Текст книги "Рифейские горы (СИ)"
Автор книги: Александра Турлякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 52 страниц)
– Арат!– Ликсос крикнул.– Зови господина Кэйдара! Немедленно!
...Ну, вот, видишь, как хорошо быть послушным понятливым мальчиком,– Он придерживал марага за плечи, не давая упасть на колени, говорил с ним, не давая отключиться.– Сейчас всё расскажешь, что надо, и тебя никто больше не тронет,– Заботливыми пальцами стёр с подбородка раба кровь, вытекшую из прокушенной губы. Мараг уже не колотился, дрожал мелкой знобкой дрожью, горячий был, как при лихорадке; шептал что-то на незнакомом языке, повторяя одни и те же слова, как будто молитву, а потом вообще стих, потерял сознание.
* * *
– Он сломался, господин! Всё! Теперь он точно скажет всё, что вам нужно... Отве-тит на все вопросы.– Ликсос, довольно улыбаясь, шёл по коридору подземного казе-мата своей лёгкой и одновременно чуть пришаркивающей походкой. Ко всем его уродствам добавлялась ещё и хромота на левую ногу. Вот её-то он и подволакивал, шаркая подошвой сандалии по стёсанному камню пола.– Конечно, я немного попор-тил ему руки... Это самый, пожалуй, сильный вред из причинённого мной... Рубцы, прижигания, уколы иглой и булавками, порезы и ушибы – это всё заживёт до похо-да... А то, что он не сможет держать в руках меч или кузнечные инструменты, так это в вашей поездке мало помешает...
Кэйдар даже не старался вникнуть в объяснения палача, но по тону его голоса чувствовал: Ликсос своей работой доволен. Сумел-таки заставить. И приказа не нарушил: мараг сможет провести их в горах, даже после всех пережитых пыток.
– Я посылал своего подручного за вами, господин. Ещё до обеда... Вы были у От-ца... Вас не удалось и после найти сразу,– продолжал Ликсос. Он всё время держался чуть впереди, несмотря на хромоту, на невысокий рост. Но перед дверью в камеру посторонился, пропустил Наследника вперёд.
Варвар сидел на полу в дальнем углу: руки, прижатые к груди, низко опущенная голова, ноги, согнутые в коленях. Он при их появлении даже головы не поднял.
Кэйдар подошёл ближе, заговорил первым:
– Мне передали, ты готов сотрудничать! Ты просил позвать меня... Ну, я слушаю!
Мараг медленно, как бы нехотя, поднял голову, снизу посмотрел на Кэйдара:
– Я расскажу вам, как пройти...
– Конечно! Куда б ты делся?– Кэйдар довольно рассмеялся, хотя взгляд варвара показался ему странным, было в нём что-то отсутствующее, нездоровая пустота безумия.– И не только расскажешь, но и покажешь. Правда же?– Протянул марагу свёрнутый свиток карты. Тот протянул правую руку – изуродованные пальцы рас-пухли и не слушались. И всё равно, помогая себе локтем левой руки, придавленным к колену, сумел развернуть гибкий пергамент.
Картинка! Раскрашенная красками картинка! Айвар всмотрелся чуть внимательнее. Карта! Он видел море и землю, горы и голубые вены речек. Ничего подобного ему ещё не доводилось видеть. Это же надо! Столько земли, целое море, высокие горы и реки поместились на небольшом куске выделанной кожи!
– Ну, покажи мне место, где твой дом!
– Горы!.. Вайда приведёт вас туда... Вверх по течению... Вверх... всё время на север... Там снега даже летом, там ветры холодные, там нет места живым...– он неожиданно перешёл на незнакомый язык, напевно повторяя слова и строчки, будто песню пел или читал молитву.– В мире мёртвых, в холодном мире, нет солнца, оно никогда не опустится в эти земли... Все птицы летят из этих земель... И Вайда уно-сит свою кровь оттуда... Все бегут с земель северных... Никто из живых не прихо-дит на север... только мёртвый сам находит туда дорогу...
– Что ты несёшь, раб?– не выдержал Кэйдар, толкнул варвара ногой под рёбра, выхватил карту.– Хватит притворяться!
– Каждый сам находит дорогу туда... Каждый сам...– он повторял одни и те же слова, но речь его стала невнятной, язык заплетался, как у пьяного.– В мир мёртвых нет проводников... каждый сам ищет туда дорогу... Найди её сам... найди...
– Это бред, господин! Всего лишь бред!– вмешался Ликсос, встряхивая марага за плечи.– О, да он горит – не прикоснуться!.. У него лихорадка... Нужно лекаря по-звать, господин, пусть посмотрит...
– Не надо никого звать!– Кэйдар отвернулся, недовольно кусая губы. Только шёл сюда зря! Обрадовался раньше времени...
– Говорил я Арату... Сколько раз говорил... Воду лить только на голову... А сейчас он простудился, конечно. Чего ещё было ждать?– Ликсос выпрямился.– Я всё-таки позову лекаря, господин Наследник. А то как помрёт?– Ликсос суетился, ясно дело, почему: виноватым себя чувствовал. Не доследил, не досмотрел за помощниками! Если раб помрёт от лихорадки – господин Кэйдар с него спросит, для него этот вар-вар – весьма ценная вещь.
– Кто из врачей возьмётся раба лечить?– риторическим вопросом отозвался Кэйдар, переступая порог камеры.
...Ну, вот! А казалось, что в жизни наконец-то везти начало. С Отцом поговорил удачно. От Велианаса письмо получил. Сейчас и мараг этот проклятый должен был объяснить дорогу по карте... Так нет же! Вечно с этим гадёнышем всё не так! Он – мастер кровь портить! Другого такого не найти, это точно!
И теперь? Сколько дней он ещё проваляется? Сколько проболеет? А если не выжи-вет? Ведь дохлый стал совсем... Не узнать... Одни кости остались. Да-а, а день так удачно начинался, хоть и казался испорченным Айной в самом начале.
Кэйдар был сейчас не против просто пройтись шагом по улице, неспеша обдумать свои мысли и планы. А день, из удачного ставший неудачным, постепенно подбирал-ся к вечеру. Солнце сползло уже почти к самым стенам Каракаса, светило по-зимнему тускло, без радости, без тепла.
Кэйдар шёл один и выглядел со стороны как простой горожанин. Лицо скрыто капюшоном, под шерстяным плащом спрятана дорогая одежда. Наследник Империи шёл пешком, а следом за ним – буквально в нескольких шагах – ехали верхом его телохранители, оба – вольнорождённые наёмники. Один из них вёл за собой коня господина.
Он любил пройтись по своему городу, с радостным чувством смотрел вокруг. Скоро этот город, да и вся Империя, и каждый аэл будут принадлежать ему. Уже сейчас в особенном положении Наследника он не должен ступать на ту землю, по которой ходят ноги простых людей. Его должна возить освящённая жрецами и очи-щенная живым Огнём золотая колесница. Отца Воплощённого возит такая же, от ступеней Дворца и до храма. Он не сходит на землю, осквернённую простыми смертными, Он уже не принадлежит этому миру.
Нет, Кэйдар не мог пойти на такое, и потому нарушал традиции. Чувство единения с простыми горожанами, возможность быть таким же, как они, оказались сильнее установленных веками правил. Сейчас, пока он ещё Наследник, не Правитель, на его причуду и Отец, и Жрецы смотрели сквозь пальцы. Но что будет потом?
Город! Город! Как он любил свой город! Эти высокие стены из камня, только ветки фруктовых деревьев могли заглянуть за эти стены. А люди же, люди прячут за этими стенами свои проблемы и радости, горе и печали. Любой бы из этих людей на улице, наверное, отдал всё, что имеет, чтоб очутиться на твоём месте, стать Наследником Империи. Богатство, почёт, безграничная власть, огромные возможности, близость к Отцу Воплощённому. И в то же время масса своих забот, неприятностей, проблем.
Хвала Отцу Создателю и Имени Его, кажется, сейчас всё налаживается понемногу. Главное – поход состоится! Отец не сможет запретить, и помешать. Он уже потерял свою силу и власть надо мной, над будущим Правителем. Не Лидаса же Ему ставить Наследником Империи?!
...И варвар всё расскажет со дня на день! Всё к тому и идёт... Если рот раскрыл, уже не замолчит...
Одного лишь тебе не хватает, чтоб почувствовать удачу за своей спиной, – найти виэлийку! Её и ребёнка своего! Да, это было бы здорово!
Что там Лидас советовал в своё время? Попросить об этом Богиню? Женщины ближе к женским божествам, они и общаются чаще. Если так, то стоит ли отклады-вать? Вот он, храм! Храм Матери Сострадающей. Кто тут поможет, как не Она?
Кэйдар дал знак своим телохранителям подождать, а сам поднялся по сбитым каменным ступеням мимо трёх шершавых колонн. Зал для молений показался не-ожиданно маленьким. Конечно, он ещё ни разу в жизни не посещал подобных хра-мов, всё только в главном бывал, у Вечноживого Огня.
Стены глухие и тоже из камня, лишь наверху, под сводом, узкие вырезы для света. Он и сейчас попадал сюда, высветляя потемневшую отсыревшую штукатурку на стенах, а по ней – фреска, изображающая торжественную процессию разновозраст-ных женщин с приношениями.
Статуя Матери стояла как раз напротив входа, глаза Богини видели каждого, кто входил к Ней. Скрытая в нише фигура, а по сторонам – два негасимых светильника. Кэйдар, ступая совсем неслышно по мозаичному полу, прошёл прямо к жертвеннику, устроенному в виде чаши у ног Матери. Ещё на ходу снял с пальцев все кольца и браслеты. Невелик подарок, но больше ничего с собой нет...
Поднял голову, глядя на Богиню, мысленно обратился к ней с просьбой: "Ты – Мать, Ты любишь всех детей Своих... Ты лучше нас знаешь, чего нам не хватает... Ты можешь всё... Заставь её, молю... Мне бы только так же встретить её на улице – и, клянусь, я уже не отпущу её от себя никуда!.. Не позволю ей сбежать!.."
Статуя Богини была невысока ростом, не выше обычной женщины, может, поэтому она не подавляла прихожан своим обликом. Может, поэтому и обращение к Ней выходило почти наравных. Не было того благоговейного ужаса, того ощущения подавленности и мелочности посылаемых просьб.
Напротив! Она казалась обыкновенной. Спокойное лицо уже немолодой, но ещё красивой женщины. Открытый лоб, брови со страдающим трагическим изломом, будто Она заплачет сейчас, но губы ласковой заботливой улыбкой тронуты едва-едва. Одна рука поднята к самому лицу и придерживает край тканного покрывала, а другая – прижата к груди в почти молитвенном жесте.
Кэйдар опустил голову, отвёл взгляд – глаза Матери, инкрустированные драгоцен-ными камнями, в свете светильников казались живыми. Они в душу смотрели с пониманием и с любовью, с непонятным укором.
Отвернулся уходить с внутренним облегчением, точно груз с себя вместе с укра-шениями пожертвованными скинул, но тут, чуть в стороне, где пол опускался на две ступени ниже, образуя со стеной и жертвенником небольшой закрытый от сквозняка угол, увидел странную картину. То, что в храме не ожидаешь увидеть совершенно. На расстеленном прямо на полу толстом одеяле сидел ребёнок. Крошечный ещё совсем. Высокая подушка подпирала ему спинку, не давая сдвинуться с места, под-держивала ещё слабый позвоночник. Малыш с увлечением грыз собственные паль-цы, сжатые в кулачки, глядел на незнакомого человека без всякого страха, только с настороженным любопытством в огромных тёмных глазах. Хорошенькое личико, чёрные, слегка кудрявящиеся волосы на макушке.
– Эй, ты чей такой, а?– Кэйдар осторожно приблизился, опустился перед ребёнком на корточки; двигался очень медленно и аккуратно, чтоб не испугать, даже говорил шёпотом.– Ты почему один? Где твоя мама?
Вообще-то Кэйдар всегда был равнодушен к чужим детям, но этот крошечный человечек своим серьёзным деловым спокойствием вызвал бы улыбку у любого. Миленький, ничего не скажешь. Интересно, сколько ему? Полгода или больше? Твой где-то сейчас вот так же, а может быть, и похуже. У этого малыша есть мать, он ухожен, тепло одет, игрушки есть.
Подобрал деревянную собаку, протянул ребёнку, осторожненько тыльной стороной полусогнутых пальцев провёл мальчику по щеке. Какая нежная, прямо бархатная кожа! Малыш заулыбался в ответ, забавно поморщился.
Отец Всемогущий! Где сейчас мой сын?! Что с ним? Жив ли вообще? Почему он где-то, а не со мной? Почему так? Он был бы ничем не хуже этого мальчика. Навер-няка, такой же хорошенький, такой же милый, как и этот малыш. Где он?! Где?!
___________________
...Ирида с самого утра занималась домашними делами. Растопила очаг, нагрела котёл воды, замочила вещи, принесённые Мирной для стирки. А потом занялась готовкой ужина. Для мучной похлёбки с бараниной и луком намолола муки на руч-ном круге. Зерно покупать дешевле, хоть и приходится потом тратить и время, и силы на его помол. И всё равно получается не очень мелко.
Надо поторапливаться, вода на огне уже кипит, скоро Тутал и Мирна придут, а в храме ещё не прибрано, и ужин не готов. Что-то Тирон как-то странно притих, ни звука, ни плача. Подожди чуточку, мой сладенький, мама всё бросит в котёл и при-дёт убираться. И тогда мы снова будем вместе. Мама про тебя не забыла, просто маме некогда. Пока огонь горит, вода кипит, нужно заварить муку, нарезать барани-ну и лук.
Острый нож стучал по доске тук-тук, измельчая мясо. Быстро двигаясь между столом и очагом, Ирида постоянно прислушивалась к звукам из храма. И тут вдруг Тирон недовольно захныкал.
– Тирон, маленький мой, мама идёт... Мама не забыла своего мальчика!..
Бросилась по узкому коридору, соединяющему жилую комнату и храмовый зал. Про нож в руке забыла.
Кэйдар узнал её сразу, ещё по голосу. Они вдвоём с ребёнком на этот голос пода-лись, повернули головы. Малыш ручки протянул, залепетал что-то радостное, забыл про своё недовольство незнакомым дядей, отбирающим у него любимую игрушку, которую так приятно всегда тянуть в рот. И подумаешь, что она только что на полу валялась!
– Не трогай его!!!
– Ирида!!!– Кэйдар рассмеялся с облегчением, но от мальчика не отодвинулся.– Отец Всемогущий!.. Мать небесная!.. Нет! Я всякое видел, но чтобы так сразу... желания сразу...
– Отойди от него!!!– Ирида смело шагнула вперёд, готовая заслонить ребёнка со-бой.– Не смей к нему прикасаться!..
Её испуг, её состояние как-то и ребёнку передались, он расплакался тут же.
– Он – мой, да?! Это – мой сын?!– а Кэйдар был изумлён неожиданной встречей настолько, что никак не мог понять, почему Ирида так напугана... И вообще зачем ей нож?!– Эй-эй, слушай, не надо глупостей!– дёрнулся выпрямиться, разогнать кровь в затёкших ногах. А тут ещё так не кстати заныла когда-то вывихнутая лодыжка.– Я ничего ему не сделаю... Это же мой сын... Ирида, да он же просто сама прелесть!.. Лучшего я ещё не видел...
– Не прикасайся к нему! Не смей, слышишь?!– Ирида выставила нож лезвием впе-рёд, шагнула ещё ближе. Быстрым, молниеносным движением подхватила ребёнка одной рукой, отскочила назад на безопасное расстояние. Кэйдар и сообразить ничего не успел, даже не двинулся.
– Ты чего?! Эй, тебе лучше нож убрать или...
– Не двигайся!!!– Ирида страшно сверкала глазами, а в них ни слезинки – одна решимость. Зато мальчик, спиной прижатый к её груди всего одной рукой, заливался истошным, почти истеричным криком.
– Ирида, не надо!.. Что ты делаешь?! Отпусти его...
– Отойди!!! Отойди, не приближайся!!! Не подходи, я сказала!!– сама Ирида мед-ленно пятилась, увеличивая расстояние между собой и Кэйдаром. Нож в её руке особенно пугал. Кэйдар знал уже, что эта девчонка виэлийская на безрассудства способна, она и себя может ударить, и – что самое страшное! – на ребёнка руку мо-жет поднять...– Шаг ещё сделаешь – ещё хоть один шаг! – я убью его!– Ирида при-жала лезвие ножа к горлу надрывающегося плачущего Тирона.– Только двинуться попробуй – и я его убью!!!
– Ирида!..– Кэйдар на месте застыл, закаменел, только руки с раскрытыми ладонями выставлены.– Прошу тебя!.. Ирида, не надо!.. Не надо, пожалуйста... Ирида, он же и твой ребёнок... Неужели ты посмеешь?..– голос его стих до шёпота, в глазах стоял ужас. Он боялся хоть слово сказать, хоть движение неосторожное сделать, провоци-рующее мать на убийство собственного ребёнка.
– Зачем ты пришёл?!– крикнула Ирида во весь голос, так, что из-за пронзительного плача мальчика Кэйдар мог слышать её вопрос.– Что тебе нужно от нас?!.. Я не нуж-далась в твоей помощи... Я прекрасно справлялась без тебя... Меня не надо было искать, слышишь, ты?!– рассмеялась недобрым резким смехом, как бывало, когда видела Кэйдара в минуты бессильной ярости, когда она в прошлом выводила его из себя до того, что он готов был ударить, но почему-то сдерживался, заставлял себя опустить руку.
– Я говорила тебе, что не отдам его!.. Я лучше сама его убью, понятно тебе! Не думай, мне сил на это хватит...
– Он ведь и твой тоже, Ирида...– Кэйдар слабо возразил ей в ответ. Смотрел с ужа-сом немигающими глазами на ребёнка, в его искажённое плачем и криком личико.– Ты пугаешь его, Ирида... Отпусти... Отпусти его, прошу тебя... Ему же страшно!.. Неужели не видишь?!.. Я не буду тебя наказывать за побег, обещаю!.. Но убери нож... пожалуйста...– сделал вдруг шаг, протягивая руки к ребёнку, всего один шаг.– Маленький мой... Мама играет так...
– Я сказала тебе – не приближайся!!!– Ирида оступилась, пятясь спиной, качнулась всем телом, и нож в её руке дёрнулся – ребёнок завопил на целую ноту выше. На его горле, как раз под нижней челюстью, показалась тоненькая полосочка выступившей крови.
– Отец Создатель!.. Что ты делаешь, Ирида?!!– простонал Кэйдар, мгновенно осла-бев от ужаса за сына.
– Ты думал, я так легко отдам его тебе?!– отступая медленно и ни разу не оглядыва-ясь, Ирида всё же не ошиблась, оказалась точно у выхода.– Ну, попробуй, забери его! Только двинься – и он умрёт!.. Ты этого хочешь?!..
Кэйдар чуть не плакал от отчаяния. Страх за ребёнка сковал его, не давал действо-вать решительно и смело. Сам бы он легко мог броситься против ножа. Ему не впер-вой!.. Но ребёнок?.. Она ведь может сделать это... Только чтоб лишить самого доро-гого... ударить в самое слабое место...
– Ну же, попробуй возьми!– Ирида рассмеялась со злорадством, и тут вдруг броси-лась вон, прямо на улицу.
– Куда ты?.. Ирида?!..– Кэйдар в два прыжка очутился у входных колонн, поддер-живающих свод. Сумел различить сдавленный женский вскрик, перекрывший плач ребёнка. Понял, что телохранители перехватили виэлийку на улице. Но сам не смог и шага больше сделать, медленно, без сил, сполз по колонне на пол, спрятал лицо в ладонях, не замечая, как дрожат пальцы после всего пережитого.
* * *
Он плакал, почти не переставая, до поздней ночи. Пока не устал. Всё это время Кэйдар носил его на руках, боялся доверить другим. Разговаривал со своим сыном, укачивал его, вся нежность, вся любовь, не имевшая выхода в течение пяти месяцев, вылилась сейчас в один страстный монолог. Конечно, ребёнок не понимал этих слов, не понимал, что чужой человек рядом с ним – его отец.
А Кэйдар полюбил его с первого же момента, как только увидел. Полюбил до обожания! Он целовал это милое нежное личико, эти крошечные пальчики, судо-рожно сжатые в кулачки. А малыш плакал в ответ. Конечно, так испугаться! Такое и не всякому взрослому пережить.
– Господин,– Альвита остановилась у порога,– до вашего окончательного распоря-жения я приказала запереть её в одной из камер подземного каземата.
– А кормилицу нашли? И няньку?– Кэйдар укачивал ребёнка, стоя посреди комна-ты. Подумать только, он всегда был равнодушен к детям, даже к своим. Вряд ли он больше, чем два раза взял на руки хоть одну свою дочку. А тут? Он из рук не выпус-кал этого кричащего без остановки мальчишку. Да, он же сын, ребёнок этой виэлий-ки, к нему и отношение другое. Альвита недовольно губы поджала, ответила:
– В такое время кормилицу не найти. Если только с утра... Я отправляла по не-скольким знакомым, но те женщины уже не кормят грудью... Можно поискать среди рабынь...– покачала головой сокрушённо.
– Моего сына будет кормить рабыня?!– возмутился Кэйдар. Ребёнок в эту минуту затих, будто чувствовал, что сейчас важное в его жизни событие.
– Господин, вольнорождённую женщину невозможно найти поздним вечером...
– Ладно! Найдите хоть кого-нибудь! Всё равно, кого! В нашем доме есть кормящие женщины?
– Обычно я отсылаю таких в поместье... Почти сразу же после родов,– ответила Альвита.– Я могу послать туда, если прикажете...
– Его нужно кормить сейчас! Неужели не видно, что он голоден?!– Кэйдар не вы-держал, раскричался, и ребёнок на его руках расплакался снова.
– Господин, Даида, наша кухарка, сказала, что в таком возрасте ребёнку можно давать не только молоко... Она сварила ему кашу из протёртого проса...
– Ну, пусть несёт тогда...– Кэйдар отвернулся, снова заходил по комнате, щекой прижимаясь к горячей щёчке устало хнычущего ребёнка.
Даида появилась почти сразу, будто ждала разрешения за дверью, и Кэйдар пере-дал ей мальчика.
– Ой, господин, да у него же жар!– потрогала лоб, убирая назад влажные кудряшки.– Какой хорошенький ребёночек... Давно он плачет, господин?– подняла глаза на Кэйдара.
– С самого начала...– он смотрел с тревогой на то, как Даида управляется с ребён-ком, быстро, но без лишней суеты. Сняла с него тёплую рубашечку, вязаные шерстя-ные носки.– Его надо было раздеть сразу, здесь душно,– говорила спокойно, по-деловому, и поэтому, наверно, не оскорбительно.– Он очень напуган... Скучает по матери... Да и обстановка вокруг чужая... Ничего... Прикажите, чтоб приготовили ему попить: кипячёной воды и ложку вина на кружку... Ему сейчас надо поспать...
Кэйдар послушно отправился выполнять распоряжение. Вот, что делают дети с людьми! Даже такой всемогущий господин, забыв о своём положении, сам идёт, повинуясь приказу рабыни-кухарки.
Малыш, несмотря на голод, есть отказался. Даиде удалось впихнуть ему лишь пару ложечек пшённой каши, а вот воды он попил с большей охотой. После ужина, как бы отвечая на женскую заботу, уснул, но беспокойным сном. Просыпался на каждый шорох, судорожно вздрагивал всем телом, как бывает после сильного продолжитель-ного плача. Кэйдар сторожил его сон, сам даже не прилёг, так и сидел рядом, на краю ложа, держал ребёнка за руку, осторожно сжимая хрупкие пальчики. Глаз не мог отвести, не мог поверить в то, что перед ним его сын, его мальчик.
...Теперь тебя никто не заберёт! Я буду с тобой рядом. Всегда! Каждый день твоей жизни хочу видеть вместе с тобой... Ты будешь расти, ты будешь узнавать мир вокруг, и я всё сделаю, чтоб ты не нуждался ни в чём. У тебя отныне будет всё! Всё, что захочешь!.. Я научу тебя всему, что знаю и могу сам!.. Ты будешь владеть мечом и копьём... Ты будешь лучшим воином во всех землях Империи... А когда ты под-растёшь, мы будем вместе ездить на охоту... В Иданских горах водятся такие ве-при...
О, ты будешь смелым, отважным охотником! Мой сын будет лучшим во всём!
Он не заметил, как задремал... Проснулся неожиданно, уже под утро, от ощуще-ния, что держит кусок раскалённого угля – а сам держал в руке ручку сына. У ребён-ка начался такой жар, что он впал в забытье, дышал с хрипом открытым ртом, хватая воздух сухими растрескавшимися губами.
О, что тут началось тогда!!!
Вызвали Лила, поднялась прислуга. Весь дом знал, что у ребёнка Кэйдара началась лихорадка. Сам же Кэйдар, как неприкаянная душа, слонялся туда-сюда, не зная, чем занять себя, чтоб отвлечься, и в конце концов очутился перед дверью в камеру, где заперли Ириду.
А почему бы и нет? Почему бы и не поговорить с ней сейчас? Ведь, что греха та-ить, и по ней скучал тоже!
Остановился сразу же, будто и шаг вперёд было сделать выше его сил. Вгляделся в полумрак, дверь за спиной осталась открытой настежь, и свет от стенного светильни-ка тускло освещал камеру. Навстречу пахнумло сыростью и холодом.
Они долго и в полном молчании смотрели друг на друга. Ирида не отводила взгля-да, не опускала головы, открыто, с вызовом, смотрела прямо в глаза.
– Ну и?..– вопрос вырвался сам.– Будешь бить меня, да?.. Пожалуйста! Ну!..– шагну-ла вперёд.– Можешь хоть сейчас меня убить, хоть казнить, как беглую, на городской стене, но сразу скажу: если б можно было всё заново пережить, я ещё раз сбежала бы!.. Понятно тебе?!.. Сбежала бы вместе с моим мальчиком... Чтоб ты не думал, что все люди даром...– задохнулась, закашлялась. Отдышавшись, спросила вдруг:– Где мой сын?! Где мой ребёнок?!
Кэйдар не ответил, продолжал молча разглядывать её. Отец Всемогущий! Как она ещё не замёрзла до смерти? Холодно тут, аж челюсти сводит, а Альвита ей ничего не дала, даже плаща. Открытые руки по самые плечи, один паттий на ней без нательной рубашки. Как выскочила из храма, в том и ходит до сих пор.
– Зачем ты пришёл сюда?!– его молчание нервировало и пугало Ириду даже боль-ше, чем обвинения или угрозы.– Глумиться?! Или думаешь, я в ноги тебе брошусь? Прощения просить?!– рассмеялась, зло сверкнув глазами.– Никогда на свете ты от меня прощения не услышишь! И ребёнка моего... Думаешь, добился своего, если забрал у меня моего сына?.. Он не сможет без меня... Он тебя не знает... Он не лю-бит тебя!..
– Может, ты всё же перестанешь "тыкать"?– Кэйдар отозвался с усталым недоволь-ством.
Ирида громко рассмеялась в ответ.
– Я так скучала по вашим упрёкам, господин! Мне эти пять месяцев как раз их и не хватало...
– Я столько раз ходил мимо того храма... Если б я только знал...– Кэйдар чуть-чуть голос повысил, раздражение этой дерзкой виэлийки стало заражать и его. Но ругать-ся не было никакого настроения.
– Нас не надо было искать! Ни меня, ни моего ребёнка!.. Можно подумать, за это время ни одна другая женщина не родила сына своему обожаемому господину?– она ходила по краю, она совершенно забыла об осторожности, она зря испытывала его терпение. В любой другой момент он бы принял меры, или наказал бы её за дерзость, но сейчас в другой комнате, всего-то лишь на два этажа выше, метался в жару его ребёнок. Может, и поэтому Кэйдар вёл себя сейчас вот так, с удивительным даже себе самому спокойствием.
– Ты можешь делать со мной, что угодно, – я же беглая! Но оставь в покое моего Тирона!.. Он – мой! Это мой мальчик... Нам никто больше не нужен... Ты не имел никакого права разлучать нас...
– А не ты ли сама хотела убить его?! Все эти твои глупые попытки самоубийства!.. Эти сцены с отказом есть!.. Ты и сегодня чуть не убила его своими же руками. Ты!.. Ты – мать!!!.. И чуть ножом этим дурацким... А сейчас разыгрываешь тут передо мной несчастную...– Кэйдар взорвался, не сдержался-таки.– Да тебе же в руки его давать опасно!.. Ты сама не понимаешь, что делаешь... Лишь бы мне отомстить – и больше ничего!..
– Неправда...– Ирида подошла к Кэйдару на расстояние одного шага, всё своё воз-мущение и протест выплеснула всего в одном слове, подкреплённом отчаянным взглядом. В глазах её слёзы стояли невыплаканные, свет светильника отражался в них, и от этого глаза казались ещё больше, ещё выразительнее, и играли, как драго-ценные камни.– Там... с ножом случайно получилось... Я никогда бы... никогда бы не смогла... Нет!– отвернулась, закрывая лицо ладонями.
– Ты не раз хотела убить его, пока вынашивала. От этого никуда не денешься. Это так же точно, как и то, что ты – беглая рабыня! Ты не просто сбежала от своего хо-зяина, ты кражу его собственности совершила!.. Рабыня украла свободнорождённо-го! За такое и правда смерть полагается... И хозяину решать, каким способом...– при этих словах Ирида посмотрела на Кэйдара, и он увидел, что она плачет, беззвуч-но, без всхлипываний. Так плачут только от бессилия, от отчаяния.– И те люди, кото-рые тебя прятали, тоже должны быть казнены публично...
– Нет...– Ирида глядела на него с ужасом, стояла, обхватив себя руками за плечи.– Они не знали... Я не говорила никому из них... Мирна не могла знать... Она даже объявлений не читала... Она не умеет читать...
– Они знали!– упрямо настаивал на своём Кэйдар.– старуха точно знала, я говорил с ней... Я её видел сегодня вечером...
– Ты не посмеешь,– поправила себя сама неохотно и потому не сразу:– Вы не по-смеете...
– Хм-м,– Кэйдар хмыкнул, насмешливо повёл бровями.– Это почему же? Смерть этих стариков будет на твоей совести. Хорошая благодарность в ответ на помощь...
– Я бы умерла с голоду, если б не они... Без Мирны я бы не пережила роды... Мой Тирон умер бы ещё тогда... Их благодарить нужно, а не наказывать...– говорила едва слышно, сквозь слёзы, они текли у неё по щекам сами собой.
– Конечно, я уже про всё знаю... Эта старая Мирна – так ты её назвала? – пыталась объяснить мне...– помолчал немного.– Я отпустил их...– теперь уже во взгляде ви-элийки появилось изумление, не страх, и не отчаяние, – одно лишь изумление.– Ду-маешь, пяти тысяч лиг им хватит, чтоб отблагодарить за помощь?
А что мне делать с тобой?– опять усмехнулся, встретив взгляд Ириды.– Я обещал тебе свободу, помнишь?– она не отводила глаз, так и смотрела прямо, чуть исподло-бья. Волосы из растрепавшейся косы длинными прядями падали ей на лоб. А она за эти пять месяцев сильно изменилась. Она же худющая была, одни кости и глаза. А сейчас? Сейчас на себя не похожа. И лицо, и фигура стали заметно полнее, как-то женственнее. Такой Кэйдар её ещё не знал. Поэтому виэлийка казалась ему чужой, незнакомой. Поэтому к ней хотелось прикоснуться, почувствовать, ощутить мягкость этого незнакомого тела. Он бы, наверное, в другой ситуации не удержался, попробо-вал на вкус эти мягкие, красивого изгиба губы. Но он пришёл в подземную тюрьму не за этим. Просто хотел видеть, просто соскучился...
А характер у этой девчонки остался прежним. Всё такой же, с глупыми до безрас-судного выходками. Только она посмела встретить тебя вот так, криком, упрёками, возмущением, обращением на "ты", как к равному себе. Такое поведение тебя раз-дражало всегда, но временами ты скучал даже по этому.
– Я не брошу своего ребёнка!– крикнула возмущённо Ирида.– Ни за что! Никогда! Мне не нужна свобода ценой моего ребёнка...
– А кто сказал про вольную?– Кэйдар рассмеялся.– Ты беглая! А это многое меня-ет... Все мои прежние обещания теряют силу... Я больше ничего не собираюсь тебе обещать!
– Тогда чего вы от меня хотите?.. Зачем пришли сюда?– Ирида незаметно для себя перешла на "вы", но потом поправилась:– Если хотел наказать – пожалуйста!.. Но ребёнка своего я увижу, наконец, или нет?! Где мой Тирон? Куда ты его дел? Что с ним стало?
– Ты его не увидишь больше! Это будет лучшим наказанием для тебя... Я сохраню тебе жизнь, но его ты больше не увидишь...– Кэйдар отвернулся, шагнул за порог, и охранник захлопнул за ним дверь. Ирида следом бросилась с воплем, кулаками и всем телом ударилась в дверь.
Неужели он посмеет так мучить её?! Лучше бы ударил!.. Что хочет, сделал бы в наказание, но вот так?!.. Это подло! Это жестоко! Это жестокость нечеловеческая...
В слезах ломая руки, она без сил опустилась на пол, плакала навзрыд, доверяя своё горе полной темноте и одиночеству...
– Отнеси ей тёплый плащ, горячего вина с травами, чего-нибудь поесть,– Кэйдар на ходу отдавал распоряжения тюремному служителю.– Смотри, чтоб она ни в коем случае не заболела...
* * *
Она отвергала всем своим поведением все проявления заботы по отношению к себе, не отвергала даже, а не замечала. Плащ, несмотря на холод и сырость, вызы-вающие дрожь во всём теле, так и остался лежать свёрнутым у порога. Не тронула она и вино и мягкие сдобные лепёшки. Зачем ей всё это? Для чего? Поддержать силы? Сберечь здоровье? А кому они нужны, её силы и её здоровье? Кому, если рядом нет её Тирона?! Её не просто лишили ребёнка, её лишили смысла существова-ния... Зачем она нужна ей, эта жизнь, если ей больше никогда не увидеть свою кро-виночку? Своего маленького родненького мальчика?
