Текст книги "Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I"

Автор книги: Борис Галенин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 73 страниц)

Борис Галенин
ЦУСИМА – ЗНАМЕНИЕ КОНЦА РУССКОЙ ИСТОРИИ.
Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование.
Том I.
Книга 1. Ветер с востока, или Долгий путь к Порт-Артуру.
Книга 2. Порт-Артур – наш. Вечно. Не наш – только временно

К 100-летию смерти

Адмирала Русского Императорского Флота

Зиновия Петровича Рожественского

Русским военным морякам. Прошлого, настоящего и будущего

Предлагаемая читателю книга была уже в издательстве, когда произошли знаменательные события 8 августа 2008 года в Южной Осетии и Абхазии. Когда как из небытия возникли вновь Русское Христолюбивое Воинство, спасшее от неминуемой гибели братские осетинский и абхазский народы, и стоящая за этим Воинством Великая Россия.

Еще в начале августа звучащая на этих страницах критика нашей действительности начала 2000-х и особенно недоброй памяти 1990-х годов могла кому-то показаться экстремистской.

Но сейчас, когда провозглашенные устами наших лидеров принципы новой российской политики вновь говорят, что Россия даст отпор любому, покушающемуся на жизнь и честь ее граждан, где бы это ни произошло; когда у России вновь есть районы привилегированных интересов, и не обязательно в приграничных странах; когда каждому, «кто считает, что можно прийти и убивать нас, кто считает, что нате место на кладбище», предлагается задуматься о собственной судьбе; когда Россия наконец-то выбрала жизнь великой державы, а не колбасу в качестве приоритета… – одним словом, теперь сказанное в книге мало, если не вовсе, отличается от звучащего с телеэкранов.

В наши дни, как никогда, вновь становятся актуальными слова генерала Сергея Леонидовича Маркова, сказанные им 4 октября 1917 года в демократической России Временного правительства и до большевистского переворота: «Легко быть смелым и честным, помня, что смерть лучше позорного существования в оплеванной, униженной России».

И если – на что всем сердцем надеется автор – Россия не свернет со своего курса «август 2008», весь свой труд он желал бы видеть камнем в фундаменте возрождающейся сверхдержавы.

И помните: если Империя сдается – ее уничтожают.

ОТ АВТОРА

Несмотря на довольно солидный объем трилогии, рассмотренная в ней тема является только началом, приглашением к разговору об истинной русской истории. Особенно новой и новейшей. Автор крайне признателен читателю за интерес к этому разговору и заранее благодарен за отклик.

Следует сразу подчеркнуть, что труду – состоящему в значительной своей части из источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, и в этом смысле совершенно научному, вернее научно-исследовательскому по содержанию, – автор сознательно придал форму исторического детектива, написанного достаточно вольным стилем. Свободная форма подачи материала делает, на его взгляд, доступным этот материал не только для профессиональных историков, но и для массового читателя. В этом автор вполне следует завету Льва Николаевича Гумилева, считавшего наиболее плодотворным способом доведения новых научных идей и концепций до читателя изложение их «забавным русским слогом», а не наукообразным языком диссертаций и монографий.

Этой же цели служит сверхподробное содержание каждой книги, являющееся ее кратким конспектом и в некотором смысле отдельной главой.

Для особо серьезных и политкорректных заметим, что название Книги II не подразумевает каких-либо территориальных и прочих претензий к Китаю, а имеет исключительно метаисторическое значение и смысл.

Использование в книге слов русский вместо российский и русские вместо россияне не несет какого-либо националистического оттенка, поскольку для автора единственный критерий русскости – это любовь к России и верность ей. То есть самоощущение и самоидентификация себя русским. А там – будь хоть негром преклонных годов. Ведь воспринимался же русским православным человеком – без всяких натяжек – Арап Петра Великого[1]1
  См. на эту тему прекрасную статью современного православного мыслителя Виктора Тростникова «Кто вправе считать себя русским?» – Трибуна русской мысли, 2007, № 7.


[Закрыть].

Рассматривая нашу реальность и сравнивая ее с дореволюционной жизнью, недопустимо упускать из вида распространенность и напряженность именно в наши дни всех мыслимых видов нравственной мерзости, которые и до революции и после обозначались одинаковыми словами.

Примером этого может служить обыкновенный алкоголизм. Количество потребляемого алкоголя на душу населения уже к 1970-1980-м годам многократно возросло в России по сравнению с предреволюционными десятилетиями. Мужское сельское население спилось почти полностью. Но люди произносят слова: «На Руси пили всегда», считая возможным и допустимым не видеть разницу между пьяницей, которого сторонилось общество, и обществом пьяниц, которое втягивает в свою сферу влияния еще не пораженных этой болезнью или отторгает их.

Также отличаются по степени зараженности ими русского общества до и после революции абсолютно идентично именуемые нравственные качества: казнокрадство, взяточничество, ложь, блуд, трусость, лживость, продажность и т.п.

Хоть слова и одинаковые, да люди разные.

Сам автор и те из его поколения, которым посчастливилось соприкоснуться и общаться с людьми рождения и воспитания до 1917 года, смогли ощутить эту разность лично. Она ощущалась во всем строе их мыслей и духа. В отношениях с ближними и к своим служебным обязанностям: даже гражданские из них ходили не на «работу», а на «службу». И служили Родине, а не себе. Причем, что характерно, сказанное относится к русским людям как с красным, так и с белым прошлым.

А потому следует держать в уме это отличие между прежними и нынешними русскими, читая на страницах этой книги про «отрицательных» ее героев из числа царских министров, военных, дипломатов, чиновников гражданских и духовного ведомств.

Автору приходится обратить внимание читателя на эту принципиальную разницу между современной жизнью в РФ и жизнью в дореволюционной России, между русскими людьми начала XX века и его конца, а тем более начала века XXI, поскольку у него уже есть обескураживающий опыт общения с некоторыми из прочитавших его труд в рукописи.

Прочитав про «художества» некоторых лиц, скажем из Министерства Финансов и МИДа, они огорченно и вместе с тем с каким-то облегчением восклицали: «Ах (или увы)! Это, оказывается, было в России всегда! И предательство государственных интересов, и воровство государственных ресурсов… Такой уж у нас менталитет. Недаром еще Гоголь и Щедрин об этом писали». И бесполезно говорить, что классики отмечали необычное, из ряда вон выходящее, а их зарисовки нетипичных людей и их поведения распространили на весь народ.

Не желая вступать в спор и полемику, заранее обреченные на неудачу и конфликт, позволю привести маленький отрывок из единственного на сей день более или менее полного и посильно объективного исследования последних предреволюционных десятилетий. Привести исключительно с информационной целью:

«Строение Российской Империи весьма существенно отличалось от западноевропейских условий, но иностранцы уже тогда[2]2
  Речь идет о 1870-1890-х годах. – Б.Г.


[Закрыть] начали понимать, что речь идет о несходных, а не об “отсталых” государственных формах…

“Российская Империя управляется на точном основании законов, от Высочайшей власти исходящих. Император есть монарх самодержавный и неограниченный”, – гласили русские Основные Законы. Царю принадлежала вся полнота законодательной и исполнительной власти. Это не означало произвола: на все существенные вопросы имелись точные ответы в законах, которые подлежали исполнению, пока не были отменены…

Но право издавать законы нераздельно принадлежало Царю…

В области исполнительной полнота Царской власти также была неограничена…

Все министры и главноуправляющие отдельными частями имели у Государя свой самостоятельный доклад. Государю были также непосредственно подчинены генерал-губернаторы, а также градоначальники обеих столиц…

Русский Царь был не только главой государства; он был главой Русской Православной Церкви, занимавшей первенствующее положение в стране. Это, конечно, не означало, чтобы Царь был вправе касаться церковных догматов: соборное устройство православной церкви исключало такое понимание прав Царя. Но по предложению Святейшего Синода, высшей церковной коллегии, назначение епископов производилось Царем. И от Него зависело (в том же порядке) пополнение состава самого Синода. Связующим лицом между Церковью и Государством был Обер-прокурор Синода…

Царская власть имела в своем распоряжении послушный и стройно организованный аппарат, прилаженный к многообразным потребностям Российской Империи. Этот аппарат создавался веками – от московских приказов – и во многом достиг высокого совершенства».

От себя добавим, что об эффективности механизма управления и защиты Российской Империи свидетельствует тот факт, что на всю огромную территорию России было порядка 10 000 жандармов. Уже после революции 1905 года. И когда Верховная власть разрешала им действовать по полной строгости законов в интересах Государства и народа, все непосаженные революционеры предпочитали или умолкнуть или эмигрировать.

Вместе с тем «жалобы на “бюрократию” были весьма распространены в русском обществе. Принято было бранить чиновников, ворчать на них.

За границей существовало представление о чуть ли не поголовном взяточничестве русских чиновников. О нем часто судили по сатирам Гоголя и Щедрина; но карикатура, даже удачная, не может считаться портретом… Некоторые группы населения, как, например, инженеры, пользовались еще худшей репутацией, чем чиновники, – весьма часто, разумеется, незаслуженной.

Зато правительственные верхи были свободны от этого недуга. Случаи, когда к злоупотреблениям оказывались причастны министры или другие представители власти, были редчайшими исключениями»^{1}.

Редчайшими исключениями – в силу своей исключительности тщательно скрытыми и засекреченными, так что столетие о них не было ни слуху, ни духу – и были в жизни Российской Православной Самодержавной Империи вскрытые автором этой книги факты. А отнюдь не банальными трюизмами в духе продолжающегося разграбления общенародной собственности. Или известным: «Хотели как лучше, а вышло как всегда». И разумеется, все эти дореволюционные преступления во всей своей совокупности близко не лежали с тем, что нынче почти ласково называют коррупцией. Для обозначения которой в русском языке родного слова не отыскалось.

Следует твердо себе уяснить вопреки всему внушаемому нам с детства, что всего столетие назад Православная Россия жила «по правде», а не по праву.

Исследователь мировоззрения всех слоев русского общества накануне революции Стивен Граэм сказал однажды, что Запад и Россия – это Марфа и Мария Евангелия. Даже на пороге XX столетия русское христианство -Православие – было сосредоточено на идее Царства Божия и абсолютного совершенства в нем.

Особенно это относилось к русскому «простому народу, который считал нашу смертную жизнь не подлинной жизнью, и материальную силу – не действительною силой»^{2}.

Жив был еще русский православный народ, и живо было Российское Христолюбивое Воинство. Лучшее в мире.

Недаром сам Бисмарк считал Россию страной железа и солдат.

И так сильны были нравственные устои этого народа, что уже в своем советском обличьи он взял в 1945 году Берлин и Порт-Артур и в следующее десятилетие создал первую научную и военно-космическую сверхдержаву мира. И погубили эту сверхдержаву отнюдь не экономические сложности и несовершенства.

К сожалению, государственный механизм Российской Империи – именно в силу изначально заложенной в него Православности, подразумевающей, в частности, наличие элементарных нравственных черт у всех подданных Империи, тем более причастных к управлению, – оказался совершенно не имеющим иммунитета к людям новой формации, носителям прогресса, которых международному сообществу удалось внедрить на некоторые ключевые посты в аппарате Империи. Одновременно в образованные слои Империи в замену православия были внедрены такие интеллектуальные продукты, как атеизм, материализм, марксизм и прочие «-изменные» соблазны прогрессивной западной и восточной мысли.

Взаимодействия этих ничтожных, даже в процентном отношении, но влиятельных сил русского дореволюционного общества хватило, чтобы смертельно заразить и ослабить организм Российской Империи. Чем и объясняется всех удивляющий чрезмерно легкий успех так называемой Февральской революции, а затем Октябрьского переворота.

Тем не менее скажем и подчеркнем еще раз, грехи эти при всей их гибельности для Российской Империи и русского народа были количественно распространены весьма мало в русском народе. А потому никак нельзя, читая про своих не столь уж отдаленных предков, представлять себе схожие типажи и лица, скрывающиеся не только за словами «адмирал», «полковник», «министр», «профессор», но и за словами «солдат», «матрос», «рабочий» и «землепашец». Все они были другими. Отличными от нас.

* * *

Возвращаясь к основной теме трилогии, отметим, что в книге используется как старая, так и современная военно-морская терминология. Равно используются термины «самодвижущаяся мина» и «торпеда», «минная» и «торпедная» атака, «беспроволочный телеграф» и «радио», «румбы» и «градусы» и т.п.

Вместе с тем, скажем, название «миноносец» предпочитается автором «эскадренному миноносцу» не только потому, что официально класс таких кораблей введен был в нашем флоте только с 1907 года. Важнее, что сознание современного читателя привыкло видеть за этим словосочетанием могучие современные корабли 5-8-тысячетонного и более водоизмещения, что приближает их тоннаж к тяжелым крейсерам и небольшим эскадренным броненосцам русско-японской войны. В крайнем случае слово «эсминец» вызывает в памяти знаменитый «Новик» – самый быстроходный миноносец Первой мировой, но тоже водоизмещением почти полторы тысячи тонн. И вся эта скорость, мощь и сила слабо вяжутся с крохотными 300-350-тонными корабликами времен Цусимы. А ведь те были тогда чуть не самыми крупными миноносцами, почему и именовались иногда словом эсминец.

Калибры артиллерии на русском и японском флотах измеряли в то время в дюймах: 1 дюйм = 1 дм = 25,4 мм. Следовательно, калибры 12, 8, 6 и 3 дюйма примерно соответствуют современным калибрам 305, 203, 152 и 75 мм.

Типичные обозначения длин в те времена: 1 фут = 12 дм = 30,5 см; 1 ярд = 3 фута = 91,4 см = 0,914 м.

Дистанции и расстояния на море в русском флоте давались в морских милях и кабельтовых: 1 мор. миля = 1 м миля = 1,852 км = 1852 м = 6080 фут. = 10 кб. Кроме того, был еще артиллерийский кабельтов: 1 арт. кб = 600 фут. = 183 м. А также английская морская миля равная: 1 м миля (англ.) = 1853 м.

Скорость судна измеряется в узлах: 1 узел = 1 м миля/час.

В японском флоте дистанции измерялись в метрах, во всяком случае в японской официальной истории войны на море.

Даты до 31 января 1918 года приводятся по юлианскому календарю. В иностранных источниках и после указанной даты – по григорианскому. Разница в XX и XXI веках – 13 суток, в XIX веке – 12 суток. В необходимых случаях указываются даты по обоим стилям.

В военно-исторической литературе встречается много вариантов транскрипций японских и китайских географических названий: например, Цусима, Тсусима, Тсу-Сима. Или Шаньдун, Шандун, Шантунг, Ляодун, Ляотунг и т.д. То же касается названий кораблей: «Миказа» – «Микаса», «Шикишима» -«Сикисима» и т.п.

* * *

Автор выражает глубокую благодарность Ученому секретарю Общества изучения истории отечественных спецслужб профессору Ивану Игнатьевичу Васильеву, обратившему внимание и интерес автора на тайную подоплеку исторических процессов, на секретные механизмы истории, а также затратившего много времени и сил в течение всего процесса написания трилогии, став фактически ее научным редактором, помогая автору прояснить смысл некоторых ключевых событий и фактов. Именно его усилия позволили придать работе завершенную форму.

Неоценим вклад в работу Николая Дмитриевича Гурьева, многолетнее дружеское общение с которым помогло автору осознать значение и роль православия в русской истории. Как всякое создание рук человеческих, в которое вложил душу его создатель, книга эта обладает душой. И если душа это православная, как желалось бы автору, то во многом благодаря именно Н.Д. Гурьеву. Неоценима была помощь Николая Дмитриевича и в разрешении отдельных задач, встававших по мере написания настоящего труда. В тексте этом также с его позволения использованы некоторые материалы из книги «О временном пути к вечности» и других его работ. Материалы эти носят концептуальный характер, позволяющий прояснить неочевидные причины возникновения и протекания отдельных исторических эпизодов и даже роль конкретных персоналий, действующих в них.

Автор особо обязан своей жене Татьяне, без постоянной и неутомимой моральной поддержки и технической помощи которой эта работа вряд ли бы увидела свет.

Автор благодарен Музею Балтийского флота в соименном Балтийске.

Замечательному художнику-маринисту наших дней капитану 2-го ранга Владимиру Эрастовичу Тюлькину, многие работы которого представлены на страницах трилогии с любезного разрешения их создателя.

Своему другу Владиславу Волгину, подсказавшему автору некоторые из вошедших в книгу сюжетов.

Автор с благодарностью отмечает незаменимую спонсорскую помощь Владимира Петровича Ларькина в издании книги.

Автор приносит благодарность всем друзьям и знакомым, чья дружеская поддержка и внимание помогали ему на этом пути.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В настоящей работе рассмотрено продвижение и расширение Российского государства на Восток начиная с похода Ермака до так называемой русско-японской, а по сути японо-русской войны, и заканчивая Цусимским сражением, поставившим в этом продвижении точку.

Труд посвящен, в первую очередь, русскому флоту и русским морякам, сыгравшим большую, если не решающую, роль в этих не очень ясно освещенных нашей историографией поворотах судеб России.

Название книги, ставшее ее лейтмотивом, связано с тем, что Россия к началу XX века оставалась фактически основным, если не единственным государством, которое само писало свою историю. С концом русской истории -в результате ли революции или военного поражения – завершается как она сама, так и всемирная история в содержательном значении этого слова. И остается построение на ее обломках того, что угодно сторонникам «нового мирового порядка» – наименование, которым прикрывается единое Мировое правительство, существование которого в настоящее время ни для кого не является секретом^{3}. Катастрофа Цусимы предзнаменовала февральскую катастрофу 1917 года – называемую часто Февральской Цусимой, – ставшей концом русской исторической государственности. А посему Цусимский бой знаменует конец истории всемирной и начало истории построения «нового мирового порядка», ныне близкой к завершению.

Все события русской и всемирной истории в книге рассмотрены не только в пространственно-временных координатах, оперировать с которыми привыкли как профессиональный историк, так и читатель, но и в координатах идеологических, идейных, религиозных. Именно в них проявляются реальные движущие силы истории. Ее скрытые обычно от взгляда непосвященного человека тайные, истинные механизмы.

Идеологические или, скорее, духовные воздействия на исторический процесс не ограничиваются какими-то строго определенными временными рамками как при формировании воздействия, так и при его затухании. Поэтому для рассмотрения и взят относительно большой временной интервал, в течение которого ясно прослеживается роль духовных факторов в русской истории.

Господствующая религия России, создавшая ее, – Христианство, полученное нами свыше тысячелетия назад из вселенской христианской империи тех лет – Константинополя – Второго Рима. Империи вселенской не по географической территории на карте Земли, а по своей вселенской миссии. Уже тогда человеческое лукавство и наклонность к власти любой ценой стали вносить разделения в еще недавно единую Святую, Соборную и Апостольскую Христову Церковь. Подвергались сомнению и отрицались неудобные решения Вселенских Соборов, нарушались каноны. Ревизии подвергнут был сам Символ Веры. Исторически случилось так, что эти еще не отчетливо заметные искажения общего церковного наследия шли с Запада, из Рима. Уже в год Крещения Руси недалек был день, когда эти пока еще трещинки в мгновение исторического ока превратятся в тектонический разлом, на столетия отделивший духовно Христианский Восток от вставшего на путь будущего постмодернизма Запада.

С тех пор наш путь – Русский путь – это тысячелетний путь всецелой верности исконной, не модернизированной и не улучшенной Христовой вере и Церкви со всеми ее догматами и канонами, принятыми и утвержденными на Вселенских соборах, с правилами Апостолов и Святых Отцов, с благочестивыми традициями и обычаями, полученными нами от поколений верных Богу и Царю наших предков.

Вера эта с тех пор стала называться Православием, а Церковь, хранящая веру, – Православной. Римская же церковь, претендующая на вселенское главенство над христианами, стала называть себя Католической, то есть Вселенской.

В 1441 году поистине великий, а потому малоизвестный, русский Великий Князь Василий II Васильевич отверг Флорентийскую унию о подчинении всех поместных церквей Риму, подписанную Константинопольским и прочими восточными патриархами, и остался главой последнего православного государства на белом свете – Московского княжества. Отныне, по смыслу существования своего, вселенской христианской – Православной! – империи – Третьего Рима.

Православие. Именно его влияние на судьбы людей и страны, а также результаты умаления этого влияния и являются предметом нашего рассмотрения.

Автор заранее предвидит внутренний дискомфорт и недоумение, которые предстоит преодолеть читателям при чтении этой книги. Как старшему поколению, воспитанному на историческом материализме, так и младшему, впитавшему идеи европейского либерализма.

Да и в самом деле, в русской историографии последних двухсот лет вряд ли найдутся труды, рассматривающие нашу историю, особенно новейшую, с позиции православного миросозерцания. Автору, во всяком случае, такие неизвестны[3]3
  Отрадным исключением, с которым автор познакомился, к сожалению, только по написанию большей части настоящего труда, является работа Н.А. Нарочницкой «Россия и русские в мировой истории».


[Закрыть]. Тем более не приходится их искать в историографии западной. Так что в качестве предшественников нельзя, к сожалению, сослаться ни на Карамзина, ни на Соловьева, ни на Ключевского, ни на Тойнби со Шпенглером и, к примеру, Ясперсом.

Именно поэтому первой главой книги стала глава методологическая, кратко раскрывающая православную парадигму русской и мировой истории, вводящая читателя в координаты православной историографии. Это тем более необходимо, что обе означенные выше парадигмы истории – марксистская и либеральноевропейская – мало чем отличаются друг от друга в том, что касается подхода к истории русской. Так, например, в каждой из них для характеристики конца русской истории в 1917 году существует устойчивый эвфемизм – «кризис самодержавия».

Православная парадигма исторического процесса позволяет преодолеть уже вековой русский комплекс гибели исторической России якобы в результате этого самого «кризиса», понимаемого как внутренняя неспособность исторической русской формы самоорганизации нации и государства адекватно действовать в условиях нового и новейшего времени. Если говорить о кризисе 1917 года, то верной формулировкой будет «кризис православия».

Именно в этой парадигме становится понятным и даже очевидным не объяснимый ничем иным феномен: катастрофическое сужение числа верных людей в ближайшем окружении последних русских самодержцев в результате массового отхода русских имперских верхов от Православия. Что свелось к полному вакууму в февральские дни 1917 года вокруг Государя Императора Николая II, записавшего в дневнике 2/15 марта 1917 года: «Кругом измена и трусость, и обман!» И он, вакуум этот, и втянул практически одномоментно в небытие мощнейшее государство мира – Российскую Империю.

Сказанное не означает пренебрежения материальными факторами. Именно материальные события, необъяснимые «физическими» закономерностями, стандартными схемами и интерпретациями исторического процесса, и обратили на себя первоначальное внимание автора, вынудив искать истинные причины происшедшего и происходящего.

Православная парадигма позволяет увидеть и по достоинству оценить и осветить многие темные вопросы отечественной и мировой истории. В нашем военно-историческом расследовании это касается, прежде всего, русско-японской войны, по уже вековому недоразумению слывущей военным поражением России! И в первую очередь поражением ее государственного строя – Самодержавия. Любой непредвзятый читатель, пролистав книгу, может убедиться, что именно Православное Самодержавие оставалось во время русско-японской войны единственно здоровым и крепким началом в государстве.

Несмотря на внутреннюю измену, инспирированную и поддержанную всем «мировым сообществом», православная и самодержавная Российская Империя выиграла эту войну. Это подтверждается приведенными документами высшего японского руководства. Из них следует, что командование японских армии и флота, кабинет министров и тайный верховный совет при императоре считали, что Япония стоит на пороге военной и экономической катастрофы и должна соглашаться на любые условия мира с Россией.

Что, по сути, недалеко до безоговорочной капитуляции. Поэтому на самом деле русско-японская война – это последняя победа Российской Империи, последняя победа Святой Руси.

Природу этого и многих других недоразумений, сыгравших очевидную роль в гибели исторической России и русского народа, последствия которых сказываются и усугубляются в наши дни, по мере сил раскрывает автор в этой книге.

Основное внимание автора было обращено на Цусимский бой и связанные с ним события отечественной и мировой истории. Именно на этом историческом отрезке выявились, сконцентрировались и обнаружили себя откровенно те силы, назовем их мировым тайновластием[4]4
  Русским термином «мировое тайновластие» автор заменил обычно применяемый термин «мировая криптократия».


[Закрыть], которые всегда предпочитали пребывать в тени.

Что же произошло 14 мая 1905 года в Цусимском проливе? Понять это автору при рассмотрении обстоятельств самого боя и того, что предшествовало ему, помогла опора на сохранившиеся свидетельства о бое, сообщенные теми его участниками, которых сам автор именует верными. Такой подход оказался весьма плодотворным. В результате был выработан практический критерий оценки достоверности мнений об исторических событиях их участников, названный автором «Критерием Цусимы». «Критерий Цусимы» может служить практическим инструментом исследования любых исторических, особенно экстремальных, ситуаций.

В процессе исследования темы и написания работы были обнаружены и использованы документы, которые ранее не приводились или игнорировались в работах, посвященных, в частности, русско-японской войне. Некоторые из них были строжайше засекречены еще до революции 1917 года до 1937 года. Но и рассекреченные после революции, они не приводились в открытой печати и не были знакомы читающей публике. Текст этих уникальных документов, впервые воспроизведенный в своей полноте для сколько-нибудь широкого читателя, составляет значительную часть содержания книги.

Следует сразу подчеркнуть, что сама Цусима рассматривается не только как сражение, пусть значимое, русско-японской войны, а как ключевой геополитический и геостратегический фактор русской и мировой истории. Ее точка ветвления.

Поэтому основное внимание и усилия автора были устремлены на внесение ясности в картину весьма длительной и специфической подготовки к сражению и к выявлению иных факторов, предопределивших как ход сражения, так и результат его. Автор не стремился к новому слову о внешних перипетиях боя, однако и в них, как оказалось, можно обнаружить тщательно скрываемое по сей день.

В частности, не самым, может быть, значимым, но уж точно самым неожиданным результатом проведенного расследования стал вывод, что Цусимский бой, во всяком случае его завязка – первый удар русской эскадры, -является несомненной тактической победой русского флота. Победой русского флотоводческого искусства. Раньше и лучше всех поняли это японские адмиралы, исказив и извратив в своих донесениях и схемах правду о начале боя. И это несмотря на грандиозный материальный успех – уничтожение главных сил 2-й эскадры в дневном бою 14 мая 1905 года. Только в свете этой скрываемой до сих пор от мира правды можно осознать, почему морской министр победоносной Японии адмирал барон Ямамото Гомбей уже после Цусимы отчаянно подталкивал свое правительство «к уступкам во имя заключения мира»[5]5
  Книга II. Часть третья. Глава 2.2: Как это видели они сами.


[Закрыть].

Русский флот доказал, что он, даже поставленный в очевидно безнадежную ситуацию, способен стоять до конца за Веру, Царя и Отечество. В бою при Цусиме офицеры и матросы Русского Императорского Флота проявили настолько превосходящие человеческие возможности непреклонность, надежность и преданность долгу, «составившие славу на все времена не только для них, но и для всего человечества»[6]6
  Слова из официального донесения о Цусимском бое английского наблюдателя на эскадре адмирала Того капитана 1-го ранга Пэкинхэма.


[Закрыть], что еще в 1941 году японцам показалось безопасней иметь дело сразу с двумя мощнейшими флотами мира: британским и американским.

И сыновья Ямато чуть не оказались правы!

Восстановленная в работе посильно приближенная к действительности картина сражения, в том числе графическая, особенно его первой, начальной фазы, с очевидностью показывает, что не тактический гений японского главнокомандования явился причиной нашей национальной трагедии. И выявляет истинные причины гибели русского флота в битве при Цусиме, верным название для которой было бы Цусимская спецоперация. Спецоперация международного масштаба.

Конечной целью этой спецоперации было отнюдь не уничтожение 2-й эскадры флота Тихого океана, а свержение русской народной власти Самодержавия еще в 1905 году. Железная воля адмирала Рожественского, подкрепленная мужеством, верностью и стойкостью личного состава эскадры, сорвала худшие из возможных и планируемых врагами России вариантов. Не допустила победы «русской» революции уже в 1905 году. Продлила существование Православной Империи на целых двенадцать лет.

И в этом смысле Цусима явилась стратегической победой русского народа и его флота.

Как-то само собой получилось, что восстановление истинных реалий русско-японской войны и тех, что предшествовали ей, привело к необходимости восстановить доброе имя и славу лиц, которых без преувеличения можно назвать как строителями, так и последними героями Российской Империи.

Среди лиц великого и несчастного царствования Государя Императора Николая Александровича, получивших совершенно несправедливую оценку в памяти потомства, видное место принадлежит трем русским морякам – адмиралам Русского Императорского Флота: Федору Васильевичу Дубасову, Евгению Ивановичу Алексееву, Зиновию Петровичу Рожественскому.