминания участников. С. 217-231. По-видимому, Б.Н. Третьяков – сын командира полка.
[Закрыть]. Чуть подробнее расскажем и о самой позиции.
Комполка Третьяков Николай против командарма Оку Ясуката
Позиция и ее укрепления
«В 50 верстах к северу от Артура гористый Квантунский полуостров узким перешейком соединяется с материком. С обеих сторон – воды Желтого моря. Если стать лицом к северу и смотреть туда, куда уходит рельсовый путь на Родину, то направо, в сторону Кореи и Японии, лежит бухта Хунуэза и немного севернее от нее бухта Керр. Налево, на запад, в сторону Китая – залив Киньчжоуский с его пологими берегами, широко оголяющимися в часы отлива.
Сам перешеек шириной около 4 верст, и это узкое дефиле запирается громадой горного массива Нань-Шань – Южная Гора по-китайски. С нее на много верст открывается незабываемый кругозор, и стоит она, как часовой, преграждая путь из Южной Маньчжурии в Артур. Сама природа создала здесь передовую позицию Квантуна.
Примерно за год до начала русско-японской войны в Киньчжоу прибыл из Китая 5-й полк. Работы по укреплению позиции еще не были даже начаты, и многое предстояло сделать для усиления ее естественных оборонительных качеств. Командиром полка был строевой офицер, участник двух кампаний, турецкой и китайской, – по образованию академик и военный инженер.
Это последнее обстоятельство было, конечно, учтено при назначении полка. Он был выделен из родной 2-й Сибирской стрелковой дивизии, бывшей до 1904 года бригадой и находившейся в Маньчжурии, и придан 4-й Квантунского укрепленного района. Стал он, таким образом, по словам некоторых{451} “Пасынком в чужой семье”, но японская война показала, что и “пасынок” может быть не хуже других, “природных сынов” дивизии.
Весною 1904 года Киньчжоуская позиция уже грозно щетинилась против врага: 8 редутов и люнетов были опорными пунктами вырытых в полный профиль, местами в два, местами в три яруса окопов с блиндажами, козырьками от шрапнели и бойницами, с ходами сообщения и широкой телефонной сетью. Многочисленные препятствия, засеки, волчьи ямы, 84 фугаса и пр. прикрывали ее с фронта».
Генерал Кондратенко и полковник Третьяков сделали, что было в человеческих силах и, как полагается русским людям на войне, немножко больше.
Техники было мало. Людей тоже
«Лишь “техники” было мало: только в марте, через два месяца после начала войны, были доставлены, наконец, 65 артиллерийских орудий, да и это были, главным образом, трофеи Китайской кампании – поршневые орудия с предельной дальностью шрапнели меньше трех верст. Стрелять с закрытых позиций еще не умели, и артиллерия устанавливалась на открытом склоне гор и возвышенностей. За два дня до японского штурма прибыла одна б-дюймовая пушка системы Шнейдера-Канэ, но для нее требовалось особое оборудование. Быстро закончить эту работу не удалось, и она не смогла принять участия в бою.
Николай Александрович Третьяков
Но если количество “техники” было сугубо недостаточно, то и численный состав гарнизона не соответствовал значению и протяжению Киньчжоуской позиции. Этот гарнизон составляли три неполных батальона 5-го полка, из коих третий, недавно сформированный, лишь в конце марта прибыл к полку. Всего было 11 рот, так как 1-я рота находилась в Пекине при Российском посольстве.
Этим ротам 5-го полка были приданы 3 роты и 2 охотничьих команды других полков. Общая численность, таким образом, была немного более 4000 штыков, которые даже при расположении в одну линию могли занять лишь часть окопов и укреплений четырехверстной позиции. Резервы сводились до минимума и считались полуротами. Поэтому прорыв позиции не мог быть допущен: боевая стойкость русского офицера и солдата – в данном случае 5-го полка – должна быть доведена “до отказа”.
Правда, позже, когда появилась действительная угроза атаки японцами Киньчжоуской позиции, в непосредственный ее тыл были подвинуты три полка 4-й стрелковой дивизии генерала Фока, но в дело они введены не были».
Враг высаживается
«В середине апреля 1904 года берега Ляодунского полуострова совершенно очистились от льда, и японское командование отдало распоряжение о высадке 2-й армии генерала Оку к северо-востоку от Киньчжоу.
Было раннее утро 22 апреля… 35 транспортов с войсками под прикрытием трех военных кораблей под флагом адмирала подошли ближе к берегу. В первый же день Оку удалось высадить одну пехотную дивизию. Десант прочих частей и артиллерии занял еще три дня. Коротким броском японская кавалерия достигла западного побережья полуострова и прервала сообщения. Киньчжоу и Порт-Артур оказались отрезанными от Маньчжурии и России».
А нашему начальству – все одно. Главное – не мешать дорогим гостям. Вспомним решение порт-артурского Совета флагманов: флот в Бицзыво не посылать. Ночи уж больно лунные. Лучше по апрелю дежурить в Порт-Артуре. На Приморском бульваре.
5-й полк занимает позиции
«В тот же день 5-й полк занял окопы и укрепления Киньчжоуской позиции. Однако прошла еще неделя прежде, чем главные силы японцев начали подходить.
3-го мая два батальона полка с прочими полками 4-й дивизии произвели усиленную рекогносцировку с боем в северо-восточном направлении. Еще и раньше были стычки передовых частей, но на этот раз наше продвижение было быстро остановлено. Ружейный и в особенности артиллерийский огонь противника значительно усилился». А что же еще ожидать? Сколько одной артиллерии на берег свезли.
«Части 2-й японской армии постепенно занимали расположенные к северу от Киньчжоуской позиции высоты. Потребовалось еще около недели для сосредоточения главных сил с их многочисленной артиллерией. 12-го мая генерал Оку решил штурмовать позицию, “где три бесстрашных русских батальона приготовились встретить три японских дивизии”[328]328
Керсновский А. – Прим. Б.Н. Третьякова.
[Закрыть], поддержанных отдельной артиллерийской бригадой (всего около 35 000 штыков при 198 орудиях и 48 пулеметах). С запада, со стороны Киньчжоуского залива, атаку должны были поддержать канонерские лодки, но они запоздали, и штурм был отложен поэтому на один день».
12 мая. Первый штурм и грозовая ночь
«Рассвет 12 мая начался грохотом японских орудий: ураганный огонь неприятельской артиллерии обрушился на Киньчжоускую позицию и ее защитников. Столбы камней, земли, щебня, балок от блиндажных настилов скоро обратились в густой дым, окутавший русские окопы. Наша артиллерия не заставила себя долго ждать, и грохот ее выстрелов слился скоро в одно с грохотом рвущихся снарядов. То была лишь артиллерийская подготовка, но ее размеры, ее невиданная еще мощность говорили уже о напряженности предстоящей борьбы, и длилась она без перерыва до самой темноты.
В тот вечер 12 мая командир 5-го полка приказал подполковнику Еремееву, начальнику небольшого гарнизона (21/2 роты), занимавшего самый город Киньчжоу, расположенный впереди левого фланга позиции, отойти назад. Японцы могли легко обойти город с юго-востока и отрезать наш передовой отряд. Эти опасения оказались правильными: японская пехота, пользуясь темнотой дождливой ночи, уже обходила город, и отряду подполковника Еремеева не без труда удалось присоединиться к своим. Стрелки последней полуроты, уже отрезанные от ворот высокой городской стены, прыгали вниз с двухсаженной высоты.
