Текст книги "Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I"
Автор книги: Борис Галенин
Жанр:
Военная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 73 страниц)
Тем более, что выбора направления экспансии у Японии уже не было: крейсер «Money enough» летом 1898 года выиграл историческую битву при Маниле!
С помощью «народных движений» на Кубе и Филиппинах, организованных и поддерживаемых, как, скажем, оранжевые движения сейчас, на американские деньги, американцы водворяются на Гуаме и Филиппинах, намертво отрезая Японии возможность распространения на юг.
Шутки шутками, а так, как встречали в Америке командира крейсера «Money enough» у то бишь командующего Тихоокеанским американским флотом, коммодора Дж. Дьюи, не встречали, наверное, ни одного из великих флотоводцев, выигравших настоящую морскую битву. Слушайте, слушайте:
«По окончании войны победитель испанского флота под Манилою коммодор Дьюи буквально засыпан был почестями. Все некрасивые сооружения американских жилищ по его пути исчезли под пестревшими всевозможными красками флагами, материями, цветами и зеленью; толстый ковер из живых роз покрыл собою мостовую. Сотни тысяч мужчин с обнаженными головами оглушительными криками приветствовали своего национального героя; красивейшие женщины Соединенных Штатов считали за счастье прикоснуться губами хотя бы к обшлагам его мундира; конгресс благодарил его от имени народа и поднес роскошный дворец, а сенат – чин полного адмирала.
Из застольных речей на банкете, данном в честь прибывших на торжества англичан, выяснились затем и внутренние причины столь необычайного триумфа.
В то время как английский философ Бенджамен Кидд ставил победу Дьюи рядом с победою Веллингтона под Ватерлоо, американские ученые видели в ней событие, равное победе Карла Мартелла 732 года, положившей начало отступлению с жизненной арены мавров.
Ибо, по словам профессора Гидингса, в бою под Манилою зашедшие с юга Азии англосаксы направляли свои орудия через головы уже повергнутых ими испанцев против великой славянской державы и открывали борьбу, которая к середине XX столетия должна будет закончиться торжеством англосаксонской расы на всем земном шаре»{200}.
Цели определены. Задачи поставлены
Вот истинная причина торжеств. Что Испания! Удар был направлен по России. Великой Православной державе ставилась жесткая препона на юге. Японская агрессия однозначно канализировалась в северном направлении. И это, по мнению творцов мировой политики, было только начало. И ведь даже планов своих не скрывали. Уже к началу XX века все было пропечатано прямым текстом:
«План этой борьбы, разработанный самыми сильными англосаксонскими умами и доведенный до сведения народа посредством сотен тысяч экземпляров сочинений адмирала Альфреда Т. Мэхена, сенатора Бевериджа, Джозайи Стронга и других выдающихся своими талантами писателей, заключался в общих чертах в следующем.
Главным противником англосаксов на пути к мировому господству является русский народ. Полная удаленность его от мировых торговых трактов, то есть морей, и суровый климат страны обрекают его на бедность и невозможность развить свою деловую энергию. Вследствие чего, повинуясь законам природы и жизненному инстинкту, он неудержимо стремится к югу, ведя наступление обеими оконечностями своей длинной фронтальной линии.
На путях его наступления лежат Китай, Персия и Малая Азия, население которых истощило уже свою творческую энергию. Между тем страны эти нуждаются во многом. Уже одна постройка десятков тысяч верст железных дорог явилась бы широким полем деятельности для русских инженеров, оживила бы русскую промышленность и дала бы русскому народу обильные средства для дополнительного питания и для развития его высоких от природы физических и духовных качеств. Что, в свою очередь, сделало бы его еще более сильным соперником англосаксов.
При таких условиях необходимо:
Задача 1. Уничтожить торговый и военный флот России. Ослабить Россию до пределов возможного и оттеснить от Тихого океана в глубь Сибири.
Задача 2. Приступить к овладению всею полосою Южной Азии между 30 и 40 градусами северной широты и с этой базы постепенно оттеснять русский народ к северу.
Так как по обязательным для всего живущего законам природы с прекращением роста начинается упадок и медленное умирание, то и наглухо запертый в своих северных широтах русский народ не избегнет своей участи.
Выполнение первой из этих задач требует сотрудничества главных морских держав и тех политических организаций, которые заинтересованы в разложении России»{201}.
Тогда же была сформулирована третья задача, о которой не упоминает в своей книге даже генерал Вандам в силу ее особой засекреченности. Формулировка этой задачи такова:
Задача 3. Уничтожение трех самых сильных монархий мира: России, Германии и Японии – путем стравливания их в войны между собой.
Так что подталкивали и стравливали.
При этом внятно объяснялось, чем каждая из этих держав опасна для достижения планов мирового сообщества: Россия – сильна верой, Германия – крепка государственным порядком, а Япония – несокрушима национальным духом.
Если монархическая власть в какой-либо из этих стран не сможет быть уничтожена сразу, то она должна быть приведена к состоянию фактического бессилия{202}.
Как черт ладана…
Особой опасностью признавалась возможность заключения союза между тремя этими державами или хотя бы между любыми двумя из них. Да что там признавалась. Скажем прямо: боялись «англосаксы» всего мира такого союза, как черт ладана.
Не потому ли враги России поспешили так с Февральской революцией, что осенью 1916 года Россия и Япония заключили секретный договор о дружбе и союзе – прообраз оси Петроград-Токио.
Не все гладко складывается даже у мировых кукловодов.
Парадоксальным и неожиданным для них результатом русско-японской войны стал тот, что, воюя, мы лучше узнали и в чем-то стали близки друг другу. Недаром защитники Порт-Артура с удивлением вспоминали, как после конца обороны японские солдаты и офицеры чуть не бросались к ним в объятия со словами: «Мы – лучшие в мире в наступлении. Вы – лучшие в мире в обороне. Соединившись, мы завоюем весь мир!»
Ну насчет лучших в наступлении, это они малость погорячились. «Не все ж генерал Куропаткин…», но в целом отмечено верно. А если еще Германию подключить.
Недаром об оси Берлин – Москва (Петербург) – Токио мечтали и германские гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц с генералом Карлом Хаусхофером, и японский граф Гото Симпэй – «патриот Японии и друг России»{203}, да и у нас, наверное, какие-нибудь господа-товарищи.
Ведь нельзя не признать, что обозначенная ось была бы тем шампуром, на который весь остальной земной шар можно было бы насадить, как хороший кусок мяса для шашлыка. И медленно так, плавно вращать. С угловой скоростью примерно вращения Земли. Так что было чего опасаться. В тот раз мировой прогрессивной общественности удалось взять вверх.
Что ж, как и в случае с Русской Америкой, повторим: будущее длится долго!
Судьбы русско-японские
И еще два слова о непредвиденных ее организаторами последствиях русско-японской войны. Любопытно название книги японского политолога Вада Харуки «Представление о России в Японии: учитель, враг, собрат по страданиям». Интересно для нас и мнение японского генерала, пожелавшего остаться неизвестным, высказанное им в 1915 году в газете «Taiyo»:
«Японский генерал считает, что в самом характере обеих стран существует немало условий, благоприятствующих заключению союза. Сюда он относит сходство правления в обеих странах и сродство двух народов по характеру. Япония не может питать особых симпатий к строю абсолютическому или республиканскому.
С другой же стороны, характер русского народа отличается мягкостью, честностью и доблестью, в чем проявляется его удивительное сходство с японским народом.
Поэтому, говорит генерал, если когда-нибудь между Россией и Японией будет заключен союз, то результаты его превзойдут самые смелые ожидания»{204}.
Даже в наши дни каждый, кому довелось встретиться с японской историей и культурой – будь то японские боевые искусства, поэзия эпохи Нара или графика Хокусая, – ловил себя на мысли о странной близости для его сердца этой далекой и, по-видимому, столь отличной от нас страны. Удивительно сходные чувства испытывают, по их словам, многие японцы, соприкоснувшиеся с культурой русской. Акутагава Рюноскэ – крупнейший писатель Японии начала XX века – говорит, что Тургенев, Достоевский и Толстой стали властителями дум образованного японского общества, как только их книги были переведены на язык страны Ниппон.
Но совсем мало известным фактом является то, что глубокую симпатию к Японии испытывал Государь Император Николай II, вопреки широко тиражированной клевете Витте Полу сахалинского. Напомним, что Николай Александрович, будучи Цесаревичем, первым из русских Государей совершил почти кругосветное путешествие. Почти, потому что по ряду обстоятельств в путешествие это не вошли Соединенные Штаты. Прибыв через Австрию в Триест, Его Высочество направил свой путь на Дальний Восток морем, посетив Грецию, Египет, Индию, Цейлон, Сиам, Китай и Японию. С Японией, возможно, и связаны обстоятельства, преждевременно прервавшие дальнейший путь.
Подталкивают…
Речь идет о чудесном спасении Наследника Цесаревича от угрожавшей опасности при покушении на него 29 апреля 1891 года в городе Отсу во время его путешествия по Японии{205}. Заметим, что повязка со следами Царственной крови до сих пор хранится в одном из музеев Японии. Однако с пребыванием будущего Императора в Стране восходящего солнца связано еще одно необычайное, во всех смыслах удивительное событие. Свидетельствует епископ Митрофан (Зноско-Боровский).
Венец земной и небесный
«Наш умученный и убиенный Император Николай Александрович еще в бытность Наследником посетил Японию. Это интересное его плавание описано князем Ухтомским в его 2-томном труде. Да благословит меш Господь поведать вам, мои дорогие, об этой интересной и исключительно важной, но мало кому известной, странице из жизни Царя-Мученика прежде, чем приступим к молитве о нем.
Во время этого путешествия общее внимание, – говорит историк, участник путешествия, – привлекали те особые знаки почитания и почести которые оказывались Наследнику Цесаревичу буддийскими священнослужителями при посещении им буддийских храмов.
Это не были просто почести, оказываемые Наследнику Престола Велико! Державы, – в лице их как бы весь буддизм склонялся перед Цесаревичем Однажды один из вдумчивых спутников Цесаревича справедливо заметил что каждая такая встреча носила характер какого-то непонятного таинственного культа, совершаемого пред высшим воплощением, по воле Небе» сошедшего на землю с особой миссией.
При входе Цесаревича в храм буддийские священнослужители повергались пред ним ниц, а когда он их подымал, смотрели на него с благоговением и с трепетом, торжественно, едва касаясь его, вводили его в святилище своего храма. Если же кто из свиты хотел войти вслед Цесаревичем, его не пускали. Раз такую попытку сделал принц Георгий Греческий, но ламы преградили ему путь.
В Японии Наследнику Цесаревичу угодно было посетить на одном острове кладбище наших моряков с фрегата “Аскольд”, который совершал в [18]60-х годах кругосветное плавание под командой выдающегося Унковского и долго находился в ремонте у этого острова. В свите Цесаревича находились сыновья двух офицеров с “Аскольда” – Ухтомский и Эристов.
Наследник обворожил своей лаской и вниманием старого японца – хранителя могил наших моряков. Во время угощения в чисто японском духе и вкусе он попросил Наследника о милости дать ему совет, на что получил Высочайшее разрешение.
– Высокий Гость собирается посетить нашу священную древнюю столицу Киото, – начал японец, хранитель могил русских моряков, – недалеко от последней подвизается наш известный отшельник монах Теракуто, взору которого открыты тайны мира и судьбы людей. Для него нет времени, и он дает только признаки сроков. Он не любит прерывать своего созерцательно го уединения и редко к кому выходит. Если Царственный путник пожелает его видеть, он к нему выйдет, если на то будет благословение Неба.
В штатском платье, в сопровождении принца Греческого Георгия и переводчика – маркиза Ито, видного деятеля Японии, Наследник Цесаревич пешком направился к Теракуто, жившему в одной из рощ вблизи Киото. Уже издали подходящие увидели распростертую фигуру затворника-буддиста. Наследник наклонился и бережно поднял его с земли. Никто не произнес ни слова, ожидая, что скажет затворник. Смотря невидящими глазами, как бы оторванный от всего земного, заговорил Теракуто:
– О, ты, Небесный Избранник, о, великий искупитель, мне ли проречь тайну земного бытия Твоего – Ты выше всех. Нет лукавства, ни лести в устах моих пред Всевышним. И вот тому знамение: опасность витает над Твоей главой, но смерть отступит, и трость будет сильнее меча… и трость засияет блеском.
Два венца суждены Тебе, Царевич: земной и небесный.
Играют самоцветные камни на короне Твоей, Владыко могущественной Державы, но слава мира преходит, и померкнут камни на земном венце, сияние же венца небесного пребудет вовеки. Наследие предков Твоих зовет Тебя к священному долгу. Их голос в Твоей крови. Они живы в Тебе, много из них великих и любимых, но из них всех Ты будешь величайшим и любимейшим. Великие скорби и потрясения ждут Тебя и страну Твою.
Ты будешь бороться за ВСЕХ, а ВСЕ будут против Тебя. На краю бездны цветут красивые цветы, но яд их тлетворен; дети рвутся к цветам и падают в бездну, если не слушают Отца.
Блажен, кто кладет душу свою за други своя. Трижды блаженней, кто положит ее за врагов своих. Но нет блаженней жертвы Твоей за весь народ Твой.
Настанет, что Ты жив, а народ мертв, но сбудется: народ спасен, а (Ты) свят и бессмертен. Оружие Твое против злобы – кротость, против обиды – прощение. И друзья и враги преклонятся пред Тобою, враги же народа Твоего истребятся. Вижу огненные языки над главой Твоей и Семьей Твоей. Это посвящение. Вижу бесчисленные священные огни в алтарях пред Вами. Это исполнение. Да принесется чистая жертва и совершится искупление.
Корабль Цесаревича «Память Азова»
Станешь Ты осиянной преградой злу в мире.
Теракуто сказал Тебе, что было открыто ему из Книги Судеб. Здесь мудрость и часть тайны Создателя. Начало и конец. Смерть и бессмертие, миг и вечность. Будь же благословен день и час, в который пришел Ты к старому Теракуто.
Коснувшись земли, Теракуто, не поворачиваясь, стал отходить, пока не скрылся в чаще дерев. Цесаревич стоял, склонив голову. Его спутники – тоже.
Взволнованный возвращался Цесаревич и просил не рассказывать о предсказании Теракуто.
Через несколько дней в Отсу состоялось покушение на жизнь Наследника Цесаревича. Фанатик-японец ударил его саблей по голове, но удар лишь скользнул, причинив неопасное ранение. Принц Георгий Греческий изо всей силы ударил преступника бамбуковой тростью, чем спас жизнь Цесаревичу. По возвращении Наследника Цесаревича в С.-Петербург, беседуя с принцем Георгием, Император Александр Третий выразил желание получить на время трость. Император вернул ее принцу Георгию уже в оправе тончайшей ювелирной работы, всю осыпанную бриллиантами.
Сбылось знамение, первое предсказание старого Теракуто: трость оказалась сильнее меча, и трость засияла.
23 июня 1901 года Государю Императору благоугодно было принять в большом зале Петергофского Дворца особую миссию далай-ламы, прибывшую из Тибета. Низко склонилось посольство, когда в сопровождении свиты в зал вошел Его Величество. Тибетское посольство везло с собой тяжело окованный сундук, с которым ни на миг не расставалось. Преподнося Его Величеству вынутые из сундука одеяния, глава посольства, старый заслуженный лама сказал: “Это подлинные одежды Будды, к которым никто после него не прикасался. Тебе одному принадлежат они по праву и ныне прими их от всего Тибета”.
[…] Слова посольства из Тибета, как и предсказанное затворником Теракуто, являются ключом к уразумению Свыше, запечатленной тайны Государя нашего и России»{206}.
Тайна эта, несомненно, имеет отношение и к понятию «удерживающий теперь»[201]201
См. Книга I. Введение. Февральская Цусима.
[Закрыть].
«Мне понравилась больше всех…»
Что же касается самого покушения, то, как отметил князь Э.Э. Ухтомский, первыми словами Николая Александровича после этого инцидента были:
«Это ничего, только бы японцы не подумали, что это происшествие может чем-либо изменить мои чувства к ним и признательность мою за их радушие». Эти же слова были повторены «Цесаревичем тотчас же принцу Арисугава, подбежавшему к нему несколько секунд спустя».
Спустя же всего два дня после покушения, 1 мая 1891 года, Николай Александрович отмечает в своем дневнике: «Встал бодрым и веселым… Все японское мне также нравится теперь, как и раньше 29-го, и я нисколько не сержусь на добрых японцев за отвратительный поступок одного фанатика, их соотечественника; мне так же, как прежде, любы их образцовые вещи, чистота и порядок…»
6 мая 1891 года Цесаревич торжественно отметил на борту «Азова» свое 23-летие и лично вручил двум своим спасителям джинрикшам[202]202
Джинрикши, которые везли Цесаревича и Принца Георга, помогли последнему обезоружить и задержать нападавшего.
[Закрыть] «по золотой медали и по 2500 долларов каждому, сказав им, что они будут получать по 1000 дол[ларов] пенсии ежегодно до смерти».
Сегодня эти суммы следовало бы умножить, по крайней мере, на сто.
7 мая 1891 года, в день отъезда из Японии, Наследник Российского Престола записал свои последние впечатления: «Настал последний день нашей стоянки в японских водах; странно сказать, что не без грусти оставляю эту любопытную страну, в которой мне все нравилось с самого начала, так что даже происшествие 29-го апр[еля] не оставило после себя и следа горечи или неприятного чувства».
8 мая 1891 года в дневнике появилась еще одна запись: «И грустные и радостные мысли толпились в голове при расставании с Японией: первые оттого, что не удалось проехать через всю эту любопытную страну, которая мне понравилась больше всех других, а также потому, что предстоявший переход во Владивосток был последним на чудном “Азове”, радостные мысли оттого, что благодаря этой перемене маршрута я могу вернуться домой двумя неделями раньше; пожалуй, успею захватить конец лагеря»{207}.
Царевич Николай и принц Георг Греческий среди офицеров крейсера «Владимир Мономах». Владивосток, 1891 год. Сразу после Японии
«Понравилась больше всех других». Цесаревичу было с чем сравнивать, все-таки путешествие Его пролегало по самым романтичным, красивым и загадочным странам мира. И уж точно не всякий смог бы так самому себе сказать о стране, в которой несколько дней назад получил сабельную рану в голову, след от которой остался навсегда.
Думается, что сказанного достаточно для понимания души Государя Николая Александровича и его отношения к Японии и японцам. Настоящего, а не выдуманного врагами Его и России.
Но мы отвлеклись. Вернемся к сформулированным выше задачам 1-3.
Задачи эти были сформулированы и озвучены до русско-японской войны – редкостная откровенность для мировой криптократии. Третья из них выполнена уже на 100%, поскольку даже в Японии монархия носит вполне декоративный характер.
Мы, живущие сотню лет спустя, видим, с какой четкой скрупулезностью выполняется план стирания русского народа с лица планеты. Недаром Маргарет Тэтчер обмолвилась, что на нашей территории рентабельно проживание 15 млн. человек{208}.
Операция «Русская пустыня» вступает в наши дни в заключительную фазу![203]203
Книга I. Часть третья. Глава 1, раздел: Русская пустыня, или Комментарий последнего часа.
[Закрыть]
3. Вторая реалия. И ведь предвидели!
Вернемся в 1898 год. Усилиями нашей дипломатии при «дружественной» поддержке США война Японии с Россией, призрак которой возник в 1895 году, стала все больше переходить область реалий.
Это была как раз та самая вторая реалия, вставшая в 1898 году перед Россией. И реалия, надо сказать, предвиденная.
Долгое время на востоке, на границе с Китаем, Россия не имела сколько-нибудь значительных воинских сил. Присоединение Приамурья и завоевание Средней Азии принципиально эту ситуацию не изменили. В 1884 году силы только что образованного Приамурского военного округа составили 12 батальонов пехоты, 10 сотен кавалерии, 5 артиллерийских батарей. За последующие 10 лет численность войск на Дальнем Востоке выросла менее чем в 2 раза, количество пехоты доведено до 19 батальонов.
Ситуация в Приамурье начинает коренным образом меняться со времени японо-китайской войны 1894-1895 годов. Возникшая угроза русско-японского столкновения привела к началу мобилизационных мероприятий и усилению военного присутствия России в регионе.
В ноябре 1895 года в Петербурге по Высочайшему повелению было образовано Особое Совещание, которое пришло к заключению, что «по сравнению с 1881 годом на Дальнем Востоке произошло существенное изменение обстоятельств и притом далеко не в нашу пользу». Единогласно было решено, что «образ действий Японии обнаружил самые сильные завоевательные стремления».
Такой взгляд заставил Совещание прийти к следующим выводам, сущность которых заключается в нижеследующем:
«1. Япония подгоняет окончание своей судостроительной программы к году окончания постройки Сибирского пути, что указывает на возможность вооруженного столкновения в 1903-1906 гг.
2. Возрастающий интерес Японии к Корее ясно говорит за то, что в будущих столкновениях Япония всеми силами будет стараться перебросить на материк свою армию, а потому, в случае войны, флоту будет принадлежать первенствующая роль на театре военных действий.
3. Япония отлично понимает значение флота и не остановится и впредь на усилении его, если со стороны России не будет категорически указано, что она не остановится ни перед какими жертвами, чтобы обеспечить себя от посягательства со стороны моря[204]204
О чем и пытался напомнить адмирал Дубасов в 1897 году!
[Закрыть].
4. России необходимо теперь же, не упуская момента, выработать программу судостроения для Дальнего Востока, с таким расчетом, чтобы к окончанию судостроительной программы Японией наш флот на Дальнем Востоке превышал значительно японский»{209}.
Как видим, оценка обстановки и выводы из нее точны. На основании выводов Особого Совещания Морское Министерство выработало к концу 1897 года новую программу военного судостроения, имевшую целью постройку флота специально для Тихого океана. На Тихом океане планировалось сосредоточить 73 боевых корабля, в том числе 27 броненосцев и крейсеров.
Это был бы наш ответ на японские морские вооружения. Надо сказать, что в замысле этого ответа все было совершенно правильно. Если бы к 1903 году мы действительно создали флот, «значительно превышающий японский», то войны, вероятно, совсем не было бы{210}.
