Текст книги "Силы Хаоса: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Эвридика не могла сдержать раздражения. Какая глупая, бессмысленная смерть! Даже если неведомый враг не высадится на астероид, ей все равно некуда деваться. Челнок не предназначен для перелетов через варп, так что ее способность видеть свет Астрономикона не стоит ни гроша. К тому же, даже отыщи она способ выбраться с этого куска скалы, у нее нет припасов для длительного путешествия.

Все, что у нее есть, – это неограниченный запас кислорода на челноке, продовольствие примерно на три недели и около сотни сервиторов, которые все еще были полны решимости добывать адамантий из недр богатого ископаемыми астероида. Безмозглые рабы не понимали, что их корабль теперь превратился в груду космического мусора.

Уже не в первый раз Эвридика пожалела, что согласилась работать на Сайна. Разумеется, особого выбора у нее не было.

Три года назад Эвридика, одетая в черную тогу, которую члены ее семейства традиционно носили во время пребывания на Терре, преклонила колени перед целестархом Дома Мерваллион в его тронной комнате.

– Отец, – произнесла она, не поднимая головы.

– Эвридика, – ответил он.

Голос целестарха, безжизненный и пресный, металлически брякнул сквозь громоздкую вокс-установку, заменявшую нижнюю часть его лица.

– Дом призывает тебя.

От слов отца ее охватил озноб. С этого момента все будет по-другому. В двадцать пять стандартных лет наконец-то настал ее черед исполнить долг и поступить на службу. И все же девушка не могла взглянуть отцу в лицо. Эвридика знала, что ему только чудом удалось пережить крушение спидера шесть месяцев назад. На лечение было потрачено немало денег и времени, но и сейчас он едва походил на человека, которого Эвридика помнила с детства. Дом Мерваллион, даже будучи частью Навис Нобилите, не мог позволить себе спустить целое состояние на полный курс регенеративной терапии для целестарха. Эвридике больно было видеть отца таким.

Но он сам взвалил на себя это бремя. Целестарх решил вновь разжечь старую вражду с Домом Джезире и подписал контракт, который привел к смерти их наследника. По мнению Эвридики, если Джезире приложили руку к поломке спидера, то отец вполне это заслужил. Она не одобряла междоусобицу и вендетту, которые связывали навигаторские Дома крепче любых кровных уз.

– Кто заплатил за таланты нашего дома, отец?

Сказать, что она мечтала об этом дне, было бы большим преувеличением. И уж точно не думала о нем с замиранием сердца. Учитывая незавидную репутацию Дома Мерваллион и тот факт, что она была восьмой дочерью, которой не светило даже понюхать отцовское наследство, Эвридика всегда осознавала, что ей предстоит служить на какой-нибудь пассажирской развалине. Ни славы, ни чести, ни приключений – лишь грошовое жалованье в семейную казну.

И все равно сейчас, когда день настал, девушка на секунду отдалась воображению. В сердце ее вспыхнула надежда, а на лице появилась улыбка. Быть может, имперский военный корабль выбрал ее в проводники по Морю Душ и она примет участие в одном из нескончаемых крестовых походов. Быть может, даже Астартес…

– Свободный торговец, – ответил отец. – Картан Сайн.

Это имя ничего для нее не значило. Ничего, кроме надежды, угасшей, как свеча на ветру. Ни один сколько-нибудь влиятельный клан свободных торговцев не опустится до того, чтобы нанять дочь Дома Мерваллион.

Однако, как ни странно, прошедшие три года были вовсе не так уж плохи. Конечно, ей приходилось постоянно отбиваться от настойчивых ухаживаний Сайна, зато во время службы навигатором на «Деве» она повидала большую часть сегментума. Эвридика узнала корабль и команду. Во сне и наяву, в скрипе перегородок и гудении двигателя она слышала голос старой прелестницы. «Дева» была добродушной пожилой дамой, и ее жалобы никогда не переходили в громкий протест. Она нравилась Эвридике.

И все же удовлетворения девушка не испытывала – особенно если учесть, что и денег было негусто. Конечно, она получала больше, чем ожидала, и даже ухитрялась откладывать понемногу из того, что оставалось после выплаты десятины Дому Мерваллион, но жизнь ее вряд ли можно было назвать комфортной. Сайн вечно тратил огромные суммы на обустройство своей пухлой милашки, что выглядело комичным до слез в свете последних событий. Отличная работа, капитан Сайн. Все эти пушки, бесспорно, выручили тебя в трудную минуту.

Еще раз окинув взглядом лагерь и его деловитых обитателей, девушка, не повышая голоса, выдала поток таких проклятий, которые заставили бы любого из членов ее семьи в ужасе помолиться за падшее создание. Несколько слов из этой тирады она изобрела только что, но в их физиологическом значении можно было не сомневаться.

А секунду спустя все ее прошлые заботы и вовсе утратили смысл. Безоружная, затерянная на астероиде, не столь богатая, как хотелось бы (и обреченная умереть в течение ближайшего месяца), Эвридика увидела, как звездное небо прочертил огненный шар. Шар стремительно приближался к поверхности астероида.

– Томаш? – позвала она в микрофон вокса, обращаясь к управляющему горными работами.

Девушка была здесь не в полном одиночестве, но вряд ли дюжина техников и горстка солдат могли что-то сделать с врагом, в мгновение ока уничтожившим «Деву».

– Да, госпожа? – раздался ответ с другого конца лагеря.

– Э-э-э. У нас проблемы.

– Я знаю, госпожа. Мы их отсюда тоже видим. Вам следует укрыться в безопасном месте.

– Да? И где же это безопасное место?

Томаш не ответил. Девушка оглянулась через плечо на четверых телохранителей: они не отходили от навигатора ни на шаг, когда та покидала покои для медитации. Эти четверо тоже уставились на горизонт, откуда что-то приближалось.

– Леди Мерваллион, – передал по воксу их командир Ренвар, – мы должны уходить отсюда. Пойдемте с нами.

– Спасибо за предложение, но я предпочитаю умереть здесь.

– Госпожа…

– Бегите, если хотите. Думаю, раз Сайн мертв, вы уже не обязаны охранять меня ценой собственной жизни.

– Госпожа, резервный лагерь…

– Больше чем в двух неделях ходьбы отсюда, – рассмеялась она. – Полагаете, вы сможете обогнать их катер?

– Госпожа, прошу вас. Мы должны идти.

– Я никому ничего не должна. Мы не успеем поднять челнок в воздух, и, даже если успеем, нас, скорее всего, подстрелят. И хотя вы, ребята, очень важно смотритесь со своими дробовиками, сильно сомневаюсь, что они вам помогут против наших гостей.

Солдаты обменялись тревожными взглядами.

– Госпожа, – сказал Ренвар, избегая смотреть ей в глаза, – не могли бы вы использовать… вашу силу?

– Мое что?

– Ваше… око, миледи. Со всем уважением. Не могли бы вы сбить их?

Ее лоб зудел. Скрытый черной банданой, третий глаз Эвридики – дар ее навигаторского наследия – мягко пульсировал под повязкой. Девушке хотелось почесать его, но мешал стеклянный шлем.

Что она могла сказать? Что ее силы иссякли? Что око не предназначено для того, чтобы сбивать корабли? Что она никогда не пробовала использовать его таким образом?

– Просто уходите, – выдохнула Эвридика. – Сайн мертв. Нам отсюда не выбраться, и я не пойду с вами в запасной лагерь.

Мужчины молча зашагали прочь, и она явственно почувствовала их облегчение. Необходимость находиться с ней рядом доставляла солдатам мало радости. Их работу сопровождал вечный страх. Девушка была слишком иной. Она прозревала варп, а ни один человек в здравом уме не желал иметь ничего общего с теми, чей взгляд прикован к эмпиреям.

Это никогда ее не расстраивало. Так повелось с рождения. Робость, которую испытывали в ее присутствии другие люди, стала настолько привычной, что Эвридика ее почти не замечала.

– Томаш?

– Да, госпожа?

– Вы забираете с собой сервиторов?

– Мы собирались оставить их здесь как прикрытие, миледи.

Она хмыкнула. Чертовы трусы. Эвридика молча наблюдала, как техники и солдаты вприпрыжку пустились на юг, легко взлетая над поверхностью в низкой гравитации.

Вскоре она осталась одна, не считая сотни продолжавших разгрузку сервиторов. Огонь в небесах разрастался, постепенно приближаясь. Кто или что бы ни убило Сайна и остальных членов экипажа – Эвридика не назвала бы их друзьями, хотя Торк был не так уж и плох, – оно направлялось сюда, чтобы прикончить и ее.

– Вот ведь, – сказала девушка, прибегая к выражению, часто упоминавшемуся в ее последней тираде, – дерьмо!

В десантную группу входили четыре полубога и один смертный. Септимус в старом скафандре тащился позади лордов Кириона, Узаса, Ксарла и своего хозяина. Трап задрожал под ногами Астартес, когда те начали спускаться к серебристо-серой поверхности астероида.

Смертный раб позволил себе на мгновение задержаться, с улыбкой глядя в небо. Пусть и не настоящее небо – просто усыпанная звездами чернота, без облаков и солнечного света, – но и этой перемены хватило, чтобы раб продолжал улыбаться, следуя за полубогами.

Хозяин Септимуса вел небольшой отряд. Астартес был в полном боевом облачении. Очищенный шлемом воздух отдавал химикатами. Дисплей визора, красноватый из-за рубиновых линз шлема, очерчивал силуэты суетившихся в маленьком лагере сервиторов. Темные латные рукавицы сжимали древний болтер, заряженный и готовый к бою, – однако полубог сомневался, что ему придется стрелять.

– Сервиторы, – передал он тем, кто остался на борту «Завета». – Сервиторы-техники, предназначенные для горных работ. Я насчитал сто семь.

– Великолепно, – протяжно отозвался вокс.

Голос прозвучал как хлюпающее, клокочущее рычание – так мог бы рычать волк с глоткой, сплошь усеянной опухолями. Вокс-передатчик Септимуса позволял ему слышать переговоры полубогов, и при звуках голоса Вознесенного раб содрогнулся.

Отряд с выработанной многолетним опытом сноровкой продвигался по лагерю. Занятые своими делами сервиторы словно не замечали гостей. Бионические рабы были запрограммированы так, что могли сосредоточиться лишь на одной операции.

– Сто семь, согласно последнему подсчету, – повторил хозяин Септимуса. – Большинство из них легко можно приспособить для наших нужд.

– Кому есть до этого дело? – рявкнул другой голос.

Септимус увидел, что шедший впереди Ксарл остановился. Боевая броня Ксарла была украшена черепами, человеческими и нечеловеческими. Еще больше черепов свисало на цепях с его пояса, многоярусным каскадом покрывая бедра.

– Мы пришли сюда не за безмозглыми рабами.

– Да, – пророкотал еще один, судя по тону, Узас. – Мы не должны здесь задерживаться. Магистр Войны призывает нас на Крит.

– Септимус, – сказал хозяин, оборачиваясь к слуге, – проверь, тот ли это астероид, что мы искали.

Септимус кивнул, уже сканируя пригоршню песка и мелких камешков. На экране его портативного ауспика вспыхнула череда зеленых столбцов, полностью соответствующих заранее введенной диаграмме.

– Подтверждаю, господин.

Над ними возвышался грузовой посадочный модуль «Девы». Его вооружение было смехотворным – но тут, в самый неподходящий момент, единственная лазерная пушка челнока развернулась и открыла огонь по стоявшим внизу полубогам. Внутри прикованного к земле судна перед рулевой консолью устроилась Эвридика Мерваллион. Наводя пушку с помощью неисправного целеуказателя, она тихо проклинала размытое изображение и заодно себя, поскольку непрерывно мазала.

Отряд оставался невредимым, укрывшись за шестиколесными погрузчиками руды и буровыми тракторами. Астартес с интересом следили за тем, как одинокая пушка выплескивает свою жалкую ярость, бичуя красными лучами пыльную землю далеко в стороне.

– Мы под обстрелом, – передал Кирион на «Завет».

Голос космодесантника звучал так, словно происходящее немало его развлекало.

– Если это можно так назвать, – заметил хозяин Септимуса.

– Сейчас я его достану, – сказал Ксарл, поднимаясь из укрытия с болтером в руке.

Оружие рявкнуло один раз. Эхо выстрела раскатилось по вокс-сети, но заглохло в безвоздушной атмосфере. Борт челнока украсился огненным цветком: единственная пушка взорвалась, пораженная болтерным снарядом.

– Еще одна блистательная победа, – хохотнул Кирион в тишине, последовавшей за выстрелом.

Септимус тоже не смог сдержать улыбку.

– Вы правда считаете, что у нас есть время на эти глупости? – проворчал Ксарл.

– Там внутри остался кто-то живой, – негромко проговорил хозяин Септимуса.

Отделение уставилось на челнок, оценивая его массивные обводы и распахнутый зев погрузочного отсека, озаренный изнутри тусклым желтым светом.

– Мы должны найти их.

– Это недостойная добыча, – возразил Ксарл.

Узас согласно пробурчал:

– Нас призывает Магистр Войны. Битва на Крите ждет нас.

– Да, – отозвался Ксарл, – эти слабаки сгниют здесь и без нашей помощи.

Кирион вмешался, оборвав боевых братьев:

– Эти слабаки могут управиться с сотней сервиторов. Почти наверняка они разбираются в технике. Они будут нам полезны.

– Нет, – выдохнул хозяин Септимуса. – Они представляют собой нечто гораздо большее.

Увешанный черепами Ксарл и Узас, носивший поверх темной брони плащ из светло-коричневой кожи, которую он в свое время содрал с целого семейства властителей мира-улья, неохотно кивнули.

– Что ж, займемся пленником, – подытожил Ксарл.

– Повелители Ночи, – долетел до них хлюпающий рык Вознесенного, – выдвигайтесь.

Внутри они разделились. Челнок был довольно большим, так что даже поодиночке им пришлось бы потратить не меньше четверти часа на то, чтобы обыскать все отсеки. Узас взял на себя трюм и погрузочную палубу. Ксарл отправился обследовать мостик и кают-компанию. Кирион остался снаружи присматривать за сервиторами. Септимус и его хозяин двинулись к технической палубе.

Держась за широкой спиной господина, Септимус вытащил собственное оружие. В каждой руке он сжимал по лазерному пистолету стандартной гвардейской модели.

– Убери это, – сказал хозяин, не поворачивая головы. – Если ты пристрелишь ее, я тебя убью.

Септимус поспешно сунул пистолеты в кобуру. Они шагали вдоль ряда заглушенных генераторов, каждый высотой в два человеческих роста. Металлический настил палубы звенел под подошвами ботинок.

Септимус не обратил внимания на угрозу – для полубогов это было обычным делом, – но кое-что в словах повелителя его заинтересовало.

– Ее? – спросил он хозяина по прямой вокс-связи.

– Да, – ответил тот, не замедляя шага.

Оружие Астартес оставалось в кобуре, но его покрытые латными рукавицами пальцы напряженно сжались.

– Даже если бы она не явилась мне в видении, я все равно почуял бы запах ее кожи, ее волос, ее крови. Наша добыча – женщина.

Септимус кивнул, прикрывая глаза от жгучего сияния ламп дневного света. Ряд светильников тянулся вдоль всей комнаты, как и в трех предыдущих отсеках.

– Здесь слишком светло, – пожаловался раб.

– Вовсе нет. Корабль в режиме энергосбережения. Просто ты привык к «Завету». Будь наготове, Септимус. Ни при каких обстоятельствах не смотри ей в лицо. Это тебя убьет.

– Господин…

Полубог предостерегающе поднял руку:

– Тихо. Она идет.

Септимус не слышал ничего, кроме тихих щелчков вокса: хозяин переключал каналы, чтобы оповестить остальных.

– Я нашел ее, – сказал полубог и хладнокровно развернулся, чтобы перехватить ринувшуюся на него визжащую фигуру.

Эвридика притаилась в затененной нише между двумя гудящими генераторами. Ее единственным оружием был лом, который она откопала среди инструментов. Хотя девушка упрямо хмурилась и убеждала себя, что умрет в бою, при виде двух приближающихся фигур решимости у нее изрядно поубавилось. Один из них был обычным человеком, вооруженным двумя пистолетами. Зато другой – великаном, ростом выше двух метров, облаченным в древние боевые доспехи. Астартес.

Прежде ей не приходилось встречаться с космодесантниками, и зрелище было не из приятных. Благоговение смешалось со страхом, и этот коктейль жутким комом осел на дне желудка. Во рту стоял кислый привкус, от которого девушка не могла избавиться, как бы судорожно она ни сглатывала. Зачем Астартес напали на них? Почему убили Сайна и уничтожили «Деву»?

Эвридика отступила в тень, пытаясь унять отчаянный стук сердца и сжимая лом в потных ладонях. Может, стоит целиться в сочленение доспеха между шлемом и воротом? Трон, какой бред! Она уже мертва, и ничего тут не поделаешь. С угрюмой усмешкой девушка мысленно извинилась перед всеми, кого когда-либо оскорбила… всеми, кроме Сайна. Он всегда был козлом.

Несмотря на все свои недостатки, не последним из которых являлся слишком острый язык, трусостью Эвридика Мерваллион не отличалась. Она была дочерью навигаторского Дома – пусть сейчас их имя не стоило и плевка. Она смотрела в безумие варпа и всегда приводила свой корабль куда нужно в целости и сохранности. При виде крадущегося к ней полубога внутренности Эвридики сводило от страха и нестерпимо ломило в висках, но девушка твердо намеревалась сдержать данную себе клятву. Она погибнет, сражаясь.

Чужаки медленно приближались по сетчатой палубе. Лоб Эвридики чесался все сильнее. Свободной рукой навигатор стянула черную шелковую повязку. Рециркулированный воздух челнока неприятно защипал ее третий глаз, хотя тот и был закрыт. Так же естественно, как другие делают вдох, она медленно приоткрыла око. Покалывание усиливалось, теперь гранича с болезненным зудом. Когда воздух коснулся молочно-белой поверхности ока, по телу Эвридики пробежала дрожь. Мерзкое чувство уязвимости. Третий глаз ничего не видел, но ощущал щекочущее прикосновение теплого, стерильного воздуха всякий раз, когда девушка двигалась.

Теперь она была готова. Эвридика снова сжала лом обеими руками.

Гигант неторопливо прошел мимо, и в этот момент Эвридика с криком набросилась на него.

Глухо лязгнув, железный прут отскочил от керамитового шлема. Странный звук: наполовину металлический звон, наполовину приглушенный стук. Эвридика вложила в замах всю силу и порожденную отчаянием ярость. Такой удар проломил бы человеческий череп, и, выбери она цель чуть хладнокровней, Септимус валялся бы уже на полу с пробитой головой. Однако девушка выбрала космодесантника. Это было ошибкой.

Лом трижды опустился на шлем, прежде чем Эвридика осознала две вещи. Во-первых, голова великана едва вздрагивала под градом ее неистовых ударов. Череполикий шлем, свирепо уставившийся на нее рубинами линз, лишь чуть ощутимо вибрировал при каждом соприкосновении с ломом.

Во-вторых, она висела в воздухе. Это открытие повергло Эвридику в панику. Астартес перехватил девушку, когда та прыгнула на него, и держал на весу за горло.

Эвридика поняла это, когда гигант сжал пальцы. Приток воздуха оборвался так внезапно, что навигатор не успела даже пискнуть. Железный прут опустился в последний раз и со звоном полетел на пол, скользнув по предплечью воина. Но девушка этого уже не слышала: в ушах ее отдавался только лихорадочный стук собственного сердца. Болтаясь в воздухе, Эвридика попыталась отбиваться ногами, но ее ботинки лишь бессильно молотили по нагруднику и набедренникам космодесантника, причиняя тому еще меньше вреда, чем злополучный лом.

Он не умирал. Ее око… не могло его убить. Всю жизнь Эвридику потчевали байками о том, что любое живое существо, заглянувшее в третий глаз навигатора, обречено умереть некой таинственной и мучительной смертью. Наставники Эвридики утверждали, что таково побочное действие навигаторского гена – ее проклятой и благословенной мутации. Никто не понимал, отчего так происходит. По крайней мере никто из членов Дома Мерваллион, – хотя девушка и осознавала, что учителя ее были не из лучших.

И вот теперь она смотрела на гиганта широко распахнутым третьим глазом, щуря человеческие глаза от боли. Но Астартес и не думал умирать.

Однако девушка не ошибалась. Если бы полубог заглянул в ее незрячее око, затянутое пленкой цвета прокисшего молока, он бы тут же упал бездыханным. Но глаза за рубиновыми линзами шлема были закрыты. Астартес знал, кто перед ним. Он предвидел эту минуту, а истинному охотнику не обязательно использовать все пять чувств, чтобы настигнуть добычу.

Зрение Эвридики затуманилось. Она не была уверена, действительно ли воин притянул ее к себе, но его череполикий шлем – выцветшая кость и кровавые рубины глаз – внезапно заполнил все вокруг. Голос великана был не по-человечески низким: он рокотал, как раскаты далекого грома. Когда свет в глазах девушки окончательно померк, сменившись чернотой небытия, вслед за ней в непроглядный колодец полетели слова полубога:

– Меня зовут Талос. И ты пойдешь со мной.

Хозяин Септимуса последним покинул астероид. Он стоял на каменистой поверхности, где подошвы его ботинок навечно отпечатались в серебристо-серой пыли. Подняв голову, Астартес глядел на звезды. Незнакомые звезды, совсем не те, что он видел, когда в последний раз стоял на этой земле и смотрел в это небо. Астероид когда-то был миром – планетой, очень далекой отсюда.

– Талос, – треснул вокс голосом Кириона, – сервиторы уже погружены. Пленница готова к транспортировке на палубу «Завета», предназначенную для смертных. Время уходить, брат мой. Твои видения не солгали, и мы многое здесь нашли. Но Магистр Войны призывает нас на Крит.

– Что с теми, кто сбежал?

– Узас и Ксарл прикончили их. Идем. Время поджимает.

Талос опустился на колени. Пыль облепила черно-синие доспехи Астартес пепельной пленкой. Как песок сквозь пальцы, горстка пыли просыпалась из его открытой ладони.

– Время изменяет все, – шепнул Талос.

– Не все, провидец.

Это был Ксарл, уже присоединившийся к остальным на борту катера. Голос его звучал непривычно тихо, словно и он чувствовал благоговение при виде мертвой планеты.

– Мы ведем ту же войну, что вели всегда.

Талос отряхнул ладони, встал и направился к ожидавшему его «Громовому ястребу». Готовые к обратному полету на орбиту, к «Завету», двигатели взревели, взметнув в небо фонтаны пыли.

– Долгую же дорогу пришлось проделать этому обломку, – задумчиво проговорил Кирион. – Десять тысячелетий свободного плавания.

Узас фыркнул. Не то чтобы он не понимал эмоциональной значимости момента – просто сам не испытывал никаких чувств. Ему было плевать.

– Неплохо снова побывать дома, а? – сказал он, все еще ухмыляясь.

Дом. Слово оставило в сознании Талоса огненный след. Мир вечной ночи, где шпили из темного металла вонзались в угольно-черное небо. Дом. Нострамо. Родной мир Восьмого легиона.

Талос, конечно, был там, когда все закончилось. Все они были там. Тысячи воинов легиона стояли на палубах ударных крейсеров и боевых барж, наблюдая за тем, как на окутанный сумрачной пеленой мир рушится смерть: пронзая облачные покровы, пробивая дыры в плотной тьме атмосферы и озаряя все гибельным светом – оранжевым пламенем подземного огня, вырвавшегося на свободу и пожирающего материки. Кора планеты лопнула, словно разорванная гневом самих богов.

В каком-то смысле так оно и было.

Десять тысячелетий назад Талос видел, как горел, содрогался и рушился его родной мир. Он видел гибель Нострамо. Это была жертва. Это было возмездие. Это было – как убеждал он себя – правосудие.

Десять тысяч лет. Для Талоса, жизнь которого измерялась от сражения до сражения, от одного крестового похода до другого, прошло всего несколько десятилетий с того дня, как его планета сгорела. Извращенные законы адской бездны, где легионы предателей укрылись от гнева Империума, подчинили время своей непостижимой логике. Вести счет лет было безумием. Большинство братьев давно бросили это занятие.

Ботинки Талоса простучали по трапу «Громового ястреба». Оказавшись в тамбуре, он мельком взглянул на толпу лоботомированных сервиторов, покорно выстроившихся в десантном отсеке, и ударил кулаком по панели запирающего устройства. Трап свернулся, и противовзрывные двери захлопнулись под хриплый рев гидравлики.

– Думаешь, мы когда-нибудь еще набредем на такой большой осколок? – спросил Кирион, когда «Громовой ястреб» взмыл в небо. – Тут, должно быть, не меньше половины континента с корой вплоть до ядра.

Талос молчал. Он все еще видел ревущее пламя, прорвавшееся сквозь тучи за секунду до того, как родной мир рассыпался на части у него на глазах.

– Обратно на «Завет», – в конце концов произнес он. – А затем на Крит.