Текст книги "Силы Хаоса: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Гай Хейли
Дар Нургла

Над деревней висел тяжелый запах склепа, тянувшийся с кладбища. Он исходил из каждой грубой деревянной двери, из каждого окна, из каждого хлева. Его источали мертвецы, лежавшие непогребенными на улицах, и живые.

Над деревней возвышалась нарядная деревянная церковь. Изнутри доносились скрипучие гимны, исполняемые ободранными глотками и похожие на крики птиц-падальщиков. Однако в деревне не было ни единого падальщика. Они не собирались пировать здешними покойниками.

Снаружи стояли двое встревоженных местных руководителей. Оба носили на себе следы чумы. Одним из них был майор Сарна Торел – высокий мужчина, красивое лицо которого уродовали скопления лиловых нарывов. Рядом с ним находилась Галвиг, наставница деревни. Она была старой и согбенной еще до начала болезни, и теперь ее лицо постоянно глядело в грязь, а державшие посох руки дрожали. Она часто и сильно кашляла.

– Болезнь усиливается, – произнесла она.

– Мы должны молиться Императору, – сказал Сарна Торел. – Лишь так мы спасемся.

Наставница рассмеялась. Почти сразу смех перешел в ужасный сухой кашель. Она сплюнула кровью.

– А Он пришел, когда налетчики сжигали наши дома? Пришел, когда ударила засуха? Пришел ли Он, когда наши дети умирали от кровавого поноса? Нет, – сказала она. – Император отвернулся от нас, вот какова истина.

Это не шокировало Сарну Торела. В юности Галвиг была благочестива, но пережитое убило в ней веру, стерев ту, словно эмаль с зуба, и оставив лишь оголенный нерв обиды.

Она глядела на него из-под копны загрубевших седых волос, ожидая порицания.

– Я не стану бранить тебя за кощунство, Галвиг. Не сейчас. Я отупел от всего этого. Но я буду молиться, поскольку больше ничего не сделать.

– Так ты согласен со мной? – спросила она.

Сарна Торел не ответил.

Приободрившись, Галвиг продолжила.

– Есть и другие, к кому мы можем воззвать. Тот, кто в силах излечить нашу болезнь, – наставница посмотрела на горы, окружавшие деревню. К отвесным склонам лепились серые деревья, а вершины вечно скрывались за пеленой. – В лесу есть порченая прогалина. Пещера, откуда исходит гнилостный смрад, и кривое дерево с висящим на нем тройным гонгом. Если мы вознесем там мольбу Древнему – не нашему безразличному Императору, а Тому, кто истинно могуч – тогда, быть может, мы выживем.

Сарна Торел ужаснулся.

– Опомнись, наставница! Ты обрекаешь себя на проклятие! Что, если бы тебя услышал Император? Тебя бы изгнали прочь от Его света.

Галвиг уставилась на церковь и какое-то время прислушивалась к неприятному пению.

– Сарна, он давно перестал слушать. Нет никакого света, – она поковыляла прочь. Торел наблюдал, как она уходит в поднимающийся вечерний туман, запятнанный дымом погребальных костров.

Торел не последовал совету Галвиг. Вскоре он умер. Но кто-то отправился к кривому дереву сквозь ядовитую мглу долин. Там они нашли тройной гонг. Сколько бы раз его ни срывали с подвеса и не уничтожали, он всегда возвращался на место. Деревенские священники, епископ из города, однажды даже исповедник-иномирец – все они думали, что преуспели в экзорцизме, но к приходу следующего визитера гонг снова был там же.

Одним дождливым днем гонг громко прозвучал над деревней. В совершенно немузыкальном лязге слышался ржавый металл и удары по запертым дверям склепа. Он омрачил думы тех, кто его слышал, но вместе с тем и принес им успокоение, столь сильны были их страдания.

Они так и не узнали, кто же звонил. Люди постоянно умирали.

Спустя неделю с гор наполз нешуточный туман, и пришли они. Шесть древних воинов появились из мглы без предупреждения, как будто просто перешли из одной комнаты в другую. Возможно, для этих гигантов дело обстояло именно так, ибо мир для них не таков, как для нас. Великий Отец наделил их могуществом.

Первым их увидел мальчик Марвен, который слабо рубил твердую глину. В поле мало кто работал, ведь множество заболело. У Марвена было шесть братьев и сестер, и все они были больны. Родители умерли от чумы. Он же, младший из всех, был до сих пор здоров. Но он голодал. Некому было снабжать деревню провизией, а его руки слабели с каждым днем. Он был слишком мал, чтобы даже на пределе собственных сил успешно обрабатывать поле, и его старания были безнадежны. Он копал и плакал, зная, что никогда не сможет накормить братьев с сестрами.

Скрежещущее хлюпанье мотыги о глину убивало время, словно песня. Марвен остановился, решив, что сходит с ума. Тишина, он ничего не слышал. Он посмотрел на сырые поля, быстро растворявшиеся в тумане, прерывистым горизонтом которого была черная граница гати. Марвен снова начал копать, но почти тотчас же перестал. На сей раз он точно услышал песню, панихиду, перемежающуюся жизнерадостными выкриками. Он прервал свой труд и отложил мотыгу. Через поля по гати шагали шестеро гигантов. Мальчик глядел на них, разинув рот. Они были уродливы и волочили ноги, хоть и двигались быстро. Туман поглотил фигуры и песню. Марвен уставился им вслед, не зная, что делать.

Внезапно его голень пронзила неожиданная боль. Он вскрикнул и посмотрел, что же его ранило. Из грязи на него искоса глядела жирная злобная тварь, зубы которой порозовели от крови Марвена. Она ткнула в мальчика скрюченным пальцем и захихикала. Только тогда Марвен бросился бежать

Шестеро воинов Великого Отца вышли на площадь. Жители деревни, бывшие там, прекратили всю свою вялую деятельность. Раздались крики, и стало прибывать все больше селян, пока не собралась неплотная толпа.

Воины были высокими, словно горы, и столь же истерзанными, чудесно благословленными Великим Отцом. Их обволакивали мощные миазмы. Они были закованы в древнее боевое облачение, ржавые края которого вгрызались в одутловатую кожу. На оружии были вставки из склизкого дерева. На каждом из воинов виднелись следы ужасной болезни. Плоть была изрыта язвами. У многих не хватало частей тела – носов, пальцев, челюстей или ушей. Доспехи были раскрыты посередине из-за раздувшихся животов. Некоторые избавились от частей снаряжения, которые уже не вмещали разросшуюся ногу или распухшую руку. Вокруг гудели немногочисленные жирные мухи. Когда насекомые приблизились к селянам, те в ужасе отпрянули, потому что с заросших черной шерстью тел взирали человеческие лица.

Несмотря на свою кошмарную внешность, воители были высоки и горделивы. Они надменно оглядели толпу. Сочтя, что присутствует достаточно много людей, предводитель заговорил.

– Дети Великого Отца! Вы воззвали к нам, и мы ответили!

Его голос перешел в бульканье. Он уставился на площадь слезящимися глазами. Желтые белки покрывал узор красных прожилок. Эти глаза были опасны. За ними скрывался острый ум, но его грани были столь же изъедены, как грани брони, их подгрызло безумие. Кожу покрывали струпья, а к уголкам рта липла короста. Зубы были серого цвета.

– Как вы и просили, мы благословим вас. Среди нас есть тот, к кому прислушивается Великий Отец!

Он указал на стоявшего посередине слюнявого монстра. Плоть того напоминала нагретый и растекшийся воск, которому затем дали снова застыть. Глаза представляли собой растянутые дырки, а рот – вытянутое, истекающее слюной отверстие, куда была воткнута грязная металлическая трубка. На руках не было пальцев, как на рукавицах. Одну ногу заменяло скопление извивающихся щупалец, тыкавшихся в землю. Он был настолько омерзителен, что те, кто посмотрел прямо на него, почувствовали, что лишаются рассудка. Только доспех придавал ему человеческие очертания.

– Через нашего брата Великий Отец одарит вас, ибо наш бог внемлет. Он не бесчувственен к страданиям своих детей.

Молчание, кашель. В глазах оставшихся селян был ужас, смешанный с надеждой.

На краю толпы произошло движение. Вперед, ковыляя, вышла Галвиг. Ей стало хуже, лицо представляло собой желто-лиловое скопление кровоподтеков. Она заходилась кашлем через слово.

– Они пришли, пришли! Видите? Видите теперь? Я была права! Здесь в силе старые пути, в которых больше могущества и истины, чем у владыки-трупа.

Раньше за подобное ее ожидала бы мучительная смерть, однако остальные не пошевелились. Она слегка подтянулась на посохе, чтобы посмотреть предводителю в глаза.

– Какова цена нашего спасения? – спросила наставница.

– Ты мудра, – произнес тот.

Галвиг закашлялась и сплюнула на грязь площади кровавой мокротой. При виде этого истерзанные губы предводителя сложились в улыбку.

– Ничто ценное не бывает даром, – сказала она.

Он кивнул.

– Мы попросим у вас лишь одного. Среди вас есть мальчик, не тронутый чумой. Приведите его нам, он исчезнет, а вы станете свободны.

– Один мальчик? – переспросила она. – Один мальчик за всех нас?

– Да, – кивнул воин. – Его зоб отвратительно сморщился, облегая ворот доспеха.

Из толпы послышалось перешептывание.

– Марвен, он говорит о Марвене!

Кое-кто в толпе был против жертвы. Таких было немного. То, что они вообще стояли и слушали подобных существ, красноречиво говорило о гибкости их моральных принципов.

Галвиг выпрямилась, насколько это позволяла согбенная спина.

– Это единственное, что от нас нужно! Вот и все, лишь один, чтобы спасти всех остальных!

Селяне начали приглушенно спорить. Воины терпеливо ждали, и это не заняло много времени. Поспешно отрядили группу наименее больных. Привели Марвена. Его кожа стала похожа на воск, и он обильно потел, но отчаянно сопротивлялся.

– Вот он! Вот тот единственный, кто свободен от чумы! – сказала Галвиг. Надежда придала ей сил, и голос зазвучал отчетливее.

Марвен не мог убежать. Державшие его руки были слабы от болезни, однако он все же был только один, а его конечности уже горели от заразы.

Он прекратил бороться, и его бросили на колени перед воинами.

– Вы меня убьете? – спросил он.

– А ты хочешь умереть? – поинтересовался предводитель.

– Нет, – сказал Марвен. – Не хочу.

– Кто же хочет? – рассмеялся предводитель. Его люди присоединились к нему. Это был омерзительный звук. – Мы не убьем тебя, но заберем отсюда. Видите! Укус.

Предводитель указал пальцем. Гиганты сгрудились посмотреть.

– Это сделало одно из созданий Великого Отца. Подобная рана должна привести к смерти за считанные минуты, но ты все еще жив, пусть и ненадолго. Разве ты не видишь, мальчик? Ты благословлен. Тебя уже избрали.

– Для чего? – спросил Марвен. Его лицо побледнело, и причиной этого был далеко не только яд нечисти.

– Чтобы стать одним из нас. Мы тысячелетиями вели Долгую Войну. В конечном итоге всех нас забирает смерть. Нас должно быть семеро, ибо это число священно. Однако, как видишь, нас лишь шесть.

Марвен попытался подняться на ноги. Гиганты не пошевелились, однако соседи и родственники не дали ему скрыться.

– Нам жаль, парень, – сказали они и толкнули его в руки новых хозяев.

– Не горюй. Наш владыка весел, и впереди долгая жизнь, – обратился к нему предводитель. Двое из его воинов взяли Марвена за плечи своими огромными, пораженными болезнью руками.

Гиганты ушли, туман сгущался, окутывая их одного за другим.

– Господа! Господа! Как же наше благословение? – в отчаянии спросила Галвиг.

Предводитель отвернулся от тумана, который поглощал его людей.

– Что ж, все уже сделано! – произнес он. – Ликуйте! Вы благословлены. На вас Дар Нургла.

– Вы исцелили нас?

Это искренне озадачило предводителя. Его изуродованное лицо пошло складками.

– С чего бы нам делать такое? Эта чума – щедрый подарок Отца! Не нам его забирать.

Он повернулся и зашагал во мглу. Его силуэт стал неразборчивым.

– Тогда убейте нас! Прекратите наши страдания! – закричала Галвиг.

– Не бойся. Вы не умрете. Вы никогда не умрете.

Он пропал.

И они не умерли. Никогда. Деревни больше нет, как нет и храма на горном склоне. Но говорят, что туманными ночами можно услышать гонг. В такое время будет неразумно задерживаться, ибо туманы могут заманить странника на дороги, которыми он никогда не собирался ступать. Он может обнаружить, что забрел на площадь той деревни, где до сих пор терзаются пропащие души ее обитателей. Они мучаются от болезни и никогда не найдут избавления.

Таков Дар Нургла.

Тысяча Сынов

Уильям Кинг
Тёмное таинство

– Больше десяти тысяч лет я жил, – нараспев начал воин Хаоса. – Больше ста веков бился в долгой войне я. Восьмидесяти восьми миллионам часов не вместить моей ненависти.

Космический скиталец ”Жнец Душ” уже целый день висел на орбите обречённого мира. Брат-капитан Карлсен наблюдал за планетой сквозь огромное грязное окно. В космической тьме она сверкала, словно изумруд. И эта зелень казалась насмешкой. Внизу люди занимались повседневными делами. Они доживали свои дни в уверенности, что Император и его могучие легионы защитят их.

Карлсен безрадостно засмеялся, ужасно булькая изувеченной глоткой. Сегодня этому придёт конец. Глупым упорядоченным жизням придёт конец. Ничтожные людишки – черви, копошащиеся в грязи. Они живут как черви и не понимают истинной природы вселенной – логова хищников, охочих до тел и душ.

Людишки внизу – стадо овец. Пусть же овцы посмотрят в небо. Пусть узнают, что скоро на них набросятся волки. Пусть овцы будут молиться своему дряхлому богу и поймут, что ему не спасти их.

Клянусь, что этот мир сгорит. Что они будут молить о пощаде. Что оружие не спасёт людишек. Что армии не защитят их. Что жалкая вера не поможет. Что они все умрут, а их жалкие души с воплями улетят в варп. Клянусь в этом честью своего легиона и всеми силами Хаоса. Но пусть они подождут, ведь сначала нужно провести Тёмное Таинство.

Он посмотрел на трон, на котором сидел. Древней меди придали форму мифического зверя Старой Земли. Трубки жизнеобеспечения подсоединены к дыхательным аппаратам его древнего доспеха. Старые как Долгая Война руны мерцают и переливаются в стылой тьме, посылая сообщения, которые лишь немногие из ныне живущих смогут прочесть и полностью понять.

Карлсен окинул зловещим красным взором стены древнего зала, словно впервые видя охраняющих каждую дверь горгулий и окружающий грязное стекло символ Ока Гора. Он заметил на керамитовом полу потрескавшиеся и шелушащиеся плитки и вспомнил, что когда-то там была мозаика, запечатлевшая штурм Дворца Императора во время так далёкой битвы за Землю. Но картина давно исчезла, её стёрли за долгие века миллионы шагов.

Карлсен взмахнул заменявшими левую руку металлическими щупальцами и невольно повторил это действие болтером, приросшим к культе на месте правой кисти. Иногда он чувствовал себя космическим скитальцем, такой же странной смесью случайных частей, наспех грубо подсоединённых к металлическому ядру.

Капитан знал, что космические скитальцы были отбросами межзвёздного пространства, которые засосало через варп к демоническим мирам, где они веками дрейфовали, пока не сливались в огромное судно. Скиталец давным-давно утратил изначальный облик. И он тоже – тысячелетия мутаций или даров покровительствующих сил Хаоса привели к этому. Карлсен больше не был высоким, могучим космодесантником в керамитовом доспехе. Теперь он был собранным из странных лоскутков нечеловеческим существом. У брата-капитана остались лишь его изначальная форма тела и разум, да и в этом Карлсен не всегда был уверен.

Как может разум остаться невредимым после десяти тысячелетий? Не развалится ли он под грузом всех воспоминаний? Не принесут ли эти годы безумия? В глубине души Карлсен осознавал, что много раз сходил с ума. Были века, когда он безумно бормотал, годы, когда капитан вновь и вновь повторял один и тот же бессмысленный напев. Карлсен знал, сколь многое он утратил. Все его воспоминания не смог бы вместить ни один разум. Они утекали, словно вино из переполненной чаши. Это было частью дара и проклятья бессмертия.

Именно поэтому Карлсен и его воины совершали Тёмное Таинство, когда могли. Они сохраняли то, что важно. Сдерживали себя и не опускались до воющих отродий. После всего сказанного и сделанного они оставались гордыми космодесантниками.

Карлсен очистил свой разум, он давно научился это делать. Обратил свой взор внутрь. Он не нуждался ни в наркотиках, ни в песнопениях – ни в чём, чем помогали себе младшие колдуны. У Карлсена было десять тысяч лет практики и достаточно сил. Он представил огромную пещеру с рядами углублений в стенах. В каждом углублении была драгоценность – воспоминание. Одно из тех, что Карлсен решил сохранить. Оно останется в защищённой части его разума, пока брат-капитан будет жить. Карлсен завершил первый уровень ритуала.

Теперь он вспоминал последний год, просеивая память в поисках дел, которые намеревался сохранить. Было ли нечто достойное сохранения, достойное защиты от медленной порчи временем? Возможно, битва на Кадаве, где они помогли жалким мятежникам в борьбе против имперских хозяев, и где он убил Кровавого Ангела в осквернённых развалинах храма Вознесения Императора? Да, подумал Карлсен, с удовлетворением вспоминая тот миг, это стоит сохранить.

Он ясно представил это. Из развалин выползает Кровавый Ангел, чей доспех весь покрыт трещинами и вмятинами. Рядом лежит огромный череп убитой «Гончей Войны». Вдали возвышаются похожие на скелеты остатки башен-небоскрёбов Кадавы. Карлсен идеально помнил этот миг. Он мог почувствовать воздухе сухой запах горелой порчи, ощутить отдачу болтера, услышать стоны раненых, почуять вонь раскалённого металла и вновь заметить, как душа Кровавого Ангела покидает тело. Он закрепил это воспоминание, превратил в нечто твёрдое, яркое и чистое, а затем убрал на положенное место. Больше нечего было сохранять.

И теперь следующий шаг. Он осматривал воспоминания. Радовался тому, кем он был, и как стал таким. Карлсен потянулся к камням воспоминаний, и они пришли один за другим.

Он был на Просперо, родном мире легиона. С балкона башни капитана был виден километровый шпиль, где обитал Магнус, примарх легиона. Сотни могущественных заклинаний наполняли энергией воздух. А перед Карлсеном парила колдовская книга. Он знал, что Магнус не зря нарушил запрет Императора на изучение магии. Это так завораживало, а они узнали так много. Скоро они используют чары, чтобы сокрушить врагов Императора, и правитель человечества обязательно поймёт, как ошибался.

Каким же я был глупцом, – подумал Карлсен. – Все мы были глупцами.

Он потянулся к следующему воспоминанию.

И гнев наполнил его разум. Предательство. Император объявил их еретиками, изгоями. Их знания сочли запретными. А самих намеревались истребить. Космических Волков отправили зачистить Просперо. Их легиону пришлось бежать. В этот миг Карлсен осознал, что Император был глупцом, а все его последователи идиотами. Он завидовал любой силе, которую не понимал. Возможно, он опасался появления соперников. Не важно. Тысяче Сынов пришлось сесть на корабли и принять предложение убежища Магистра Войны. Это был единственный шанс на выживание в суровые времена гражданской войны, единственный способ защитить то, что они получили.

Новый образ наполнил его разум.

Карлсен нацелил болтер на лоялиста и спустил курок. Человек завопил и упал. Лазерный огонь опалил мостовую вокруг, но дымка защитных заклинаний защитила тело. Вдали были видны высокие как горы серебряные стены дворца Императора. А над головой синее небо Земли наполняли корабли. Это была последняя битва. Сегодня решалась судьба галактики.

Сцена плавно сменилась другим воспоминанием о той великой битве.

Он стоял перед сверкающими чёрными створками Последних Врат, огромного входа во Внутренний Дворец. Вокруг была давка, настоящая волна тел. Над головой Ангел в кроваво-красном доспехе боролся с огромным демоном с крыльями летучей мыши. Могучим последним ударом порождение варпа повергло человека на землю. Карлсен услышал, как трещит гранит, и его ликующий рёв слился с десятью тысячами других голосов.

Сквозь бронестекло звездолёта он наблюдал, как удаляется Земля. Во рту застыл горький привкус неудачи. Император победил Гора. К Земле приближались подкрепления, проклятые Космические Волки и Тёмные Ангелы. Они проиграли. Восстание закончилось. Теперь им придётся бежать на окраину галактики, в единственное место, где их не осмелятся преследовать враги… в Око Ужаса.

Карлсен стоял среди развали Просперо и наблюдал, как небо меняет цвет. Его голос сливался с пением братьев. Цепные молнии рассекали небо от горизонта до горизонта. Боль наполняла капитана, когда он фокусировал свой разум на цели. Там был Магнус, его присутствие успокаивало, уверяло, что это действительно возможно, что они смогут переместить целый мир в Око через варп, чтобы древний мир вновь принадлежал им.

Он бежал по длинной улице между приземистыми зданиями. Позади Карлсен услышал свист воздуха и резко обернулся, стреляя из болтера. Длинный и гладкий гравицикл эльдаров скользнул в сторону, и болт срикошетил от стен.

Карлсен с ужасом смотрел на свою руку. Она начинала меняться. Пальцы удлинялись. Они уже слились с латной перчаткой, он не мог её снять. Было ли это следствием долгого соприкосновения с искажающей силой Хаоса или чем-то иным? Его доспех уже менялся, плавно обретая новый вид. Крошечные металлические черепа покрывали пояс, а с наплечника скалилась морда демона. Капитана переполнял страх перемен.

Он стоял в длинном зале обвалившегося здания. Крыша давным-давно обрушилась, а в небе сверкали холодные звёзды. Перед ним съёжился демон, заключённый пентаграммой и силой его воли. Существо рычало и плевалось колдовским пламенем. Оно не желало делиться мудростью, но Карлсен знал, что скоро демон передумает.

Его щупальца обвились вокруг шеи голубого Ультрамарина. Тот извивался в его хватке, отчаянно пытаясь вырваться и нацелить болтер. Безнадёжно. Медленно, но неотвратимо Карлсен поднимал его, а затем одним резким движением сбросил с крыши башни. Он с удовлетворением наблюдал, как десантник камнем падает на землю в миле внизу. Битва закончилась. Последний Ультрамарин на планете пал. Они взяли дворец губернатора.

Это всё продолжалось и продолжалось. В разуме мелькали воспоминания, напоминая о древних триумфах и забытых поражениях, обо всём, что Карлсен хотел помнить, и о том, что он желал бы забыть, но не мог.

Прикосновение сержанта оторвало его от сосуда мыслей. Карлсен посмотрел на искажённую козлиную морду Каина.

– Ну что?

– Брат-капитан, с поверхности поднимаются корабли. Защитники идут нам навстречу.

Славно, – подумал Карлсен, – Возможно на этой планете нам всё-таки найдётся развлечение.