Текст книги "Рифейские горы (СИ)"
Автор книги: Александра Турлякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 52 страниц)
– Нет! Ты неправильно понял. Ну, вообще-то, я же имею право взять себе что-нибудь из общей добычи,– Лидас говорил, глядя Кэйдару в глаза, будто со стороны себя слыша, и сам поражался своему упрямству. Никогда с ним такого не было. Это и Кэйдар почувствовал. Может, поэтому и уступил так легко, не допытываясь боль-ше.
– Да забирай, конечно! Я видел – это падаль уже. Еда для мух! Всё равно подохнет. Если уже не подох...
– Ну, тогда ладно, пойду я,– Лидас заторопился.– Лил, зайдёте ещё ко мне сегодня перед сном, хорошо?
Врач кивнул, а Кэйдар недовольно скривился. "Меня и раба этого – одному врачу лечить?! Ну, это уже слишком!" Но вслух ничего не сказал, промолчал.
* * *
Если б Хатха осталась живой, она бы пожалела. А так... Ни с кем другим Ирида не решилась поделиться своим горем. Да и сами они всё прекрасно понимали.
Выплакалась украдкой, плакала до тех пор, пока не устала. А тело всё ещё помнило его грубые сильные руки, и следы от них появились на запястьях, и болели губы, которые он целовал силой.
Грубое животное! Разве такого можно назвать человеком? В конце концов, перед ним не скотница, а дочь царя, как он сам сказал "царевна".
Хотя какое это теперь имеет значение? Рабыня ты! Такая же, как и все другие. Вон, как Тина со своей годовалой дочкой. Баюкает её, бережёт, свой хлеб ей в воде разма-чивает, а на рынке продадут по разным хозяевам, и не увидит больше свою Лидну. И Симса... Её трёхмесячного ребёнка ещё на берегу бросили с одним объяснением: "Всё равно не доживёт!" Всё равно им, что она уже пятый день в себя прийти не может. Не ест, ни с кем не разговаривает, не чувствует ничего.
Что им всем твоё горе? Ещё неизвестно, как судьба у каждой сложится.
Может, он ещё и отвяжется, этот аэл? Он уже получил всё, что хотел. Чего с меня взять ещё?
Нет, аэл не отвязался. Утром от него пришёл слуга, проводил под понимающие взгляды других женщин. "Ещё хоть пальцем прикоснется, руки на себя наложу! Чем жить так, лучше вообще никак!" Шла и думала, даже по сторонам не глядя. Остано-вилась у порога, поплотнее прихватив разорванное до самого низа платье: подол его расходился при каждом шаге, и ноги оказывались непростительно открытыми.
Аэл ещё только завтракал, сидел за столом к ней лицом, и при появлении Ириды медленно поднял голову, улыбнулся с таким доброжелательным видом, что невоз-можно было внутренне не вздрогнуть. Нет, человек он симпатичный, красивый даже, но опасный, какой-то до жестокого опасный. Так и ждёшь от него подвоха, неприят-ностей. Не всё решает красота лица, и этот аэл – прямое тому подтверждение.
– Мне сказали, что в тот день справляли твою свадьбу. Что же твой муж? Ты не знаешь, что с ним стало?
– Он погиб. Как и все другие...– Ирида смотрела на него, смотрела прямо в глаза, и его насмешка, постоянная насмешка раздражала, невольно вынуждала быть резкой, не такой, как домлжно в её положении.
– Как видно, до брачной ночи дело не дошло,– усмехнулся.– Не показалась ты мне похожей на замужнюю женщину. Отсутствие опыта...
– Какое вам дело? Я не хочу об этом...– Ирида выдержала его холодный оцени-вающий взгляд, полный хорошо скрываемой злости. Аэл повёл бровью: "Вот ты, значит, как!",– допил вино в бокале. Каждое движение спокойное, а всё равно ждёшь: вот встанет сейчас – да как ударит. И будет прав! Вспомни, как сама частенько сер-дилась на Хатху за её нерасторопность, била по рукам молоденькую Улу, когда та, расчесывая волосы, была не аккуратна. Теперь их обеих нет, а сама ты во власти этого вот человека. Захочет – прикажет высечь, может сам ударить по лицу, как вчера... Ну и пускай! Он ждёт покорности, привычного послушания? Для этого нужно родиться рабыней, а я дочь царя, не абы кто! Попробуй сейчас заставить меня вести себя, как тебе этого хочется!
– Для варварского народа ты неплохо знаешь наш язык,– заметил он, срезая ножом кожуру с яблока. Ирида смотрела, не отрываясь, на эту скручивающуюся змейку и понимала лишь одно: хочется есть. И больше ничего! Чего ему надо? Зачем мучает? Пусть сразу говорит!
– Моя кормилица была из аэлов.
– Ну, что ж, по крайней мере, не придётся тратить на это время,– Аэл с ухмылкой повёл плечами. Он продолжал сидеть, а Ирида стояла в трёх шагах от него. Аромат отваренного с пряными травами мяса дразнил, приковывал взгляд, большого труда стоило не смотреть постоянно на это блюдо.
Да, с нашей едой не сравнить, только хлеб и вода. Да и хлеб-то какой! У отца и слуги лучше ели.
– Пока, до прибытия, ты будешь жить здесь, со мной,– их взгляды снова встрети-лись, и на этот раз не выдержала Ирида. Возмущению её не было предела. Да как он может? Как он смеет вообще? Такое – предлагать?! Нет, не предлагать – приказы-вать! Распорядился, – наложницей своей, проституткой...– Тебе подберут нормаль-ную одежду. Примешь ванну... Я уже отдал соответствующие распоряжения...
– Мне ничего не надо. Да и не хочу я вовсе...
– Я не спрашиваю, чего тым хочешь. Я приказал, значит, так и будет.– Он стреми-тельно поднялся, и Ирида невольно отшатнулась. Ударит? Видела его глаза очень близко, незнакомые, тёмные, почти чёрные, с опасной чужой глубиной. Это холод-ные глаза человека, который и вправду способен ударить женщину. Это глаза чело-века, убившего твоего отца, твоего брата и мужа, того, кто сломал твою жизнь одним ударом.– Тех, кто меня не слушается, я наказываю хлыстом. Ты хочешь, чтоб тебя высекли? Мне только слово стоит сказать. Могу отдать тебя матросам или своим воинам. Ты этого хочешь?
Ирида опустила голову, чувствуя, как краснеет её лицо от возмущения, от постоян-ного унижения, какому подвергает её этот человек. Каждым своим словом он насме-хается, унижает, лишает воли.
– Мне хотелось бы остаться со своими...– Слабый протест, глупый в её положении.
– Ты хотела сказать, с моими рабами? В трюме? Среди грязи и вони, с дрянной пищей и плохим обхождением? Любая женщина моей Империи мечтает о твоей судьбе. Стать матерью Наследнику!– Ирида аж поперхнулась при этих словах, взгля-нула на него с немым ужасом.
– Я не...
– Я подарю тебе всё, что захочешь, взамен за сына... Даже свободу. Хочешь быть свободной?
– У меня всё равно нет больше дома. Мне некуда возвращаться. Кому я буду нужна после...
– О-о!– он рассмеялся, чуть откинув голову, показывая белые ровные зубы. И этот смех разозлил Ириду. Тебе смешно, значит? Весело? Убили всех, кого не смогли взять с собой, на корабли. Младенцев, стариков, раненых. Сожгли всё до последней жердинки... А теперь смеёшься?! Ты же сам, наверняка, распоряжался своими вои-нами. Будь же ты проклят! Сам – и дети твои. Да, и дети!
– Я лучше мыть полы буду. Стирать самую грязную одежду, чем ещё хоть раз...– заговорила громко, с возмущением, вздёрнув подбородок. Он схватил её за руку, рывком притянул к себе:
– И это вот этими-то ручками?– Опять издевательская усмешка.
Ирида попыталась освободиться, придерживая разорванное платье одной только рукой.
– Пусти!
Это неожиданное обращение на "ты" удивило аэла. Он оттолкнул её, отшвырнул на ложе.
– А вот так говорить со мной я бы не советовал.
Ирида упала спиной на мягкое покрывало, но подняться не успела. Два стреми-тельных шага, и он придавил её за руки к кровати, наклонился, заглядывая в глаза, улыбаясь уголками губ.
– Видишь, я сегодня без кинжала...
– Не надо... Пожалуйста...– сам язык против воли просил о милости. Аж голос упал до шёпота.
– Не бойся, тебе понравится. Я буду сегодня особенно нежен.– Подался вперёд коснуться губами – Ирида сморщилась от отвращения, отвернулась, зажмуриваясь. Но аэл вдруг выпрямился, убирая руки, с торопливой нежностью провёл пальцами по щеке.– Ну? Что там?
Этот вопрос предназначался кому-то третьему. Закрываясь руками, Ирида припод-нялась, отодвинулась в сторону, подальше от аэла.
– Господин Кэйдар, там лодка подошла. Вы же хотели, чтоб вас предупредили, как только они вернутся...– Слуга сам понимал, что появился не вовремя, стоял, низко опустив голову и плечи, виноватый лишь в том, что, выполняя приказ, отвлёк хозяи-на от его личного дела.
– Он бы мог сделать всё и сам,– чуть слышно проворчал аэл, поправляя пояс, при-глаживая волосы. Вышел из шатра, в сторону Ириды даже не взглянув.
"Святая Мать-Создательница! Не оставила в милости своей..."
* * *
– У нас ещё один из тяжелораненых помер,– сообщил Лил, переводя усталые глаза на Лидаса.– И двум другим операция нужна. Один я в таких условиях не справ-люсь... Ещё дня три плыть – не иначе, а им столько не продержаться.
– У вас же был помощник, или ученик. Я помню,– Лидас, стиснув подлокотники кресла, чуть подался вперёд, заглядывая собеседнику в глаза.
– Он погиб,– ответил Лил и, отпивая из бокала, опустил взгляд.– Толковый был парень. Но полез, куда не следует... Придётся подыскивать нового ученика...
Лидас покачал головой с пониманием. Невезучий человек, этот Лил. За пять лет их знакомства он постоянно получает от Создателя одни лишь неприятности. Сейчас, вот, лишился ученика, второго уже за эти пять лет. В прошлый поход его ранили самого. Чудом жив остался! Это что! Рассказывают, десять лет назад, когда по Им-перии катился мор, он лишился жены и троих детей, вымолил у Творца последнего младшего сына, дав обет при этом: помогать всякому бесплатно, даже рабу.
Сын его, правда, вот уже два года как погиб в походе против вайдаров, а Лил всё равно верен своей клятве.
– А как, кстати, тот варвар?– впервые за два дня вспомнил про гребца и не удержал-ся с вопросом.
– Живой пока. Держится. И откуда столько силы берёт?– Лил покачал головой. Было в этом движении невольное уважение.– А что? Организм молодой, возможно, выносливость от рождения. Среди варваров такое бывает.– Потянулся долить вина в бокал.– Первое время бредил сильно... Да язык какой-то незнакомый, не виэлий-ский... А теперь молчит, вообще ни слова. Онемел, как будто... Смотрит в потолок, без всякой мысли... Такое бывает иногда после тяжёлого ранения или сильного испуга. Лечить бесполезно, пока само не пройдёт. Есть не ест ничего, пьёт, только когда сам дам... странный немного... И, кажется мне, с головой у него немного того...– Лил не сдержал короткого смешка, поводя указательным и средним пальца-ми у левого виска.– Тихий сдвиг. Но оно и понятно, после бичевания обычно не выживают... А зачем он тебе, собственно?– Посмотрел на Лидаса в упор, тот даже смутился немного.
– Да никуда, вообще-то. Просто жалко стало – и всё! Смелый он... А может, тело-хранителем его своим сделаю... У меня был такой раньше, в детстве. Верный, как собака.
– А этот, думаешь, таким же будет?
– А куда он денется? Я же его спас...
Лил опять рассмеялся, покачал головой, будто сказать хотел: "Ну-ну, посмотрим ещё!.."
* * *
Когда стемнело окончательно, ясно стало всем: это последняя ночь в море. Отсюда, с борта корабля, можно было разглядеть яркую точку: каракасский маяк. Он помогал мореходам на пути к дому, он обещал скорую встречу с родными и близкими. Радо-вались все аэлы: и моряки, и простые воины, и даже Кэйдар был рад, хотя никто его особо-то и не ждал. На Лидаса так вообще смотреть нельзя было без улыбки. Он нетерпеливо прохаживался вдоль борта, почти не отрываясь, смотрел на белую не-мигающую звёздочку у самого горизонта.
Там была его Айна. Насмешливая, острая на язычок красавица. Горячая в прояв-лении всех своих чувств: от страсти любовной до ненависти. С такой не соскучишь-ся. А к некоторым её шуткам вообще привыкнуть невозможно. Но она стоит потра-ченных сил, издёрганных нервов и проглоченных всухую невыплаканных слёз.
Интересно, а сама она хоть немного скучает?
– Эй, Лидас!– окрикнул Кэйдар, отвлекая от глубоких сокровенных мыслей.– Ты приготовил своей жёнушке подарок? Или, вон, этот будет твоим подарком?– Он дёрнул головой, указывая куда-то в сторону, и Лидас перевёл взгляд. Своего раба-гребца узнал сразу, хоть тот и кутался в старый плащ Лила, стоял в стороне от всех, в тени шатра, даже свет от светильника рассеивался в полуметре от его жалкой, осу-нувшейся и болезненной фигуры.
Лидас поморщился недовольно, сразу не сообразил, как ответить Кэйдару, но про себя почему-то подумал: "Только сегодня утром поднялся – и уже здесь!"
– Ты ещё не передумал?– Кэйдар подошёл ближе.
– Не понял, ты о чём?– Радостное настроение моментально куда-то делось. И поче-му он так любит задавать издевательские вопросы?
– Сейчас ещё есть возможность избавиться от этого...– Кэйдар небрежно дёрнул плечом.– Выбросить за борт – не доберётся! Да он и плавать-то, наверно, не умеет!– Рассмеялся весело. Да, и он рад возвращению домой.
– Да я вообще-то о таком не думал,– Лидас улыбнулся против силы. Постоянные насмешки Кэйдара вынуждали быть всегда серьёзным, и всё равно, меткого, но силь-ного ответа не находилось. Лишь после, через время, начинаешь, как обычно, пони-мать, что и как надо было сказать.– Наоборот. Он на поправку идёт. Какое тут то-пить? Пускай уж...– замолчал, сам чувствуя, что слова его, как оправдания нашко-дившего мальчишки.
– И зачем тебе это, а?– Кэйдар чуть сощурил глаза, склонил голову набок. Весь вид его теперь располагал к честности и доверию – прямая противоположность себе прежнему минуту назад.– Неужели жалко стало? Пожалел – варвара? Раба? Он сво-боднорождённого жизни лишить хотел...
Лидас ответил не сразу, задумался, оказалось, прошлое вспоминал:
– У вас не принято так, я знаю. А у нас, у иданов, на восьмой год со дня рождения делают подарок: хорошего воина из пленных врагов...
– Разве хороший воин может попасть в плен?– Кэйдар перебил, изумлённо вскиды-вая брови. В этом вопросе звучало лишь удивление – не насмешка, поэтому Лидас не замолчал, продолжил дальше:– У меня был Вимлат. Варвар из горных вилатов. Сейчас этого племени уже нет, всех их выбили вайдары. Но тогда... Он хорошим охотником был. Мы с ним вместе столько троп прошли...
– И твой отец не боялся отпускать тебя с рабом? А если б он?..
– Нет! Ты что?!– Лидас оживился. Вообще-то он всегда был сдержан в проявлении эмоций, но в эту минуту изменился до неузнаваемости.– Он же меня тогда, – пом-нишь, я про кабана рассказывал? – на руках через перевал тащил...
Нет, он, Вилат, преданным был... Почти, как друг... Ты не знал его просто... А по следу как шёл! А стрелял из лука!.. Он ведь и молодой совсем был тогда... Моложе меня сейчас...
– А почему был? Теперь-то он где?
Лидас поджал губы, глаза тёмные, ничего в них, кроме тоски, и свет фонаря в зрач-ках дробится на осколки. Опять серьёзный стал, сжатый, ни одной мысли на лице не прочитаешь.
– Казнили его за попытку к бегству... Отец приказал...
– Ну вот,– Кэйдар изумлённо выдохнул.– Я всегда говорил: рабы, как волки, как ни прикармливай, как ни заботься, а при случае всё равно сбежать попробует.
Лидас на эти слова никак не отозвался, смотрел куда-то левее, но не на маяк, смот-рел так, будто ничего перед собой не видел, таким напряжённо-серьёзным был его взгляд.
– Так ты думаешь этого тоже приручить?– Кэйдар повёл плечом, будто указать хотел на варвара.– Так это ж не волк, собака это беззубая... Ему уже охоту бунтовать отбили. По моему приказу...– Кэйдар рассмеялся.
– Нет, он уже ручной,– Лидас не воспринял его слова как шутку, говорил серьёзным тоном.– Я его кормил два раза – и он меня уже слушается. И кличку свою хорошо знает...
– Да? И как же ты его назвал?
– Виэл. Как обычно, по названию племени...
– А если сбежать попробует, тоже казнишь?
– А куда ему бежать? И зачем? Он же ничего не помнит. Даже разговаривать разу-чился...
– Да? Так такой раб и вправду, как собака. Ходить следом, выполнять приказы, есть, когда дадут, и, главное, не трепаться с другими без меры,– Кэйдар опять рас-смеялся.– Да, хорошую ты приобрёл себе игрушку...
* * *
Айна считала себя женщиной умной и здравомыслящей. В любовь, например, она не верила вовсе. Пять лет супружеской жизни давали ей на это право. Конечно, в шестнадцать, и даже в первую половину семнадцатого, – как раз до замужества – как и все молодые девушки, принцесса жила тайной надеждой, что ей-то в семейной жизни повезёт больше, чем другим женщинам Империи. Одно только право рожде-ния чего стоило. А красота, которой щедро одарила при рождении мать? А воспита-ние? Все эти козыри были на её стороне в борьбе за лучшую жизнь. А чтом она полу-чила в итоге? Варвара-мужа в ходе очередной деловой связи Отца-Воплощённого. Император легко поставил ставку в лице единственной законной дочери, чтоб только получить в качестве доминиона маленькую горную страну иданов.
Правитель варваров настолько обрадовался миру, что предложил в виде залога дружбы со своей стороны... младшего сына, лишённого права на власть по рожде-нию. Этот факт оскорбил Айну особенно сильно. От них откупились! Откупились какие-то варвары, которых наши воины попросту втоптали бы в землю. Откупились самой низкой ценой – младшим из царевичей! Но это ещё что! Теперь этот Лидас не мог сделать того, что в принципе могло бы компенсировать сложившееся унизитель-ное положение, он не мог сделать ей сына, Наследника трона, будущего Правителя Империи!
Пять лет – впустую! Терпеть его слепую любовь, доходящую до умопомрачения. И даром – просто даром! – терять лучшие годы своей молодой жизни.
Кэйдар, он не спешит жениться, и Отец не так уж и настаивает со свадьбой: может подвернуться выгодная для Империи партия. Ещё одна! И, тем не менее, это не мешает брату думать о власти, о праве наследования. Завёл себе кучу девок. Шесть, кажется. Одна ведь померла при родах в прошлом году. И дочка у него уже, года четыре ей, кажется. А сына и ему Создатель не даёт, как ни старается. Не ему, значит, у власти стоять. А кому тогда? Лидасу? Этому недотёпе, да ещё и варвару к тому же? Он сможет получить право правления в одном лишь случае: если у него появится Наследник, при этом раньше, чем у Кэйдара. Кто из них? Тут только Твор-цу решать. Только Он знает наперёд, что ждёт каждого. Даже сам Воплощённый – Его земная оболочка – не видит будущего, Он может только предугадывать события, пользуясь своей властью.
Айна лениво перекатилась со спины на живот, глянула в золотое, идеально отполи-рованное зеркало, улыбнулась сама себе, кокетливо повела глазами. Красавица! Жалко, мамы нет, она бы гордилась... Интересно, почему Виры нет так долго? Неу-жели так трудно принести горячую воду с кухни?
– Госпожа! Госпожа!– девушка появилась тут же, стоило о ней лишь подумать, прошла к ложу, придерживая тряпкой кувшин с кипятком.– Новость, знаете, какая?! Корабли прибыли...
– Вернулись!– Айна приподнялась, села на ложе, сама удивилась взволнованности своего голоса. За кого ей волноваться? За Лидаса? Не настолько глубоко он сидит в сердце. Привычка – это не любовь.
За Кэйдара? Про брата все говорят, он хороший воин, слишком хороший, чтоб погибнуть от руки варвара. Да, всё так! А всё равно в сердце потеплело радостно. Вернулись, наконец-то!
– Ну и как? Все живы? Что хоть рассказывают? Почему так долго?
– Живы, госпожа, живы!– Вира тоже радовалась. Ещё бы! Её Сумдас тоже участвовал в этом походе. Наверняка, вернулся с подарками. Может быть, даже хватит выкупить свою болтушку. Ну, вот, придётся присматривать себе новую прислугу.– Говорят, добыча богатая, и потери совсем небольшие... А что долго, так ветра попутного не было. Пока жертвы Творцу не совершили.
– А?..– Айна спросить не успела, служанка ответила сама:
– Видела, и его тоже видела. Серьёзный такой. Ай-ай!– всплеснула руками.– Пошёл сейчас докладывать к Самому...– подняла глаза к потолку всё объясняющим жес-том.– И, знаете, госпожа! С ним ещё какой-то... Постоянно следом, за спиной... Как телохранитель будто... Страшный!– Айна при этом слове повела бровью: "Что за очередная причуда?",– но смолчала.– Глазищи – во! – огромные, как из стекла. А сам худющий! Болезный! И одежда на нём варварская... Я испугалась даже, честное слово! Натолкнулась на него в коридоре, с кувшином-то, а он смотрит, как слепой... Странный, госпожа, честное слово!..
– Ну, а Кэйдар?
– А его я не видела,– Вира рассказывала, а сама купала в горячей воде щипцы для завивки. Пар поднимался клубами, скрывая её лицо, и Айна смотрела, озабоченно покусывая нижнюю губу: пойти встречать мужа или остаться здесь, всё равно сам придёт. Не хотелось опять надевать сандалии, опять одеваться. На мужской полови-не Дома могут быть чужие мужчины, значит, надо собираться основательно, соби-рать волосы, подкалывать накидку. Нет! Сам придёт, если соскучился...
– Даида сказала, он ещё одну девушку себе привёз. Красивая, молодая на вид со-всем. Но я её не видела... Из свежей добычи...
Айна недовольно поморщилась. Чего ещё от братца ожидать? Развёл на нашей половине целый курятник. Сплетни так и гуляют среди слуг. Кто с кем подрался, кого прогулок, кого сладкого лишили – тоска!
Айна пересела в кресло, вытянула ноги на пододвинутую рабыней подставку. Бу-дет праздник, раз такое дело, опять гости, вимна – рекой, шум во Дворце. Пойти при-дётся, раз уж Лидас там будет на почётных ролях. Опять играть роль счастливой семейной женщины? Как же это всё надоело, Творец тому свидетель!
Айна устало закрыла глаза, откинув голову на подложенную к спинке кресла бар-хатную подушечку. Вира осторожно расчёсывала тяжёлые длинные волосы, стекаю-щие чёрной волной до самого пола. Айна решила устроить себе завивку, несмотря на вечернее время. За ночь локоны немного разовьются, утром будут зато выглядеть естественно, а к приходу Дарианы их останется уложить в причёску.
Вира отделяла прядки, ловко накручивая их на щипцы, держала подолгу каждый раз, пока не остынет, а сама всё говорила, говорила радостным возбуждённым голо-сом:
– Столько украшений всяких драгоценных... Уйма! Много в этот раз. Одной тор-говлей столько не заработать. Да! Судас так мне и сказал: такую кучу ещё ни один купец не привозил... А господин Лидас пообещал: каждый воин получит долю от общей добычи. А раненым и погибшим вдвойне... Он справедливый, правда, госпо-жа... Хороший человек, ваш муж...
– Не болтай! Лучше делай всё аккуратно!– Айна не сдержалась, прикрикнула на девушку, но не сердито, а лишь с раздражением.
– Ах, госпожа, я совсем...– Вира тут же замолчала, и фразы не договорила – Лидас ворвался в комнату без предупреждения. Ещё с дороги: короткий паттий с широким поясом для меча, длинный плащ с йодистым запахом моря, пыльные тяжёлые санда-лии. Одно слово – варвар! Разве в таком виде предстают перед любимой женой? Ворвался в спальню, как захватчик.
– Я не смог раньше...– опустившись на пол у ног, схватил лежавшую на колене руку, прижал к губам, к щеке, опять к губам, принялся целовать пальцы и саму ла-донь, запястье – внутреннюю его сторону, и выше, выше – вверх, к локтю.– О... Какой запах... Божественно! Как же я скучал без тебя, Айна...
Айна спокойно относилась к этим приступам слепого мужнего обожания. Во-первых, потому, что привыкла; во-вторых, потому, что сама не испытывала к нему ответных чувств такой силы.
– Скучал...– повторила с непонятным выражением на лице: то ли скучающим, то ли равнодушным, и в одном этом слове не то вопрос, не то констатация факта.
– Скучал! А ты, разве нет?– Лидас смотрел ей в лицо своими горячими пронзитель-ными глазами, смотрел, не отрываясь, ждал ответа.
– Скучал по женщине!– Айна освободила руку. Он достаточно красив, порой же вообще милый и всегда нежный, слово боится резкое сказать, чтоб не обидеть нена-роком. Ну, почему нельзя заставить себя любить его? Приказать сердцу – и всё! Потому, что нет её, любви. Выдумали её певцы и поэты... Вот и приходится терпеть и мучиться... Хотя иногда и его пылкость заражает... Страстность по ночам, в мину-ты близости... Когда он настойчив, почти груб, властен, как настоящий мужчина-победитель. Но так редко, так редко это бывает...
– Нет! Только по тебе! Только по тебе, Айна...– Лидас рывком выпрямился, застав-ляя подняться и её, обнял крепко, прижал к себе, к своей несвежей одежде.– Ты же сама знаешь, у меня нет и не может быть никого, кроме тебя...– коснулся сухими губами нежной кожи у самого уха, шепнул вместе с поцелуем:– Люблю... люблю... только тебя...
– И что даже ни одну из девок захваченных не пощупал?– Айна отстранилась, недо-верчиво сощурив глаза: длинные ресницы бросали тени, ещё больше углубляя зрач-ки.
– О!– Лидас рассмеялся. Айна включилась в игру. Она всегда начинала с претензий, окрашенных в ревнивый тон. Если вести себя правильно, можно добиться многого, а иногда стоит не то слово сказать – и месяц к себе не подпустит. Разговаривать пере-станет. Никак тогда прощения не вымолить, пока сама не смилуется.– Они все такие страшные. Особенно если с тобой сравнивать. Вся моя любовь – только для тебя, ты это сама знаешь...
– Так уж прямо и страшные все?– Айна нахмурила брови – дурной знак!– А как же Кэйдар? Я знаю...
– Да, он взял для себя одну. Она дочь их царя. Но я не знаю, я ни разу её не видел...
– Ах, не видел!– Айна сняла со своей талии руки мужа, опять села в кресло.– Вира! Вода, наверное, совсем остыла?
– Я могу сходить за новой,– рабыня со стороны наблюдала за очередной размолвкой своей хозяйки и её мужа. Вообще-то обычно Айна в таких случаях отсылала её из комнаты, но сейчас было не до неё. Да Вира и сама чувствовала себя здесь лишней, потому, не дожидаясь приказа, тихонько с кувшином в руках вышла за дверь.
– Ты что, Айна? Ты даже не спросишь, как мы сходили?
– Нормально, я знаю. Уже наслышана,– Айна даже не глядела в его сторону, отвер-нулась и закрыла глаза.
– А что было со мной, ты знаешь?
– А что с тобой могло быть?– тут Айна смерила Лидаса быстрым взглядом с головы до ног, но уже не стала отворачиваться.– Жив и здоров!
– Подо мной убили коня. Моего Витуса! Лучшего жеребца во всех конюшнях этого города.
В меня самого стреляли из лука. Стрела, представляешь, вот так – у самого виска прошла!.. Если б варвар сам не был ранен, он бы, точно, не промахнулся...
– Чуть вдовой меня не сделал этот твой варвар-лучник!– Айна рассмеялась хрипло, с насмешкой.– Да, тут есть, чему радоваться...
– А с Кэйдаром что было, хочешь, расскажу? Сам он, я знаю, никому про это не скажет.
Айна заинтересовалась, чуть подалась вперёд, уже не сводя глаз с лица Лидаса.
– Ну?..
– На него варвар уже на корабле покушался. Чуть-чуть бы – и всё!
– И это всё?
– Он чуть щепкой от весла его не убил. Бок хорошо ему порвал. И латы не спасли.
– Представляю!– Айна рассмеялась, весело, но всё с той же насмешкой, запрокинув голову и сжав пальцами подлокотники.– Могучий воин Кэйдар чуть не погиб от деревяшки!
– Если б ты ещё видела того варвара!– Лидас тоже улыбался. Такой радостной Айну он видел нечасто.– А хочешь, покажу?
– Кого? Он что, не казнил его? Кэйдар – и оставил жить? Вот это уже точно но-вость!
– Виэл!– Лидас громко позвал кого-то, и на пороге почти тут же возник незнакомый Айне человек. Вернее, варвар. Один взгляд на него кинула, а в памяти слова Виры встали: "Худющий... Болезный... Страшный! И глазищи..." Да, это про него гово-рила служанка.
А с виду ничего особенного. Молодая угловатая фигура, но это всё от худобы излишней. И совсем не страшный. Глаза, вот, только странные, отсутствующие или бессмысленные.
– Это он?– Айна скривила губы.– Не скажешь...
– Он перенёс бичевание по приказу Кэйдара. А потом я его себе забрал... Он рань-ше-то, верно, лучше был... Болел только после сильно... До сих пор плохо ест...– Лидас взмахом руки отослал раба вон. А Айна задумалась, сделалась неожиданно серьёзной, а потом вдруг спросила:
– Зачем он тебе?
Лидас в ответ плечами пожал, но тут Айна сказала то, что испугало его по-настоящему:
– Думаешь, ему смелости ещё на одну попытку хватит?
– Да ты что?! Айна, как можно?!– Айна рассмеялась, но как-то натянуто.– Я пожа-лел его просто... А теперь он телохранителем моим будет.
– Да, с такого юнца телохранитель хороший должен получиться. Но удар и он при-нять на себя сможет в случае чего. От стрелы заслонит...– напомнила с тонкой иро-нией.
– Не надо, Айна, пожалуйста!– Лидас страдальчески поморщился.– Хочешь, я тебе кое-что подарю. Специально для тебя приберёг.– Он протянул золотую пластинку с непонятным рисунком. Айна долго рассматривала украшение, поворачивала на ла-дони то туда, то сюда, поджала губы и нахмурилась: ни дать, ни взять, специалистка по виэлийским украшениям.
– Цепочка такая тоненькая, как паутинка,– отметила вслух, поднимая пластинку до уровня глаз.– А узор непонятный. Совсем не разобрать, что за линии. Видно сразу: виэлийская работа.
– Да!– Лидас наблюдал за ней с довольной улыбкой. Угодил! Айна обожает подоб-ные безделушки, особо ценит виэлийские.
– А кто раньше её носил, знаешь?
– Какая-нибудь из виэлиек, наверное. Я не сам её снимал, просто выбрал из общей кучи...
– А что-нибудь ещё там было? Чтоб такой же работы по качеству?– Айна перебро-сила на плечо не завитые до конца волосы, принялась застёгивать цепочку. Склонён-ная на бок голова, глаза, глядящие вниз, сосредоточенный вид – какой она была красивой в эту минуту! Лидас залюбовался, не ответил сразу.
– Там были другие, такие же хорошие украшения?– Айна переспросила, чуть повы-сив голос.
– Были. Много всякого. Я не обращал внимания особенно. Мечи там точно хоро-шие были – это помню. А у Кэйдара свой личный, трофейный, взятый в бою... Эти же ещё неизвестно, кому достанутся при делёжке.
Айна хмыкнула. Как все женщины, она не понимала мужской страсти к хорошему оружию.
– Что мечи? Ты думал иногда, почему какие-то варвары могут делать такую тонкую работу, где-то берут столько золота и серебра, а мы же, мы, – Творцом одаренные люди, любимые Им, – только слепо копируем их изделия? Почему так?
– Я тоже часто про это думаю. Ведь раньше, лет двадцать-тридцать назад, когда мы уже торговали с виэлами, у них не было столько золота. Единичные случаи – не в счёт. Потом они начали обмениваться ими с нами. А нам этого стало мало! Мы унич-тожили всё племя, взяли много – не спорю! Но, а потом, потом кто нам даст это всё? Да, я был против этого похода с самого начала. Это глупо, так же глупо, как резать корову, которая каждый день даёт молоко, только для того, чтоб один раз наесться мяса до отвала. Глупо...
– Ну, кто-то из мастеров всё равно должен был остаться. Из тех, кто сможет пере-дать своё ремесло...
– Мужчин вообще взяли очень мало. Вряд ли из них хоть кто-то в жизни держал в руках слиток золота... Простые пастухи и кочевники.
– А этот твой? Ты спрашивал? У него, вроде бы, тонкие пальцы. Он мог бы, мне кажется...
– Ай!– Лидас взмахнул рукой то ли в отчаянии, то ли в беспомощности.– Какое там? Он всё забыл после бичевания. Я пытался разговаривать с ним. И Лил спрашивал – бесполезно! Как животное...
