Текст книги "Силы Хаоса: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 167 (всего у книги 273 страниц)

XXI
Неповиновение

Они подошли к очередному перекрестку.

– Ненавижу это место, – проворчал Меркуциан.

– Ты все ненавидишь, – отозвался Сайрион. Он постучал кулаком по голове, пытаясь перезапустить отказывающий ретинальный дисплей. – Мой гололит все еще работает с перебоями.

Талос указал клинком Кровавого Ангела в направлении восточного коридора.

– Сюда.

Стены сотрясались. Гурон явно преуспел, лишив Виламус энергии, необходимой для активации последних внешних укреплений. Дрожь воздуха могла означать только то, что спускается первая волна штурмовых транспортов, а десантные капсулы пробивают ломкую кладку.

– Гурон направится к генным хранилищам, – передал по воксу Меркуциан. – Бой не будет быстрым, однако времени у нас все еще в обрез.

Талос перескочил через стену из тел, несомненно, оставленную отрядом терминаторов Корсаров на пути к основному генераторуму.

– Ему придется пробиваться через сотню Странствующих Десантников, – сказал пророк. – Им известно, зачем этот покрытый шрамами ублюдок здесь, и они соберутся вместе, чтобы остановить его.

Первый Коготь занимался именно тем, что им удавалось лучше всего каждый раз, когда грозил честный бой – бежали в противоположную сторону. Талос возглавлял стремительный бег стаи.

– Он разделит силы, чтобы раздробить остатки защитников. Если на этом участке есть Странствующие Десантники, то Красные Корсары будут платить кровью за каждый шаг. Некоторых врагов необходимо разделять, прежде чем завоевывать.

Ксарл рассмеялся.

– С каких пор ты начал проявлять внимание к боевым инструктажам?

– Когда появилась вероятность, что я встряну во что-то настолько дурацкое.

В зал, который находился перед ними, из бокового помещения высыпало отделение слуг. На их табардах была видна падающая звезда Странствующих Десантников. По мнению Талоса, не нужно было быть пророком, чтобы усмотреть в этом дурное предзнаменование.

Огонь лазеров хлестнул мимо них и по ним, оставляя на броне уродливые угольно-черные отметины. Первый Коготь даже не замедлился – они прорвались сквозь порядки солдат, словно зимний ветер, оставляя за собой падающие тела и отсеченные конечности.

Клинок Ангела шипел и трещал, его силовое поле выжигало пятна крови. Они испарялись, исчезая с мерцанием дымного пламени, и оружие стало чистым спустя считанные секунды после того, как в последний раз забрало жизнь.

Узас споткнулся, замедлился и нарушил строй.

Талос выругался и оглянулся через плечо.

– Брось черепа, – произнес он по воксу.

– Черепа. Черепа для Трона Черепов. Кровь для…

– Брось проклятые черепа.

Узас повиновался, с усилием отойдя от тел, и ускорился, чтобы догнать братьев. Вероятно, сквозь его искаженное восприятие пробилось ощущение спешки. Талос сомневался, что брат послушался из-за внезапно обретенной способности выполнять приказы.

Септим не мог удержаться. Ему никогда это не удавалось. Садясь в кресло, он всегда обнаруживал, что ухмыляется, как в детстве, когда был мальчиком, который хотел стать пилотом.

Марук проверил застежки на кресле второго пилота. Ему было куда менее весело.

– Ты можешь на этом летать, так ведь?

Продолжая по-ребячески улыбаться, Септим плавно заговорил по-нострамски.

– Это «да» или «нет»? – Марук пристегнул последний ремень.

Септим не ответил. Он потянулся рукой к гарнитуре.

– «Черненый» готов к запуску. Запрашиваю окно.

Вокс малого радиуса затрещал в ответ.

Одновременно с этим корабль начал дрожать в такт собственным воющим двигателям. Ангар за бронированным окном был целиком занят слаженной суетой, полускрытой волнами ряби от жара дюз. Маруку были видны ковыляющие сервиторы, которые освобождали пусковую палубу, погрузчики с пустыми захватами, отъезжающие от посаженных летающих машин, несколько содрогающихся под нарастающий визг кормовых ускорителей «Громовых ястребов». Своими скошенными крыльями и зловещими носами все десантно-штурмовые корабли чрезмерно напоминали агрессивных птиц. На броне корпуса каждого из них были изображены крылья животного, повторяющие очертания металлических крыльев. На покатом металле машины Септима, «Черненого», был нарисован распростертый костяк вороньих крыльев, тянувшихся к турелям.

Хотя он и работал возле отрубающих пальцы, дробящих конечности и рвущих барабанные перепонки промышленных ловушек, за всю жизнь ему не доводилось видеть машины с более злобным видом, чем штурмовой транспорт «Громовой ястреб».

– Не люблю летать, – признался он.

Септим держал одну одетую в перчатку руку на рычаге управления полетом, а другую – на одном из многочисленных рычагов, разбросанных по всей консоли.

– Странно, что ты это только сейчас заметил.

Первый десантно-штурмовой корабль поднялся на столбе загазованного и мерцающего жара. Маруку он представлялся неуклюжим, трепещущим в воздухе металлическим зверем, двигатели которого выли чересчур громко.

Затем последовал звуковой удар. Марук заморгал после вспышки белого пламени и дернулся от грохота, который раскатился, словно гром в пещере. Корабль рванулся к открытому просвету космоса на дальнем конце ангара.

«Не совсем уж неуклюжий», – подумалось ему. Трон, при желании эти штуки могли шевелиться.

– «Черненый», – протрещал вокс. – Удачной охоты.

Септим снова ухмыльнулся.

Люк открылся, за ним оказались трое слуг в широких облачениях. На груди у них были вытканные дорогой золотой нитью изображения сжатой руки Красных Корсаров. Их капюшоны были надвинуты, но они все равно склоняли головы, кивая с подобострастным почтением.

– Приветствую, Живодер, – произнес первый. – Добро пожаловать на борт «Пагубного наследия».

Вариэль не стал надевать шлем, несмотря на присущий тому устрашающий облик. За прошедшие годы он заметил, что его открытое лицо вызывает у людей более неуютное чувство. Он полагал, что причина заключалась в его глазах – в мифологической литературе светлые, как полярный лед, глаза часто указывали на некие нечеловеческие качества – однако это была всего лишь догадка. По правде говоря, он никогда не утруждался спросить об этом.

– Вам известно для чего я здесь? – поинтересовался он.

Снова раболепное кивание покрытых голов.

– Думаю, что да, повелитель. Вокс-сообщение было испорчено штормом, однако оно касалось генных хранилищ, не так ли?

– Именно, – кивнул Живодер. – И я не могу позволить себе впустую тратить время, – добавил он.

– Мы сопроводим вас к генным хранилищам.

– Благодарю, – улыбнулся Вариэль. В этом жесте было не больше теплоты, чем в его глазах, однако рабы зашевелились. Пока они шли по сводчатым коридорам, он отметил, сколько дополнительного осветительного оборудования установили техноадепты Тирана с момента захвата «Эха проклятия». Одним из наиболее заметных аспектов его преображения в «Пагубное наследие» было изобилие временно пристегнутых к стенам ламп, которые создавали куда более резкое освещение, чем мог вынести экипаж любого из боевых кораблей Восьмого Легиона.

Он был уверен, что это будет первым, что изменит Талос. Вариэль как-то из праздного любопытства посетил Черный Рынок. Не составляло труда представить, как те самые слуги Повелителей Ночи крадут светильники для личных нужд, торгуют ими, воруют энергетические ячейки или бьют лампы просто из злобы.

Коридоры были ужасно грязными, что и неудивительно. Вариэль давно привык к мириадам разновидностей порчи, которая охватывала малообслуживаемый корабль. К настоящему моменту Красные Корсары владели «Эхом проклятия» уже шесть лет, предоставив ему уйму времени, чтобы сгнить и покрыться грязью.

Через несколько минут Вариэль спокойно извлек свой болт-пистолет и пристрелил сзади всех троих проводников. Благодаря одеяниям вышло гораздо меньше беспорядка, разлетевшееся мясо осталось внутри, будто сырая каша в шелковом мешке. Останки троих рабов дергались, кровь из разорванных внутренностей медленно пропитывала одежду.

Боковая дверь скользнула, открываясь, и наружу выглянула офицер в форме.

– Мой господин? – ее глаза тревожно расширились.

– Твое звание? – спокойно поинтересовался он.

– Что случилось, повелитель? Вы целы?

– Твое звание? – снова спросил он.

Она подняла взгляд от разорванных тел, полностью появившись в дверном проеме. Пока она начинала отвечать, он разглядел эмблему.

– Лейтенант терциус, госпо…

Выпущенный Вариэлем болт врезался женщине в лицо, выбив содержимое черепа внутрь комнаты. Обезглавленное тело со странной аккуратностью согнулось и осело неподвижной грудой, не давая автоматической двери закрыться. Та несколько раз ударилась о лодыжку, пока Вариэль шел мимо.

До мостика было довольно далеко – несколько палуб – однако если он попадет туда, это решит все проблемы. Ему был нужен кто-то из старших офицеров. От этих отбросов просто не будет толку.

Не прошло и тридцати секунд, как, поднявшись на следующий уровень по лестнице для экипажа, он оказался лицом к лицу с пожилым мужчиной в одеянии с откинутым капюшоном. Кожа старика была желтой, и от него пахло раком, пожиравшим его изнутри.

Однако у него были черные глаза – сплошные зрачки без радужки.

– Мой повелитель? – спросил человек, отодвигаясь от пристально глядящего на него воина.

– Ajisha? – произнес апотекарий. – Ajisha Nostramo?

Рувен отрывистым жестом отогнал слуг. За годы служения Магистру Войны он повидал множество дегенератов и в гораздо худшем состоянии, однако всегда считал прислугу Этригия особенно омерзительной. Их служба новому навигатору никоим образом не повлияла на его мнение.

Его чувства раздражала исходящая от них хлорная вонь, миазмы которой поднимались от пропитанных антисептиком бинтов. Как будто столь банальные предосторожности могли защитить от вызванных варпом перемен.

– Комната хозяйки, – шипели и шептали они причудливым свистящим хором. – Не для незваных гостей. Не для тебя.

– Прочь с дороги, иначе я убью вас всех. – Вот так. Яснее выразиться невозможно, правда? Для усиления эффекта он поднял посох. Искривленный череп ксеноса искоса уставился на них сверху вниз.

Но они не пошевелились.

– Впустите его, – раздался из настенного вокса голос навигатора. Слова подчеркнула дверь, которая с содроганием открылась на древних механизмах, отчаянно нуждавшихся в смазке.

Рувен вошел, отпихнув в сторону наименее расторопных.

– Здравствуй, навигатор, – произнес он. Дружелюбие было настолько фальшивым, что от него болели зубы. – Мне необходимо воспользоваться твоими покоями.

Октавия собирала темные волосы в обычный хвостик. Она не встречалась с колдуном глазами.

– Они полностью в твоем распоряжении.

В углу комнаты что-то зарычало. Рувен обернулся, осознав, что все-таки это была не куча брошенной одежды. Из оборванной груды высовывались обезображенное лицо и ствол дробовика.

– Пожалуйста, забери своего мутанта с собой, – усмехнулся Рувен.

– Так и сделаю.

Не произнеся больше ни слова, Октавия удалилась. Пес послушно последовал за ней, все это время не отводя от Рувена безглазого лица.

Когда они ушли, Повелитель Ночи обошел трон, обратив внимание на одеяло, которым была накрыта психочувствительная металлическая рама. Заинтересовавшись, он пригнулся и приложил щеку к металлическому подлокотнику. Холодно, болезненно холодно для смертного, но едва ли смертельно. Он вновь выпрямился с усиливающимся отвращением.

Эта женщина была ленивым созданием со слабым разумом. Им будет лучше без нее. Убить ее прямо сейчас – только разозлить пророка, однако от нее можно избавиться иными способами. Рувен никогда не испытывал трудностей с ведением кораблей через варп. При помощи силы воли колдовством можно было добиться того, чего навигатор достигал благодаря удачному витку генетики. Рувену не было нужды вглядываться в варп. Он мог просто пробить путь напрямик.

Трон был для него слишком мал, его проектировали для существ меньшего размера. Неважно. Он пришел из-за стен. Больше нигде на корабле не было настолько толстых перегородок между помещениями. Боевой крейсер нельзя было назвать тихим местом, однако в покоях навигатора было ближе всего к подлинной тишине.

Рувен уселся на пол, смахнув в сторону устроенный навигатором беспорядок. По полу покатились скомканные пергаментные страницы с незавершенными записями из журнала.

Наконец он закрыл глаза и забормотал слова безымянного наречия. Уже через несколько слогов он ощутил во рту вкус крови. Через несколько предложений у него заболели сердца. Вокруг подергивающихся пальцев обвилась колдовская молния. На керамите корчилась паутина коронных разрядов, напоминающих червей.

Текучая боль в крови вызвала на его безмятежном лице улыбку. Слишком много месяцев прошло с того момента, когда он в последний раз творил чудеса.

Дух машины корабля ощутил вторжение и отреагировал с подозрительностью змеи, свернувшись клубком. Рувен оставил искусственную душу без внимания. Он не нуждался в ее согласии или капитуляции. Он был в состоянии протащить этот корабль через Море Душ, что бы ни гнездилось в бьющемся сердце «Завета». По черепу прошлись цепкие пальцы сомнения, но он оттолкнул их с тем же презрением, какое выказывал навигатору. Усомниться значило умереть. Власть над незримым миром прежде всего требовала концентрации.

Корабль содрогнулся. И он мгновенно вновь стал самим собой, видя лишь то, что показывали его собственные глаза.

Он запыхался, дыхание было неровным, сердца колотились. Возможно, столь долго пробыв в цепях, он стал слабее, чем думал. Неприятное признание, пусть даже лишь самому себе.

Рувен собрался с силами для второй попытки и посмотрел на пылающий зал глазами другого воина.

Странствующий Десантник дергался, приподнятый над полом массивной лапой. Под давлением когтя керамит заскрипел, а затем хрустнул, и его рассекли зигзагообразные трещины. Грубо рассмеявшись, Гурон отшвырнул воина в сторону, не обратив внимания на то, как Странствующий сполз вниз по каменной стене. За мертвым воином осталась кровавая полоса. На его наплечнике была вычеканена декоративная надпись на высоком готике: «Тарас».

Впрочем, приходилось отдать им должное. Предсказуемость сделала их уязвимыми, но также продемонстрировала упорную стойкость. Одна половина штурмовых сил терминаторов направилась к генным хранилищам, а другая осадила реклюзиам Ордена, и поредевший гарнизон Виламуса разделился на две еще более малочисленные и слабые группы. Реклюзиам олицетворял собой сердце и душу Ордена. В часовне, где веками вершили суд наставники Странствующих, под защитой стазисных полей хранились реликвии Ордена. В герметичных криогенных хранилищах содержались тысячелетние запасы геносемени.

Первая цель воплощала прошлое Ордена, а вторая – его будущее.

Какое бы святилище они ни предпочли защищать, сержанты противника вели свои отделения на смерть. Каждый миг крепость-монастырь содрогалась, и все новые Красные Корсары совершали высадку. В пустошах за пределами монастыря воины Тирана атаковали стены при помощи целой армии артиллерии и пробивали в древнем камне проломы, позволяя хлынуть внутрь еще большему количеству Корсаров.

Залы Виламуса окрасились красным, но самый свирепый бой шел вокруг элиты Корсаров. Истребительные команды терминаторов закрепились в указанных им помещениях и не отступали. У них под ногами рвались шрапнельные гранаты, на которые не обращалось совершенно никакого внимания. Любое живое существо, носящее вражеские цвета и пересекавшее черту, оканчивало свое существование мясистым пятном на священном полу, разорванное на куски огневой мощью, которая была способна расколоть на части танк.

Гурон плашмя ударил топором стоящего на коленях слугу, раздробив ребра юноши и отбросив его умирать в углу. Странно-размеренное биение воссозданных сердец добавляло приятное постукивание к лязгу обстрела массореактивными снарядами.

Реклюзиам Виламуса представлял собой опрятное и аскетическое святилище. Реликвии были выложены на мраморных постаментах. Тиран остановился, чтобы изучить пожелтевший от времени свиток, подвешенный в антигравитационном поле. Там были перечислены имена воинов Первой роты, погибших в Бадабской войне много веков назад.

В зубах Гурона отразились пылающие знамена на стенах. С аккуратностью, которая граничила с почтением, он повернул ладонь к сохраненному манускрипту и выпустил сгусток жидкого пламени. Папирус растворился, и его края унеслись прочь в дымном воздухе.

Вскоре ему будут принадлежать вековые запасы геносемени. Пусть Повелители Ночи бегут, если хотят. Они выполнили свое рутинное задание достаточно безупречно, чтобы простить Возвышенного за былые проступки.

Кто-то закричал. Гурон обернулся, держа в руке топор.

Геральдическая броня Странствующего Десантника уже пылала. Атакуя, он занес над головой похищенную реликвию. Гурон с неправдоподобной легкостью перехватил рукоять молота, прервав его смертоносное падение.

– Красть реликвии собственных героев, – ухмыльнулся он в лицо горящему воину. – Ты позоришь свой Орден, – механизмы в коленях Гурона загудели, когда он ударил десантника ногой в живот, и тот рухнул на закопченные плиты лязгающей грудой. – Ваше братство вот-вот погибнет, а ты оскверняешь его?

Странствующий десантник попытался подняться. Сопротивляясь до конца, он потянулся к наголеннику Гурона зажатым в руках кинжалом. Тиран на мгновение разглядел нагрудник воина и написанное там поверх вырезанного имперского орла имя «Мортод».

– Хватит, – Гурон стиснул громовой молот силовыми когтями так, как человек взялся бы за тонкую палку. Не активируя ни то, ни другое оружие, он обрушил молот на затылок шлема Странствующего Десантника, полагаясь лишь на собственную силу. По залу раскатился колокольный звон.

Гурон усмехнулся, отбросив бесценное оружие прочь.

И Рувен открыл глаза.

Вариэль позволил охране поприветствовать его.

– Живодер, – произнес первый.

– Добро пожаловать, господин, – добавил второй. У него также были черные глаза. – Нам не сообщали о вашем прибытии.

Вариэль ответил так, как всегда отвечал на приветствия смертных: едва заметно кивнул в их направлении. Без дальнейших церемоний он прошел в стратегиум, оказавшись на задней платформе.

Апотекарию потребовалось мгновение, чтобы оценить ситуацию. Как и на любом из боевых кораблей лорда Гурона, на разнообразных постах трудилось более пятидесяти людей-офицеров. Капитана «Пагубного наследия», известного почти под двадцатью раздражающе хвастливыми титулами, самым коротким из которых было «Военачальник Калеб Избранный», нигде не было видно. Его отсутствие совершенно не тревожило Вариэля. В сущности, совсем наоборот – Калеб наверняка должен был возглавлять свою роту в атаке на Виламус, поскольку боевые роты Корсаров присоединялись к штурмовым силам Тирана.

Он сошел по изогнутым ступенькам, спускаясь на основной мостик. Когда он проходил, смертные салютовали ему, на что он отвечал тем же традиционным кивком, что и раньше. Он не поленился взглянуть на каждое из смотревших в его сторону лиц, выискивая в людском стаде пары черных глаз.

Они были по меньшей мере у трети командного состава. Должно было сработать. Вариэль подошел к самому трону.

Поскольку «Пагубное насле…» – «Эхо проклятия» – происходило из той эпохи, когда Легионы повелевали всей мощью Империума, трон был спроектирован для легионера. Смертный командующий стоял рядом с ним и вытянулся, когда Вариэль приблизился. У него были синие глаза.

– Лорд Живодер, ваше пребывание на борту – честь для нас. Наш вокс до сих пор поврежден. Мы понятия не имели, что вы были в челноке…

– Меня это не волнует. Где твой капитан?

– Военачальник Калеб, Бич…

Вариэль поднял руку.

– Я хочу себе новый плащ. Если ты будешь каждый раз тянуть с ответом, чтобы перечислить множество титулов, заработанных твоим господином, я сделаю его из твоей кожи. Это предупреждение. Прошу тебя внять ему.

Офицер сглотнул.

– Капитан Калеб надзирает за запуском, мой повелитель.

– А его рота?

Офицер почесал стриженые седеющие волосы на виске.

– Мародеры в процессе полного развертывания, мой господин.

– Почему они еще не развернуты?

– Не знаю, повелитель.

Но на самом деле он знал, и Вариэль увидел в его глазах ложь. Калеб был педантичным ублюдком и требовал не снижать помпезность и длительность церемоний перед каждой атакой. Апотекарий легко мог представить, как боевая рота стоит на коленях, воздавая почести Истинному Пантеону, пока вокруг готовят десантно-штурмовые корабли, и не обращая внимания на то, как их присутствие замедляет этот процесс.

Когда Мародеров спускали с привязи, это была одна из самых грозных рот Гурона. Потому-то они и получили «Эхо проклятия» в качестве трофея – именно они захватили его.

Их присутствие создавало проблему.

Вариэль кивнул.

– Понимаю, командующий. Я прибыл с флагмана, поскольку мое сообщение слишком ценно, чтобы доверять его слуге или прихотям ненадежного вокса. Ситуация серьезна, командующий. Покажи мне пусковые ангары.

– Серьезно, господин?

– Покажи мне пусковые ангары.

Командующий приказал специалисту вывести на оккулус изображение пусковых ангаров, разделенное на четыре части. Два из них были пусты, а два вовсю использовались. Вариэль увидел пришвартованные «Громовые ястребы», помещенные в рамы «Лендрейдеры» и целые отделения готовых к погрузке Красных Корсаров.

– Никуда не годится, – пробормотал он. На борту оставалось слишком много его братьев. Слишком, слишком много. Рота Мародеров и близко не была к полному развертыванию. На это мог уйти час, а то и больше. Повелители Ночи ждали боя, однако так против них оказался бы ужасающий численный перевес.

– Повелитель?

Вариэль повернулся к человеку. Медленно.

– Тебе известно, кто я, – поинтересовался Вариэль, – не так ли?

– Я… да, мой повелитель.

– Слушай как следует, командующий. Я не просто «Живодер», не просто наследник Владыки Трупов и не просто почетный член внутреннего круга лорда Гурона. Я говорю с тобой как высокопоставленный член Ордена, присланный Тираном и уполномоченный исполнить его волю.

Офицер нервничал. Он коротко кивнул.

– В таком случае повинуйся этому приказу, не задавая вопросов, – Вариэль встретился с человеком взглядом. – Одновременно закрыть входы пусковых ангаров, запустив внутри протоколы биологического оружия.

Замешательство командующего было очевидным. Оно продлилось чуть менее трех секунд и закончилось, когда раздался грохочущий хлопок взрыва, и лицо человека перестало существовать.

Вариэль опустил пистолет и посмотрел на ближайшего живого смертного офицера. Та смотрела прямо на него. Она не могла смотреть ни на что другое.

– Тебе известно, кто я, не так ли?

Женщина отсалютовала, похвально владея собой.

– Да, господин.

– В таком случае повинуйся этому приказу, не задавая вопросов: одновременно закрыть входы пусковых ангаров, запустив внутри протоколы биологического оружия

Она кинулась выполнять, отпихнув плечом одного из офицеров-операторов. Пальцы застучали по клавишам, вводя на маленьком мониторе перекрывающий код.

– Повелитель, запрос кода на разрешение аварийного командования.

Вариэль наизусть продиктовал длинный перечень из ста одного цифро-буквенного символа, заканчивавшийся словами «личность: Вариэль, апотекарий секундус, Орден Астральных Когтей".

Офицер запнулась на очередном препятствии.

– Запрос дополнительного уникода, господин.

– Фрига.

Она ввела пять букв, и по всему кораблю взвыли сирены.

Он бежал, вбивая подошвы ботинок в бесплодную почву пустоши. Ему не мешал густой слой пыли, доходивший до щиколоток. На доспехи обрушилась песчаная буря, поднятая зависшим десантно-штурмовым кораблем, двигатели которого издавали воющий визг, удерживая машину над землей. Ветер с песком обдирали окраску доспеха, оставляя видимые сквозь синеву серо-стальные сколы и царапины.

Первый Коготь вырвался из разлома, оставленного взрывом во внешней стене крепости-монастыря, и оказался перед собирающимся в пустыне батальоном танков и грузоподъемников Корсаров. Посадочные модули и штурмовые транспорты продолжали спускать воинов с орбиты, а десантные капсулы падали с громовым стаккато, взметая сухую пыль над остающимися от ударов воронками.

– Они планируют здесь остаться? – поинтересовался по воксу Сайрион.

– Они обдерут крепость дочиста. Их так много, что на это не потребуется много времени, – Талос отвернулся от пыльной бури, поднятой садящимся десантно-штурмовым кораблем. Камни продолжали греметь по броне, но по крайней мере прочистились глазные линзы. – Некоторые транспорты уже поднимают осадные танки назад на орбиту.

Внутренние механизмы издали вздох, и посадочные опоры десантного корабля с хрустом вошли в поверхность пустоши.

Меркуциан и Ксарл уже вбегали на борт.

– Господин, – протрещал из кабины голос Септима. – Ваше отделение последнее. Возвышенный сообщает, что все готово к возвращению.

Талос обернулся к Виламусу. Башни крепости были слишком высокими, чтобы определить, где они кончались и начинались облака. Нижние уровни, напротив, буквально пылали. Из трещин, оставленных снарядами в громадных стенах, валил густой дым.

Победа, но не их победа. Это была игра другой банды предателей, и от начала до конца она была безвкусной.

Возле него оставался Узас.

– Тебе стыдно? – спросил тот по воксу.

Талос развернулся.

– Что?

Узас указал топором на крепость.

– Тебе стыдно бежать от очередного боя, брат? Это неправильно. В этом нет смысла. Наш бой вот-вот начнется.

– Узас, – переспросил Талос. – Брат?

– Ммм?

– Ты говорил столь ясно. Было… было приятно слышать.

Узас кивнул.

– Идем. В небесах ждет добыча. Кровь, черепа и души.

– И наш корабль.

– Ммм. И наш корабль.

Октавия направилась в единственное место, где, как ей было известно, она сможет побыть одна, пока Пес ждет снаружи.

Ей необходимо было поспать. Быть может, всего несколько часов, пока Талос не вернется и не потребует от нее принять участие в самой опасной и безумной ночи в ее жизни.

Она никогда раньше не бывала в комнате Септима. Там было не настолько чисто, как она ожидала, учитывая то, как он поддразнивал ее за беспорядок. Половину площади пола занимали механические внутренности и промасленное тряпье, как будто его вызвали в момент вскрытия какой-то неизвестной машины. У одной стены стоял широкий верстак, у другой – низкая койка. Под столом было раскидано несколько пар ботинок. Отсутствующие шнурки одной из них были заменены липкой лентой.

Впрочем, комната пахла им – насыщенный дубовый дух чистящих масел, запах честного трудового пота, пряный, практически как у старинных вещей, аромат часто используемой потрепанной кожи.

Октавия перевернула один из пергаментов под свет лампы верстака.

На нее глянуло ее лицо.

Ее собственные черты, выведенные углем на бумаге. На голове повязка, лицо слегка наклонено в сторону, смотрит со страницы на что-то невидимое. Над уголком губ небольшая родинка, которую ее служанки всегда упорно называли признаком красоты.

Она перевернула другой листок, и появился набросок ее трона, на одном из боков которого были свалены одеяла и подушка. На третьем пергаменте автопортрет, выполненный в более грубой манере, чем прочие рисунки, и без аугметики левого глаза и виска. На четвертом и пятом снова Октавия, в обоих случаях хмурая, с прищуренными глазами и не то надутыми, не то сморщенными губами. Она удивилась, неужто и впрямь выглядит так, будучи раздраженной – это был уничтожающий взгляд прямиком из богатых, порочных залов аристократической Терры.

На следующем листке набросанная от руки схема перчатки легионера, а дальше – нумерованный список слов, все по-нострамски. Ее способностей в чтении хватило, чтобы понять, что это относится к чертежу перчатки.

Она переворачивала другие листки один за другим, еще несколько раз встречая себя. К концу она залилась краской и уже не ощущала усталости, когда Пес забарабанил в дверь.

– Хозяйка, хозяйка… Проснитесь. Корабль движется. Уже скоро.

Когда завыли сирены, капитан Калеб Валадан посмотрел вверх. В настенных гнездах вспыхнули желтым предупредительные огни. Двери – проклятые двери – захлопнулись с жестокой бесповоротностью, заперев внутри ангара больше пятидесяти его людей вместе с боевой техникой.

Корсары поднимались с колен, в замешательстве резко прерывая ритуалы принесения обетов.

– Командующий, – произнес Калеб в вокс. Он не ждал ничего иного, кроме помех, и его ожидания подтвердились. Будь проклят вокс. Будь проклята солнечная буря. Будь проклят…

– НАЧАЛО ОЧИСТКИ ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД, – возвестили автоматические настенные динамики.

Все его воины были уже на ногах, об их броню гремели талисманы и боевые трофеи. Предупредительные огни замерцали ярче. Его внимание привлекло тошнотворное ощущение тяги, он повернулся и обнаружил, что закрытая щитами ангарная палуба открывается.

Сам щит был толстой завесой разреженной дымки, которая мешала обзору ровно настолько, чтобы быть заметной. По ту сторону открывалась пустота – множество далеких солнц размером с острия булавок и ломоть-полумесяц страдающего от жажды безжизненного мира внизу.

Если это настоящая очистка…

– Сэр?

– Заткнись, – огрызнулся Калеб. – Я думаю.

– НАЧАЛО ОЧИСТКИ ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ СЕКУНД.

– В десантные корабли! – скомандовал он.

– НАЧАЛО ОЧИСТКИ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ СЕКУНД.

Вариэль смотрел на оккулус. Его взгляд метался между двумя занятыми ангарами.

– Видишь? Они в безопасности внутри посаженных десантно-штурмовых кораблей. Все в порядке.

Но про себя он сыпал проклятиями. Было слишком самонадеянно полагать, что это сработает настолько легко, однако по крайней мере, блокировать их таким образом – уже что-то. Он смотрел, как закованная в броню фигура Калеба взбегает по поднимающейся аппарели и тихо пожелал тому особенно мучительной смерти.

В обоих ангарах картина была одинаковой. Спасаясь, Корсары реагировали с вызывающей уважение скоростью. Это будет проблемой, но с ней можно справиться в ближайшем будущем.

– НАЧАЛО ОЧИСТКИ… НАЧАЛО ОЧИСТКИ…

Пустотные щиты, прикрывавшие зев ангарных палуб, нестройно затрепетали, и их свечение стало меркнуть. Первым был основной ангар. Его щит рассеялся, словно выхлоп на ветру, и улетел в безвоздушную пустоту. Спустя мгновение отключился и второй, точно так же растворившись, как развеянный дым.

Вариэль наблюдал, как воздух с ревом вырывается наружу мощными колеблющимися пластами, которые безмолвно завывали на экране. Неспособные ничего втянуть обратно легкие выдыхали в космос. По палубе катились ящики, которые вертелись и подскакивали, спеша вылететь в зияющую пасть пустоты. За ними последовали сервиторы, у которых было слишком мало мозгов, чтобы осознать угрозу своему лоботомированному существованию. Десятки из них, вытянутые в космос, промелькнули в воздухе, сохраняя идеальную неподвижность. Другие еще пытались извернуться и сменить направление на лету, не в силах понять, почему конечности не отзываются. Не сумев выполнить свои обязанности, они издавали кодовые сообщения об ошибках.