Текст книги "Силы Хаоса: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 206 (всего у книги 273 страниц)

– Великолепно, – резко сказал Ородай, сжимаясь в кресле. – Берите людей, сколько вам нужно. Но как вы хотите обнаружить этого убийцу – это для меня загадка.

Мита улыбнулась, поклонившись с искренней благодарностью:

– У меня есть свои способы.

– Они вам пригодятся, девочка, – сухо сказал командующий. – Эпицентр землетрясения находился где-то внизу, потому на том уровне будет грязно… Грязно и безумно.

Предсказанное Ородаем в точности сбылось.

Все говорило о том, что подземный взрыв принес не только пепел и огонь, но и невидимый смог безумия. В каждом поселении вокруг Гернитауна, в каждом грязеотстойнике и глуши железных дюн сумасшествие потекло из теней, захватывая всех и каждого.

Его главными адептами стали пургатисты – зловещие проповедники закутанные в тряпье, увешанное костями и клыками, награждающие стенающие толпы удавами плеток с крючьями на концах. Они пророчили близкое возвращение Императора в крови и дыму, свидетельствуя визгливыми голосами о его неотвратимом гневе.

В городе Мита заметила сторонников этого движения на перекрестках и верхних этажах – с искаженными лицами они упоенно бичевали себя, не привлекая особого внимания. В подулье все было не так – там благочестие порождало лишь фанатизм.

Пургатисты здесь визжали и выли, смело нападая на взирающую на них толпу, они поджигали костры, на которых горели «мутанты» и «ведьмы», и простирали дрожащие пальцы к месту, где некогда находился Гернитаун. Они взывали к силе императорского возмездия, ведь именно она, по их мнению, очистила от скверны обиталище Ледниковых Крыс.

Проходя мимо беснующихся фанатиков, Эшин вновь и вновь задавала себе вопрос, который просачивался через все ее защиты: неужели безумие – это цена веры?

«Душевнобольные, но набожные» не были единственными детьми недавнего взрыва. Для многих банд землетрясение означало лишь одно – место Ледниковых Крыс освободилось. Вакуум власти должен быть обязательно заполнен, потому война в подулье вспыхнула в один миг.

Издалека доносился грохот перестрелки, который часто перекрывал шум рушащихся зданий и крики воюющих сторон. Иногда яркие цветы разрывов вырастали рядом с пешеходами, чьи плащи начинали переливаться множеством оттенков, оттеняя виндикторов, проносящихся мимо на трех «Саламандрах». Затем вспышка гасла, и люди вокруг снова становились серыми незаметными призраками. Мита подумала, что вид из окна открывается самый экзотический – город словно странный лес, украшенный драгоценными камнями.

Виндикторы, конечно, относились к окружающим картинам с меньшей сентиментальностью, лишь сменяясь у открытых дверей машины, потому что иногда приходилось подбирать местных бедолаг, не нашедших никакого укрытия. Мита плохо переносила шум, который мешал ее концентрации, и изо всех сил старалась остаться сосредоточенной.

В менее просвещенные времена сыщик мог выйти на след преступника по отпечаткам пальцев или тратить дни, просеивая горы слухов и наблюдений. Для Миты подобная примитивность была просто невероятна: псионический водоворот эмоций, который представлял собой окружающий мир, был для нее так же ясен, как покрытая шрамами земля, но которой они ехали, или четко видимые колонны, что поддерживали стены. Она искала тень – темную пленку злого влияния, или… Да нет, она была уверена: след инфекции. Эта тень вела Эшин, как невидимый шнур. Нельзя было понять, точный след убийцы или нет, но его присутствие обозначало места, где он проходил, эти щупальца были путями тех людей, что он искал. Не имея ключа к личности преступника, Мита отслеживала его запах, она шла по веренице оставленных эмоций, ощущая его настроение. Он был сердит.

Сердит, холоден и преисполнен горечи.

– На повороте направо, – приказала дознаватель пилоту «Саламандры», не открывая глаз, – она видела мир в том спектре, где не нужны ни свет, ни цвет.

След петлял, словно в веселом танце, и Мита смутно подозревала, что префект уверен: она каждый раз придумывает направление сама. Однако это ее заботило меньше всего.

Несмотря на яростные возражения сержанта Варитенса, сначала они осмотрели периметр Гернитауна, вернее, то место, где он находился ранее. Темная область, состоящая из металлического шлака и опаленной земли – стены и потолки здесь теперь не могли похвастаться прямыми линиями, – в сознании псайкера сливалась с тьмой, которую она искала, поэтому сначала Мита решила, что убийца погиб в огненном аду.

Когда Гернитаун пожирал сам себя, преступник был в самом центре катастрофы. Мита ощутила острое разочарование, подумав о его смерти. Но нет… След вновь появился, черный, как антрацит, уводя из уничтоженной зоны во тьму западных пещер.

Потому она повела отряд прочь от столкновений мелких группировок, подальше от главных поселений с остатками цивилизации и вопящими пургатистами. Охота начала доставлять ей странное удовольствие.

В скором времени префект понял, что их командир наделен псионическим даром. Мита предположила, что именно этот факт, а не молчаливое присутствие Винта, который сжимал и разжимал свои огромные механические руки на триггере автопушки «Саламандры», повысил ее авторитет в команде. В любом случае теперь бойцы исполняли все, что она приказывала. Правда, виндикторы нервно поглядывали на гиганта и не отдавали салют, как это делали при обращении к префекту, но такие мелочи дознавателя совершенно не волновали.

Единственным раздражителем оставалось бормотание сержанта Варитенса, который, сложив руки на груди, настаивал на том, чтобы постоянно находиться рядом. Как будто его взгляд мог сдержать ее (ясное дело, еретические) мутации под контролем. Его губы беззвучно шевелились, видимо, подумала Мита, читая молитвы, а сама дознаватель отчаянно боролась с истощением, которое возникает при такой интенсивной медитации.

След убийцы вел через сплетение узких переулков – ажурное сине-черное кружево в псайкерском видении Миты. Она давала указания пилоту спокойным голосом, даже не слыша стука редких камней и обломков по броне. Когда машина начала вылезать из завалов, гусеницы нашли себе достаточно точек опоры, после чего в кабине вновь стал слышен только ровный гул мотора «Саламандры».

Во тьме вырисовывались странные фигуры. Сначала Мита принимала их за гигантские дубы, раскачивающие огромными ветвями, на которых горели призрачные огни. Только когда мозг приспособился к перспективе, ее глаза расшифровали увиденное.

Огромный трубопровод, до сотни метров в диаметре, подпираемый бесчисленными мелкими трубами, образовывал необъятный лабиринт между полом и ячеистым потолком. В некоторых точках переплетений труб сверкали красные огни, в других – в воздух били яростные паровые гейзеры. Мита с изумлением поняла: она видит теплообменники, которые доставляли тепло от раскаленной мантии планеты, с глубины, которая неподвластна наружным холодам. Обменники качали тепло для всего необъятного улья Эквиксус – девушка потрясенно разглядывала их некоторое время, даже забыв про преступника, которого жаждала найти.

Бормотание Варитенса приобрело отчетливую форму.

– Сержант, – сказал она, – ради любви к Императору, вы не можете вести себя тише?

Он сверкнул забралом шлема, зажатым в напряженных пальцах, и проворчал:

– Настали плохие времена, когда воины не хотят думать о спасении души.

– Вы хотите помолиться? – нахмурилась Эшин. – У нас двадцать мужчин с огромными пушками, они все вокруг вас, сержант. Чего вы испугались?

Грубое лицо сержанта, покрытое седой щетиной, скривилось в подобии улыбки. Даже под гнетом страха он не мог отказаться от сладкой перспективы указать на ее невежество.

– Здесь Стальной Лес, девочка, – кивнул он на джунгли перепутанных труб и сигнальных огней.

– Вы говорили, у этих мест нет названий.

– А если они вдруг есть, таких мест лучше избегать. – Варитенс повернулся к смотровой щели, вглядываясь во тьму. – Здесь обитает Семья Теней. А они очень не любят незваных гостей.

Часть вторая
Королевство страха

Возможно, вы считаете себя безупречным. Возможно, вы действовали в интересах ваших людей. Возможно, в этом отношении ваша вина незначительна.

Но я скажу вот что: в этой Галактике достаточно амбиций тех, кто желал бы выстроить собственную империю. Так или иначе, в Империуме есть место только для одного Императора.

Приговор госпожи инквизитора Трейс Спиррус на суде над Григорием Процветающим, некоторое время являвшимся правителем системы Дактилис

Зо Сахаал

Его разум медленно плыл, отделенный от тела. Он не спал четыре дня, и пока мозг и тело поддерживали полную боеготовность, но на задворках уже проклюнулись первые семена-предупреждения будущего истощения, угрожая грядущей эффективности охотника. В этом странном месте он не снижал внимания ни на секунду, постоянно контролируя окружающий мир.

И только в логове своих новоприобретенных слуг Сахаал позволил себе отойти от правил. Окруженный волнами почитания среди тех, кто с большим удовольствием убьет себя ради его персоны, он принял милостивое решение отдохнуть.

Они звались Семья Теней. И они поклонялись Сахаалу. Глупцы.

Он соскользнул в сон со скоростью, которой сам от себя не ожидал, и погрузился в медитацию…

Сначала Сахаал сомневался.

Окруженный ордой закутанных в черное людишек, среди пляшущих теней очищенного Гернитауна, Сахаал уже собрался устроить резню, пребывая в ярости от того, что ему сказал Никхэ.

Корона пропала!

Его награда была утеряна. Он бесцельно бродил по смертельно опасным полям Гернитауна, когда встретил Семью Теней. Они приняли его за воина Императора. Возможно, они видели пиктслейты или читали описания в древних свитках. Император создал космодесантников – вот что они знали совершенно точно. Он породил их примархов, сформировал их легионы и послал в Крестовый Поход своим именем. Семья Теней мало знала об истории Империума, но не могла подвергнуть сомнениям доброжелательность ангельских воинов. Космодесантник был вне подозрения. Они никогда не слышали о Ереси Хоруса, что Сахаала не удивляло. Мощная пропагандистская машина Империума вряд ли освещала в неверном свете собственное прошлое.

В тумане транса охотник взвесил возможность рассказать новым слугам истину, но вскоре отбросил эту идею. Зачем им знать, что половина ангелов Императора прельстилась темными огнями Хаоса, – ублюдкам, обитающим в подулье, вероятность этого показалась бы смехотворной.

Жестокой.

Сахаал был такой же частью конгрегации Императора, как и ксеносы, которыми заражена Галактика. Мысль о том, что наивные мужчины и женщины Семьи Теней с такой легкостью позволили ввести себя в заблуждение, вызывала отвращение. Верно, что соблазн Хаоса оказал на него не слишком большое влияние, – Сахаал считал такое метафизическое изменение слабостью, отсутствием концентрации. Хотя он так же презирал Императора, как и любого противника Хаоса, ошибка Семьи Теней была для него болезненна.

Они видели его силовую броню, шлем с узкой прорезью для глаз, клиновидные наплечники, украшенный драгоценными камнями болтер, видели сложный геральдический рисунок его Легиона, но, не умея расшифровывать эти знаки, не могли понять, что подобные гербы никогда не рождались в недрах Адептус Астартес. Семья лишь видела, как он собственноручно уничтожил гнездо их злейших врагов, после чего любые сомнения в его справедливости были вычеркнуты.

Они смотрели на Сахаала и видели космодесантника – видели отражение своего бога.

Сахаал едва не уничтожил их за это.

И все же их преданность была приятна – такая же бессмысленная, как недавний визит той машины. Мысли Сахаала медленно вернулись к другому, пронизанному шипами пути.

Гернитаун горел позади него. Слова Никхэ «она пропала… она продана» сводили с ума. И тут Семья Теней упала перед ним на колени и восхвалила. Их слепая вера наполнила Сахаала удовольствием. Пусть удовольствием ложным, но тем не менее невероятно приятным. Медленно, ненавидя себя и сопротивляясь комку желчи в горле, Сахаал сказал единственные слова, которые подтверждали его лояльность:

– Аве Император!

Они привели его в свое логово и поклонялись ему. Дали ему еду и место, где он смог уснуть.

В волнах сонного транса Зо помнил кричащее лицо Никхэ, когда, кусочек за кусочком, заживо сдирал с него кожу.

– Где груз?

– Я уже говорил тебе, во имя крови Загрифа! Его больше нет!

– Почему нет?

– Продан! Кровь и смерть! Ты… ты дерьмо… Она продана!

– Продана кому? Говори, или я заберу твои глаза.

– Нет! Не-ет!!!

– Продана кому?

– Гашеному! Сборщику! Клянусь, пусть Трон будет свидетелем! Клянусь!

– Что это за «гашеный»?

– Я ничего не…

– Глаза, Никхэ. Хочешь их потерять по одному или сразу оба?

– Святая Терра, это посредник! Между нами и торговцами с верхних уровней! Кличка – Гашеный!

– Где его найти? Где ты его нашел, Никхэ?

– Я ничего…

– Где он?!

– Не знаю! Он нас сам нашел! Он знал, что корабль потерпит аварию! Он приказал нам быть начеку! Проклятый варп, он нас и нанял!

– Он знал?

– Да!

– Он сказал, как зовется груз?

– Да!

– Это невозможно.

– Не знаю откуда, но он знал…

– Ты мне лжешь.

Главарь кричал и после того, как остался совсем без кожи. Прежде чем активировать энергетическую ячейку, которая уничтожит нору Ледниковых Крыс, Сахаал дал волю гневу, набросившись на кусок мяса, что некогда звался Никхэ, разрывая мускулы, сухожилия и кости.

Получилось очень неопрятно.

Корона пропала. У него есть новая цель.

Когда Сахаал покидал разоренный Гернитаун, он уже планировал новую охоту. Эта неожиданная встреча стала для него подарком от Четырех Богов.

Семья Теней. Армия рабов, служащая ему из-за слепой веры в то, что он ненавидел больше всего. Они помогут ему найти Гашеного, кем бы или чем бы он ни был…

Транс Сахаала длился, как он сам оценил, около четырех часов, после чего его пробудило чувство опасности.

Кто-то приближался.

Логовище Семьи Теней лепилось к стволу одной из гигантских труб-колонн, из которых и состоял Стальной Лес, выступая сбоку, как древесный гриб. Зо счел его достаточно надежно укрепленным. Когда напуганная толпа вывела его к железным блокам лифта, Сахаал на-блюдал четкие движения, прекрасно вычищенное оружие и безмолвное повиновение. Дисциплина Семьи Теней, их внушительный арсенал, особенно на фоне окружающей нищеты, действительно вызывали уважение.

Они были племенем фанатиков, что стало ему ясно очень быстро, пуританами, отказавшимися от проклятия ульев, ушедшими вниз, в подулье, где никто не мог преследовать их ритуалы и верования. Император был для них божественным судьей, чье имя было очищено огнем от грязи и вновь засияло чистотой. За долгие десятилетия эта вера переплелась с ужасающими допущениями: персонифицирование своего повелителя как одного из аспектов Смерти – всемирного уравнивателя и наслаждение грустными символами смертного бытия.

Поклонение костям. Охота за скальпами.

Святость трупов.

Впоследствии, чувствуя себя окруженными пороком и гедонизмом, ложными верующими и разрешениями Инквизиции, они выбрали себе божественную миссию, рассудив, что именно им надлежит выполнять законы Императора.

Они были набожными линчевателями, безмолвными воинами, в них Сахаал видел эхо юности своего хозяина, бродящего по улицам Ностромо Квинтуса, вынося правосудие и беспощадно разя из теней.

Семья Теней напомнила ему и самого себя – если бы не столь неуместное почтение, он, возможно, искренне принял бы их гостеприимство, сказал бы им правду, обучил повиноваться по правильному поводу…

Но нет… Нет, они сыновья и дочери Императора, создания вечерней секунды. Сахаал мог найти у них прибежище, но ни в коем случае не должен был терять бдительности. Его темные верования были анафемой для этих набожных глупцов – какая ирония судьбы! Похожие дисциплины, похожие методы, общие ценности… но такие разные причины.

Вот именно поэтому, когда жрица Семьи Теней взобралась на платформу, где находился в медитации Сахаал, оба его сердца уже бились в ушах, как барабан, и он проснулся раньше, чем жрица открыла рот.

– Почему ты потревожила меня? – сказал он, улыбнувшись внутри шлема волне дрожи, которая пробежала по телу женщины.

– П-простите, милорд, я не хотела доставить вам беспокойство…

Он отмахнулся небрежным движением руки, склонив голову, чтобы рассмотреть ее ближе.

– Под каким именем ты известна, дитя?

Этот вопрос смутил ее. Зачем бы она ни явилась, сообщать ему свое имя жрица собиралась меньше всего.

– Чианни, милорд…

– Ты командир этой банды?

– Я… Я была второй, милорд. Подчинялась только обвинителю Калриану.

– И где он?

Глаза девушки, казалось, сейчас выскочат из орбит.

– Его… Вы его убили, милорд.

Сахаал вспомнил закутанную в рванье фигуру, которая приблизилась к нему из тени недалеко от Гернитауна. Фигуру, которую он разрубил в миг ликования. Поэтому сейчас ему пришлось прибегнуть к новой двуличности:

– Он не выказал истинной преданности. Убить его было милосердием.

Если девушка и сомневалась в его словах, она ничем себя не выдала.

– К-как пожелает милорд.

Сахаал указал длинным когтем на ее сердце. Девушка поежилась.

– Ты будешь новым обвинителем.

Чианни склонила голову в знак согласия, в полумраке на ее лбу блеснули капельки пота.

– Это честь, милорд, но я…

– Оставь меня. Я продолжу свои размышления.

Девушка задрожала, ее тело протестовало неподчинению приказу, но, нахмурившись, Чианни явно собиралась сказать что-то еще. Сахаал с интересом наблюдал за ее внутренней борьбой.

– Прошу вас, милорд… Разведчики заметили огни. К нам приближаются нарушители. Судьи-мужчины из города. – Чианни подняла взгляд к далеким сводам основания улья. – Виндикторы сверху. Мы… мы хотим просить у вас совета…

– Что им нужно? – Сахаал дал понять голосом, что подобные мелочи недостойны его внимания.

– Не знаю, милорд. Они разделяют наши убеждения, хотя их законы более слабые в глазах Императора. Это не говорит о…

– Избавь меня от лекции. Они ваши враги? Чианни сглотнула и тряхнула головой, ее глаза в полумраке ярко замерцали.

– Они никогда не искали с нами ссоры, милорд. Они не вторгались на нашу территорию без причины.

– Понятно

– Это… еще не все…

– Да?

– Они путешествуют с мутантом… Невероятно огромным. Разведчики его видели… Он не в цепях! – Последние слова Чианни выплюнула, словно они ранили ее, а Сахаал поразился глубинам ненависти, сквозившей в голосе девушки. Даже в грязи подулья имперское отношение ко всему «нечистому» нашло себе место.

– Мутант?

– Да, милорд. Мерзость в глазах Императора. Я… молилась, в надежде обрести прозрение, но…

– В том не было необходимости. Здесь я – голос Императора.

Жрица посмотрела на него с таким выражением, словно хотела немедленно разорвать себе горло. Сахаалу понравился ее дискомфорт.

– Простите, милорд, я не хотела совершить преступление…

– Эти виндикторы, они служат Империуму?

– Да, милорд.

– У них нет причин являться сюда?

– Нет, милорд.

В это мгновение Сахаалу открылась истина.

Они охотятся на меня. Они идут по моему следу.

Чувство, похожее на нервозность, пронизало его, смешанное с долей волнения. Через столько времени, после маскировки и секретности, встретить врагов в открытую стало бы почти наслаждением. Через несколько секунд откровения, озарившего его разум подобно небесному клинку, пришло верное решение.

– Они изменены, – сказал он, в упор глядя на Чианни.

– Что?

– Слушай внимательно. И попытайся поверить мне.

– Я… я поверю всему, что скажет мне мой повели…

– Сюда меня прислали личным приказанием Императора, обвинитель. Вы верите в это?

Жрица рухнула к его коленям, пораженная, с открытым ртом, и завопила:

– Аве Император!

– Встань, дитя. У нас мало времени.

Чианни смотрела на него безумным взглядом.

– Меня послали сюда, поскольку этот мир ушел от света Терры. Он погряз в изменениях. От чистой истины осталась лишь мутная примесь.

– Но… – Жрица хватала воздух ртом, как выкинутая на берег рыба, и на краткий миг Сахаал даже пожалел ее: должно быть, сейчас вся ее вселенная рушится.

– Эквиксус впал в Хаос, дитя, лишь немногие, верящие в Императора, еще сопротивляются.

Чианни громко застонала и скорчилась в ужасе.

– Нет… – прошептала она; из уголка рта показалась нитка слюны. – Это неправда… это неправда… не может быть…

– Встань! – Сахаал схватил ее за воротник и вздернул вверх, как кучу тряпья, дрожащую от ужаса и боли.

– Я не понимаю, милорд! Ведь… ведь не было никакой войны! Не было вторжения!

– Ты недооцениваешь губительную силу Хаоса. Вторжения не было, только инфекция… Она распространяется, как болезнь. Губернатор развращен. Его дом и бароны потеряны во тьме. И так часть за частью этого улья разделяются навсегда.

– Но… но…

– Меня послали оценить степень разложения. – Ложь легко лилась изо рта Сахаала. – Послали узнать, есть ли хоть кто-нибудь, верящий в Императора.

– Мы остались, милорд! Мы есть! – Жрица вскинула руки над головой и почти запела безумным голосом.

– Вы есть… – кивнул Сахаал, – и я вас нашел. Поэтому эти ложные слуги Императора, эти виндикторы, они высмеивают все, что свято для вас, они спустились сюда, чтобы сокрушить вас! Мы должны остановить их!

Транспорты вторгшихся злоумышленников были ему хорошо знакомы. Продираясь по Стальному Лесу, машины, сделанные на основе шасси «Химеры», хотя и испытывающие недостаток в артиллерийском вооружении и бульдозерных отвалах ранних моделей, легко находили дорогу через путаницу металлических труб вокруг базы. Некогда Сахаалу приходилось формировать передовые легионы из таких машин: пока орудия «Химер» расстреливали вражеские фланги, на противника устремлялись стаи «Хищников».

В любом случае было смехотворно нападать на эти машины вместе с толпами фанатиков, вдобавок верящих в его главного врага. Эхо голоса повелителя, немедленно возникшее в голове, несло явное неодобрение, поэтому Зо несколько мгновений чувствовал себя оскорбленным.

О, как могучие падут, – слова повторялись вновь и вновь, как мантра, в его душе.

Нарушители преодолели последний поворот к логовищу Семьи Теней, и Сахаал вернулся в настоящее – впереди их ждала засада.

Нападение Семьи Теней должно было стать крайне разрушительным. Разодетые для войны, закутанные в изодранные черно-красные тряпки, украшенные костями на воротниках и суставами, что свисали со шнурков на рукавах, они походили на мрачных призраков, крадущихся во тьме.

Сахаал ждал, пока первые две машины не пройдут ниже, перед тем как отдать приказ о нападении – единственный удар когтистого кулака, отражавшего мерцающие огоньки в полумраке.

Виндикторы слишком поздно заметили первый признак опасности – нарастающий звук электрического поля и высверк выстрела. Этот первый залп, тщательно подготовленный и выверенный, произвела единственная лазерная пушка Семьи Теней, размещенная на краю высокого балкона. Луч ударил по тракам машины, как огненное лезвие, от пробоины во все стороны брызнули капли расплавленного металла. Попытка пилота затормозить была обречена, так же как была уже обречена и сама машина. Гусеница слетела прочь, бешено вращаясь, и разорвала одного из виндикторов, вскидывающего свой дробовик, на две неравные части.

Первая кровь.

Время, казалось, остановилось.

Семья Теней взвыла, как охотящиеся волки, – «Саламандра» завиляла среди развалин, взорвала бак с отходами и перевернулась кабиной вниз, оставляя след из масла и грязи. Из-за покореженных бортов раздались крики.

Затем открыли огонь лазганы, на атакуемый конвой посыпались гранаты, с балконов на канатах начали спускаться воины Семьи Теней.

Сражение в Стальном Лесу началось.

К чести нарушителей, они оправились довольно быстро. Оставшиеся транспорты начали разворачиваться, неуклюже создавая цепь вокруг своего подбитого товарища Люди выпрыгивали наружу и, укрываясь за «Саламандрами», открывали стрельбу из дробовиков во тьму, выкрикивая короткие команды. С точки зрения Сахаала расположившегося наверху, они походили на миниатюрные пародии на космодесантников – все эти их блестящие щитки, сделанные в явном подражании силовой броне Астартес, шлемы, открывающиеся у носа, единые боевые перчатки с закрепленными прикладами или булавами. Презрительно скривившись, Сахаал, услыхав вой Семьи Теней, спрыгнул вниз с края платформы и запустил прыжковые ранцы, замедлившие скорость спуска.

Между оставшимися «Саламандрами» и крадущимися отовсюду фигурами теперь простиралось поле боя, сверкали выстрелы, падали пронзенные виндикторы. У машин уже лежало множество бронированных тел, раздавались стоны, хлестала кровь. Слуги закона лихорадочно старались найти цели для своего оружия. Семья Теней были мастерами маскировки, они скользили вокруг кольца виндикторов, как акулы, стреляли и снова растворялись во тьме. Даже автопушки на «Саламандрах» казались бесполезными – они лишь палили во тьму, понапрасну расходуя боеприпасы, а осветительные ракеты только слепили виндикторов, делая окружающую тьму еще более непроницаемой.

Осколочная граната брошенная почти небрежно из скопления бочек наверху, разнесла неосторожно высунувшегося префекта, забросав его товарищей шрапнелью и залив кровью. Его вопль длился лишь секунду, прерванный хлынувшей изо рта кровавой пеной.

Виндикторы начинали все быстрее отступать, перегруппировываясь, прижимаясь к бортам «Саламандр». И все больше ужасно раскрашенных воинов Семьи Теней приближалось к ним, скользя по черным тросам, полностью окружая их. Выстрелы лазганов отбрасывали разноцветные тени на дальние стены.

Сахаал быстро оказался среди воинов сжимающегося кольца и вытащил свой болтер. Броситься прямо на залп дробовиков было бы безумием, но были и… другие возможности. Издав крик, подобный ястребиному, охотник яростно оттолкнулся и одним прыжком пересек зону поражения, приземлившись позади отчаявшихся виндикторов. Минуя дым залпов и крутящийся пепел, заряды болтера безошибочно находили свои жертвы, оставляя липкие кратеры в мускулах и сухожилиях, детонируя внутри и заставляя бронированные тела дергаться Первые укрытые шлемами лица начали поворачиваться, стараясь рассмотреть эту новую угрозу, пришедшую из тьмы наверху.

Где-то там, потерянный в гудящем токе крови, Сахаал слышал расцветающее приветствие во мраке. Это Семья Теней восхваляла своего хозяина. Он наслаждался их трепетом, каждый разряд его болтера был даром его повелителю, каждый кроваво-алый хрип становился зачином молитвенного песнопения Богам Хаоса, которым он не поклонялся, но которых и не отрицал. Вид расширенных глаз его жертв, которые в последний миг обреченно понимали, с чем они столкнулись, согревали его внутреннюю сущность, тела с пронзительным звуком распадались в огне, дыму и крови.

Аве Доминус Нокс!

Он уже завершил свой маршрут, жаждая пройти его еще раз. Ноги Сахаала почти оторвались от земли, когда лазерное орудие выпустило второй импульс, погрузив окружающий мир в пронзительно-белое сияние.

Кинжал света выпустил внутренности из опрокинутой «Саламандры», пробив броню и добравшись до топливного бака. Машина сильно завибрировала, на ней начала вспухать багровая опухоль, которая затем прорвалась штормом всепожирающего жара. Корпус взлетел вверх на струе пламени, разламываясь на куски и плюясь во все стороны свистящими осколками. В верхней точке полета «Саламандра» перевернулась на брюхо, как умирающий кит, и рухнула вниз, истекая огнем.

Семья Теней одобрительно взревела, размахивая оружием, виндикторы ползали в крови и дергались в агонии.

Теперь только стук оставшихся автопушек разрывал тишину – на каждый снаряд, нашедший в темноте фанатика и превративший его в фонтан крови, сотня бесполезно ударяла по искореженным развалинам и падала во тьму.

Посреди этой безумной сцены Сахаал незамеченным взобрался по ржавой трубе, словно чудовищная ящерица по стене. Тщательно размерив прыжок, он выпустил когти и приземлился на кабину ближайшей боевой машины элегантно, как кот. Стрелок издал беззвучный вопль, который поглотила броня, когда Сахаал протянул руку вдоль ствола пушки, отводя ее в сторону, и сорвал с плеч человека голову. Только теперь донесся тающий звук – смесь крика и умоляющих просьб. Сахаал с шипением пролез внутрь и вырвал трясущиеся руки пилота из плеч, забрызгав нутро машины артериально-красным…

Вопли усиливались и множились.

Зо четко спрыгнул на землю, наблюдая, как потерявшая управление машина несется прямо на толпу виндикторов. Разметав и размазав их многотонной массой, «Саламандра» помчалась дальше и исчезла во тьме, покинув место сражения. Скоро она свалится в первую попавшуюся пропасть, но крики умирающего пилота еще долго доносились издалека.

Теперь, оставшись почти без прикрытия, виндикторы стали легкой добычей. Последняя «Саламандра» маниакально охотилась за расчетом лазерной пушки, которая расправилась с первой машиной, отчаянно поливая орудийным огнем балконы. Трассеры все более уходили в сторону, оставив префектов без защиты.

Сахаал увидел ловушку слишком поздно.

– Назад! – заревел он. – Оставайтесь в тени! Добейте всех! Не оставляйте в живых никого!

Но предупреждение запоздало. Омытые волнами победы, закутанные воины во главе с обвинителем Чианни кинулись сквозь кольцо мертвых тел, столкнувшись с последними оставшимися в живых виндикторами.

Увидев врагов рядом, префекты дали последний залп из дробовиков, вскинув вместо этого энергетические булавы. В их синхронных движениях сквозило нечто парадное – активация рун, нанесение слитного удара по всему периметру, всплеск глянцевой брони и шипящих булав.

Семья Теней разбилась о неприступный утес виндикторов кровавой волной. Каждый неуклюжий удар иззубренного лезвия или выпад черного кинжала наказывался точным и смертельным взмахом гудящей энергией вражеского оружия.

Искры разлетались стаями, плоть обугливалась, а черепа лопались. Вот закутанный в черное юноша зашатался с криком, у него только что лопнули глазные яблоки, там женщина пытается уползти во тьму, ее нога неестественно изогнута. Воинов Семьи Теней лишили главного козыря – пространства для маневра и невидимости.

Сахаал присоединился к безумию, когда лазерная пушка сделала третий, последний выстрел. Ее расчет, видимо понимая, что оставшаяся «Саламандра» уже нащупала их местоположение и скоро накроет огнем, решил не целиться в боевую машину, а наклонил свое исчерченное священными письменами оружие на ряды виндикторов. Они явно решили перед смертью нанести как можно больший урон.

Если бы это безрассудство выполнялось не ради его имени, Сахаал бы только рассмеялся подобной жертвенности. Истинный воин, как ему было известно, оценивает свою жизнь только увеличивающейся ненавистью врага. В его душе было лишь крохотное место для мученичества, исключая, конечно, его мертвого повелителя.