Текст книги "Рифейские горы (СИ)"
Автор книги: Александра Турлякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 52 страниц)
– Он не совсем беспомощен. Мечом владеет неплохо, ты сам про это знаешь...– на-чал Лидас, пытался объяснить, хоть и представлял ответную реакцию Кэйдара на свои слова.– А тебе самому куда? Со своей головой... Он из нас самый здоровый...
Но Кэйдар не взорвался сразу. Какое-то время в немом изумлении смотрел на Ли-даса сверху широкораскрытыми глазами. Выдохнул наконец:
– Прекрасно сказано!.. Повтори-ка ещё раз: неплохо владеет мечом! Мне это осо-бенно понравилось... Готов ещё слушать и слушать... Неплохо владеет мечом... Ха!– хохотнул, потирая лоб.– Ты понимаешь, что это не ритуальный бой на празднике Ночных Бдений? Здесь ставка – не деньги, а жизни наши с тобой! Ты готов подох-нуть потому лишь, что эта тварь неплохо владеет мечом?
– О, Кэйдар, хватит!– взмолился Лидас, зябко поводя плечами.– Не я принимал это решение...
– Конечно, не ты! Но ты поспособствовал... Своим нытьём, своими жалобами. Скажи честно: ты был против того, чтобы на бой вышел я?
– Ты ранен, твоя голова...
– Замолчи! Не смей даже думать о том, что ты можешь решать за меня! Сохраняй своё место! Ты не Наследник, и никогда им не будешь!
– Я хотел сам...– слабо возразил Лидас, но Кэйдар снова перебил его, грубо, резко, властно:
– Да ты на себя посмотри! Любой же видит, что ты из себя представляешь. Чего ты будешь стоить в поединке со своей сломанной рукой? Ни щита взять, ни меч пере-бросить... Посмотри на себя!– Кэйдар смерил Лидаса пренебрежительным взглядом и отвернулся, подошёл к двери, заколотил в неё кулаком.
– Откройте! Откройте, демоново вы племя! Я хочу говорить с вашим царём!.. Я сам буду говорить с ним...
– Если они так хотят, я готов выйти,– заговорил Айвар, поднимаясь.– Что в этом такого? Конечно, я не могу обещать победу уже сейчас... Я и противника не знаю...
Кэйдар за грохотом в дверь не расслышал его слова, обернулся, недоумённо хмуря брови: "Что он там болтает, этот мараг? Кто вообще дал ему право рот раскрывать?" А Айвар, встретив его взгляд, повторил:
– Я буду биться! Хотя бы ради себя...
– Кто вообще спрашивает твоё мнение, раб?– Кэйдар повернулся к нему всем те-лом, всё ещё держа поднятой сжатую в кулак руку.– Вернись на своё место и сиди там! Я не собираюсь...
Кэйдар не договорил – дверь с грохотом распахнулась, и в сарай буквально ворва-лись воины из охраны. Первый же удар пришёлся Кэйдару в живот, его аж отбросило к стене. Он настолько не ожидал ничего подобного, что даже не успел руками за-крыться. Съехал вниз по стене на пол, получая одновременно пинки под рёбра. За-тих.
– Ну, кто тут ещё чего просил?– Аран смотрел поочерёдно то на Айвара, то на Ли-даса. Другие воины в это время внесли плетёную корзину, накрытую белым поло-тенцем. Уже уходя, один из них швырнул Лидасу чуть ли не в лицо его скомканный плащ, оставленный на улице при встрече с царём.
– Нас здесь отлично принимают. Почёт и уважение,– усмехнулся с горечью Айвар, прислушиваясь к тому, как закрывают на засов двери.
Лидас ничего не сказал, перебрался к Кэйдару, принялся проверять, как он.
Араны принесли им поесть: варёного мяса, мягкого сыра, хлебных лепёшек из дрожжевого теста, в небольшом кожаном мешке с пробкой было пиво, а в глиняной бутыли – ледяная вода.
Но поели они мало. Кэйдар боялся тошноты, больше пил, он даже во время еды держался обособленно. То, что варвар поднял на него руку, в прямом смысле слова разъярило его. Он долго не мог успокоиться, даже этот овечий сарай был тесен ему в его ярости, не имеющей выхода. Но и в двери стучать он больше не решился.
Айвар тоже почти ничего не ел: перед поединком не хотелось нагружаться. Да и голова должна сохранять ясность. Аппетита-то и не было, если честно, но и не есть было нельзя. На голодный желудок быстро ослабеешь, а это ещё хуже.
Лидас провозился с едой дольше всех. Ему трудно было управляться с одной ру-кой. Ни хлеба отломить, ни сыра. Кэйдар не предложил ему свою помощь, а сам Лидас стеснялся попросить.
Айвар со своей пайкой ел отдельно, подальше от господ аэлов. Кэйдар никогда бы и не позволил ни себе, ни ему, тем более, есть с общего куска.
Так они дождались вечера, и время это показалось им всем растянувшимся до бес-конечности. А когда стемнело настолько, что они перестали различать лица друг друга, за ними пришли.
Айвар всё это время мысленно Матери молился, помощи просил и защиты. Он со-всем не был уверен в своей победе и в своих силах. Сколько месяцев меча в руках не держал, та минутная стычка с Аксетием – не в счёт. Последний его настоящий по-единок был на арене, с Антирпом, во время Празднеств.
А после много чего успело произойти: сломанная рука, искалеченные пальцы, многодневные пытки, жизнь впроголодь. Как это скажется сейчас? Явно не в твою пользу. Конечно, эти пять дней, пока шли с аранами в их земли, тебя никто не бил, не гнал из последних сил, да и кормили сравнительно неплохо. У тебя было время не-много отдышаться, поднабраться сил. Но не для этого же!
Наверняка против тебя выпустят лучшего из воинов, лучшего из аранов. Да, это последний вечер в твоей жизни. Всё понятно, ты так и думал с самого начала: араны проведут какой-то обряд, связанный с похоронами, они придумают, как убить нас так, чтоб всё это выглядело торжественно, но почему оно названо "тайтан"? Если дословно, "шкура белого зверя". Что бы это могло значить?
Что это значит, Айвар понял позднее, когда их привели. Расчищенная от снега и тщательно утоптанная поляна недалеко от посёлка, окружённая со всех сторон дуба-ми. Огромные костры горели тоже по кругу. На нескольких из них в котлах варилось мясо для поминального ужина, в стороне от живых лежали тела убитых в походе воинов, приготовленные для захоронения.
Участники похорон – взрослые мужчины, от пятнадцатилетних подростков, уже прошедших инициацию, до глубоких стариков – располагались на поляне среди костров. Почётное место отведено было царю аранов, и он был уже тут, когда приве-ли пленных.
Их встречали криками и свистом, пока проводили до положенного места, Айвар, не отрываясь, смотрел в центр площадки, на расстеленную шкуру свежезабитого быка. Его мясо варилось на огне, им поминали умерших, а шкура, белая, чистая шкура без единого пятнышка чёрной шерсти и крови, лежала на земле кверху шер-стью. Её уже порядком прихватило на мороженной-то земле.
И это было место для предстоящего поединка. Айвар понял это и судорожно сглотнул.
А их, судя по всему, привели не к самому началу совета племени. Все давно были в сборе, а жрецы уже служили какую-то свою службу: с дымящимися факелами обходили шкуру вокруг, отделяя это место для священного действия.
Момент, когда царь поднялся и заговорил, Айвар глупо пропустил, глядел всё за-ворожённо на шкуру быка, но когда все вокруг смолкли, перевёл взгляд туда, где стояло кресло.
Царь аранов, высокий, статный сильный мужчина, говорил громким голосом на своём языке, как оказалось, объявлял для всех правила будущёго боя. А сын его, царевич Дайрил, участник жертвенного поединка, стоял рядом по правую руку, облачённый в доспехи воина. Лёгкий панцирь из металлических пластин, щит до середины колена, меч и два коротких копья – он был готов к встрече и вышел в пол-ном вооружении, взяв всё, что берёт с собой в бой всякий аран.
Царь говорил, а Айвар, плохо слушал его, выхватывал какие-то обрывки выверен-ных веками правил:
– Шкура священного зверя – это место для двоих! Третьему не вступать!
– Только кровь может нарушить границу священной шкуры зверя! До этих пор ни-кому на неё не вступать!
– Живым и способным продолжать бой считается тот, кто обеими ногами стоит на шкуре;
– Тот, кто и второй ногой сойдёт со шкуры – будет убит;
– Тот, кто будет ранен настолько, что кровь его попадёт на священную шкуру, – считается мёртвым;
– Если таковыми будут оба воина, жизнь сохраняется обоим;
– Оружие для боя выбирают по обоюдному согласию или же то, какое имеется;
Царь, глядя на Лидаса, перевёл всё слово в слово на вайдарский, дождался, пока тот пересказал правила Айвару и Кэйдару, и лишь после этого крикнул короткий приказ, означающий начало поединка:
– Сайот!
Из разложенного на двух плащах оружия Айвар ещё раньше приметил марагский меч, видимо, добытый аранами а уэлов в последнем бою. К нему выбрал довольно лёгкий щит. Видя это, царевич тут же отбросил копья. На шкуру они наступили одновременно.
Их разделяло каких-то три коротких шага, можно было достать друг друга одним ударом. И царевич попробовал первым, закрывшись щитом, сделал короткий колю-щий выпад. Араны встретили его атаку радостным подбадривающим криком. Но Айвар отбил меч, отступив назад и в сторону, щитом закрываясь от второго удара. Аран оскалился довольно, показывая белые ровные зубы, длинные волосы его, свет-лые, золотящиеся в свете костров, ни этот раз были перетянуты широким кожаным ремешком.
Владел мечом царевич просто отлично, и силён был, несмотря на молодость. ата-ковал безостановочно. Лидас следил за поединком с того места, где их вместе с Кэйдаром оставили. Каждое движение видел, каждый выпад, и не мог не удивляться мастерству марага.
Он вышел на этот бой, вооружившись с предельной лёгкостью: коротким мечом и деревянным щитом, лишь укреплённым стальными полосами. Это позволяло ему легче двигаться, уходить от атакующих ударов более сильного, более здорового противника. Одно плохо: он почти не нападал сам, лишь раз провёл красивую контр-атаку, но острие меча попало в латы, пластины, гибко скреплённые между собой, звонко ответили, но даже не прогнулись.
– Он опять отступает, ты видишь?..– шепнул Кэйдар, он невольно увлёкся боем, хотя меньше всего хотел бы "болеть" за марага. Но сейчас именно от марага зависе-ли жизни их обоих, и эта мысль ещё больше подогревала азарт Наследника.– Ещё один удар – и он окажется на земле... Тогда его просто убьют копьём или из лука застрелят... И нас следом за ним...
Лидас не ответил, просто не успел – сетования Кэйдара потеряли смысл, потому что мараг не позволил выдавить себя с площадки. Низко пригнувшись, быстрым перемещением ушёл царевичу за спину, но ударить не получилось. Аран, прыткий и вёрткий, как кошка, развернулся буквально в прыжке, принял рубящий удар на кли-нок, и поединок продолжился с новой силой.
– Он измотает марага, это ясно любому!– крикнул Кэйдар уже во весь голос, пото-му что вокруг стояли такие крики и свист, что болели и голова, и уши.– Ты посмотри на них!.. У раба одни жилы...
– Худые бьются до конца,– заметил Лидас, подаваясь немного вперёд, вытягивая шею, боялся пропустить очередную атаку. Аран из конвоя древком копья толкнул его в грудь, возвращая на место, задел сломанную руку – и Лидас чуть не взвыл. От боли всё перед глазами почернело. И в этот момент народ вокруг точно взорвался такими воплями, ясно стало сразу: всё, аран победил! Можно готовиться к смерти.
Но когда зловещая пелена спала с глаз, увидел такую картину: аран сбил марага с ног хитрой подсечкой, тот упал на одно колено, и рука, сжимающая меч, упёрлась в землю, поднятым остался один лишь щит, но он не был преградой для такого опыт-ного поединщика, как царевич Дайрил.
Он к последнему удару приготовился, отнёс руку с мечом немного назад, чтоб пробить грудь марага насквозь, а левую руку со щитом опустил уже вниз довольно беспечно. И мараг сделал то, чего от него не ожидал никто, даже царевич: выпрямил-ся стремительно и легко, будто не выглядел мгновение назад измотанным до преде-ла; ударил одновременно обеими руками снизу вверх – краем щита в грудь, отталки-вая арана назад, а острием меча пытаясь поймать незащищённый панцирем живот. Но не рассчитал немного – и клинок скользнул с лязгом по панцирю через всю грудь, снизу вверх, теряя силу удара, самым кончиком вошёл царевичу в руку, в плечо, чуть правее подмышки.
Аран отпрянул, стараясь избежать опасного сближения, в последнюю секунду ударил марага ногой под колено.
Они опять разошлись до того предела, какой давала им бычья шкура. Мараг еле стоял, нога норовила подкоситься, не выдерживая веса тела. Дышал тяжело, всей грудью, широко открыв рот. Исподлобья следил за противником, ждал его атаки.
А арана возмутило это нелепое глупое ранение. Все видели, как рукав его белой льняной рубахи всё сильнее окрашивается кровью. Пострадала правая рука, рука, в которой находится меч, а значит, кровь сама собой не запечётся. Стоит хоть одной её капле попасть на землю на священную шкуру – и всё! Это будет позорный проиг-рыш! Врагу стоит лишь немного подождать – и победа сама ляжет ему в руки.
Понимая, что ему остаётся каких-то несколько минут до поражения, Дайрил с яро-стным воем бросился вперёд. Соплеменники вокруг исходились криком, отец и царь смотрел сейчас на него, а мараг – ненавистный мараг! – стоял так близко, что можно было видеть капли пота у него на лбу. Он же устал! Он тоже уже устал! Он сейчас просто ждёт, когда ты признаешь своё поражение.
Они яростно бросились друг на друга, так стремительно, что не все видели, когда и как мараг пропустил удар. Зато потом в нависшей тишине каждый смотрел, как, задавив пальцами рану в груди, он медленно отпятился на два шага, запнувшись ногой о ногу, упал на колени, роняя щит. Наклонился вперёд, но, пытаясь удержать-ся, выбросил вперёд правую руку, измазанными в крови пальцами зарываясь в белую тёплую на ощупь шерсть.
Но он не упал до тех пор, пока царевич Дайрил мог стоять на ногах. Он оставил свой короткий меч у арана у левом бедре. Клинок прошёл через ногу насквозь, не-много под наклоном, и кровь аж стекала по лезвию на шкуру.
– Помогите ему! Он истечёт кровью!..
Араны вокруг закричали, засуетились, бросились к своему царевичу.
Кэйдар, не зная языка, понял эти крики по-своему, расталкивая копья, скрещенные прямо перед ними в виде оградительного заслона, закричал:
– Они ранены были оба! Одновременно! Это нарушение ваших правил!.. Это подло добивать его сейчас... Они оба должны теперь жить...
Его сбили с ног, придавили к земле, не давая подняться, принялись скручивать за спиной руки, но Кэйдар продолжал кричать и вырываться, смотреть мог только вперёд, туда, где варвары заслонили собой марага.
Ну, конечно, они добили его! Сразу же! А потом убьют и нас. Как проигравших...
Он бился в руках аранов до тех пор, пока один из них не огрел его кулаком по за-тылку. Всё другое, что было вокруг, и даже голоса на чужом языке, поглотила спаси-тельная чернота.
* * *
Айвар временами приходил в себя, но очень не надолго. И каждое возвращение сознания было настолько кратким, что предыдущее вспоминалось, как сон, как бред, – не более того. После каждого раза в памяти сохранялись лишь ощущения, и отра-жения негромких голосов усиленные эхом.
Он часто в моменты просветлений вспоминал одно из таких ощущений: чувство лёгкости собственного тела, его невесомость и полную расслабленность. Так, должно быть, чувствует себя ребёнок в чреве матери. Тепло, влажно и очень хорошо.
Возможно, это душа твоя собиралась покинуть тело. Тогда получается, что ты был мёртв. Или ты и сейчас мёртв?
Айвар открыл глаза, но перед ним была лишь чернота. Камень был над ним, ка-мень. Да, тебя похоронили, помнишь, как у тебя дома умерших и погибших относили в пещеры, укладывали в специальные ниши в скалах. Вот и ты сейчас здесь, где тихо, покойно, хорошо.
Но я же не мёртвый! Я – живой!!!
Рывком поднялся на руках – позвать! окликнуть! чтоб вернулись, забрали отсюда – и упал на спину со стоном. Больно! Эта боль в груди, она дышать не даёт. Откуда эта боль? Откуда она?
Глаза закрыл, зажмурился, но картинки недавнего прошлого мелькали, заслоняя одна другую: огни костров, белая бычья шкура, люди, много людей вокруг, и лицо молодого длинноволосого парня. Имя его само всплыло из памяти: Дайрил! Царевич Дайрил...
По глазам ударил яркий свет, и Айвар поморщился, отворачиваясь. Ещё раньше успел в почти полной темноте при свете крошечного светильника увидеть фигуру сгорбленного человека, седую, совершенно белую бороду и блестящие, отражающие в себе огонь зрачки. Знакомое лицо. Да, это был тот старик-лекарь, у которого он просил планки для перевязки.
– Тихо. Лежи, не двигайся. Тебе нельзя вставать...
Аранские слова, плавные, тягучие от обилия гласных, но Айвар понимал их смысл. Сам спросил:
– Где я?– Голос беззвучно шелестел, и сам себя не услышал, но лекарь отозвался:
– Ты в безопасности. Здесь тебе помогут... Помнишь бой?– Айвар чуть-чуть под-бородком повёл: да.– Ранение своё?– Ещё один кивок.– Меч между рёбер прошёл, тебе повезло, мараг... Но зато в лёгком дырка – это уже плохо...
Аран говорил и с удивлением видел, что чужак понимает его язык. И вообще он странный очень, так и хочется расспросить его, узнать, почему он носит на груди знак Матери. Откуда священное сочетание сил известно ми-аранам? Это ещё Айнур – главный жрец – ничего не знает. Он бы заставил говорить этого марага, не считаясь с его нынешним состоянием.
– Сколько?– спросил Айвар, скашивая глаза на арана.
– Пятый день уже как кончается,– Тот поправил одеяло, стараясь не глядеть на на-колку на груди ми-арана.– Поспи. Сон лечит лучше любого лекарства...
Айвар послушно глаза закрыл, дышал осторожно, тянул воздух через сжатые зубы, и повязка, тугая, как обруч, сдавливала грудь при каждом вдохе.
Ты жив, и это главное.
Перед глазами проносились эпизоды из ритуального поединка, самые опасные атаки царевича, и это нелепое ранение. Ведь сам допустил непростительную глу-пость, подпустил его слишком близко, а когда была возможность ударить, просто уходя под меч, подвела правая рука. Это всё эти проклятые переломы пальцев!
Знал ли хоть кто-то, кто смотрел на тебя со стороны во время боя, какого труда стоила тебе эта лёгкость атак и простота блокировок? Каждый раз, когда меч ловил щит или клинок, удар болью отзывался в руке, особенно, в раздробленном когда-то мизинце. Он почти не сгибается, от этого в хватке нет прежней силы. Так и кажется, что сейчас пальцы сами собой разожмутся – и ты просто позорно выронишь свой меч на землю.
Араны почему-то решили сохранить тебе жизнь, несмотря на ранение в этом по-единке, даже взялись лечить.
Интересно, а как Лидас с Кэйдаром? Что стало с ними?
Не удержался, спросил, хотя старик уже успел отойти:
– А те... двое... что со мной были...
Пламя светильника плясало где-то справа, высвечивая стены просторной пещеры, она в темноте казалась просто огромной. Аран возился у очага, разжигал огонь, поднял на Айвара бледное в полумраке лицо, сам спросил неожиданно:
– Знаешь наш язык? Откуда? Мы не позволяем ми-аранам... Любой ми-аран, по-павший сюда, либо умирает, либо становится рабом, он навсегда остаётся здесь...
Ты сам впервые в наших землях, мараг, откуда тогда?..
– Их убили?– переспросил уже в голос Айвар, оставив вопросы арана без ответа.
– Нет!– резко ответил старик, снова отворачиваясь, уже вполголоса добавил:– По-ка... Наш царь оставил их для себя. Весной в хозяйстве много работы...
Айвар усмехнулся невольно, представив лицо Кэйдара в ту минуту, когда царь аранов объявил ему о своём решении. Кэйдара – и рабом?! Для него это хуже смерти. Он лучше умрёт, чем признает над собой чью-то власть. Лидас, он из другого теста, он может смириться, но только не Кэйдар.
Рассуждая сам с собой, Айвар и предположить не мог, насколько он оказался прав. Действительно, Кэйдар взбунтовался сразу, высказал царю Даймару прямо в лицо все свои претензии и недовольство, кричал на аэлийском, не задумываясь над тем, понимают его или нет:
– Да как ты смеешь вообще?!! Ты знаешь, кто я?! Я – Наследник!!! Я – будущий Правитель Империи рождённых солнцем! Я буду Воплощением Отца, понятно тебе?! А ты? Кто ты вообще в сравнении со мной?! Ты – варвар! Варвар и дикарь! И плевал я на тебя и на твой народ! И на все твои приказы – тоже!
Его пытались заткнуть, чтоб объяснить его новое положение, но в конце концов избили. Правда, уже после двух ударов в лицо Кэйдар отключился, не мог слышать, как двое других аранов, тех, что держали за руки, отпинали его уже бесчувственного, а потом утащили отлёживаться в тот же овечий загон.
* * *
Лидас принёс с собой кувшин холодной воды и большую лепёшку серого пресного хлеба. Не надеясь застать Кэйдара в сознании, осторожно подсел рядом. Но тот встретил его взглядом, ещё мутным, ещё мало что понимающим.
– Ну, как ты?– Кэйдар не ответил, уронил на руки тяжёлую голову.– Пить не хо-чешь?– Не дожидаясь ответа, Лидас принялся наливать воду в глиняную миску, неуклюже справляясь при этом всего одной рукой. Приподнявшись на руках, Кэйдар передвинулся немного в сторону, упираясь плечом и боком с стенку, сел. Принимая воду из протянутой руки Лидаса, смерил его взглядом.
– Ты, как варвар, вырядился...
– Да, Даймар приказал выдать нам с тобой эту одежду,– Лидас в тёплой рубашке и войлочной куртке с длинными рукавами, в штанах и невысоких сапогах, перетяну-тых узкими ремешками до колена, сам был неотличим от варвара.– Так теплее, когда весь день на улице приходится...
– А что, ты уже пашешь на этого паршивого царька?– Кэйдар усмехнулся с презре-нием, чашку держал обеими руками, пил маленькими глотками, глядя на Лидаса поверх глиняного края.
Презрение в голосе Кэйдара и во взгляде действовало на Лидаса угнетающе. Но, кроме обиды, было ещё и возмущение. Конечно, он ждёт и от тебя того же, что пока-зывал вчера перед царём аранов вчера ночью. Но такое поведение обычно не проща-ется. Эти варвары просто убьют вас обоих.
– Да, я пас сегодня его коров,– довольно резко сказал Лидас.– Следил за тем, чтоб не потоптали озимые... А всё потому, что если мы не будем работать, нас не будут кормить. А если ты, Кэйдар, не будешь работать, нас убьют. У меня сломана рука, с меня никакого толку... Меня даром кормить целый месяц никто не будет.
– Хочешь сказать, я теперь должен работать за нас двоих? Нести ответственность за тебя?– Кэйдар отбросил пустую миску, и она закатилась куда-то среди сена.– А ты не думаешь, что нам обоим лучше умереть, чем жить вот так? Я – Наследник! – буду пасти скотину у этого варвара?! Загнусь здесь, в этой глуши? Буду жить ради куска хлеба? Но я не хочу так жить, понятно тебе! Не хочу! Я лучше умру свободным, умру аэлом, чем жить вот так!– Кэйдар рукой указал на Лидаса, на его варварский наряд.
– Но у нас есть шанс,– осторожно заговорил Лидас, он сидел на куче сена, поддер-живая под локоть сломанную руку.– Мы ещё можем вернуться... Вернуться обратно, к своим. Кэйдар, мы ещё можем вернуться!.. Почему ты думаешь, что мы останемся здесь навсегда?
– Глупые наивные надежды!– хмыкнул Кэйдар зло.– У нас с тобой был шанс уме-реть свободными, умереть в бою, с оружием в руках, вместе со всеми. А теперь что толку мечтать? Куда ты собрался? Ты посмотри на себя! Со своей болячкой...
– Мы пойдём не сразу. Дождёмся, пока срастётся кость. Получше подготовимся... Это серьёзное дело!
Кэйдар не ответил, снова сел, задумался над словами Лидаса, а тот продолжал та-ким тоном, будто ребёнка уговаривал:
– Нам надо потерпеть хотя бы с месяц. За это время снег сойдёт, я буду в норме... Подкопим припасов, разведаем места... Мы сможем уйти, это не так сложно, как кажется. Конечно, свои корабли мы уже вряд ли застанем. Но мало ли? Нам отсюда главное уйти, от этих аранов...
Кэйдар молчал, сидел, нахмурив брови, моргал медленно, будто и вправду внима-тельно слушал зятя, но когда заговорил, стало ясно, что это не так:
– Лидас, нас осталось всего двое... Всего двое, понимаешь! А сколько выехало?– Бросил короткий взгляд на Лидаса и снова отвёл глаза.– Нас было больше полусотни воинов. Лучших воинов Империи! Все, как на подбор. У меня каждый до сих пор перед глазами стоит...
И они погибли все! Все! Даже Велианас! Велианас – один из лучших поединщиков Столицы! Хоть кто-нибудь мог представить, что он погибнет от руки варвара? Он и сам не хотел бы себе такой смерти...
– Кто может знать, какая судьба его ждёт?– возразил Лидас, слова Кэйдара наводи-ли на него тоску. Не хотелось вспоминать события недавнего прошлого, всё произо-шедшее лучше считать кошмарным сном, а то и свихнуться недолго.– Мы и сами не знаем, что ещё будет с нами...
– А мараг этот проклятый знал!– Кэйдар мгновенно в лице сменился, апатия и за-думчивая отрешённость пропали, уступили место ярости.– Он предупреждал всех! Говорил мне, говорил Велианасу, даже Лилу...
Всё могло бы пойти по-другому, если бы я принял его слова на веру. Откуда раб мог заранее знать, как всё будет, а мне, будущему Своему Воплощению, Создатель не подал никакого знака?! Почему так? Что я сделал не так с самого начал? Что?
Кэйдар был в отчаянии, таким Лидас его ещё ни разу не видел, смотрел на него, открыв изумлённо рот.
– Я собирал вас, я повёл вас за собой – значит, все эти смерти по моей вине! Я ви-новат в смерти Велианаса, я один, и никто больше! Понимаешь ты это?! Я – твой будущий господин и Правитель – должен был быть осторожнее, внимательнее, муд-рее! О-о! Почему меня не убили, Лидас? Почему ям живу, а не Велианас?!
– Ты должен вернуться! Тебя ждёт Империя,– ответил Лидас, но не сразу, изумле-ние не давало ему собраться с мыслями. Бедняга Кэйдар, ему ещё теперь этого не хватало. Решил во всём себя обвинять. Но ведь мы же все в какой-то мере виноваты. Хотя бы даже в том, что позволили свершиться этой авантюре. Не подготовились к ней как следует. Спешили, как на пожар, оправдываясь свадьбой Кэйдара, намечен-ной на май. Да, все виноваты, не один только Кэйдар. Но сейчас какой в этом смысл? Что это меняет? Надо жить, а не отчаиваться. Бороться, пока есть силы. И не просить смерти для себя – это проще всего!
– Империя...– Кэйдар хмыкнул с горечью.– Я теперь раб у арана, у варвара, а не Наследник. Рождённый быть рабом станет им рано или поздно...
– О, Кэйдар, хватит!– Лидас зажмурился.– Такое случается нередко. И вольнорож-дённые попадают в плен. На войне бывает всякое, зачем же сразу отчаиваться?
Сейчас нам надо думать о том, как выжить здесь, среди этих людей, думать о том, как вернуться обратно, а не упрекать Создателя за свою судьбу.
Кэйдар промолчал, всё в том же молчании смотрел, как Лидас ломает на половину хлебную лепёшку, удерживая её одной рукой и прижимая к груди подбородком.
Они оба жевали хлеб без аппетита, по очереди запивая его водой из чашки.
– Завтра нам надо будет вывезти солому с поля,– заговорил наконец Лидас, Кэйдар поднял на него глаза, в которых не было ничего, даже любопытства, – одна тоска.– Нам дадут телегу и лошадь... Тебе придётся одному... Сам понимаешь...– Лидас чуть двинул локтем повреждённой руки.– Держал когда-нибудь до этого вилы в руках?..
Кэйдар не ответил, будто не расслышал, и тогда Лидас добавил в заключение:
– Не сделаем – нам не дадут есть. Он так и сказал мне: не будет работы – не будет еды...
– Подавился бы он таким хлебом!– бросил зло Кэйдар.– Это не хлеб – одни отруби! Как для собаки...
Лидас в ответ плечами пожал. Кто, кроме него самого, мог знать, какого труда стоил ему этот хлеб? Весь день на ногах, на ветру, на холоде, бродить по заснежен-ному полю, когда каждый шаг болью отзывается в сломанной руке.
Хорошо хоть, воды из колодца можно брать сколько хочешь, никто не запрещает.
– А живёт он богато, действительно по-царски,– заметил вслух, лишь бы не мол-чать.– Усадьба большая, рабов много, скотины. Заблудиться можно с непривычки...
Нам с тобой надо к другим перебираться, поближе к огню... Здесь ночью холод-но,– Лидас говорил, а сам вспоминал, как растерялся при свете дня, когда людей увидел, и усадьбу царя Даймара. Дома высокие, постройки всякие, какие из камня, какие из дерева, крытые дёрном и даже соломой.
Лидасу самому пришлось сегодня вечером загонять в коровник скотину, поэтому он уже немного ориентировался во дворе, но Кэйдар не спешил вживаться в новую жизнь, продолжал держаться особняком от всех: от рабов и от господ, и ещё он упорно продолжал носить аэлийскую одежду.
За оставшиеся дни до начала марта они много всякой работы успели переделать: таскали воду в поилку для овец и коров из колодца, чистили загоны, вывозили на поле навоз и золу и много ещё, много всякого. Им, чужакам, поручали самую гряз-ную, самую тяжёлую работу, и почти вся она приходилась на Кэйдара. Он терпел, но Лидас чувствовал, чего ему это стоит, и боялся, что после очередной насмешки или приказа терпение его иссякнет. Он, конечно, старался всё время быть рядом, чтоб сдержать, предупредить возможный взрыв, но успевал не всегда. Часто лишь незна-ние языка спасало от неприятностей, когда дерзкие ответы Кэйдара никто не мог понять, а он не понимал смысла встречных насмешек.
Дайвис, средний сын царя Даймара, собрался в этот день на охоту, заходил на кух-ню за хлебом для лошади и собаки, убирая в ножны нож, столкнулся с Кэйдаром при входе. Тот нёс охапку дров и не отступил в сторону, пропуская господина.
Дайвис толкнул его плечом, прикрикнул:
– Ты, головёшка! Смотри, куда прёшь, дурак!
Кэйдар уже немного понимал язык аранов, сам знал кое-какие слова, быстро на-шёл, что сказать:
– Сам дурак! И нечего тут ножом своим махать... Напугал.
– Болтаешь много, голоногий!– Дайвис был старше своего брата Дайрила и, не-смотря на это, был очень похож на него: те же длинные светлые волосы, те же тёмно-серые глаза, но в лице уже не осталось той юношеской мягкости. Напротив, Дайвис отличался взрывным характером, не терпящим неповиновения. Раб, огрызающийся в ответ на упрёк господина, должен быть наказан, и Дайвис не стал ждать. Толкнул аэла с такой силой, что тот еле на ногах устоял и дрова рассыпал.
Два других воина из дружины, ждавшие царевича возле осёдланных лошадей, дружно расхохотались.
– Поставь его на место, Дайвис! Этот голоногий слишком наглый для раба... Это он царевич у ми-аранов, да? Тогда понятно...
Они перебивали друг друга, смеялись, и Дайвис отвлёкся, глянул в их сторону. А Кэйдар ударил его в эту минуту, точно в челюсть.
– О-па! Вот это удар!– засмеялся один из дружинников, придержал царевича за плечи, не давая упасть.
– Ну, держись, урод! Без зубов ты у меня точно останешься!– Дайвис бросился на Кэйдара так стремительно, что тот еле увернулся от кулака, пытающегося поймать его скулу. Но зато пропустил удар с левой руки. После него в ушах зазвенело, а перед глазами всколыхнулась багровая волна.
– Хороший ответ, Дайвис! Прямо отличный!
Короткая потасовка закончилась, едва начавшись, они только ударами обменя-лись. А потом вмешался один из аранов – подставил Кэйдару подножку, и тот упал назад, прямо на спину. Быстро перекатился, но подняться не успел. Дайвис пнул его сапогом под рёбра. Попал точнёхонько в кинжальную рану в левом боку, уже начав-шую понемногу затягиваться. Кэйдар не сдержал болезненного стона, громкого, неожиданного для всех.
