Текст книги "Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I"
Автор книги: Борис Галенин
Жанр:
Военная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 73 страниц)
Нетрудно догадаться об имени первого из этих грешников, хотя бы по названию самого пояса. А вот два других – это любимые демократами и республиканцами всех времен и народов – Марк Юний Брут и Гай Кассий Лонгин, убившие во имя идеалов своего друга и благодетеля Юлия Цезаря, первого императора Римской Империи.
У Освальда Шпенглера вызывает недоумение «культ Брута, которому предавались в якобинских клубах. Культ этого миллионера и ростовщика, который в качестве главы римской знати и при одобрении патрицианского сената заколол вождя римского народа…»{24}
А чего недоумевать-то? Подобное тянется к подобному. Свой свояка…
От себя замечу, что деятели Февраля 1917 года, поднявшие пяту свою на Помазанника Божия, – как военные и духовные, так и гражданские, – успешно совместили в своих деяниях грехи всех трех любимцев Люцифера. Так что ежели те совсем потеряют товарный вид и вкус, то соответствующая заедка Деннице всегда найдется[18]18
Денница или Люцифер (носитель света) – первая по близости к Богу сотворенная им личность, высший ангел. По необъяснимой прихоти первым решил, что может обойтись без Бога. Вместо первоангела стал сатаной. С тех пор питается иудами. См., напр.: Еп. Александр Семенов-Тяньшанский. Православный Катихизис. Париж, 1979. Часть 1, глава 13 «Падение Денницы».
[Закрыть].
О Промысле и Воле Божией
Чтобы еще немного приблизиться к пониманию случившегося с Россией в феврале 1917 года, следует осознать, что Царь мог воевать за народ с кем угодно, в том числе и с мятежниками. Но Он не мог воевать с народом. Даже обращая его к добру, поскольку добро не бывает принудительным.
Когда в народе угасает желание жить в христианском государстве и христианской среде – Православная монархия теряет предпосылку и цель своего бытия, ибо никого нельзя насильственно сделать христианином. Государю нужны были добрые православные верноподданные, а не дрожащие рабы.
С утратой же последними Православия Император Николай II мог и даже был обязан отрешиться от управления предавшими Веру страной и народом.
Беда России истинная заключалась в том, что многие русские люди были еще за Родину, даже за Царя, но Вера стояла уже давно на последнем месте, что не случайно отразилось в припеве известной военной песни: «Так за Царя, за Родину, за Веру»[19]19
Более ранним является, по-видимому, вариант: «Так за Царя, за Русь Святую, Веру».
[Закрыть].
Православная Церковь учит, что Господь всем хочет спасения и вечной жизни и проявляет заботу об ищущих спасения. Они находятся под особым смотрением Божиим. Волосы на головах их сочтены.
Очевидно, если бы Россия и русские люди сохраняли Православие и тем выполняли основную Божью заповедь о снискании жизни вечной, то Господь не попустил бы России впасть во власть нечестивых. Не попустил бы Господь Своему Помазаннику отречься от престола и управления страной.
Потому и отложились от русских людей их страна и Царь в 1917 году, что Господь провидел упадок Веры при еще сохраняющейся верности Родине и у многих даже Царю.
Чертей больше рядом с рясой
Поскольку речь идет о правителе страны, то можно вспомнить еще одну русскую поговорку – «Чертей больше рядом с рясой». Относя эту пословицу к Государю, легко объяснить характер Его окружения.
Применима эта поговорка и к нашим дням. Можно представить, чего может стоить современному правителю, радеющему о благе страны, попытка провести хоть какие-нибудь меры, способствующие этому благу!
Император, сохраняя верность своему предназначению Помазанника Божия, отрекся от управления народом, который в жизни своей не духовно, а чисто формально оставался православным.
О катастрофическом упадке значения православия в жизни русского народа свидетельствуют такие разные люди, как Святители Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник и Николай Японский, Св. прав. Иоанн Кронштадтский, и много рядовых пастырей той эпохи, призывавших русских людей к покаянию, увещевая их не следовать чужеродным учениям.
Даже товарищ министра внутренних дел Павел Григорьевич Курлов говорит: «Конец 19-го и начало 20-го века знаменуется упадком религии не только в высшем обществе, но даже в народе».
А Курлову это по службе знать надо было. К сказанному он добавляет: «Государь Император был, несомненно, глубоко религиозным человеком… Окружавшие его люди поселили, к сожалению, в его душе чувство полного недоверия и брезгливого презрения к представителям бюрократии и высшего общества, раболепно перед ним преклонявшимся для достижения своих эгоистических целей и в то же время на каждом шагу готовым его предать»{25}.
В таком случае становятся абсолютно понятными слова дневника Государя от 2/15 марта 1917 года: «Кругом измена и трусость, и обман!»
Но кроме всего, чтобы вступить в силу самому отречению, должна была пройти определенная законная процедура, чтобы последующая власть имела сколько-нибудь легитимный характер.
И еще одним достаточно темным вопросом нашей темной революционной биографии является вопрос, была ли эта процедура соблюдена.
А был ли Манифест?
Акт Государя об отречении – а на самом деле телеграмма в Ставку, адресованная как какой-нибудь рабочий фронтовой документ Начальнику Штаба, а отнюдь не Манифест, обращенный к народу, как подложно назвали потом предатели этот Акт, – был подписан карандашом[20]20
Автор искренне признателен Наталье Викторовне Масленниковой, обратившей его внимание на этот факт.
[Закрыть] вопреки всяким правилам и обычаям.
Единственный за все царствование документ, подписанный Николаем Александровичем карандашом.
По многим еще другим причинам, которым посвящена целая литература, документ этот юридической силы не имеет, и если кого из читателей сей факт может порадовать, то de jure мы живем до сих пор в Российской Империи.
Следовательно, все принятые потом акты, законы и постановления, что Временного, что большевистского, что иных правительств, также юридической силы не имеют. Как говорят математики – по индукции.
Так что когда сограждане сетуют, что кругом творится беззаконие, то это имеет гораздо более глубокий смысл, чем вкладывают в свои слова сетующие.
Легенда о «манифесте» берет начало с отображения Акта об отречении в правдивых средствах массовой информации постфевральской России. Думские «братья» и их спонсоры, вероятно, решили, что если напечатать этот документ в его истинном виде, то может выйти большое недоразумение. Поэтому шапку дали соответствующую.
Извольте видеть:
«Манифест» об отречении от престола в подаче демократических российских СМИ. Первая печатная ложь новой России
То, что приведенное начало «манифеста» является очевидной фальшивкой, ни в коем случае не могшей получить санкцию Государя, следует хотя бы из слов: «Объявляем всем верным Нашим подданным…»
От верных подданных не отрекаются! Одна эта фраза превращает так называемый «манифест» в рассказ из великосветской жизни для кухарок.
В оригинале же выглядел «манифест» по-другому (см. с. 42).
Как видим, верных подданных нет и в помине. А слова «НАШ народ» означают лишь, что страна, народ и ответственность за них пред лицом Всевышнего оставались в Царском сердце до самого смертного часа. Далее.
При прочтении приведенного текста, невольно обращают на себя внимание некоторые слова и выражения, которые позволяют предположить, чем руководствовался Государь при его написании и визировании.
1. «Начавшиеся внутренние народные волнения…»
Эти слова свидетельствуют о том, что до Царя были доведены тем или иным способом и в той или иной форме сведения о «волнениях» всего народа, а не об очередном бунте петроградских рабочих с примкнувшими распропагандированными запасными частями. На всех них одного 3-го конного корпуса с лихвой бы хватило. Не говоря уж про гвардейскую кавалерию.
Факсимиле подлинного Акта отречения Государя Императора Николая II Александровича, в нижнем углу карандашный росчерк Императора. В левом нижнем углу личная подпись Генерал-Адъютанта графа Фредерикса, сделанная чернилами[21]21
Воспроизведено с факсимиле Акта в книге: Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев. Документы.
[Закрыть]
2. «…почли МЫ долгом совести облегчить народу НАШЕМУ тесное единение и сплочение…»
Это выражение говорит о том, что волнения в «народе» были представлены Царю, как могущие разрушить внутреннее народное единство и, быть может, привести к гражданской войне.
3. «…признали МЫ за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с СЕБЯ Верховную власть».
Из сказанного необходимо вытекает, что информация, которой располагал Государь, приводила Его к мысли, что причиной волнений народа и утраты им единства является не монархический строй правления, а лично ОН в качестве Главы Государства.
4. «МЫ передаем наследие НАШЕ Брату НАШЕМУ… и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Бра ту НАШЕМУ править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа…»
Таким образом, даже этот «документ» является не Актом отречения от Престола и прекращения монархического правления в России, а Актом передачи Престола Царю, против которого в народе не будет протеста. Царю, который больше бы подходил для утратившего веру народа.
Бросается в глаза, что Император заповедует СВОЕМУ преемнику действовать в «единении с представителями народа», которые, как Он считал, действительно будут представлять и олицетворять народ. И поэтому эти слова можно понимать как заповедь единства с народом. Пусть опосредованно, через его представителей.
Нужно было быть проницательным человеком для того, чтобы избрать СВОИМ преемником именно того, кто пользовался «…известной популярностью в общественных кругах и в армии, известный своей доблестью…»{26} И следовательно, был более приемлем и для «общественности», и для военных, и для народа.
Нельзя при этом обойти вниманием слова «передаем наследие НАШЕ» и «заповедаю». Они говорят о том, что Император предвидел или во всяком случае допускал расправу с Собой и со Своей Семьей. Заповедует остающимся в жизни и им же передает наследство обычно тот, кто из нее уходит.
Учитывая сказанное, нелепо упрекать Государя, что перенесению трудностей управления Государством в критический момент его истории Он предпочел радости семейной жизни: вполне вероятно, что Он хотел уйти из жизни вместе со Своей Семьей.
Вполне также допустимо, что, передавая власть Брату, в допущении или предвидении расправы с Собой, Он намеревался избавить русский народ -даже своей смертью – от греха Цареубийства. И в этих обстоятельствах обнаруживая заботу о народе, для которой Он и был Помазан на Царство. Даже допуская расправу с собой, Император не проявил малодушия в Своем пути на Свою Голгофу.
Чтобы немного приблизиться к пониманию величия подвига Государя, надо отрешиться от привычных земных критериев величия: громкие военные победы, абсолютная, внушающая трепет и неробким душам власть и почти обожествление людьми. И обратиться к православному видению этого вопроса. Лучше, чем научные и философские трактаты об этом могут сказать строки великого поэта, посвященные событию, случившемуся поздним вечером дня, который тоже был четвергом. Как и 2/15 марта 1917 года. Строки эти таковы:
Он отказался без противоборства,
Как от вещей, полученных взаймы,
От всемогущества и чудотворства.
И был теперь как смертные, как мы.
Четверг, когда это произошло, называется Великим Четвергом.
5. Обращает на себя также внимание подпись Государя. Желая и надеясь на благоденствие России, ОН, по неизвестным нам причинам, видимо имел основания полагать, что такового благоденствия уже не будет.
Его подпись, как бы последним росчерком подводит черту под существованием России. А поскольку подпись сформировалась не в день «отречения», можно предположить, что эта мысль – о конце России – была не чужда Императору уже давно.
* * *
И Русь спасать Его не встала
Говорят, что написанное пером не вырубишь топором. Про карандаш такого не скажешь. С карандашом топор справится. И наточить сможет, и вырубить. И сам карандаш, и написанное им. Так что возьмись Русь в феврале – марте 1917 за топоры – вырубать тот карандаш и спасать Царя – результат вполне предвидим. В Империи мы жили бы de facto!
К несчастью нашему, сбылось пророчество Тютчева, предсказавшего конец России в миг, когда, как в старину, раздастся клич:
«Везде измена – Царь в плену!»
И Русь спасать Его не встанет.
В феврале 1917 года Русь не встала спасать Царя. Хотя известно всем было с малолетства, что «Защита Престола и Отечества есть священная обязанность каждого русского подданного»{27}.
Напротив, не все, но очень многие русские люди, предпочли поздравить друг друга с «Великой бескровной» и на всякий случай нацепить красные банты. Справедливо предвидя, что красной тряпкой разбитые носы вытирать будет куда как удобней. Носами, правда, дело не ограничилось, поскольку все-таки не Царь отрекся от народа, а народ от Царя.
* * *
Боговластие
И еще слово князю Николаю Жевахову:
«Русское Самодержавие есть не политическая, а религиозная идея.
В то время как в Западной Европе восторжествовал принцип парламентаризма, и республиканская власть, как результат бездушного арифметического большинства, по природе своей не имеющая совести и потому не могущая подлежать воздействию Церкви, постепенно вытесняла христианские начала из государственной жизни, – только в одной России христианская государственность сохранялась свято и нерушимо.
Христианский Монарх – это не только самая совершенная, но и единственная форма Божеской власти не земле. Это – Боговластие, не имеющее никаких точек соприкосновения ни с народовластием, ни с иными формами и видами многоразличной земной власти и существовавшее до революции только в России».
Вот за это Боговластие на Земле совершил Свой земной подвиг и принял мученический венец великий Русский Царь Николай П.
Задолго до канонизации Государя в 1981 году Русской Православной Церковью за границей князь Жевахов предвидел: «Царствование Императора Николая II даст Православной Церкви нового святого и в будущем будет оцениваться как “Житие Святаго Благоверного Царя-Мученика Императора Николая Александровича”».
Цусима. Февральская и Майская
Остается сказать, не склоняясь к магии чисел, что статья князя Жевахова «Причины гибели России» датирована 14/27 мая 1928 года – двадцать третьей годовщиной битвы при Цусиме.
Двадцать три года без малого продолжалось и царствование последнего Русского Царя, прерванное Февралем 1917 года, называемого часто Февральской Цусимой. Есть, значит, какое-то духовное родство в этих двух, казалось бы, несоизмеримых по масштабу событиях русской истории. И значит стоит усилий попытка разобраться в том, что же значила для нашей истории первая, Майская Цусима 1905 года.
Цусимский бой в историческом интерьере
Облечен я весь
В одежды черного цвета
Черные, что ягоды тута.
Кодзики, или Записи древних дел. Эпоха Нара
* * *
Эскадры сближаются
К полудню 14 мая 1905 года море в Восточно-Корейском проливе стало затихать, а бывший с утра туман рассеялся. И картина, представшая в эти минуты любому ценителю прекрасного, окажись он там, напомнила бы ему гравюру в стиле Хокусая или иных мастеров графики страны Ниппон. По серо-синим волнам Японского моря как нарисованные черной тушью шли военные суда под русскими Андреевскими стягами. Колонна их, казалось, скрывается за горизонтом. Черные тела их, цвета ягод тута, как сказали бы японские поклонники поэзии эпохи Нара, казались глыбами черного полированного мрамора. На носу каждого из них распластал крылья золотой двуглавый орел. Чуть правее и впереди основной колонны шли четыре огромных броненосца, первый из которых нес адмиральский флаг.
Вторая русская Тихоокеанская эскадра во главе с флагманским броненосцем «Князь Суворов» шла навстречу своей судьбе. За кормой эскадры оставалось 18 тысяч морских миль, что сравнимо с длиной земного экватора.
«Суворов» ведет эскадру
Этот путь она прошла, не имея на нем ни одной угольной станции, ни одной дружеской базы. А проще говоря, во враждебном окружении всего, как сказали бы сейчас, свободного мира, под неусыпным наблюдением его флотов, особенно британского.
Единственным государством, соблюдавшим в русско-японскую войну дружественный нейтралитет, была Германия. Именно благодаря германским угольщикам эскадра смогла совершить свой крестный путь от Либавы до Цусимы. И только раз на этом пути, в немецкой африканской колонии Ангра-Пекена, русскую эскадру ждал сердечный прием.
Сам по себе переход огромной эскадры от Либавы до Цусимы – без баз и тылов! – является подвигом, равного которому нет в анналах мирового мореплавания.
И подвигом этим эскадра была обязана в первую очередь железной воле адмирала Русского Императорского Флота Зиновия Петровича Рожественского. С этим согласны, кажется, даже его недоброжелатели, число которых из пишущих о Цусимском сражении и о русско-японской войне в целом за сто лет не уменьшилось. Во всяком случае, в России.
В полдень 14 мая 1905 года на судах русской эскадры реяли стеньговые флаги, а офицеры поднимали бокалы с шампанским – многие последние в своей жизни – и кричали «Ура!» в честь годовщины Священного Коронования Их Величеств.
Вопреки обычаю, Адмирала не было в кают-компании флагмана[22]22
В тех случаях, когда указывается только звание, слово Адмирал, имея в виду Рожественского, будем писать с большой буквы. Именно так его звали на эскадре. Других адмиралов в разговорах офицеры звали просто по фамилии.
[Закрыть]. Уже более суток он не спускался с мостика. На мостике же он провел большую часть похода, часто даже ночуя там, в кресле, особенно когда эскадре грозила опасность.
А с северо-востока еще не видимая нашими сигнальщиками стремительно сближалась с нами светлосерая боевая колонна японской эскадры под флагом адмирала Того Хейхатиро. До визуального контакта оставался еще час, до огневого – полтора.
И пока часы эти длятся, постараемся сжато рассказать предъисторию событий, приведших к одному из трех крупнейших морских сражений XX века и мировой истории. Первому и крупнейшему испытанию в бою паровых броненосных судов, не считая боя Порт-Артурской эскадры в Желтом море 28 июля 1904 года. А по масштабам с Цусимским боем могут сравниться только Ютландское сражение 1 июня 1916 года между английским Гранд Флитом и германским флотом Открытого моря, не имевшее решительного результата, и бой в заливе Лейте 20-26 октября 1944 года, в результате которого перестала существовать военно-морская мощь Японской империи. Своего рода Цусима японского флота.
Так вот, предъистория рассматриваемых нами событий такова.
Часть первая.
ПРЕДЪИСТОРИЯ
Для Всероссийской державы нет другого исхода – или стать тем, чем она от века призвана быть, – мировой силой, сочетающей Запад с Востоком, или бесславно и незаметно пойти по пути падения, потому что Европа сама по себе в конце концов подавит нас внешним превосходством своим, а, не нами пробужденные, азиатские народы будут еще опаснее, чем западные иноплеменники.
Кн. Э.Э. Ухтомский – спутник Государя Николая II (тогда Цесаревича) в его путешествии вокруг Азии
1. Значение русско-японской войны в судьбе России
Одной из многих загадок русско-японской войны является почти тотальное нежелание понять значение ее для судеб России как современниками событий, так и последующими поколениями, включая ныне живущих. Между тем это была самая важная и необходимая из наших войн, важнее даже войн за выход к Балтийскому и Черному морям. Войной этой решался вопрос о выходе России к незамерзающим и открытым морям, о русском преобладании в Тихоокеанском регионе, о незаселенных в то время земельных пространствах Маньчжурии. Отказ от этой борьбы означал, что Россия сама ставит крест на своем будущем в Азии, а по большому счету – на своем будущем как великой евразийской державы.
Что характерно, это прекрасно понимали заклятые друзья России в Европе и за океаном. Понимали не в пример лучше так называемой русской «общественности», кою за ее патриотическую деятельность по месту жительства и за рубежом иначе как «пятой колонной» и назвать нельзя.
Так, американский историк русско-японской войны С. Тайлер писал: «Россия должна была прочно утвердиться на Печилийском заливе[23]23
Печилийский, или Ляодунский, залив – залив Желтого моря, омывающий берега Печилийской провинции Китайской империи, на территории которой расположена столица Китая Пекин. Одноименным проливом соединяется с Желтым морем. Про лив с юга ограничен -Шантунгским, а с севера – Ляодунским полуостровами. На южной оконечности Ляодуна, называемой также Квантунским полуостровом, расположен город-крепость Порт-Артур. В северную часть Ляодунского залива упирается как раз восточная часть Великой Китайской стены. Наряду со словом Печили часто употребляют название – Чжили.
[Закрыть] и найти свой естественный выход в его свободных гаванях, иначе все труды и жертвы долгих лет оказались бы бесплодными, и великая сибирская империя осталась бы только гигантским тупиком»{28}.
В России значение нашего продвижения на Восток в полной мере понимал прежде всего Император Николай II – если и не единственный, то уж точно главный носитель идеи имперского величия России на рубеже XX века.
Не зря Антон Антонович Керсновский в своей «Истории Русской Армии» подчеркивает, что Государь в отличие от большинства своих генералов чувствовал стратегию.
По справедливому замечанию Сергея Сергеевича Ольденбурга – автора и по сей день лучшей истории последнего Царствования, ключом к внешней и в какой-то мере внутренней политике первого периода правления Николая Александровича следует считать вопросы Дальнего Востока, «Большую Азиатскую программу». При встрече в Ревеле в 1902 году с Императором Вильгельмом II Государь сказал ему, что испытывает особый интерес к Восточной Азии и рассматривает укрепление и расширение русского влияния в этих областях как задачу именно Своего царствования.
Если бы Николай II так эке любил произносить эффектные максимы, как его царственный германский кузен, провозгласивший, что «будущее Германии – на морях», то основную мысль своей политики он мог бы выразить словами: «будущее России – в Азии».
Масштаб азиатской программы Императора внутри страны понимали немногие. К последним относился, например, великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев. Отвечая многочисленным межеумкам, не понимавшим значения для русского государства даже Великого Сибирского железнодорожного пути, Менделеев говорил:
«Только неразумное резонерство спрашивало: к чему эта дорога? А все вдумчивые люди видели в ней великое и чисто русское дело – путь к океану Тихому и Великому. К равновесию центробежной нашей силы с центростремительной, к будущей истории, которая неизбежно станет совершаться на берегах и водах Великого океана…
Теперь же, когда путь выполнен, когда мы крепко сели на теплом и открытом море и все взоры устремлены на него, всем стало ясно, что дело здесь идет о чем-то очень существенном, что тут выполняется наяву давняя сказка»{29}.
Эти строки написаны в первые месяцы 1904 года в связи с началом японской агрессии против России, «с позорным – без объявления войны – первым натиском японских миноносок» на Порт-Артурскую эскадру. В «позорном» японском налете Менделеев видел «противоположность образцово доблестного подвига “Варяга”». И саму противоположность эту считал залогом грядущей нашей победы: «Пусть война из-за упрямства японцев затянется, мы вытерпим ее тяготы теперь при запасах, собранных усилиями последних царствований, если могли вынести почти трехлетнюю войну 1812-1814 гг. Все, что известно об Японии, напротив того, показывает, что ей долго терпеть жестокую войну не по силам».
И мы увидим дальше, что гений русской науки и в этом был прав. Единственно, чего опасался Дмитрий Иванович, это преждевременного заключения мира, до окончательного разгрома врага: «Бояться нам нужно только рановременного окончания войны, вмешательства посредников и своего благодушия, которое может спешливо пойти на мир, если нас о нем попросят… Но до этого, Бог даст, не дойдет…»{30}
Читатель в дальнейшем сможет сам оценить степень политического предвидения создателя периодической системы и четкость расстановки акцентов в его прогнозах грядущего.
Значение выхода России к океанским просторам хорошо понимали моряки, особенно имеющие собственный опыт пребывания в дальневосточных водах в составе эскадры Тихого океана. А настоятельные нужды Родины они понимали обычно значительно лучше наших дипломатов, особенно высшего ранга.
Государь Император Николай II Александрович
Царствование Николая II дало России ряд незаурядных, говоря современным языком, геополитических мыслителей и публицистов – протогеополитиков, по выражению М.Б. Смолина{31}. Естественно, напрочь забытых благодарными потомками. Назовем из них в первую очередь генерал-майора Алексея Ефимовича Вандама – блестящего разведчика, военного историка и писателя и Юрия Сергеевича Карцова – доброго знакомого Константина Леонтьева, политического писателя и дипломата. Труды их особенно актуальны в наши дни. Это та самая историческая теория, которая предсказывает факты, а значит – верная.
Чтобы полнее представить себе историческую обстановку, предшествовавшую войне 1904-1905 годов, вспомним вкратце историю русского движения на Восток, от памятного 1582 года, когда казаки Ермака «поклонились Царю завоеванной ими Сибирью», до выхода России к океанским просторам. Вспомнить ее помогут нам, в частности, и труды упомянутых выше первых русских геополитиков, бывших вдобавок современниками той войны{32}. А капитан Вандам так и вовсе с конца 1903 года в течение всей войны был помощником военного агента (атташе) в Китае.
