Текст книги "Силы Хаоса: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

– Значит, в Испытании может быть лишь один победитель? – спросил Инвикт.

– Да.

– Тогда мне следует поторопиться. Отсюда есть выход?

Его оскверненный боевой брат указал в тень.

– Тебе в ту сторону. Но берегись, вдоль всего этого пути находятся их гнезда. Тебе не пройти.

– Я найду дорогу, – Инвикт сделал шаг к двери.

– Прежде, чем ты уйдешь, – отчаянно взмолился мутант. – Ты мог бы оказать мне услугу…

Инвикт поднял болт-пистолет и выстрелил в лицо зараженному брату. Не озираясь, он вышел из металлического кладбища и направился вглубь «Лабиринта».

Впереди доносились звуки болтерных очередей и вонь прометия. Инвикт прибавил ходу, желая поскорее присоединиться к драке. Он чувствовал, как на него опускается алая пелена боевой ярости. Чем дальше его уводил туннель, тем явственней он слышал звуки и ощущал ароматы боя, его сердце колотилось от нетерпения.

Теперь он увидел отчаянную схватку. Пятеро боевых братьев сражались в узком туннеле с мутантами, которые неслись на них с другой стороны. Среди них стоял и Генареас, выпуская струи адского пламени из найденного огнемета. Всякое существо, которое не удалось испепелить в мгновение ока, уничтожали болтерным и автоматическим огнем.

Когда Инвикт присоединился к боевым братьям, Генареас улыбнулся.

– Где твое отделение? Ты уже успел потерять его?

Инвикт улыбнулся в ответ.

– Им повезло не так сильно как мне, – ответил он. – Но, как я посмотрю, у тебя тоже не все хорошо.

В конце коридора возникало все больше озлобленных тварей, которые тут же рвались навстречу гибели, и Инвикт вплел выстрелы из болт-пистолета в мелодию оружейного огня.

– Впереди что-то вроде логова, – что есть мочи крикнул Генареас. – Их там целая куча. Нам не прорваться.

– Тогда нужно найти обходной путь, – бросил Инвикт и указал на знак над их головами, нарисованный осыпающейся от старости краской. Генареас взглянул вверх и согласно кивнул, прочитав на знаке слова «воздушный шлюз».

– Отступаем, – приказал он, омыв коридор еще одним потоком жидкого пламени.

Воины один за другим двинулись вниз по коридору, поочередно останавливаясь и прикрывая огнем отступление остальных братьев. За пару секунд они оказались у воздушного шлюза, оставив за собою след из уничтоженных тел.

Когда все боевые братья забрались внутрь, Генареас потянул древний рычаг и закрыл внутренний затвор. На металлический люк тут же начали бросаться мутанты в яростных попытках добраться до отступающих воинов.

Генареас уже был у панели управления шлюзом, уменьшая уровень давления, чтобы при разгерметизации внешнего люка их не сдуло в имматериум. Инвикт и братья просто стояли и смотрели, как существа колотят кулаками и головами по пуленепробиваемому пласстеклу, неудержимые в желании разорвать находящихся внутри воинов.

– Эти твари безумны, – сказал брат Красс, напряженно смотря на беснующихся существ. – Они убьют себя, лишь бы добраться до нас.

Инвикт рассмеялся.

– Присмотрись внимательно. Эти существа – то, во что нам суждено превратиться. Всем, кроме одного.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Агон, когда слова Инвикта вызвали недоверчивое перешептывание среди остальных братьев.

– Они когда-то были нашими боевыми братьями, которые проходили Испытание раньше. Я говорил с одним из них, и он сказал, что лишь первый, кто доберется до портала, окажется в безопасности. Остальные останутся здесь на милость варпа.

Воины начали опасливо коситься друг на друга, не зная, как правильно им следует поступить.

– Обсудим это позже, – произнес Генареас. – Советую сделать глубокий вдох и за что-то ухватиться.

После этих слов раздалось резкое шипение – внешний люк начал подниматься, открывая за собой абсолютную пустоту имматериума.

Генареас первым оказался в холодном вакууме, взяв огнемет на плечо, и изо всех сил ухватился за рифленый корпус огромного корабля. За ним пошел Агон, затем Красс и Септимон. Инвикт взглянул на Молоха и предложил пойти ему следующим, но боевой брат покачал головой и одарил его подозрительным взглядом. Инвикт пожал плечами, ступил в пустоту и крепко вцепился за кусок древнего металла, который был его единственным спасением. Как только Молох присоединился к нему, произошел мощнейший выброс воздуха – пласстекло наконец поддалось яростной атаке, и мутанты, молотя руками, вылетели из декомпрессированного коридора прямо в имматериум. Инвикт и братья быстро передвигались по корпусу, в то время как извращенные мутанты, которые некогда были гордыми воинами, полетели во тьму подобно куче мусора.

Мукраноидные железы даровали им лишь временную защиту от вакуума, поэтому Инвикт с облегчением увидел, как Генареас открыл наверху еще один воздушный шлюз.

Генареас и Агон забрались в корабль, и остальные воины начали быстрее лезть по поручню на корпусе. Следующим в шлюзе оказался Красс, и Септимон также собирался залезть внутрь, когда Инвикт почувствовал, как поручень начал прогибаться под его весом. Инвикт бросил взгляд на Молоха, и в голове у него созрел подлый план. От победы его будет отделять на одного противника меньше и, кроме того, Молох все равно находился ниже его по рангу.

Лицо Молоха внезапно исказила паника, когда он заметил ухмылку Инвикта.

Оба космических десантника на пределе сил двинулись к шлюзу, стараясь успеть прежде, чем поручень окончательно не отвалится. Инвикт ухватился за люк, и чья-то сильная рука схватила его запястье. Взглянув на Молоха в последний раз, он сильнее надавил на поручень, отчего последние проржавевшие болты покинули свои гнезда, и его боевой брат полетел в имматериум. Молох открыл рот в беззвучном крике, когда его начало уносить все дальше, и тут Инвикта затащили внутрь.

Как только внешний люк с шипением закрылся, воины вновь смогли нормально дышать. Инвикт заметил на себе подозрительные взгляды братьев.

– Что случилось с Молохом? – спросил Агон и поднял автоган.

– Ты обвиняешь меня, брат? – ответил Инвикт, потянувшись к болт-пистолету на поясе.

Прежде чем кто-то успел что-либо сделать, оба боевых брата уже держали друг друга на прицеле. Внезапно все пришли в движение – Генареас навел огнемет на Агона, а Септимон и Красс, в свою очередь, прицелились в Инвикта.

– У нас и так много врагов, – сказал Генареас. – Чем меньше нас будет, тем меньше у нас шансов вообще добраться до портала. Когда мы дойдем к нему, тогда пусть сила оружия и решит, кому из нас суждено выжить. Но до тех пор мы все еще остаемся братьями, мы все еще Сыны Злобы.

Инвикт медленно опустил болт-пистолет, и Агон последовал его примеру.

– Ладно, – произнес Генареас. – Пора идти. Они скоро разгадают наш план.

С этими словами он вывел их из шлюза, и они пошли по еще одному бесконечному туннелю.

Остальные воины последовали за ним, но все они теперь смотрели друг на друга с еще большей опаской, чем прежде, и в особенности Инвикт.

Туннель становился все глубже, казалось, будто он вел их в саму бездну. Инвикт знал, что думать так было глупо – они находились в разрушенном остове древнего звездолета, и, несмотря на искусственные суспензоры, которые создавали подобие гравитации, здесь не было таких понятий как «верх» или «низ».

Но, по-видимому, они все дальше углублялись внутрь «Лабиринта», и у их ног начала скапливаться влага. Чем дальше, тем выше поднимался уровень воды, пока они уже не шли по пояс в зловонной зеленой жиже.

И вновь, откуда-то из скрытых частей корабля долетел крик, но на этот раз казалось, будто его источник находился куда ближе. Инвикт вслушался, но опять не смог понять смысл фразы. Она состояла из трех простых слов, которые повторялись вновь и вновь. Космический десантник не мог сказать, что это была за оскверненная литания, и на каком древнем языке чужаков ее говорили, но одно он знал наверняка – тот, кто произносил ее, не был обычным человеком.

Внезапно туннель огласил крик, и воины одновременно обернулись. Это был Красс, который замыкал тыл. Воины взвели оружие, когда их брата вздернула в воздух некая невидимая рука, тело их боевого брата вспенивало протекающую мимо них воду. Он попытался закричать еще раз, но изо рта потекла кровь, когда его тело пробило огромное щупальце с шипами, которое начало метаться в поисках следующей жертвы.

Безжизненное тело Красса рухнуло в тину, и отделение открыло огонь, решетя пулями вонючую тварь, которая пронзила их брата. Из воды вокруг них начали подниматься новые отростки, слепо рыская в поисках поживы.

– Отступаем! – проорал Агон. – Их слишком много!

Инвикт начал пробираться через болото, а вокруг него вздымалось все больше щупалец. Недалеко от него просвистела болтерная очередь, и тогда впереди он увидел выступавший из воды выход. Агон и Септимон стреляли поверх его головы, уничтожая тянущиеся к нему отростки, и когда Инвикт прошел мимо Генареаса, тот омыл коридор жидким огнем.

Уровень воды снизился, и боевые братья, несмотря на преследование щупалец, принялись взбираться к проходу. Если они добегут до открытой двери, то окажутся в безопасности, но, едва приблизившись к ней, люк начал опускаться, грозя запереть их в туннеле вместе с гибельными конечностями.

Септимон первым оказался у двери, он бросил оружие и ухватился за люк. Инвикт услышал скрежет шестеренок, когда огромная сила космического десантника столкнулась с древним механизмом, который жаждал заключить их здесь.

Агон первым пробрался через проем, следом за ним – Генареас. Когда Инвикт также оказался с другой стороны, он бросил последний взгляд на Септимона, тот был мрачен, но продолжал удерживать тяжелую дверь. Затем он исчез, металлическая дверь захлопнулась и закрыла их брата наедине с ордой бестелесных щупалец.

Едва дыша, Инвикт бессильно присел. Генареас подал ему руку, и Инвикт благодарно принял ее, поднимаясь на ноги. Все его тело невыносимо болело.

– Где Агон? – спросил Генареас, оглядывая темный коридор.

– Наверное, пошел вперед.

– И он хочет стать Обреченным и оставить нас здесь на волю рока.

– Тогда следует поторопиться, – ответил Инвикт и быстро побежал по коридору.

Двое воинов из последних сил помчались за сбежавшим братом, и в этот раз первым был Инвикт, на шаг впереди Генареаса.

В конце концов, туннель свернул и превратился в темный зал, в углах которого клубились тени. Из мглы, окружающей зал, вздымались статуи, древние стражи, но Инвикт не обратил на них никакого внимания, так как впереди лежало зрелище куда более величественное.

В дальнем конце внушительного зала располагался великий портал, по всей его длине расцветали сверкающие синие круги, искушая Инвикта, подзывая его все ближе. Но между ними находился Агон, он бежал, собираясь забрать приз, который по праву принадлежал ему.

– Агон! – воскликнул Генареас.

Приблизившись к порталу, Агон остановился и медленно повернулся.

– Мне действительно жаль, мои братья. Но, похоже, я должен вас покинуть. Желаю вам…

Из тьмы что-то выскочило и оборвало Агона на полуслове. Огромная хитиновая клешня, древняя и иссеченная, схватила его за пояс и подняла на пять метров ввысь. Она сжалась, и Агон закричал, изо рта потекла кровь. Две половины его тела упали на пол, внутренности рассыпались по стальной палубе.

Затем оно вышло из тьмы.

Его огромное тело удерживали четыре массивные конечности. То была гора из плоти и стали, металлические пластины вросли в покрытое волдырями тело. Две огромные клешни вытянулись вперед и угрожающе щелкнули. Но самой страшной была его голова – уродливая, раздувшаяся пародия на лицо, которое некогда принадлежало человеку, но теперь было настолько диким и злобным, что стало практически неузнаваемым.

Инвикт в ужасе смотрел, как существо разверзло огромную пасть и проорало вечный клич.

– ДАЙТЕ. МНЕ. СВОБОДУ! – закричало оно, наполнив зал душераздирающим ревом.

Теперь все встало на свои места. Инвикт слышал не древний боевой клич, но всего лишь безумные возгласы мутанта, который на протяжении столетий находился под развращающим влиянием варпа.

И теперь лишь он отделял его от победы.

Генареас пришел в движение первым, он шагнул вперед и выпустил поток пламени, который охватил голову монстра. Когда огонь угас, Инвикт увидел, что на прочном теле твари не осталось ни следа. Он поднял болт-пистолет и выстрелил существу в глаз, но разрывные снаряды лишь еще больше разозлили его.

Оно вновь взревело и повторило свою бесконечную мольбу, а затем шагнуло на отвратительных толстых конечностях.

– У меня остался один снаряд, – сказал Инвикт. – Мы должны использовать его с умом.

– Понял, брат, – ответил Генареас и ухватил огнемет за приклад.

Зверь открыл пасть, желая закричать еще раз, и Генареас сполна воспользовался шансом, забросив ему огнемет прямо промеж челюстей.

Инвикт взвел болт-пистолет, выжидая момента. Он мог выстрелить лишь в точно выверенное время, но он был ветераном Сынов Злобы, несравненным воином на поле боя. Доли секунды для него было более чем достаточно.

Когда огнемет очутился в пасти чудища, разрывной снаряд попал в канистру с прометием, воспламенив жидкое пламя. Взрыв оторвал мутанту верхнюю часть головы, заставив его умолкнуть навеки. Пару секунд тело уродливого левиафана продолжало стоять, еще не догадываясь о собственной смерти. Затем, подобно башне, лишенной основания, оно рухнуло на землю.

Генареас улыбнулся брату.

– И нас осталось лишь двое, – произнес он. – Хорошо, что именно нам придется сойтись в последний раз. Мы будем сражаться с помощью рук и стальной решимости, и победителю достанется все.

Он указал на портал, который все еще чарующе мерцал и вращался.

– Я так ждал этого дня, Инвикт. Наша дружба была выкована в сотнях сражений, закалена в крови тысячи поверженных врагов. Это будет бой, который завершит все битвы. Я жалею лишь о том, что мы оба не сможем выйти отсюда победителями, ведь, как ты знаешь, чемпион здесь может быть только один.

Инвикт согласно кивнул.

– Мне тоже жаль, брат, – сказал он, поднимая болт-пистолет. – Когда я сказал, что у меня остался один снаряд, я солгал.

Генареас не успел ничего сказать, когда Инвикт нажал на курок, и куски мозга его боевого брата вылетели через заднюю стенку черепа.

Бросив уже пустой болт-пистолет, Инвикт приблизился к сверкающему порталу и ступил на порог его благодатного света.

Он стоял в центре широкого резного круга. На его поверхности пересекались древние символы, которые напоминали ему демонические лица, но лишь только он пытался сфокусироваться на них, они исчезали.

Со всех сторон его окружало слегка потрескивающее поле силового щита. Инвикт даже представить себе не мог, что ждало его далее, если для этого требовались подобные предосторожности, но у него и так не было возможности уклониться от уготованной ему судьбы. Тем не менее, он не собирался оспаривать требования лорда Кафала.

У стен великого зала стояли облаченные в доспехи Сыны Злобы, они держали знамена своего Ордена. Стены зала располагались ярусами так, чтобы каждый космический десантник смог увидеть действие. Каждый сможет следить за ходом церемонии, каждый увидит, как Инвикт станет Обреченным. Подобного ранее не происходило, Кафал, вероятно, счел его победу исторической, чтобы нарушить традицию подобным образом.

Инвикт увидел, как из другого конца великого зала приближается сам лорд Кафал в окружении библиариев и служителей-священников, облаченных в лазурные одеяния. Сервиторы несли древние тома Ордена, а автоматизированные вокс-устройства, которые парили рядом с процессией, извергали литургии. Но было кое-что еще – технодесантники Ордена с помощью мехадендритов несли огромные контейнеры. Инвикт не догадывался, что находилось в тех контейнерах, но их неожиданное появление встревожило его.

Огромный отсек наполнили ароматы сгорающих благовоний, и над действом опустилась жуткая тишина. Молчание было невыносимым, и тревога Инвикта начала перерастать в едва скрываемый ужас. Это был не тот торжественный ритуал, которого он так ждал, скорее это походило на погребальную церемонию.

К нему подошел Кафал, его лицо казалось мрачным в клубящейся мгле.

– Ты доказал, что лучший из нас, Инвикт. Ты доказал, что тебе нет равных в силе и хитрости. Ты самый могучий, последний, кто доказал, что достоин присоединиться к Обреченным.

Его окружили библиарии, из-под их капюшонов раздавалось монотонное пение. Древняя и темная речь, которую извергали вокс-установки, становилась все громче с каждой секундой, и Инвикт чувствовал в воздухе металлический привкус, будто в отсеке вот-вот была готова разразиться буря. Технодесантники установили все десять контейнеров вокруг Инвикта. Они церемониально взломали священные печати, которые удерживали замки, и показали, что находилось внутри. На Инвикта воззрилось десять бледных лиц – десять безмолвных воинов с все еще сильными телами, но опустошенными рассудками.

Его тревога переросла в холодную панику. Он уверял себя, что все это было лишь частью ритуала, но основные инстинкты кричали ему как можно скорее убираться отсюда. Но сбежать он не мог, так как силовое поле было все еще активировано.

– Ты одиннадцатый герой, Инвикт, одиннадцатый и последний воин. Взгляни на своих боевых братьев, – Кафал указал на бледные лица с ничего не выражающими взглядами. – Это твои предшественники, каждый из них прошел Испытание «Лабиринта» ради чести вступить в ряды Обреченных. Тысячу лет мы искали чемпионов, достойных Его. И сегодня ночью все вы в сборе. Теперь наш крестовый поход может начаться. Теперь мы достаточно сильны, чтобы вернуть себе утраченное – Скелус, родной мир. Никто не устоит перед нами – ни Разрушительные Силы, ни слуги Повелителя-трупа. Ибо теперь на нашей стороне Он.

Инвикт взглянул себе под ноги, и его охватил ужас. Из выгравированных рун начало исходить зловещее свечение, оно металось и прыгало, мерцая зеленым, синим и красным цветами.

– Теперь ты познаешь, что значит стать Обреченным, – продолжил лорд Кафал, отступив назад. – Теперь Злоба покажет тебе, что принесла твоя победа.

Инвикт пытался сказать что-то, потребовать объяснений по поводу того, что с ним происходит, но понял, что не может пошевелить челюстью. Он просто не мог произнести ни слова. Шепот библиариев и вокс-установок стал громче, и вскоре они звучали на полную силу. Свечение у ног Инвикта становилось все ярче, опутывая его ноги ужасным светом.

– Ты действительно достоин, Инвикт из Сынов, – воскликнул Кафал, воздев руки к теням у потолка. – Ты слышишь Его зов? Он пришел, дабы принять свою дань. Он пришел за одиннадцатым из «Лабиринта». Он пришел, дабы ходить среди нас.

Инвикт проследил за взором Кафала и поднял глаза к потолку. В тенях он разглядел очертания чего-то огромного, чего-то, что смотрело на него зловещими глазами. Чего-то ужасного, что таилось во мгле.

Он закричал. Закричал от охватившей его тело боли. Закричал от ужаса в глубинах души. Но никакой крик уже не мог остановить ритуал.

Оно начало спускаться, неся с собою тьму и боль. Инвикт в последний раз судорожно всхлипнул, когда его плоть начала сползать с костей.

Когда тело было поглощено, он понял, что его не спасет уже даже сладостное забвение…

* * *

В великом зале царила тишина.

Сыны смотрели, как свечение поглощает их брата Инвикта и десять других героев «Лабиринта», их конечности сжигались, тела потрошились, головы искажались и искривлялись, сплетаясь в озере черного света.

То, что теперь стояло пред ними, более не являлось их боевыми братьями. Инвикт и остальные исчезли, дабы присоединиться к рядам истинных, легендарных Обреченных.

То, что стояло перед ними, было духом, которому они поклонялись тысячу лет. Призрак, который поведет их, дабы отобрать то, что по праву принадлежало им.

Его можно было призвать лишь с помощью жертвоприношения. Только через жертву лучших и наиболее достойных воинов, Он мог прийти в этот мир.

И теперь он стоял пред ними, озаряя их пламенным взором – Бог-отступник, Изгой, Утерянный, Иерарх анархии и террора…

… Злоба.

Железные воины

Мэтью Фаррер
Делайте ставки, Господа

Было это во время между третьим и последним Вааагхом! Унгскара и войнами, которые Империум прозвал Бедствиями Серой крови. Ченгрел из Железных Воинов встречал четырех гостей в своем доме-крепости, что среди разоренных миров Залива Митры.

Из машин, приземлившихся у внешних стен, появилась диковинная процессия. Ченгрел наблюдал за нею с мрачной подозрительностью, хотя сам пригласил этих гостей. Их пути можно было проследить по диким, кричащим цветам Детей Императора и царственным, но столь же ослепительным одеяниям Тысячи Сынов. Повелители Ночи скрывали свои доспехи под плащами и хранили молчание, но Несущие Слово гордо вздымали знамена и громко распевали нестройные религиозные гимны. Ченгрел пристально глядел на них всех, что собрались на площади, выстроенной им для встречи, и обменивались оскорблениями и похвальбой.

Они приземлились в огромном кольце укреплений, которое Ченгрел возвел на захваченном им мире, в месте, созданном им ради демонстрации собственной мощи. В полукруге у восточных стен он возвел каменные зиккураты, увенчанные посадочными платформами, и устроил широкие поля, где новоприбывшие могли установить свои шатры. В центре кольца лежали руины древнего имперского поселения, а в этих руинах, под сенью узловатых мертвых деревьев, находилась площадь собраний как раз такой величины, чтобы Ченгрел мог принимать там только самых выдающихся гостей. Ее окружала стена с аркой, куда должны были друг за другом пройти гости, и там возвышалась каменная платформа для самого Ченгрела, откуда он мог бы обращаться к ним.

Свое жилище Ченгрел создал из орочьего корабля-налетчика, который рухнул на поверхность планеты во время самой яростной битвы Вааагха! много лет назад. Он вычистил изнутри корпус, огромный, как курган, пробурил скальную породу под ним и наполнил освободившееся пространство казармами, кузнями и батареями. Носовой таран превратился в высокие сводчатые ворота и широкую галерею, по которой Ченгрел выводил своих воинов, когда желал поохотиться или отправлялся на войну.

Когда Ченгрел впервые осматривал этот рухнувший корабль, он обнаружил нежданное сокровище. В сетке из тонких алмазных нитей лежала целая дюжина камней величиной с кулак. У всех плавная округлая форма – будто яйцо, поверхность такая гладкая, что рука по ним будто скользит, а цвет – насыщенный, ослепительный красный, будто они горят. Ченгрел точно знал, что ему попалось, но не как они оказались здесь. Неужели эльдары позволили, чтоб столько камней душ угодило в лапы орков? Или камни, уже сорванные с мертвых владельцев, приглянулись оркам, когда тот, кто их собрал, в свою очередь стал трофеем? Неважно. Хотя сам Ченгрел вряд ли мог найти им применение, он знал многих, кто считал эти камни подлинно драгоценными, и поэтому он выслал герольдов.

Ради четырех отозвавшихся. Это уязвляло его гордость. Конечно, Ченгрел не ждал, что на все его призывы ответят. Некоторые герольды не смогли найти адресатов среди бурь Ока Ужаса или на вечных дорогах войны, проторенных легионами-предателями. Другие вернулись с отказами, а третьи и вовсе не вернулись. И все же, лишь четверо. Может быть, другие легионы сговорились, чтобы обесславить его и оставить в одиночестве? Что за враги строят планы против него?

С такими мыслями он спустился из своей крепости, чтобы приветствовать гостей.

Господин Ченгрел был старым Железным Воином, который заработал свои шрамы и почести при стенах Имперского дворца в последние, наполненные ужасом дни Ереси Гора. Тысячи лет, проведенные в сражениях Долгой Войны, не прошли даром для его тела, содрав с него плоть, а затем сломив и сменившую ее сталь. Теперь то, что осталось от Ченгрела, плавало в густом растворе из плоти в нутре огромного четвероногого дредноута, построенного по его собственному проекту. Его лицо, чудесным образом не отмеченное войной, но раздутое и пухлое, как у младенца, глядело на свет из бронестеклянной полусферы, встроенной в переднюю часть махины, глазами, которые шевелились так, будто глазницы кишели червями.

И сейчас эти глаза видели четырех эмиссаров, входящих на площадь, каждый из которых держался так, чтобы демонстрировать превосходство, высокомерие и мощь. Ченгрел загодя расставил для гостей выстроенные дугой железные кресла, украшенные мрачно сверкающими самоцветами и угловатым орнаментом, и теперь каждый, без слов отдав дань уважения хозяину, занял свое место.

Левее всех восседал Ходир из Повелителей Ночи, облаченный в помятые, видавшие виды доспехи, поверх которых был наброшен плащ из блестящих черных перьев. Время от времени светящиеся бело-голубые полосы с шипением выползали из плаща и змеились по пластинам брони. С обоих бедер свисало по плетеной кожаной веревке с прикрученными проволокой скальпами врагов, и веревки тянулись за ним длинными хвостами, куда бы он ни шел. Сев, он подобрал их, сложил кольцами у ног и поглаживал скальпы, будто они были его домашними зверьками.

Справа от него, второй в полукруге, был Эммеш-Аийе из Детей Императора, известный разбойник и растлитель нравов. Кожа Эммеш-Аийе была бледной и морщинистой из-за невральных клещей, которыми он сам себя заразил на каком-то непролазном мире смерти, чтобы те все время болезненно стимулировали его нервы. На нем был нагрудник из отполированного до слепящего блеска серебра, по всей поверхности усеянный зазубренными крючьями и металлическими терниями невероятно тонкой работы. Язык, вытянутый изо рта, был насажен на эти шипы, чтобы он мог, встряхнув головой, почувствовать, как рвется нежное мясо, и насладиться этим ощущением.

Третьим был Несущий Слово Драхмус, который поставил перед своим креслом медную чашу с дымящимся пеплом – свой личный талисман. Это были горящие кости одного из Адептус Астартес Империума, побежденного, но отказавшегося присягнуть Губительным Силам, коим служил Драхмус. Обработанные особым образом кости могли тлеть в чаше вечность, но так и не сгореть до конца. На левом наплечнике древнего темно-красного доспеха Драхмуса сидела крошечная горгулья, чье брюшко сплошь состояло из блестящих механизмов и шестеренок, а конечности и голова – из демонической плоти. Существо держалось за один из громадных стальных рогов на шлеме и тихим скрипучим голоском нашептывало отрывки из писаний Лоргара.

Полукруг замыкал четвертый, что сидел справа от Ченгрела – Кхров из Тысячи Сынов. Он прибыл в одиночестве и объявил себя посланником нескольких лордов-чернокнижников, к которым Ченгрел направил герольдов. Кхров был одет в вычурном стиле своего легиона: доспехи и мантия сияли синим и золотым, поверх них была наброшена накидка густого лазурного цвета с каймой, мерцающей всеми цветами, какие только мог распознать глаз, и неописуемыми оттенками варпа. В одной руке он бережно держал длинный адамантиновый посох, пронизанный нитями психореактивного кристалла и увенчанный большим темным сапфиром.

Голова Ченгрела покачивалась в маленьком выпуклом окошке, когда он переводил взгляд с одного на другого, и его недовольство не утихало. Он твердо решил, что сразу даст понять, кто здесь господин над господами, и так обратился к другим легионерам:

– Внемлите моим словам, родичи по крови, собратья-чемпионы своих легионов! Вы прибыли к Ченгрелу, что рожден был сыном давно разоренной Олимпии, а выкован кровным потомком великого Пертурабо, славного мощью среди всех примархов! Назван Железным Воином в Великом крестовом походе прошлого и назван предателем, когда отцы наших легионов восстали, чтобы навечно умертвить того, кто называл себя Императором, в наказание за тщеславие и безверие! Сделан изгоем, когда наш легион был оттеснен от бастионов Терры, и сделан мастером на неодолимом Медренгарде, где Кузнец Войны чествовал мою отвагу пред вратами Пертурабо и всей моей ротой! Это я – тот, кто завладел этим миром и сделал из него крепость, и я нашел эти пленные души, что вы видите пред собой.

Да, сияющие камни лежали у ног Ченгрела, и по бокам от них стояли двое его самых преданных стражей-терминаторов.

– И хотя я избавлюсь от камней, отдав их тому из вас, кто предложит в обмен самую лучшую дань, вы должны оправдать свое присутствие здесь.

Скрипучий голос, доносящийся из динамиков дредноута, смешался со скрежетом металла и шипением поршней, когда его вместилище повернулось на коротких толстых ногах.

– Я не раб, подобный животному, и не мелкий царек из тех, что мнят себя великими, собрав за собой отребье из Ока Ужаса или с какого-нибудь чахлого мира-колонии, – сказал он. – И я не буду иметь дел с теми, кто мне не ровня. Чтобы сделать ставку, вы должны преподнести мне не только земные богатства, но и истории. Во имя чести своего легиона каждый из вас расскажет о своем подвиге в ратном деле и боевом искусстве, чем докажет, что именно он наиболее достоин этого приза. А то, что я скажу сейчас, считайте доказательством моего доверия и благосклонности, ибо, прежде чем вы начнете делать ставки, я одарю вас собственной историей, по которой вы узнаете, чего я стою и какова моя мощь.

Так Ченгрел из Железных Воинов начал свой рассказ.

– Будь прокляты сыны Дорна, называющие себя Имперскими Кулаками! Будь прокляты сыны Жиллимана, называющие себя Ультрадесантниками!

Помните ли вы лик Дорна? Его тщеславие и упрямство? Его капризную раздражительность? Его вкрадчивое низкопоклонство?

Помните ли вы лик Жиллимана? Его высокомерие и самонадеянность? Его подлость? Его трусость?

Каким бальзамом на сердце был вид этих лиц при Железной Клетке! Крики Дорна в окопах, смятение Жиллимана, когда он увидел, что мы сделали с его слабым братом. Я стараюсь уберечь от времени эти воспоминания, чтобы возвращаться к ним вновь и вновь. К тому времени, когда я сам стал командиром, когда я увидел когорту Железных Воинов, вздымающих над головой стиснутые руки и клянущихся верно служить мне, я знал, что первой же моей целью будет снова увидеть знак Кулака и знак Омеги, униженные вместе.

Хеггору! Вот мир, что я выбрал для своей затеи. Медленно кипящий Хеггору с движущейся твердью из гладкого серого камня и густо-красными котлами океанов под серными небесами. Во время Крестового похода я пролетал недалеко от него – а вы, хоть кого-то из вас когда-нибудь заносило на юго-запад галактики? Нет ответа? Неважно. Мы услыхали, что Имперские Кулаки отметили присоединение Хеггору, окружив его полярное побережье великим кольцом своих творений. Высокие города-ульи, пронизывающие жаркую дымку над планетой, связанные друг с другом поездами-пулями и лазерными сетями, которые мерцали в пасмурных сумерках.

Имперские Кулаки короновали Хеггору, как они говорили, дали ему царский венец в честь вступления в наш Империум Человека. Мы смеялись, узнав об этом, пока не увидели, что Пертурабо не смеется. Он посмотрел на пикты из-под капюшона, а потом повернулся к ним спиной. С тех пор мы говорили о «Хеггору в желтой короне» лишь тихо и со злобой. Много позже – слишком долгими и странными были для меня путешествия в варпе, чтобы вести счет годам – это название снова коснулось моего слуха, когда я скитался по той же области космоса, размышляя над тем, как лучше обратить вспять все, чего достиг Крестовый поход. Варп был густо насыщен бормотанием имперских астропатов, и когда мои собственные провидцы перебрали струны, натянутые меж их разумами, мы обнаружили бравурные сообщения Ультрадесантников, надутых и самодовольных наследников надутого и самодовольного Жиллимана. Они хвастались триумфом Ультрадесанта, без сомнения, незаслуженным. Кровопролитие снизошло на Хеггору в образе ксеносов-грабителей, чьи гнездилища и вычистили Ультрадесантники. Что за малокровными созданиями стали легионеры Тринадцатого, если похвалялись этим, как славной победой! Но они похвалялись, и, когда я повел своих верных Железных Воинов обратно на Хеггору, их слова все еще горели в моем уме.