Текст книги "Рифейские горы (СИ)"
Автор книги: Александра Турлякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 52 страниц)
Вон, и шрам свежий совсем, старик прощупывал его осторожно кончиками паль-цев, проверял, как срослись рёбра, чуть надавливая на кости, спросил:
– Купаешься сколько раз в день?
– Трижды, как вы и велели,– ответил молодой аран, чуть улыбаясь: прикосновения лекаря вызывали щекотку, а от неё, несмотря на близость очага, по спине, по рукам пробегали мурашки.
– Хорошо, молодец,– Айгамат покивал довольно,– лёгкие у тебя уже хорошо под-жили, чувствую, что здоровы, а вот рёбрышко нижнее, в нём шершавость улавлива-ется... Когда двигаешься, больно?
– Дрова колол этой рукой вчера, болело малость.– Улыбчивое лицо арана, молодое безбородое лицо, очень слабо напоминало ту сведённую судорогой боли маску. Удивительно ещё, как Айвар узнал его, вспомнил.
– Матери скажи, чтоб приготовила тебе холодец из куриных или бараньих костей. Так, чтоб несколько дней покормить...– Айгамат протёр сам шрам и кожу вокруг смоченной в ведёрке тряпочкой, особым закрепляющим знаком перечеркнул место недавней страшной раны, разрешил одеваться, а сам отвернулся к очагу, отжал из тряпки воду прямо в огонь.
Аран-посетитель быстро натянул через голову рубаху, затянулся широким с золо-тыми бляшками поясом, надел куртку и плащ.
– Купаться можно уже раз в день,– сказал Айгамат на прощанье,– лучше всего, пе-ред сном. К новой луне ещё раз приходи.
Араны общались только между собой, Айвара будто и не было с ними в одной пе-щере, его не замечали. Ми-аран, он не стоил внимания перворождённых. Хотя, быва-ло, после ухода посетителей, Айгамат сам рассказывал кое-что, пояснял, предугады-вая возможные вопросы. Он и сейчас, проводив гостя, вернувшись, произнёс с при-вычным ворчанием, обращаясь уже к Айвару:
– Видишь, что значит, быть араном. А ты сам сколько ещё болеть собираешься?
– Я здоров давно!– возмутился Айвар, пренебрежение в голосе арана задело его за живое. Эти вечные упрёки, сколько можно терпеть? Хватит! Надоело! Постоянно сравнивает со своими, будто я виноват, что родился марагом.
– Здоров!– старик громко фыркнул, разгребая горячие угли железным прутом, при-казал строго:– Иди сюда! Покажи свою болячку... И тебя посмотрю заодно.
Айвар нехотя поднялся, придерживая штаны обеими руками, босиком прошлёпал по холодному земляному полу, остановился на мягкой медвежьей шкуре.
– Здоров он... Ишь ты!– Айгамат дёргал подбородком с усмешкой, повязку на ране ми-арана он не снимал уже довольно давно, всё как-то руки не доходили, да и были заботы поважнее. Скручивал полотняный бинт трубочкой, бережно расправляя паль-цами каждую складочку, заставил марага поднять руки над головой, а сам не спешил, решил про себя: "Пускай потерпит! Чтоб не огрызался в другой раз..."
– Смотрю, бичом-то тебя в своё время хорошо охаживали,– заметил, взглядом ука-зав на шрамы на плечах и даже на груди.– И спина вся расписана... Вредничал, не-бось?– Айвар в ответ плечами пожал, промолчал.– После бича обычно не выживают. Тебе повезло, парень.– Оторвав присохший к краям раны бинт, Айгамат изумлённо округлил глаза, понял сразу: мараг не только везучий, но и живучий, кроме всего прочего.
Рана, – колотая рана от меча, на вид небольшая, но с повреждением правого лёгко-го, – сейчас выглядела почти полностью зажившей. Затянувшийся шрам длиною по ширине клинка. Ни крови, ни воспаления.
– Хм...– Айгамат глазам своим не верил, пальцами коснулся шрама, будто убе-диться хотел в увиденном.– Неплохо выглядит,– Поправился:– неплохо для ми-арана... Наружные ткани уже здоровы...– Не договорил, раскрытой ладонью накрыл шрам, закрыв глаза, сосредоточился.
– Что вы делаете?– удивился Айвар, опуская руки. Старик недовольно бровями по-вёл, заставляя замолчать. И Айвар подчинился.
– Рана в лёгком ещё не зарубцевалась,– сообщил Айгамат, отнимая руку,– но кости и мышцы межрёберные уже совсем здоровы.– И тут рассмеялся, не в силах скрыть удивление.– Но почему?! Такое естественно для нас, но ты не аран...
– Моя мать – из аранов. Жрица Айвин...– Айвар поднял глаза и встретился взгля-дом с серыми глазами Айгамата.
– Затянулось прямо-таки отлично,– Айгамат отвёл глаза первым, снова принялся изучать место ранения. Говорил и двигался так, будто слова Айвара не расслышал, пробормотал себе под нос:– Я ведь и купал тебя только в первые дни... Да и потом, промывал обычно, или просто повязку смачивал... Но всё равно, ми-аран...
Ведёрко с тёмной, густой, как масло, водой стояло от них довольно далеко, старик подтянул его к себе поближе за полуоторванную ручку, принялся купать в воде тряпочку. Айвар смотрел на старика сверху, прислушиваясь к его тихому ворчанию:
– От луны только четверть была тогда, когда Сактамат в прошлый раз приходил... У него уже не было крови, рана с корочкой была... А тебя я даже не смотрел в тот день... И после не смотрел... Это ж выходит, две недели я тебе повязку не менял... Да, где-то так.
– На мне всё с детства быстро заживает,– сообщил Айвар, скосив глаза, он глядел с любопытством на то, как Айгамат стирает влажной тряпкой пятна засохшей крови вокруг затянувшейся колотой раны.– А вот у Ангуса, у моего старшего брата, такого нет... У него, как у всех. Дня три надо, пока порез затянется...
– Тихо, болтун, отвлекаешь!– не сердито прикрикнул на Айвара аран.– Чёрная вода – Матери подарок! С ней грех беспечным быть... Об излечении надо думать, о поль-зе своей для рода людского... И Богиню благодарить.
Айвар губы сжал в тонкую линию, встал прямо, глядя поверх головы старика. Тя-жёлые капли целебной воды стекали вниз по груди, щекотали кожу, вызывая неволь-ный озноб. Ни о чём другом думать не хотелось, лишь об одном: утереться.
– Воде этой все раны, все болячки, все скверны подвластны. Она любую хворь из-лечит. Так излечит, что и шрамов на теле не остаётся...
А ты-то, смотрю, много боли видел. И хлыст и бич тебя секли, и огонь жёг, и меч жалил. За грехи отца, за ошибки матери кто платит? Дети! Кровь родная. Плоть единая. Страдания детей – трижды и ещё три раза боль для родителя.
– Не при чём тут мои родители!– Не выдержал Айвар, отталкивая руки старика, возмущённо глазами сверкнул.– Я сам виноват во всём! Я – и никто больше! Вы ведь не знаете ничего, как вы можете говорить такое?
– Сердцем горяч ты, мальчик! Где терпение твоё?– Айгамат головой покачал, опус-тился перед ведёрком с водой на корточки. Чёрная, непрозрачная вода скрыла его правую руку выше запястья, будто ножом обрезала.
Чудная вода! Неужели бывает такая?
Айвар ничего подобного сроду не видел, смотрел, как аран промывает тряпку, как моет руки до самых локтей, и желание ругаться сразу же пропало.
– Это не вода, это масло,– вырвалось у него невольно,– чёрное масло...
– Это не простая вода, это – подарок Матери. Подарок для нас, перворождённых,– Айгамат усмехнулся, выпрямляясь.– Ты бы помер уже, если б я в первые дни не купал тебя в этой воде. Ты не помнишь сам, ты тогда в беспамятстве был...
Но Айвар помнил. Кое-какие ощущения, которые помнило тело, а не мозг: чувство общей лёгкости, расслабленность, умиротворение.
– Правда, вода священного озера доступна лишь перворождённым. Мне пришлось отвозить тебя туда тайно, чтоб никто другой больше знать не мог.
– Отвозить?– Айвар поморщился.
– Да. На повозке с мулом. Сколько можно, а потом на руках... Мне внучка моя по-могала. Она одна знает, что я купал тебя,– Айгамат улыбнулся, выставляя обе руки раскрытыми ладонями так, чтоб показать, как он держал в воде тело Айвара.– В этой воде вес совсем не чувствуешь. Она приятная, тёплая, ласковая, как вомды в чреве матери...
Да, так ему и казалось тогда. Эта лёгкость в теле, она долго в памяти хранилась. И голоса ещё. Голос самого старика и женский, молодой, с тёплыми звучащими нотка-ми голос. Значит, всё это не было сном, как тебе думалось поначалу.
Вместе с воспоминаниями опять нахлынули те, давно пережитые ощущения. при-ятные и лёгкие, но голос арана отвлёк, вернул к действительности:
– Ты про мать свою, кстати, не болтай никому. Айнур страшным проклятием про-клял отца твоего, Дайанора. Он и тебя убить потребует...
– Но меня-то за что?– удивился Айвар.
Старик ответил не сразу, он переливал лечебную воду в глиняную бутыль с высо-ким узким горлышком.
– Нет более страшного позора для отца, чем дочери лишиться, без выкупа, без свадьбы. Украли, как рабыню! Это ж позор на всю семью.
Айнур, главный жрец в храме Моха, фигура почётная и уважаемая, такого он ни-когда не забудет. Он мстить будет всему роду твоему, мстить за кражу.
– Моя семья далеко отсюда, как тут мстить?
– Зато ты близко!– Айгамат глянул на Айвара поверх плеча, сцедив последние кап-ли, отставил в сторону опустевшее ведёрко.
– Меня поэтому и жить оставили, да?– с горькой усмешкой спросил Айвар.– Этот Айнур меня за отца моего убивать будет. Зачем тогда лечить было?
– Я не знаю, что с тобой делать хотят. Жрец Айнур хоть и брат мне,– При этих сло-вах Айвар удивлённо бровями дрогнул,– но его мысли даже мне не ясны. Мне прика-зали тебя лечить и кормить, я лечу. А что дальше с тобой будет, не знаю.
Айгамат вышел на улицу, ещё шире отдёрнув войлок, закрывающий вход в пеще-ру. Айвар, проводив старика-арана взглядом, поднял с пола пустое ведро. Приклё-панная проушина для ручки оторвалась с одной стороны. Сама-то жесть неплохая, а вот клёпки дрянноватые, уже перетереться успели.
Был бы подходящий инструмент под рукой, здесь работы на пять минут. Кусочек железа от гвоздя для клёпок и молоток обычного веса.
Айгамат вернулся с охапкой дров, и Айвар встретил его неожиданным вопросом:
– Здесь где-нибудь поблизости кузня есть?
* * *
Мехи с упругим хрипом гнали воздух в горн. С каждым выдохом раскалённый уголь чуть потрескивал, отдавая свой жар. Мальчишка-помощник, парнишка лет четырнадцати, тянул ручку на себя обеими руками, водил лопатками под мокрой от пота рубашкой. Приказ кузнеца принял как передышку:
– Эй, сгоняй-ка, узнай точно, на скольких лошадей ковать?
Сам мастер выделывал подковы. В небольшие, заранее просверленные в трёх мес-тах отверстия вбивал раскалённые шипы. Специальные, чуть заострённые книзу. Они, мараги, такими подковами ковали своих лошадей для езды по скалам, для большей устойчивости.
Айвар сидел на чурке возле чана с водой, рядом у ног – сломанное ведро, молча наблюдал за работой кузнеца. Аран, довольно молодой, лет тридцати или чуть боль-ше, крупнотелый, но высокий ростом и потому казавшийся необычайно сильным, легко перемещался на крошечном пяточке между горном и наковальней. Управлялся один без помощника: в одной руке клещи, в другой – небольшой молот на короткой ручке.
Движения спорые, но без лишней суеты, чётко выверен каждый удар. Под лосня-щейся от пота кожей мышцы, твёрдые, как камни, перекатываются. Аран работал голым по пояс, только повязал передник кожаный.
Готовая подкова с шипением опустилась в воду. Держа поделку клещами, аран пе-ревёл глаза на Айвара, глянул сверху, спросил с усталой улыбкой, впервые за всё время интерес выказал:
– На починку что принёс или просто посмотреть?
Айвар без слов, без объяснений протолкнул носком сапога ведро поближе.
Аран бросил подкову в общую кучу, утираясь локтем, коротко рассмеялся.
– У меня ещё, вон,– Подбородком двинул в сторону горна,– на три подковы заго-товки калятся, когда сделаю, посмотрю.
– В четыре руки быстрее управимся,– неожиданно даже для себя самого предложил Айвар.
– А сумеешь, справишься?– Аран чуть правый глаз сощурил, смерил Айвара взгля-дом. Ми-арана из последних пленных он сразу узнал. Его бы любой узнал, кто тот поединок видел. Неплохой бой, достойный "бычьей шкуры", занимательное зрели-ще, оно тогда всех впечатлило. Один тот обмен ударами чего стоил. Царевич Дайрил, говорят, всю жизнь теперь хромать будет, а этот ми-аран ничего, вроде, даже помо-гать напрашивается. Ну, что ж, пусть помогает. Посмотрим, на что он ещё годится.– Вон, инструмент на стене!– согласился, а сам отвернулся к горну, принялся копаться в углях, вылавливая заготовленные подковы.
Работа не казалась Айвару сложной, он только куртку скинул, закатал до локтя ру-кава. Через минуту они с араном уже в два молота стучали на наковальне, каждый со своей стороны.
Удар молотком, ещё один – и размягчившееся железо расплющилось. Повернув подкову боком, Айвар точным ударом выровнял шип. Несложно, да и руки, руки помнили, а ведь столько времени уже прошло, почти два года с тех пор, как послед-ний раз работал в кузнице.
Ковка подков, гвоздей, наконечников для стрел, всякой другой мелочи – с этого ты начинал мальчишкой, а сначала помогал отцу и брату. Кузня была для тебя вторым местом после дома, хотя много времени отнимало ещё и служение в храме Матери.
Они бойко стучали в два молотка. Аран посматривал на Айвара, тот чувствовал на себе его взгляд. Каждый со своей заготовкой управился одновременно, и пока Айвар ворочал в остывающих углях последнюю подкову, аран взялся проверять его работу. Покрутил в загрубелых пальцах ещё горячую подкову, похвалил, видя, что придрать-ся не к чему:
– Неплохо. Неплохо для ми-арана...
Айвар усмехнулся, убирая тыльной стороной ладони сырые от пота волосы, ме-шающие видеть. Любимые слова Айгамата. Тот постоянно сравнивает и постоянно удивляется, когда убеждается в том, что не всё дано одним лишь перворождённым.
– Это просто! Мальчишечья работа...
– А ты, смотрю, и кузнечному ремеслу обучен. Не только мечом махать...
Айвар плечом повёл, не ответил никак на эти слова. Пока доводил до ума послед-нюю подкову, кузнец стоял посреди кузни, смотрел, произнёс, пропуская Айвара к чану с водой:
– Удары так аккуратно кладёшь... Как ювелир прямо.
Айвар рассмеялся.
– Подкова не кольцо, её не сломаешь,– согласился с хозяином кузницы, а потом по-яснил:– Болит ещё, когда ударяешь.– Повёл правой рукой – затянувшаяся рана ото-звалась внутренней болью.
– Понятно,– аран улыбнулся, небольшая русая борода казалась тёмной от угольной пыли и копоти, а зубы блеснули приветливой белизной.
Айвар взялся за ремонт ведёрной ручки. Обратной заострённой стороной молотка выбил перетеревшиеся заклёпки, прилаживал новые, когда в дверном проёме, засло-няя свет закатного солнца, появился мальчик лет десяти. Не успел заговорить, как кузнец сам спросил:
– Где мой Астасий? Я его как к дяде Дайвису послал, так он и пропал...
– На сегодня всё сказали, отец. Все за столы уже садятся. Мама за тобой послала...
– Ладно, передавай: буду сейчас.
Мальчишка с места сорвался, бегом помчался.
– Сорванец,– ласково ругнулся аран. Видно было по лицу и по голосу, что сыном он гордится.– Ты сам-то не торопишься? Тебя Айгамат не потеряет?– Сняв фартук, он умывался потеплевшей водой из чана, плескал на грудь и на спину, смывая пот и грязь. Айвар головой покачал задумчиво, сам глаз не поднял, крутил ведро, прове-ряя, ладно ли держится ручка.
– Ты, парень, смотрю, не из болтливых,– заметил аран, вытираясь захватанным по-лотенцем.– или язык наш плохо знаешь? Как зовут-то тебя, мараг?
– Айвар, сын Дианора,– Айвар наконец-то поднял глаза на кузнеца. Тот в полотня-ной рубашке с расшитым затейливой вышивкой воротом уже не казался таким уж большим, каким выглядел при первом впечатлении.
– А я – Дайгас-мар,– представился кузнец с достоинством.– Давай,– Бровью повёл в сторону чана,– и ужинать со мной пойдёшь. Я тебя сегодня приглашаю. Гостем моим будешь.
Отфыркиваясь с удовольствием, Айвар плескал в лицо водой с обеих ладоней, тщательно мыл руки и думал: "Дайгас-мар – это, значит, из рода Дайев, сын Дайма-ра. А Даймар – это царь, как помнится, царь всех аранов. Ты же, дурень, полдня с царевичем провёл, работал с ним за наковальней и понятия не имел, кто перед тобой. А сейчас сын царя тебя за один стол с собой зовёт, не гнушается. Это ж честь, вели-кая честь! Грех от такого отказываться."
Дом у царя Даймара со стороны показался прямо-таки огромным. Высокий, из толстенных брёвен, с фундаментом из камня, с крытой дёрном крышей. Он не был похож на те небольшие дома из камня и глины, какие строили себе мараги, не распо-лагавшие достаточным количеством строевой древесины.
Дом имел две входных двери, и посередине был разделён глухой перегородкой. В одной половине, как оказалось, обитали дружинники, в другой – сам царь и вся его большая семья, собиравшаяся вместе только за столом.
У Даймара было три взрослых сына от первой жены, ещё два сына близнеца-подростка и четверо дочек от наложниц и рабынь. Невестки, зятья, внуки – Айвар прямо растерялся при виде такого числа народа. Сам он за месяц жизни с Айгаматом успел отвыкнуть от шума голосов, от незнакомых лиц. Сидел на скамье в углу, там, куда указал ему Дайгас, с настороженным любопытством озирался, чувствуя, что и его рассматривают тоже.
Огромный зал, дощатый пол, в центре длинная очажная яма, обложенная выбелен-ным камнем. В такой очаг запросто можно было бы уложить бревно в три человече-ских роста.
Столы стояли полукругом, так же, как и в трапезном зале у аэлов. С одной сторо-ны рассаживались дружинники со своим сайгаром, с царевичем Дайвисом, с другой – семья Даймара; сам же царь и самые уважаемые из приглашённых к столу гостей располагались в центре, за самым высоким столом.
Айвар со своего места почти всех мог видеть, узнал несколько знакомых лиц: ца-ревича Дайрила и того арана, что сопровождал его в походе, это был родной брат царя, Дайнур, но Айвар не знал ни имени его, ни того, кем тот приходится царю.
А рабыни под присмотром хозяйки – рано постаревшей, но ещё статной женщины – разносили по столам дымящиеся аппетитным паром миски. Каждый из сидевших по скамьям получил одинаковую порцию горячего мясного бульона, приправленного луком и душистыми кореньями, а ещё в бульоне, наваристом и необычайно вкусном, попадались кусочки теста, так называемые клёцки.
К жидкой еде подали на досках большими кусками отваренное мясо, на широких плоских тарелках – варёную целиком рыбу, а в маленьких чашках – вымоченную клюкву и чернику.
Раньше всех насытились женщины и молодёжь, за порядком опустевшим столом остались только мужчины, из тех, кто ещё не спешил укладываться спать.
Айвар тоже был непротив уйти, но кузнец и царевич Дайгас продолжал сидеть, лишая возможности убраться незамеченным. Он чувствовал себя чужим среди этих людей. А араны пили ячменное пиво, вели чисто мужские разговоры. Пропуская эти ничего не значащие для него реплики мимо ушей, Айвар медленным взглядом ещё раз осмотрелся.
Шкуры снежных барсов, медведей и волков по стенам, выделанные так искусно, что сохранены были объёмные головы и лапы. Инкрустированные прозрачными камнями глаза, и белые, смертельной остроты зубы. На вбитых гвоздях – оружие: мечи, щиты, секиры. Всё боевое, в отличном состоянии, и принадлежит кому-то.
Сам же Айвар вынужден каждый раз просить нож у Айгамата, чтоб хотя бы по-бриться. Да, он чувствует своё место здесь, среди этих людей, поэтому не может отделаться от настороженности, от скованности. Поэтому ему так не терпится поки-нуть этот стол, этот дом, этих людей.
Царь аранов за весь вечер ни разу не глянул в его сторону. Он занят. У него какие-то свои дела с гостем. Гость за столом Даймара сразу, ещё при первом взгляде пока-завшийся чем-то знакомым, вызывал непонятное чувство опасности. Хотя нет в его облике ничего такого, что могло бы угрожать тебе.
Немолодой мужчина, уже, должно быть, на шестом десятке, но не грузный: – на-против! – узкие плечи, быстрые движения, лицо с тонкими чертами, высокий лоб, совершенно седые волосы, зачесанные назад, и в них золотой обруч с драгоценным камнем. От обруча вдоль висков до самой нижней челюсти золотые подвески.
Не знакомый Айвару аран говорил о чём-то с царём, сидел, придерживая пальцами тяжёлую глиняную кружку с пивом. Красный камень в перстне поблёскивал при свете факелов, привлекая к себе внимание. Айвар, завороженный его блеском, еле справился с наваждением, моргнул несколько раз с усилием, отвёл взгляд – и тут встретился с глазами незнакомца. Какое-то время они смотрели друг на друга, не мигая; аран – с усмешкой, внимательно, чуть сузив тёмно-серые глаза; Айвар – с настороженным любопытством и с опаской. Он и глаза отвёл первым, и аж выдохнул с облегчением.
Мать Милосердная, у этого человека сила змеи, он зачаровывает своим взглядом. А ещё он смотрел так, будто узнал, но Айвар-то точно помнил, что ни разу не видел этого арана. Странное дело, а в первую минуту он ведь показался знакомым.
– Эй, Дайгас, ты завёл себе дружка из ми-аранов?– Молодой аран, задиристо улы-баясь, задал свой вопрос так громко, что его расслышали все, кто был в зале.– Я всегда говорил: тебе сподручнее ворочать молотом, чем острым мечом. Ты и друзей себе выбираешь не среди воинов и мужчин, а всё из рабов и сопливых мальчишек.
Дайгас даже рта не успел открыть, не сразу нашёлся, что сказать царевичу Дайви-су в ответ, чтоб перевести всё в шутку. Айвар ответил сам, причём на весьма при-личном аранском:
– Труд кузнеца – дело не зазорное! А если кто-то считает меня недостаточно взрослым, пусть спросит царевича Дайрила,– Айвар бросил взгляд в сторону младше-го из сыновей. Видел, как тот покраснел от возмущения, а аран-задира вскочил, хватая нож со стола.
– Сядь, Дайвис!– приказал вдруг царь неожиданно для всех, и молодой воин под-чинился с явной неохотой.– Если твой брат сажает за одни стол с собой этого ми-арана, значит, на то есть причина. Уважай решение старшего по крови.
Айвар, не дожидаясь продолжения, покинул стол тут же, поклонившись всем си-дящим, поблагодарил по-арански:
– Лёгкой тропы и удачной охоты хозяину дома!– Вышел вон, всё так же держа рас-крытую ладонь на груди: благодарил от чистого сердца.
Дайгас догнал его уже на улице, Айвар слышал торопливые шаги за спиной, но не обернулся. Кузнец поравнялся с ним, и до самых ворот они дошли бок о бок в пол-ном молчании, только ручка от ведра в руке Айвара тоненько поскрипывала при каждом шаге.
– Завтра с утра будем ковать лошадей. Приходи,– предложил Дайгас. Они стояли ждали, пока дозорный из дружинников открывал засов на калитке.– Сам понимаешь, толковых людей не хватает вечно.
Айвар плечами повёл непонятным движением: то ли придёт обязательно, то ли ещё подумает. Ответил:
– Как сын царя, ты мог бы просто приказать...
Дайгас рассмеялся, чуть качнулся вперёд, хотя и не выглядел захмелевшим от вы-питого пива.
– Мой брат Дайвис из тех, кого демоны раздоров любят тянуть за язык, но ты-то придёшь ко мне, не к нему... Тут охота в горах намечается. Ниже по склонам уже трава пошла, бараны спускаются пастись на наши пастбища. Добыча знатная будет. Вот перекуём лошадок...
– Ладно,– Айвар согласился. Ему не хотелось портить отношения с этим человеком в первый же день знакомства. Да и работать в кузнице с ним понравилось.
– Ну, приходи тогда. Как сможешь, так и приходи.
Айвар пошёл по узкой тропинке, издалека слыша, как лязгает железо засова.
* * *
– Ты вчера поздно пришёл,– заметил Айгамат. Упрекнул как бы между прочим, а ведь весь вчерашний вечер места себе не находил, думал уже, что с ми-араном его подопечным что-то нехорошее случилось. Он же впервые за всё время отправился куда-то и сразу так далеко, аж в посёлок.
Айвар ни словом, ни взглядом не дал понять, что слышал. Сидел, глядя в неболь-шое бронзовое зеркальце. Брился. Терпеливо скоблил ножом щеку. Тоже мне. Опять, видать, куда-то собрался. И ведь не скажет, упрямый, как мул.
Айгамат со вздохом отвернулся, принялся разглядывать починенное ведро. Хоро-шо сделано, аккуратно.
– У царя был, да? Как я и говорил. В его кузне...
– Да,– ответил односложно, поворачиваясь к свету другой стороной лица.
– И сколько за починку запросили?
– Нисколько. Я сам сделал.
Айгамат удивлённо бровью повёл, хотел ещё что-то спросить, хоть и чувствовал, что ми-аран всячески пытается от него отделаться.
– Ты зря за бритьё берёшься. Тебе пора бы уже бороду отпускать...
– Это почему вдруг?– Айвар наконец-то взглянул на старика, но взглянул с недове-рием или в ожидании подвоха.
– У твоей женщины уже есть ребёнок. Считай, семья. Такой мужчина носит боро-ду, а не голые щёки...
– С чего вы взяли вообще?– Мараг повернулся к Айгамату уже всем телом, глядел настойчиво, требуя объяснений.– У меня нет жены! И семьи тоже нет.
– Твоя женщина уже нянчит сына. Домой тебя ждёт... Верная, сильная женщина... Очень красивая... Очень!– Айгамат с улыбкой головой покачал. А ми-аран под напо-ром этих слов подавленно примолк, задумался, сидел, поглаживая пальцами под-бородок, будто проверял ещё, гладко ли выбрит.
– Откуда вы знаете?– Глаза на Айгамата поднял решительным движением, и воло-сы, лежавшие на плечах, качнулись. Аран, со стороны посмотреть, вылитый аран!
– Я много чего о тебе знаю,– Теперь уже пришла очередь Айгамата испытывать терпение своего подопечного.– Я ведь тебя лечил... Видел твои мысли, твоё про-шлое... Ты болел, а мне хотелось знать о тебе побольше. О тебе, о твоей матери...
– Ну и как? Довольны увиденным?– Айвар разозлился. Ещё бы! А кто б не разо-злился, если бы чужой человек вызнал все сокровенные мысли, все воспоминания?
Айгамат головой покачал от плеча к плечу, пожевал губами в явном смущении.
– Ты и сам обладаешь даром. Умеешь закрываться... Наверное, это всё от матери передалось... Я совсем немного видел... из недавнего... Женщину твою любимую видел, мальчика маленького ещё совсем... У него будет интересная судьба... Но с тобой ему не сравниться...
– Вы не имели права,– чуть слышно произнёс Айвар, исподлобья взглянув на ста-рика. Сидел, уронив руки на колени.– Это любопытство ничем не может быть оправ-дано. Ничем, слышите!
– Я никогда не использую эти знания во вред. И не вмешиваюсь в судьбу человека. Но могу иногда помочь советом,– Айгамат выдержал взгляд марага, возмущённый осуждающий взгляд.– Я – врач, и я лечу не только тело. Иной раз и слово лечит.
– Я не нуждаюсь ни в чьих советах, знаете ли!– Айвар поднялся.– Мне хватает сво-ей головы.
– Я бы посоветовал тебе держаться подальше от царской усадьбы. Там бывают те, кто настроен против тебя. Зачем тебе лишний раз попадаться им на глаза?
Айвар глухо рассмеялся, стоя к арану спиной. Эти опасения со стороны Айгамата казались ему смешными. Это после всего? Заботится о тебе, как родной дедушка.
– Да, я даже видел одного вчера, за ужином,– Айвар усмехнулся, вспомнив неожи-данно лицо того незнакомого человека.– Седой старик с ледяным взглядом. Золотой обруч с подвесками. И он был без бороды, кстати...
– Это Айнур!– изумлённо выдохнул Айгамат.– Жрец и посредник Моха на этой земле. Он несколько раз справлялся о твоём здоровье, пока ты болел.
При упоминании об этом Айвар удивлённо бровью повёл. Он-то привык считать, что никому из местных до него и дела нет. А оказывается, тот старик интересовался.
– Плохо, что он видел тебя здоровым. Он обязательно захочет увидеться с тобой,– озабоченно нахмурившись, продолжал Айгамат.– Боюсь, ничего хорошего ты не увидешь от этой встречи.
– Да, я помню, вы говорили уже: страшное проклятие, кража дочери и всё такое.– Айвар усмехнулся, хотя при первом взгляде тот старик действительно показался опасным. Но сейчас, при свете дня, далеко от того принизывающего сковывающего взгляда все опасения казались несерьёзными.
– Зря ты так,– Эта напускная беззаботность не рассердила Айгамата: что с них возьмёшь, с молодых? Они никогда не могут, точнее, не умеют трезво оценить соб-ственные силы и величину грозящей им опасности. Но это с возрастом проходит, как болезнь, зачем тогда злиться?– Айнур неспроста интересовался тобой, как идёт вы-здоровление. А после, когда ты уже вовсю разгуливаешь по посёлку, он обязательно захочет поговорить с тобой лично. И каким ещё боком выйдет тебе этот разговор?
– Я расскажу ему всю правду. Про мать, про отца. Это не было кражей. Я уверен: она ушла добровольно. За что тогда ненавидеть меня? В чём я виноват вообще?
– Ты плохо знаешь людей, мараг, если ещё спрашиваешь,– Айгамат смерил Айвара взглядом.– А если он ещё узнает, что ты родной сын Дайанора... Плохо тебе придёт-ся.
– Меня уже столькие пытались убить, а сколько раз угрожали!– Айвар негромко рассмеялся, взял со стула куртку, принялся надевать её.
– Куда это ты?– Айгамат и сам знал, куда, но всё равно попытался удержать, обра-зумить.– Я же сказал тебе...
– Царевич Дайгас звал меня ковать лошадей! И я пойду, понятно вам!– Айвар за-пахнул полы куртки одна на другую, поясом затянулся через талию. Двигался с поспешностью и чувствовал, как после вчерашней работы в кузнице знакомо ноют натруженные мышцы, гудят косточки, и рана, ещё не полностью зажившая, напоми-нает о себе.
Как же давно он не работал уже в своё удовольствие! Помахать молотом, с радо-стью глядя, как поддаётся под ударами раскалённое железо. Видеть, как из бесфор-менного куска появляется нужная, да ещё к тому же красивая вещь, – это же здорово! Какие тут уговоры и увещевания могут подействовать? Да хоть тысячу доводов приведи – не поможет!
Айвар и минуты не колебался, ушёл, знакомой тропинкой от пещеры, от реки и от скал пробрался в селение аранов. Двойные ворота – вход в усадьбу царя Даймара – были почему-то распахнуты настежь. Ещё издали Айвар увидел, как в ворота выле-тели конные дружинники. Поднимая пыль и обгоняя бегуших следом собак, промча-лись через посёлок в сторону гор. Айвар успел посторониться, чуть не к стене одного из домов прижался спиной, пропуская конных воинов.
Лица, сосредоточенные чужие лица, промелькнули, лишь одного из них Айвар уз-нал: того вчерашнего задиру, брата Дайгаса-кузнеца и тоже царевича Дайвиса.
Проводив удаляющихся всадников, подумал с разочарованием: "Поехали на охоту. А ты, значит, опоздал. Ни Дайгасу не помог, ни видел, как собирались... Хоть назад теперь иди."
И всё равно почему-то не повернул, решил с Дайгасом поздороваться, объяснить, что не забыл, что просто прособирался, чтоб не думал чего обидного. Успел проско-чить во вторую ещё распахнутую створку мимо дозорного, проходя вперёд, оглядел-ся.
Хоть и был здесь уже вчера, а всё равно усадьба царя впечатляла. За высоким час-токолом, за тяжёлыми воротами и деревянными вышками с местами для лучников, она сойти могла бы за крепость. Здесь и оборону можно держать, и при нападении всегда сумеешь укрыться. Здесь есть всё: свой колодец, амбары для зерна и кладовые для припасов, конюшня на несколько десятков лошадей, коровник, овчарня и сено-вал. Да, этот двор измором взять трудно.
– Эй, Айвар!– крикнул Дайгас, стоявший в тени кузни.– Заблудился что ли? Встал посреди двора. Сюда проходи...
Айвар подошёл, поздоровался, а больше ничего не успел добавить, царевич-кузнец перебил его со смехом:
