Текст книги "Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I"

Автор книги: Борис Галенин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 73 страниц)

Следует еще раз сказать, что отсутствие попаданий в «Корейца» – целиком заслуга его командира, перед самым боем приказавшего срубить верхушки мачт, что резко изменило привычный для японцев силуэт лодки.

Огонь левым бортом

Постепенно по мере поворота включаются в дуэль еще не стрелявшие орудия левого борта «Варяга».

«Одним из выстрелов 6-дюймового орудия № 12 был разрушен кормовой мостик крейсера “Asama” и произведен на нем пожар, причем “Asama” временно прекратил огонь. Кормовая башня его, по-видимому, повреждена и до конца боя более не действовала». Удачный выстрел принадлежал старшему комендору Федору Елизарову, хозяину только что вступившего в бой 152-мм орудия № 12. «Один из неприятельских миноносцев утонул на глазах у всех».

Увидев сигнал «Варяга» о повороте, командир «Корейца» капитан 2-го ранга Беляев, чтобы не оказаться в створе (на одной линии) с «Варягом» по отношению к японцам и не дать им возможности вести по кораблям сосредоточенный продольный огонь, описывает циркуляцию в противоположную сторону, отвлекая огонь на себя. Прикрывая отход израненного, но не побежденного флагмана, он продолжает отстреливаться из левого 203-мм орудия, а затем из кормового 152-мм.

Выход из боя

«При подходе крейсера к якорному месту и когда огонь японцев мог быть опасен для иностранных судов, они его прекратили, и преследовавшие нас крейсера вернулись к эскадре за остров Иодольми.

Расстояние настолько увеличилось, что продолжать огонь нам было бесполезно, почему прекратили его в 12 час. 45 мин.

В начале 2-го часа (в 13 час. 15 мин.), став на якорь на прежнем месте, приступили к осмотру и исправлению повреждений, подвели второй пластырь и развели оставшуюся команду по орудиям в ожидании возможного нападения неприятельской эскадры в 4 часа на рейде».

Итоги сражения

Японцам не удалось ни потопить, ни тем более захватить русские корабли. В бою эскадра противника потеряла, по крайней мере, один миноносец, а три ее лучших крейсера получили тяжелые повреждения.

«Итальянские офицеры, наблюдавшие за ходом сражения, и английский паровой катер, возвращавшийся от японской эскадры, утверждают, что на крейсере “Асама” был виден большой пожар и сбит кормовой мостик; на двухтрубном крейсере между труб был виден взрыв, а также потоплен один миноносец… По сведениям, полученным в Шанхае, японцы понесли большие потери в людях и имели аварии на судах… Крейсера “Asama” и “Naniva” ушли в док для исправлений[303]303
  По японским данным: «Крейсера “Асама” и “Чиода” вскоре после боя ходили в док». В рассказе 1907 года самого Руднева о бое также указываются «Асама» и «Чиода».


[Закрыть].

Также японцы свезли в бухту Асан 30 убитых во время боя.

(Сведения эти получены от наблюдавших иностранных офицеров, наших миссий в Японии и Сеуле, из японских и английских источников)».

От иностранцев командиры крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» получили сведения, что общее количество раненых у японцев достигло 200 человек. А повреждения «Такачихо» были настолько серьезными, что все были уверены: на пути в Сасебо крейсер затонул.

«Эти и другие потери вызвали угнетенное настроение в японском населении и празднества и торжества, заранее готовившиеся в Сеуле, Чемульпо, Шанхае и в самой Японии, были отменены»^{399}.

Командир крейсера 1-го ранга «Варяг» капитан 1-го ранга Руднев имел все основания закончить свои рапорты словами: «Донося о вышеизложенном, считаю долгом доложить, что суда вверенного мне отряда с достоинством поддержали честь Российского флага, исчерпали все средства к прорыву, не дали возможности японцам одержать победу, нанесли много убытков неприятелю и спасли оставшуюся команду».

«С начала сражения – до вступления на чужие суда – офицеры и команда выказали стойкость, беззаветную храбрость и безупречное исполнение долга».

За время боя «Варяг» выпустил по кораблям противника 1105 снарядов, из них 425 шестидюймовых и 470 трехдюймовых. «Кореец» выпустил 52 снаряда. Скорострельность орудий крейсера поражает воображение и говорит о высочайшей выучке артиллеристов. На открытой палубе, неприкрытые ничем, без указателя расстояний – дальномерный пост был разбит в первые минуты боя, они действовали как на учениях и нанесли врагу тяжкие повреждения.

Бумеранг информационной лжи

Правдивый японский источник с честными раскосыми глазами говорит, что ни один русский снаряд в них не попал^{400}. А все эти пожары, взрывы, потопленные миноносцы просто померещились в горячке боя русским морякам и нервным иностранным наблюдателям. А что до 30 похороненных в бухте А-Сан и 200 раненых – так это они от смеха животики надорвали.

Бывает. Некоторые даже делают вид, что верят. Особенно современные отечественные критики русского флота.

Отмечая японскую любовь к сокрытию своих потерь, современный исследователь морских сражений русско-японской войны Игорь Михайлович Кокцинский справедливо говорит:

«Если такой образ действий вполне понятен и необходим в течение войны, то по ее завершении попытки сохранить тайну имеют сомнительные выгоды. Следующие поколения военных и политиков будут введены в заблуждение “образцово-бескровными” сражениями и очень даже могут ввергнуть страну в непродуманную авантюру.

История Японии дает все основания думать, что брошенный в 1904 году бумеранг информационной лжи немало способствовал сокрушению японского милитаризма в 1945 году»^{401}.

С бумерангом японской информационной лжи мы не раз столкнемся и при изучении обстоятельств боя при Цусиме.

«Тогда считать мы стали раны…»

Осмотр «Варяга» на рейде Чемульпо показал, что его повреждения быстро исправить невозможно. Из строя вышли 76% артиллерии крейсера, рулевой привод, третье котельное отделение, дальномеры. Хотя работали все водоотливные средства, корабль продолжал медленно погружаться.

На «Варяге» погибли в бою офицер и 30 матросов; 6 офицеров и 85 матросов получили ранения и контузии. Вышло из строя 45% личного состава, расписанного на верхней палубе. Продолжать бой в этих условиях крейсер практически уже не мог. Учтя все это, Руднев принял единственно верное решение, единодушно одобренное советом офицеров, – взорвать корабли, чтобы они не попали в руки врага.

«После чего приступили к перевозке раненых на присланных с иностранных судов шлюпках при офицерах, за невозможностью пользоваться своими шлюпками.

Командир французского крейсера “Pascal” капитан 2-го ранга Victor Senes прибыл на “Варяг” и лично содействовал перевозке раненых и команды».

Вот, что сообщал об увиденном на «Варяге» капитан 2-го ранга Виктор Сенес своему адмиралу:

«Я никогда не забуду это потрясающее зрелище, представившееся мне. Палуба залита кровью, всюду валяются трупы и части тел. Ничто не избегло разрушения: в местах, где разрывались снаряды, краска обуглилась, все железные части пробиты, вентиляторы сбиты, борта и койки обгорели.

Там, где было проявлено столько геройства, все было приведено в полную негодность, разбито на куски, изрешечено, плачевно висели остатки мостика. Все 47-мм орудия были выведены из строя, восемь из двенадцати 152-мм орудий – сбиты, так же как и семь из двенадцати 75-мм. Стальные шлюпки совершенно прострелены, палуба пробита во многих местах, кают-компания и командирское помещение разрушены. Дым шел из всех отверстий на корме, и крен на левый борт все увеличивался».

«Распределение числа раненых и команды было сделано по взаимному согласию командиров трех судов: французского крейсера “Паскаль”, английского крейсера “Тэлбот” и итальянского крейсера “Эльба”. Американский авизо “Виксбург” хотя и прислан своего доктора для перевязки, но принять людей с тонущего крейсера отказался за неимением разрешения от своего министра… Услуги врача были отклонены. Командир (“Виксбурга”) не был на заседаниях и отказался подписать протест».

«Ввиду того, что перевозка раненых заняла очень много времени, с перевозкой остальной команды пришлось слишком спешить, вследствие заявления командиров окончить погрузку около 4 часов. Были взяты судовые документы, и команда отправлена с малыми чемоданами; офицеры же, занятые отправкой раненых и исполнением своих обязанностей, не успели захватить ничего из своих вещей»[304]304
  Теперь читателю, надеюсь, понятно, при каких обстоятельствах погибло, в частности, описание порта Иокосуко, сделанное когда-то тогда еще мичманом Р. во время кругосветного плавания на крейсере «Африка».


[Закрыть].

Сами взорвали «Корейца», нами потоплен «Варяг»

В 16 час. 05 мин. пополудни мощный взрыв потряс рейд – это в крюйт-камере уже покинутого командой «Корейца» сработал фальшфейер. Корпус ветерана разорвало на несколько частей, взлетели на воздух орудия, их платформы, мачты, прожекторы. От взрыва «Варяга» пришлось отказаться по настойчивой просьбе иностранных командиров, опасавшихся за безопасность своих кораблей на тесном рейде. А наши раненые были на их кораблях[305]305
  В наше своеобразное время находятся люди, именующие себя военными историками, утверждающие печатно, что отказом от взрыва «Варяга» Руднев чуть ли не подарил его японцам.
  Подъем и ремонт крейсера влетели японской казне едва ли не в большую сумму, чем его постройка русской. Но превратить его в боевой корабль так и не удалось. Пришлось оставить учебным. Так что можно утверждать, что свой боевой путь «Варяг» закончил именно в 18 часов 10 минут 27 января 1904 года.


[Закрыть].

«Когда команда покинула крейсер, старший и трюмный механики с хозяевами отсеков открыли клапана и кингстоны и отвалили с крейсера…

Командир со старшим боцманом, удостоверившись еще раз в отсутствии людей на судне, последним покинул крейсер в 3 часа 50 минут, сев на французский катер, который ожидал его у трапа вместе с командиром крейсера “Pascal”». В руках у Руднева был иссеченный осколками кормовой флаг.

В 18 часов, оседая кормой, «Варяг» с развевающимся Андреевским флагом на мачте начал сильно крениться на левый борт, в то время как на его юте занимался пожар. Изредка слышались взрывы – это огонь подбирался к оставшимся на палубе патронам. Издали, не решаясь подойти, следили за агонией русского крейсера высланные в разведку японские крейсер и миноносец.

В 18 час. 10 мин. «Варяг» лег на борт, ушел в воду простреленный Андреевский флаг на мачте, взметнулись к небу теперь безмолвные жерла орудий, и ледяная вода сомкнулась над «Варягом».

Возможны варианты?

Безнадежно непреклоный бой легкого русского крейсера и старой русской канлодки за честь Андреевского флага потряс, в то время еще умевшее ценить солдатское мужество, «цивилизованное» человечество. Мало любящая Россию и все связанное с ней газета «Тайме» вынуждена была назвать бой у Чемульпо «нравственной победой русских», а еще один англичанин увидел в нем «отголосок рыцарских времен»^{402}.

Немецкий поэт Рудольф Грейнц написал прекрасные стихи о «Варяге». Переведенные Е.М. Студенской и положенные на музыку, они известны всем как песня, ставшая народной еще до Первой мировой войны: «Наверх вы, товарищи, все по местам…» Помните, у Блока о солдатах, уходящих уже на другую войну, которые, садясь в эшелон, «…запевали “Варяга” одни, а другие – не в лад – “Ермака”…»

Однако до сих пор находятся умные, задним числом и особенно за других, люди, упрекающие Всеволода Федоровича Руднева, например в том, что он напрасно поспешил исполнить ультимативную «просьбу» Уриу об уходе с рейда, что лучше было оттянуть время, попытаться прорваться ночью и многое чего еще. Появились авторы, в том числе носящие морские погоны, утверждающие в своих писаниях, в частности, что никакого подвига «Варяг» и «Кореец» не совершили, впечатления своим выходом на бой и самим боем ни на кого не произвели, а вся история была раздута адмиралами Алексеевым и Старком, дабы оправдаться в потере «Варяга».

Так что, надо думать, и корреспонденция в «Matino», и рапорт Виктора Сэнеса своему адмиралу организованы и проплачены штабом Наместника в Порт-Артуре. С этими свежими версиями русской военно-морской истории разберемся подробнее в Книге III[306]306
  Книга III. Часть первая. Глава 5.4, раздел: Мифы и легенды. Зловредные.


[Закрыть].

Зачинщиком в этом малоблагородном деле был небезызвестный капитан 2-го ранга, а в дальнейшем генерал-майор по адмиралтейству и, как любят подчеркивать ссылающиеся на него авторы, профессор Н.Л. Кладо. Не принявший сам за всю сознательную жизнь участия в каком-либо боевом действии и, судя по всему, нежно любивший свою ценную профессорскую шкурку, он обожал разбирать такие сражения, как битва при Чемульпо или бой у Цусимы. Находя при этом массу ошибок у героев этих нерядовых баталий. В основном, конечно, у Командующих. С нашей, естественно, стороны.

Но справедливости ради надо сказать, что в этом сомнительном деле Кладо не остается одинок. Да и странно, если было бы иначе.

Ведь деятельность Кладо и до революции, и после по какому-то неразъясненному заблуждению многие до сих пор считают направленной на благо русского флота. С современными последователями бравого капитан-генерала разберемся позже, а сейчас, следуя Рафаилу Михайловичу Мельникову, ответим первопроходимцу в нападках на героический крейсер и его командира.

Мельников с академической корректностью говорит, что «авторы большинства таких заявлений не учитывают всех обстоятельств той исключительно сложной обстановки, в которой оказался командир “Варяга”».

Снабженный не терпящими двух толкований инструкциями: дружить с иностранными стационерами, не мешать высадке японских войск до объявления войны, не покидать Чемульпо без приказа, подчиненный дипломату муравьевско-ламздорфскои школы, окруженный лицемерными иностранными командирами, В.Ф. Руднев, как это отмечали и современники, оказался поистине в драматическом положении. И уж, во всяком случае, не ему должны быть адресованы упреки в запоздалых попытках восстановить связь с Порт-Артуром да еще с помощью «Корейца».

В одном из своих трудов Кладо, с присущей ему безапелляционной самоуверенностью, говорит, что если бы «Варяг» ушел из Чемульпо в Порт-Артур, например, с рассветом 26 января, то он «мог бы поспеть в Порт-Артур еще до атаки и предупредить эскадру». Заметим, что прежде высказывания столь мудрой мысли надо предварительно ответить на вопрос: кем мог быть послан «Варяг»?

Напомним еще раз: Рудневу был дан недвусмысленный приказ – не покидать Чемульпо без приказа.

А теперь представьте себе, что адмирал Алексеев смог бы осуществить свою идею удара по Чемульпо. Дал бы санкцию Петербург. На «Варяге» ведь не зря была установлена в 1903 году лучшая на эскадре новейшая радиостанция системы «Попов-Дюкрете». Ее радиус действия превышал 100 миль.

И вот, эскадра идет из Порт-Артура в Чемульпо, и крейсеру по радио дается приказ: топить все подряд!

Читатель вряд ли поверит, что бывший командир лучшего по боевой подготовке в русском флоте крейсера «Африка» послал своего «лейтенанта Р». в порт предполагаемого визита Порт-Артурской эскадры командиром одной из самых мощных «плавучих батарей» в крейсерском ранге исключительно из-за эстетичных внешних данных «Варяга».

Так вот, в случае приказа «топить все подряд!» «Варяг», прежде чем эскадра Уриу успела бы разобраться с ним, успел бы хоть часть транспортов потопить и полгорода из своих 12 шестидюймовок разнести. Вместе с высадившимися войсками. А вместо этого он навстречу родной эскадре идет. Предупреждать, видите ли.

Представьте себе такой вполне вероятный сюжет.

Не знаю, как в царское время, а в советское не только погоны сорвали бы с командира, но и к стенке поставили. И поделом. У начальства в Порт-Артуре свои источники информации и планы. И не капитану 1-го ранга в них вмешиваться.

Но представим себе, пришла Рудневу в голову безумная мысль выйти 26 января поутру без приказа в Порт-Артур. Так «Варяг» со своими машинами, в которых уже при 16 узлах начинали греться подшипники, за 12-15 часов, оставшихся до японского нападения, никак бы не смог преодолеть те 260 миль, которые отделяли Чемульпо от Порт-Артура.

Допустим все же, что «Варяг» сумел бы опередить японцев. Могло ли это что-либо изменить на артурском рейде?

Важнейшая информация – совершившаяся оккупация Кореи, не усилила бы бдительности на эскадре – об этой оккупации говорилось в инструкциях «Варягу» еще месяц назад. Сведения о разрыве дипломатических отношений, хотя и хранившиеся в тайне от эскадры, уже были официально известны в штабе Наместника. Однако они были препарированы любимым МИДом так, что не только не убедили адмирала Алексеева в необходимости превентивных мер по защите эскадры на внешнем рейде, но, напротив, усыпили так долго и напрасно проявляемую адмиралом бдительность. А нового ничего Руднев сказать ему не мог. Контр-адмирал Уриу Сотокичи пока свой ультиматум не предъявлял. По-прежнему только слухи.

Ничто уже не могло предотвратить назревавшие события, бессилен был помочь флоту и «Варяг», каковы бы ни были его действия в канун японского ультиматума.

И скажем еще и еще раз. Всеволод Федорович Руднев был дисциплинированный офицер и не мог, не считал возможным преступить строгие законы субординации, а его непосредственный на данный момент начальник, действительный статский советник и камергер А.И. Павлов, все еще ожидал инструкций из Петербурга.

Кстати, и Павлова тут можно понять.

Не может «Полномочный Министр Российской Империи» – официальное звание посланника, бежать из страны пребывания, бросив свой пост на основании лишь слухов. Хотя бы и весьма вероятных. Это как если бы наше посольство в Берлине в 1941 году на основании не менее вероятных слухов взяло бы и погрузилось в поезд числа эдак 20 июня, чтобы еще до 22-го предупредить любимых родину и Сталина о возможном нападении. Не знаю как родина, но Иосиф Виссарионович уж точно бы отблагодарил. Мало бы не показалось.

Далее Руднева упрекают и в том, что, приняв ультиматум японского адмирала, он тем самым сильно облегчил положение иностранных стационеров.

Так, талантливый тактик, а может даже стратег, и большой специалист в международных отношениях Н.Л. Кладо в 1906 году писал: «Корея все-таки, бесспорно, была нейтральной державой, при ней были аккредитованы посланники нескольких держав, иностранные стационеры совсем не были обязаны покинуть рейд по предложению японского адмирала, а русский стационер должен был его покинуть лишь через 24 часа после формального объявления войны и то лишь по требованию корейского правительства. Командир должен был надеяться, что за это время русская эскадра в Порт-Артуре не останется бездеятельной, а потому он должен был настаивать на выполнении всех формальностей, и иностранные стационеры не могли его не поддержать».

Тут Кладо либо вообще дурака валяет с не очень ясными целями, либо действительно не в курсе, как японский посланник с этим корейским правительством, да и с самим королем, задолго до войны обращался.

Или как заживо сожгли при участии японских дипломатов красавицу королеву Мин[307]307
  Книга I. Часть четвертая. Глава 4, раздел: Убийство королевы.


[Закрыть].

А может, он забыл, что даже в Шанхае, вдали от театра военных действий, интриги японского и английского консулов, в конце концов, оказались весомее указаний центрального китайского правительства и канонерская лодка «Манджур» была разоружена. Он же у нас крупный теоретик военно-морского искусства, а теоретики – они такие рассеянные.

Неужели же здесь, в Чемульпо, где корейский нейтралитет уже был аннулирован агрессором без каких-либо возражений западных держав, можно было говорить о затягивании сроков с помощью формальностей?

Единственной гарантией действия хоть каких-то остатков международного права на рейде Чемульпо объективно служило присутствие иностранных кораблей, но их уход, предопределенный ультиматумом Уриу, обрывал последние нити нравственной солидарности, еще связывавшей их с «Варягом».

Никаких оснований не имеют под собой и рассуждения некоторых современных западных демократов и демократок по поводу возможности вовлечения в конфликт иностранных кораблей при отказе В.Ф. Руднева покинуть рейд и попытках Уриу атаковать его в их присутствии. Согласно этим расчетам^{403}, какое-либо из иностранных судов, будучи поврежденным при перестрелке русских и японцев, «могло бы открыть огонь в свою защиту», что сделало бы исход боя «совершенно иным».

Даже допустив на секунду такую фантастическую мысль, нельзя не видеть, что объединенные силы иностранных кораблей с участием «Варяга» не могли рассчитывать на успех боя с японской эскадрой, имевшей в своем составе неуязвимого для них «Асама». Но не это главное. Даже при буйном воображении невозможно себе представить, чтобы эти, с их «энергичным протестом», могли проявить отвагу, с риском втянуться в международный конфликт. Ведь в совсем недавнем аналогичном конфликте при Таку присутствовавший, но не участвовавший в штурме американский корабль, получив попадание китайского снаряда, продолжал, несмотря на надежды союзников, оставаться безучастным наблюдателем событий.

А здесь, в Чемульпо, забыв даже нормы общечеловеческой морали, касающиеся спасения раненых, остался в роли равнодушного наблюдателя другой американский корабль – авизо «Виксбург». Так что милой даме Барбаре из «United States Navy Institute Proceedings» лучше свою американскую историю читать надо. И понимать. А то она, кажется, всерьез поверила, что провозглашаемые «демократические ценности» могут вдруг сдуру распространиться на русский крейсер. Да гори он огнем!

А то, что Уриу прекратил огонь и, преследуя «Варяг», не вошел на рейд, говорит лишь о желании без дальнейших осложнений сохранить в силе уже полученное согласие иностранцев беспрепятственно с наступлением оговоренного срока расправиться с русскими. И все произошло бы согласно сговору, не переменись вдруг нравственная обстановка в пользу русских, когда на рейд пришел израненный, проведший рыцарский бой «Варяг». А этого уж 100% бы не произошло, если бы «Варяг», оставшись в одиночестве и раздражая «друзей», пытался тянуть время на рейде.

Таким образом, в сложившейся обстановке захваченного врагом порта, а впоследствии – и крепости, всякое оттягивание времени не принесло бы никаких реальных преимуществ, кроме полной изоляции русских кораблей, лишь усугублявшей их положение.

Ход событий подтвердил и неосновательность расчетов на выручку эскадрой из Порт-Артура. Только 4 февраля там были сделаны попытки организовать для подъема боевого духа поход с целью нанесения удара по ближайшей базе японцев в Чемульпо и уничтожения отдельных отрядов и кораблей на пути к нему. Одновременно должен был состояться выход владивостокских крейсеров на пути сообщения с Гензаном и вдоль берегов Японского моря. Но и эти планы остались не осуществленными.

Наконец, в той же работе неукротимого пенителя морей Кладо проговаривается бред о возможности ночного прорыва «Варяга» по 30-мильному фарватеру – узкому, извилистому, изобилующему отмелями и камнями, на котором даже в мирное время – 7 января 1904 года – крейсер «Амираль де Гей дон» умудрился попасть на мель. Говорят, там ночью приливы большие – чуть не 6 метров. Но если и так, тогда то, что днем было островками, становится ночью новыми подводными скалами. И идти зимней ночью в темноте, без локаторов, сонаров и прожекторов – это не просто идиотизм, непозволительный даже профессору с морскими погонами, а разве что сознательное вредительство. Шхерный лабиринт ведь не просто остается, он еще полностью меняет свои очертания и «ориентиры».

Малым ходом пробирающийся по этому лабиринту корабль, если даже не сядет на мель и не пропорет днище о подводную скалу, становится, не говоря уже о главных силах японской эскадры, неизбежной и легкой добычей спрятанных в шхерах восьми малых миноносцев.

Любят также говорить некоторые маринисты прошлого и настоящего, что необходимо было, дескать, уничтожить перед прорывом тихоходного и этим связывающего «Варяг» «Корейца». Да еще и с перестановкой артиллерии. Я думаю, что читателю ясно из предыдущего изложения, что различие в скорости было вовсе не столь значительным, как это пытаются доказать некоторые авторы доверчивым читателям. На 1 узел – в реальном варианте и на 3-4 в варианте сверхоптимистическом. И то это различие сказалось бы только по выходе из шхер в открытое море. Но и там ход «Варяга» уступал бы ходу того же «Асама».

К тому же в бою в узких и опасных шхерах, с очень малой надеждой на прорыв, ни скорость, ни расстояния не могут быть большими. А это в значительной мере уравнивало шансы весьма относительно быстроходного, но лишенного волей своего Генерал-Адмирала тяжелой артиллерии «Варяга» и относительно тихоходного, но имевшего 203-мм орудия «Корейца». Небесполезным, особенно против миноносцев, могло быть и остальное, включавшее торпеды и скорострельные пушки, вооружение канонерки.

Кстати, реальная скорость «Варяга» в бою колебалась между 4,5-6 узлами. И по расчетам И.М. Кокцинского это была оптимальная скорость для того, чтобы крейсер мог ввести в бой всю артиллерию борта. При скорости в 20 и даже 13 узлов у «Варяга» практически не было бы шансов.

«К сожалению, мысли капитана 1 ранга В.Ф. Руднева навсегда останутся неизвестными, и мы не узнаем, был ли такой план боя составлен заранее или явился талантливой импровизацией. Однако факт налицо: командир корабля пробовал провести в жизнь самый лучший из возможных вариантов прорыва»^{404}.

«Оба наших корабля не предназначались для эскадренного боя. Однако случайное тактическое соединение – крейсер “Варяг” и мореходная канонерская лодка “Кореец” – оказалось на редкость удачным.

^{Медаль за бой «Варяга» и «Корейца»}

Поразительно, но капитан 1 ранга В.Ф. Руднев, капитан 2 ранга Г.П. Беляев не допустили ни одного промаха – вплоть до спасения важных корабельных документов.

Командир “Варяга” максимально воспользовался положениями международного права. Образцовым можно назвать использование Великобритании (в лице командира крейсера “Тэлбот”) – реального союзника Японии – в своих интересах.

В.Ф. Руднев на всех этапах проводимой японцами провокации-операции сохранил чувство собственного достоинства и сберег честь флага. Капитан 1 ранга В.Ф. Руднев перед боем каждому подчиненному дал четкие указания.

Канонерская лодка “Кореец” в бою действовала тактически грамотно и эффективно, особенно в критический момент боя – при повороте крейсера на обратный курс»^{405}.

Два по-своему родственных русских бронепалубных корабля заставляли противника рассредоточивать свой огонь. Два корабля могли поддерживать друг друга. Два корабля составляли отряд, и сознание, что рядом бьются твои товарищи, было немаловажным для оказавшихся в безвыходном положении русских моряков.

Взрыв «Корейца» без какого-либо увеличения шансов на прорыв глубоко подорвал бы дух варяжцев, и немудрено, что в документах о бое такая возможность даже не упоминается. Было бы крайне неразумно в тех условиях лишать себя помощи старого, но боевого, с отличной обстрелянной командой корабля, каким был «Кореец».

Несмотря на множество умных мыслей, высказанных post factum, нельзя не видеть, что командир крейсера 1-го ранга «Варяг» капитан 1-го ранга Русского Императорского Флота Всеволод Федорович Руднев поступил именно так, как он должен был поступить.